'Много будешь думать, скоро памрёшь' - пьяным ртом произносил в мою сторону Алексей. Через неделю он умер, чем поверг меня в состояние кратковременного замешательства, поскольку думал он всегда исключительно мало, ел исключительно "полезное?, пил исключительно пиво, и был единственным из всего количества знакомых мне людей, кто мог довести себя до состояния невменяемости двумя бутылками слабоалкогольного напитка.
На похороны я не пошла, ибо сознательно избегала посещения кладбищ, в виду определенных событий и рассуждений на тему мертвых, крестов, мрамора и цветов на могилах . Большинство людей из общих знакомых посчитали, что я бесчувственная сволочь и удалили мой номер телефона из своих записных книг, чем честно облегчили мне земное существование. Остальные двое, захватив с собой коньяк, сок и сигареты пришли ко мне домой, дабы "выпить, помянуть, попиздеть?.
- Смерть - это ужасно. - Теребя волосы, по-женски говорила Арина.
Арина. Такая маленькая идеальная красочная Арина, что нравилась почти всем, включая тех, кто нравился мне, кто нравился друг другу, кто никому не нравился. Такая улыбчивая, в самом ближайшем рассмотрении - красавица, без физических изъянов, с грамотной речью, достаточно развитым мышлением и добрым сердцем. Умела петь, играть на гитаре, пианино. В прошлом - стриптизерша, но "только потому, что нужны были деньги маме на лечение?. В настоящем - переводчик. Изучала английский, немецкий, французский, польский. Стоит ли говорить о том, что эрекция у мужчин в радиусе ста километров случалась из-за того, что Арина рассказывала о себе или просто сидела стройным телом на чем-то не таком замечательном, как она сама.Только мне она не нравилась. От чего временами становилось нехорошо. Во-первых, потому что за это меня порицали её-мои-наши друзья, было неудобно, во-вторых, я понимала, что страстно завидую ей. Поскольку с детства я частенько слышала, что завидовать нехорошо, то чувства неудобства и зависти очень скоро трансформировались в стыд, далее - в злость. Мне всегда хотелось быть такой девушкой. Это одно из тех туповатых желаний, которое начинает знобить еще с детства и не прекращает напоминать о себе в глубокой старости, если не было исполнено, реализовано, аннулировано. Поскольку тупость оправдать всегда легче, чем ум, я частенько повторяла, что желания это вызнано не чем иным, как заниженной самооценкой, и в этом конечное виноваты мои родители.
- Не так ужасно, как жизнь. - Ответила я.
Я. Такой человек, что режет себя, рассказывая о нелепости насилия, говорит о литературе уверенно, прочитав исключительно мало, мнит себя писателем, удостоив социальные сети всего парой своих рассказов, исправно прогибается под корпоративной системой управления персоналом, рассуждая о свободе и независимости человека, ест мясо, любит животных, молится, не верит в Бога.
- А ты откуда знаешь? - тихо спросил Марк.
Марк. Такой человек, которого назвали именем известного писателя, чтоб все думали о его семье, как о интеллигентной. И чтоб никто не знал, что когда-то у его отца в детстве был пес, которого звали Марк. Пес умер, Марка назвали в его честь. В настоящее время отец бухает безбожно, мать потрахивает соседа, ибо она моложе и еще может быть сверху, стонать ровно 5 минут, кричать 2 минуты, кончить и уснуть одновременно, шить и готовить вкусный суп.
Сказать я ничего не успела. Адски красивой песней начал изнывать мобильный адски красивой Арины.
- Алло. - ответила она. - Приезжай! Сейчас Витя приедет. - Оповестила нас Арина, после завершения телефонного разговора.
Витя. Такой человек, что выглядит образованным, даже без одежды. Некогда, лишенный чувства такта недоброжелателями, навсегда обрекши себя на будто похуизм, на самом деле - на гармонию, зачастую вызывает одно лишь желание - узнать.
- Покурим? - Марк мне.
- О, давайте. - Арина Марку.
- Витю подождем. - Я Арине.
Пока ждали Витю, выпили почти бутылку коньяка. Выкурили почти две пачки сигарет. Не сдержавшись все таки прибили.
- Лёха, прогнал, что умер. - Меня чуть-чуть нагребло.
-Думаешь, это было его осознанным решением? - Арина.
- Та вы гоните. Думаете, если бы люди могли выбирать жить или умереть, то кто-то осознанно выбрал бы смерть? - Марк.
- Люди могут выбирать.- Я.
- Я не имею в виду самоубийц. - Марк. Как-то вяло.
- А почему ты не имеешь их в виду? - Арина.
- Действительно. Ведь это именно те, что выбрали смерть. - Я.
- Не знаю. - Марк.
- Ты заебал, честно. - Я.
В комнате было так глупо. Мы не пошли на похороны к Алексею и за это похороны пришли к нам. Мы были похожи на трех рыб, которых уже вытащили из резервуара с водой, продали по двадцать с копейками за штуку, принесли домой, и оставили в раковине, чтобы серез 10 минут випотрошить и почистить. Содрагаясь односложными предложениями, у нас не хватало сил продолжить розговор. Каждый пытался найти немного воздуха для себя. Арина выглядывала в окно, прикрив глаза. То сужала, то расширяла ноздри. Я покрывала кресло и молча жаловалась на все. Марк курил и кашлял, кашлял и курил.
- Привет. - Сам открыл дверь, вошел и сказал Витя. - Ты как?
Мне было ясно, что обращается он ко мне, только не было ясно почему.
- Нормально, а ты?
- Я закрою окно, ладно? В комнате очень холодно.
- Арина открыла.
- Какая Арина? Кто-то приходил?
Марк потушил сигарету в пепельницу-блюдце, хмурясь сказал:
- Еще один приколист.
- Что? - Витя.
- Дорогой, привет, а ты почему не здороваешься? - сказала Арина отворачиваясь от окна, поворачиваясь лицом к Вите, ко мне, к Марку.
- Ты что всю бутылку сама выпила? - спросил меня Витя, так и не поздоровавшись с остальными.
- Не сама, с ребятами, а что, собственно, за допрос? - Я.
- С какими ребятами? - Витя.
Мы втроем пялились друг на друга, на Витю.
Потом я смотрела, как он закрывая окно, провожает взглядом не справившуюся с ударом и летящую вниз падающую на асфальт Арину. Смотрела, как быстро уходит Марк. Смотрела, как остаемся в комнате вдвоем.
- Нужно было сходить на похороны. - Я
- Бедняжка. - Витя.
- Зачем ты убил Арину, испугал Марка? - Я.
Витя пихнул мне в рот какие-то таблетки, укрыл одеялом, забрал из рук стакан и поплелся к столу, чтобы накуриться, подумать и впоследствии помочь.