В светлое завтра иду в кирзачах:
Песен и снов аксельбант на плечах,
Звание вспомню не сразу...
Снова в строю и как прежде - один.
Капитулировал. Непобедим.
И - тыщи лет до приказа.
Баллада о пятнадцати
Нам споры на судне - что в порох искра:
Занялся стремительно бунт.
Команду тупая терзала жара,
А Эд-капитан приказал отобрать
Причастных - и выгнать на ют.
"Вы много шумели впятнадцатером,
Как будто и чёрт вам не брат.
Гниющую руку рублю топором!
Берите теперь свои сабли да ром
И в чёртов сундук вам пора!"
Мы чтили его, как родного отца,
Но Эдвард был строгий отец.
И с голой скалы океан созерцать
Пятнадцать взошли на сундук мертвеца,
И каждый - ходячий мертвец!
Пятнадцать шагов - и пучина кругом.
На исповедь, видно, пора!
И коль не прикончат нас сабли и ром,
И мясо матросское в виде сыром.
То голод добьют и жара...
Но дьявол таких не получит легко:
Держись, окаянная рать!
На тяжкой работе орём "йо-хо-хо!"
И с верным своим абордажным крюком
Я пекло пойду штурмовать!..
Обрадовал парусом нас горизонт -
Корабль обратно идёт!
В сторонке клинки и нетронутый ром,
И так же, как было, впятнадцатером
Вернулись, шатаясь, на борт.
Три дня сундука - ты нас, Эдвард, прости...
И что же в ответ молодцам?
"Не каждому чёрту до вас дорасти.
Коль Дьявол не смог до конца довести,
То я - поведу до конца!"
Шатун
Отдавай долги без сдачи,
Шкуру некогда беречь!
Будешь медлить - под раздачу:
Шатуном на раз назначат;
Отдавай скорей, иначе
В спячку зимнюю не лечь...
Отдавай долги до срока.
Честно, щедро, сразу, всем.
Позабудешь - выйдет боком:
Шатуну одна дорога,
В очень тесную берлогу
В спячку ляжешь насовсем.
Отдавай долги сторицей,
Всем: и другу, и врагу.
Ведь мороз - уже за тридцать...
Кредиторы прячут лица...
Не скуриться бы, не спиться...
Сладко спится на снегу.
***
Она протягивает руку
Ладонью вниз.
С чего бы вдруг такая штука? Судьбы каприз:
Вдруг там, где движешься по кругу, не видя лиц,
Заметить тоненькую руку ладонью вниз?
Казалось, жизнь поправить нечем, раз дивный век
Выкручивает руки женщин ладошкой вверх.
Но с ней летим уже на пару - то вверх, то вниз...
Она, конечно, не подарок.
Но и не приз.
И ты, тот вечный, что на страже вздремнул, видать,
Но в час любой способен также нам руку дать,
Дай лучше всем найти подругу - как чистый лист:
Ту, что протянет нежно руку
Ладонью вниз.
Лешак
Увальнем черным ввалюсь меж дверных косяков,
Выдавлю скрип половичный тяжёлой пятою.
Гость на пороге! И яро шептать он готов,
Что целый лес по-весеннему болен тобою.
Мнят, что медведь неуклюж. Несусветная дурь!
Ласково, нежно тебя рыхлой шкурой укрою,
Спрячу в ночной черноте. Только брови не хмурь -
Спячки недолги. Не век вековать нам с тобою.
Вывернусь! - Вот уже пепельным волком сную,
В полночь дозорную вышел я, как на оленя.
Выскочу! - Только затем, чтобы морду свою
Страшную, волчью - упрятать на милых коленях.
С маху - и оземь! И - филином в звездную ночь!
Шорох крыла молвит то, что не скажешь словами.
Но... вот и утро. И комом бесформенным - прочь.
Только вот каждую ночь возвращаюсь.
Зачем? Я не знаю...
***
Ладушки, ладушки... Мы бредём по травушкам,
Под обстрелом хлюпаем тиною болот.
Мчится вниз по насыпи девятьсот семнадцатый,
С чёрно-белой дивчиной снимок руки жжёт.
Ладушки, ладушки... на зрачке, на радужке
Будто процарапаны лица тех, кто лёг...
Глянуть из окопчика - да подставить лоб ЧеКа:
К чёрно-белой дивчине шибко путь далёк.
Ладушки, ладушки... где ж теперь вы, братушки?
На Дону ль, за Волгой ли все лежите в ряд?
Выпало нам разное - но, как прежде, красные
Чёрно-белую залить красным норовят.
Ладушки, ладушки... к чёртовой, что ль, бабушке
Нам дойти поручено было на рога?
...А в подкладке спрятана светлая, проклятая,
Чёрно-белая - навек сердцу дорога...