Зейнон Даурегнар был обычным темным эльфом. Впрочем, не совсем обычным - молодой воин - нерагар по праву считался одним из лучших воинов Гиншарризорона, родного города эльфа. Это давало право опасаться только своих главных соперников, мелкая шушера предпочитала не рисковать, связываясь с мастером двух клинков - воином бейлент'даке.
Нерагаров учили владеть всеми видами оружия, даже теми, что были распространены только на поверхности, но два из них, выбираемые самими обучаемыми, становились основными. В свое время, Зейнон породил немало слухов как раз выбором основного оружия.
Тяжелое, боевое копье, не вызвало удивления у наставников эльфа. Но вторым оружием Зейнон выбрал два коротких меча - бэйнтсаке. Мечи этой, довольно странной конструкции не пользовались успехом у нерагаров, и информации о них было очень мало. Зейнон выбрал именно их потому, что однажды, вернувшись из вылазки на поверхность, его отец, в числе трофеев, принес ему книгу об удивительных созданиях, населявших Эдорас, которые внезапно исчезли, оставив континент на попечение племенам людей. В книгу была вложена закладка, и, открыв ее, Зейнон понял, почему отец усмехнулся, давая ему ее. Кузнец вовсе не интересовался историей.
Там была описана технология создания меча - бэйнтсаке.
Сама форма меча не была странной - типичный зауженный восьмидесятисантиметровый клинок, более ориентированный на быстрые выпады, чем на рубящие удары, баланс, смещенный почти к небольшой, прямой гарде. Суть секрета крылась внутри него.
В Эдорасе пытались воссоздать чудо-клинок, но у кузнецов не было необходимых элементов - метеоритной и адамантовой руды. Ходили слухи, что знаменитый Эстарриоль из Гаана, создал бэйнтсаке, но разочаровался в своем творении, заявив, что для клинка нужна "особая техника схватки" и подарил его своему сюзерену - королю объединенного Эдораса.
Зейнон понял, в чем дело только тогда, когда Бейбар, его отец, начал ковать меч. Клинок ковался из трех видов стали: мифриловой, адамантовой и тяжелой черной - метеоритной стали. По всей длине клинка должны были идти тонкие полоски, образованные чередованием слоев адаманта и мифрила, а в сердцевину вковывался метеоритный стержень.
Бейбар сделал два клинка попроще: вариант без мифрила, место которого заняла обычная сталь. Но, даже несмотря на это, мечи превосходили все ожидания тщеславного нерагара - кузнеца. Верткость и маневренность отнюдь не легкого меча восхитили его, а метеоритный стержень снижал вероятность ломки почти до нуля. Можно было только догадываться о том, каким он станет с использованием мифрила.
Огорчало его отца только одно: на оба клинка ушло три года только из-за сложности ковки (а сколько заготовок пошло Гургангу под хвост...), даже несмотря на то, что он использовал точное руководство, а научиться ими сражаться было бы слишком долгим процессом для него самого или для его старшего сына Сатрага, обучавшегося бою на саблях. Тогда клинки и получил Зейнон, поступающий в школу меча.
Зейнон часто вспоминал эти дни и восхищение, которое вызывал в нем его старший брат, виртуозно владевший двумя фальшионами. Именно Сатраг сказал ему те слова, о которых потом часто жалел: "если не знаешь, как нужно обращаться с этим оружием, позволь интуиции воина вести тебя".
Зейнон так и поступил, проводя все свободное время в зале тренировок. Первое время он смеялся над своими же неловкими приемами, но со временем движения приобрели четкость, и у него стали получаться все более сложные трюки.
Бейбар, тайком следивший за ним, не мог нарадоваться успехам сына. Он уже чувствовал славу, которую это могло принести - искусство кузнеца семьи Даурегнар и мастерство его младшего сына. Он жалел, что на месте Зейнона не Сатраг, но бэйнтсаке был выкован слишком поздно, чтобы старший мастер меча Даурегнар мог переучиться.
Прошло пять долгих лет, прежде чем Зейнон смог составить конкуренцию Сатрагу и другим мастерам меча, но это был ничтожный срок для бессмертного эльфа. И оно не пропало зря. Бейбар же днем и ночью (* хотя во мраке деление на день/ночь потеряло смысл, нерагары чтили традиции, соорудив гигантские песочные часы. Во многом, именно для их координации, предпринимались вылазки на поверхность) пропадал в мастерской, вызывая своей тайной недовольство жрицы семьи - Джерис. Она, несомненно, покарала бы зарвавшегося кузнеца, если бы сама страстно не желала увидеть результаты его трудов.
Клинок был готов в тот же самый день, когда Зейнон убил одного из соперников своего брата - Дакуина Регораннар, вызвавшего его на смертельный поединок. Сатраг с удовлетворением и легкой завистью наблюдал за тем, как высокомерный бейлент'даке семьи Регораннар медленно оседает в пыль, после точного удара его младшего брата. Нечего и говорить о том, что семья Регораннар воздержалась от кровной мести - жизнь всегда была дороже чести.
Позже, в тот день Бейбар вручил ему свой лучший клинок. Это был бейнтсаке с мифрилом, выкованный по всем правилам. По всей длине клинка словно струились волны, местами на лезвии мерцали небольшие звездочки таинственного сплава, подчеркивая несомненное мастерство Бейбара.
Звездный свет (в душе Бейбар был немного романтиком) обрел своего хозяина. Кузнецу показалось мало боевых качеств клинка, и он попросил Джерис зачаровать его особым образом - меч всегда возвращался к хозяину по его мысленной команде, включавшей нерагарское имя клинка. А в навершие рукоятки жрица, по просьбе Бейбара вставила чрезвычайно редкий и дорогой камень - илуренит - единственное наследие Первого Темного Эльфа.
Впрочем, слава Даурегнар стоила дороже. После странной смерти верховной жрицы Зириэль, кандидатуру на ее место подыскали сразу. Честолюбивые мечты Джерис были как никогда близки к осуществление. Семья могла стать Домом и жрица больше не слушала Сатрага, говорившего о том, что Зейнон слишком молод для звания мастера меча Даурегнар.
Это было очень редкое явление в городе нерагаров - младший брат занял место старшего и оба при этом остались живы. Сатраг боялся Зейнона, а тот никогда не хотел смерти брата.
У них было и еще кое-что общее - оба хотели попасть в Элитный корпус. Но Зейнону было все равно кем - командующим, или рядовым бойцом, он хотел увидеть поверхность, а Сатраг хотел быть только лидером. И еще, он хотел убивать, совершенствуя свое смертельное искусство.
Элитным нерагарским корпусом были регулярные войска Гиншарризорона. Они проводили своего рода карательные экспедиции, уничтожая деревни и города лесных и высших эльфов поверхности. Причиной регулярной мести было отчасти давнее зло, причиненное нерагарам(Первого Нерагара низвергли в Эрурдарон - низвергли другие Двое, по причинам, которые так и остались тайной для истории), отчасти нрав самих темных эльфов.
В этом плане, Зейнон был не от мира сего. Злость нерагаров на верхних словно миновала его, наделив на удивление тонким внутренним миром. И в Эрурдароне он не мог найти покой.
Возможно, тому были виной книги, которые Бейбар приносил с поверхности. Мастер-кузнец знал цену закорючкам на пожелтевших страницах. В Гиншарризороне единственными книгами были магические фолианты жриц.
Молодой нерагар целый год учил диалект людей. Только для того, чтобы понять, что скрывается за незнакомыми закорючками.
А выучив язык, он читал долгими ночами, украдкой от Джерис. Жрица скорее убила бы своего отпрыска, чем позволила бы ему воспитывать ересь в своей душе. Читал о зеленых лесах, лугах с восхитительными цветами всевозможных цветов. О лесных эльфах, о смертных людях. Читал о любви, дружбе, чести, доблести. И о слове воина.
Книги помогли Зейнону развить в себе поистине дьявольское терпение. Только этим можно было объяснить то, что он до сих пор существовал в этом мире.
Едва только Джерис, мать его семьи, вошла в троицу верховных жриц, неизвестные убили в одном из баров Гиншарризорона ее самого младшего отпрыска. Это было, скорее случайное убийство, но это ничего не меняло. Зейнон понимал, что чувствует сейчас Джерис: даже снисходительно-пренебрежительное отношение ко всем мужчинам не мешало матерям Гиншарризорона любить своих детей.
Зейнон знал, кого она пошлет совершить кровную месть. Он ничуть не сомневался в ее выборе: в последнее время он стал любимцем матери, во многом из-за славы, которую он принес семье Даурегнар. Нерагар горел к убийцам не меньшей ненавистью - он рассчитывал, что Тиндраг станет не только продолжателем школы бэйнтсаке, но и единственным, близким по духу человеком, ведь он получил в наследство все книги Зейнона.
Но Джерис иногда заходила ощутимо далеко в своем гневе. И он уже почти жалел своего отца, вызванного к ней.
Эльф стоял перед дверьми в жреческую ложу. На нем были легкие, свободные кожаные доспехи, а также наручи и сапоги из черной кожи. За спиной Зейнона, в ножнах на креплениях доспехов, пока что мирно покоились два клинка, один из которых назывался Звездным светом.
Внезапно, двери распахнулись, пропуская наружу черного как туча, Бейбара. Кулаки кузнеца были сжаты, на разгневанном лице алела тонкая полоска, с которой сочились струйки крови.
Джерис никогда не била в лицо. Ошеломленный эльф смотрел на отца, прикидывая, кто же мог это сделать, до такой степени разгневав спокойного Бейбара. Нежели мать вышла за пределы разумного?
Джерис? - спросил он, надеясь, что это не так.
Эриэн, - неожиданно спокойно ответил Бейбар, - удачи тебе... с ними.
Плечи кузнеца тяжело опустились, кулаки бессильно разжались. Бормоча себе под нос какие-то ругательства, Бейбар скрылся во тьме переходов дома.
Зейнон задумался. Эриэн была любимой дочерью Бейбара, которая всегда говорила о нем с нежностью. Эти "жреческие" перемены в женщинах всегда пугали нерагара. Если Эриэн уже ударила хлыстом по лицу отца, то процесс перемен не назовешь постепенным и логичным.
Он уверенно шагнул в зал, едва освещенный пламенем нескольких десятков свечей.
Сын мой, - в тишине жреческого зала мелодичный голос верховной жрицы прозвучал неестественно, - входи же.
Джерис сидела на троне в центре зала. Всегда стройная и красивая эльфийка с белоснежной кожей (женщины нерагар составляли полный контраст с мужчинами) и черными волосами носила одежду таинства Ламис, представляющую собой тогу, ниспадающую до самого пола. Одежда была ужасно громоздкой из-за большого числа складок, и Зейнон искренне недоумевал, как при таком облачении жрицы могут двигаться столь быстро.
Рядом стояли все четыре сестры воина: Тавиэн, Венис, Одиэн и младшая Эриэн, одетые в жреческие тоги, покороче, чем у Джерис. Зейнон отметил тот факт, что хлыст Эриэн был у нее в руке, тогда как остальные женщины держали их за поясами. И, тем не менее, ему трудно было представить себе, как Эриэн бьет Бейбара.
Его сестры презрительно усмехнулись, глядя на него, но чуткий эльф сразу почувствовал ревность, укрывшуюся за этими взглядами.
Тиндраг мертв, - сказала Джерис ровным тоном, за которым крылась буря чувств, - твой брат убит, Зейнон. Мы не можем позволить, кому бы то ни было недооценивать нашу силу.
Зейнон понимающе кивнул. Он то знал, чего Джерис не могла допустить в первую очередь.
Я найду убийцу, - хриплым от волнения голосом, произнес он, - и покараю его.
Нет! - хлыст верховной жрицы непостижимым образом очутился у нее в руке, щелкнув по каменным плитам пола, - доставь ее сюда, сын мой. Доставь ко мне.
Глаза Зейнона расширились.
Ее? Нам запрещено... - начал он.
Эриэн шагнула вперед, и ее хлыст впился в бок эльфа.
Слушай, - прошипела девушка, - и выполняй.
Гневный взгляд глубоких, черных глаз эльфа заставил ее отступить. Она ждала, чтобы Зейнон хоть одним словом возразил ей. Тогда сестры помогут поставить его на место. Но ее брат выдержал, вновь повернувшись к матери.
Ты поднял правильный вопрос, сын, - в голосе Джерис было одобрение, - вам запрещено касаться женщин без разрешения, поэтому в этом случае, ты должен сделать все без свидетелей. Я точно знаю, что одна из жриц Гиншарризорона причастна к этому случаю. Не беспокойся, попав в этот зал, из него она уже не выйдет.
Зейнон слегка склонил голову в знак согласия. Выходя, он бросил полный сочувствия взгляд на Эриэн.
Почему ты позволяешь ему так вести себя? - высказалась Эриэн, после того, как за нерагаром закрылись двери, - он - мужчина и должен знать свое место.
Потому, что я так хочу, - Джерис едва обратила внимание на выпад дочери, - разве этого не достаточно.
Но ведь это правда, мама, - вмешалась Венис, - Зейнон давно перешел все рамки дозволенного.
Дозволенного, - жестко передразнила ее мать, - и что же он такого сделал, недозволенного? Сбил спесь с моей младшей дочери одним взглядом? Что же ты, Эриэн, не ударила его во второй раз?
Эльфийка стала еще бледнее.
Он хороший воин, - еле слышно пролепетала она.
Джерис громко фыркнула.
Ты боишься? Боишься... мужчину?
Он непредсказуем, - возразила Тавиэн, старшая из всей четверки, - Зейнон принес нам славу, но он же может принести и беду.
Она жестом показала дочерям, что более не нуждается в их присутствии. Одна за другой, девушки покинули зал.
Джерис откинулась на спинку трона, думая о словах дочерей. Они были по-своему правы. Но верховная жрица не хотела обращаться с любимым сыном, как с игрушкой. Она любила всех своих отпрысков, хотя с мужчинами и обращалась снисходительно. Только не с Зейноном. Джерис понимала и причину ненависти своих дочерей - ее сын владел странным очарованием и умел вызывать уважение, а браки между кровными родственниками темных эльфов были запрещены вовсе не из-за глупых суеверий.
Джерис легко подмечала плотоядные взгляды своих дочерей. Будущей хозяйке Зейнона, кем бы она ни была, придется нелегко.
Как жаль, что он мужчина!
* * *
Темный эльф бесшумно двигался к своей цели. В многолюдных, освещенных районах, один из которых он пересекал, это было ни к чему, но привычка выживать укоренилась в нем слишком глубоко. Ноги его при ходьбе почти не отрывались от земли, поэтому походка получалась плавно, скользящей. В грации движений чувствовалось что-то и от дикого зверя и от терпеливого охотника одновременно.
На нем был темный плащ с капюшоном и доспехи из черной кожи. Мечи - бэйнтсаке покоились в ножнах за поясом.
Наконец, впереди него замаячил знакомый поворот. Эльф резко свернул в него, мгновенно затерявшись среди теней. Переулок петлял, извиваясь, словно змеиная нора. Зейнон чувствовал на себе посторонние взгляды из окон домов, расположенных по обеим сторонам от него. Несколько раз его чуткие уши улавливали щелканье взводимых арбалетов. Зейнон не особо волновался на этот счет: стрелы никогда не были ощутимым препятствием для него.
Он понимал того, кто принимал эти меры предосторожности. Улицы Гиншарризорона никогда не были особо безопасными.
Переулок закончился тупиком, в конце которого, возле большой кучи мусора стояли две фигуры. Зейнон вышел в освещенную часть тупика.
Одна из фигур начала поднимать на эльфа арбалет, но другая становила ее движением руки.
Ты опоздал, Даурегнар, - раздался нежный голос, принадлежавший эльфийке, - стоимость сведений возросла.
Зейнон остановился в десяти шагах от девушки, уважая правила шпионской семьи.
Это не имеет значения, Трисса, - крикнул он в ответ, - совсем не имеет.
Хорошо, - вздохнула она, - все равно я не смогу взять с тебя больше, чем обычно, ты же знаешь.
Она подошла к нему. Зейнон бесстрастно взирал на эльфийку. Трисса была великолепна в своем трико, обтягивающем ее словно вторая кожа, и даже плащ не мог скрыть великолепной фигуры девушки. Она была красива ровно настолько же, насколько была опасна. Но сейчас на девушке не было никакого оружия, кроме небольшого кинжала и хлыста на поясе.
Видишь, - она демонстративно развела руки в стороны, демонстрируя истинность его наблюдений, а заодно и завораживающие обводы гибкого тела, - я не боюсь быть безоружной. Знаешь, Зейнон, я могла бы сделать тебя своим. Наш род не менее знатный.
Эльфа передернуло, как от удара током и он отшатнулся.
А вот ты, боишься, - задумчиво продолжала Трисса, - что кто-то отнимет у тебя твою свободу, красавчик.
Зейнон счел за лучшее промолчать.
Не расположен к общению? Хорошо, давай поговорим о делах, - Трисса пожала точеными плечиками, - Мои новости не из разряда хороших. Я бы посоветовала тебе вообще позабыть об этом деле, если честно.
Ты, правда, думаешь, что я могу это сделать, - эльф усмехнулся.
Нет, - серьезно сказала девушка, - не думаю. Ты слишком уперт, мой милый. Но в этот раз будет намного хуже. Мои люди видели в компании с твоим братом, как раз в то время когда он пропал, верховную жрицу Эктис. Не знаешь, с чего бы это она стала бы интересоваться Тиндрагом, скромным воином семьи Даурегнар?
Если уж ты не смогла найти ответ, - ухмыльнулся Зейнон, - мне и пробовать, наверное, не стоит.
Приятно видеть, как ты оплакиваешь смерть брата, - девушка ответила встречным уколом.
Это не твое дело, - отрезал Зейнон.
Трисса недобро прищурила глаза, скосившись на свой хлыст, но затем взглянула на Зейнона, и передумала. Глаза темного эльфа красноречивее слов свидетельствовали о том, что ее упрек достиг цели. Трисса решила пропустить проявление неуважения мимо ушей, тем паче, что воин нравился ей.
Вот поэтому, я оставила тебя в покое, Зейнон, - выдохнула она, - ты не такой как все. Но выслушай мои слова. Уклад нашей жизни - это система. Глупо идти против нее. Твой бунт только послужит примером того, как наказывают зарвавшихся нерагаров. Хочешь войти в легион проклятых?
Зейнон содрогнулся, понимая справедливость слов шпионки. А выражение "войти в легион проклятых" было отнюдь не пустым сочетанием звуков.
Это вся информация? - произнес эльф.
Тебе этого мало? - Трисса удивленно вскинула изящные брови, - Нет, в самом деле, Даурегнар, ты настоящий хам.
Нет, прости, я не это имел в виду, - Зейнон взял ее за руку, с опаской поглядывая на кинжал и хлыст, свернувшийся кольцом на поясе девушки, - пойми, ты много сделала для меня, пусть и не совсем бесплатно. Я бы не смог узнать ничего без тебя и твоей сети агентов, Трисса.
Ты не перестаешь удивлять меня, Зейнон, - тихо произнесла девушка, - но вот, что я тебе скажу, милый. В этот раз ты не отделаешься от меня обычной платой.
Да? - эльф отпустил ее руку, - и сколько же ты хочешь?
Он полез за пояс, чтобы извлечь мешочек с золотом, но Трисса остановила его.
Этого мне не нужно, - черные глаза испытующе смотрели на него, - я прошу о пустяке, Зейнон. Всего лишь один поцелуй.
Нерагар недоверчиво посмотрел на Триссу.
Поцелуй? - переспросил он, не веря своим ушам, - а где подвох? Не верю, что за...
Да, - невинно сказала Трисса, - Всего лишь поцелуй. Ведь это такая малость, разве нет?
Она приблизилась к нему, прикоснувшись бедром к руке эльфа.
О-о, это же так просто, - зашептала девушка, наклонившись к нему, - всего несколько секунд, и мы в расчете.
Ее полураскрытые губы почти касались его губ, а взгляд нежных, обманчиво невинных глаз гипнотизировал все сильней. Зейнон впился в ее ротик, не в силах противиться желанию, захлестнувшему все его существо.
Трисса всем телом прижалась к нему, ее рука скользнула по волосам эльфа к затылку, в то время как руки Зейнона сошлись на ее талии за спиной.
Это объятие было подобно сладкому сну, мечте. Мозг Зейнона отказывался функционировать, потонув в волне наслаждения, эхом прокатившегося по всему телу эльфа.
С огромным трудом эльф, разум которого осознавал, что творит с ним Трисса, пришел в себя. Потребовалось еще одно, поистине титаническое усилие, чтобы вырваться из объятий девушки, оторваться от ее сладких губ, борясь с настойчивыми позывами молодого тела.
Трисса удивленно воззрилась на отшатнувшегося от нее Зейнона.
По-моему, время истекло, - попытался отшутиться эльф.
Он тяжело дышал, понимая, что еще чуть-чуть, и он сорвался бы в ту пропасть, куда его подталкивала эльфийка.
Но я же чувствовала твои мысли, Зейнон. Как ты смог? - девушка быстро пришла в себя после неудачи, - и все же я почти покорила тебя Даурегнар. Теперь ты мне нравишься еще и за это "почти". Дважды подумаешь, прежде чем обратиться ко мне еще раз, верно?
Она подмигнула ему.
Ну уж нет, - эльф усмехнулся, - я ведь победил, так ведь?
На этот раз тебе повезло, - Трисса прищурила глаза, - Я уже нащупала твое слабое место. Знаешь, подчинять морально еще интересней, чем физически. Но, боюсь, мне наскучит эта игра, как только ты сдашься. И тогда, ты станешь моей семьей.
Если кто-то не опередит тебя, - пошутил эльф.
Девушка нахмурилась так, что невозможно было понять, всерьез это или в шутку.
Я не потерплю соперниц, Зейнон. По мне, хоть Эктис, все одно не доживет до утра следующего дня.
Я постараюсь обращаться к тебе только в крайнем случае, - Зейнон нашел в себе силы улыбнуться в ответ, - я же не хочу рано потерять свою свободу. Хотя, надо сказать, перспектива стать твоей семьей довольно заманчива.
Не играй со мной, красавчик, - Трисса шутливо погрозила ему пальчиком и мгновенно посерьезнела, - мы обсудим это позже. Постарайся выжить еще какое-то время, хорошо. Не нарывайся на неприятности с Эктис. Если мне почти удалось сломить тебя, то я боюсь даже представить себе, что может сделать с тобой верховная жрица. Забудь о ней... ради меня.
Последние слова она произнесла почти умоляюще.
Она не попросит меня поцеловать себя, - мрачно усмехнулся Зейнон, - ей будет не до того.
Он быстро повернулся и исчез во тьме переулка, прежде чем Трисса сумела возразить хоть слово. Поникшая эльфийка долго смотрела во тьму, которая поглотила воина.
Она могла бы многое сказать о том, что чувствовала к нему. Могла подчинить себе, законы Гиншарризорона были бы на ее стороне, а Джерис она не боялась.
Она вообще никого не боялась, кроме Зейнона, точнее того, что испытывала по отношению к нему. Он один делал ее уязвимой... Трисса чувствовала, что он отвечает ей по-своему. Но один удар хлыстом, и эльф станет ее презирать, даже если будет любить. Этого эльфийка боялась больше всего на свете.
***
Прошло немало часов, прежде чем Зейнон уловил ауру Эктис. Верховная жрица, все это время, в сопровождении свиты, провела на рынке Гиншарризорона, лично покупая разные магические ингредиенты для зелий.
Зейнон, набросив на голову капюшон, смешался с толпой покупателей, не сводя глаз с объекта своего наблюдения.
"Что-то она зачастила в город" - со злостью подумал эльф - "старая сука даже не чешется. Неужели она думает, что ей все сойдет с рук?"
В действительности, по внешнему виду Эктис нельзя было сказать, сколько ей лет. Лицо ее, по крайней мере, было таким же, как и пятьсот лет назад.
Эльф еще глубже спрятал лицо в складках капюшона и подкрался к ней сзади, но не настолько близко, чтобы привлечь внимание телохранителей.
"Госпожа", - мысленно окликнул ее он, - "госпожа Эктис".
Удивленная бесцеремонным вторжением в свой разум, жрица обернулась и принялась оглядываться в поисках наглеца.
"Госпожа, некто желал бы встретиться с вами и обсудить детали. Он что-то сказал о каком-то Тиндраге".
Где он? - недовольно спросила жрица. Она по-прежнему не знала, с кем разговаривает.
От Зейнона не укрылось то, как изменилось лицо Эктис, после того, как он упомянул имя своего брата. Он подождал, пока Эктис, наконец, повернет к нему лицо.
- Там, - он указал пальцем на переулок за спиной Эктис, - высокий такой эльф, в плаще.
Уловка сработала, жрица заметила его жест и мгновенно повернулась, позволив эльфу раствориться в толпе.
Взять его, - запоздало крикнула она.
Телохранители беспомощно озирались, понимая, что найти говорившего здесь невозможно. Эктис огрела одного из них кнутом со злости и быстро двинулась в переулок, о котором говорил эльф. Ее снедало любопытство.
Только здесь, в полной темноте, она почувствовала беспокойство. Тепловидение жрицы различало во тьме лишь разноцветные пятна силуэтов крыс и легкое свечение стен. Ее свита сгрудилась вокруг Эктис, уговаривая вернуться назад.
Еще несколько мгновений, и она бы поддалась.
Чуткие уши нерагаров уловили тихий свист, но они так и не успели понять, что он предвещает. Эктис беспомощно взирала на своих телохранителей, чья кровь огромной лужей растекалась по переулку. Три нерагара лежали без движения, а один беспомощно дергался в воздухе, пытаясь ухватиться за нить, которая охватила его горло.
Холодное лезвие клинка скользнуло по шее Эктис. Жрица замерла, боясь пошевелиться, в то время как сильная рука схватила ее за волосы.
Кто ты? Что тебе нужно? - прошептала испуганная эльфийка.
Но уж точно не твое место, - раздался насмешливый голос, - мне оно совершенно ни к чему.
Мужчина! Эктис дернулась в гневе, но холодная сталь и боль надрезанной кожи вернули ее к реальности.
Отпусти меня, - приказала она, - обещаю, я забуду об этом происшествии, если ты исчезнешь.
Ты думаешь, я все это сделал только для того, чтобы отпустить тебя? - ответил он.
Кто ты? - ею вновь завладел страх. Эктис уже догадывалась, чьи руки держат ее.
Мое имя Зейнон Даурегнар, жрица, - прошептал он. Шепот эльфа напугал ее еще сильнее.
Моя смерть ничего не даст тебе, Даурегнар.
Эльф молчал, и Эктис решила, что он сомневается. Она была далеко не глупой, осознавая свой единственный шанс - уговорить своего похитителя отпустить ее. Жрица знала, насколько быстры руки воина и даже не пыталась обращаться к магии.
Скажи, чего ты хочешь, и я сделаю все, воин, - взмолилась она, - и забуду обо всем, клянусь.
Клятва женщины, данная мужчине? - Эктис расслышала его тихий смех, - Ты считаешь меня настолько наивным, жрица? Ответь мне на один вопрос: зачем?
Что? - непонимающе спросила она.
Зачем ты убила Тиндрага? - с остервенением произнес эльф, - Он был еще мальчиком.
В ее смехе сквозила горечь и облегчение в одно и то же время. Неприятно удивленный, Зейнон сильно потянул ее за волосы.
Я знаю, ты мне не поверишь, - так же горько сказала Эктис, - Но я любила твоего брата. Я хотела, чтобы он стал моей семьей.
Любила мужчину? - Эльф насмешливо фыркнул.
Знаю, это звучит глупо, - в голосе жрицы проснулась злость, - я ненавижу вас за то, что вы так легко подчиняетесь нам! Животные! И я возненавидела себя, за то, что полюбила одно из животных! Глупых, трусливых созданий!
Холодная ярость охватила все существо эльфа. Если бы Эктис искала брешь в его невозмутимом хладнокровии, она и то не попала бы точней. Зейнон понимал, что бесполезно что-либо говорить, но ничего не мог с собой поделать. Чаше терпения хватило одной капли, чтобы пролиться.
Тварь, - Слово прозвучало так, словно Зейнон дал ей пощечину, - Вы жалуетесь на то, что сами же и сотворили. Знаешь, за что ненавижу вас я? Только вы, вместе с вашей Ламис повинны в том, что произошло с нашим родом. Оглянись вокруг Эктис! Это то, чего вы хотели, чего добивались, столь тщательно выбивая подчинение из тех, кто одной расы с вами. В нашем мире не осталось места ничему, кроме высокомерия, подлости, лжи и подхалимства. Разве всегда женщины нашего рода были бледнокожими? Это не наш мир, жрица, не мой. Но он нравится тебе, Эктис, ведь правда?.. Нравится?!
Эльфийка вскрикнула, когда Зейнон несколько раз подряд сильно дернул ее за волосы.
Не тебе менять порядок вещей, - огрызнулась жрица, придя в себя, - ты тоже живешь в этом мире.
Я не знаю, зачем я это делаю, - сказал Зейнон, отпуская ее, - Возможно, потому, что хочу, чтобы кто-нибудь прервал мое существование. Возможно потому, что вижу в тебе больше, чем ты сама осознаешь это, кто знает. Надежда живет даже в самом темном сердце, Эктис.
Жрица изумленно взирала на эльфа, вложившего меч узнаваемой формы за пояс. Она вся горела от желания превратить его в пепел, уязвленная гордость требовала отмщения. Она могла убить его в любую минуту, но, отчего-то колебалась. Впервые в жизни, Эктис, прожившая не одну сотню лет, не знала, как ей поступить.
Чего же ты ждешь, - ровный голос эльфа звучал спокойно и уверенно, - твой ход, верховная жрица Гиншарризорона.
Она поняла, что имеет в виду эльф. Позади нее был ВЫХОД, Зейнон не воспрепятствовал бы ее уходу, ведь он мог убить ее и минутой раньше. Впереди был эльф, который знал, что заклинания Эктис легко уничтожат его. Но был и третий выход.
Октраг, - выдавила из себя жрица, - Октраг убил его. Тиндраг должен был стать моим вместо него.
Глаза эльфа сузились, и он благодарно кивнул. Быстрее, чем Эктис сумела что-либо понять, Зейнон исчез во тьме. Жрица довольно долго стояла, обдумывая слова эльфа, прежде чем последовать его примеру.
* * *
Зейнона окружал сумрак.
Он не имел ничего общего с тьмой или мраком. Сумрак был другим. Блеклая сероватая масса клубилась в сознании эльфа. Он отлично знал, что это такое.
Очистить сознание. Он должен был стать орудием, грозным и беспощадным. Без мыслей, без колебаний. Воины нерагар редко прибегал к такому средству, но в данном случае, у Зейнона не было выбора.
Позволить сумраку поглотить себя и обрести огромные силы. Но этот риск могли позволить себе только самые сильные. Сумрак не отпускал попавших в его сети просто так. Каждая схватка с ним могла стать последней.
Зейнон резко выпрямился. Глаза эльфа подернулись тем же сероватым сумраком, что облекал его сознание. Он представлял собой жуткое зрелище в подобном состоянии. Где-то в глубине билось его сознание, протестовавшее против клетки, в которую оно было заперто. Ему было все равно.
Что может быть лучше хладнокровного безумия!
***
А в доме Эрфальгинон только один человек знал о том, что свершится этой ночью.
В комнате верховной жрицы было темно. Эктис любила тьму. Она ласково облекала сознание, позволяя отвлечься от повседневной суеты. Эльфийка погасила в себе позывы тепловидения, позволяя своим глазам лицезреть один лишь бесконечный мрак.
Она знала об этом. Знала с самого начала. Записи, оставленные древними жрицами показывали, что Ламис поначалу часто появлялась среди них, приводя в порядок свою систему. Уничтожая инакомыслие лично. А после, используя своих жриц. Эктис была одним из потомков таких ее орудий.
Зейнон тоже был инакомыслящим. Почему тогда этот эльф смог пробиться сквозь ментальные барьеры верховной жрицы и посеять в ней сомнение. Медленно действующий яд.
И вдруг, до жрицы дошло, против чего восставал Зейнон. Эктис горько рассмеялась - семена сомнений пустили ростки, и она уже не могла сопротивляться этому, позабыть обо всем, что произошло. Проклятый эльф, да будут благословенны его пути.
***
Жилище семьи Эрфальгинон было огромным, куда больше поместья Даурегнар. Величественный дворец, возведенный над естественными пещерами, проделанными водой в минувшие миллионы лет, производил впечатление надежной тюрьмы.
Но Зейнону не было ровным счетом никакого дела до этого. Во всем Эрурдароне не нашлось бы в эту минуту существа, способного одолеть эльфа. Белесый сумрак придавал его глазам безумный и в то же время уверенный взгляд. Взгляд мертвеца и убийцы.
Не обращая внимания на стражу, Зейнон устремился прямо ко входу. Один из них протянул руку, останавливая его. Ответное движение было неуловимо быстрым: лезвие Звездного света вошло ему в сердце, а взмах второго бейнтсаке почти разрубил его товарища.
Мечи так же быстро вернулись на свое место за поясом Зейнона, и эльф вошел внутрь, оставив за собой два скрюченных тела. Недоумевающие глаза мертвых нерагаров удивленно смотрели вверх, во тьму Эрурдарона.
В коридоре входа эльфа встретило еще шесть его сородичей. Мгновенно оценив обстановку, они обнажили оружие и осторожно двинулись на Зейнона. Эльф остановился, глядя на них с безумной улыбкой.
Нерагары, умевшие действовать координировано, одновременно набросились на него, но Зейнон улыбнулся еще шире: ему все их атаки казались вялыми и замедленными. Бейнтсаке создали вокруг него вихрь обороны, руки эльфа двигались с непостижимой скоростью.
Стражи сражались умело, но они не могли ничего противопоставить технике вращающихся клинков Зейнона и его сумеречному безумию. Шесть ударов и на земле осталось лежать шесть трупов, а он продолжал двигаться дальше.
Ему везло - попадавшиеся эльфы были немногочисленны, и он легко расправлялся с ними. Однако при всем своем безумии, Зейнон понимал, что долго везение не продлится. Он напряг сознание, пытаясь отыскать в огромном лабиринте комнат сущность Октрага. Убийца его брата находился в одной из дальних комнат, на втором нижнем уровне дома семьи Эрфальгинон.
Какое-то шестое чувство заставило его отпрыгнуть в сторону. Тихо взвизгнул маленький арбалетный болт, срикошетив от камней, у которых только что стоял Зейнон. Разум эльфа еще не успел сообразить что-либо, а подсознание уже начало действовать. Молниеносно дернувшись его рука расслабилась вновь, а нападавший сразу начал оседать на каменный пол.
Зейнон подошел к нему и хмыкнул: серебристая метательная звезда зашла глубоко в горло эльфу. Тот смотрел на него с ненавистью, хрипло булькая, захлебываясь собственной кровью. Звездный свет мгновенно оборвал его мучения.
Эльф метнулся вниз по лестнице, понимая, что когда убитых обнаружат, добраться до Октрага будет почти невозможно. У самого конца пролета он наткнулся на отряд нерагаров, но успел вовремя прыгнуть в тень и пустить в ход магию, защитившись щитом холода от тепловидения.
Стражники неторопливо поднимались вверх.
Зейнон понимал, кого они там найдут. Эльф быстро побежал по коридору, надеясь на свое везение. Вскоре он услышал за собой гневные, встревоженные крики. Но его было уже не остановить: Зейнон ударом ноги распахнул дверь и, прежде чем Октраг смог что-либо понять, эльф уже очутился возле него, нацелив Звездный Свет ему в сердце.
Даурегнар, - прошептал пораженный нерагар, - Нет.
Да, - злобно усмехнулся Зейнон, всаживая клинок глубоко в грудь Октрага.
Глаза убийцы Тиндрага бессмысленно и недоверчиво смотрели на Зейнона. Октраг навалился на него, ища потерянную опору под ногами. Эльф ногой откинул холодеющее тело и крутанул в руке освобожденный меч, стряхивая кровь. Все было кончено.
Жизнь временно потеряла свой смысл, и Зейнон почувствовал бесконечную усталость. Он не сразу сообразил, что в комнате есть еще кто-то.
Шелестя одеждами, Эктис подошла к нему, остановившись, однако, на некоторой дистанции от него.
И тебе привет, мечник дома Даурегнар, - вымолвила она, - где же твоя почтительность?
Белесый туман исчез из сознания Зейнона, и глаза эльфа вновь приобрели нормальный черный цвет. Тяжело дыша, он смотрел на Эктис, напряженно следя за губами жрицы.
Теперь ты доволен? - почти ласково произнесла Эктис, - ты ведь этого хотел, Зейнон Даурегнар. Месть сладка?
Крики за дверьми становились все громче.
У нее вкус падали, - эльф сплюнул на труп Октрага, - я сделал то, что должен был сделать.
Тогда ты не будешь на меня в обиде за то, что придется сделать мне, - невинно осведомилась Эктис.
Жрица отступила в сторону, в тот миг, когда два десятка вооруженных нерагаров ворвалось в покои.
Зейнон зарычал от гнева, и два клинка вновь заплясали перед ним, давая отпор многочисленным врагам. Взгляд эльфа скользнул по Эктис, губы жрицы беззвучно шевелились, произнося слова заклинания.
Внезапная волна боли накрыла сознание воина. Теряя сознание, он успел услышать только ее властный голос.