Можно сказать, если очень нужно сказать,
только назвать - нельзя тем, кто о тайне вспомнил.
Я долго-долго смотрела б тебе в глаза,
слов не умея. Ты бы и так все понял.
Только и это - мне недоступный клад,
и остается то же: имитация речи.
Я рассказала б, если б только смогла,
но ни к чему - сон колокольный резче,
воздух продрог к утру, день струится в луче
наспех натянутой нитью за рукавом и шторой.
Так что, пытаясь петь, я замолкаю - чем?
И продолжаю тщетным "хотя бы что-то".
Сколько бы не вилось в воздухе цепких стрел,
я согласна на все, стать послушной мишенью.
Кажется, все равно трепетней и острей
имя твое во мне, постоянно и совершенно.
Я пропускаю день на острие луча,
зренье стирая в дым и в ликованье - гордость.
Как же теперь понять, говорить мне или молчать,
чем-то питать слова или расправить голос?
Я повторяюсь, да? Я повторяю "да".
Все, что придет потом, будет, пожалуй, звонче:
точность ненужных слов, точечный ли удар,
то, чем продлишь мотив, опознавая - вот чем.

26. 09. 03