Люди покинули это место недавно: судя по тлеющим кучкам золы, заботливо огороженным камнями, еще утром здесь горели костры. Воздух горчил от запахов пыли, дыма и полыни.
Старая лошадь неуклюже перескакивали с места на место по безлюдной стоянке. Передние ноги кобылы были спутаны веревкой, не позволяя ей уйти далеко. Непрерывно стегая впавшие бока хвостом, животное тщетно сгоняло обнаглевших мух и оводов, кусающих нестерпимо больно. Многочисленные рои гнуса облепили глаза и нос и не было от него спасения: лошадь фыркала и мотала головой. Но тщетно.
Неподалеку паслось семь овец - счастливое число грязных косматых облаков. Давно не стриженные, они были защищены от жары и гнуса и, непринужденно покачивая курдюками, медленно и методично переходили с места на место, без разбора съедая и высохшую траву, и зазевавшихся насекомых.
Одинокий путник, не обращая внимания на животных, направлялся в сторону бедной юрты, не снявшейся с места вместе с аулом. Несмотря на жару, он был одет в чёрное: черный дорожный плащ, запахнутый и застегнутый на все пуговицы; черная шляпа с широкими полями; черные кожаные перчатки; и массивные черные сапоги, закрывающие ногу по колено.Черты лица незнакомца были настолько не примечательны, что, если бы не диковинный для обстановки выбор гардероба, вы бы ни за что не вспомнили, доводилось ли вам когда либо встречаться ранее.
Судя по тоненькой, слабо протоптанной тропе, в одинокой ветхой юрте гостей встречали не часто. У порога сидел маленький мальчик. Смоляно-черные волосы слиплись от грязи в патлы и торчали в стороны. Грязная распашонка, покрытая узором заплат, свободно болталась на исхудавшем тельце. Потрескавшиеся от жажды и жары губы кровоточили в нескольких местах, чем привлекали неуемных мух, норовящих залететь даже в приоткрытый рот. Не обращая на назойливых насекомых внимания, мальчуган перебирал свои сокровища: горку бараньих костей - альчиков. Уставившись на очередную косточку затуманенными глазами, ребенок вертел ее, по видимому, определяя ценность. Вдоволь насмотревшись, откладывал в одну из трех кучек и тут же брал другую. Время от времени мальчик взмахивал рукой, поправляя скатившийся рукав, чем пугал мух. Но стоило ему вернуться к своему занятию, как насекомые возвращались к своему, а рукав продолжал сползать.
С правой стороны, недалеко от юрты, виднелся бугорок из грубо сваленных камней. Невелик размерами, тот немногим превосходил в длину рост взрослого человека. Роящиеся над бугорком насекомые свидетельствовали о свежести сооружения.
Входной полог юрты был откинут, но солнечный свет не проникал в глубину помещения. На границе света и тьмы, подогнув под себя ножки, сидел маленький, щуплый ребенок. Две растрепанные косички и грязное платье выдавало в скелете девочку. Играя с сухими палками, чем-то напоминающими человечков, девочка что-то бормотала под нос. Изредка, когда из глубины юрты раздавался надрывный кашель, девочка отрывалась от игры и всматривалась в темноту. Кашель прекращался, но девочка продолжала сидеть вслушиваясь в тишину. Удостоверившись, что кашлявший продолжает хрипло дышать, малышка возвращалась к игре.
Она не сразу заметила незваного гостя, беззвучно вошедшего в юрту. А заметив, вскочила и бросилась в темноту - туда, откуда еще недавно доносился кашель.
Сжавшись от страха, девочка уставилась на незнакомца. И без того большие черные глаза казались огромными на исхудавшем лице.
За спиной малышки располагался еще один обитатель юрты - на мятой постели, устроенной на полу, лежала женщина, накрытая куском кошмы. Тяжело дыша, больная беззвучно шевелила губами, в бреду вознося молитвы неизвестным богам.
-- Где ты, Гульжан? - наконец еле слышно произнесла женщина. Наступившая тишина встревожила ее. - Здесь кто-то есть? - добавила она прежде, чем очередной приступ кашля, сгибая пополам, прервал ее.
Бросив на маму мимолетный взгляд, девочка вновь уставилась на незнакомца. С тех пор как заболел папа к ним в юрту редко приходили гости. После смерти отца захворала мать и люди вовсе перестали приходить, опасаясь заразы. Почему никто не приходит, мама, спрашивала малышка, когда сильно хотела кушать - мама болела и некому было накормить детей. И без того скромные запасы быстро истощились и теперь детские животики урчали настырнее день ото дня. К нам придет только смерть, отвечала мама.
И теперь девочка жутко боялась неизвестного гостя, молча стоявшего в дверном проеме. Никто у них в ауле так не одевался - во все черное. В такую жару это было ни к чему, да и одежда быстро покрывалась пылью. Стоящий перед ней незнакомец был одет как те богачи, гости соседнего, ханского аула, которых время от времени привозили в причудливых телегах с окнами и крышей.
-- Где ты, жаным? - снова прошептала мать.
Незнакомец шагнул было в ее сторону, но девочка, тонко взвизгнув, бросилась наперерез. Упав на колени, она крепко обняла мать.
-- Что ты, душа моя, не бойся. - шептала женщина хриплым голосом. - Кого ты так испугалась?
Подняв голову, женщина наконец заметила источник страха ребенка - темная фигура возвышалась над ней. Их взгляды встретились - ее впалые глаза, мутные от болезни и его холодные, пронизывающие до глубины души.
-- Не трогайте детей, я пойду сама, - вымолвила женщина после минутного молчания.
Но незнакомец отрицательно мотнул головой. Подойдя ближе, он наклонился и взял девочку за плечо. Малышка тут же вскочила на ноги и с завидной силой оттолкнула незнакомца.
-- Уходи! - закричала она что было сил. - Вон!
Не дожидаясь ответа, девочка накинулась на незнакомца. Неуклюже размахивая тонкими ручками, она наносила удары не глядя. Незнакомец, безразличный к нападкам ребенка, молча смотрел на женщину, вновь согнувшуюся пополам в приступе кашля.
Девочка продолжала кричать и размахивать кулаками, когда незваный гость, не отрывая взгляда от матери, резким движением схватил малышку за ворот платья сзади и столь же быстро вздернул к потолку юрты. В глаза ей брызнул яркий солнечный свет, проникающий сквозь плетенный, не застеленный кошмой шанырак. Черный от дыма и копоти, он походил на ханский, уступая, пожалуй, в древности и знатности.
Медленно повернув голову, незнакомец посмотрел на девочку холодными, излучающими безразличие глазами. Девочка смотрела в ответ, боясь от сковавшего ее страха даже моргнуть. Прошла минута, а может час. А может пролетела только секунда. Девочка не понимала, что происходило, пока незнакомец, так пристально смотревший на нее, не улыбнулся. На одно мгновение, только уголками губ. И тут же все исчезло, словно видение. Только в холодных глазах мелькали теперь искорки любопытства.
Медленно и аккуратно незнакомец отступил назад, высвобождая правую ногу: мать девочки, истратив последние силы, подползла к нему и обхватила руками начищенный до блеска черный сапог.
Незнакомец смотрел на обессилившую женщину словно обдумывая что-то. Потом также медленно поставил на землю ребенка и присел на одно колено. Прошептав что-то ей на ухо, он смахнул крупную слезу с ее щеки и встал. Уходя, он обернулся у порога.
Ни днем больше. - одновременно тихо и оглушительно громко произнес незнакомец и вышел из юрты.
Уходя откуда пришел, незваный гость больше не оборачивался. Всё в нём было прежним - и походка, и взгляд. Лишь уголки губ, вздернутые в неуловимой улыбке, украшали ничем не примечательное лицо.
Маленькая девочка стояла на пороге, взглядом провожая незнакомца. Чувство страха, еще минуту назад стискивавшее грудь, улетучилось. Щеки, розовеющие на глазах, идеально подходили к большим черным глазам.
Женщина, заботливо уложенная дочерью на кровать, ровно дышала. Девочка чувствовала, что кашель больше не потревожит маму и та сможет наконец выспаться. А выспавшись, накормит чем нибудь вкусным.
Мальчуган, вдоволь насмотревшись на костяшку, безразлично отбросил ее в сторону. Утерев нос рукой, он встал и одним пинком разбил кучки с костями. Мальчик направился к юрте, отряхивая на ходу короткие, по щиколотку, штаны. Солнце уже клонилось к закату, поэтому стоило поторопиться и собрать хворост для костра до темноты.