Стало тихо во мне. Как в фильме - вырублен звук,
только кадры, меняясь, царапают рябь экрана.
Я закрою глаза и вполголоса позову,
не решаясь войти, прихожанка у двери храма.
Стало будто светлее - в окне пролетел закат,
подступила пора молчанья иглой стальною.
Даже если начну взывать ввысь на ангельских языках,
кто мне скажет, что я постигла все остальное?
Ход событий - лишь пазл, смысл, составленный из частей,
смысл, лежащий разрозненной горсткой в моих ладонях.
Даже если я верю - кто утешит Твоих детей,
что вернет им надежду в темной чаще? Пряничный домик?
Выхожу на поверхность, одеваю сердце в броню,
наблюдаю свою же жизнь в неумелом порно.
Даже если я та же - кто поймет, что я там храню
вроде стрелки от компаса, точки моей опорной
в тайной комнате, обнимая ладонями свой живот,
глядя, как язычок пониманья предсердье лижет.
Каждый день отнимает частичку имени Твоего -
так я верю, что Ты становишься ближе.
Пустота осознанья как бесшумный медленный взрыв
раздвигает пространство, кует в нем черные дыры.
Если сердце во мне осуждает меня навзрыд, 
то чем паче Ты, больше сердца и больше мира.
Не отрава ль для сердца - все, придуманное в бреду?
Где-то близко Твой голос, за хрупкою стенкой двери.
Даже если я слышу - как Ты знаешь, что я приду?
Ты один в меня веришь, когда я в себя не верю.
Под ногами стихает белых камушков долгий след,
загорается время в темнеющем небе звездном.
Столько звезд на ладони - лучезарных, летящих лет,
все шаги наугад, только к дому вернуться поздно.
Только пойму реки, только тающую кайму,
дымку леса, летящий снег и себя я вижу.
Даже если я вспомню - кто мне скажет, что я пойму
то, что, видимо, было мне узором вышито свыше?
Даже если словесной меди мешки скоплю,
дам всему имена в снежном мире, воскресшем, новом - 
кто поверит, что я люблю, если я "люблю"
говорю в суете, подменив бесконечность - словом?

09. 01. 2005