Аннотация: Роман рассказывает о малоизвестных событиях истории 1475 г. Таврики - Крыма. В нем повествуется о почти забытых, мужественных феодоритах,защищавших последний, свободный осколок тысячелетней империи ромеев Византии, как принято её сейчас называть. Княжество Феодоро, занимавшее горный Юго- Западный Крым,было оплотом православного христианства в Северном Причерноморье и противостояло турецким захватчикам. Кульминацией этих событий стала героическая шестимесячная оборона столицы княжества.
Князь Александр
Господарь Молдовы Стефан и его молодая жена Мария прощались с Александром князем Феодоро. Они находились в большой зале донжона приморской крепости Килии. Из окна бойницы обращенной к порту было видно покачивающиеся мачты суденышек у причала.
Господарь, сидя в кресле спиной к горевшему камину постукивая кулаком по подлокотнику дубового кресла говорил:
- Тебе Алеко предстоит тяжелая задача.
Узурпатор Исаак умер и теперь его сын Тихон претендует на престол княжества Феодоро.
По мере моих сил я окажу тебе помощь. С тобой в Таврику отправится не только твоя сотня феодоритов, но и две сотни воинов из молдавских греков и влахов с твоим другом сотником Ионой.
- Благодарю Стефан! Но как мы доберемся? На наши две хеландии* больше сотни воинов не поместить!
- Не беспокойся! Я нанял для вас венецианскую галеру, на которой к нам доставили продовольствие на продажу из Таврики. Расходы за перевозку беру на себя, хотя сам понимаешь мое трудное положение. Турок я разгромил и выкинул из нашей страны, народ возвращается теперь к своим домам, но находит лишь пепелища, есть нечего. Хорошо, что и твои феодориты продовольствие на своих хеландиях доставили, а то нашим людям очень тяжело после войны, голод надвигается!
Стефан тяжело вздохнул и продолжил:
- Сейчас Алеко, все зависит от твоей предприимчивости. Ты молод и полон энергии! Действуй решительно! Объедини всех феодоритов! Больше, как и я полагайся на простой народ, который знает, что законный наследник ты!
Помни! Ты последний из греческих вождей владеющий свободной территорией, от турок османов, пусть и на краю греческой ойкумены. И если тебе повезет, то ты можешь претендовать на корону ромейских императоров. Не зря твой отец поместил на своем гербе, корону василевсов. Еще есть надежда восстановить Романию, великую державу ромеев!
Мария, вдохновленная словами мужа, не удержалась, и воскликнула:
- Брат! Может ты с божьей помощью, и помощью моего мужа освободишь Константинополь, от проклятых турок!
Щеки княгини пылали, а глаза блестели от возбуждения.
Оба мужчин рассмеялись. Господарь Стефан продолжая улыбаться, погладил жену по плечу и произнес:
- Чтобы твои слова до бога дошли господарыня! А пока дай то бог отбиться от турок.
Князь посуровел и взглянул на шурина:
- Сложная у тебя задача Алеко! Надо взять власть в свои руки в Феодоро, убрав потомка узурпатора. Постарайся наладить отношения с ханом Менгли Гиреем и с генуэзцами. Если такой союз состоится, то османам не видать Таврики. Опасайся предателей и льстецов! Больше полагайся на простой народ. Они не предадут!
Александр, сидевший напротив супружеской четы, встал и с волнением произнес:
- Господарь и брат мой старший! Спасибо тебе за все! И за военную науку и за помощь, которую ты мне великодушно даешь. Я понимаю, что предстоит многое сделать. Преграды не смущают меня. С помощью Иисуса Христа и твоей господарь, я постараюсь укрепить Феодоро. Греки Таврики, станут твоими верными союзниками, и вместе с остальным христианским миром будут противостоять османам.
Прибывший от феодоритов архимандрит Игнатий заверил меня в том, что большинство населения княжества на моей стороне. Архонты, топархи и протосы сел и местечек, сказал Игнатий, с нетерпением ждут моего возвращения. Многие владетели и епархии не признают Тихона.
Мои уделы Фуна и Ласпи еще до этого слали мне письма с просьбой вернуться на родину. Им невмоготу было правление князя Исаака, а тем более они не вынесут его сына Тихона, готового лечь под турок, только бы власть сохранить. Теперь с твоей помощью великий господарь, я смогу сделать это.
Александр низко поклонился Стефану, а затем Марии, по щекам которой побежали слезы.
- Брат! Милый брат!- прошептала она, сдавленным голосом прижимая руки к сердцу.
Стефан встал и обнял Александра.
- И последнее, что я хотел тебе сказать князь. Влахов моих поместишь на венецианскую галеру, а сам с греками грузись, на феодоритские хеландии. Не доверяю, я итальянцам. И ты им брат не доверяй! Как прибудешь в Феодоро, объяви купцам, чтобы везли скот и продовольствие на продажу в Молдову.
Мария встала и стала прощаться с братом:
- Будь осторожней Алеко! Прошу тебя!
- Постараюсь сестра!- отвечал князь, целуя Марию.
- Может, ты оставишь жену с сыном пока здесь, ведь Софии нездоровится?- предложила, всхлипывая господарыня.
- Нет Мария! Семья моя должна быть со мной, тогда и народ будет видеть, что я прибыл со всеми и навсегда!
Господарь Стефан одобрительно кивнул на ответ Александра и троекратно перекрестил его со словами:
- С вами бог!
Венецианская галера, медленно шла под парусами, в нескольких сотнях метров от берега, на север от Дуная.
Капитан венецианской галеры Николь в очередной раз бросил взгляд на слабо натянутые паруса и крикнул своему помощнику, молодому красивому венецианцу с кокетливо кудрявой бородкой:
- Леонардо! Если ветер не усилится, то гребцов за весла! А то тащимся как черепахи!
- Как скажете капитан! Они уже поели и могут приналечь, а то того гляди греки на хеландиях нас обгонят.
Помощник указал на корму галеры, за которой, плыли два небольших судна. Видно было, как на них вздымались, блестя на солнце сверкающими каплями морской воды весла.
- Им за "Тритоном" не угнаться, - сплюнул за борт капитан.
- Да дядя! Грекам ни в чем за нами не угнаться. А ведь когда то они владели и Венецией?
Леонардо подойдя к капитану, пытливо взглянул ему в глаза.
- Владели. Но, очень давно! Слава Святому Марку! Теперь мы на море самые сильные!
- И владеем многими греческими землями! - подхватил юноша.
Николо довольно усмехнулся и пригладил свою коротко стриженую бородку. Его голубые глаза озорно сверкали.
- Великая была империя греков! И что теперь осталась от нее?! Небольшое княжество в горах этого полуострова, - капитан махнул рукой в сторону видневшегося вдали берега Таврики - вся боевая мощь которого, может поместиться на нашей галере.
- В чем же основная причина такого упадка? - Леонардо лукаво посмотрел на капитана. Юноша любил задавать вопросы дяде, так как считал его самым умным из всех знакомых ему людей.
- Дело в том дорогой племянник, что основных причин не бывает. Каждая мелочь имеет свое значение. У нас половина команды галеры из греков. И большинство из них знают грамоту. Один канонир Марио чего стоит. Мастер на все руки и лекарь отличный. А вот руководили греками в основном люди никчемные. Большое дело, всегда создается из малого. Греческая знать, всегда с большой завистью относились друг к другу. Даже в минуты смертельной для них опасности их раздирали противоречия. И это привело к тому, что вот уже двадцать лет как пал Константинополь,- капитан с досадой махнул рукой.
- Я слышал, что якобы один из греческих епископов сказал, что мол, лучше пусть над Константинополем воцарится чалма, чем подчинятся папе римскому?- Леонардо пытливо взглянул на дядю.
- Так и было! - с досадой произнес капитан, - вражда между нашими церквями существовала давно, но греки стали нас ненавидеть после захвата во время крестового похода их столицы. С тех пор они и считают причиной своего упадка крестоносцев и Венецию, хотя Константинополь, они потом отбили назад.
- А разве не так?- лукаво улыбнулся Леонардо.
- Сами виноваты! Были бы едины, никто не взял бы города!- отрезал капитан - Дай команду гребцам! Пора!
Леонардо, сбежал с кормы на гребную палубу, и через минуту под мерные удары барабана в воду одновременно опустилась сотня весел и галера стала набирать скорость, оставив позади хеландии.
Румели Хисар
Крепость, построенную султаном Мурадом на европейском берегу пролива Боспор, напротив другой крепости построенной ранее на азиатской стороне, которую называли Анадолу Хисар, назвали Румели, так турки османы называли Фракию. Трем тысячам строителей собранных по приказу султана, было приказано в кратчайший срок построить крепость с тремя башнями. За четыре с небольшим месяца, огромные каменные башни, самая высокая из которых Заганос паша достигала в высоту 57 метров, взметнулись над берегом Боспора. Теперь ни один корабль не мог проскочить пролив без контроля. Нарушителям грозила смерть. Пушки обеих крепостей простреливали теперь всю ширину пролива. Простые турки прозвали крепость Богаз кесен - перерезающая горло.
Мансур медленно ступень за ступенью поднимался на верхнюю площадку сторожевой башни Румели Хисар, где стояли две большие пушки и несколько поменьше. Ядра из этих бронзовых чудовищ долетали почти до противоположного берега пролива на азиатской стороне, которого возвышалась крепость Анадолу Хисар. Обе крепости контролировали морской путь в Черное море, Кара Денгиз по турецки, которое греки упорно продолжали называть Понтом.
Вот и последняя ступень. Мансур со вздохом облегчения поднялся на нее, лицо его исказила гримаса боли. Но он был доволен, что пересилил ее и в первый раз после ранения взобрался на самый верх башни. Янычары, завидев его, вытянулись по команде десятника, который быстрым шагом подошел к Мансуру и доложил:
Все в порядке Мансур бей! Пушки наготове, все воины на своих местах!
Таково было правило. На ночь пушки заряжали, так как из-за плохой видимости могли упустить в ночи чужой корабль попытавшийся проскочить пролив без досмотра турок. Утром, если ночь проходила без происшествий, чтобы разрядить пушки, проводили из них учебные стрельбы.
Мансур внимательно осмотрел боевую площадку и повернулся к старшему аскеру онбаши:
- Молодец Якуб!
Скуластое лицо десятника расплылось в улыбке.
- Спасибо бей! Как нога, наверное, очень больно?
- Больно конечно. Но лекарь сказал, что это необходимо. Надо ходить, даже если рана будет кровоточить. Иначе буду хромать всю оставшуюся жизнь.
- Вот проклятый гяур!
- Почему ты его проклинаешь?- удивился Мансур.
- Потому, что он гяур! Он тут в крепости единственный неверный. Не желает перейти в нашу веру.
- Но он очень хороший лекарь Якуб!
- А наш дервиш Махмуд, чем хуже этого рума!?
- Да Якуб. Дервиш тоже хорош, но не смог мне помочь. Рана уже гноилась, и я послал в столицу за лекарем Фотием. И теперь слава Аллаху вот поднялся сюда. Так что от этого гяура нам будет большая польза.
- Вы решили его оставить здесь в крепости бей?
- Да он перевезет свою семью в предместье.
- Он, согласен покинуть столицу?- удивился десятник
- Здесь мы османы хозяева! Я так решил! А тебя Якуб, за то, что спас меня от меча франка, назначаю эликбаши.
- Спасибо бей! Рад служить султану и вам!- янычар низко поклонился Мансуру, приложив руку к сердцу, а затем ко лбу.
- Держись и дальше меня Якуб и я не оставлю тебя своими милостями.
В стороне у левой большой пушки два канонира, переглянулись между собой и один из них прошептал:
- В гору пошел Якуб! Полусотней теперь будет командовать. Смотри, как прогнулся перед беем.
В среде янычаров было принято вести себя сдержанно, но, в то же время гордо. Якуб явно лебезил перед беем, хотя тот обязан был ему спасением жизни во время абордажной схватки с итальянцами.
Бей медленно спускался по полутемной лестнице, которая освещалась редко горящими плошками. Спускаться было тяжелее. Одной рукой приходилось поддерживать саблю, чтобы она не билась о ступени. Мансур несколько раз останавливался передохнуть. Вот, наконец и двор. Скорее в покои на ковер. Едва он добрался до своего любимого персидского ковра с подушками, посреди которого возвышалось блюдо с редкими в раннюю весеннюю пору фруктами и виноградом, как в низкую дверь постучали.
- Кто там? - недовольно крикнул бей.
- Гонец от великого везиря, с письмом!- хриплым голосом доложил страж.
- Впусти его!
Мансур поднялся немного и жена, заботливая Фатьма подложила под бок ему подушки. Бей довольно улыбнулся ей и легким движением руки отправил ее на женскую половину дома, откуда слабо доносились голоса детей. Янычарам, даже занимавшим высокие должности не разрешалось обзаводиться семьями.
Ему в виде особой милости, за ратные труды, султан разрешил иметь семью.
В дверь снова постучали, и стражник впустил к бею высокого, худощавого вестника, давнего знакомого коменданта, который поклонившись, достал из кожаной сумки скрученную в трубку запечатанное послание.
Приложив письмо ко лбу, и снова поклонившись, гонец передал письмо бею и с выжиданием уставился на него своими узкими, как щели глазами, кося на блюдо с фруктами. От него неприятно разило конским потом и немытым телом.
- Грязный степняк!- промелькнуло досадливо в голове бея. Тем не менее, он с учтивой улыбкой бросил гонцу:
- Присаживайся! Отведай нашего хлеба и фруктов.
Тот поклонился, и уселся перед блюдом, скрестив ноги. Не спеша, отломил кусочек хлеба и отправил его в рот вместе с несколькими увядшими слегка виноградинками.
Мансур распечатал письмо и быстро пробежал его глазами. Затем прочитал второй раз, но уже медленнее, вдумываясь в прочитанный текст.
- Что слышно в городе, что нового в диване Тогрул? - спросил бей, переставшего угощаться вестника. Тому очень понравился виноград, но он соблюдал приличия и слегка отрыгнул, чтобы показать, что он насытился. Он, пригладил руками свои отвислые усы, и хриплым басом, растягивая слова, заговорил:
- Слава Аллаху бей! В Истамбуле все спокойно. Теперь базар в городе превосходит рынок в Эдирне. Купцы из старой столицы перебираются к нам. Но в диване говорят, что населения все равно мало для такого огромного города.
- А что переселенцев не хватает? Да ты угощайся!
- Да мой бей. Явно не хватает. Наши из Анатолии не хотят жить в городе, а гяуры до сих пор побаиваются. Их приводят из захваченных областей, но многие из них сбегают.
- Как сбегают?- удивился бей - а наша стража?
Тогрул рассмеялся, и поперхнувшись виноградом закашлялся:
- Мой бей! Недавно из города сбежало несколько сотен жителей переселенных из Понта. Заплатили итальянским купцам из Пизы и те вывезли их тайно на своих кораблях в Италию.
- Но, они, же не любят итальянцев!
- Нас наверно больше, раз сбежали к ним, - хитро улыбнулся в редкие отвислые усы гонец, - на юге Италии живет много юнанов, вот они и отправились к ним.
- Проклятые гяуры! - вырвалось со стоном у бея, пытаясь удобней расположить раненую ногу, он причинил себе боль.
- Как рана? Заживает? - участливо спросил Тогрул.
- Слава Аллаху! Заживает потихоньку. Нашел хорошего лекаря. Этот проклятый итальянец! Я не ожидал, что они окажут сопротивление. Зато, какой груз мы взяли!
- Да мой бей! Итальяшки знали, что им грозит смерть и потому пошли на хитрость. Они думали, что осилят тебя и потому остановились. В диване до сих пор обсуждают твой подвиг и восхищаются добычей взятой на корабле.
Подумать только! Сто десять штук шелка!- гонец воздел руки к потолку.
Мансур самодовольно усмехнулся и произнес:
- Да ты не стесняйся Тогрул! Угощайся! А скажи мне друг, такие фирманы отправлены и в другие места?
- Да мой бей! Во многие крепости и лагеря. Видно затевается большой поход. Но куда, ведает только Аллах и диван.
- Велик аллах! - поддакнул бей - но и мне хотелось бы принять участие в походе, но вот нога, - и он погладил заживающую рану.
- До похода заживет мой бей! И думается мне, что одним из пунктов сбора будет твоя крепость.
Гонец зажмурил свои узкие глаза, от удовольствия откусывая кусок от шафранной груши. Сок потек по его подбородку, он подобрал его ладонью и вытер руку о голенище своего пыльного сапога, хотя рядом с блюдом лежало несколько небольших полотенец. Глядя на него, Мансур брезгливо поморщился и вспомнил своего отца, учившего его хорошим манерам.
Он вспомнил небольшой родовой замок, неподалеку от крепости Каламиты, пристань Авлиту, как там неожиданно высадились турки, и как отец, вытягивая меч из ножен, кричит ему маленькому:
- Беги к крепости сынок! Беги Маркос! Беги!
Он бежит, задыхаясь и оглядываясь и последнее, что он помнит, как многочисленные турки подняли на копья отца и других отбивавшихся рядом с ним греков. И тяжелую руку янычара схватившего его за шиворот и поднявшего его в воздух. Бей провел рукой по внезапно вспотевшему лицу и прогнал видение. Но в ушах звенели слова отца:
- Беги Маркос! Беги!
Мансур утерся полотенцем.
- Думаешь, пойдем на Крым?
- Видимо так бей. Генуэзцы и румы там торгуют во всю, а татарские беи и мурзы подняли мятеж против своего хана и от них прибыли гонцы к султану.
После ухода Тогрула , Мансур еще долго сидел один вспоминая школу пажей султана в Адрианополе, куда он попал после того, как его в числе других малолетних пленников подарили султану Мехмеду. В школе, руководителем которой был сам султан, отличный знаток языков, истории и философии не было ни одного турецкого мальчика. Учениками школы пажей были дети из разных стран, как подвластным туркам, так и граничивших с владениями османов. Австрийцы, венгры, греки, русские, влахи, итальянцы, болгары, сербы, боснийцы, грузины, армяне и персы, все эти несчастные, дети захваченные в плен в разное время и в разных местах, были отобраны, для обучения в школе. Все они, как и Маркос, теперь были рабами, не имевшими ни семьи, ни иного будущего, кроме того, что им предложил их теперь единственный господин и наставник султан. Он вспомнил свой первый день в школе пажей, когда стоя в строю таких же, как и он мальчиков, перекрестился от испуга, когда после грохота весеннего дождя ударила ослепительная молния. В тот же миг к нему бросился старый янычар воспитатель, и со страшной гримасой брызжа слюной из почти беззубого рта стал бить его палкой по рукам приговаривая " руки отобью гяурское отродье".
Д И В А Н О Т О М А Н С К О Й П О Р Т Ы
В огромном зале дивана, украшенном панелями из драгоценных пород дерева с резными арабесками и пестрыми занавесями из шелка на окнах, сидели на на деревянных лавках, застеленными коврами, государственные мужи турок, называвшие себя османами. Называли себя они так по имени славного султана Османа, считая его основателем турецкого государства.
Большинство из них были уже пожилые мужчины и степенно поглаживали свои седые или седеющие бороды.
У высокой стены украшенной огромным персидским ковром, на высоком диване сидел султан османских турок Мехмед Фатих. Это был невысокий, крепко сложенный сорока пятилетний мужчина приятной внешности. Его карие глаза, под высокими дугами черных шелковистых бровей, смотрели пронзительно и часто приводили в дрожь окружающих его людей. Тонкий крючковатый нос слегка нависал над полными яркими и чувствительными губами, которые он часто презрительно поджимал, при разговоре. Султан был одним из образованнейших людей своей эпохи. Он свободно говорил на греческом и персидском языках и знал итальянский и болгарский. Манеры султана, были полны достоинства и сдержанности, как и подобало человеку бывшего поклонником Платона и Аристотеля. Мехмед сам был автором нескольких философских трудов. Баловался он и стихами, которые издавал под чужим именем. У него немного побаливала голова, после вчерашних обильных возлияний хиоского вина на пиру устроенного по случаю праздника Нисана и поэтому, он приказал великому везирю Кедык Ахмаду паше, вести заседание дивана, оставаясь как бы слушателем происходящего. Обсуждались последние события неудавшейся войны с Молдовой, где османы потерпели сокрушительное поражение от господаря Стефана.
- А что мы могли сделать, - оправдывался небольшого роста атлетического сложения паша с горящими черными глазами.
Влахи выжгли все окрестности! Не осталось травы для нашей конницы. Наш обоз с фуражом враги хоть и не сумели угнать, но жертвуя собой, уничтожили. Много лошадей пало. Воины голодали. Болгары, греки и сербы из наших вспомогательных отрядов либо дезертировали, либо перебегали к молдаванам. В войсках царила дизентерия. Каждый наш третий аскер не способен был драться из-за слабости от болезней. Тем не менее мы дрались не щадя себя! Но влахи лезли как саранча. Своими топорами они прорубали целые улицы в наших рядах. У Стефана было несколько пушек, но они нанесли нам большой урон, из них очень метко палили в нас чешские наемные артиллеристы. Я со своим корпусом стоял до последнего, но когда, побежало левое крыло, и во фланг нам ударил сам воевода Стефан и нас стали окружать, то мы вынуждены были отступить. Я свой корпус вывел с поля боя, отбиваясь от погони и молдавских засад. Потери конечно большие, но мы вышли из окружения, сохраняя боевой порядок и свои знамена. А теперь нас обвиняют в трусости. Паша прижал к груди перевязанную руку, на которой, выступили кровавые пятна, помотал негодующе головой и добавил:
- Все наши щиты были разбиты в щепы их топорами. Вот и я был ранен! Но я не покинул поле битвы но, как и подобает янычару, сражался до конца!
Главный визирь кашлянул и обвел острым взором султана и членов дивана:
- Никто не обвиняет тебя в трусости Темир паша. Все наслышаны о твоей храбрости и преданности султану. Но, где же, ваша мудрость и прозорливость. Влахи завлекли вас на территорию, где все было заранее уничтожено. Где были ваши лазутчики и осведомители? Они что не доносили вам о предприятиях воеводы Стефана?
- Доносили, мудрейший везир. Но наш командующий, бейлербей Румелии Сулейман паша считал, что мы запросто разгромим валашских мужиков вооруженных рогатинами, а то, и просто обожженными на костре кольями.
- Ну и что? - обычно сдержанный везирь нахмурился, посмотрел в сторону султана, и было видно, как стала нервно дергаться его правая бровь.
- О, мудрейший Ахмед паша! На деле оказалось другое! Господарь Стефан заказал в Венгрии огромное количество топоров и вооружил ими своих мужиков. Легкие топоры они метали в нас издали, а затем кинулись на наши расстроенные ряды с тяжелыми топорами, насаженными на длинные рукояти. Ну и правое крыло не устояло, так как сильно пострадало от этого железного града. У наших же воинов, после трехдневных дождей, отсырели тетивы луков и стрелы потеряли свою убойную силу.
- Велик Аллах! Вас осилили не обученные мужики! Вас! Вас, воинов, которые, били франкских рыцарей под Никополем и Варной!
Возмущению главного везиря не было предела.
- Мы просто не ожидали этого от них. Молдаване все время отступали. Перебежчики бояре донесли, что у Стефана кроме его дружины есть сотня рыцарей из Венгрии и небольшой отряд румов с Мангупа из Крыма.
- Из Крыма!? Там что Исаак бей с ума сошел, посылая помощь молдаванам?
- Позвольте мне сказать! - вмешался в разговор, бросив осторожный взгляд, в сторону казалось безучастного султана, пожилой советник дивана в высокой голубой чалме,- я все выяснил! Исаак бей к этому отношение не имеет. Это его племянник Искандер, сестра которого замужем за Стефаном. Он сопровождал свою сестру, когда ее выдавали замуж и остался в Молдове при воеводе и стал ему верным помощником. И Исаак бей был нам верен, и сообщал о всех планах и делах, как молдаван, так и генуэзцев с татарами, но он недавно умер и теперь правит его сын Тихон - сообщив это он почтительно наклонил голову, а затем посмотрел на великого везиря.
Кадыр Ахмад паша накрутив конец бороды на палец благосклонно выслушал своего советника, кивнул ему в благодарность за краткое и объемное изложение и, повернувшись к великому драгоману, ответственному за внешние связи султаната спросил:
- Уважаемый Камиль паша, а что там происходит в Крыму?
Паша долго откашливался, поглядывая то на султана, то на великого везиря, а затем, словно нехотя стал объяснять ситуацию на полуострове.
- В Крымском ханстве давно не спокойно. После развала Золотой Орды Гирей хан Крымский очень много усилий приложил, чтобы усилить свое государство. Он покровительствовал грекам из Феодоро на Мангупе, дружил с московитами руссами и враждовал с Генуэй. Генуэзцы платили ему дань и чеканили для него монету. Гирей хан признавал главенство нашего султана и всегда оказывал ему знаки внимания. После его смерти его сын Менгли, на которого имеют большое влияние генуэзцы, после нескольких походов на поляков и литовцев много возомнил о себе. Он перестал считаться с беями и мурзами племен и захотел стать султаном татар. Но татары различных орд, а вернее их беки и слышать об этом не желают. Ведь если он станет султаном, то их статут упадет. Против Менгли Гирей хана и другие видные татарские вожди в самом Крыму. Все ханство бурлит. Все вооружаются друг против друга. Еще зимой бунтующие беки подошли к новой ставке хана Бахчисараю и обговаривали ситуацию. Но не договорились и разошлись по своим улусам. А вот теперь беки и мурзы взбунтовались и выбрали себе предводителем Эминека из самого значительного в Крыму рода Ширинов.
- Подожди почтеннейший, - великий везирь сморщил лоб, - не тот ли это Эминек бей , чей племяник был у нас с жалобой на хана в прошлом году?
- Да мой паша! Он еще произвел на вас хорошее впечатление. Он хороший мусульманин и ненавидит франков.
Все дело в том, что отец этого Эминека Мамай мурза глава рода Ширин, был тудуном - управляющим над восемнадцатью деревнями побережья, которые принадлежали генуэзцам по старинному договору. Надо сказать, что это была очень доходная должность. Но после смерти мурзы Мамая, хан Менгли Гирей решил назначить на эту должность другого мурзу в обход Эминека. Так возникла между ними вражда. Эминек бек наш человек и предан нашему султану!
Он не желает дружбы с генуэзцами, и я его заверил в нашей поддержке.
- Правильно, Камиль паша!
- Спасибо мудрейший Ахмад паша! Итак, я хочу продолжить. Менгли Гирей во многом уступает своему отцу Хаджи Гирею. Покойный правил железной рукой в бархатной перчатке. Считался с обычаями всех племен и родов татарских. Поддерживал местного владетеля грека Алексея и его сына Олу бея, к которому относился как к своему родственнику.
- Он что, действительно приходился ему родственником?- поинтересовался молчавший до этого султан Мехмед. Министр вздрогнул от неожиданности, и с трудом, проглотив комок, неожиданно подкативший к горлу, почти прохрипел:
- Олу бей был заложником от греков, при дворе Хаджи Гирея и можно сказать, что возмужал вместе с ханскими сыновьями и другими знатными татарскими юношами. Он, с самого начала, не очень ладил с Менгли Гиреем, которому по нраву были генуэзцы. Еще мальчиком молодой хан подолгу жил в Кафе. На положении заложника. И, конечно, генуэзцы Кафы с детства оказывали влияние на молодого Менгли Гирея и желали, чтобы именно он стал наследником Хаджи Гирея, так как не забыли о разгроме, который он им учинил, перебив их войско.
Великий везир оживился: - О! Молодцы татары! Когда это было?
- Почти тридцать лет прошло. Татары уничтожили больше четырех тысяч итальянских наемников, когда те шли походом на их старую столицу Солхат.
Все визири и советники загудели от восхищения. Они знали цену итальянским профессионалам, которые считались одними из лучших воинов, в Европе.
- Наверное, татары устроили итальянцам западню? - догадался Ахмад паша, - хотелось бы услышать об этом событии подробней Камиль паша, если его величество не возражает?
- Наоборот это весьма поучительно, - кивнул головой оживившийся султан.
- Генуэзцы тогда воевали с греками. Кафа не смогла справиться с греками, которые отвоевали побережье Крыма от Алусты до Чембало у генуэзцев. Тогда они запросили помощи у самой Генуи, которая навербовала больше четырех тысяч итальянцев и германцев и с большим флотом отправили их в Крым. К этому времени Хаджи Гирей хан блокировал Кафу с суши. Татары штурмовать стены не умели, но торговля у генуэзцев из за блокады города почти остановилась, и они терпели большие убытки. Итальянцы взяли штурмом Чембало, затем греческий порт Каламиту, но, на их столицу, расположенную на неприступной горе Мангуп не пошли, а бросились на помощь осажденной татарами Кафе. Лишь только итальянцы высадились в Кафе, как татары начали отступать. Итальянская армия, к которой присоединилось кафинское городское ополчение, бросилось вдогонку за татарами. А хан Хаджи Гирей устроил засаду под Солхатом, в лесу возле Карагеза. Стояла сильная жара, франки расслабились, многие из них сняли доспехи, а тут конные татары и ливень стрел.
- Велик Аллах! - воскликнул великий везирь, - наша тактика! Так сколько они положили франков.
- Четыре тысячи голов. Местные то - армяне, греки и генуэзцы из ополчения, знали военные повадки татар и держались настороже, они то и спаслись. Погибли в основном наемники.
С тех пор Кафа платила дань крымскому хану.
,- везирь замолк.
Великий везирь Кедык Ахмед паша задумался, а затем, подняв указательный палец вверх, изрек: - Завтра пригласите ко мне посланцев от Эминек бея. Необходимо использовать бунт татарских беев в пользу нашего султана.
Думаю, что теперь пришло время заставить Менгли Гирей хана признать себя вассалом Османской Высокой Порты. Он обязан будет теперь проводить политику выгодную для Высокой Порты. А то он поддерживает и воеводу Стефана Молдавского и румов с генуэзцами в Крыму. Тем более, что мы сейчас ведем переговоры с посланцами хана Большой Орды Сейид Ахмедом. Он внук Тохтамыш хана и как чингизид пытается восстановить Золотую Орду, ну и, конечно же, вернуть под ее контроль крымский улус. И самое главное у нас в Стамбуле находятся оба старших сына Хаджи Гирея Саадат и Мубарак, которые претендуют на крымский трон. Поэтому и Менгли Гирей будет теперь более покладистым. А то захотел стать султаном! Теперь, что касается тебя Темир паша! Получишь фирман на две тысячи молодых янычар стоящих лагерем в Эдирне. Присоединишь к ним остатки нашей армии во Влахии и будешь стоять на границе Молдовы, не переходя к военным действиям. Если воевода Стефан двинется на тебя, то оттяни его армию как можно подальше во Влахию и уничтожь. Раз он у себя все в стране все уничтожил, то он долго дома не просидит. Армию кормить надо. Но как только у молдаван начнет зреть урожай, будь готов выступить против них. Иди Темир паша и помни, что ты головой отвечаешь за все.
Паша низко поклонился султану и вышел, пятясь из дивана.
Великий везирь продолжил: - Темир паша со своим войском свяжет руки молдаванам, которые не смогут оказать помощь в Крыму итальянцам и грекам. Достаточно мы терпели присутствие гяуров в Крыму. Пора с ними разделаться и превратить Кара Денгиз в наше озеро. Войска, которые мы готовили для наступления на владения франков в Архипелаге, мы направим в Крым, присоединив к ним отряды из аскеров и гази, собранных в Синопе. Туда же направятся все корабли, под командованием капудан паши. Промежуточный сборный пункт крепость Румели хисар. А теперь мы бы хотели услышать из уст нашего повелителя имя паши, который возглавит поход на неверных.
На мгновенье в диване все стихло. Все благоговейно ждали, что скажет в заключение султан османов, почти не принимавший сегодня участия в обсуждении. Повелитель обвел глазами всех сановников и остановился на великом везире.
- Командование войсками в этом походе, я поручаю нашему достославному Кедык Ахмад паше. Думаю, что наш великий везирь, проведет компанию в Крыму лучше, чем в Карамане. Что касается хана Менгли Гирея. Не причините ему ненароком вреда! Я хочу его видеть, в здравие, что - бы показать ему наше величие и мощь. Он единственный образованный хан из чингизидов, Такова моя воля! И да поможет нам в этом Аллах!
Аминь! - произнесли все, проводя ладонями по лицу.