Предпочтение смерти
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Ушла эпоха блестящих государств Турии, в муках великих катастроф, на осколках сгинувших в лету цивилизаций, рождаются царства, названий которых не упомянут летописцы в немедийских хрониках. И только об одном из них, спустя многие тысячелетия, люди будут говорить с содроганием. Имя ему - Ахерон.
|
![[]](/img/k/kindeew_a_g/25-1/akiwasha3.jpg)
1
.
В неверном тусклом свете горящей свечи выстланный черным мрамором пол казался сосредоточием бездны, распахнувшейся под ногами. Столь же зловеще выглядел и каменный потрескавшийся свод, готовый обрушиться на голову молодого человека, посягнувшего на священный покой древней усыпальницы, многие столетия пребывавшей в забвении. Этим человеком был Орадо Кастильский, бывший Веналий одной из пограничных крепостей Ахерона. Со свечей в руке он неторопливо расхаживал вдоль стен погребальной камеры, рассматривая стены, предметы убранства и скульптурные изваяния. Здесь имелось множество предметов быта, инкрустированных драгоценными камнями, общую стоимость которых можно было приравнять к состоянию некоторых богатейших вельмож современности. Кроме того, на полках во множестве лежали золотые и серебряные побрякушки, а в глубоких нишах стояли алебастровые статуи - лакомый кусок для искателей легкой наживы. Но ничто из этого молодого человека не привлекало. Он с легкостью прошел мимо золотых чаш, доверху наполненных жемчугом, изумрудами и алмазами, достойными королей и приблизился к серому ковчегу, установленному на высоком постаменте промеж двух каменных горгулий - омерзительных статуй, по всей видимости отображавших существ из древних кхарийских легенд. Изваяния чем-то напоминали огромных змеев, обвивавших длинными хвостами саркофаг и, судя по всему, создавались с единственной целью - привести в неописуемый ужас всякого человека, осмелившегося переступить границу между миром живых и миром усопших. Что-то похожее можно увидеть в стигийских храмах, однако истуканы, нависшие над этим саркофагом, превосходили их по меньшей мере в два раза и казались особенно отвратительными.
Размеры погребального ящика, хранившего в себе прах одного из самых влиятельных жрецов древности, тоже были весьма внушительными. Он заполнял значительную часть пространства и был установлен на высокой плите, вытесанной из черного мрамора. Угрюмое порождение фантазии древнего мастера. Была в саркофаге заключена какая-то невидимая человеческому глазу мощь, волнующая мысли, заставляющая дрожать тело. Эта незримая сила, насыщенная страшными тайнами древности, берущая свое начало, казалось, из самой первозданной Бездны, готова вырваться наружу, чтобы сотрясти миропорядок.
Было бы непростительной ошибкой назвать того, кто лежал в погребальном ковчеге, обычным змеепоклонником. Под сводами Храма мертвых в каменном саркофаге лежало тело могущественного первосвященника, верховного жреца Сета. При жизни усопший являлся порождением страшной кровавой эпохи, времени становления могучих государств, расправивших крылья над равнинами и песками, в которых еще можно было повстречать руины городов древних полузабытых королевств. Имя его, имя зверя в человеческом облике, сохранялось в преданиях, что брали свое начало во тьме веков. Но много ли осталось ныне от внушавшего некогда ужас владыки Старого Мира, верховного жреца звероликого покровителя Черных Пустошей? Лишь кучка костей, лежавших в каменном гробу. И ничего более.
Ахеронец коснулся надгробной плиты, провел по ней пальцами, стирая многовековую пыль, всматриваясь в древние письмена. Символы и рисунки, которым надлежало сохранить и укрепить последнее обиталище покойного, хорошо различались в свете пламени. Здесь были изображения полузабытых богов и причудливых существ, обитателей мира мертвых, красочные отражения погребального обряда, а также семь магических весел, тех самых, что помогают всякому стигийцу переправляться через воды загробного царства. Они являлись напоминанием о непрекращающихся циклах рассвета и угасания человеческих цивилизаций, тонущих в глубине многих тысяч лет. Открывшиеся взору слова Орадо прочесть не мог, но иероглифы вовсе не случайно, скорее всего, напоминали знаки, что имелись на некоторых из старинных манускриптов библиотеки Камеспеса.
Осветив факелом ту часть погребального ковчега, что находилась в тени, молодой человек обнаружил на каменной поверхности рельефные изображения умершего, воспроизводившие повседневные его занятия и развлечения при жизни. На одном рисунке тот восседал на троне, поставив ноги на спины рабов, на другом уже сам преклонял колени перед странного вида существом, лишь отдаленно напоминающим человека. Навряд ли резчик изобразил таким образом какого-то бога, поскольку рост этой твари был невелик. Но перед кем же в таком случае мог преклонять колени верховный жрец Сета?
Задавшись этим вопросом Орадо обошел саркофаг, разглядывая замысловатый орнамент, пока не наткнулся на изображение чего-то очень похожего на алтарь или жертвенник, на котором лежало человеческое тело. На первый взгляд ничего необычного. Такие рисунки во множестве имелись на стенах храмов к западу от унылых, покрытых пеплом равнин Ахерона. Но все они создавались по определенным канонам, от которых не позволялось отойти ни резчикам по камню, ни художникам, а потому были схематичными и внимания почти не привлекали. Над созданием этого изображения резчик, по всей видимости, работал продолжительное время. Он уделил внимание всякой мелкой детали, вплоть до кончиков пальцев несчастного, над которым склонилось змееподобное существо, державшее в руках какой-то черный предмет. Интересно, что это? Человеческое сердце или статуэтка какого-то бога? Не похоже, впрочем, ни на то, ни на другое. Оно скорее напоминает камень. Жабий камень.
Испугавшись собственной догадки, Орадо сразу же переключил внимание на основную цель своего визита в старую усыпальницу. Не тратя время попусту, он бесцеремонно взобрался на ковчег, протиснулся под крылом одной из статуй и подполз к украшенной драгоценными камнями чаше, установленной в глубокую нишу. Осторожно коснулся ее серебряным стержнем, проверяя наличие магических стражей. Серебро сохранило свой первоначальный цвет и это давало основания полагать, что колдовских ловушек можно не опасаться. Ну чтож, вполне ожидаемо. В нынешнюю ночь - первую из ночей шестого месяца високосного года, охранные заклинания утрачивали свою силу. Хотя может статься, что за давностью лет они и вовсе не действовали, как это нередко случалось в подобных местах.
Молодой человек натянул перчатки, осторожно вытащил чашу из глубокой ниши. В тот момент, когда желанная цель, к которой он шел на протяжении двух месяцев оказалась его руках, Орадо почувствовал как покачнулся старый ковчег. Словно содрогнулись от боли стены оскверненной присутствием человека древней гробницы и откуда-то со стороны проема подул легкий ветерок. Ахеронец замер от неожиданности, обеспокоенный обстоятельством произошедшего, не зная чего ожидать. Должно быть, вытащив из ниши Темный Дар, он пробудил какие-то спящие магические силы и легкое сотрясение было откликом одного из сработавших охранных заклинаний.
Орадо стер со лба каплю пота и торопливо пополз назад. Спустившись с саркофага, он раскрыл походную сумку, бережно положил в него чашу. После этого, пытаясь унять дрожь в своих руках, ахеронец на какое-то время сжал кулаки и вслушался в зловещее безмолвие, царившее в древней усыпальнице.
Ничего. Только тишина.
Тем не менее, что-то было не так. Что-то происходило в стенах старой гробницы и он это знал также верно, как и свое имя. Несмотря на то, что нынешняя ночь была единственной в году, когда всякая нечисть заползала поглубже в свои укрытия, Орадо теперь не желал ничего более, чем выбраться из проклятого склепа. Тревогу его усиливал колеблющийся от слабого дуновения огонек на свече. Молодой человек помнил, с каким трудом закрывал тяжелые двери усыпальницы, срывая магические печати с засовов. Почему же тогда так играет пламя?
Если отбросить всякое нерациональное объяснение, то вполне разумно было бы предположить, что врата в склеп снова открылись и в усыпальницу проникли люди. Посмертные подношения обитателям подземного мира манили всякое отрепье, не боявшееся гнева Царя Царей. Один лишь страх перед незримыми стражами посмертной обители мог удерживать их от соблазна ограбить древнюю сокровищницу. Вот только в такие ночи, как эта, магические охранники спали.
Ахеронец вытащил из сумки черный мел и принялся рисовать рядом с каменным гробом замысловатые узоры, попутно сбивая слой многовековой пыли. Рассчитывая, что ему хватит времени для создания правильных контуров пентаграммы, он старался не торопиться поскольку малейшая ошибка в рисунке могла привести к непоправимым последствиям. Лишь четкость и совершенство линий способны были обеспечить безопасную работу портала.
Когда огонек сильно дернулся, вовсе грозя погаснуть, ахеронец досадливо взял свечу в руку и подался к одному из омерзительных идолов, возле которого клубилась потревоженная пыль. В голове его отчего-то возникли уместные слова из песни придворного менестреля "Живые во тьме", касающиеся мертвецов, по ночам восстающих из своих могил. Но та песня, конечно, была всего лишь отражением человеческих страхов перед ликами Бездны. А вот сомнений в том, что по узкому, покрытому многовековой пылью и паутинной коридору в сторону погребальной камеры шли люди, у Орадо уже не оставалось. Откуда-то из темноты до его слуха доносилось звучание тихих шагов, а порой и приглушенные голоса.
Молодой человек прижался к стене и какое-то время размышлял о том, как действовать дальше. Потом он потушил огарок свечи, погружая помещение в абсолютную темноту. вслушался в тишину. Едва же кромешный мрак рассеялся и на стенах снова заиграли тени, Орадо вытащил из ножен легкий стальной меч и приготовился к самому неблагоприятному стечению обстоятельств.
- Госпожа, посмотрите! - негромко произнес кто-то. - Дверь чуть приоткрыта.
- Верно, - раздался после недолгого молчания женский голос. - Должно быть, тут уже когда-то побывали воры. Не могу поверить, что мы столько времени потратили напрасно! Камба, ты видишь, что наши факелы уже готовы погаснуть? Подготовь следующие. А вы двое ступайте вперед, посмотрите, что там. Не бойтесь магических ловушек. Сегодня Полнолуние четвертого дня и Великий Ключник приоткрывает двери даже для самого неопытного вора.
- Ваша воля, госпожа.
Ахеронец с облегчением вздохнул, поняв, что ему придется иметь дело с невольниками, которые, скорее всего, даже не вооружены. Какой мудрый господин позволит своему рабу ходить с мечом в руках?
- Твой голос дрожит, - снова заговорила женщина. - Ты боишься?
- Я много слышал о чудовищах, которые обитают под древними усыпальницами. Жутких историй, масамба-ра. Поговаривают даже о мертвых, которые охраняют свои сокровища в древних подземельях. Я слышал, что даже в такие ночи...
- Довольно с меня твоих бредней и страхов. Не мешкай. Иди вперед.
Озираясь вокруг, в погребальную камеру вошел огромный чернокожий. Он был обут в легкие сандалии, но совершенно наг, если не считать узкой набедренной повязки. На ногах и руках невольника имелись тяжелые браслеты из резной кости, богато украшенные драгоценными камнями, что указывало на его принадлежность к какому-то весьма богатому дому. Оружия при себе чернокожий действительно не имел, но не приходилось сомневаться в том, что своими ручищами этот великан способен был раздавить человеческую голову не прилагая больших усилий. Если он родился в тех землях, где юноши достигали совершеннолетия после того дня, когда они сворачивали шеи могучим быкам, или дрался в ямах на потеху публике, то, скорее всего, мог справиться и с хорошо вооруженным противником.
Раб сделал несколько шагов вперед и остановился, когда ахеронец коснулся его шеи клинком. Несколько секунд чернокожий сохранял неподвижность, не понимая, должно быть, что происходит, а потом, как будто позабыв о чувстве самосохранения, подался к саркофагу. В тот же миг лезвие меча обагрилось теплой человеческой кровью. Не помня себя от страха невольник выронил из рук факел (его ахеронец сразу отбросил ногой в самый дальний угол) и заметался из стороны в сторону, спотыкаясь о посмертные дары. Потом, глядя на Орадо глазами, наполненными ужасом, громко завизжал.
Плохо. Очень плохо. В таком месте как это, кричать нельзя. Черный камень, отображенный резчиком в руках омерзительного существа, склонившегося над человеческим телом, должно быть, с незапятнанных времен хранился где-то в пещерах, под древними усыпальницами. И для того, чтобы избежать встреч с тварями, охранявшими его, нужно вести себя как можно тише.
- Что происходит, Ажеббра?
В помещение зашел второй чернокожий. В глазах этого человека наблюдалась решимость убивать всякого, в ком он видел угрозу собственной жизни и жизни своей госпожи. Он покосился на своего товарища, жавшегося от страха к стене, перевел взгляд на Орадо. Потом произнес:
- Здесь человек, масамба-ра.
- Что? Какой еще человек?
В дверях погребальной камеры появилась высокая стройная девушка, наверное, совсем недавно достигшая совершеннолетия. Темноволосая и белокожая, она, бесспорно, принадлежала к той высшей касте, которая включала в себя высокородных сановников и жрецов. Но было в девице что-то отличное от коренных жителей Темных Песков. Бледная кожа, зеленые, как у кошки глаза. Боги милосердные! В ее жилах, надо думать, лемурийской крови течет куда больше, чем в любом из кичащихся древностью своего рода кхарийцев!
Несмотря на свое благородное происхождение, одежду девушка носила достаточно скромную. Ноги ее обтягивали брюки, подобные тем, что носят простолюдины. Рубашка, поддерживаемая на груди широкими шлейками, была стянута по талии кожаным ремнем, с которого свисали ножны с коротким кривым мечом. Конечно, от такого клинка пользы в бою ждать не приходилось, однако это оружие, вероятнее всего, для настоящего боя и не предназначалось. А вот проломить им кому-нибудь голову при удобном случае можно было без особого труда.
Девушка медленно вытащила из ножен свой меч, с удивлением посмотрела на Орадо.
- Ты еще кто такой?!
Не отвечая, ахеронец отступил от стены в тень каменной статуи, готовясь в случае необходимости отразить нападение со стороны чернокожего, крепко сжимавшего в руках единственный оставшийся горящий факел, медленно обходившего его слева.
Драка казалась неминуемой, но неожиданно из коридора послышался долгий, полный ужаса крик, переходящий в хрип. Девушка посмотрела на дверной проем, а невольники, шепча молитвы лишь им известным богам, попятились к саркофагу.
- Это Камба, госпожа, - пошептал тот из рабов, который прикрывал рукой порез на собственной шее. - Клянусь вам, там что-то...
Его голос перекрыл громкий визг и шипение, услышав которые, Орадо побледнел. Он почувствовал, как у него на голове волосы становятся дыбом от вползающего в душу ужаса. Напрочь забыв о присутствовавших кроме него в помещении людях, ахеронец кинулся к пентаграмме, нарисованной на полу возле каменного ковчега и несколько раз чиркнул в ее центре острием меча, высекая на камнях иероглифы, довершая создание ключа, открывавшего портал.
- Ох тыж..., - только и успел он произнести, когда в проеме появилась жуткая тварь, состоящая, казалось, исключительно из губительного для всякого человека противоестественного зла. Прямоходящая и довольно уверенно стоявшая на кривых задних конечностях, она покачивала головой, рассматривая людей. Ушей у этого создания не было вовсе, а нос казался черной впадиной на бледном, лишенном какой-либо растительности лице. Лице ли, впрочем? Если ее что-то и роднило с людьми, так это глаза - свирепые дыры, наполненные темнотой и безмерной злобой. То были глаза преисполненного решимости действовать убийцы.
Сложно сказать, каким разумом обладало отвратительное существо, вышедшее на свет из темноты коридора. Быть может, оно не несло в себе ничего, кроме звериной злобы и похоти. Однако если старые сказания были хоть отчасти правдивы, то предки его не сильно отличались от современных людей по складу ума или по телосложению. Такое могло быть в начале Начал, когда Земля имела иной облик, а по ней ходили первые из богов, порожденных первозданными стихиями. Когда же разрушительный катаклизм изменил очертания континентов, в непримиримой войне сошлись обезьяноподобные дикари и потомки змеиного выводка. В ее горниле сгинули блистательные города древности, были порушены и осквернены святилища Старого мира. Не выдержав натиска безжалостных врагов, дети Великого Полоза спустились под землю, в непроницаемую мглу, где их потомки выродились в существ, лишь отчасти сохранивших память о величии своего народа. В течение бесчисленных тысячелетий менялся облик Земли. Среди руин старого мира возникали и уходили в небытие многочисленные цивилизации и древний народ перестал внушать людям тот безмерный ужас, каким были насыщены старинные легенды и сказки. Но в непроглядной ночной темени, в гиблых болотах и среди могильных курганов еще можно слышать шипение жутких змееподобных существ, взывающих к богам ушедших эпох, оплакивающих былое величие своих предков.
- Во имя вселикого Г'танта, что это? - прошептала стигийка.
Едва девушка успела произнести свои слова, гадкое существо, раскрыв пасть, усеянную множеством зубов, бросилось в ее сторону. Стигийка попыталась отступить, однако споткнулась об одну из тяжелых золотых чаш и упала, выронив из рук короткий тяжелый меч. Тут же чернокожий, державший в руках факел, бросился вперед и загородил собой госпожу.
- Берегитесь, масамба-ра! - взревел он. Тотчас чудовище сбило мужчину с ног, вцепилось в его шею зубами. Чернокожий закричал от боли, выронил факел. Он попытался откинуть от себя мерзкое создание, однако сил для этого ему уже не хватало. Кровь хлынула из рваной раны на шее, заливая пол, а тварь искривила в улыбке тонкие губы, приоткрывая заостренные зубы. Она потянулась к неподвижно лежавшей девушке, которая, должно быть, была близка к потере рассудка.
- Ну, вставай! - рявкнул подбежавший к стигийке Орадо. Он подобрал факел и ткнул им в морду гадины, которая, по его мнению, просто не имела права на существование. Та попятилась, завертела головой и зашипела. Наверное, прошли многие тысячелетия с тех пор, как предки этих созданий выходили в последний раз на поверхность и сейчас даже тусклый свет угасающего пламени слепил это существо, не давал ему толком сосредоточиться, приводя в смятение.
Не мешкая, молодой человек схватил стигийку за шиворот и рывком поднял ее на ноги.
- Как твое имя?
Девушка не ответила. Она оторопело глянула на Орадо, вероятно плохо осознавая что происходит.
- Как тебя зовут? - он потянул ее к пентаграмме, после чего дал ей легкую пощечину, приводя в чувство. Времени для деликатности не оставалось. - Ты слышишь меня?! Отвечай же, Сет тебя раздери! Как твое имя?
- Аджара, - прошептала девушка и тут же взвизгнула, увидев в проеме еще несколько змееподобных тварей. Гадины крутили мордами по сторонам и жмурились от неяркого света, разливавшегося по золотым подношениям и по черному, отполированному некогда до блеска мраморному полу. Они двигались весьма осторожно, с опаской посматривая на людей. Два существа переступили порог погребальной камеры и замерли в тени крылатого каменного изваяния в нескольких шагах от пентаграммы. Глаза их казались сосредоточием самой Бездны, когда-то и породившей эту ублюдочную расу. Единственное, что пока еще сдерживало этих отродий от нападения - огонь, игравший на кончике факела. Но тот, похоже, в любой момент готов был погаснуть и погрузить помещение во тьму. Пройдет еще минута или две и все будет кончено.
Наверное, это понимал и последний из остававшихся в живых невольников. Он издал громкий нечленораздельный вопль и попытался скрыться за одной из уродливых статуй, стоявших у ковчега. К своему несчастью, чернокожий только привлек внимание гадины, которую прежде Орадо отогнал от девушки. Чудовище сразу же метнулось в его сторону, что позволило выгадать еще немного времени для того, чтобы окончательно закончить свой рисунок. Ахеронец спешно накарябал клинком в центре пентаграммы еще пару незамысловатых иероглифов и ткнул в черные камни факелом.
Но ничего не произошло.
Во взгляде Орадо на мгновение появилась растерянность, однако, она быстро уступила место гневу. По какой-то причине девчонка солгала, решив не раскрывать своего имени и эта ложь могла им обоим обойтись очень дорого. Возможно, после того как он вышвырнет ее за пределы пентаграммы, спасая свою жизнь, дуреха еще успеет горько пожалеть о своей глупости.
- Как твое настоящее имя? - вскрикнул он, хватая стигийку за ворот одежды так бесцеремонно, что затрещала ее рубаха. - Говори правду, если хочешь жить!
- Аки-Ваша! - вымолвила она, со страхом глядя ему в глаза.
Орадо ослабил свою хватку, удивленный и оторопевший от услышанного. Сама дочь правителя Темных Пустынь решилась нарушить покой мертвецов в древней усыпальнице! В одежде простолюдинки, без должной охраны...! Ради чего, спрашивается? Неужели ей недостаточно золотых безделушек? Вопросы быстро возникали один за другим и числа им, казалось, не будет конца, однако время для того, чтобы расспросить сумасбродную девицу, появится потом. Сейчас не до того.
Орадо бесцеремонно подтолкнул стигийку к центру пентаграммы.
- Не двигайся, если хочешь выбраться отсюда!
Дрожащей от волнения рукой, он в очередной раз высек клинком искры из черных камней и бросил угасающий факел к себе под ноги, уже не обращая внимания на громкий испуганный крик девушки. И когда где-то совсем рядом прозвучало негромкое шипение одной из тварей, все исчезло в кромешной тьме.
2
Двери портала, построенного Орадо на скорую руку, раскрылись в метре над полом, в центре небольшого овального помещения, обставленного стеллажами с книгами и разнообразной утварью, по большей частью предназначенной для проведения химических опытов. Какое-то время проход расширялся, из маленькой искры превращаясь в яркое пламя, а потом взорвался громким хлопком, бесцеремонно выбрасывая из безмерного бытия молодых людей.
Скорчившись в центре огромной пентаграммы, занимавшей большую часть пола, Орадо и Аки-ваша около минуты лежали неподвижно, не имея сил пошевелиться и только хрипели от нестерпимой боли, возникшей из ниоткуда. Даже дыхание было им сейчас недоступно, поскольку воздух, как могло показаться, наполнился огнем, обжигающим легкие, наполнявшим их ядом. Причина тому была проста: пространство стремилось покарать безумцев, дерзнувших пройтись по пути, не предназначенном для обычных смертных. С остервенением оно терзало их тела и разум, насыщаясь болью, сопоставимой разве что муками грешников в адской бездне, а потом, словно усмирив собственный гнев, сняло огненные оковы. И тогда Орадо сделал первый вдох. Следом за ним задышала, закашлялась Аки-ваша. Потом она замолчала. Девушка прижалась лицом к полу и закрыла глаза, словно собираясь с мыслями.
Поскольку переход был совершен в спешке, назвать его безупречным можно было с огромным трудом. Тем не менее, он был успешен. Ведь портал мог раскрыться не более чем наполовину и тогда... Впрочем, что случилось бы в этом случае Орадо старался не думать. Мысли том, во что может превратиться человеческое тело при неудачном прохождении через портал, ему всегда казалась отвратительной. К тому же, если судить по записям в старинных свитках, оставленным тысячи лет назад учеными Верулии, проводившими опыты с такого рода перемещениями, через трещины в пространстве, образованные в местах недобросовестно проведенных магических ритуалов, в материальный мир могли проникать и существа, обитавшие за пределами человеческого бытия.
Крепко сжав в руках сумку, в которой лежал старинный кубок, молодой человек огляделся по сторонам, желая убедиться в том, что его жизни никто и ничто не угрожает. Обнаружив, что промеж едва приоткрытых оконных ставней проникал с детства знакомый багровый свет, он облегченно вздохнул. Свет этот исходил из Кристалла Власти - странного камня, который, как поговаривали, нашел среди руин какого-то заброшенного города вождь одного из кхарийских племен, скитавшихся по серым, покрытым вулканическим пеплом пустошам с юго-восточных земель. Ныне этот камень лежал на алтаре самой высокой из городских башен, придавая речным водам зловещий пурпурный оттенок, напоминая всякому горожанину о том, что нет в этом мире силы более могущественной, нежели безмерный вселенский разум, ничтожно малая часть которого, будучи материальной, оказалась в руках простых смертных.
Снова зашевелилась девушка. Губы ее открывались и закрывались, словно у рыбы, выброшенной на берег, а ладони заскользили по полу в поисках опоры. На какое-то мгновение Орадо показалось, что она обезумела от пережитого ужаса, однако, внимательно посмотрев в глаза незваной гостье, он понял, что своего рассудка Аки-Ваша не потеряла.
- Как вы себя чувствуете? - спросил Орадо.
Он протянул ей руку, желая оказать помощь в том случае, если девушка найдет в себе силы подняться на ноги. Однако Стигийка посмотрела на Орадо с брезгливостью и не двинулась с места. Более того, в его поступке, продиктованном исключительно благими намерениями, она углядела враждебность, а потому потянулась к пустым ножнам, явно желая нащупать рукоять меча. Меч, впрочем, остался лежать где-то в погребальной камере древней усыпальницы и это было к лучшему. Неизвестно, какие шальные мысли вертятся сейчас в голове у этой перепуганной девицы и какую глупость она еще может совершить. В лучшем случае выругается как сапожник, дав волю эмоциям. В худшем - разревется или уподобится разъяренной, запертой в клетке тигрице.
На миг молодому человеку стало неловко от беззащитности дочери Владыки Темных Песков и он отшагнул от девушки, предоставляя ей возможность успокоиться, припоминая правила этикета, которых придерживалась стигийская аристократия. Конечно же, дочь Царя Царей не часто позволяла прикасаться к себе людям, которых полагала ниже себя по статусу. Таким разрешением вполне могли пользоваться титулованные представители приближенных к Змеиному Трону семейств и доверенные слуги, участвовавшие в повседневных и ритуальных церемониях дочери Царя Царей. Орадо не относился ни к тем, ни к другим. Более того, он был для нее человеком происходящим из иного народа, а значит, обычным варваром, жизнь которого не стоила даже ее тени.
Какое-то время девушка сидела, глядя по сторонам. Когда тишину разорвал клекот ночной птицы, Аки-Ваша испуганно вскрикнула и посмотрела на распахнутое окно, явно ожидая появления неведомой чудовищной твари.
Орадо понял, что наступило время объясниться. Он наполнил стакан водой из графина, что стоял в одной из стенных ниш и, снова подойдя к девушке, протянул его ей.
- Выпейте это.
Медленно Аки-Ваша перевела взгляд от окна на Орадо. В глазах ее на миг появилось узнавание, но его сразу же сменила злость, разбавленная страхом.
- Пейте же! - требовательно сказал молодой человек. - Это поможет вам прийти в себя.
Трясущимися руками девушка взяла стакан, отхлебнула из него воды.
- Вы...! - прошептала она. - Вы кто?!
- Орадо ка Вельмон, гранд Кастильский, - ответил он. - Сейчас вы находитесь моем доме. Примите мои уверения в том, что здесь вам ничто не угрожает.
- В вашем доме? Клянусь своей душой, это больше похоже на какую-то адскую бездну! - она указала на багровые отсветы на стенах.
- Если вы сочли возможным сравнить столицу Ахерона с адской бездной, то я вовсе не стану вас в этом разубеждать. Посмотрите туда, - Орадо указал ей на красноватое пятнышко, висевшее над шпилем самой высокой из башен - священный камень. - Вам должен быть известен источник этого света.
Аки-ваша наконец-то поднялась с пола, подошла к окну. Некоторое время она молчала, пристально всматриваясь в ночную темень, вероятно пытаясь свыкнуться с мыслью о том, что все происходящее не является сном, в котором один кошмар следует за другим. Взгляд ее, растерянный и испуганный скользил по крышам домов, по куполам старинных соборов и по низеньким лачугам, словно пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь знакомое, способное дать хоть какое-то рациональное объяснение случившемуся. Но каким образом можно объяснить произошедшее, если не желанием богов, забросивших ее в этот неведомый сумеречный край, столь далекий от тех земель, которые Аки-ваша знала с детства? Здесь не было дворцов вельмож, не было великолепных фонтанов и монументальных Черных Храмов. Только высокие мрачные башни возвышались над крепостными стенами, возведенными, казалось, на века. А далеко на востоке в свете луны поблескивали воды Кхахитоса - небольшой речушки, причудливо извивающейся между невысоких холмов, несущей свои воды в сторону соленых озер - остатков древнего моря, за которыми начинались сумеречные серые равнины.
- Не понимаю. Как такое возможно?! Впрочем, нет! Не отвечайте. Я встречала кхари, которые пили знания жрецов Черного Храма как мед, позже умирали в муках, словно от яда. Однако, этот свет воистину страшен. Я даже не хочу себе представлять, какая чудовищная магия его порождает. Ни один первосвященник не способен сотворить такое.
Орадо не ответил, хотя и готов был выразить свое согласие. Девочка совершенно права. Есть такие знания, которые выжигают человеческие души словно огонь. Небожители хранят это пламя в Великой Бездне, вне времени и пространства. Но порой сама Бездна дарует людям то, что вносит в этот мир беспорядок. Когда это происходит, происходит смена эпох и боги меняют лик Земли до неузнаваемости. Руками дикарей они возвращают хрупкое равновесие, а лежащий на морском дне Ёрмунганд начинает пожирать собственный хвост, начиная отсчет Нового времени. Ну что же. Горе тебе великий Пифон, город сотни пурпурных башен.
Она повернулась к Орадо.
- Вы спасли мне жизнь и я, конечно же, признательна вам за это. Вы, помнится, назвали свое имя.
- Меня зовут Орадо.
- Я слышала это имя. Хранитель старых рукописей дворцовой библиотеки! Да, я права! Я права!- Девушка подошла к Орадо, с любопытством посмотрела ему в глаза. - Подумать только... Это вы проникли в подземелья Камеспеса, не правда ли? Вы - тот человек, который помог магам Серых Равнин обрести давно утраченные знания жрецов затонувшего материка. В моих землях о вас рассказывают такие истории, что кровь стынет в жилах. Ходят слухи, что вы способны бросить вызов силам природы, поскольку вам покровительствуют демоны ада. Кто бы мог подумать! - Она пожала плечами и, словно позабыв о правилах этикета, поднесла руку к его щеке, тронула ее пальцами. Это легкое касание походило на прикосновения холодной змеиной кожи, а тихие слова девушки стали напоминать шипение полоза, погружая Орадо в легкий транс. - Признаюсь, я представляла вас себе иначе. Вы даже не кхари. Черты вашего лица больше подходят для какого-нибудь варвара с восточных земель.
- Мои предки происходили из Грондара. Если уж говорить о благородстве крови, то я таков, каким создали меня боги.
- Ах вот оно что... Речные земли. Пусть так. Но что-то благородное в вашей крови, несомненно есть. Темные волосы, бледная кожа...
Каким-то непостижимым образом ее тихие слова заставили Орадо ощутить порыв животной страсти, подавить который ему стоило большого труда. Прогоняя морок от себя, молодой человек забрал у Аки-ваши стакан с водой и звучно поставил его на подоконник, чем принудил девушку ощутить чувства, схожие с растерянностью, если не с крайним удивлением.
Как будто устыдившись собственного поведения, или осознав всю нелепость сложившейся ситуации, она отдернула руку от его лица и произнесла:
- Не важно! Это не важно. Будь вы даже рыжей обезьяной с северных гор, это ничего бы не поменяло. Вы всего лишь вор, позарившийся на чужое. А ведь даже не знаете, наверное, чью усыпальницу сегодня пытались ограбить.
- Отчего же? Знаю. Это был один из верховных жрецов, живших спустя всего несколько столетий после появления на берегах Стикса ваших, скитавшихся по свету предков. В свою очередь, позвольте спросить, что вы делали в Запретном Городе? Вы, дочь венценосного владыки песков, с самого рождения живущая в роскоши, среди безотказных слуг, не нуждаетесь в золоте.
Аки-Ваша издала негромкий смешок.
- Что мне до золота?
- Что же тогда? - Орадо вздохнул и, недобрым словом помянув хемитское семя, прошелся из угла в угол. Надеяться услышать от девушки откровенные ответы на свои вопросы, разумеется, не приходилось. Притворяться и скрывать свои мысли, если это выражалось необходимостью достичь поставленных целей, было свойственно натуре всякого стигийца, а уж дочь владыки Черных храмов, надо полагать, училась этому с малых лет. - О, я догадываюсь! Я знаю, почему вы решились нарушить государственные запреты и пересечь черту Запретного Города. Вы искали ее. Ту самую чашу, которую жрецы Сахима оставили в качестве посмертного дара старым богам в усыпальнице. Зачем же еще...?
- Откуда вам это знать? Впрочем, кому как не еретику, открывшему для мира библиотеку утерянных знаний старого мира, знать о Темном Даре? Предполагаю, впрочем, что в его поисках вы этой ночью преуспели больше чем я.
Дрожащей от волнения рукой девушка потянулась в карман, вытащила позолоченную трубку, в которой Орадо сразу же узнал ритуальную курильницу.
- Вы позволите? - спросила Аки-Ваша. - Во имя всех богов, я все еще никак не могу прийти в себя.
Не дожидаясь ответа, она сняла с пояса мешочек, наполненный смесью каких-то трав, развязала его и принялась набивать трубку.
- Как вам будет угодно, - сказал Орадо, наблюдая за ее действиями. - Не будет ли нескромностью с моей стороны, если я спрошу, при каких обстоятельствах вы услышали о Темном Даре? Сотни лет чаша считалась утерянной и не принадлежащей миру живых. Мало кто знает о ее существовании, а если кто-то знает, то ни за какие деньги не осмелится взять ее в свои руки. Боги свидетели моим словам, вам не следовало нарушать покой того места
- В своих предположениях вы оказались правы, амато кхари, - сказала девушка. Она поднесла курильницу к огоньку, плясавшему на свече. По комнате тут же разошелся терпкий аромат. - Более того, вы задали прямой вопрос и ответить на него, как мне кажется, следует столь же чистосердечно. После того, как триумвират послал экспедицию в затерянный город, слухи о чаше Сахима разошлись по всем Черным Храмам. Я - священная жрица Возрождающегося бога, узнала о ней в числе первых. Вы ведь понимаете, что на свете нет таких тайн, которые мне не дозволялось бы узнать.
- Проклятье на мою голову! Я должен был догадаться...
Аки-Ваша улыбнулась.
- А теперь уже я намереваюсь задать вам вопрос и желаю услышать от вас ответ не менее откровенный, чем тот, который дала вам я. Надеюсь, что вы сполна удовлетворите мое любопытство. Чаша действительно находится у вас?
- У меня было достаточно времени, чтобы ее забрать из того проклятого места, - сказал Орадо. - Но прошу вас забудьте о ней. Темные Дары никогда и никому не несли блага. Лишь жизнь во тьме и неустанную жажду крови. Если вы читали те манускрипты, то должны знать, какое зло несет в себе та вещь.
Он замолчал, поскольку увидел, как стигийка вздрогнула, при последнем, произнесенном им слове, как поджала губы, став похожей на обиженного ребенка.
- Я знаю о ней намного лучше вас, кхари. С детства меня пичкали ужасными историями о Темных Дарах жрецы Черного Храма. Они верят в то, что большая часть из них нерукотворна, поскольку была выкована из первозданной тьмы бесчисленные тысячелетия назад творениями Хаоса, которые способны поколебать основы мироздания. Однако, чего эти глупцы добились, накладывая сотни запретов и предостережений мне и моим сестрам, беззаветно внимавшим их словам и возжелавшим отыскать зерно истины в потоках лжи? Своими сказками лишь распаляли наше любопытство.
- Стало быть, мне не стоит объяснять вам, каких вы чудовищ могли повстречать, переступив черту Запретного Города.
Аки-ваша рассмеялась. Глаза ее блеснули в багровом свете и казалось, что в них зажегся какой-то демонический огонь. По лицу девушки, бледному, лишенному каких-либо изъянов, как будто пробежала тень.
- Во тьме Черных Храмов обитает много чудовищ. Те белесые твари, которые напали на нас - не самые страшные из них. Хотя, признаюсь вам, что даже сейчас отступники змеиного бога внушают мне безмерный ужас. Ведь они пытались убить меня. Меня, верховную жрицу Возрождающегося Творца Вселенной!
- Они с легкостью убили бы вас, даже будь вы правительницей Темных Песков. Ведь это пережитки тех мрачных времен, когда человек, по своим мыслям и поступкам, был столь же примитивен, как и обезьяна. Наши пращуры разрушили их мерзкие святилища, загнали под землю на такие глубины, на какие не спускался ни один из смертных. В старинных пергаментах говорится, что даже священные пирамиды народа Хеми, были созданы вовсе не людьми, а...
В этот момент Аки-Ваша коснулась его губ своей ладошкой и Орадо невольно замолчал, окунувшись в то тепло, что исходило от ее руки, глядя в бездонные глаза дочери владыки Черных Песков.
- Замолчите, прошу вас, - сказала она. - Ведь вы ничего не знаете о наших святынях. Земля моего народа - древняя земля. Жрецы утверждают, что первые из своих храмов хеми построили еще до того, как задышали вулканы, а племена кхари начали свой путь на запад, оставив разоренные войнами островные империи. Я убеждена, что на свете нет архитекторов более искусных, чем мы.
- Но даже жрецы хеми признают, что темные пески скрывают под собой остатки древних поселений. Если бы вы были такой же бессмертной женщиной, как супруга владыки вод, то вы бы увидели, как на остатках былого величия, среди руин древнего города, из маленькой рыбачьей деревушки рождается история новой цивилизации. Она распускается, словно лотос, переживает свое величие, а потом, под напором варваров, разбушевавшейся стихии, или собственных немочей, угасает, чтобы вскоре возродиться в новом обличии и с новой историей. Кто знает, какая участь уготована городам Ахерона, Стигии, или Туле? Может быть, такая же, какая постигла легендарные королевства древности. Великие королевства.
Стигийка отстранилась от него, как будто разочарованная его словами. Боги - свидетели, он бы многое отдал за то, чтобы узнать, о чем на самом деле думала сейчас эта своенравная девица.
- Ну, хватит. Меня не интересует пыль прежних эпох. Многие народы сгинули во тьме тысячелетий и вряд ли кто-нибудь о том ныне сожалеет. Я не бессмертная дева! Я не жрица крови, а человек из плоти и крови. И мой век короток, кхари. Страхи же, навеянные рассказами жрецов об ужасах былых времен, с годами только умножаются.
- Если вы и дальше будете искушать судьбу, нарушая покой мертвецов в древних усыпальницах, то вы не проживете и этого короткого века. Думаю, что нам повезло уйти живыми из Запретного Города. Однако, вашим рабам повезло куда меньше. Если бы вы мне сразу назвали свое настоящее имя, то я бы смог спасти и того трусливого пса, который даже пальцем не пошевелил, чтобы спасти вас. Мне очень жаль, что ваши слуги погибли.
- Это всего лишь чернокожие рабы, - произнесла Аки-Ваша, с безразличием пожав плечами.
Орадо нахмурился, подумав о том, что эта юная, взбалмошная особа, должно быть, мало чем напоминает своего отца - монарха, о хладнокровии и рассудительности которого говорили очень много, даже за пределами Стигии. Сколько человеческих судеб переломала она в своем тщеславии и корыстолюбии? А сколько еще сломает?
- Всего лишь...? - спросил он. - Но вы ведь знаете, на что обрекли своих слуг и какая участь постигла их несчастные души. Вам прекрасно известно, что способен сотворить с человеческим телом какой-нибудь некромант. Нет среди людей никого более искушенного в этом ремесле, чем жрецы Кеми и Птейона. А уж хранители Жабьих Камней в том ремесле достигли высот совершенства. Что касается ваших невольников, то своими неразумными действиями вы обрекли их на вечное скитание по лабиринтам, под старой усыпальницей. Неужели вам совсем их не жаль?
Девушка, покуривая трубку, из которой шел сизый дымок, внимательно смотрела на него, слегка щурясь. В глазах ее, казалось, играли искорки огня, состоящего из язвительных насмешек и пренебрежения ко всякому произнесенному молодым человеком слову.
- Эти ничтожества не стоят и моей тени, Орадо. При жизни своей они стоили очень мало, а сейчас и того меньше. Жалеть их мне, верховной жрице Возрождающегося бога не приходится. Впрочем, так и быть! По возвращении, я, скорее всего, прикажу стражам пустыни отловить этих мерзавцев и доставить во дворец. Их головы на пиках Черного Храма будут напоминанием всем об ужасах, которые могут постигать еретиков, обворовывающих древние усыпальницы.
- Нет, - ответил Орадо. - Нет, этого не будет! Мы вернемся в Запретный Город и сами упокоим их души. Не сейчас, конечно. Пойдем, когда взойдет солнце.
Аки-Ваша всплеснула руками.
- Да вы что?! Я туда не вернусь! Вы видели тех тварей, которые обитают в тех лабиринтах и видели как они расправились с моими рабами. Если бы вы слышали те ужасные истории, которые мне рассказывали о червях пустыни жрецы Черного Храма, то выкинули бы из головы даже саму мысль о возвращении!
- Если вы, ваше высочество, наотрез отказываетесь возвращаться со мной, то с ближайшим же караваном отправитесь в Кеми и постараетесь как можно скорее позабыть о Запретном Городе. В том месте есть такие усыпальницы, в которых теряется грань между миром живых и миром мертвых, а отродья древних нашли приют, дожидаясь конца времен.
- И на это я тоже не согласна. Путь до Кеми займет не одну неделю. А меня хватятся во дворце уже завтра. Я - верховная жрица Возрождающегося бога и мое отсутствие, конечно же, заметят все, - Аки-Ваша на какое-то время замолчала, вероятно раздумывая над теми неприятностями, которые могут ее ожидать в будущем. - Боюсь, что отец решит, что я сбежала и отречется от меня. От меня, любимой его дочери! После этого даже жрецы змееликого запретят мне показываться в своих храмах.
- Чего же вы сейчас хотите? - резко сказал Орадо. - Или делайте так как я вас говорю, или ступайте на улицу и действуйте так, как сочтете нужным, без моего участия.
- Уж не хотите ли вы сказать, что выгоните меня, дочь владыки Черных Храмов в эту адскую багровую бездну, которую называете городом?! - Аки-Ваша указала на городские башни, казавшиеся в смешении света луны и небесного камня пурпурными. - К какому чернокнижнику мне надо обратиться, чтобы он возвратил меня в пески хеми к восходу солнца? Боги милосердные, вы не оставляете мне выбора... Не по своей воле я пойду за вами куда угодно, гранд, чтобы покинуть эту преисподнюю! Но даже не вздумайте торжествовать, слышите?! Вы должны считаться с моим мнением!
Орадо молчал. Сейчас он видел перед собой обычную шестнадцатилетнюю девочку, перепуганную, отчаянно пытающуюся найти выход из создавшегося положения.
- Остатки благоразумия вас не покинули.
- Я всю свою жизнь училась благоразумию у жрецов Черного Храма, - с горькой улыбкой сказала Аки-Ваша. - В то время, как мои сверстницы играли на улицах в салакту, мне приходилось заучивать ветхие манускрипты с описанием старинных обрядов и молитвы полузабытым богам, которым даже храмов сегодня никто не строит. До недавнего времени я даже не знала, о тех наслаждениях, которые мужчина может доставлять женщине и о порочных удовольствиях слышала только из перешептываний слуг в коридорах дворца.
- Я слышал, что ваши жрецы позволяют себе вольности в общении с продажными женщинами и, по достижению сана первослужителей, даже заводят семьи. К слову сказать, ваш двоюродный брат, Тутхамон известен своими любовными похождениями. А ведь он - верховный патриарх Первого Круга, проводящего свои обряды в стенах Птейона.
- Клянусь копытами Цсорга, вы правы! Подозреваю, что мой непутевый двоюродный братец был бы готов оплодотворить даже корову Маас, если бы она подставила ему свое лоно! Женщины считают великим благом понести от него, поскольку в жилах этого мальчишки течет чистая кровь кхари. Дети их будут иметь право прислуживать во дворцах, обзаведутся собственными слугами и даже смогут носить жреческие одежды.
Орадо слушал ее с нескрываемым интересом. Потратив годы на изучение древних манускриптов, хранившихся в личной библиотеке его величества Ади-Шавина, правителя Ахерона, он неплохо разбирался в истории тех веков, когда племена кхари начали расселение по землям истерзанной землетрясениями и наводнениями западной Турии, покоряя многочисленные мелкие поселения, оттесняя низкорослых дикарей, называвших себя пиктами, за пределы Большого Порога. Уже в те времена, как свидетельствовали старинные летописи, кхарийцы придавали особое значение чистоте крови, стараясь не смешиваться с покоренными народами, разрушая древние святилища чуждых им богов, сохраняя незыблемыми традиции своих предков.
Схожим образом дела обстояли и к югу от Серых Равнин. Здесь, на руинах древних допотопных городов, занесенных песками, бледнокожие кочевники повстречали темнокожих дикарей - хемитов. То был народ, молившийся странному змееподобному божеству Йиогу, не знавший скотоводства и не умевший возделывать землю. Он не смог оказать завоевателям достойного сопротивления и был обращен в рабство. Древние святыни хемитов были разрушены, но их традиции и верования причудливым образом переплелись с обычаями и религиозным культом, что принесли с собой кхари. Со временем даже верховное божество потомков жителей островных империй, грозный воинственный Сет утерял свой первоначальный облик - облик твари морских глубин и перенял от Йиога змеиные черты.
Менялась и внешность жителей стигийских земель. В результате многочисленных смешений голубой и черных кровей плодородные равнины Шема и многочисленные оазисы к югу от священной реки стали населять смуглокожие дети с раскосыми глазами, не имевшие права называть себя потомками перворожденных. Чистота крови здесь стала цениться наравне с золотом, а белая кожа - свидетельством целомудрия души. И хотя среди хеми к нынешнему дню уже невозможно найти людей, в жилах которых не текла бы кровь почитателей старых восточных богов, несколько семей, стоящих в тени Змеиного Трона, олицетворяли собой истинную суть древнего народа, правившего закатными областями Турии тысячи лет назад.
Представителем одной из таких семей был Владыка Темных Песков владевший гаремом из пятидесяти жен, каждая из которых происходила из знатной семьи, кичившейся благородным происхождением. Дети его с рождения считались живыми воплощениями Царственной Тени, а по достижению совершеннолетия принимали сан первосвященников в Черных Храмах. Они обязаны были хранить целомудрие до той поры, пока не проходили обряд посвящения. После этого дочери выдавались замуж за царственных особ соседних государств, а юноши становились патриархами храмов Западного и Восточного Царств Стигии. Вероятно, Аки-ваша не избежит участи старших сестер. Ей повезет, если это будет не чернокожий князек из Диких Пустошей, а правитель одного из многочисленных городов-данников на землях детей Шема.
- А что будет с вами? - спросил Орадо. - Ведь праздник плодородия состоится уже на следующей неделе. После этого в Черных Храмах появится новая верховная жрица, а вы...
- Я выйду замуж, - сухо ответила Аки-Ваша. В эту минуту девушка, как показалось Орадо, была преисполнена отчаянием и какой-то неявной и непостижимой для его понимания враждебности. - Через несколько дней в Кеми, по приглашению моего отца, приедет король Юдхиштхира. Мне, дочери властителя миров и будущей его супруге, предписывается быть в числе первых, кто встретит его у королевских ворот.
- Тот самый Юдхиштхира, который правит городами объединенного Пондава? Я слышал, что это весьма влиятельный, богатый старик.
- А, перестаньте! Это старый, похотливый верблюд! - произнесла Аки-Ваша, исказив губы в презрительной усмешке. - Он такой же черный, как и мои рабы, хоть и родился в землях к юго-востоку от Стигии. Я дала бы любую клятву, прочла бы любую молитву, лишь бы отделаться от этого дикаря! Но, боюсь, что ничего из этого мне уже не поможет. Мне, дочери Царя Царей, рожденной в ночь Красной Луны, предназначено стать восьмой женой беспутного жреца шакала!
- Девятой, - задумчиво произнес Орадо. - Год назад старик взял в свой гарем восьмую супругу и посвятил ее богу плодородия.
Аки-Ваша всхлипнула.
- О, несчастное дитя... Он, должно быть, принес ее в жертву отвратительному божеству юго-восточных лесов Кьямака! - с минуту она размышляла над участью той бедняжки, которая закончила свою жизнь на алтаре из черного камня, потом обреченным голосом прошептала. - Я словно жертвенная корова Матис, которой с самого ее рождения уготована участь быть принесенной в жертву на черном алтаре, на празднике Авира.
- Не думаю, что ваш брак будет носить религиозный характер. Городам южного Пондава нужен такой союзник как Стигия, чтобы противостоять племенам кочевников, обитающим на землях к востоку от Стикса, в озерном краю. Дети ваши будут законными наследниками семи Ступеней Мира.
- Что с того? Мне всего шестнадцать лет, Орадо! Ужас моего положения заключается в том, что если меня отдадут замуж за этого старика, то остаток своей жизни я проведу взаперти, в какой-нибудь позолоченной клетке. Мне останется только смотреть на вершину великой ступенчатой горы и растить детей, рожденных от этого святого Куру!
- Я не знал, что старик называет себя святым.
Девушка презрительно фыркнула.
- Он полагает себя правнуком легендарного Куру-Мазда, победившего тысячеглавого змея. И он, и многочисленные потомки его, вправе называть себя именем своего прародителя. - Она снова повернулась к окну и принялась рассматривать городские постройки, кусая от безысходности губы. - Быть выданной замуж за невежественного дикаря, или погибнуть на алтаре. Не все ли равно?
Орадо задумался. Дочь Владыки Темных Песков, судя по всему, и впрямь находилась в отчаянии. Оно и понятно: с одной стороны немилостивый отец, с другой - опала жрецов, которые и без того недовольны правлением непопулярного в народе царя. Впридачу - религиозный фанатик, дикарь, сумасброд из юго-восточных земель, которому Аки-ваша была обещана в супруги с самого своего рождения. Будущее ничего хорошего этой девочке не сулило и участи ее позавидовать было нельзя.
- Но вы считаете своим долгом возвратиться во дворец.
Замолчав, девушка поднесла трубку ко рту, задумчиво посмотрела в окно, на одинокое облако, медленно плывущее по начинающему светлеть небосводу.
- Вы говорили мне, - сказала она мрачно мрачно, - эти исчадия ада под утро возвращаются в подземные пустоши. Можно ли этому верить?
- Так говорится в старых летописях. Если же нет, то мы найдем на них управу.
Орадо подошел к стеллажу, на полках которого стояло множество коробок и стеклянных колбочек, наполненных разноцветными жидкостями - результатом его работ со всевозможными химическими препаратами. Бережно открыв одну из коробок, молодой человек вытащил небольшой, туго завязанный мешочек. В нем находились гранулы светло-желтого цвета, содержащие в себе фосфор - весьма редкое вещество, которое алхимики используют в своих опытах. Несколько лет назад Орадо удалось купить их за баснословную цену у одного из заезжих торговцев и ни разу об этом приобретении не пожалел. В преисполненных ветхой древностью богомерзких обителях, где веками царствует мрак и водятся твари, с которыми разумные люди предпочитают не встречаться, желтый фосфор неоднократно спасал его жизнь.
- Вы ведь заметили, что они щурятся даже от слабого пламени? - спросил ахеронец. - Это потому, что очень редко выходят на поверхность и давно уже разучились смотреть на огонь. В прежние века, в отвратительных святилищах, посвященных отродьям Тсатохуа и Дукракистха, ваши предки приносили им в жертвы детей и девушек, а сейчас они вынуждены заботиться о своем выживании сами. Изредка, когда луна скрывается за облаками, земные черви выбираются из своих нор и рыщут по округе в поисках заблудших путников. Их влечет запах человеческих тел и инстинкт продолжения рода. Полагаю, что о том, зачем они похищают женщин вам рассказывать не надо. Обряды у жабьих камней мерзостны и не нуждаются в подробных описаниях, хотя жрецы Черных храмов с упоением рассказывают о них своей пастве. Однако, перед сталью и пламенем беззащитны не только смертные, но и некоторые отродья неназываемых богов. А потому не бойтесь. Мы выжжем этим ублюдкам глаза и загоним их обратно в нору, из которой они выкарабкались. Потом, если понадобится, я провожу вас до самых блистательных ворот, после чего вашей жизни уже ничто не будет угрожать.
- А что вы намерены делать с этим? - спросила Аки-Ваша, указав на мешок с чашей Зу-Шивентари, который Орадо положил на низенький столик, возле графина с водой.
Немного подумав, молодой человек ответил:
- Постараюсь уничтожить.
- Боги милосердные, нет! - вскрикнула Аки-Ваша, хватая молодого человека за руку, умоляюще глядя ему в глаза. - Вы не должны так поступать! Ведь эта чаша хранила в себе слезы Древних! Вы же знаете, каким могуществом она обладает! Прошу вас, отдайте ее мне! Отдайте, Орадо! Конечно, я не в состоянии отблагодарить вас сейчас за эту услугу так, как вы этого заслуживаете, но очень скоро я буду замужем, тогда у меня будет власть и деньги владыки Пондава, и вы увидите, что я умею быть благодарной! Я озолочу вас!
- Этой мерзости нет места среди живых людей. И среди мертвых, пожалуй, тоже, - сказал Орадо и в голосе его появились ноты, не терпящие возражений. - Я прошу вас о Темном Даре больше разговор не заводить. Лучше подумайте о том, как вы будете объясняться с собственным отцом, когда вернетесь во дворец. Ведь от Запретного Города до Кеми путь не близкий и вернуться к своим прямым обязанностям вы сможете только ближе к вечеру нынешнего дня.
- Я... Я прикажу вас повесить! - зло процедила сквозь зубы Аки-Ваша. - Вы вор! Дерзкий вор! Голова ваша будет очень хорошо смотреться на пике Черного Храма!
- Так вот какой будет ваша благодарность за спасение? Право же, я не знал, что дочь Царя Царей способна на такой поступок. Что же мне, в таком случае, делать с вашим высочеством? Склоняюсь к той мысли, что мне стоит просто проводить вас до Ворот Мертвых и позабыть о вашем существовании.
Аки-Ваша не ответила. Какое-то время молча курила свою трубку, глядя куда-то вдаль, раздумывая о том, что делать дальше, потом повернулась к Орадо.
- Вы упрямый и тяжелый человек, гранд. Клянусь безднами ада, в другой ситуации я бы заставила вас выполнять мою волю. Но, боюсь, что сейчас без вашей помощи мне и правда не обойтись. В темных песках таится немало опасностей, а у меня даже нет оружия.
- Ваше оружие осталось лежать там же, где вы его выронили. Найти его не составит труда. Надеюсь, впрочем, что вам оно и не потребуется. - Орадо взял с одной из полок мешочек, наполненный солью, протянул его девушке. - Это вам поможет выиграть пару мгновений, если станет совсем худо.
- Что это?
- Обычная соль, не беспокойтесь. Она замедляет движения мертвецов, разъедает мертвую плоть и воздействует на нее как кислота.
- Вы серьезно? Вы предлагаете мне кидаться в них солью?
С удивлением молодой человек посмотрел стигийке в глаза. За недолгое время общения с Аки-Вашей он привык видеть в ней жертву обстоятельств, но разве не называла она себя верховной жрицей Черного Храма? Одного из тех угрюмых, мрачных святилищ, которые стояли у портового города Кеми и являлись рассадником всякого рода погани в темных песках. И о некромантии, конечно же, эта девица должна знать куда больше него самого.
Вдаваться в разъяснения и задавать какие-либо вопросы Аки-Ваше, Орадо нужным не посчитал. Вместо этого он достал из кармана мел и нарисовал несколько иероглифов в центре пентаграммы - свое имя и имя дочери владыки темных песков. Потом снял со стены факел, зажег его от огнива и коснулся иероглифов, нарисованных мелом на полу.
- Все готово. Если вы готовы к неприятностям, то они ждут...
- Орадо, - тихо произнесла девушка в тот момент, когда Орадо приготовился сделать шаг вперед, в незримые ворота. Он обернулся и увидел Аки-Вашу, осторожно сжимавшую пальцами нечто, напоминавшее лепесток какого-то растения. Впрочем, напоминавшее ли? - Я не забуду вашей услуги.
С этими совами она бросила лепесток себе под ноги, раздавила его и стремительно отпрянула назад. Прежде, чем Орадо понял, сколь огромную ошибку он допустил, его разум провалился в бесконечную темноту.
3
Очнулся молодой человек в тот час, когда в комнату через распахнутое настежь окно, ворвался холодный ветер. Некоторое время он неподвижно смотрел в потолок, потом невнятно прошептал ругательство и попытался встать. После нескольких минут тщетных усилий, Орадо удалось только приподняться на колени. Перед глазами все расплывалось, руки дрожали, словно от неимоверной усталости.
В комнате, как и следовало ожидать, никого не было. Отсутствовала и походная сумка, в которой лежала проклятая чаша. Орадо едва сдерживал себя от того, чтобы не прокричать проклятье вслед Аки-Ваше, но единственное, на что он сейчас был способен, это хрипеть.
Пытаясь воскресить в памяти события прошедшей ночи, молодой человек припомнил, как стояла у окна дочь владыки Темных Песков, вдыхая из своей трубки благовония. Но благовония ли то были? Может статься, что обычное противоядие. Стало быть, циничная стерва все продумала заранее.
Он оперся рукой о колонну, прилагая неимоверные усилия для того, чтобы не упасть на пол, подался к запертой двери. Сделав пару шагов, молодой человек снова упал, но на этот раз подняться на ноги сил в себе уже не находил. Он поднял один из тяжелых, медных подсвечников стоящих на полу, у пентаграммы и ударил им о металлический засов. Громко позвал:
- Агрифо!
Дверь осторожно приоткрылась и показалось миловидное личико одной из служанок.
- Господин вернулся... Господин!
Писклявый голосок девушки показался Орадо чем-то сродни спасения, однако мир, неожиданным образом растворился в безмерном, расколовшемся на множество осколков пространстве. В глазах снова потемнело.
- Где Агрифо? - промолвил Орадо. - Позови его. Живо!
Девчушка со скоростью молнии скрылась за дверью, а через пару минут возвратилась в сопровождении невысокого смуглокожего человека, одетого столь неопрятно, что впору было бы рассмеяться. Штанины, плохо заправленные в сапоги из оленьей кожи, рубаха нараспашку, растрепанные волосы... Ни дать, ни взять - разбойник с большой дороги. Похоже на то, что за полтора месяца, отсутствия Орадо в Пифоне, он так и не привык одеваться как обычные простолюдины. А может быть, ему приходилась по душе собственная неряшливость, связанная скорее с его дикарской натурой, чем с чем-либо еще.
- Агрифо, - прошептал Орадо. - Помоги мне подняться и сесть в кресло.
Пикт выполнил его просьбу, после чего внимательно огляделся по сторонам, явно выискивая причину немощного состояния своего друга и господина. Он прошелся по комнате, взял с подоконника стакан с водой, внимательно принялся его разглядывать.
- Не ищи подвоха, - прошептал Орадо. - Там нет отравы.
- Что с тобой случилось? - поинтересовался Агрифо. - Как давно ты уже дома?
- Понятия не имею, - прошептал молодой человек. - Хотел бы знать, впрочем... Сколько сейчас времени?
- Уже полдень, - отозвалась служанка. - Скоро зазвонят колокола к обедне.
- Стало быть, несколько часов.
Агрифо пошире распахнул окно, впуская солнечный свет, еще раз оглядел комнату. Когда служанка пожелала подобрать с пола черную свечу, он, неожиданно шагнул к ней и взял девушку за руку.
- Займешься этим позже. Сейчас приготовь своему хозяину ромашковый отвар.
- Зачем ему ромашковый отвар? - отозвалась она. - Он что, простужен? Лучше я позову господина Келлера. Он настоящий лекарь.
- Лекарь не нужен, - сказал пикт. Он наклонился и осторожно поднял с пола раздавленный лепесток лотоса. - Нужен ромашковый отвар. Делай, как я говорю, женщина и не теряй времени.
Орадо кивнул.
- Он прав, Види. Ступай.
Недовольно хмыкнув, девушка вышла из комнаты. Глядя ей вслед, Орадо поежился от озноба и сложил на груди руки.
- Она все-таки позовет этого болвана. Впрочем, может быть оно и к лучшему. Не думаю, что сейчас мне поможет обычный ромашковый отвар, - он усмехнулся. - То, что сейчас держишь в руках - лепесток розового лотоса. От его дурмана помогает только крепкий сон.
- Ты ошибаешься, дружище. Это не розовый лотос.
- Вот как? Что же это?
- Это чон-за. Цветок, который растет у югу от гиблых болот, неподалеку от Засечной Черты. Шаманы западного берега используют его, чтобы общаться с духами предков.
- Если пикты используют его в ритуальных целях, то могу предположить, что он должен вызывать какие-то видения. Однако, я не видел никакого дурмана. Должно быть, ты все-таки ошибаешься.
- Чон-за, - сказал Агрифо и крепко сжал лепесток пальцами. - Одна капля - жуткие видения, две капли - крепкий сон, три капли - смерть.
- О, боги..., - прошептал Орадо. Он так сильно стиснул челюсти, что на скулах заходили желваки. - Черный лотос, лютики, или ромашки... Агрифо, она забрала чашу! Эта стигийская девка одурачила меня как мальчишку! Боги милосердные... Нет, наверное, такой твари, которую она не превзошла своим вероломством!
Агрифо ничего не ответил. С интересом он посмотрел на Орадо, ожидая пояснений.
- Ах да... Ты же ничего не знаешь, - с досадой заговорил молодой человек. Он понизил голос: - Скверно. Очень скверно. Я должен вернуться.
- Я не советовал бы тебе сейчас даже вставать.
- Я обязан вернуться. У меня есть пара неоплаченных долгов перед ее высочеством и клянусь честью...
У Агрифо вытянулось лицо. Непонятно было, какие мысли сейчас возникли в голове у этого дикаря, однако оспаривать решение Орадо он не стал.
- Если это твое желание, то останавливать тебя не стану. И если тебе потребуется моя помощь...
- Я говорю тебе, что это дело - мое дело! Дело чести! Однако ты поможешь мне, если расскажешь о тех травах, которые собирают стигийские жрецы, чтобы обрести противоядие против этой пахучей дряни.
- Я не знаю какие травы собирают дети старого полоза. Они чтут странных богов и проводят нелепые ритуалы, которые забавляют людей леса.
- А что делают ваши шаманы, когда общаются с духами предков?
- Я не раз видел, как они жуют древесную смолу. Иногда пьют ромашковый отвар.
- Древесную смолу, - прошептал Орадо, нетвердо вставая на ноги. - Ну конечно же! Как же я сразу не узнал этот запах?! Сколько раз я видел как ее используют в своих ритуалах оракулы, но не узнал! На каждого хитреца довольно простоты... Однако, тот, кто сказал, что по своей сути, всякая женщина, это милое, кроткое, любящее существо, никогда не видел высокородной стигийской стервы. Люди всегда делают то, о чем она просит... Ха!
4
На этот раз переход удалось совершить без особых затруднений. Не случилось всплесков энергии и тело совсем не ощутило той безмерной боли, какая бывает при пересечении незримого барьера между координатами входа и выхода. Единственное неудобство - головная боль, быстро ушла после того как Орадо ступил на черный мрамор, разгоняя кромешную тьму светом факела.
В погребальной камере никого не было, лишь только пятна запекшейся крови на полу свидетельствовали о произошедшей недавно тут трагедии. Свечи, которыми молодой человек пользовался во время прошлого своего визита в усыпальницу, были разбросаны по всему помещению и, казалось, что сделано это было от лютой ненависти ко всему, что могло быть связано с источниками света. Факелов, принесенных сюда чернокожими и меча Аки-Ваши, не обнаружилось вовсе.
Орадо развязал мешочек с желтым фосфором и, вытащив из него несколько камешков, бросил их на пол. Потом воспламенил их от факела и сразу же отвернулся от нестерпимо яркого пламени, жаркого и голодного. Огонь лизнул черный мрамор и растекся по нему всполохами, как будто пытаясь дотянуться до сапог ахеронца, требуя кровавой жертвы во славу солнцеликих богов. Он будет гореть больше суток, ни на миг не угасая, заставляя всякую тень сжиматься от страха.
Только теперь, осматривая помещение, Орадо обнаружил в помещении такие вещи, которых прежде не замечал. За отвратительными крылатыми истуканами он увидел глиняные чашки, керамические масляные светильники и даже кувшины, которые стигийцы использовали для хранения благовоний. Вся эта простоватая утварь не годилась для использования в богатом жреческом доме, однако обычным хемитам, не избалованным роскошью, она вполне могла подойти. Это обстоятельство могло бы удивить Орадо вчера однако теперь молодой человек всего-навсего поднял одну из глиняных чашек с пола и, найдя на ней клеймо хозяина, довольно хмыкнул. Стало быть, вот он каков, зверь Сахима - мальчишка, отступивший от бога своего народа и поплатившийся за это как жизнью, так и душой.
Окончательно удостоверившись в своих предположениях, ахеронец отставил чашку в сторону и уже хотел было покинуть погребальную камеру, когда увидел возле одной из статуй, поддерживавших свод усыпальницы, неподвижное тело одного из чернокожих рабов стигийской принцессы. Молодой человек приблизился к трупу, коснулся его острием меча. В тот же миг мертвец дернулся, протянул к нему свои руки.
Было очевидным, что причинить Орадо вред, мерзкое создание, уже не могло, поскольку коротким, тяжелым мечом девчонка попросту перебила ей хребет. Пожалуй, можно было и вовсе не обращать внимания на беспомощную тварь, однако, еще совсем недавно это был человек, - сильный и храбрый воин, пожертвовавший своей жизнью ради спасения госпожи. И жертву эту, к сожалению, Аки-Ваша не оценила.
Какое-то время ахеронец смотрел на чернокожего, раздумывая над тем, каким образом можно было бы избавить душу несчастного от оков черной магии. Найдя единственное правильное, как ему казалось, решение, Орадо брезгливо наступил на скрюченные пальцы, коснувшиеся его сапога и бросил пару камней на дергающееся тело. После этого он поднес к телу факел. Жаркое пламя сразу же принялось пожирать мертвую плоть, обугливая ее, обращая в пепел. Ахеронец же, не желая терять понапрасну времени, вышел из погребальной камеры, двинулся по коридору в поисках других оживленных мертвецов.
Путь через лабиринт молодой человек знал достаточно хорошо, поскольку изучил расположение ходов еще прошлым днем, обезвреживая хитроумные капканы. Он обходил те места, которые, по его мнению, все еще таили опасность, поднимался и спускался по качающимся лестницам, на которых всякий неверный шаг вел к гибели. Несколько раз ахеронец перепрыгивал ямы-ловушки, в которых виднелись человеческие кости, взбирался на тяжелые каменные плиты, под которыми нашли бесславный конец незадачливые расхитители гробниц.
Около получаса Орадо бродил по подземному лабиринту, ориентируясь по старым меткам, сделанным когда-то им же самим, пока не наткнулся на еще один шевелящийся труп.
Мертвец, у которого также был перебит позвоночник, лежал у самой стены, рядом с одной из чаш, содержавших останки прислужников древнего чернокнижника. На этот раз Орадо не стал тратить драгоценные огненные камни для упокоения души несчастного. Проходя мимо бывшего раба стигийской принцессы, не задерживаясь возле него даже на пару секунд, ахеронец полоснул его клинком по шее, отделяя голову от тела. Тело бывшего невольника дернулось еще пару раз и затихло.
На протяжении следующего часа, молодой человек бродил по подземным коридорам, в поисках третьего, воскрешенного некромантами трупа. Он совсем уже отчаялся найти его, когда наткнулся на дыру в каменном полу. Должно быть, именно через этот проход в усыпальницу проникали змееподобные существа.
Орадо подобрал с пола один из камешков, бросил его вниз, прислушался. Не услышав звука падения, он с отвращением плюнул в дыру, после чего, решив больше не искушать судьбу, двинулся по направлению к лестнице, ведущей к выходу из усыпальницы.
Пустыня ахеронца пеклом, тело его тут же замолило о капле прохлады. Песок в здешних местах был темным, как будто от безграничного зла, исходящего от древних усыпальниц и храмов. Идеальное место совершения страшных, кровавых обрядов жрецов демонических существ, что вызывались из бездны посредством человеческих жертвоприношений. Не удивительно, что в этих проклятых землях могут выжить только песчаные драконы, скорпионы и, как бы это не казалось кому-то странным, человек.
Облизав пересохшие губы, Орадо спрятался от палящего солнца в тени растрескавшейся стены, в прежние времена являвшейся частью какого-то комплекса, включающего в себя усыпальницы знатных вельмож, вытащил из сумки белое полотенце. Кое-как он повязал его вокруг головы, огляделся вокруг, пытаясь понять, в какой стороне Запретного Города находились Врата Мертвых. Кажется, в прошлый раз, в поисках гробницы верховного жреца Сета, ему довелось идти со стороны высокой башни, что возвышалась над всеми прочими сооружениями. Это строение находилась чуть в стороне от мрачных заупокойных храмов - 'жилищ вечности', в которых давно уже не проводилось никаких обрядов. Значит, туда и следовало идти.
Орадо неохотно поднялся на ноги и зашагал по наплавлению к башне. В паре десятков метров от нее, в тени головы какого-то из сынов Сета, он разглядел множество отпечатков лошадиных копыт. Похоже на то, что оставленные без присмотра животные, долгое время бродили возле этого истукана, не отходя от него на большое расстояние.
Орадо открыл походную фляжку, плеснул часть ее содержимого на лицо, потом обратил свое внимание колеблющийся в легкой зыбке, начинающий клониться к горизонту глаз Солнцеликого. Тот, казалось, прилагал все усилия к тому, чтобы сжечь это нечестивое место. Кто знает, может быть и правы жрецы Воскресшего бога, убеждая всех, что вовсе не огненный шар освещает землю после ухода ночи, а сам суровый, справедливый бог восходит над землей, испепеляя своими лучами всякого рода погань, не успевшую спрятаться от его взора.
Перебирая в уме подобные мысли и неоднократно проклиная всех стигийцев за их вероломство, Орадо принялся взбираться на высокий бархан, выросший у Врат Мертвых. Оказавшись наверху, он долго рассматривал пустыню, пытаясь найти взглядом старый тракт, что тянулся до самого Блистательного города. Давно уже люди не ходили по этим местам и сама дорога многие столетия назад была заброшена и погребена под песками. Лишь покосившиеся каменные обелиски, видневшиеся где-то на западе, выдавали ее присутствие, однако это были единственные ориентиры. И горе тому путнику, который сбивается с пути, теряясь в этих жгучих, бесплодных землях.
Еще раз взглянув на старую усыпальницу, Орадо посмотрел на мрачные стены Запретного Города, после чего побрел на запад, надеясь еще до вечера повстречать какой-нибудь торговый караван, с которым мог бы дойти до городских ворот Кеми.
Отойти от старых усыпальниц, однако, молодому человеку далеко не удалось, поскольку когда он приблизился к ближайшему путевому обелиску, откуда-то (должно быть, из-за ближайшего бархана), послышалось негромкое шипение. Орадо на мгновение опешил, зная какая грозная тварь может издавать такого рода звучания. То мог быть реликт древних времен, ползучий гад, прозванный жителями пустыни дюнным драконом. Справиться с могучим ящером при помощи обычного клинка мало кому доводилось, а бежать от него и вовсе было бесполезно.
Орадо беспокойно огляделся по сторонам. Когда же, всего в десяти шагах от него, прямо с бархана начала пониматься коричневая, покрытая костяными пластинами и многочисленными шрамами туша существа, своими размерами превосходившего боевого скакуна степных племен, ахеронец увидел на ее спине седло, на котором поблескивала золотая эмблема правителя закатных земель Царства Теней. Это вовсе не был дикий хищник. Это был ухоженный, откормленный зверь - любимая зверушка всадников Дневного Дозора. И только теперь, когда дюнный дракон, освободив передние лапы, начал вытягивать из песка прочие части своего тела, Орадо понял, что по причине собственной глупости, или непозволительной беспечности, угодил в заранее приготовленную ловушку.
Надо полагать, Аки-Ваша уже повстречала на своем пути стражу пустынь и предупредила их о появлении в этих местах святотатца, осмелившегося нарушить покой мертвецов в Запретном Городе. Хитрая стерва, конечно же не упустит шанс исполнить свою угрозу и посмотрит на то, как голову его повесят на пику, у Черного Храма. Может статься, она посмеется вместе с остальными сестрами над глупцом, дерзнувшим нарушить один из главных священных запретов.
Интересно, впрочем, какую историю она наплела этим олухам о себе?
- Эй, усталый путник! - прокричал кто-то из-за спины ахеронца. Орадо обернулся и увидел облаченного в легкие доспехи, загорелого до черноты человека, сидевшего на вершине того бархана, с которого только что спустился сам. - Куда ты держишь свой путь? Уж не к торговой ли дороге?
- Да, друг мой, - ответил Орадо, сложив руки в знаке приветствия. - Я направляюсь к Блистательному Городу.
- Со стороны старой усыпальницы ты идешь, - резко произнес страж пустыни. Он вытянул руку, указал на восток. - Вон оттуда. Из запретного места.
Орадо открыл уже было рот для ответа, но в этот момент дюнный дракон, приблизился к ахеронцу и коснулся его плеча раздвоенным языком. Молодой человек поморщился от отвращения, однако не решился даже пошевелиться, поскольку знал, что дерзни он сделать хоть одно резкое движение, грозное животное просто-напросто откусит ему голову.
- Как тебя зовут, чужестранец? - спросил стигиец.
- Меня зовут Орадо.
- А, так это мы тебя ждем, кхари.
- Вы меня ждете? - ахеронец попытался изобразить на своем лице удивление, однако, едва ли у него это получилось.
Темнокожий воин стряхнул со своей одежды песок, махнул кому-то, находящемуся на другой стороне бархана рукой и громко сказал:
- Не двигайся. Я сейчас спущусь к тебе, чужестранец.
- А что мне остается? Если я пошевельнусь, то ваша ручная зверушка начнет беспокоиться. Предпочитаю видеть таких тварей миролюбиво настроенными и сытыми... Но чего же вы от меня хотите? Разве я совершил какое-то преступление?
- Согласно распоряжению верховной жрицы Черного Храма, дочери владыки вселенной и поднебесного народа, я должен тебя задержать и доставить в Замок Страданий, где твою участь будут решать судьи. Не двигайся, повторяю, - Страж Пустыни подошел к Орадо. - Отдай мне свое оружие.
Ахеронец помедлил, оценивая свои шансы на победу, пожелай он оказать сопротивление. Услышав же, где-то позади себя фырканье еще одного дюнного дракона, Орадо мысленно проклял всех хемитов на свете, после чего вытянул из ножен меч и протянул его стражнику.
5