Кичатов Феликс Зиновьевич : другие произведения.

Глава 4 - Ратша

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  

Рача, муж честен

  

Два чувства дивно близки нам -

В них обретает сердце пищу -

Любовь к родному пепелищу,

Любовь к отеческим гробам.

На них основано от века

По воле Бога самого

Самостоянье человека,

Залог величия его.

А.С.Пушкин

  
   Устойчивая тенденция связывть происхождение рода Пушкиных по мужской линии со славянами берет свое начало, по всей вероятности, со статьи В.К.Лукомского "Архивные материалы о Ратше", появившейся на свет в самом начале Великой Отечественной войны на страницах Временника Пушкинской комиссии.
   Само появление этой статьи в самое неподходящее для литературной полемики время не может не вызывать у проницательного читателя вопросов: почему, например, о такой важной проблеме, как генеалогия великого поэта России, пишет не профессиональный пушкиновед, а специалист в области геральдики? Или еще: почему статья В.К Лукомского, начиная с 1941 года по сей день, ни разу не подвергалась критике профессиональных пушкиноведов? И, наконец, почему эта статья появляется в столь неподходящее время, когда для всего нашего народа стоял вопрос о том, быть или не быть?
   Обратимся к самой статье. Обосновывая славонское происхождение рода Пушкиных, автор пишет: "С юга Славония граничила с Босниею, восточная часть кторой, за рекой Дриною, называлась Расция (Rascia) - Рашская область (впоследствии Сербия). Жителей её называли рацами или ратцами (сербск. - рац, мн. ч. - раци; у древних славян - rasci; мадьярск. - racz; немецк. - raizen, ratzen, razen; в средневек. латыни - rasciani). Отсюда, несомненно, по нашему мнению, и объяснение наименования родоначальника Пушкиных: Радша - Ратша - Рачша - Рача".
   Трудно согласиться с этим аргументом. Известно, что тенденция наименования этнических групп насаления по географическим признакам имела место и ранее, да и в настоящее время широко распространена во многих странах мира, в том числе и в России. Людей, проживающих, например, на берегах Волги, называют волгарями или волжанами; тех, кто родом из Сибири - сибиряками. Мы привычно воспринимаем слова "москвич", "нижегородец", "калининградец", но почему-то упорно не желаем давать такие имена своим детям. Не принято именовать своих детей географическими терминами и в других странах. По этому поводу, только уже о происхождении имени другого предка Пушкина (по линии Ганнибалов), писал наш выдающийся писатель В.Набоков: "Сильно смущает сходство имени сестры Ганнибала, упомянутой в "Немецкой биографии", с названием его родного города, встречающегося только в "Прошении". Я не нашел - в пределах тесного круга мого чтения - ни одного случая, чтобы абиссинский ребенок получил имя по месту рождения".
   Очевидно, вполне осознавая зыбкость своей аргументации, В.К.Лукомский далее оговаривается: "...по приезде в новую страну, его родовое (если оно было) прозвание не могло иметь для него существенного значения, почему за ним и установилось новое прозвище "Ратша", характеризующее его национальность и происхождение из Рашской или Сербской земли".
   Совершенно непонятно, почему "его родовое прозвание не могло иметь для него существенного значения"? Почему Ратша, "муж честен <...> т.е. знатный и благородный", должен в угоду кому-то менять свое честное имя на кличку или прозвище? Впрочем, автор сам сомневается в честном имени предка Пушкина, заключив свое сомнение в скобки: "(если оно было)". Для "знатного и благородного" Ратши замена имени кличкой или прозвищем была бы равносильна позору, оскорблению собственного достоинства, потере чести. История сохранила множество подлинных имен иностранных подданных, честно служивших под знаменами различных монархов.
   Испокон веков хорошо известно отношение знатных людей, в каких бы они странах не проживали, к своему имени, роду, племени. Они всегда вписывали свои имена и имена своих предков в особые книги. На Руси такими книгами были Родословцы.
   Далее сомнения еще больше одолевают Лукомского: "Трудно сказать, - пишет он, - какие причины вызвали в свое время выезд родоначальника Пушкиных из Славонии на Русь. Могли быть и политические основания, связанные с бурными судьбами края, переживавшего постоянные притеснения со стороны неславянских соседей - итальянцев, венгров и турок; могли быть и личные побуждения, манившие на подвиги в северо-восточную славянскую же страну, только что начавшую самостоятельную государственную жизнь". Здесь вообще одни предположения и никакой аргументации.
   Пытаясь каким-то образом найти достойные аргументы в пользу своей версии, Лукомский приводит аналогию герба рода Пушкиных со старинными славянскими гербами: "В золотом поле щита рука, облаченная красным и вооруженная обнаженным мечом" - так впервые изображена и описана эта эмблема в дипломе гр. Мусину-Пушкину (1716 г.). Вполне согласно с объяснением, данным этой эмблеме, она действительно составляла территориальный герб когда-то существовавшего королевства Славонии".
   Заметим, что появлеие первых родовых гербов в Европе относится к XV веку. А события, о которых идет речь, - к XII веку. Эмблема Мусиных-Пушкиных составлялась на 500 лет позже рассматриваемых событий. Герб же Пушкиных - появился и того позже, только в 1800 году, т.е с началом составления "Общего дворянских родов Гербовника" в России. При этом многие гербы российского дворянства наполнялись элементами, заимствованными из голландской книги "Символы и эмблемата", изданной в Амстердаме в начале XVIII века. Волей-неволей в этих гербах наслаивались ошибки и неточности, связанные с плохим знанием истории, а иногда и просто "приписки" владельцев-составителей, продиктованные тщеславием. Достаточно сказать, что "рука, вооруженная обнаженным мечом" фигурирует в нескольких десятках гербов, далеко не всегда принадлежащих представителям славянских родов. Следовательно, герб Пушкиных не может быть серьезным аргументом в обосновании происхождения рода.
   Читая статью В.К.Лукомского, трудно избавиться от навязчивой мысли о ее политической ангажированности. Именно этим можно объяснить ее слабую аргументацию, порой совершенно необоснованные выводы, часто сопровождаемые безопеляционными выражениями: "несомненно", "конечно" и т.д. Отсутствие квалифицированной профессиональной критики пушкиноведов только подтверждает эту политическую ангажированность. Кто бы осмелился подвергнуть сомнению политическую установку "отца народов"? Все прекрасно знали, чем это могло кончиться.
   В тяжелое для страны время, когда враг приближался к Москве, идеологи коммунистической партии просто не могли допустить того, чтобы наш национальный гений происходил "от немец", как это записано в "Государевом родословце". Ведь для них понятия "немец" и "прусс"* были синонимами. Именно этот факт, по моему глубокому убеждению, стал причиной такого внезапного и несвоевременного появления на свет статьи Лукомского.
   Возвращаясь к родословной Пушкиных, следует сказать, что она тоже не избежала ошибок. Так в "Государевом родословце", составленном в XVI веке, еще при Иване IV, записано о предке Пушкина: "Из Немец вышел Ратша...". Для составителей родословца бывшая Пруссия уже триста лет была немеччиной. На эту неточность указывает и известный ученый-историк В.И.Кулаков. Но уже в Гербовнике, после описания герба рода Пушкиных, читаем: "Во дни Княжения Святаго и Благовернаго Великаго Князя Александра Невского, из Седмиградской земли выехал знатной славенской Фамилии Муж честен Радша". Известно, что к составлению герба Пушкиных особые старания приложил Сергей Львович Пушкин, отец поэта, которого не очень смущали исторические неточности. Главное - не оказаться последним в списке знатных дворян. Отсюда и закравшиеся в родословную несоответствия.
   Во-первых, Ратша никак не мог "выехать" на Русь во времена княжения Александра Невского, что давно доказано российскими пушкиноведами. В "Житии Александра Невского", например, при описании Невской битвы (1240 г.) говорится, что правнук Ратши, "Гаврила Олексич напал на судно и увидел королевича, которого тащили под руки, выехал по мосткам, по которым всходили до самого корабля. И побежали все перед ним на корабль, детей обернули и сбросили его с мостков вместе с конем в Неву. Он же с Божьей помощью оттуда выбрался невредимым и снова напал на них, и бился крепко с самим воеводою, окруженным воинами". В дружине великого князя мог воевать и внук Ратши - новгородский боярин Олекса Якунович, умерший в 1243 (1265 ?) году. Есть предположения, что одним из шести витязей Невской битвы, о которых упоминается в "Житии Александра Невского", был второй внук Ратши - Сбыслав Якунович.
   Во-вторых, как подсказывает нам история, "Седмиградская земля", т.е земля граничащая с Венгрией, в XII веке, при жизни Ратши, была заселена остготам, мадьярами, голландцами, но, отнюдь, не славянами.
   Чтобы разобраться в исторических хитросплетениях происхождения предка Пушкина, Ратши, обратимся к известным фактам ранней истории Пруссии.
   Племена пруссов, которых германцы в начале эры Христа называли Aestii (живущие на востоке)*, с VI по XIII вв. занимали полуостров Самбию и прибрежные участки прилегающей к нему территории между реками Вислой и Неманом. Ныне это Калининградский полуостров.
   Во времена нашествия гуннов (середина V в.) большая часть воинов-эстиев присоединилась к завоевателям. После поражения, понесенного гуннами от римских легионов на Каталунских полях (451 г.) и последовавшей затем смерти их предводителя, Атиллы, эстии возвратились в свои земли и первыми в Балтии, по мнению ученого В.И.Кулакова, учредили власть, основанную на праве силы. "Этот предвестник государственности на севере Европы, - пишет он, - мог быть реализован лишь при наличии свободной от родовых пережитков, подчиняющейся лишь воле вождя военной организации - дружины. <...> Необычайно мощная дружина прусов включала в свой состав не только представителей различных западнобалтских племен, но и группы германцев, тюрок и, не исключено, славян-антов".
   Доброжелательные дружинные отношения, возникшие между пруссами и скандинавами, основанные в определенной мере благодаря общности пантеонов богов и природному гостеприимству пруссов, способствовали значительному вливанию норманов в прусскую дружину. Позже, в XI веке, этому способствовало и крушение эпохи викингов, когда, гонимые отовсюду, разрозненные группы скандинавов нашли свой последний оплот на земле пруссов. Ассимилировавшись с местным населением, они пополнили ряды прусской дружины, которая занималась сбором налогов с населения и осуществляла контроль над торговыми путями, проходившими вдоль южного побережья Балтийского моря. Исследования ученого В.И.Кулакова, в течение более четверти века изучающего прошлое земли пруссов и возглавляющего экспедицию Института археологии РАН на территории бывшей Пруссии, показали, что легкие торговые ладьи пруссов не огранчивались только прибрежной линией в границах своей земли, но распространялись далеко за ее пределы: в Скандинавию, на Русь. "Усиление прусской дружины, - пишет он, - стимулировалось ее интенсивными связями с Киевской Русью. <...> На контакты пруссов с Русью в эпоху князя Владимира Святославича археологические источники указывают однозначно. Некоторые служившие в княжьем войске пруссы оставались жить в Поднепровье". Этому способствовало наличие смежной сухопутной границы между странами, а также водный торговый путь "из варяг в греки", начало которого, возможно, исходит от традиционных торговых связей пруссов с русами. Это подтверждают и исследования наших ученых, не обнаруживших скандинавских древностей к югу от водораздела Западной Двины - Днепра - Верхней Волги до рубежа IX-X вв. Доктор исторических наук Е.Мельникова полагает, что этот факт можно было бы рассматривать как "доказательство незнакомства скандинавов с Днепровским путем и Южной Русью, если бы не сообщения Повести временных лет о вокняжении в Киеве Аскольда и Дира и завоевании Киева Олегом". Таким образом, изложенная Нестором легенда, которая, по мнению ученого Б.А.Рыбакова, является "литературным произведением фольклерно-легендарного характера", пересказом "какого-то скандинавского сказания о деятельности Рюрика", внесла определенную путаницу в вопросе о варягах.
   Попытаемся рассмотреть эту проблему с другой стороны. Согласно этой же Повести временных лет, которая сообщает, что в 862 году "русь, чюдь, словени и кривичи и вси" решили пригласить князей из-за моря и обратились "к варягам, к руси". Заметим, что слово "русь" в этом случае, согласно той же летописи, также относится к варягам: "варязи и словени и прочи прозвашася русью". К тому же из-за моря (т.е.морским путем) на Русь приходили и пруссы. В летописи сообщается, что "старший брат, Рюрикъ, седе Новегороде, а другий, Синеус, на Беле-Озере, а третий Изборьсте, Труворъ". Надо полагать, что Трувор воссел в Изборске со своей дружиной. Следовательно, если верить Нестору, то и Трувор, и его дружина были скандинавами. Однако, исследования ученого В.Седова, показывают, что "В отличие от Ладоги или Новгородского городища (где простиралась власть Рюрика - Ф.К.) в Изборске рассматриваемого времени ни в домостроительстве, ни в культовых элементах, ни среди вещевых материалов не обнаружено явных признаков, указывающих на проживание выходцев из Скандинавии". К тому же, как утверждает ученый, "племени русь в Скандинавии никогда не было". Вместе с тем, В.Седов сообщает, что "Рекой Сходницей Городищенское озеро связано с Мальским озером, а вытекающая из него река Абдех впадает в Псковское озеро. Таким образом, водными путями Изборск оказался связанным с Балтийским регионом, игравшим большую роль в истории раннего средневековья". А это, в свою очередь, означает, что был еще один водный путь, по которому пруссы могли сообщаться с Русью. Тогда встает вопрос, какого же роду и племени были Трувор и его братья? Этот же вопрос относится к Аскольду и Диру. Известно, что все они были варягами, но скандинавского ли происхождения? Ведь наличие множества "следов" скандинавов во владениях Рюрика легко объясняется многолетними торговыми связями между ними. Мы уже упоминали о дружественных связях между пруссами и скандинавами. А слово русь с таким же успехом можно отнести как к скандинавам, так и к прусским дружинникам. Недаром же великий М.В.Ломоносов видел в слове Пруссия аналогию с Русью.
   Известный немецкий ученый О.Тишлер отмечает, что археологические находки на Куршской косе (южнее Розиттен, ныне поселок Рыбачий, Зеленоградского района, Калининградской обл.) показывают культурное единство больших территорий: "Мы знаем, - пишет он, - что самое молодое языческое время с его особенно характерным инвентарем, который находят только в Восточной Пруссии и в русских соседних провинциях, а, наоборот, в западно-славянских областях не обнаруживают, простирается до времени, последующего за появлением Ордена, т.е. до конца XIII, начала XIV в.". Там же на Куршской косе, в бывшем укреплении у поселка Коралленберг, археологам удалось найти много черепков от сосудов, выполненных на гончарных кругах и относящихся к XII в. Форма и орнамент сосудов те же, что и у восточных славян, т.е. руссов.
   Это же подтверждает исследователь П.И.Кушнер полагая, что "эпоха, предшествующая вторжению крестоносцев, отличается не только тем, что материальная культура балтийских племен выступает в ней почти лишенной локальных отличий, но и тем, что она сходна с культурой соседних славянских племен (на юге и востоке)".
   Известный русский лингвист О.Н.Трубачев считает, что уже в IX веке славян западной части Балтийского побережья ученые раннесредневековой Европы впервые стали называть пруссами, хотя название это появилось намного раньше.* По названию этого племени вся их территория стала назваться "Боруссия", "Брутения", а позднее - "Пруссия".
  
   После 862 г., (этот год нам известен как летописная дата образования Руси) на Самбию* хлынул поток товаров от восточных славянских соседей. Племенная верхушка быстро богатела, утопая в роскоши. Слухи о богатствах прусской знати стали распространяться за пределы юго-восточной Прибалтики, вызывая алчность соседей. Свидетельством этому служит обилие кладов и конских погребений на земле пруссов, относящихся к X-XII векам, удивляющих большим количеством найденных серебряных украшений. Богатые дорогим убранством и предметами с роскошной отделкой захоронения говорят о высоком социальном положении этих людей. Вместе с тем археологи обнаружили на больших пространствах огромные скопления золы, пепла и полуобожженных костей, относящихся к этому же периоду, которые свидетельствуют о кровопролитных столкновениях больших масс воинов. Это позволило сделать вывод о том, что в это время Пруссия становится объектом междоусобных столкновений и набегов соседних племен.
   Около 800 г. на северо-восточной границе прусской земли появляется торгово-ремесленный пункт, названный Каупом, в котором хозяйничали в основном скандинавские варяги и прусские дружинники, наживая добро на взимании податей с проходящих мимо торговых судов. В X в. он уже был окружен кольцом святилищ, бдительно охраняемых купцами и воинами- дружинниками, не допускавшими внутрь даже своих пруссов-общинников. Превратившись скоро в крупный тороговый центр, Кауп все больше привлекал внимание соседних монархов, жаждущих овладеть богатствами этого города.
   В 1016 г., Пруссия была подвергнута порабощению и разграблению датским королем Канутом Великим, действовашим в интересах датских купцов, видевших в процветании Каупа угрозу собственным торговым отношениям с востоком. Кауп был разграблен и сожжен. Это событие так описано древнейшим датским историком Саксоном Грамматиком: "... едва после смерти Харальда III Канут Великий в 1016 г. занял трон Дании, он решил <...> вернуть отпавшие части своего наследства <...> тотчас вооружил сильный флот и с крепким войском покорил не одних только славян или датские колонии и другие области в Поморье, но и поработил он также впервые Самланд и другие малые владения. <...> Своему новому приобретению - Самланду Канут придавал такое значение, что часто назывался в своем титуле королем Самланда".
   В то же время славянские племена (полабские славяне, лютичи, ободриты и пр., проживавшие преимущественно между Эльбой и Вислой), в 921 году подверглись экспансии немецкого короля Генриха I. Основной натиск, целью которого было вытеснение их с занимаемых территорий, был направлен на полабских славян. Большой урон им нанес в 939 году немецкий маркграф Геро. Он пригласил к себе на пир 30 славянских племенных вождей и всех коварно уничтожил. Таким образом, к концу X века многие славянские племна в указанном районе были покорены немцами. Освободиться от немецкого господства удалось лишь ободритам и лютичам, поднявшим восстание против немецких поработителей в 983 году. Немецкая экспансия явилась причиной миграции некоторой части полабских славян в восточные и северо-восточные земли, в том числе и в страну пруссов. Там они оседали и ассимилировались с коренным населением.
  
   Пруссия стонала от жестоких набегов соседних государств. К тому же Канутом Великим были порабощены торговые города Гданьск, Сигтуна, Новгород. Целый ряд торговых городов был разграблен и сожжен. Это не могло не сказаться на сокращении торговли в этом регионе. Прусская дружина была вынуждена уступить часть своего торгового промысла более сильным и многочисленным дружинам севера и запада и переместиться на морское побережье, в район нынешнего поселка Малиновка. Основав на новом месте поселение Варгенава (что на прусском языке означает - "поселок варягов"), прусская дружина взяла под свой контроль пролив Брокист, пересекающий Куршскую косу. Целых сто лет еще после этого прусские дружинники не только занимались сбором дани с транзитных торговых судов на пути "из варяг в греки", но и сами принимали участие в торговых походах, достигая на своих ладьях берегов Скандинавии и Руси. Легкие парусские ладьи позволяли прусским дружинникам и купцам легко преодолевать пороги и волоки на торговом пути "из варяг в греки", в отличие от варягов скандинавского происхождения, обладавших громоздкими судами.
   Постоянный "кормилец" прусской дружины, пролив Брокист, все более затягивался песчаными наносами и илом, ограничивая проход по нему купеческих судов, плативших немалую дань дружинникам.
   Неизвестно, какие еще причины положили конец союзу последних прусских варягов со жрецами собственного племени. Может быть самим жрецам не нравилось расширение власти дружинных начальников над подвластным им народом. А может быть слишком далеко зашли аппетиты тех и других при дележе добычи, что неминуемо привело к братоубийственной войне. Но факт остается фактом: прусская дружина покидает землю своих предков и подается в варяги, на службу к князьям Польши, Литвы и Руси. Это подтверждают исследования ученых-археологов, которым не удалось обнаружить следов дружинной древности на Самбии с конца XI века.
   Последние результаты исследований материалов новгородских раскопок позволили академику РАН В.Л.Янину сделать вывод о том, что основной поток переселенцев в новгородские земли в XI веке шел не из Приднепровья, как ранее считалось, а из Южной Балтии (т.е. с южного побережья Балтийского моря). Это подтверждают и лингвистические исследования, проведенные ученым В.Седовым, которые показывают, что "наиболее тесные контакты у славян были с западными балтами".
   Еще ранее лингвистические исследования немецкого ученого Нессельмана, автора словаря прусского языка ("Die Sprache der alten Preussen"), обнаружили исключительную близость прусского языка славянским языкам. Такая же близость прусского языка с русским видна из сравнения наиболее употребительных слов по словарю Симона Грунау:
  
   Прусские слова По-русски
  
   Angol ангел
   Wunda вода
   Pewo пиво
   Docti дочь
   Galbo голова
   Grekoy грех
   Mutte, muttere мать
   Schostro сестра
   Bruteni брат
   Linno лен
   Deyn день
   О близости прусского и русского языков упоминает в своих трудах и доктор исторических наук В.И Кулаков.
   Можно с уверенностью предположить, что пруссы общались с русскими без переводчиков и, в отличие от скандинавских варягов, охотнее принимались в княжеские дружины. К тому же, согласно археологическим исследованиям, прусские воины, отличаясь малым ростом и крепким телосложением, не уступали руссам ни в храбрости, ни в силе. Вспомним: все знакомые нам родственники поэта мужского пола были также небольшого роста и крепки. Сам Пушкин, как мы знаем, имел рост два аршина и пять с половиной вершков (т.е 166,5 см.) и отличался ловкостью и недюженной силой своих мускулов.
   Прусские воины скоро переняли русское оружие и воинские доспехи, чем внешне почти не отличались от русских ратников. Вот как описывает убранство прусских варягов В.И.Кулаков: "Прусские знатные воины-нобили выходили на битву в доспехах из металлических (кожанных) полос, покрывая голову коническими шлемами. Лишь щиты со сложной профилировкой отличали тяжеловооруженных пруссов от воинов Руси татаро-монгольского нашествия. Прусские общинники, оружие которых составляли дротики и короткие луки, в XIII в. были одеты в длинные кафтаны <...> напоминающие русскую одежду ...".
   Таким образом, можно подвести первый итог предыдущим рассуждениям: 1) в период с V по начало XI века прусская военная дружина, как, впрочем, и все племя пруссов, ассимилировалась с германцами, скандинавами, датчанами, полабскими славянами и другими племенами, впитывая в себя культуру этих народов, что, несомненно, повлияло и на обогащение их языка, и на ономастику пруссов; 2) близость языков устраняла барьеры между пруссами и славянами, способствуя более тесным контактам как в области торговли, так и в области военного сотрудничества; 3) в силу сложившихся исторических обстоятельств прусская военная дружина к концу XI в. вынуждена была покинуть свою территорию и пойти в услужение к польским, литовским и русским князьям, значительно увеличив приток варягов (наемных воинов) на их территориях.
  
   В Древней Руси военная дружина стала основным элементом государственного управления гораздо позже. Как и у пруссов, русские военные дружины, по утверждению исследователя В.Седова, включали "представителей разных племен, в том числе скандинавов-варягов и финнов". Доктор исторических наук А.Горский полагает, что институт военной дружины на Руси в раннем средневековье "играл ключевую роль в древнерусском обществе. Дружина являла собой корпорацию, в которую был организован весь господствующий слой". Из дружинной верхушки формировался действовавший при князьях совет (дума), а из дружинников князья назначали посадников, воевод, тысяцких, а также данников (сборщиков поземельной подати), мечников (судебных чиновников) и тиунов (управителей княжеского вотчинного хозяйства). Главной статьей дохода для членов дружины, по мнению ученого, оставалась корпоративная эксплуатация рядового населения.
   Здесь следует оговориться: часто слово "варяг" в нашей литературе ассоциируют только со скандинавами (норманами, викингами), что создает некоторую путаницу в осмыслении исторических событий, касающихся происхождения Древней Руси. Видимо, виновником тому следует считать Нестора, автора знаменитой "Повести временных лет", для которого варяги - жители Скандинавии, а Балтика - Варяжское море. Слово "варяг" в обиходе древне-русских племен, на мой взгляд, означало ни что иное, как "наемный воин", "наемный торговец". Хотя, по мнению доктора исторических наук Е. Мельниковой, основной формой деятельности собственно "варягов" становится военная служба. Отряды варягов нанимались на длительные сроки за определенную плату, после чего распускались и отправлялись по домам.
   Исследователь Ю.О.Венелин еще в XIX в. предполагал, что варягами называли не только скандинавов, но и "славян Балтийского побережья, которых иногда называли "варнами" или "варинами", что означало на прусском языке ни что иное, как "варяг". Вспомним ранее упоминавшееся поселение пруссов Варгенава (поселок варягов).
   Как раз в это время, летопись впервые упоминает о том, что в Киевской Руси, среди служилых людей великого князя Всеволода II Ольговича, правившего с 1139 по 1146 гг., появляется имя варяга Ратши. Летописец уточняет, что Ратша служил тиуном великого князя Киевского. Не исключено, что Ратша пришел на службу в дружину Всеволода гораздо раньше. Ведь для того, чтобы стать тиуном, надо было на деле показать своему князю преданность и те необходимые качества, которые были нужны на этом месте. Мы уже знаем, что данники, мечники и тиуны на Руси происходили часто из дружинной среды, в которой варяги (в том числе и прусские) нередко составляли значительную часть.
   Тиун (с XVI в.- ключник) был не последним человеком в придворной службе великого князя. Слово это происходит от скандинавских или древненемецких слов Thaegn, Thiangn, Diakn, что означает муж честный. Именно эти слова мы находим у Пушкина в "Начале автобиографии", что говорит о глубоком изучении поэтом своей родословной: "Мы ведем свой род от прусского выходца Ратши, или Рачи (мужа честна, говорит летописец, т.е. знатного и благородного)..." (XII, 311).
   Тиун исполнял обязанности управляющего всем великокняжеским имением, нес ответственность за движимое и недвижиимое имущество своего господина, а также за всех холопов, за которых целовал крест. Ему вменялось в обязанность собирать подати и заботиться об увеличении доходов своего господина, для чего он раздавал господское серебро в рост крестьянам. От имени своего господина он имел право вступать в торговые сделки и чинить суд над провинившимися холопами. Повидимому, не всегда тиуны обладали всей полнотой вышеперечисленных обязанностей. Были и такие, которые несли ответственность лишь за какую-то отдельную отрасль господского хозяйства, например: огнищный, то есть домоуправитель (от "огнище" - очаг, дом); конюший, управляющий табунами лошадей; ратайный, ведающий пахотными работами (от "ратай" - пахарь) и т.д. Мы не знаем, какими обязанностями и правами обладал тиун Ратша, однако Ипатиевская летопись дает нам представление о том, что Ратша имел довольно широкие полномочия.
   О том, насколько высоко было положение тиунов при княжеском дворе, нам рассказывает "Русская правда", первая часть которой написана самим Ярославом Мудрым до 1054 года: "Кто убьет человека, тому родственники убитого мстят за смерть смертию; а когда не будет мстителей, то с убийцы взыскать деньгами в казну: за голову боярина княжеского, тиуна огнищан, или граждан именитых, и тиуна конюшего - 80 гривен или двойную виру; за княжеского отрока или гридня, повара, конюха, купца, тиуна и мечника боярского, за всякого людина, то есть свободного человека, русского (варяжского племени) или славянина - 40 гривен или виру...". Здесь мы впервые встречаемся с названием свободного человека русского (варяжского племени). Речь идет, по всей видимости, об ассимилировавшихся в русской среде пришлых варягах, принявших христианство и занимавших равноправное положение с русскими. Похоже, что именно таким русским, варяжского происхождения был и Ратша.
  
   Летом 1146 года великий князь Киевский Всеволод II Ольгович после похода в Галицию возвратился в Киев больным. Созвав князей, он сказал им, что, предвидя свою кончину, избирает своим наследником брата Игоря.
   Дальнейшие события читаем в Ипатиевской летописи: "Лета 6654 (1146 - Ф.К.) Всеволод же пришед в Кiев разболися, и посла по брата своего по Игоря и по Святослава, и бысть вельми болень, и ста под Вышегородом в острове; и Всеволод же призва к себе Кiяне и нача молвити: "аз есмь вельми болень, а се вы брат мой Игорь, иметесь по нь". Они же рекоша: "княже! Ради ся, имем". И пояша Игоря в Кiев, иде с ним под Угорьскiй, и сзва Кiяне вси; они же вси целоваша к нему крест, рекуче: "ты нам князь" - и яшася по нь льстью; заутрi же день еха Игорь Вышегороду, и целоваша к нему хрест Вышегородьце <...> Вутрiи же день преставився Всеволод, месяця августа в 1 день, и спрятавше тело его, и положиша у церкви святою мученику. Игорь же еха Кiеву, и созва Кiяне вси на гору на Ярославль двор; и целовавше к нему хрест, и пакы скопишася вси Кiяне у Туровы божьнице, и послаша по Игоря рекуче: "княже! Поди к нам". Игорь же, поем брата своего Святослава, и еха к ним, и ста с дружиною своею, а брата своего Святослава посла к ним у вече. И почаша Кiяне складывати вину на тiуна на Всеволожа, на Ратьшу, и на другаго тувуна Вышегородьского, на Тудора, рекуче: "Ратша ны погуби Кiев, а Тудор Вышегород; а ныне, княже Святославе, целуй нам хрест, и с братом своим: аще кому нас будет обида, то ты прави". Святослав же рече им: "яз целую крест за братом своим, яко не будет вы насилья ни которого же, а се вам и тивун, а по вашей воли". Святослав же съсед с коня, и на том целова хрест к ним у вечи; Кiяне же вси, съседше с конь, и начаша молвити: "брат твой князь и ты" - и на том целоваша вси Кiяне хрест, и с детми, оже под Игорем не льстити и под Святославом. И Святослав поима лутшем муже Кiяне, и еха с ними брату своему Игореви, и рече: "брате! На том аз целовал к ним хрест, оже ти я имети в правду и любити". Игорь же съседь с коня, и целова к ним крест на всей их воли и на братьни, еха на обед. Они же устремишася на Ратьшин двор грабить и на мечьники; и посла к ним Игорь брата своего Святослава с дружиною, и одва утиши".
   Из этого эпизода видно, что Игорь, предав земле тело покойного Всеволода, созвал кивлян и потребовал вторичного обета верности ему, но недовольные граждане собрались на вече, на котором хотели выразить свои требования лично Игорю. Однако, вместо Игоря на вече явился его брат, Святослав. Киевляне пожаловались ему на тиунов Всеволодовых - Ратшу и Тудора, которые опустошили: первый - Киев, второй - Вышгород. Получив заверения Святослава, давшего клятву и за Игоря, что эти тиуны будут заменены, горожане не успокоились и бросились грабить имение Ратши. Святославу со своей дружиной едва удалось прекратить это разграбление. Видимо, велики были заслуги богатого тиуна Ратши перед Ольговичами.
   Этот исторический факт приводит в своей "Истории государства Российского" и Николай Карамзин.
   Однако, этим эпизодом дело не ограничилось.
   Великий князь Игорь в требованиях возмущенных киевлян увидел, прежде всего, корыстные побуждения богатой знати и не счел нужным выполнять обещание, данное Святославом. Тиуны, Ратша и Тудор, остались на прежних местах. Тогда, обвинив великого князя в клятвопреступничестве, горожане тайно позвали на Киевское княжение внука Владимира Мономаха, Изяслава Мстиславича. Давно мечтавший о восхождении мономаховичей на Киевский престол, Изяслав Мстиславич собрал свое войско и в короткой битве 17 августа 1146 года разбил дружину Игореву, а самого великого князя взял в плен.
   Брат Игоря, Святослав, с малой дружиной бежал в Новгород Северский. Страшась расправы, бежали и слуги Игоревы, дома которых были подвергнуты разграблению и пожарам.
   Бежал из Киева и Ратша. В этом же году он объявился в Новгороде Великом. Почему именно туда он направил свои стопы?
   Одной из пичин может служить то, что в Новгороде Великом в это время княжил шурин покойного великого князя Киевского Всеволода Ольговича Святополк, который, как подтверждает Новгородская первая летопись, был заменен сыном великого князя Киевского Изяслава Мстиславича, Ярославом, только осенью 1148 года. Нет сомнения в том, что верный прислужник Всеволода Ольговича был хорошо знаком с его шурином и мог наверняка расчитывать на его покровительство и защиту. Видимо, так оно и было.
   Второй немаловажной причиной, совсем не исключающей первую, было знакомство Ратши с этим большим вольным торговым городом. Об этом городе, о его укладе, богатстве, традициях Ратша мог слышать еще, живя у себя на родине, в Пруссии. Возможно, что он бывал в нем ранее. Известно, что пруссы издавна торговали с новгородскими купцами. Богатые источники янтаря на побережье Самбии стимулировали прусских купцов на развитие товарообмена с Русью, в том числе с Великим Новгородом.. Оттуда в Пруссию поступали оружие, воинское снаряжение и доспехи, различные льняные изделия, пенька и пр. Немало было в Новгороде и варягов на службе у князя. Археологические раскопки в этом городе подтверждают также тот факт, что около 1165 года в нем была "Прусская улица", на которой жили выходцы из земли Прусской, представлявшие собой целую колонию. Эта улица выходила в Людин конец, владевший новгородским Детинцем, что лишний раз подчеркивает высокое социальное положение, занимаемое жителями этой прусской колонии среди горожан вольного города. Именно с этой улицы, по мнению ученых, вышли известные на Руси фамилии: Романовы, Шереметевы, Яковлевы, Колычевы...
   Два года, проведенные Ратшей в Новгороде Великом под началом князя Святополка, видимо, не прошли даром. По всей вероятности он сумел показать местным боярам свои лучшие качества, иначе они не стали бы избирать его посадником. Его ревностная служба великому князю Киевскому, Всеволоду Ольговичу не имела упреков состороны суверена, что подтверждается действиями братьев Всеволодовых по защите Ратши от взбунтовавшихся киевлян, и вполне могла здесь принести ему добрую славу.
   Надо полагать, что Ратша все-таки принял христианскую веру, иначе трудно себе предстаить, чтобы новгородское вече могло избрать на этот ответственный пост варяга-язычника.
   Следует заметить, что в это время Новгород Великий был вольным городом, добившимся учреждения института посадничества, препятствующего проникновению князя и его людей в вотчинную систему земледелия. Посадник был уже не наместником великого князя Киевского в данном городе, а чиновником, наделенным местными боярами достаточно большой властью, т.е. главным представителем Господина Великого Новгорода, силой, контролирующей действия князя. С 1126 года в городе действовал сместный суд, в котором принятие решения полностью зависело от посадника, подотчетного боярам. Князь без посадника не имел права ни судить, ни управлять, ни водить в поход новгородцев. "Новгородская печать посадника" заверяла все новгородские грамоты. Посадник избирался из знатных горожан. Время его правления определялось новгородским вече, которое могло, в случае необходимости, досрочно прекратить его деятельность.
   Вглядимся внимательно в путь, пройденный Ратшей: воин прусской дружины: варяг в дружине князя Всеволода Ольговича - тиун великого князя Киевского - знатный гражданин (муж честен) Великого Новгорода - посадник Великого Новгорода. Этот путь развевает сомнения по поводу выбра его посадником. С другой стороны, любой другой вариант, связанный с происхождением Ратши, требовал бы подобного обоснованного "послужного списка", чего мы не находим ни в одной публикации на эту тему.
   О происхождении имени Ратши написано много статей. Некоторые из их авторов (С.В.Веселовский, Н.И.Грановская, В.И.Кулаков, М.Б.Попов) дружно сходятся на том, что оно происходит от русского имени "Ратибор". Понятно застаревшее стремление найти в родословной нашего гения русские корни. Однако, чем объяснить обилие в ранней русской истории имени Ратибор без каких либо изменений, и только одно имя Ратша, с которым мы встречаемся в вышеуказанную эпоху всего лишь единожды?
   Одним из аргументов В.И.Кулакова в пользу славянского происхождения этого имени, например, является отсутствие в прусской ономастике имени "Ратша", хотя сам он, будучи приверженцем версии о полабском происхождении Ратши, соглашается с тем, что "Ратша не мог миновать землю пруссов на пути из земли полабов в новгородские пределы".
   Что касается прусской ономастики вспомним, сколько разных племен ассимилировалось с коренным прусским населением. Тут и немцы, и готы, и даны, и скандинавы, и полабские славяне, и курши. Все эти племена оставляли в языке пруссов, а, стало быть, и в ономастике, свои следы. Однако, чтобы разобраться в этимологии слова "Ратша", следует помнить, что имена практически у всех народов давались потомкам не по географическому признаку, а по физическим особенностям человека, по профессии и различным характерным признакам его родителей и прочим качествам, легко бросающимся в глаза соплеменникам.
   Слово "рат", составляющее корень слова "Ратша", мы находим с незначительными изменениями в словарях немцев, куршей, датчан. Это слово фигурировало и в лексиконе пруссов. И везде оно означает "колесо", символизируещее подвижность, динамику, живость. Мы легко можем представить себе подвижного ребенка или его родителей, которые, как у нас говорят, "крутятся, как белка в колесе". Такими качествами могли обладать предок Пушкина, Ратша, или его родитель.
   В словаре куршского* языка, например, есть несколько слов, от которых также могло произойти имя Ратша и созвучные ему Ратца или Раца: Rat (колесо), Rateng (прялка), Rakst (письмо), Raksts (осколок, заноза), Raz (убийца) Raitils (всадник), и т.д.
   Тогда откуда появилось окончание "ша"? П.И.Кушнер отмечает, что в XI-XIII веках в прусском языке появляются "составные названия, одна половина которых состояла из немецкого слова, другая - из прусско-литовского: <...> наличие в прусском названии немецкого уменьшительного окончания: Wanaggupchen; сочетание с прусским или литовским названием обозначений по-немецки - "большой", "малый", "новый", "старый": Klein Rudszen, Gross Rudszen...".
   Используя, окончание chen, имеющее распространение в прусском языке, можно легко предположить наличие в его лексиконе и слова Ratchen (колесико), в разговорной речи принимающего форму "ратшен". Такое же звучание можеть иметь приводимое П.И.Кушнером слово Rudszen. Оба этих слова в русском варианте могут звучать как "ратша".
   Не исключен и русский вариант происхождения слова "Ратша". Мы знаем о том, что Ратша был тиуном великого князя Киевского. Вполне возможно, что он мог быть ответственным, особенно в начальный период своего служения великому князю в качестве тиуна, за пахотные земли своего суверена. Если пахарей в то время на Руси называли ратаями, то того, кто присматривает за ними и пахотной землей, как мы уже знаем, ратайный, что для русского произношения слишком длинно и труднопроизносимо. Поэтому в общении с ним его вполне могли звать ратшей. Ведь окончание "ша" было обиходным в русском языке по отношению к именам и родам занятий людей. Это было совсем не унизительное имя, а скорее имя, подчеркивающее высокое положение тиуна при дворе великого князя.
   Но есть и еще один аргумент в пользу прусского происхождения Ратши, который обошли вниманием все исследователи, занимавшиеся до этого проблемой происхождения рода Пушкина. Это прусское имя сына Ратши - Якун. Листая страницы словаря прусского языка, написанного академиком В.Н.Топоровым, встречаем целую подборку прусских имен, имеющих непосредственное отношение к реально жившим представителям племени пруссов: Peter Jackune, Petir Jakone, Jakune von Pubethen, Jokyns, Jokusch, Jokubas, Jokule, Jokul и др. Естественно полагать, что только отец прусского происхождения мог дать своему наследнику прусское имя. Для Ратши это было не только фактом своей принадлежности к прусскому племени, но и выражением ностальгических чувств к покинутой родине.
   Вывод напрашивается один - поверить Пушкину, который был глубоко уверен, когда говорил, что "мы ведем свой род от прусского выходца Радши, или Рачи (мужа честна, говорит летописец, т.е. знатного, благородного)..." (XII, 311).
  

"Калининградские архивы". Калининград, 2001.

  
   Лукомский В.К. Архивные материалы о Ратше //ВПК. 1941. N 6
   Там же. С.405.
   Набоков В. Комментарии к роману А.С.Пушкина "Евгений Онегин". Санкт-Петербург, 1998. С. 713.
   Лукомский В.К. Указ. соч. С. 406.
   Там же.
   Там же. С. 405.
   Кулаков В.И.//Витрина. 1999. N 9. С. 53.
   Черкашин А.А. Родословная А.С.Пушкина (схема). М., 1987.
   * Пруссы - коренное население Пруссии - территории побережья Балтийского моря между Польшей и Литвой, проживавшего там с VI по XIII вв.
   Житие Александра Невского. Сборник. М., 1969. Т. 1. С. 333.
   * Это название пруссов не имеет ничего общего с ныне живущими эстонцами.
   Кулаков В.И.Дорогами Ульмеригии. Калининград, 2000. С. 37, 39, 45.
   Восточная пруссия с древнейших времен до конца второй мировой войны. Калининград, 1996. С. 52 - 53.
   Мельникова Е. Варяжская доля//Родина. 2001. Янв.-февр. С. 30.
  
   Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М., 1982. С. 298.
   Повесть временных лет. М.; Л., 1950. Ч. 1. С. 18.
   Седов В. Становление Изборска//Родина. 2001. Янв.-февр. С. 43.
   Там же. С. 45.
   Там же. С. 43
   Цит. по: Кушнер П.И. Этнические территории и этнические границы. М., 1951. С. 136.
   Кушнер П.И. Указ. соч. С. 140.
   * По мнению В.И.Кулакова название "пруссы" появилось одновременно с закатом авар в самом начале VIII в.
   См.: Кулаков В.И. Дорогами Ульмеригии. Калининград, 2000. С. 11.
   * Самбия - полуостров (ныне - Калининградский), часть территории проживания пруссов с VI по XIII в.
   См.: Кушнер П.И. Указ. соч. С.138
   Цит. по: Muhlen B. Die Kultur der Wikinger in Ostpreusen // Bonner Hefte zur Vorgeschichte. 1975. N 9. S. 4.
   См.: Шевченко К. Наследство князя Милидуха//Родина.2001.Янв.-февр. С. 65.
   См.: Кулаков В.И. Указ. соч. С. 48.
   См.: Кулаков В.И. Указ . соч. С. 48.
   Янин В.Л. Свет древних страниц//Родина. 2001. Янв.-февр. С. 51.
   Седов В. От истоков Вистулы.//Родина. 2001. Янв.-февр. С. 23.
   Цит. по: Кушнер П.И. Указ. соч. С. 205.
   Кулаков В.И. Указ. соч. С. 272.
   Там же. С. 45.
   Горский А. Древнерусская дружина. М., 1989.
   Мельникова Е. Указ. соч. С. 32.
   Цит. по: Эрлихман В. Русы потерянные и обретенные// Русь. 2001. Янв.-февр. С. 182.
   Горский А. Дружинное государство//Родина. 2001. Янв.-февр. С. 40.
   Мурашев Г. Титулы, чины, награды. СПб., 2003. С. 50.
   См.: Карамзин Н.М. История государства российского. Г.Калуга, 1993. Т. 2. Гл. 3. С.159.
   Полное собрание русских летописей. III Ипатиевская летопись СПб., 1845. С. 22.
   Карамзин Н.М. Указ. соч. С. 255, 256.
   Полное собрание русских летописей. Новгородская первая летопись. Т. 3. СПб., 1841. С. 10.
   Янин В.Л., Алешковский М.Х. Происхождение Новгорода//История СССР. N 2. 1977. С.43.
   Кулаков В.И. От Ратши к Пушкину//Витрина. N 6. 1999. С. 54.
   * Курши - одно из прусских племен, жившее на куршской косе.
   Kwauka Paul, Pietsch Richard. Kurisches Worterbuch. Verlag Nordostdeutsches Kulturwerk, 1987.
   Кушнер П.И. Указ. соч. С. 169.
   Топоров В.Н. Прусский язык. Словарь. М., 1978. С. 14, 62.
  
  
  
  
   12
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"