- Ну что, боец, сборы понравились? - майор откровенно веселился, пока мы петляли полутемными коридорами. - Запомни, у тебя выбор очень простой: или нормально вкалывать здесь, или вернуться к остальным. Мы легко можем тебя прикомандировать из части, или наоборот - откомандировать обратно в часть.
Вопросов в выборе у меня не было, он был прав. В тот момент я с огромным удовольствием выполнил бы любую сложную работу вместо сомнительных радостей путешествия среди притомившихся тушек в стельку пьяных будущих бойцов.
Пока я размышлял о сермяжной правде жизни, мы пришли. Я первый шагнул в кабинет. В полутемной комнате тускло мерцал экран небольшого монитора, а сонный парень в гражданском, вальяжно развалившись на стуле, не спеша крутил по сторонам боевым ТТ, периодически нацеливаясь им в монитор.
Увидев меня, паренек сразу оживился и тут же поинтересовался, умею ли я играть в "пятнашки". Я спросил, нужен ли для игры в "пятнашки" его пистолет, он ответил, что если я автор учета призывников, то определенно "да", и обстановка сразу разрядилась.
Тут в комнату быстро вошел майор, и из молниеносного вступления я тут же узнал, что пока центровые ребята из кожи вон лезут, чтобы найти способ что-то сделать с этой дебильной программой, некоторые Валеры, которых давно не били, сидят на стульях и занимаются всяким идиотизмом.
В ответном спиче сидящего собеседника выяснилось, что пока всякие майоры лазят неизвестно где, толковые ребята уже давно решили свои насущные вопросы, а для борьбы с чудом техники использовали изобретение Маркони, в смысле телефон, и сумели вызвать на помощь маньяка.
Кто носил столь ласковое прозвище - "маньяк", я не догадывался. Но уже минут через двадцать зашел худющий, полусогнутый товарищ с засаленной копной волос, разнося вокруг непередаваемый запах годами не менявшихся носков, и все стало на свои места.
Не теряя лишнего времени на знакомства, мы стали дружным коллективом биться с пониманием логики чудесной программки, изредка выскакивая глотнуть свежего воздуха в коридор. Маньяк, впоследствии оказавшийся Петей, сразу трижды повторил, что программу писал не он, заводить все он тоже не собирается, и вообще, сюда заниматься полным идиотизмом он приходит в самый последний раз.
Майор торжественно пообещал Пете, что как-то на досуге покажет, как выглядит полный идиотизм, но потом устал ругаться, прилег на ряд стульев, и через полчаса негромко захрапел.
Совсем скоро я понял смысл вопроса про игру в "пятнашки". Монструозный замысел создателя демонического алгоритма состоял в том, что при любых изменениях списка людей итоговые колонки, где выводятся результаты, почему-то ползли в разные стороны. "Исходников" дьявольского произведения, естественно, не было. Времени - тоже.
Поэтому приходилось заранее тщательно планировать, кого, куда и в какой последовательности заводить, иначе в отчетности вдруг появлялись тысячи верующих, потом верующие дружно кочевали в разряд отсидевших, а все отсидевшие неожиданно сразу становились демобилизованными. И так по кругу.
Любые стратегические оплошности выяснялись ходов этак через двадцать, виновник ошибки коллективно получал на полчаса титул ярчайшего представителя нетрадиционной сексуальной ориентации, но тут же переадресовывал высокую похвалу главному создателю алгоритма, который наверняка благоразумно избегал появляться в здешних местах.
Работа шла весь день, весь вечер и всю ночь. В шесть утра выяснилось, что с самого начала был пропущен один важнейший стратегический ход, в результате чего для группы лиц сделать последнее перемещение из колонки "инвалид" в категорию "отец двоих детей" не представлялось возможным.
Майор проснулся и на весь корпус заорал, что сейчас всех нас сделает инвалидами, так как ему завтра весь этот бред нужно разобрать и сдать.
Когда уставший отряд игроков, которому пятнашки наверняка уже снились наяву, стал дружно его убеждать, что в принципе, инвалид и отец двоих детей - почти одно и тоже, я не выдержал, и тихо выскочил на лестничную площадку.
Из кабинета слышался плотный и громкий многоэтажный мат, с каждым раскатом которого я молча трясся от смеха. Смех неудержимо рвался наружу, перехватил дыхание, обжигал горло, и говорить я просто не мог.
Спустя пару минут майор вышел за мной следом, приказал привыкать к боевой обстановке и скрылся внизу. Из кабинета два голоса отчетливо и подробно рассказали, что конкретно они обо всем этом думают и кто на самом деле инвалид, и это стало последней каплей.
Я в изнеможении сполз на лестничный пролет и ненадолго отключился от окружающей действительности. Так прошли первые сутки отважной службы родине.
Часть 4. Задание посложнее
На следующий день меня определили в местную часть, а потом произошла небольшая катастрофа.
Один из вчерашнего списка призывников пришел повторно и неожиданно заявил, что верует в Бога и служить не собирается, что ставило под угрозу всю отчетность в целом. В кабинете закрылась дверь, а потом долго тряслись стены от громких названий имен, религий и различных частей тела, совершающих разные интимные процессы с этими именами и с религиями.
Взмокший от накативших эмоций майор Шевченко распахнул дверь, вызвал меня и дал первое гуманитарное задание.
- Рядовой Пупкин, выделяю тебе на час одного призывника. Приказ - провести с ним разъяснительную идеологическую беседу, убедив в отсутствии Бога, дабы вызвать интерес к службе в войсках. Через час - явиться сюда и отчитаться. Выполнять!
Верующий паренек уныло поплелся за мной к плацу, мы сели на деревянную скамейку, попутно наблюдая цепочки солдат, деловито снующих между зданиями. Сели. Помолчали.
- Как там у вас , в армии? - смиренно спросил меня мой верующий сосед, разглядывая окружающий мир так, словно видел его в первый раз.
- Бывает просто офигенно, - искренне ответил я, медленно катая подошвами по траве пустую бутылку из под водки. Потом добавил:
- Если серьезно, то армия, это в каком-то плане испытание силы веры. Если повезет, конечно.
Мне было жалко своего соседа. Он явно не вписывался в суровый мир сапог и гимнастерок, даже в столь спокойном и нормальном месте, где находились мы. Также не вписывался он и в суровый мир на гражданке.
У меня был когда-то толковый одноклассник, который сразу после выпускного круто по жизни развернулся, бросил дом, семью и в монастырь ушел, но то был действительно суровый мужской поступок, редко кому свойственный в 16 лет.
А верить, живя в нашем непростом мире, и выставляя это напоказ - не такая уж вера, как я это понимаю.
- Знаешь, я далеко не уверен, что Бог есть, - я развернул бутылку и с силой вдавил ее горлышком в землю. Паренек сразу выпрямился. Я продолжал:
- Был такой писатель, Марк Твен, он написал "Размышления о религии". Представляешь, он утверждал, что если всмотреться в портрет бога, рисуемый священным писанием, и на секунду предположить, что речь идет о некоей личности, то выходит, что это портрет крайне недоброго и злопамятного человека.
Теперь на меня смотрели так, будто я был врагом народа. Я не стал останавливаться:
- Если Бог это наш создатель, и он вездесущ, следовательно, он всегда знает, как сработает созданный им механизм. Если человек совершил грех, то только потому, что был запрограммирован на это. Поэтому как может Бог отомстить за грехи, если его создание сделало всего лишь то, для чего было предназначено? Это ли является свидетельством доброты Бога? Являются ли благословленные церковью Крестовые походы во имя Бога, походы, в которых людей резали и жгли на кострах, свидетельством доброты божьей?
Дальнейшая беседа вмиг утонула во мраке времени. Мы что-то пытались друг другу сказать, бросались строчками из Ветхого и Нового заветов, пока возглас "Нашлись, уроды!" не поставил жирную точку в нашем споре.
Оказалось, что вместо часа мы занимались ерундой и словесным онанизмом целых три, а за это время подтянулись еще два "разнокосящих", и поэтому теперь верующий подходил для отчетности в любом варианте - правило нашей игры в "пятнашки".
Получив конкретную взбучку от майора, и не переставая думать о прошедшем споре, я быстро направился в кабинет и рассортировал необходимый состав по нужным клеткам. И тут наступила божественная расплата.
Демоническая программа неожиданно высветила услужливое сообщение: "Хотите переиндексировать все записи?"
При этом было совершенно неизвестно, какой выбор был активен, так как кнопки "Да" и "Нет" светились или ярко-красным цветом, или ярко-синим. Почти как контакты на мине.
Я выбрал вариант, при котором кнопка "Нет" высвечивается синим. Монитор меня поблагодарил за хороший выбор и сообщил, что база данных очищена. Что это означало, стало понятно спустя десять секунд.
В базе больше не было ни единой записи. Все, что было набрано, испарилось в небытие.
Майор что-то сказал таким громогласным голосом, что я оглох. В итоге речи выяснилось, что эту базу набирали сорок человек в течении трех месяцев, и теперь вернуть все как было - это мой "дембельский аккорд", и причем неважно, на сколько лет он растянется.
Неожиданно зашел Валера, и застал меня в крайне угрюмом расположении духа. - Ну, чего нос повесил, боец? Там тебя уже из первого разыскивают, у них какое-то ЧП случилось.
- Тут у меня конкретнейшее ЧП случилось. Вся база коту под хвост пошла. Забивать до конца жизни буду, - я невесело усмехнулся. Валера было задумался, потом повеселел и спросил.
- Может чем помочь надо? Водкой там, пивом?
- Ну, можешь дать мне свой ТТ и сказать адрес, где живет гениальный автор, - весело шутить у меня уже не получалось, но вдруг забрезжил лучик надежды.
- Слушай, Валер, а у тебя нигде резервной копии случаем не осталось?
Он немного подумал, покопался в черном портфеле и извлек старую замусоленную дискету.
- Проверь, я там всякую ерунду записывал, может и база есть.
База там была. Со скрипом, на грани сбоя, дискета нехотя поделилась файлом с жестким диском. Посмотрел - сегодняшняя. Только без трех последних закосивших бойцов.
- Все есть? Отлично, только вот теперь ты должен, как земля колхозу! - Валера расхохотался и ушел по своим служебным делам.
Я сделал десяток копий восставшей из небытия базы, перекрестился, выскочил из кабинета, хлопнул дверью и счастливым бегом устремился в первый отдел, дабы узнать, что это вообще такое и что там стряслось.