Аннотация: Прочитал,как дрессировали лошадей,в античности и в средние века,учили "воевать",и на основе одного из способов дрессировки,написал это...
-Дядя Гнедой, расскажи нам, откуда у тебя столько шрамов на теле?
Просили молодые жеребята, старого жеребца, пасшегося вместе с ними.
-Ну, хорошо, слушайте, раз стало интересно.
Я родился ранней весной. Помню, что неуверенно и не сразу встал на свои ножки. Оглянувшись вокруг, я увидел многочисленное число сородичей. Мне сразу захотелось есть. И я стал искать свою маму. И, что удивительное, я сразу, по запаху нашёл и узнал свою маму. У неё такой особый, родной запах, что не спутаешь ни с каким другим! Я, почему-то сразу нашёл вымя, откуда напился маминого молока. Оно такое вкусное, сытное, что пил бы его всю жизнь... На небе солнце меняло луну, и наоборот. Прошло много таких солнц и лун. Как я узнал позже это день и ночь. Земля покрылась зелёной сочной травой. Она тоже такая вкусная, я целыми днями только и делал, что ел ее. Вот только одна была беда, травы на всех не хватало, часть мы съедали, а часть вытаптывали. И вожак, самый опытный и сильный самец (как я предполагаю, мой папа) искал новые пастбища. Я заметно подрос, окреп. А как не окрепнешь, когда полдня ешь, а остальное время бегаешь и играешь в догоняшки со своими сверстниками. Через какое то время, дни стали короче, ночи холоднее. Травы становилось всё меньше и меньше, а потом и совсем пропала. Её присыпало, какой-то белой крупой, которая, попадая или на спину, или на голову, превращалась в воду. Но я не умер с голоду, я стал добывать себе траву, как все остальные сородичи, разгребая крупу, которая называется снег, копытами. Сытно не наедался, но и не голодал. Так прошло три зимы, и три лета. Весной приехали на таких же сородичах, какие то существа, которых называют людьми, поймали меня арканом, и увели из родного табуна. Я оказался в другом табуне, со своими ровесниками. Тут я узнал, что нас зовут лошадьми, а те существа, которые меня поймали, зовутся людьми, и они нас будут учить воевать. Что такое "воевать", я не знал. Через несколько дней после, того, как меня перевели в новый табун, меня опять поймали арканом. Какой-то человек, засунул мне в рот, что-то невкусное, и стал гонять по кругу, на верёвке. Я сперва сопротивлялся, и не хотел бегать, но он стал меня бить хлыстом. Я сдался, потому, как на спине оставались кровавые раны, на которые с удовольствием садились слепни и мухи, и больно кусали... Через несколько дней, когда я уже послушно бегал по кругу, он накинул на меня, что то неудобное, и попытался сесть на спину. Я возмутился этим бесцеремонным поведением, и попытался скинуть наглеца со спины. Но он крепко держался на мне. Ничего не помогало, даже брыкание. Тогда я стал просто кататься по земле, за, что опять попало хлыстом. Так продолжалось довольно долго, дня три, четыре. Потом я подумал:
-Да пускай сидит, не такой он и тяжелый, чтоб из-за него неприятности наживать!
И вот меня привели к симпатичной кобылице. Я не знал, что мне нужно делать... Она мне сама показала... Это было бесподобное ощущение! Чтоб всё это повторилось, я готов был на все! Это называется ЛЮБОВЬ. Кобылицу звали Рыжая! Такая маленькая, ласковая... На следующий день, меня мой всадник долго гонял по степи, чтоб я остыл, по его словам. А потом... а потом началось самое страшное... Меня загнали в какой-то загон, а за изгородью стояла Рыженькая, и меня призывно звала, ласковым ржанием. Я обскакал вокруг загона, но нигде не было выхода. Потом я увидел, что с одной стороны, изгородь убрали, но там стояло человек пять людей. Я ринулся туда, чтоб прорваться, через них, но они стали тыкать меня в грудь, какими то острыми палками, как я позже узнал, копьями. Мне так было больно, что я бросил свою затею, прорваться к любимой. Тогда пришёл мой хозяин, оседлал меня, и мы вдвоём прорвались сквозь этих людей к моей любимой. Правда у меня вся грудь была изранена, но я снова любил свою кобылку. Раны мне лечил мой хозяин, и с этого момента, я полюбил его всей душой, и готов был за него умереть. Хм, я его тоже, как и маму, как и Рыженькую, стал узнавать издалека, по запаху, по походке. Он меня научил многому полезному, что может пригодиться в жизни. Он меня научил бегать рысью, галопом. Я стал понимать его, как бежать, каким, хм бегом, и как, быстро, по движению поводьев. Благодаря его я научился не бояться других лошадей, копий, да мало ли чему я научился, всего не перескажешь. А, что он на мне вытворяет, это надо видеть!
Как то раз, катая его по степи, мы увидели много лошадей с всадниками на спине, и позади них, я увидел Рыженькую. Что со мной случилось, я не знаю... Какое то помутнение в голове. Я ринулся к своей любви, но хозяин стал меня придерживать. Я рвался в бой, за свою любимую, а повод меня не отпускает. Как только я почувствовал, как ослабли поводья, сразу рванул вперед. Я грудью расталкивал встречных коней, кусал тех, кто мне мешал... И вот она родная... Но я опять израненный, но это ерунда, хозяин меня вылечит! Главное, что мы опять, хоть и не надолго, но вместе! И с тех пор, я всегда нетерпеливо переставляю ногами, и рвусь в бой. А он меня еле удерживает, до общей команды.
Расскажу я вам про свою первую битву.
Как-то хозяин пришёл к загону очень рано, поманил меня чем-то, и позвал:
-Гнедой, иди сюда!
Почему-то я сразу понял, что это меня так зовут. Я даже не удивился, что стал понимать его речь. Подошёл, съел, что-то солененькое, с его маленькой ладошки, и слушаю, что он мне говорит:
-Ну, родной, не подведи меня сегодня! Главное, ничего не бойся, и слушайся меня! Выступаем.
Я сразу не понял смысл его слов, "Выступаем". А понял только тогда, когда он, сидя на мне, выехали к месту сбора. Я, как увидел, сколько всадников собралось вокруг нас, почувствовал, какой то прилив сил, азарт. В чём он заключался, я объяснить не могу, но было такое ощущение, что сейчас встречусь с Рыженькой.
Тронулись шагом. Шли очень долго. Под вечер остановились на привал. Я бы ещё шел, но хозяин, и его спутники устали. Им надо было поесть, поспать. Я заметил по себе, что могу пройти очень большое расстояние, верст сто в день, а вот бегаю плохо, сажень девятьсот, это всё на, что я способен.
И вот с восходом солнца снова тронулись в путь. Земля под ногами изменилась. Вместо травяного покрова пошли по песку. Поднялась пыль, которая забивалась и в глаза, и в нос. Но с другой стороны это было хорошо: пыль осела на спине, ногах, слепни и пауты стали меньше беспокоить. Чтоб меньше дышать пылью, я старался, как можно выше задрать свою голову. Но это было бесполезно, шло столько лошадей, что пыль стояла столбом, и не успевала оседать на землю, а только на нас, шедших сзади.
Но вот, что-то изменилось в топоте копыт. Стал пробиваться звуки, что впереди идущие лошади перешли на галоп. Спереди послышались крики, свисты, звяканье железа. И вот мой хозяин, отпустив поводья, стукнув меня по бокам пятками сапог, достав саблю, что-то закричал. Я рванулся вперед. Пыль стала сильнее забиваться в глаза, нос. Я не видел, кто бежит впереди меня, все время натыкался на круп. Перестав слушаться хозяина, я сам стал выбирать дорогу между собратьями. Обошел одного, второго... пятого. И вот передо мной открылась почти чистое место. Впереди меня мчалось всадников десять пятнадцать. Больше, из за поднятой пыли я ничего не видел. Что-то очень больно стало в груди, и мешало бежать. Скосил глаза, и увидел, что там у меня, что-то торчит, как большая заноза.
-Ничего, до свадьбы заживёт! Главное вперёд!
И, тут, впереди меня, двух скачущих лошадей словно подкосило, и они, как тараном, своими телами сделали брешь в укреплении, сделанном из телег и саней. А, если бы их не сразили копья, то они напоролись бы на ножи, которые были приделаны к оглоблям, повернутые в нашу сторону. Я не успел среагировать на их неожиданное падение, и упал прямо на них... И это спасло моего хозяина и меня. Я увидел, как над нашими головами пролетел целый рой копий! Я, как мог быстрее поднялся на ноги, и увидел перед собой частокол пик, за которым должна быть моя Рыженькая. Долго я пробивался сквозь них, а хозяин работал свой саблей и направо и налево. Проломив грудью строй, я замер от неожиданности: на меня шёл жеребец, ростом выше моего хозяина. На нём сидел подстать коню, высокий наездник. И хозяин с ним стал биться на саблях. Конь богатыря, напирал на меня широкой грудью, и кусал за шею. Улучшив момент, когда хозяин стал кувыркаться, я отскочил от этой страшной пары, на безопасное расстояние. Почувствовав, что хозяин взял снова поводья, и направляет меня обратно к ним, я так наскочил на коня богатыря, что тот пошатнулся. Его седок потерял равновесие, и хозяин рубанул его саблей. Не знаю, что сделалось с его саблей, но он её выбросил. Достав из-за спины притороченное копье, направил меня на другого всадника. Я сходу стукнул лошадь противника грудью, одновременно укусил его за шею. Смотрю, противник, зажав копьё хозяина руками на животе, валится с коня, крича от боли. А с другой стороны на нас летит еще один всадник. Хозяин в мгновении ока отпускает копьё в руках врага, достает лук... Но конь противника сшибает меня с ног. Мы падаем. Этот конь, перескочив через нас, мчит своего хозяина дальше. Поднявшись на ноги, я долго ждал, когда поднимется мой хозяин. Но он всё не поднимался. Меня кто-то попытался увести от него, но я его сбросил с себя, и снова вернулся к хозяину. А он всё лежал в той же позе, что я его оставил. Нагнувшись к нему, я увидел, что всё лицо его в крови... Я стал лизать его. Смотрю, он открыл глаза. Губы его еле прошептали:
-Гнедой, спасибо парнища! Спас от смерти!
Потом подошли воины из его орды, погрузили его на телегу, и повезли к становищу. Я поплёлся следом, я же очень был виноват перед хозяином....Не уберег. Но он выздоровел, и мы долго ещё с ним воевали. И каждая битва была похожа на первую, почти, как две капли воды...