Аннотация: Завершающая книга цикла "Бездны Джамуэнтх".
БЕЗДНЫ ДЖАМУЭНТХ
Часть пятая
Дух дышит, где хочет.
СТРАННИКИ
Глава 1
Прямоугольная платформа без всяких перил или иных оградительных средств ровно летела над освещённой стороной планеты, над сиреневым океаном, над группами мелких островов, омываемыми прибоем, минуя дальние берега, утопающие в утренней дымке. Позади осталась дивная ночь Рушары, и только свист ветра, глубокий океанический гул и крики птиц сопровождали полёт странного судна.
На краю платформы стояли два человека - у самого края, так что носы их обуви касались той черты, за которой начиналась бездна. Как завороженные, смотрели они вдаль - на плоский берег, на разноцветные леса, словно плывущие поверх тонкой вечерней дымки, на сиреневые горы, возвышающиеся далее и уже начинающие поблёскивать драгоценными вкраплениями в длинных утренних лучах солнца, которое когда-то называлось Калвин. Да, это была она, планета, созданная в волшебном сне их врага - Калвина Рушера. Планета, которую забыть невозможно. Планета, похожая на рай.
Эти двое, бродяги без своего угла, кочующие по всей Земле, ничего не достигшие и ничего не имеющие, оказались владельцами и наследниками великолепного жилища, к которому сейчас летела платформа.
Прямоугольный кусок непонятного материала был частью пещеры Артефакта, которая в действительности скрыта глубоко в недрах антарктического материка. Сейчас не были видны удивительные стены медового цвета, переходящие в полуцилиндрический потолок таинственного назначения и опасного свойства. Но в центре платформы застыла группа из троих человек, наблюдающих за теми двумя, что бесстрашно стояли у края. Эти трое были Эдна и Мариуш Кондоры и странная бестелесная особа по имени Джамуэнтх. Можно было подумать, что вся эта картина за пределами платформы лишь мираж, видимость, возникающая на стенах и потолке полуцилиндрической пещеры, но как объяснить ветер, треплющий волосы людей?
Платформа плавно обогнула северную оконечность сиреневого материка и направилась дальше в океан, летя в полуденном свете над беспокойными водами Сиваруса. Вокруг неё замелькали в воздухе чёрные фигуры. Они задерживались на мгновение, глядя расширенными от изумления глазами на пассажиров этого странного воздушного судна, а затем пропадали. Некоторые, особо смелые, даже пытались высадиться на плоскую поверхность, но у них ничего не получалось - сквозь невидимую преграду проникал только ветер, несущий океанскую свежесть. Так, сопровождаемая монками, платформа углублялась дальше в океан - видимо, её пассажирам нравилось это путешествие над просторами Рушары. Постепенно монки оставили странное явление, потому что опасались путешествий над необъятными водными просторами.
И вот показалась цель, к которой направлялась эта плоская поверхность, которая на самом деле никуда не исчезала из глубокой ловушки внутри скальных пород Антарктики. На горизонте выросла цепь тонких, как иглы, вершин - словно редкий гребень, возносящийся из воды. Окутанные сиянием вечного прибоя, проступали пики Рорсеваана - синих гор, разделяющих два океана. На средней, вершине, самой высокой, парила тонкая горизонтальная черта, едва заметная среди облаков, проплывающих под ней. Это был волшебный дворец, наследие, оставшееся от Пространственника, его дар двоим путешественникам во времени - Уиллу Валентаю и его неизменному спутнику Джеду Фальконе. Это они сейчас стояли у края платформы и с жадным изумлением смотрели на планету, оставленную десять лет назад. Здесь всё было так же, как прежде.
Разноцветное солнце осталось позади и более не слепило глаз, зато его длинные лучи прекрасно освещали удивительное творение бессмертного ума, словно парящее в воздухе, настолько тонка была опора, поддерживающая круг, на котором располагался дворец. Здесь было раннее утро, и за синими остриями медленно уходила ночная тьма. В глубокой дали над Бирюзовым океаном ещё мерцали звёзды, а с востока неудержимо катило утро. Посреди ночи и утра парил в восходящих потоках волшебный дворец. Первый луч светила коснулся звезды на его шпиле, и тонкий красный луч упал на летящую платформу, безошибочно найдя среди пяти фигур одну - высокого молодого человека с отросшими волосами и белокурой бородой. На его лбу на мгновение вспыхнула ответная звезда, и тут же всё погасло.
- Дворец приветствует тебя, Уилл, - заметил среднерослый, несколько лишне худой брюнет, тоже с отросшей причёской и неожиданно щегольской бородкой-эспаньолкой.
- Всё, как тогда, - мечтательно сказал тот, кого назвали Уиллом. Он обернулся к неподвижно стоящей на платформе троице, один в которой не был человеком.
- Нам пора, - с лёгким сожалением произнёс Валентай, словно был не рад возвращению в этот удивительный мир.
Те трое ничего не ответили, только покивали головами, словно и сами не могли придти в себя от удивительного зрелища Рушары. В следующий момент два товарища сошли с платформы, причалившей к дворцовому парапету, и прямоугольное судно исчезло.
- Вот мы и дома, - сказал Джед, оглядывая обширный круг и обращая взгляд к высокому дворцу, стоящему в центре. - Я думал, что дворец стал таким же, каким мы его встретили в юрском периоде. А тут сохранилась платформа, которой в тот раз не было. Тот ли это дворец, Уилл?
- Тот, - ответил Валентай. - Я чувствую его. Это пространственно-временная вариация дворца Пространственника. А что касается платформы, то её можно убрать. Ты хочешь этого?
- Нет, - покачал головой Джед, - Пусть остаётся.
Оба прекрасно помнили, что огромная платформа нисколько не мешала любоваться из окон этого чудесного жилища видом океана - такие парадоксы были присущи этому волшебному дворцу: выгляни из окна, и увидишь катящие далеко внизу волны. Посмотри сквозь стекло, и увидишь широкую платформу.
Удивительное чувство охватило друзей, как будто они вернулись на десять лет назад и снова стали юными и беззаботными. Только на руке Джеда не хватало двух пальцев, откушенных ядовитой муреной во время подводной охоты, когда они тяжелым трудом зарабатывали себе на жизнь, работая ныряльщиками возле Большого Барьерного рифа, куда их занесла судьба. Да у Валентая оставался шрам через щёку, частично скрытый бородой - это след падения с перевернувшейся льдины во время крушения арктического лагеря, разбитого во льдах. Руки обоих были грубыми, в мозолях и порезах, а пальцы заскорузли от отбойных молотков, лопат и прочих инструментов.
Кем только они ни были за эти десять лет - фермерами, змееловами, искателями жемчуга, путешественниками, мореплавателями, контрабандистами, дайверами-кладоискателями. А у них, оказывается, было такое роскошное имение! Вот отчего оба застыли перед входом во дворец, гостеприимно распахнутым перед ними - две кружевные створки из полупрозрачного драгоценного камня, словно добрые руки, звали к себе. Дворец был рад снова видеть их, от него исходило тонкое, едва слышимое ласковое пение, ненавязчиво звучащее в ушах: иди домой, хозяин, я жду тебя и твоего товарища! Я так соскучился по вас!
Платформа утратила свой интенсивно-глубокий фиолетовый цвет, лишь в переливах глубоких узоров перемежались бегущие тона - от бледно-сиреневого до нежно лилового. Стены из неизвестного материала, лёгкие и высокие, словно впитывали в себя всё множество красок Рушары, преобразуя их в калейдоскоп кружев и сложных геометрических узоров. Всё это создавало иллюзию полёта и головокружительной нестабильности, и в то же время давало впечатление могущественной неизменности. Друзья входили в это вечное жилище уже не как гости, а как подлинные властители Живых Сил.
Они шли этими фантастическими коридорами, не прибегая к услугам движущейся дорожки, очарованные сказочным великолепием и безупречностью каждой детали. Как тогда, по обеим сторонам длинного широкого коридора сияли высокие узкие окна, в которые заглядывала заря. В помине нет всех дурацких затей, наляпанных Алисией в этом величественном проходе во внутренние помещения дворца. Всё так же непонятно, каким образом в этом коридоре встречается сам с собой рассвет - нежно-малиновый цвет неба в предвосхищении появления светила. Этих узорчатых окон нет снаружи - загадочная и непостижимая игра с пространством, которую так любили додоны. Ведь и дома в городе-гостинице, Стамуэне, тоже изнутри имели намного большее пространство, нежели снаружи. Волшебный дворец, как и ранее, полон тайн.
- Я столько раз видел его во снах, - промолвил Валентай, остановившись при входе в огромный стоарочный зал, в центре которого располагался круглый водоём.
- Мне тоже часто снилось это место, - согласился Джед, осматривая восхищённым взглядом неизменные чудеса вечного дворца.
- И вот чего я никак не могу понять, - продолжал Уилл, словно не слыша реплику товарища. - Что такое быть Избранным? Пространственник сказал, что Избранный видит во сне дворец.
Джед удивлённо обернулся на него, но ничего не произнёс.
- И ещё он сказал, что вторым Избранным был Рушер. Рушер, а не ты, как поначалу думал Маркус. И это приводит меня в замешательство: ведь, если Рушер тоже Избранный, то между нами есть нечто общее.
Валентай остановился и посмотрел на друга сверху вниз, поскольку был выше ростом. В лице Фальконе отражалось недоумение.
- Ну и что? - сказал он, немного помедлив, - Рушеру тоже снился волшебный дворец, иначе откуда он взял его?
- Боюсь, что ты не понимаешь, - с сожалением ответил Валентай, входя в зал и направляясь к озеру, - Все Избранные, во все века видели во снах этот дворец - так сказал Пространственник. А это значит, что их что-то объединяет. Мне неприятна сама мысль, что между мной и Рушером есть что-то общее. Но, что?
Джед не стал произносить нелепых слов и высказывать общеизвестные истины - кажется, он понимал, о чём говорит его приятель. Вместе с Уиллом он направился ко всевидящему озеру, как будто именно в нём могли скрываться все ответы.
- Мне кажется, ты мог бы спросить всё у самого Пространственника, - пробормотал он, и Валентай кивнул в ответ головой, как будто они читали мысли друг друга.
Всевидящее озеро выглядело так же, как десять лет назад - что эти краткие мгновения для дворца, который существует вечно?! Поверхность того, что называлось водой, и ощущалось, как вода, выглядела зеркально-неподвижной, но в ней не отражалось ничего. Светло-серебряная поверхность походила на расплавленный свинец.
- Я думаю, они уже обжились на какой-нибудь планете, - задумчиво произнёс Уилл, глядя на эту гладкую поверхность, - Во всяком случае, именно так они и собирались сделать.
- Конечно, - согласился Джед, тоже не отрывая взгляда от озера, - Я бы так и сделал. Думаешь, Альваар снова с Пространственником?
- Давай узнаем, - легко ответил Валентай и протянул над озером руку.
Портал немедленно повиновался его невысказанному желанию, словно только ждал того момента. Поверхность озера тут же просветлела, утратив металлический блеск, и в ней проявилась картина.
Саванна в лучах заходящего солнца, красные клубы лёгкой пыли от несущихся стадами антилоп. Ярко-синее небо, огненные облака и стаи птиц. Изображение летело, словно камера скользила над поверхностью земли, спеша достигнуть края нескончаемой равнины, и вот движение замедлилось, угол зрения сместился, открывая вид на город.
Новое жилище звёздного племени додонов располагалось на краю высокого плато, с одного края которого открывался вид на море, а с другого ограничивалось группой невысоких красных скал. Местность походила на африканскую саванну, и в то же время явно ощущалось нечто неземное - в сочетании красок, в рельефах местности. Сам же город был прекрасен, как всё, что творят додоны.
Плавное движение "камеры" позволило проникнуть внутрь города, и два наблюдателя увидели широкие улицы и высокие здания дворцов - додоны оставались верны своим привычкам. Пышные сады из разноцветных деревьев и множество растений скрывали за собой жилища звёздных путешественников, но просторные улицы пустовали, как будто их обитатели покинули свои дома.
- Наверно, опять отправились путешествовать по космосу, - очарованно сказал Фальконе, глядя на смену панорамы. В зеркале уже возник крупный план, и разрасталось видение входа в один дворец. Картина мигнула, и тут же в круге озера возникла знакомая фигура. Длинноволосая женщина с угольно-чёрной кожей обернулась и внимательно вгляделась во что-то.
- Виллирес, Фальконариус, - удивлённо произнесла она, - Что-то долго вы не давали о себе знать.
- Здравствуй, Варсуйя, - немного растерянно сказал Уилл.
Всевидящее озеро было средством мгновенной связи, причем это необыкновенное средство само, какими-то никому неизвестными путями находило требуемый адресат и, разговор без малейшей задержки происходил через невообразимо огромные расстояния. И то, и другое настоящее чудо, причём едва ли человеческое естество когда-либо будет в состоянии постичь сущность тех невероятных явлений, что составляли повседневное существование додонов. Для этого надо быть додоном, существом, чье хрупкое существование есть тайная сила, преобразующая лик Вселенной.
Но имелось у озера и второе свойство, делающее жизнь обитателя удивительного дворца ещё более удобной - кажется, весь космос был к услугам звёздного племени, и они пользовались бесконечностью пространства, как своим домом. Всевидящее озеро являлось ещё и порталом, через который можно перебраться в любое мыслимое место и легко вернуться обратно. Какие ещё были свойства у дворца, ни Уилл, ни Джед не знали, но догадывались, что обладание этим чудесным жилищем Пространственника делает возможным путешествие по всей Вселенной.
- Проходите сюда, - позвала их Варсуйя, делая приветственный жест рукой. И тут же предостерегающе остановила гостей:
- Сначала перебросьте переходник, а то не сможете вернуться обратно во дворец.
Кажется, её нисколько не удивило, что два человека с далекой маленькой планетки на краю Галактики спустя десять лет наведались в покинутый дворец. Наверно, гораздо удивительнее то, что они не сделали этого ранее, но для додонов век и десять лет примерно одно и то же.
Уилл чуть замешкался, но тут же в воздухе возле его плеча закружили два маленьких белых кружка, материал которых был неизвестен - да кто стал о том задумываться?! Это дворец, молчаливо ожидающий приказаний своего хозяина, тут же услужливо предоставил ему средство, которым он уже умел пользоваться. Случилось это десять лет назад, когда Валентай отправился на занесённую снегом землю Урсаммы, чтобы собирать для Джеда мороженые клубни тантаруса. Да, тогда все было гораздо проще: и поле битвы гораздо меньше, и ответственность не столь велика. Да и последствия, пожалуй, не столь непредсказуемы.
Один кружок был брошен на пол, где он тут же прикрепился и вырос в белый круг диаметром около полуметра. Второй кружок полетел в озеро, проник в жилище Варсуйя и тоже прилип к полу.
- Как я рада видеть вас, герои! - радостно сказала им Варсуйя. Хозяйка звёздной гостиницы имела нынче тот же вид, что и тогда, в те далёкие дни, когда двое путешественников во времени посетили её в великом и прекрасном Стамуэне, городе-гостинице. Она нисколько более не походила на ту печальную и молчаливую тень, какой предстала перед глазами всех героев во дворце Пространственника в тот день, когда они собрались все в последний раз, чтобы обсудить все вопросы и завершить все решения. Только теперь, глядя на эту необыкновенно красивую женщину, Уилл и Джед осознали, с каким же чудом Вселенной столкнула их судьба: они за десять лет, прошедшие со дня последней встречи, сильно изменились, а Варсуйя та же, что и сотню миллионов лет назад!
Они снова пошли по жилищу додонки, вспоминая и переживая заново те дни, что не вернутся более никогда - тогда в дни своей юности оба не понимали, что за чудесная и необыкновенная судьба им выпала: дорога Избранного и его спутника. Дом был иным, иными были и сады за широкими арками, иной была и атмосфера, но всё же в этом безошибочно узнавалась архитектура и интерьер жилищ додонов.
Опять перед друзьями возник из ниоткуда изящный полупрозрачный столик, опять они опустились в широкие удобные кресла, снова появились на столе необыкновенные блюда додонского стола - всё, как тогда. Изменились лишь они сами.
- Источник сновидений тут же? - спросил Джед.
- Нет, - ответила Варсуйя, - На этот раз мы решили поступить иначе. Если источник будет здесь, тот в этом месте начнётся паломничество путешественников. А мы хотим, чтобы наш новый город был только для нас. Раньше так не было, теперь будет. Мы, додоны, захотели оседлости - наверно, это начало старения расы. Но мы слишком много пережили в заточении на вашей планете, и, как ни странно, приобрели вкус к обитанию в одном месте.
Она замолчала, взяла тонкой изящной рукой кувшинчик с прозрачным лиловым вином и налила гостям в высокие бокалы. Потом налила и себе.
- За встречу, - просто сказала Варсуйя, и прозвучало это очень по земному.
- Мне кажется, что вы не просто так прибыли сюда, - произнесла она, немного помолчав, - И ещё я думаю, что ваше дело есть продолжение того, которое не было завершено ранее.
- Да, - признался Джед, - Мы здесь из-за Рушера.
Он хотел начать объяснять ситуацию, но додонка прервала его, подняв руку.
- Я понимаю, - чуть помолчав, сказала она, - Мы не сказали вам тогда, что возможны осложнения. Я хотела оставить Калвина у нас, но против его воли не могла ничего поделать.
- Зачем он вам? - тихо спросил Уилл, удивленный странной горечью в голосе Варсуйя.
- Придётся объясниться, - не сразу ответила додонка, - Видите ли, земляне, мы перед вами виноваты.
Рассказ Варсуйя, женщины из племени, которое обитало на Земле ещё тогда, когда не водилось на планете разумной жизни, поразил обоих гостей. Это была правда об их цивилизации. История, не внесённая ни в один земной учебник.
Глава 2
Смысл существования додонов состоял в их миссии - распространять по Вселенной жизнь, творить новые миры, новые виды. Для этого им была дана самая таинственная энергия Вселенной: живая сила, некая субстанция, добываемая из недр той же Вселенной путём контакта с Живыми Душами. Процесс этот сложный, непонятный, но в общих чертах участники того странного путешествия в прошлое знакомый: энергия добывается посредством погружения в волшебные сны. Для этого додоны переносят с планеты на планету, из галактики в галактику некую Чашу Сновидений. Вся жизнь додонов, их бессмертный век, осуществляется посредством той же Силы, которая доступна только им, и более никому во всей Вселенной.
Никто более не может вступать в плодотворный контакт с Живыми Душами. Если бы какой-нибудь иной расе стало доступно владение Живой Силой, она бы стала поистине владеть Вселенной, и можно себе представить, каков был бы результат. Поэтому додоны всегда избегали контактов с цивилизациями, и имели дело лишь с отдельными индивидами. Они искали тех, чей творческий потенциал не получил должного развития - таких в любой цивилизации полно. И, тем не менее, по всем населённым мирам расползалась информация о таинственном племени звёздных путешественников, обладающих вечностью и самой таинственной энергией в мире.
Понятно, правительства всех миров стремились к контакту с додонами. Додоны же, наоборот, избегали всякого официального сотрудничества по вполне понятным причинам - они не желали вмешиваться в политику. Конечно, невозможно скрыть тот факт, что где-то существует планета, на которой стоит очередной додонский город, в котором есть та самая Чаша Сновидений - многие, очень многие прошли через этот обряд. Многие вернулись обратно на свои планеты и разнесли по всей Вселенной сведения о чудесах таинственной расы звёздных путешественников. Поэтому все развитые цивилизации искали ту планету, где располагался тот самый город-гостиница. Но никто не мог сказать, где находится то место, поскольку прибывали через портал.
Во время пребывания на очередной планете додоны прибегали к мерам сохранения секретности: одним только им доступным способом они изолировали звёздную систему от прочих обитаемых миров - извне найти такое солнце было невозможно, иначе планета подверглась бы осаде. Для этого выбирался мир, в котором не было разумных рас. Как только замечались признаки зарождения разумной жизни, планета покидалась додонами.
Да, так было всегда, во всяком случае, до того злосчастного дня, когда Пространственник пропал в ловушке. В те дни он был первым среди искателей - немногих додонов, которые осуществляли поиск, то есть искали тех, чьи сны могли порождать новые миры. Беда в том, что вместе с ним пропал огромный запас Сил, восполнить который быстро не удавалось. Варсуйя совершила фатальную ошибку, стремясь отыскать своего возлюбленного. Ей следовало оставить всё, как есть. Будь она обыкновенной смертной, она бы так и поступила, но додоны привыкли к всемогуществу, и смириться с потерей для них невозможно.
Они перестали расходовать энергию на сотворение новых миров, а всё бросали в поиск. Много-много раз искатели додонов выпивали воду из волшебного источника и пытались посредством Живых Душ найти то место, где томится в заключении Пространственник. Так племя лишилось всех Искателей. Потом стал иссякать запас Живых Сил - их не хватало на поддержание существования города и жизни самого звёздного племени. Началось самое ужасное - они стали умирать.
Продолжительность жизни додонов стала постепенно сокращаться и дошла до какой-то нищей тысячи лет. И сама их жизнь превратилась в нечто жалкое, ведь оставшиеся Силы они тратили даже не на качество жизни, а на поддержание покрова над планетой. Ужасно было бы в таком беспомощном состоянии оказаться во власти какой-нибудь внешней цивилизации. В конце концов, пришлось смириться и с этим - сил на поддержание изоляции более не оставалось.
С того дня, когда звёздную гостиницу посетили два путешественника из будущего, прошло очень-очень много лет, но Варсуйя помнила, что сказал ей Альваар перед своим непонятным исчезновением: однажды произойдёт нечто совершенно необъяснимое - эти двое пройдут сквозь миллионы лет и придут к ней в Стамуэн, чтобы принести весть о Пространственнике. О, если бы они попали к ней немного позже, хоть десятком тысяч лет позже - она бы выслушала их и поняла! Возможно, это сократило бы время поиска и позволило бы избежать многих, очень многих ошибок!
Однажды Варсуйя поняла, что ей придётся ждать прихода этих двоих очень долго: они придут не ранее, чем на планете разовьётся разумная жизнь. И она решила ускорить процесс. Беда в том, что к тому времени у них уже практически не оставалось энергии, чтобы решить проблему быстро - ей предстояло осуществить долгий путь отбора среди доступного биологического материала, на что могло не хватить жизни Варсуйя. Тогда она прибегла к тому способу, которым стали пользоваться додоны с того дня, как стали умирать. Они не умирали, а развоплощались. При помощи волшебной воды они входили в сон и сотворяли себе мнимый мир, в котором оставались. Тела же их предавали земле. Таким образом души додонов сохранялись в живом состоянии. В тот день, когда пришёл Айяттара, он вселил своей найденной силой пребывающие во сне души в новые тела.
В волшебном сне Варсуйя пожелала встречи с Джамуэнтх, Императрицей Живых Душ - с той, которая на заре Вселенной, заключила с племенем додонов договор. Нерождённая есть нечто или некто, чьё существование полная тайна. Известно лишь, что она изначально нематериальна. Она никогда не предстает перед кем-либо в своём подлинном облике.
Джамуэнтх обитательница мнимых миров, число которых сравнимо разве с количеством электронов во Вселенной - это неосуществлённые реальности, пути, которыми могло пойти развитие материи, но не пошло.
При встрече Варсуйя рассказала Джамуэнтх о той проблеме, что возникла у додонов. По сути, это было приостановление действия договора. Рассказала она также о том, что должно произойти в далёком будущем, что было само по себе очень удивительно, и Нерождённая отыскала ту единственную вероятностную нить, которая могла привести к этому результату. Теперь Варсуйя знала: каким путём ей следовало идти, и знала, что жертвы будут не напрасны.
Поток прибывающих к Источнику иссяк, а восполнять собой череду Спящих додоны не могли: это привело бы к полному вымиранию племени, потому что вечно наслаждаться счастьем в волшебном сне куда лучше, чем влачить жалкое существование в нищем Стамуэне. Нужна была новая кровь. Варсуйя решила вывести эту новую породу, поскольку просто создать в имеющихся условиях было невозможно - не те Силы.
Для выведения новой породы требовался антропоидный вид, потому что такими были гости Варсуйи, пришедшие к ней много миллионов лет назад. Для основы были взяты обезьяны. И вот были получены несколько популяций человекообразных существ. В процессе несколько раз виды погибали, часть упорно регрессировала, часть не выдерживала конкурентной борьбы со средой. Дело в том, что на планете сама собой возникла разумная раса, и это были не антропоиды, а двоякодышащие теплокровные существа, похожие на нынешних дельфинов. Они образовали подводную цивилизацию. И эти последние начали процесс уничтожения береговых зон, чтобы увеличить площадь океанов. Додоны были вынуждены прибегнуть к подавлению развития той новой расы. Это было преступлением против разумной жизни, но им был нужен именно антропоидный вид. Путём биологических манипуляций разумность вида была погашена раз и навсегда.
Прошло много времени, и Варсуйя поняла, что не успевает - ей не хватало Живых Сил для поддержки своего вечного существования. И тогда она при помощи всё той же Джамуэнтх развоплотилась, но не стала пребывать сознанием в пузыре мнимого мира, а осталась душой, свободно летающей над землей. Она могла принимать видимый облик и переноситься в пространстве, как ей угодно. Теперь работа по выведению человека легла на плечи Лгуннат и её потомков - те стали называться шаария, поскольку им приходилось оставить пребывание возле чаши снов.
Для ускорения процесса к геному обезьяны был добавлен геном додонов, а именно Лгуннат, с чем был связан огромный риск. До этого момента додоны никогда не смешивали свою кровь с другими расами. Дело в том, что в генах звёздного племени присутствует опасное включение, которое присутствовало в них всегда, с самого начала. Это был порочный ген, развитие которого всегда держалось под контролем. К несчастью, самым выраженным носителем этого гена был Пространственник и его близкие родные. Ген проявлялся именно в мужчинах, а в женщинах всегда пребывал в спящем виде. Это был ген непредсказуемого авантюризма, порой переходящего в агрессию. Это было нечто архаическое. И вот теперь Варсуйя выпускала этот ген на свободу, вселяя его в существ, которым ещё много лет придётся осваивать законы разумности.
Инъекция додонского генома дала хороший результат: популяция приобрела устойчивые признаки жизнестойкости. Все прочие виды постепенно вымерли - это их остатки находят палеонтологи и недоумевают: отчего так быстро произошло отмирание вполне жизнеспособных видов? Да, они были просто уничтожены. Постепенно новый вид начал успешно распространяться по лицу планеты.
Всё шло своим чередом, когда из Большого Космоса явились незваные пришельцы. К тому времени защита солнечной системы от посещения галактических цивилизаций уже не действовала. Додоны успели уничтожить прежний Стамуэн и выстроить на его месте жалкие лачуги из камней - ради маскировки, так что ни одному пришельцу не пришло в голову заподозрить в этих нищих обитателях диких джунглей могущественных космопроходцев. Источник сновидений был спрятан в глубине горы, а храм и лестница наверх - разрушены.
К тому времени новая популяция не только успела расселиться по земле, но и дала обильные мутации, так что племя звёздных путешественников затерялось среди негроидных народов континента. Люди возрастали в науках и ремёслах, а их создатели прикидывались дикарями. Когда на Землю стали высаживаться звёздные десанты, их приняли за богов, поскольку среди людей упорно ходили слухи о том, что человек есть создание богов. Пришельцы охотно поддерживали эти настроения и даже старались помогать людям, уча их разным наукам. На самом деле эти десанты искали следы пребывания додонов - они надеялись обрести Живую Силу. Началась самая настоящая конкурентная борьба за право быть богами для человека.
Среди людских племён некоторые приняли помощь извне и стали быстро развиваться, образовывая развитые государства. Так возникла цивилизация Атлантиды. Это было странное и противоречивое общество, с одной стороны легко впитывающее в себя инопланетные технологии, а с другой стороны пребывающее в состоянии первобытной агрессии. В конце концов, Атлантида разделилась надвое и погубила сама себя, приведя в действие мощные механизмы уничтожения.
Додоны уже были не в состоянии препятствовать экспансии чужих цивилизаций, и на Земле начались войны за право владения этой планетой. Пришельцы чуяли, что где-то здесь спрятана тайна звёздного племени, им очень хотелось владеть таинственной энергией Живых Душ, но они ошибочно полагали, что додонов следует искать среди самых развитых цивилизаций.
Эти вторжения постепенно стали более скрытными, и поисковики со временем консолидировались и договорились не столь откровенно заявлять о своём присутствии. Более того, они даже сами устроили блокаду вокруг Земли, не допуская на неё другие космические расы. По мере возрастания земных технологий, инопланетяне всё более скрывали своё присутствие. Они организовали базы на внешней стороне Луны и оттуда вели наблюдения.
Наиболее слабым местом конспирации додонов во все времена были люди, которые пережили волшебный сон и вышли из него. Стыдно признаться, сколько преступлений было совершено некогда гуманным народом звёздного племени, чтобы сохранить тайну. Но цель была достигнута: разумная популяция была создана, так что она позволила додонам снова помалу получать Живую Силу - этого хватало на поддержание жизни и на поиск Пространственника. Бесчисленное множество Избранных было послано в Портал, чтобы донести до древнего Искателя его Глаз. Глаз позволил бы ему призвать свою Силу и разорвать оковы. Так думала Варсуйя, потому что помнила о том, что у одного пришельца из далёкого будущего будет во лбу Глаз Пространственника.
Настало время объяснить, кто такой Избранный. Избранный - это тот, в ком особо сильно проявился ген Пространственника. Поэтому Избранный слышит во сне зов волшебного дворца. Ранее Варсуйя этого не понимала, она думала, что Избранный должен перенестись в то место, где застрял Пространственник, а Избранный должен попасть во дворец. По велению Варсуйи потомки Лгуннат, называемые шаари, отправлялись в дорогу на поиски Избранных. Шаари и Избранные близки по крови, по общему гену, поэтому их тянуло друг ко другу.
Но ген Пространственника нередко сообщал Избранному особенные качества: не только страсть к авантюризму, но и непомерное для смертного существа честолюбие. Многие тираны древности и покорители земель обладали этим тёмным геном. Земная цивилизация для многих внешних наблюдателей представляла полную загадку: те никак не могли понять той жажды агрессии и кровожадности, которая обычно оставляет общество разумных видов по мере их развития. Все миры, в которых самостоятельно зарождался разум, по мере глобального объединения находили способ избавления от внутренних конфликтов - в противном случае цивилизация просто погибала. Космические расы начинали объединяться и образовывали галактические сети. Это был относительно мирный способ существования. Конечно, были войны, но тотального побоища обычно не случалось - всегда находились методы регулирования конфликтов. Додоны в эти междоусобицы никогда не встревали и никому не диктовали свои правила.
Такова скрытая подоплёка земной истории и причина возникновения разумного человечества. Додоны и люди родственны в силу того, что вторые произошли от первых. И додоны передали людям тёмный ген, который с каждым годом всё более ставит человеческую популяцию на грань гибели. Что можно сделать с этим фактом? Варсуйя не думала об этом, когда задумала программу выведения нового вида, включающего ген додонов.
- Я всё-таки не понял, какое это имеет отношение к Рушеру, - признался Джед.
- В нём максимально проявился этот тёмный ген. Это неуёмное желание загрести себе всё родственно тому внутреннему стремлению, которое гонит Искателя по всей Вселенной.
- Тогда во мне должно проявиться то же! - потрясённо воскликнул Уилл.
- У всякого явления есть оборотная сторона, - улыбнулась ему Варсуйя. - Ты авантюрист-мечтатель. Этим ты похож на Пространственника. Вы оба - ты и Рушер - есть как бы отражение его: позитив и негатив.
- Так, значит, мы просто лабораторные крысы додонов? - мрачно спросил Валентай.
- Ну, что тебе сказать, - покачала головой Варсуйя. - Многие нынешние расы могли бы сказать о себе то же, ведь они образовались в результате волшебного сна и были придуманы кем-то из Спящих.
- Уже лучше, - невесело согласился Джед, вспоминая население планеты Рушара - сиреневых птице-людей, разумных птиц - орнитов, маленьких чёрных монков и прекрасных беловолосых сибиан. Разве эти расы виноваты, что родились в результате сновидений этого носителя тёмного гена - Калвина Рушера?!
- Скажи, Варсуйя, в котором из этих дворцов живёт Пространственник? Мне хотелось бы с ним встретиться, - вновь заговорил Уилл.
- Ни в каком. Он отправился на поиски планеты, на которую можно перенести Чашу. Подобрать такую планету не так просто, возможно, её придётся создать. Потом нужно оборудовать её достойно, построить город, провести Портал и закрыть её для посещений извне.
- И он по-прежнему обладает огромной массой Живых Сил, - задумчиво продолжил Джед. - Тогда нам нужно непременно найти его и просить помощи в деле борьбы с Рушером.
Варсуйя встревоженно посмотрела на Уилла - они ей не объяснили толком, зачем явились, и что такого натворил Рушер. Очевидно, Варсуйя решила, что этот маленький тиран вырос в большого тирана и теперь кому-то на Земле причиняет неудобства. Откуда же ей было знать, что противостояние приняло даже не галактический, а вселенский характер.
- Подождите, - произнесла она. - Наверно, вы не поняли: додоны не поддерживают ни одну из враждующих сторон, иначе преимущество было бы слишком очевидным.
- Вот как? - полюбопытствовал Джед. - А если несправедливость одной стороны проявляет себя совершенно наглядно. Неужели вы не вступаетесь даже в случаях, когда агрессия направлена против явно слабой стороны?
- Нет, - спокойно ответила Варсуйя. - Мы не делаем этого. Мы творим новые миры и оставляем их той судьбе, что постигает их. Мы можем придти на помощь миру, гибнущему от естественных факторов, но не вмешиваемся во внутренние распри на любом уровне.
- Но почему же? - потрясённо произнёс Уилл. - Как можно не вступиться, если происходит угнетение слабых сильными, если творится явная несправедливость?!
- Мы не вмешиваемся, - покачала головой Варсуйя, и её темные длинные глаза переходили от одного гостя к другому.
- А что думает Пространственник по этому поводу? - поинтересовался Джед.
- Едва ли он вам скажет более, чем я. Тактика додонов в этом вопросе решена давно и однозначно. Наше вмешательство потянуло бы за собой многие проблемы, как для одной враждующей стороны, так и для другой. Если бы вы жили так же долго, как и мы, вы бы поняли проблему.
- Но вопрос касается не просто нашей планеты, под угрозой гораздо больше! Если Рушер получит ту массу Живых Сил, к которой стремится, то вам так или иначе придётся противостоять ему! - не сдавался Фальконе.
- Не знаю. Это не мне решать, - спокойно ответила Варсуйя.
Оба гостя умолкли, уйдя в свои мысли. Непоколебимость додонов в этом вопросе была слишком очевидна, хотя причины не вполне ясны. Что-то им такое видно с высот своей вечной жизни. Они существовали подобно богам - спокойные, бесстрастные, безучастные. Они лишь творили миры, но не хозяйничали в них - нечто подобное сказал Валентаю Пространственник десять лет назад. Тогда это было вполне понятно, а вот теперь...
- Мы прибыли сюда, чтобы найти Спутника, которого нам обещала Джамуэнтх, - уже спокойнее сказал Уилл. - Это наше право выбрать Спутника, потому что мы отправляемся в Поиск.
Варсуйя согласно наклонила голову - она не возражала.
- Каждый из нас может выбрать Спутника. Какого пожелает, - продолжал гнуть свою линию Валентай. - В нашем поле зрения находится Пространственник и Альваар.
- Не буду вам возражать - очевидно, вы знаете, что делаете, - невозмутимо ответила Варсуйя. - Прошу лишь помнить, что в случае неверного выбора последствия могут быть необратимы.
Это прозвучало так, словно они собирались принудить Пространственника к сотрудничеству, но можно ли заставить представителя вечного племени делать то, что им нужно? А ведь оба друга рассчитывали на то, что Пространственник придёт им на помощь, и масса его Силы даст Уиллу и Джеду преимущество в этой битве. Теперь, когда им так категорически было отказано в помощи, оба испытывали сильное разочарование.
"А догадается ли о том Рушер?" - мелькнуло в мыслях Валентая. Может быть, противник как раз будет думать, что два друга легко получили поддержку додонов? Ведь сказал же он на прощание, что у Валентая есть резерв! Значит, точно думал!
Перед внутренним видением Уилла вдруг отчётливо представилась масштабность личности Рушера - до этого он относился к давнему врагу с насмешливым пренебрежением. Едва ли эту решимость противостоять всей вновь обретённой мощи додонского племени можно объяснить простой глупостью - Рушер не таков. У него было десять лет, чтобы всё обдумать.
- Значит, вы нам ничем не поможете... - пробормотал Джед.
- Отчего же, - спокойно отвечала Варсуйя. - Я могу вам помочь советом. А это из уст додона очень много значит. Прежде всего вам стоит использовать в качестве средства передвижения дворец Пространственника, который он вам оставил. Дворец может перемещаться мгновенно в любую точку Вселенной. Он обладает высшей защитой. Дворец есть конфигурация Живой Силы, и в случае необходимости вы можете преобразовать её в любую другую форму. Вы можете вести атаку на вашего противника прямо из дворца, через портал, а обратное будет невозможно. Вы сможете вести наблюдение за ним, а он не сможет знать об этом, потому что дворец будет блокировать обратную связь, если хозяин так велит. Вы можете увидеть в зеркале всё множество миров, которые когда-либо встретил или сотворил Пространственник. Это сэкономит вам энергетический ресурс в то время как ваш противник на малейшую свою задумку будет тратить Силу.
Да, кажется, это и было то, о чём упомянул Рушер. Ему ли не знать возможности своего дворца, в котором он царил миллионы иллюзорных лет. Нет ничего странного, что он сделал двоим своим врагам такой щедрый подарок - они и так бы догадались.
***
По возвращении обратно во дворец Уилл некоторое время в задумчивости бродил по большому залу, который ранее назывался тронным. Наконец, Джед спросил его:
- Чего ты медлишь? Почему не начинаешь действовать?
- А что ты предлагаешь? - тут же очнулся товарищ.
- Звони Пространственнику, - убеждённо заявил Фальконе.
- Ты же слышал: он не встанет на нашу сторону.
- Это Варсуйя так сказала, а я помню, как он очень даже встал на нашу сторону во время того конфликта на Рушаре.
- Это другое - там ему нужно было добыть свою Силу, - возразил Уилл.
- Интересное дело получается, - проворчал Джед. - Когда им надо, они очень даже вмешиваются в конфликты, а как получат своё, так тут же занимают позицию нейтралитета!
Это рассмешило Валентая, и он подошёл ко всевидящему озеру, Фальконе тоже поспешил - такой Уилл ему нравился гораздо больше, а всякие раздумья есть просто признак слабости и нерешительности.
- Итак, - Уилл помедлил, глядя в непрозрачную воду, похожую на жидкий металл. - Мне нужна связь с Пространственником.
Поверхность озера пошла едва заметной рябью, на мгновение потемнела и тут же дала ясную картину.
Два человека стояли на краю горы и смотрели вниз. Гладкая, зеркальная поверхность плато позволяла думать, что наблюдатели видят из своего дворца как раз момент окончания творения: необитаемая планета уже найдена и подготовлена к принятию гостей - всё как раньше, в те дни, когда существование додонов было безмятежным, а жизнь полна чудес.
Повинуясь невысказанному желанию Уилла, обзор зеркала развернулся и дал круговую панораму с вершины горы. Да, это была храмовая гора, очень похожий горный комплекс, хотя скалы имели совсем иной вид: на удивление камень обладал глубоким кобальтовым цветом, почти таким же, как синие горы Рорсеваана, убежище Рушера на его планете. Только в отличие от ровного цвета синих гор, разделяющих два океана - Сиварус и Бирюзовый - этот камень имел светлые прожилки, как мрамор. Отполированная поверхность плато отсвечивала в косых солнечных лучах - там, где пребывали эти двое, наступал вечер, и Уилл с Фальконе невольно взглянули вверх - на небо Рушары. Там был светлый день, солнце Калвин стояло в зените, и его лучи почти отвесно проникали сквозь прозрачный купол главной залы, отчего алмазные полы искрились нежно поющими переливами.
- Надо уходить отсюда, - дрогнувшим голосом сказал Фальконе. - Чем дольше мы находимся здесь, тем более подвергаем планету опасности. Не сомневаюсь, что у Владыки сохранилось чувство мести против своего творения.
Никто на Рушаре не спал в ту ночь. Многие видели, как ранним утром пронеслась по небу странная летающая лодка, на которой вездесущие монки видели каких-то незнакомцев. Все гадали, что это значит, а когда платформа пересекла Сиварус и скользнула к волшебному дворцу на пике Рорсеваана, то в сердца жителей планеты закралось подозрение, что ненавидимый всеми бывший Владыка вернулся на Рушару.
Глубокая бархатная тьма сгустилась над обитаемой частью планеты, все три континента укрылись тенью, лишь на Марено ночь ещё только вступила в свои права, а на Урсамме ждали наступления утра. Все обитатели, не сговариваясь, в ту ночь сидели на порогах своих жилищ, скопились в местах общественных собраний, сидели на вершинах летающих гор и смотрели, смотрели на горизонт. Прибывали монки и в ответ на испуганные расспросы только качали головками: проникнуть во дворец невозможно, и не видно, кто теперь хозяйничает в нём.
Едва первые рассветные лучи коснулись восточного побережья Урсаммы и осветили пустынные долины синих гейзеров, на материке поднялась тихая суета - монки замелькали, как мухи, переносясь туда-сюда, из деревни в деревню. Потом мельтешение перенеслось на другие материки и рассеялось по всем населённым областям. Естественные почтальоны Рушары, чёрные гиббонообразные обитатели Урсаммы спешили разнести необыкновенную новость: дворец на вершине Рорсеваана исчез! Испарился в один момент! Волшебное жилище, пустовавшее десять лет, покинуло Рушару.
Глава 3
Изумительно прекрасный океанский берег. Тёплый цвет песка, роскошное буйство тропической растительности - великолепие насыщенных, глубоких красок, - и нескончаемое биение прибрежных волн. А сверху небо - как огромный глаз с пронзительно сияющим зрачком солнца, стоящего в зените.
На белом песке пляжа, на границе линии прибоя, лежат ничком две человеческих фигуры - мужчина и женщина. Мужчина в чёрной одежде, а женщина одета весьма легкомысленно: короткий топик, оборванная юбка из остатков хвостов и размокшие в воде щегольские сапожки. Кажется, оба человека то ли спят, то ли без сознания. Но вот один пошевелился, с трудом оторвался от песка, перевернулся на бок и огляделся.
Лицо мужчины выглядело измученным и бледным - он словно только что миновал эфемерную грань между жизнью и смертью и ещё не понимает, что остался жив. Заметив женщину, он встрепенулся и протянул к ней руку.
- Инга... - хрипло прошептал он, трогая девушку за плечо. - Инга, ты жива?
Слабый звук был ему ответом - то ли хрип умирающей, то ли первый вздох возвращённого к жизни человека. Наконец, женщина пошевелилась и тоже попыталась встать.
- Где мы? - невнятно проговорила она, отбрасывая слабой рукой с лица спутанные мокрые волосы.
- Не знаю, - отвечал мужчина, растерянно обводя взглядом восхитительную панораму берега. Оба явно испытывали шок.
По узкой полосе песка, что составляла границу между пышным тропическим лесом и бесконечно катящим свои волны океаном брели два человека. Свежий ветер нес приятную прохладу от воды, со стороны джунглей тянуло ярким, сочным букетом ароматов. Воздух был наполнен множеством чудесных звуков: пением бесчисленного множества птиц, биением прибоя, шумом ветра. Высокие, поросшие густой растительностью горы, возвышались горбами далее от побережья. Здесь было много жизни, много света.
- Мы живы или умерли? - спросил мужчина у своей спутницы.
- Мне кажется, мы живы, - отозвалась она, оглядываясь.
- Куда же мы попали?
- Я не знаю, - покачала головой Инга Марушевич. - Может, так предусмотрено Поединком? Может, нас отправили обратно на твою планету. Возможно, это есть награда за победу? Ведь мы победили, Моррис?
Он поднял голову, оторвавшись от созерцания песка, и ответил на её взволнованный вопрос:
- Нет. Мы не победили. Я сдался, Инга.
Долгое молчание двоих людей, бредущих по берегу, прервалось весёлым возгласом. Некто оторвался от занятного четвероногого с седоком на спине и припустил бегом навстречу паре. Маленький мальчик, который сидел на спине осла, с любопытством посмотрел вперёд, на тех двоих, к которым побежал его отец.
- Э, погоди, - ответил тот. - Пока не надо, пусть встретятся, поздороваются, поговорят.
- Но почему? - не понимал малыш. - Я хочу туда! Кто эта тётя? Она будет со мной играть? Мне надоели Нэнси и Маргарет - они такие скучные! Всё время молчат. Боб тоже скучный, только с Джеком интересно!
- Тебе бы всё играть! - недовольно отозвался осёл. - Минуты не можешь посидеть спокойно!
Но всё же потихоньку, неспешными зигзагами двигал к людям. Пачу тоже было дико интересно: что же, всё-таки, случилось с Моррисом и Ингой?
Мальчик с ослом носились у воды. Подбирали крабов, кидали их обратно в воду, строили запруды и неустойчивые песчаные замки, а трое взрослых сидели поодаль, рассеянно наблюдая за игрой животного и ребёнка. Говорить было больше не о чем: слабая надежда Занната на хитроумие Морриса не оправдалась: они проиграли. И всё же было досадно - шанс ведь был! Был реальный шанс выиграть, несмотря на явное превосходство в Силе со стороны врага. Моррис был великолепным стратегом, он свёл преимущество Фортисса вничью. Не хватило лишь какой-то ничтожной секунды, капли жизни. Ньоро ни в чём не мог упрекнуть товарища, поскольку сам так жалко проиграл. Но вот результат этого проигрыша, вот он, бегает по песку, увлечённо играет с ослом, радостно смеется, как будто не помнит мига собственной смерти. Поэтому у Инги и Морриса не нашлось духу, чтобы укорить товарища за его промах, за бездарно израсходованные Силы. Что вышло, то и вышло - они проиграли, как прочие Герои: Боб Мелкович, Нэнси, Маргарет. И только Айрон ушел непокорённым.
***
Два человека стояли на плоской вершине горы, целиком состоящей из необыкновенно прекрасного синего камня. Глубокая кобальтовая синева мягко отсвечивала под лучами заходящего солнца, а в местах, где свет уже не доставал, покоилась бархатная, ласковая тьма.
С одного края гладкого плато волнами разбегались широкие пологие ступени, а на самом верху тянулись к вечернему небу высокие полированные колонны. Поверх колонн располагалась плоская крыша без всяких архитектурных украшений из того же камня, но в этой простоте ощущалось подлинное величие древнего ваятеля.
Нижняя ступень выдавалась далеко в сторону и простиралась до самого обрыва - там и стояли два человека. Один высокий и довольно худой для своего роста. Угольно-чёрная кожа его была матовой и слабо отражала алый закатный свет, зато в бездонно-чёрных глазах его словно полыхало пламя. Ничего не говоря, застыв, как статуя, он смотрел на запад, и только легкие белые одежды его, раздуваемые тёплым ветерком, позволяли думать, что эта неподвижная фигура - не статуя.
Второй был гораздо подвижнее. Он не стоял спокойно: то оглядывался назад - на монументально возвышающийся храм, то топтался, то озабоченно терзал небольшую аккуратную бородку светло-русого цвета. Сам он был светлокожим, с глазами серо-голубого цвета. Одет своеобразно и щегольски.
Если посмотреть с края горы вниз, то можно увидеть изумительную по красоте картину. Там, дальше от подножия горы, в долине, располагался целый город. Сказочно прекрасные дворцы высились по сторонам его улиц. Дорога, мощеная серебряным камнем, пролегала от высокой изящной арки, которая казалась застывшей песней - так дивно в ней переплетались ветви, цветы, листья - все из удивительного материала, похожего на сгустившийся свет звезд. Всё было в этом городе прекрасно и восхитительно - и причудливые деревья, и изумительные цветники, и дорожки, разбегающиеся в разные стороны от центральной площади. Одно только странно: город был совершенно пуст. Не было в нём ни единой живой души.
Вокруг города раскинулась очаровательная местность - все тут дышало изобилием и красотой. Небольшие озерки, ручьи и речки плутали меж цветущих берегов. Сады, над которыми вольно порхали разноцветные птицы. Но никто, кроме тех двоих, что созерцали величественный пейзаж с вершины горы, не наслаждался гостеприимным великолепием этого места.
- Тартаросс, - вдруг обронил высокий чернокожий человек, не отрывая взгляда от заката. - Последнее мое творение.
- Может, ты чего-то не учёл? - спросил второй.
- Ты думаешь, Альваар, что я могу чего-то не учесть? - спросил Пространственник, оборачиваясь к другу.
- Теоретически - да, - продолжал тот гнуть своё.
- Теоретически, - поднял брови додон. - Теоретически - согласен. Однажды я уже совершил ошибку.
- Так, может, просто нужно подождать? - не унимался Альваар.
- Возможно, - ответил Искатель, отходя от края и направляясь к лестнице. - Возможно, я действительно чего-то не учел. Возможно, Тартаросс так и останется прекрасным городом-призраком, в который никто и никогда не попадёт, и который не будет ведом ни одной душе во всей Вселенной, исключая разве нас двоих.
Тут, словно в опровержение его прогнозов раздался голос - он прозвучал отовсюду и ниоткуда, потому что не было видно того, кому он принадлежал.
- Пространственник! - позвал голос, и два человека остановились у лестницы и завертели головами, ища источник звука.
- Виллирес, это ты? - удивился додон.
- Да, Айяттара, это снова мы, - ответил голос, - мы говорим с тобой из дворца. У нас есть к тебе дело.
- Привет, Альваар! - с веселым смешком сказал второй голос.
- О! Рыцари! - обрадовался Альваар.
- Так отчего же вы говорите через портал? - спросил Пространственник. - Идите сюда, к нам. Ты знаешь, как это надо делать.
И в следующий момент на синем камне образовался белый круг диаметром около метра, а на нём тут же возникли два человека - Уилл и Джед.
- Какого же Харрашта вы так долго собирались? - воскликнул Альваар.
***
- По-крайней мере, мы можем принять тут гостей, - сказал Пространственник, приглашая двоих друзей расположиться в креслах.
Вся компания спустилась с горы и вошла в город. Новенький, с иголочки Тартаросс, в котором почему-то не было посетителей, первыми принял у себя старых знакомых Альваара и Пространственника. Всё было здесь чудесно, как и в тот незабываемый день, когда два друга посетили великий и прекрасный Стамуэн, и случилось это почти сто миллионов лет назад. Невеликий срок по меркам Вселенной. И вот теперь Айяттара взялся за продолжение своей вечной миссии - он создал новый город, в который должны начать прибывать первые посетители. Тут должно быть место служения новой хозяйки храмовой горы, новой Лгуннат. Тут должна будет поселиться новая хозяйка межзвёздной станции, как некогда была хозяйкой гостиницы Варсуйя. Уже готов к приему путешественников Портал. Новая легенда Вселенной - Тартаросс, великий город космических волшебников-додонов. Уиллу и Джеду выпала честь быть первыми его гостями.
- Ничего не получилось, - прервал их взволнованные возгласы Пространственник. - Источник пуст.
Новость, которую сообщили Искатель и его товарищ, была просто поразительна. Впервые за многие миллионы лет Пространственник не смог выполнить свою задачу: первый же город, который он возвёл после своего возвращения, оказался созданным напрасно.
Он создал сотни тысяч городов с тех пор как принял на себя служение Искателя. Он был среди других Искателей первейшим, его недаром звали Императором. Он бесчисленное число раз переносил с планеты на планету Чашу Созидания. И вот он через столько лет с великой радостью и воодушевлением взялся за ту работу, которую любил более всего - за возведение нового города.
За эти годы, что минули с той поры, когда вернулся он из своего заточения, он посетил множество планет, отыскивая ту, что должна соответствовать всем требованиям. И вот он возвёл город, выстроил Портал, облагородил храмовую гору, перенёс в храм вечную Чашу, и ничего не произошло. Она должна была наполниться живой водой, но этого не случилось.
Вот уже который восход встречают они здесь с Альвааром и который провожают закат, а Чаша всё пуста. Так никогда ранее не бывало, потому что Источник сновидений, или Источник Преображения как его ещё называют, не есть творение додонов - воду в нём оживотворяет сама Джамуэнтх.
- Что-то изменилось во Вселенной, - сказал Пространственник, разглядывая искристое розовое вино в алмазном бокале.
- Возможно, я могу сказать, что именно, - осторожно сказал Уилл. Додон и его товарищ сделали большие удивлённые глаза и посмотрели на обоих. Как простой землянин может знать больше того, кто видел рождение галактик?
Новость, сообщенная гостями, оказала на Пространственника и Альваара разное действие. Додон задумался, а Альваар, которого назвать волшебником можно было разве что в шутку, разволновался.
- Ах вот оно что! - воскликнул он. - Я так и знал! Этот Рушер мне всегда не нравился - ещё с тех пор, как я был Маркусом! Дрянной и жадный человечишко! Ему попали в руки Силы Пространственника, а он вздумал с ними заниматься игрой в войну! Понятно, теперь ему досталось кое-что побольше! Не понимаю я Джамуэнтх! Неужели нельзя было как-то иначе избавиться от него?! Зачем это нелепое следование обычаям?
Волшебник решительно и залпом выпил вино, с размаху поставил бокал на столик - так, что алмазная ножка жалко звякнула и обломилась. Бокал мгновенно растворился в воздухе и тут же снова возник, уже наполненный вином.
- Пошли, Айяттара! - жарко заговорил Альваар, весь раскрасневшись. - Надо помочь товарищам! Давненько что-то я хорошей драки не видал! Я тебе рассказывал, как мы тогда втроем Харрашта победили? Так то Харрашт - глупая скотина, а Рушер просто обнаглел! Подумать только, он возымел желание обладать такой же Силой, как у тебя! Каких дел натворит этот маленький тиран! Нет, его непременно надо обломать! Один раз победили, и второй раз победим! Галактику ему подавай - видали?!
Уилл и Фальконе с довольным видом переглянулись - это как раз то, чего они и ждали.
К удивлению всех троих, Пространственник не выразил восторга.
- Я не смогу помочь вам, - сказал он.
- Мы в курсе того, что додоны не встревают в конфликты рас, - кивнул Уилл, - Уже были у Варсуйя - она нам сказала. Но это дело совсем иное. Это не планетная и не космическая битва, это дело между нами всеми и Рушером. Ты уже однажды был на нашей стороне.
Валентай был уже не тот порывистый и непосредственный юноша, каким помнил его Пространственник в те дни, когда на планете Рушара происходила поистине глобальная война с её создателем - Калвином Рушером. Да, Уилл повзрослел и сильно изменился, его трудно было узнать в этом крупном мужчине с лохматой светлой шевелюрой и такой же бородкой. Глаза Уилла стали совсем иными - не те широко раскрытые, похожие на два светлых озерка, а прищуренные, насмешливые, взгляд его стал уверен и проницателен. Теперь он смотрел на того, кто десять лет назад был в его глазах почти богом, и ждал, что тот скажет, и как будто знал ответ.
- Что он натворил? - сдержанно спросил додон.
Два старых друга, которые вместе провели так много лет, что и представить трудно, Пространственник и Альваар по-разному восприняли историю, рассказанную гостями. Додон сидел неподвижно, с бокалом в руке, как будто забыл его поставить на место, и лишь краем его задумчиво почёсывал щёку - так по земному, так по-человечески. Лицо его ничего не выражало - ни удивления, ни возмущения. О всех проделках Рушера он выслушивал спокойно, только чуть поджал губы, когда услышал о том, как их враг грозил разрушить Артефакт.
- Ну, это едва ли, - заметил Пространственник. - Он неуничтожим. За все то время, что Артефакт перемещался по Вселенной, его не раз пытались как-нибудь повредить. Ведь как мы его ни прятали, ни охраняли, иногда случались досадные промашки. Под видом путешественников к городам-гостиницам попадали иной раз авантюристы и даже разведчики от иных космических цивилизаций. Порой совершались настоящие диверсии с целью повлиять на додонов. Пустое дело - портал неуязвим, так что Рушер ошибался, думая, что какая-то там взрывчатка, хоть бы и фтары, могла повредить Порталу.
Джед так изумился, что хотел задать вопрос, но не успел.
- Кстати, Айяттара, - спросил Альваар. - Я всё забываю у тебя спросить: а для чего вообще эта штука? Сколько помню я, как мы с тобой ни строим город, так обязательно ты её переносишь на ту же планету. Помню Жидибрак, эту планету живых камней. Помню Джублаит, где произошла катастрофа - случилось перемещение континентальных плит, отчего портал погрузился в кипящую лаву, а ты вытаскивал его оттуда. Зачем он вообще нужен, в чем его смысл?
- Не знаю, - ответил додон и улыбнулся. - Представь себе такую вещь: я не знаю, для чего нужна эта штука. Вот переношу, как было и до меня, с планеты на планету, а так и не знаю, зачем она нужна.
- Она, может, и знает, - согласился додон. - Только Императрица Иллюзий никогда не скажет больше, чем ей надо. Я просто выполняю свой долг, как многие Искатели до меня. Поиск новой планеты для Чаши и Портала - моя задача.
- Значит, сюда, на Тартаросс, должна быть перенесена эта штука? - спросил Уилл, пытливо глядя в глаза Пространственнику.
- По идее - да, - ответил тот. - Но Чаша осталась пуста, так что, вполне возможно, что и Тартаросс останется пустым. Кто знает, что не понравилось Джамуэнтх.
- Видите ли, - чуть кашлянул, привлекая к себе внимание, Джед. - мы думали, что Джамуэнтх очень важно, чтобы пещера Артефакта не пострадала. Она согласилась на условия Рушера только для того, чтобы спасти эту штуку. А теперь выходит, что она вообще ничем не рисковала.
- Да, странно как-то, - заметил Уилл.
- Напрашивается только одно объяснение, - задумчиво покачал головой Альваар. - Ей был нужен этот Поединок. Зачем?
- Не знаю, - додон откинулся на спинку кресла, как будто устранялся от темы.
- Как бы там ни было, - продолжал осторожно наступать Уилл, - битва началась и уже идёт.
- И как успехи? - поинтересовался Альваар.
- Понятия не имею, - удивлённо ответили оба друга.
- Ну тоже мне, владельцы волшебного дворца, - усмехнулся Пространственник и поднялся с места.
- Идёмте, - позвал он гостей и Альваара.
В одном из помещений дома, где по замыслу Пространственника должна была жить новая хозяйка звёздной гостиницы, имелся маленький круглый водоем, совершенно идентичный тому, что был во дворце, которым нынче владел Уилл. Точно такое же по размерам, наполненное неким подобием жидкого металла, на ощупь напоминающего простую воду. Наверно, как раз в такой портал и разговаривала с Валентаем и Джедом Варсуйя - это было в те далёкие дни, когда они прошли через испытание и попали в волшебный дворец на облаках. Теперь Пространственник привел гостей и своего друга сюда, чтобы посмотреть через эту удивительную вещь, что происходит с другими участниками Поединка.
- Спрашивай, что хочешь видеть, - щедро разрешил Уиллу Искатель.
- Я хочу видеть своих друзей, - сразу сказал тот.
Поверхность мгновенно утратила вид жидкого металла и тут же в круге появилась красочная картина. Вид сверху обнаружил красивый остров посреди безбрежного океана - маленькая зелёная капля с хвостиком, окружённая неровной зоной светлых вод - это мелкие места, на периферии цвет воды переходил в густо-синий.