Когда я первый раз приехала в Испанию, мне было двадцать лет. Сидя в автобусе, везущем нас из Барахас в Леон, я изумленно смотрела в окно и наслаждалась теплой июльской ночью.У соседок моих, девиц из престижных кругов воронежского студенчества, текли слюнки и топырщились крашеные волосы в предвкушении веселья и насыщенной половой жизни, которая, втайне надеялись они, приведет к прочным католическим семейным узам. Мне, пропитанной водкой и философским духом на воронежских кухнях, стремления и мечты их были чужды. Мне и в Испанию-то особенно не хотелось. Так, стечение обстоятельств и богатая бабушка.
К тому же я не думала, что в городишке в 100.000 жителей могут быть веселье и ночная жизнь.Мои первые впечатления о городе туманны и расплывчаты. Я даже ничего не записывала. Я же не знала тогда, что впоследствии приеду туда жить на несколько лет.
Леон компактен, провинциален, чист и ограничен. Кастильский городок со своими проблемами безработицы и миграции. Главная достопримечательность- собор, выстроенный в 14 веке. В связи с этим летом сюда приезжает небольшое количество туристов, в основном испанцев. Попадаются студенты программы "Эразмус", которые в зависимости от национальности, интересов и мировосприятия либо посещают низкокачественные лекции и курсы в университете, либо шатаются из бара в бар, ругаясь матом по-испански, но так и не имея испанских друзей. "Эразмус"- потребление чужой страны... И уж особенно распространено потребление это в Испании, где солнце, дешевое вино и постоянно открытые бары. У какого-нибудь хмурого англосаксонца наверняка закружится голова.
Но это- меньшинство. В основном в Леоне живут пенсионеры, чиновники и владельцы обувных магазинов. Я вспоминаю, как Г. Гейне охарактеризовал население Геттингема : "... четыре категории: студенты, профессора, филистеры и свиньи, причем все эти четыре категории мало чем отличаются друг от друга". Так то Гейне! Так то Геттингем!
Как худощавые тридцатилетние студенты , так и их толстопузые родители, со свойственной испанской громкостью и жестикуляцией, с удовольствием приглашали меня пропустить стаканчик-другой в ближайшем баре. На закуску - tapa, "крышка" в виде бутерброда или куска омлета или колбасы. Леонцы гордятся наличием в барах бесплатных тапас. " выпил пару стаканчиков вина и поужинал заодно"- посмеиваются они, поглаживая внушительное брюхо добротной волосатой рукой. Нет такого места, где бы жилось так хорошо, как в Испании. Они думают так искренне, они готовы делиться этой жизнью и радостью, в то время как их французские соседи, например, считают, что это привилегия их замечательной нации- жить лучше всех. Но с французами я еще разберусь.
Основным развлечением в Леоне для многих совершеннолетних является " томар бинос". То есть пойти всей гурьбой в бар, пошуметь там, выпить маленький стаканчик вина или пива ( буквально рюмку пива!), съесть свой бутерброд или кусок курицы, бросив косточку на пол, заплатить за всех, перекинуться парой слов с барменом ( здесь грубый испанский de la calle, не имеющий ничего общего с Сервантесом) и через 15 минут уже стремительно идти в следующий. Легкое, приятное времяпрепровождение. Старшее поколение с кошельками покрепче ходят так каждый день. Причем в одни и те же бары. Молодежь ограничивается пьяными оргиями по выходным в районе Humedo, то есть в "мокром" районе. Этот район располагается недалеко от собора и манит своими барами, расторанами и дискотеками. Пожив в Леоне некоторое время понимаешь, что все эта атмосфера безумия и фиесты также провинциальна, как и ее жители, но вначале зрелище впечатляющее: шум, который слышен за несколько сотен метров, смех, площадь забита людьми со стаканами в руках, тут же стаканы эти бьют, но не от агрессии, а ради веселья... Испанцы- самый миролюбивый европейский народ. Я ни разу не видела драки в Испании. Ни разу. Влей такое количество спиртного в каких-нибудь шотландцев,и вечеринка превратится в потасовку.
Культурная жизнь в испанской провинции бедна. В некоторых городах существует некий культурный импульс, дух, атмосфера, которые сложно определить словами, но можно сразу почувствовать и воспринять. В Леоне этого нет.
Когда я жила в Леоне, то часто выглядывала из своей скорлупы и наблюдала за тамошней жизнью и людьми. Люди... Огромные сердца и ненавязчивость бытия. Определенная ограниченность, дающая, как ни странно, еще больший шарм. Простодушие и сочувствие. Отсутствие хваленой англосаксонской прайвеси. Простота в общении.
В Испании я начала писать научную работу о коммуникативной неприкосновенности личности в различных коммуникативных культурах. Так и не дописала. Зато методом эксперимента и наблюдения смогла сделать множество интересных и даже, в какой-то мере научных выводов. Например, использование императива и сослагательного наклонения при приглашении в гости. Императив выбрали 70 процентов опрошенных испанцев. 5! Выбрали сослагательное наклонение. Ни одному англичанину и не снилось такое, а уж тем более французам с их стремлением усложнять свое бытие, общение и мировосприятие, и как часть своей картины мира, язык.
Но вернемся от цифр к жизни. Обманув крашеных девиц, я вышла замуж за горца, горячего шотландского парня, с которым и жила в Леоне. Он был беден, пьющ и сентиментален. Меня, живушую Достоевским, такой вариант устраивал. Но мыслил он исключительно по-мещански, к тому же был недалек. Устроить скандал русской 22 летней жене за то, что она сожгла рис, перечитывая Байрона - ошибка непоправимая. О, времена, о, нравы!
Постепенно я научилась говорить по-испански. У меня стали появляться друзья, которые вмешивались в мою жизнь и оберегали от постоянного безденежья и непутевого мужа. Я никогда ничего не просила. Все пришло само.
Через месяц моего пребывания в Леоне, думая о том, как найти хоть какую-то работу в испанской провинции с воронежским дипломом преподавателя английского языка, я наткнулась на объявление " Ищу учителя английского для трехлетней дочери. Желательно носителя языка". Я позвонила, мне назначили "собеседование".На ужасном испанском я врала о том, что английский язык мне как родной, что я училась в специализированной школе. Что жила в Шотландии годы. Что люблю детей. Что знаю много интересных методик обучения. Она улыбалась, слушая меня. Сказала " Ну, хорошо. Давай три раза в неделю". Потом пришел ее муж, мне предложили кофе. В разговоре выяснилось, что Шотландию они знают в десять раз лучше, чем я. Через некоторое время я стала частью их семьи. Прогрессивная богачка Конча, в потертых джинсах и на стареньком вольво, рассказывала мне об Испании 80-х, старом знакомом Сапатеро и близком друге писателе Льямасаресе, которым я в свое время зачитывалась.Дочка ее обожала меня. Но самое главное, что Конча подключила всех соседей к идее обучения английскому языку детей с раннего возраста. Через пару недель у меня был десяток учеников и приличная зарплата. После уроков дети дарили мне рисунки, родители приглашали в бар, а на рождество дарили бутылку вина.
Мой муж готовил местное население к Кеймбриджским экзаменам, а также нашел где-то пару бизнесменов, с которых брал безумные по леонским меркам деньги и с ними же пропивал эти деньги в соседнем баре. Один из этих бизнесменов стал директором кол центра, открывшегося в Леоне. Предложил мужу быть там переводчиком, а мне продавать по телефону. По блату.Мы согласились. Страшно сказать, но в Леоне это было очень престижно. Работы не было вообще. Или без контракта. Или временная. Так что на четыреста мест набралось больше десяти тысяч желающих.Почти все с высшим образованием. На зарплату в 100.000 песет ( 600 евро в месяц).Вот он, загнивающий капитализм.
Долго я там, конечно, не выдержала. Все прослушивалось, проверялось, мозги промывались. Я не сходилась характерами с начальством и скандалила.
Со скандалом я и ушла оттуда. Сама. С жуткого похмелья пришла на два часа позже и сказала все, что думаю об этой компании.И ушла. Можно даже сказать, что хлопнув дверью. Крайне театрально и драматично.
Так закончился первый мой этап испанской жизни.Я вышла оттуда с неплохим знанием языка, местного населения, уставшая от семейной жизни и тесноты, все больше настигающей меня в этом провинциальном городке.Я разошлась с мужем, мучавшим меня своим агрессивным алкоголизмом и необоснованной ревностью. И я уехала в город Овьедо, где стала работать в частной школе учителем английского языка.
Овьедо- красивый буржуазный город. Там мне дышалось свободнее, чем в Леоне. Множество статуй и памятников. На центральной улице в 2000 году была установлена гордость жителей города: скульптура, изображающая две ноги и задницу. Сложно описать такое простое, но в то же время недвусмысленное произведение исскуства. Цвет черный. Высота метра три. Издалека напоминает скорее фаллический символ.
На главной площади есть скульптура "материнство". Никто из местных ее так не зовет. Все лишь назначают встречу "около жирной". Женщина, представленная на скульптуре, действительно отличается весьма крупными габаритами. На руках держит безобразного младенца с растопыренными руками.
Впрочем, как я уже отмечала,в Овьедо бессчетное количество скульптур. Только в центре города я насчитала более сорока. Есть и скульптура Вуди Аллена, на которую один мой дружок сказал " А кто это, грустный Билл Гейтс"?
И так далее, и так далее.... Много парков и фонтанов. Улицы чистые настолько, что хоть ложись и спи. В свое время, однако, годах в 70х, Овьедо называли большой мусоркой. Ну, а после 86 года, когда Испания вошла в состав Евросоюза, трудолюбивые немцы и французы, через жуткие налоги, стали помогать евробратьям своим и поднимать страну. Так, стараниями педантичных немцев и высокомерных французов, город Овьедо превратился в один из самых чистых и красивых городов Европы. Ну, по крайней мере, чистых и обустроенных.
А квартиру я сняла на двоих с коллегой моей по работе, Хеммой. Хемма была родом из небольшой деревушки, ей было 32 года, она была девственницей, тратила огромное количество денег и времени на избавление от прыщей на лице и любила фильмы Альмодовара.Прилежно работала, а по вечерам ужинала с женихом своим, Хосе, 32-х летним инженером, живущим с родителями и имеющим четкие жизненные принципы, таким образом являя собой для Хеммы идеального мужчину. Данная пара типична для испанской провинции.
В Испании молодые люди живут с родителями лет до 30-ти. Даже имея приличную работу. " Зачем мне куда-то идти, тратить ползарплаты на квартплату, если дома на всем готовом, а на деньги заработанные я лучше развлекусь". Потом некоторые из них покупают квартиру, но продолжают жить с мамой и папой. Они находят себе "нобьа", невеста. С которой встречаются лет семь и впоследствии женятся, закатив безумно дорогую свадьбу и отправляясь в свадебное путешествие смотреть на египетские пирамиды. Лет в 30-35. Тогда жена становится на место мамы и жизнь налаживается. Я, конечно, преувеличиваю. К тому же Хемма и Хосе были прогрессивной парой: он задерживался у нее иногда до двух ночи, а через год они поженились. Мне обидно за все эти запреты, которые накладываются на секс. От этого и нездоровье в обществе.Извратили и наложили чудовищные табу на нечто, что является для человека таким же естественным, как есть и дышать. Притянули какую-то мораль. Усложнили. Все просто и натурально. Вот в этом мы с Хеммой, например, не были согласны. Хоть она и любила Альмодовара и Вуди Аллена, как все прогрессивные испанские девушки с высшим образованием, но вопросы секса и всяческих свобод на эту тему старалась не обсуждать. Хотя была открыта для всего нового и необычного, с девчачьим смешком говоря о коллеге-гомосексуалисте Пабло, но в общем-то с пониманием смотря на людей " нетрадиционной сексуальной ориентации".
В городе Овьедо живет множество таких девочек и мальчиков. Ну, а о местных католиках с толстыми кошельками я и не говорю. Дамы в норковых шубах в мае месяце, с крестами на груди и килограммах косметики на птичьем лице говорят о падении нравов и папе Римском.Частные школы с распятиями в классных комнатах. Фанатичная "святая неделя" и пасха...
Но реальность мягка, как пластилин. Из нее можно многое сделать, в ней можно многое увидеть.Поэтому, поняв, я перестала обращать внимание на все эти католическо- моральные темы. Был ведь и другой Овьедо.
Да, конечно, ночной. Веселый, пьяный, безумный. Начиналось все около девяти вечера распитием сидра. Это особый процесс, следует, пожалуй, остановить на нем свое внимание. Существует в испанском языке замечательное слово escanciar. Это значит держа бутылку в протянутой над головой руке лить из нее сидр в стакан, находящийся под углом 45 градусов в другой. При этом не смотреть ни на стакан, ни на бутылку и разлить половину. Затем сидр выпить залпом, оставив в стакане немного. Выплеснуть остатки на пол. Дело в том, что вся компания пьет из одного стакана. Таким образом его символически "моют". В "sidrerias" запах стоит кислый, яблочный. Одежда пахнет табаком и сидром. Очереди в туалет невероятны: сидр обладает мочегонным действием. Алкоголя в нем 5 процентов. Но пьется он в огромных количествах, поэтому все незаметно пьянеют и идут ужинать. Часов в 11-12 ночи. Однажды мы не могли сесть поужинать до часу ночи. Может быть в условиях дикого капитализма в России, где огромное количество заведений, работающих круглосуточно, это не удивит, а вот в условиях европейских нельзя не вздохнуть, вспоминая еще раз, что так и есть: Spain is different.
Затем некоторые идут в обычные попсовые бары-дискотеки, а некоторые в так называемые "альтернативные" места, где до сих пор царит атмосфера "sex, drugs and rock and roll". Наркотики в испании нелегальны, но во многих местах стоит такая завеса марихуанного дыма, что остается только удивляться то ли недостаточной бдительности испанских властей, то ли их пофигизму в определенных темах. Танцы на столах, пьяные хоровые распевки и сексуальные домогания в некоторых местах не только не осуждаются, но всячески поощряются и приветствуются.
Хотя с продолжением сексуальных тем все оказывается сложнее.По дешевым отелям и стареньким машинам прячется испанская молодежь в поисках удовлетворения сладострастия. Не следует забывать, что многие из них, несмотря на широту взглядов, продолжают жить с родителями.
Я же в Овьедо жила независимо и одиноко. Работала днем, писала научную работу вечером, веселилась ночью, читала утром. Времени катострофически не хватало, особенно когда не выдержав правильности Хеммы, я сняла маленькую квартирку в центре города и стала жить одна. Но прежде чем перейти к заключительному этапу моей испанской жизни, нельзя не упомянуть мои путешествия по этой замечательной стране, остановившись в первую очередь на Мадриде, Гранаде и Памплоне.
В Мадриде я была несколько раз. Одна, с друзьями, с бывшим мужем, с родителями. Каждый раз город этот окрашивался по-разному. Был здесь и бестолковый туристический Мадрид с музеем Прадо и Plaza del Sol, был странный и изменчивый замирающий на миг в аэропорту Барахас, был веселый ночной беззаботный в месяце апреле. Любимый же мой Мадрид- Мадрид мартовский, одинокий, когда я, устав от узких улочек Овьедо, поехала туда на пять дней одна под предлогом получения нового паспорта в российском консульстве. Выйдя на грязной станции Мендес Альваро, я поехала в заботливо зарезервированный отель на Гран Виа. Бросив в номере сумку, я помчалась на прогулку, наслаждаясь свободой. Мадрид-не Париж и не Барселона. Небольшой для столицы, чистый, ухоженный.Есть красивые памятники, парки и здания. Но не более того. Солнечный, светлый, ласковый. Там легко дышится, легко гуляется, легко думается. В парке Ретиро свободно и спокойно. Даже в Чуэке, гомосексуальном районе Мадрида,где жизнь насыщенна и беспорядочна, есть своя плавность и спокойствие. Пять дней показались мне целой жизнью. Никогда не было мне так хорошо. Я ужинала в недорогих ресторанчиках, наблюдая за беспорядочными испанцами, галдящими вокруг меня, я случайно попадала на концерт каких-то испанских рок групп на пласа дель соль, наблюдая за происходящим с незаменимым джином с тоником в руке и счастливой улыбкой, я ходила по городу бесцельно, независимо, поняв наконец, что путешествовать одной- это моё! Да, визит мой был беспорядочен, я бродила, я шлялась по Мадриду, я поглощала его, постигала. В третий раз сходив в музей Прадо, на этот раз по-настоящему, без надобности останавливаться перед нужными кому-то другому картинами, я посетила затем выставку Кандинского и его современников, где полчаса простояла перед картиной " Страшный суд", восхищаясь ее красочным безразличием и музыкальностью. Картина звенела и блестяще переливалась в голове весь вечер до тех пор, пока я не сходила в кино на премьеру Альмодоварского " Поговори с ней". Ничто человеческое мне не чуждо. Альмодовар до неприличия популярен в Испании. Как во Франции приходится волей-неволей выбирать "левый" ты или "правый", так в Испании приходится формировать четкое отношение к фильмам Альмодовара.
Остаток времени и сил поглотила пятичасовая очередь в российское консульство, где, поругавшись через решетку с отсыревшими от испанского вина чиновниками, я так и не сделала себе новый паспорт.
Через месяц я вновь отправилась в путешествие. На этот раз не одна, но в крайне приятной мне компании моей лучшей подруги, приехавшей из Москвы, дабы проведать меня на чужбине.Задержавшись на несколько веселых ночей в Мадриде, мы сели на автобус и поехали в Гранаду.
Гранада- город из доброй детской книжки с прекрасными картинками. Кажется игрушечным, нереальным. Единственная проблема заключалась в том, что мы попали в правильное место в крайне неправильное время. Это была знаменитая " Semana Santa", что означает огромное количество туристов и, что еще хуже, постоянное таскание крестов и распятий по улицам под трагичную музыку в сектанских нарядах, напоминающих ку-клукс-клан. Жуткое зрелище.Здоровые взрослые мужики, а то и хрупкие женщины несут на себе тонны ценного и бесценного металла с фигурами на библейские темы, босые. Возникает перед ними вдруг безумная растрепанная женщина и затягивает заунывную песню нечеловеческим голосом. Именно нечеловеческим, это я не для красоты слова и стиля ввернула такое словцо.Воет прямо. Скорбит. Толпа зевак невероятна.Вернее, "верующих", жаждущих хлеба и зрелищ.Мне даже зрелищным это не кажется. Какой-то средневековый фанатизм. Наблюдали, как, остановившись, один из участников процессии, закричал " нет сил моих больше!", на что их предводитель зычным голосом ответил " За излечение брата твоего, Хосе Антонио!". Толпа загудела.Все обрадовались, и пристыженный братец Хосе Антонио поплелся дальше. Раз уж я остановилась на теме святой недели, то замечу еще, что в основном такого рода фанатизм присущ Андалусии и лишь некоторым северным провинциям. В Овьедо, например, процессий очень мало, да никто на них и не ходит.А вот в Леоне процессии были.Но в Леоне была еще замечательная традиция "matar judios"(убивать евреев). Это значит, пройтись по многочисленным леонским барам, но пить не вино, а так называемую "limonada ", вино со специями и фруктами, похожее чем-то на сангрию.Напиток этот можно попробовать исключительно во время святой недели. А евреев убивают, понятное дело, за то, что Христа в свое время распяли. Такой вот алкогольный антисемизм.
Но вернемся в Гранаду. Главная достопримечательность- Аламбра.Но мы ее так и не увидели. Произошло это так. Накануне, не поддавшись соблазну ночной испанской жизни, мы относительно рано легли спать, дабы с утра встать в шесть утра, и отправиться на осмотр главной достопримечательности. Утро было серое и сырое, что весьма странно для Гранады. Едва продрав глаза, не позавтракав, мы выбежали на туманные улицы города и, потолкавшись в переполненном автобусе, добрались наконец-то до знаменитого места. Уже в автобусе мы заподозрили, что очередь нас ждет немаленькая, но, прибыв на место происшествия, поняли, что проведем там несколько часов в компании простодушных американцев, чинных немцев и возмущенных англичан.Так оно и вышло. Моя подруга Лена пыталась узнать у меня, нет ли в Испании льгот в очередях, как в России, типа " участникам великой отечественной войны товары отпускаются без очереди". На фоне томящихся в ожидании немцев данное замечание очень меня посмешило. Добрались промокшими ногами до кассы к полудню. Нам объявили, что билеты остались только на просмотр садов Хенералифе. Мы рады были и этому. Тем более, прогуливаясь по ним, мы познали всю их красоту и очарование. Более подробное описание можно найти в любом путеводителе. Для нас же смешалась Аламбра, сады, узкие улочки в одно: сказочный город, поразительной красоты, с неповторимым духом и самобытным голосом. Его очень трудно описать: случай из тех, когда не стоит ничего описывать, а лишь потрепать за ушко свои эмоции,и, не пытаясь давать им имена, промолчать.
Следующим пунктом назначения и описания будет, пожалуй, Памплона.К тому же хронологически все вполне совпадает, в июле месяце поехала я работать преподавателем английского языка в лагерь для особо одаренных детей. Подростки-отличники из наваррских спецшкол, лучшие в своем роде. Не буду загружать и без того полный безделушек рассказ своими методическими достижениями в области обучения испанских подростков английскому языку. Скажу лишь, что работать было интересно, легко, но приходилось проводить дни и ночи в этом лагере, дежурить, выгонять мальчиков из комнат девочек, не пускать сводолюбивых подростков в ночи к доброжелательным местным, запрещать курение в душных палатах, обклеенных плакатами с изображением Че Гевары, в общем, всячески подавлять желания и свободы, что претит как моим жизненным принципам, так и складу характера. Однако два раза удалось выбраться на ночь, "в город", да еще и в самый разгар Сан-Фермина.
Совпадение оказалось замечательным: мне давно мечталось попасть на такого рода "фестиваль", известный мне до этого по " Фиесте" Хемингуэя и многозначительным восклицаниям испанских друзей и тех же продвинутых испанских подростков.
Причем быки меня интересовали мало, забегая вперед замечу, что как Веничка Ерофеев так никогда и не увидел кремль, так и я быков а Памплоне не увидела. Зато была на церемонии открытия: на главной площади в двенадцать дня собралось огромное количество народа в белых костюмах с красным галстуком, до тошноты напоминающим пионерский, запасшихся бутылками шампанского и пластиковыми стаканчиками, в легком ожидании сигнала к началу безумия. Пробило двенадцать, и разом с шампанского полетели пробки, все заверещали, и толпа двинулась по узким улочкам Памплоны с криками, брызгаясь шампанским и обмазывая друг друга какой-то белой грязью. На все балконы высыпало невероятное количество людей: их задачей в данной оргии было поливать буйную толпу водой из ведер. Каждый такой "дождик" сопровождался криками восхищения.По улицам заходили оркестры, высыпали сомнительные и несомненные клоуны и танцоры, бары начали наполняться нетерпеливыми памплонцами и гостями этого чудесного города, еще чистого, еще трезво-радостного, сохраняющего следы цивилизации и прогресса. Уже через несколько часов береты и галстуки съедут набок, глаза заблестят, реальность сдвинется, из баров послышится неровное хоровое пение, на улицах начнутся пляски. Все газоны и парки наполнятся людьми разного возраста, социального класса и национальности, смешаются, перезнакомятся, выпьют вместе, пообщаются с соседом, счастливые, что им достался на эту ночь кусочек газона. Пьяные туристы потеряют из своего полчища несколько человек, сдуру побежавших то ли за быками, то ли перед ними. Настоящие aficcionados заполнят plaza de toros. Культурно-развитая часть населения посетит процессию, посвященную Сан Фермину.Дети пойдут с утра смотреть на циркачей, шествующих по улицам на ходулях, пробираясь через спящих мертвецким сном пьяных туристов на газонах. Не будет ни драк, ни ссор, но огромное количество воров и воришек, а то и в дополнение клептоманов на алкогольной почве. А на седьмой день(!) люди расползутся по своим домам, городам и странам с поврежденной печенью и гуманистическими тенденциями к объединению, и долго еще будут отчищать улицы города от сан фермина. Когда я вернулась в лагерь после этого замечательного праздника, моя одежда вплоть до нижнего белья пахла улицами Памплоны в разгар Сан Фермина, то есть смесью алкоголя, мочи, пота, табака, пыли и зеленой летней травы.Быстро кинула вещи в стиральную машинку, дети бы иначе наверняка прозвали "безумная училка".
Подходя к заключительному этапу моей испанской жизни, спешу заметить, что многое было сознательно и бессознательно пропущено в моем беспорядочном рассказе: другие города, люди, события. Из потока жизни и мыслей вырывала я то, что казалось мне в момент написания наиболее значительным.
Испанская жизнь моя завершилась так: на одной из сумасшедших вечеринок я познакомилась с прекрасным французом, и через год переписки, сладко-кислых встреч и прощаний, обещаний, тоски и надежд, я переехала к нему во Францию, беззаботно расставшись ради любимого мужчины с любимой страной.
Однако был и момент сомнений и всплески независимости. Закончив учебный год, я подала заявление на прохождение конкурса на учителя английского языка в государственной школе, что гораздо престижнее и интереснее, чем работа в частной школе. Однако желающих обрести такую легкую и хорошо оплачиваемую работу очень много. Годами нерадивая испанская молодежь готовится к конкурсу. Я решила просто попробовать свои силы, надеясь на авось и даже толком не зная как звучит половина вопросов. Система экзамена очень странная: отвечаешь письменно в развернутом виде на поставленный вопрос, запечатываешь в конверт, через несколько дней предстаешь перед зевающим жюри, открывается конверт, и опус свой читаешь. Без объяснений, дополнительных вопросов. Я ответила письменно на поставленный ребром вопрос о пассивном залоге и активно проанализировала отрывок из Лоренса, заверив, что модернистские тенденции вовсю и что в данном отрывке кухня со всей ее теснотой и утварью представляет собой не иначе как женскую матку. Выбрав пару красочных прилагательных, я закончила свой рассказ тем, что писатель рисует словами и является одним из замечательнейших представителей своей нелегкой эпохи.
И уехала во Францию решать и выбирать страну. Через несколько дней, когда мое решение очень настойчиво уже склонилось в сторону гекзагона, мне позвонила моя подруга по конкурсу и сообщила, что меня ждет жюри на чтение моего несуразного рассказа послезавтра в девять утра. Мне, убаюканной холодной атлантикой и горячими бретонскими блинами, ехать категорически не хотелось.Но решила завершить странную свою попытку попасть в ряды испанских бюджетников. Автобус прибывал в Леон в 9 утра. Подруга позвонила комиссии, попросила назначить экзамен мой позже. Назначили на час. По идее я успевала: в 9 автобус приезжает в Леон, в 9.30 я сажусь на автобус Леон-Овьедо, в 11.30 я в Овьедо.
Мой милый француз выдал мне удобную сумку со множеством карманов в самых неожиданных местах.Вечером предыдущего дня я села в душный автобус и поехала в Испанию.
Следует заметить, что 15 часов в автобусе путешествие не из легких, к тому же я не совсем понимала его цель. Въехав под палящим солнцем на благодатную испанскую землю и остановившись в Бургосе, я поняла, что в связи с организацищнными неполадками автобус задерживается на несколько часов.Впадая в состояние полу-истерики, я попыталась объяснить водителю и товарищам по несчастью всю глубину своей проблемы. Меня утешали и понимающе кивали головой, однако я вдруг осознала всю альмодоварщину своего положения: бледная потная девушка в сомнительного вида джинсах, из желудка которой доносились звуки, выдающие ее непричастность к хлебу насущному в течении суток, с ненавязчивым русским акцентом, едущая на государственный экзамен по английскому языку...
В Леон я попала уже после одиннадцати. Посмотрела на уходящий автобус и засмеялась сквозь слезы..... Позвонила старому леонскому дружку Луису. Поведала о своем несчастьи. "Ты где?" спросил он. " На вокзале" ответила я. "Стой у входа".Через десять минут похмельный Луис мчал меня на своей Альфа Ромео в Овьедо. Однако горная дорога не из легких, так что я добралась до жюри после часа. Когда я забежала в аудиторию и представилась, сказав, что я немного опоздала, жюри посмотрело на меня с большим интересом. После совещания решили меня все-таки выслушать, и не из человеколюбия, а из любопытства. Ведь они сидели с утра, слушая рафинированные ответы ответственных испанских студентов в наглаженных костюмах, а тут прибегает русская "поэтесса" с растрепанными волосами, характерным блеском в глазах с чужой сумкой, в постоянно сползающих джинсах, объявив, что вот,мол, автобус из Бретани задержался. На просьбу предъявить документ, удостоверяющий ее личность, смотрит непонимающе, затем бормочет "ах да, сейчас, извините", открывает сумку, достает из нее безделушки, нижнее белье,монеты и наконец выуживает востребованный документ.В недоумении экзаменационная комиссия просит приступить к чтению.С невозмутимым спокойствием посвящает странное существо в свое восприятие английской литературы и пассивности. " У вас все?" спрашивает председатель комиссии. "Угу" радостно отвечаю я . " Я пойду?". " Идите" улыбается председатель. Конкурс я не прошла. А оценку мне все-таки поставили приличную.Романтики....