Долгарева-Лемерт Анна : другие произведения.

Правила игры

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Бесстрашный и изворотливый рыжий наемник, не отличающийся высокими моральными качествами. Строгая и благородная воительница, дочь герцога. Они ведут свои отряды за край мира, чтобы водрузить на неизведанных землях флаги своих патронов. Но то, что ждет их за полями карты, открывает истинную суть, прячущуюся за давно установленными правилами игры, миражной реальностью острова Тэн.
  В ту осень родились в пограничной провинции Эйтор, которой барон Нэйдж правил, двое детей. Не брат и не сестра, у разных родителей вовсе даже. Мальчик родился у кузнеца и жены его рыжей, да так сам рыжим и получился, как только пух на голове волосенками сменился. Назвали его Игнис. А девочка несколькими ночами попозже, у одинокой девки Радки, про которую так болтали, что она целуется со всеми подряд, да только в глаза ей этого никто не говорил. Радка сама-то хороша была собой, волосом светла, глазами зелена, нравом - огонь, как есть огонь, да девчонка совсем не на нее похожа была, а на кого похожа, о том знали, да тоже вслух не говорили. Потому что выдумки это, как есть выдумки, господин герцог тут всего-то месяц и пробыл, в этой провинции, мало ли, что Радка прислуживала, а будешь много болтать - придет за тобой герцогова стража, да и не увидят тебя родные больше.
  
  Так оно случилось, что совсем маленьким Игнис заболел, было это, когда зима вот-вот должна была на весну повернуть, да только не поворачивала все никак. Холода стояли, люди кашляли, а маленького не уберегли. Думали уже, что умрет. И тут мать разрыдалась, вечером забрала Игниса, из дому убежала. Тут, конечно, всякий бы подумал, что рехнулась, да только если бы не знал про старуху, что у реки жила. Так ее все и называли - просто старухой. И не стали мать останавливать, потому как она жизнь дала - значит, в своем праве. Да только и любви к ней потом ни у кого не было, даже у мужа. Ежели к старухе идешь - значит, душу продаешь ей навек. Да не свою душу, не свою. Ребеночка душу, вот этого или будущего, что родится еще. Так-то.
  Запрет это такой, а мать его нарушила.
  
  Ну вот, никто не видел, а вроде бы так и говорили, что упала мать перед крылечком у старухи, на колени упала, в снегу, рыдает, в дверь стучится одной рукой, другой сына замотанного держит. И открылась дверь, и рука сухая, морщинистая, ее внутрь втащила. А потом вечерело уж над городом, добрые люди в домах своих сидели, горячее пили, печи топили, и тут посмурнело совсем, туман сгустился, и тягучая песня такая над городом поплыла, словно бы ниоткуда:
  
  Ой, а снег-то сегодня, тяжелый снег идет,
  а дитя невинное душу отдает,
  а небеса-то нынче серым-серы,
  а и снегом засыпает дворы, дворы,
  а вода-то синяя в реке подо льдом,
  а огонь-то рыжий согревает дом.
  Вы дитя возьмите с душой человечьей,
  посвящаю вам его, отныне навечно...
  
  А дальше как будто крик был, женский, но словно и звериный, это мать поняла, видно, что натворила, да тут же стихла. А песня дальше летела, и сидели мы в домах, сжавшись, еда горячая в глотку не шла, песня-то чуялась, ведовство темное.
  
  А Игниса мать потом принесла, выздоровел он, да, понятно, никто из мальчишек с ним уже не играл. Да не то чтобы отличался он от других, только кто ж не помнил, как та ведьма с ним волшбу творила. Монахам потом на воспитание отдали.
  
  И была еще вот эта девочка, Радкина дочка. Альтера, вот как ее мать назвала. Словно бы действительно знатного господина-то дитятю. Полгода с того времени минуло, как Игнис болел, да нет, больше. Осень уже стояла, мрачная, хотя годик дитю еще не миновал, холодно было. И тогда так получилось, что заболела девочка. Лекарь пришел, пощупал лоб, да головой покачал - мол, до утра не доживет. Сам так сказывал. Откуда денежки у Радки нашлись, чтобы ему заплатить, того не говорил. Ну Радка, она же, красотка золотоголовая, отчаянная была. Схватила ребенка да побежала прямо к дому той старухи, что у реки жила. Говорят, мол, и не стучала, сразу дверь распахнула, словно та открытая была. Кто говорит? Да все говорят... А кто видел своими глазами, так того не знаю. Зато песню слышал. И каждый ее слышал. Снова тогда словно похолодало в городе, да поплыли слова тяжелые, каждые уши их почуяли, за каждым столом в доме, в каждой таверне.
  
  С тех пор и на Радку косились. А Альтере что, забрал ее вскорости отец. И вправду знатный господин оказался. Игнису не повезло так, вишь, как жизнь сложилась...
  
  ***
  Герцогу Вионесийскому в жизни везло, разве что сыновей у него не родилось. Одна дочь, да и та незаконнорожденная. Впрочем, когда он узнал про нее, то рассудил так: лучше одно родное дитя, чем никакого. А что незаконнорожденная, так то лучше. По гроб жизни будет помнить, чем ему обязана.
  
  Герцог лишний раз дочь не попрекал, однако же вырастил так, что всю жизнь она знала: облагодетельствовал ее отец. Знала и была благодарна. Излишне не баловал, конечно. Ему не разряженная кукла была нужна, а верная подруга, кровинка и достойная наследница. Растил и учил разному. Когда леди Альтере шесть лет было, то приметили учителя, что девочке куда больше нравится фехтование, чем танцы. Доложили о том герцогу. Герцог в затылке поскреб, да и махнул рукой: раз не вышло сына, будет дочь-воительница. Так ее с тех пор и учили воевать.
  Старая, как мир, вражда, разделяла остров Тэн на две половины, с севера на юг шла граница, на запад и восток разделяя. Властителем, единственным и бессменным, на западе был герцог Вионесийский, на востоке - епископ Ральдокский. Времена шли. Один герцог сменял другого. И епископы менялись. А вражда на месте оставалась.
  
  Война шла на границах, редко врываясь вглубь Вионесии или Ральдока.
  
  Но герцог Вионесийский всегда должен был быть великим воителем, а епископ - коварным и мудрым интриганом. Так было от века, и этому нельзя было меняться.
  Возможно, размышлял герцог, однажды Альтере придется назваться Альтером, обрезать волосы и надеть тяжелую маску, скрывающую женские черты лица. Впрочем, он не чувствовал себя старым и надеялся зачать еще одного наследника, хотя с каждым годом верил в это все меньше. Ему было жаль уродовать дочь, делать из нее мужчину. Пусть и воительница, она была хороша собой. Всем пошла в отца: темными волосами, высокими скулами и тонким носом, синими холодными глазами без признака жалости. Только гибкий стан да редкая улыбка - материнские. Девку ту, Радку, из приграничного городка, герцог почти не вспоминал, но нет-нет, глядя на дочь, думал о красавице с огненным нравом, приласкавшей его зимней ночью.
  
  Но так уж вышло, что пора было Альтере отправляться в первый поход, вести дружину на настоящее дело. И дрогнуло отцовское сердце, не захотел он отправлять ее на штурм небольшой крепости, за которую нынче сражались они с епископом. Хоть и приходилось Альтере воевать, да всегда был рядом тот, кто может ее прикрыть. А если гордая девчонка сама командовать будет, то ринется же в самую гущу... Нет. Молода еще для войны.
  
  И решил герцог нарушить древний запрет, который говорил: не ходи за границу неизведанного. Из отцовской любви он так решил или еще почему - то неведомо. А только про запрет он знал, да нарушил, спесивый.
  
  И сказал тогда герцог дочери так:
  - Леди Альтера. Я ныне призвал тебя для важного задания.
  Зал у герцога был просторный, в форме восьмиугольника, и окна были из цветного стекла, а стены были выложены мозаикой. Леди Альтера, в простой мужской одежде темного цвета стояла перед отцом, и прямо на нее падал луч света, проходящий через красное окно. И казалось, будто юная воительница стоит в луже подкрашенной алым воды.
  
  - С радостью я исполню, отец мой, все, что вы мне прикажете, - поклонившись, отвечала она.
  - Я хочу от тебя неизведанного, - сказал герцог. - Наш Тэн зовется островом, и говорят, что со всех сторон окружают его морские просторы. И лишь о том неизвестно, что находится на севере. Географы помещают там море. Но это не так. Долгие болота тянутся в тех землях, и никто не проходил их. Но я учил тебя, дитя. Я дал тебе лучших учителей, и ты знаешь и леса, и опасные тропы, и трясину. Ты проведешь отряд и узнаешь, что лежит на севере. Вот что будет твоим посвящением, леди Альтера. Так ты докажешь, что можешь быть достойным военачальником.
  
  Леди Альтера преклонила колено.
  - Жизнью и честью своей клянусь я, отец мой и повелитель, исполнить ваше приказание.
  
  ***
  Говорят, мол, герцог на западе, епископ на востоке, и вражда между ними не утихает. А с чего она взялась, такая война? Отчего на западе всегда герцог? Отчего епископ? Отчего никогда не взбунтуются против них вассалы, чтобы занять место владыки? Да и кто их поставил туда когда-то, герцога да епископа? Кто становится новым епископом, когда умирает старый?
  То тайна острова Тэн. Много тайн у острова Тэн.
  
  Все на острове Тэн течет по своим законам, не меняется сотни лет, а может, и тысячи. Как было заведено раньше, так и сейчас происходит.
  Это закон и правда.
  
  ***
  Вскоре после этого, совсем в другом месте, был другой разговор. Был он не в зале, а в темной комнате, пахнущей ладаном, и в большом кресле сидел толстый пожилой человек в рясе. Сидел он так, чтобы, несмотря на горевшие свечи, лица его не было видно.
  - Тебя называют Игнис, - задумчиво сказал он. - Монахи учили тебя, и ты даже получил сан, но во время прошлой войны сколотил шайку из всякого отребья, и неплохо отличился в войне против нашего заклятого врага на границах. Ты занял замок Эйтор, в котором некогда сидел презренный барон Нэйдж, вассал богомерзкого герцога, и стал собирать дань с тамошних земель. Дошли, однако, слухи, что тебе беспокойно...
  - С чего бы такие слухи ходили обо мне, ваше преосвященство, - отвечал Игнис, не забывая почтительно поклониться.
  - С того, что тебе мало собственных земель! - чуть повысил голос его собеседник. - Ты разоряешь земли твоих соседей, и они жалуются на тебя. Не хотелось, чтобы такой храбрый и способный наемник, как ты, сложил свою голову столь бездарно, восстановив соседей против себя.
  Игнис пожал плечами. Был он вызывающе молод, каштановые волосы его отливали рыжиной, бороду он по тогдашней моде тщательно брил. Он совсем не казался устыженным, напротив, темные глаза его весело поблескивали.
  - Ты должен искупить свою вину перед Небесами, - грозно сказал епископ Ральдокский. - И тогда я, смиренный их слуга, возможно, заступлюсь за тебя перед соседями.
  - Но я ежедневно и еженощно возношу небесам хвалу, - возразил Игнис. Веселый и небрежный тон его, впрочем, заставлял в этом усомниться. - Я не сажусь к трапезе, не вознеся благодарность за ниспосланную мне пищу. Даже на продажную девку не влезаю я, не поблагодарив за нее небеса и не попросив о снисхождении к этому погибшему созданию. К тому же, - скромно добавил он, - у меня двадцать пять воинов, отменно вооруженных и набравшихся неплохого опыта во время войны. Так что я смиренно надеюсь на милость небес.
  Епископ покачал головой.
  - Если все твои соседи объединятся против тебя - а они уже готовы это сделать - то замок Эйтор не устоит. Так что, Игнис, советую я тебе обратиться не только к небу, но и к смиренному посреднику между ним и тобой. Потому что нагрешил ты немало...
  Игнис вздохнул.
  - И какова же будет моя епитимья?
  - До меня дошел слух, что богопротивный герцог Вионесийский хочет снарядить экспедицию на север. Говорят, что остров Тэн со всех сторон окружен морем, но на деле никто не знает, что происходит на севере. Непроходимые болота закрывают путь туда. Пусть экспедиция герцога идет... Она потонет под грузом собственных доспехов. Ты же помнишь, что и там тоже соприкасаются наши владения?
  - Я помню, ваше преосвященство, - кивнул Игнис. - Напомню также, что замок Эйтор стоит неподалеку от тех страшных болот. Да и вырос я в тех местах.
  - Хорошо. Ты и твои люди пройдут эти болота и узнают, что таится на севере. Если же встретится вас экспедиция герцога - убейте каждого из них. И если не морская гладь окажется за болотами, а новые земли - водрузите на них флаг Ральдока!
  Так и епископ нарушил древний запрет. Решил он не отставать от древнего заклятого противника. А может, и что-то другое его толкнуло, то неведомо.
  
  ***
  Путь оказался тяжелым. Тридцать четыре человека вышло, не считая Альтеры, и уже в первую неделю пути осталось их восемнадцать.
  Если бы только болота! Солнечный луч вычерчивал дорожку, подсказывая дочери герцога, куда вести отряд. Разведчики длинными палками и камнями определяли место, куда стоит делать следующий шаг. Лучшие учителя Альтеры гордились бы ей. А видел бы ее отец, то понял бы, что дочь его - лучший командир для лесной войны. Но воевать сейчас приходилось не с людьми.
  Большое черное насекомое, похожее на комара, опустилось на щеку Маркуса. Тот прихлопнув его, оставив размазанный слез черного хитина и собственной крови, которой успела насосаться тварь, и выругался. А через минуту побледнел и ослаб. Опустился на землю, товарищи его подхватить успели, да только глаза у Маркуса уже закрылись, а лицо синевой начало покрываться. Так и умер он. Лекарь хотел кровопускание сделать, да только когда ножичком по вене чиркнул, крови и капли не вытекло, словно тварь та, хоть и убитая, всю кровь из Маркуса выпить успела. Да только не могло ж такого быть.
  
  А вот Вильгельм прислонился, например, к дереву, устал парень, а то его схватили ветки. Леди Альтера сама ринулась разрубить их, но ни меч, ни кинжал, ни топор с ними не справились. И утащило Вильгельма словно бы в дерево: расступилась кора, затянула его внутрь. Долго они слышали потом его крики. И хотели дерево срубить, да не брало его ничего.
  Вроде как мертвяка с сине-белым лицом и коричневыми губами еще видели на тропе позади, и долго спорили, Маркус али нет: черная фигура, облепленная жижей, но Бертран клялся, что такие же доспехи были у Маркуса. Спорил, ругался, отставал, оглядываясь, а кончилось тем, что мертвяк совсем рядом с ним оказался. Схватил его за плечи и вместе с ним булькнул в трясину.
  В общем, очень осторожно идти приходилось.
  Был у Альтеры в отряде близкий друг. Если бы речь шла не про дочь герцога, про кого другого, можно бы сказать - друг сердечный. Да только ничего такого не могло быть между леди Альтерой и старшим ее товарищем, одним из наставников, Раймоном. Хоть и была ему дочь герцога желаннее всех на свете, хоть и доверяла свои секреты надменная Альтера одному Раймону, хоть и питала к нему особую склонность, а могли они быть только друзьями, и оба об этом знали.
  
  - Вот что я скажу, леди Альтера, - обратился к ней Раймон, когда они несли ночную вахту, а третий товарищ их, Жеан, караулил чуть подальше, со стороны непролазного леса - мало ли, что оттуда выпрыгнет. - Был бы кто на вашем месте, я бы давно уговаривал повернуть. Мало нам толку от этого леса, гиблое это место для человека.
  - Я обещала отцу, - сказала Альтера. Кого другого она бы отчитала сурово за трусливые речи, а может, и по лицу бы ударила - тяжелая у нее рука была, даром что тонкая. Но сейчас ее голос звучал грустно. - Таков мой долг, друг мой Раймон. Таковы правила.
  
  - Правила, правила, - грустно усмехнулся Раймон. - Кто их установил, моя леди? Почему так заведено, что Ральдоком всегда правит еписком, а Вионесией - герцог? Почему не может им править герцогиня? Почему, если не обзаведется ваш отец другим наследником, предстоит вам вечно называть себя мужчиной, скрывая женский лик под маской? Столько правил, моя леди, сложно упомнить...
  Плавно она встала, одним движением, как он сам ее учил, плавно достала меч из ножен - залюбуешься.
  - Кого угодно я убила бы на месте за такие слова, Раймон, - сказала леди Альтера. - Кому угодно перерезала бы глотку, изрыгающую слова сомнения в справедливости мироустройства. Тебя прошу - замолчи.
  - Молчу, - кивнул Раймон. - Садитесь, моя леди, долго еще стеречь...
  Только показалось ему, что не леди Альтера перед ним стояла в тот миг, а грозная черная тень. Незнакомая.
  
  ***
  Болота они прошли, потеряв половину. Тринадцать человек оставалось в отряде Рыжего Игниса. На него смотрели с суеверным ужасом - он ничего не боялся. Легко прыгал с кочки на кочку, срезал ветки деревьев (которые могли обернуться цепко схватившей тебя рукой), а когда погибший товарищ из их отряда появился среди кустов, то Игнис, подбоченившись, облил его такими бранными словами, что даже сам мертвец, кажется, устыдился и отошел. Но потери были велики. И один из отряда, мерзавец Рэндок, начал, было роптать и кричать о том, что пора возвращаться назад, но Рыжий Игнис подошел к нему, улыбаясь, приобнял дружески, говоря какие-то успокаивающие слова, и всадил ему над воротником кольчуги в шею свой длинный кинжал. А потом осмотрелся.
  - Ну? - рявкнул. - Кто еще хочет домой?
  Вокруг молчали. Игнис выхватил меч.
  - Есть тут маменькины сыночки? - крикнул он. Яркой, острой вспышкой блеснул клинок. - Если есть, пусть подойдут и сразятся со мной. Все, сколько есть, - на меня одного. Ну?
  Никто не подошел.
  А потом болота закончились, и ужас тоже закончился. Пришло другое. Это была пустыня, и она палила отчаянным, тяжелым солнечным светом. Доспехи пришлось снять и нести на себе, потому что не было никакой возможности терпеть эту жару. И еще, сказал очень тихо на ухо Игнису его верный товарищ Генрих, песок здесь, кажется, того... шептал что-то.
  - И я это слышу, - так же негромко ответил Игнис. - Вот что. Сегодня первую вахту будут нести не трое, а шестеро. И я в их числе.
  Когда наступила ночь и они разбили лагерь в песках, вахту нес сам Рыжий Игнис, Генрих и еще четыре самых верных его товарища. Другие же, утомленные, бросились спать, и сначала сон их был тяжел: они стонали, как будто их что-то душило или снились кошмары. А потом стихли. Когда прошло время первой вахты, Игнис велел Генриху растолкать их, но тот не смог добудиться уснувших.
  - Шестеро нас осталось, - сказал Игнис остаткам своего отряда. - Уж верно, мы вернуться не сможем. А если и сможем, то вряд ли удержим замок Эйтор от тех, кто на него зарится. Так что вставайте и пойдем вперед. Нам нужно как можно раньше пересечь эту пустыню.
  
  ***
  Леди Альтера первой услышала шепот песков. Учили ее так: слушай внутренний голос, без него ни один командир не обойдется. И внутренний голос сказал ей так, а она сказала это другим: никто не будет ночевать в этих знойных песках. Казалось леди Альтере, что они украдут ее товарищей вернее, чем болота и болотные твари. Откуда-то она это помнила, смутное знание скреблось в ее груди.
  Тут двое взбунтовались сразу. Сказали братья Вэрсильны: хоть ты и дочь герцога, а ныне мы вне его владений. Устали идти по солнцу, измучились, продираясь через страшное болото, а ныне ты и вовсе хочешь душу вынуть?
  Верный Фридрих замахнулся на них мечом, но леди Альтера приказала ему не трогать отступников.
  - Самое страшное наказание постигнет их и так, - молвила она.
  И верно, постигло. Только о том никто из отряда, кроме леди Альтеры, не узнал, но поверили.
  
  ***
  Когда немногочисленный отряд Игниса наткнулся на два трупа в черно-зеленых одеждах цветов герцога Вионесийского, то Рыжий Игнис сказал так:
  - Видно, их командующий умнее меня, раз оставил здесь всего два тела. Я оставил семерых.
  Но потом он наткнулся на еще одно тело. Лицо его покрывали ожоги, и он весь раздулся.
  -Этот, наверное, умер от жары, - сказал Игнис.
  Потом они нашли еще двоих умерших от жары. Сами они не страдали от палящего солнца. Они бросили тяжелые доспехи, оставив только оружие, и взяли всю воду и припасы, которые были у их погибших собратьев.
  Потом наткнулись на побоище. Сразу пятеро солдат подрались друг с другом. Кровь их успела высохнуть, но мух не кружило над их телами, и это было странно.
  - Должно быть, они взбунтовались, - сказал Генрих. - Как мудро, Игнис, что ты сразу избавился от недовольных.
  Но Игнис покачал головой.
  - Они не взбунтовались. Это шепот песка сделал с ними это. Я и сам его чувствую. Так давайте поторопимся.
  Они не спали двое суток.
  Но все ужасное имеет свой конец. Так было и здесь. Зеленый лес показался на горизонте, и Игнис отдал приказ подкрепиться водой из фляг и направиться быстрее туда, к зарослям, которые становились отчетливее с каждым шагом.
  И так вышло, что, как только они туда ступили, то тут же вся их усталость прошла.
  Были перед ними холмы, поросшие светлым сосновым лесом. Под ногами росла земляника.
  И понял Игнис, что вышли они за пределы острова Тэн. Что перед ними совсем другая земля, прекрасная, может быть, но и чуждая. Более чуждая, чем все болота и пустыни до того. Прошел у него холодок по коже - а говорили ведь, будто Рыжий Игнис не знал страха. Не так. Знал и чуял его сейчас острее, чем когда-либо в жизни. Оглянулся он на товарищей по отряду, но по их лицам не заметил, чтобы они такое почувствовали.
  А на ближайшем холме развевалось черно-зеленое знамя, и стояла девушка, прекраснее которой на свете Игнис не встречал. Она сняла кольчугу, как и все, кто шел по пустыне, и казалась священным черным вороном посреди зеленого леса. Черными были ее развевающиеся волосы, черной - туника, в черный были выкрашены кожаные штаны, и зеленый сокол, эмблема герцога Вионесийского была вышита на черном плаще. Глаза ее были синими, ледяными, не знающими пощады. А вокруг нее стояли люди. Пятеро человек.
  - Эй, красавица, - весело окликнул ее Игнис, и подивился, что в горле у него совсем не пересохло, а ведь он думал, что не сможет даже сплюнуть, пока шел по пустыне. - Я - наемник Рыжий Игнис. Я воевал на стороне епископа Ральдокского, и я пришел сюда, чтобы водрузить его флаг. И никакого другого флага не будет стоять на этих землях, не будь я Игнис из Эйтора!
  - Я леди Альтера, дочь герцога Вионесийского, - холодно ответила прекрасная девушка. - А ты ничтожество, которое сейчас примет смерть. Убейте их, мои верные!
  И она оглянулась на свое воинство.
  Но с тем происходило что-то странное.
  Становились меньше ростом бесстрашные воины, изменялась одежда на них. Вот - Альтера видела это своими глазами! - стоял верный друг ее Раймон, проживший не менее сорока лет воин, великий мечник в потрепанной одежде. А вот вместо него стоит двенадцатилетний мальчишка! И не туника на нем, а серая безрукавка с надписью на незнакомом языке, а вместо благородных кожаных штанов - какое-то короткое непотребство, из той синей ткани, что моряки пускают на паруса.
  И с другими происходило что-то не менее странное. Вот верные воины стояли вокруг Альтеры, а вот дети.
  Засмеялся тут Рыжий Игнис.
  - Ну вот, красавица, ты и проиграла. Дети не смогут тебя защитить. Лучше уж сдавайся на милость моих вояк!
  Обернулся - и язык присох к горлу. Такие же дети стояли вокруг него, а в чертах лица самого меньшего, лет семи, можно было узнать верного товарища Генриха.
  - Да что за чертовщина! - крикнул Игнис.
  - Мааааама! - закричал Генрих. - Маааама, я потерялся! Я хочу домой!
  - Я тоже потерялся, - протянул Харальд Рваное ухо. Выглядел он лет на десять.
  Позади Альтеры всхлипывал Седрик.
  - Я играл... и потерялся. В лесу. Я потом играл еще долго с какими-то мальчиками и девочками, но я... я хочу домой.
  - Не плачь, - совсем по-взрослому сказал Раймон. - Видишь, нас тут много и мы все потерялись. Сейчас мы выйдем к дороге, нас найдут большие дяди полицейские, нас покажут по телевизору и наши мамы нас найдут.
  - Стоять! - закричала не своим голосом Альтера, и тут дети заметили ее, словно впервые.
  Высокая темная фигура, словно пришедшая из тени, из детских кошмаров, тянула к ним огромные длиннопалые руки. А напротив нее, у подножия холма, тоже стояла группа детей, и такая же огромная тонкая фигура мешала им подняться.
  Посреди оглушительного детского визга Альтера услышала крик Раймона:
  - За мной!
  Кажется, часть детей действительно убежала за ним. А другие кто куда.
  
  В растерянности леди Альтера смотрела на Рыжего Игниса, Игниса из Эйтара.
  Она сделала шаг, спускаясь с холма. Игнис сдела шаг ей навстречу.
  Так они и остановились друг напротив друга, руку протяни - и коснешься. Вокруг были сосны, из-под земли проступали камни, и их покрывал пушистый зеленый мох.
  - Ты вспомнила?
  - Я не помню.
  - И я. Мне кажется, я когда-то был такими же, как они.
  - Я - очень смутно. Словно память из младенчества. А потом старуха сварила меня в котле - и ничего не стало.
  - Мы стали тем миром. Мы стали его частью и его стражами.
  Игнис взял ее бледные ладони в свои, и гордая Альтера, дочь герцога, не отняла их.
  - Дети. Заблудившиеся дети попадают к нам, - сказал он. - И рождаются в этом мире, взрослеют, стареют и умирают.
  - Мне кажется, они сами придумали все эти правила. Про герцога и епископа.
  - Не знаю. Может, кто-то придумал это за них. А может быть, и они сами.
  - А мы?
  - А мы - часть этого мира. Мать рассказывала, что когда-то я тяжело болел, и старуха-ведунья сварила меня в котле с кипящим молоком. Матери было страшно, но мне ничего не стало от этого. Я выздоровел. Только другие не хотели со мной играть. Они говорили, что у меня нет души.
  - У меня, наверное, тоже нет души. Обними меня.
  
  Так они и сидели в зеленом лесу, где росла спелая земляника и высокие ели возносились к закатному солнцу.
  - Что с нами будет? - спросила Альтера.
  Игнис пожал плечами.
  - Мы вернемся.
  - Когда-то мы были такими же? Да? И тоже потерялись?
  Рыжий Игнис, учившийся у монахов, принявший сан священника и сменивший его на доспехи наемника, отвечал:
  - Да. Мне кажется, я был отличником, носил очки и со мной никто не хотел играть.
  - А моя мама много пила. И все время водила домой других мужчин, - сказала дочь герцога Вионесийского, прирожденная военачальница леди Альтера. - Однажды один из них стал ко мне приставать, я убежала и заблудилась. Так что же с нами будет?
  - Мы вернемся, - повторил Игнис. - Ты станешь герцогом Вионесийским, и мало кто будет знать, что ты женщина. А того, кто зачнет тебе наследника, ты убьешь в ту же ночь, чтобы он не раскрыл твоей тайны.
  - Откуда ты знаешь?
  - Потому что я хитер, изворотлив и проницателен, - с печальной насмешкой ответил Игнис. - Таким и должен быть епископ. Я стану епископом, и мы всегда будем враждовать. И никто не сможет победить. Это правила игры.
  - А стать людьми мы не сможем? Мы не вернемся сюда?
  - Нет, - грустно сказал Игнис, мальчик, который не помнил своего имени, но когда-то был близорук и любил историю и географию. - Старуха сварила нас в молоке и отдала тому миру.
   Они сидели на склоне холма, две огромные, чудовищные тени с нечеловечески изогнутыми суставами, со множеством длинных пальцев на каждой руке. Альтера видела перед собой бесшабашного рыжего наемника, а он - отважную и прекрасную дочь герцога. Они обнимались, как маленькие дети, заблудившиеся в лесу.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"