Задача - сделать человека счастливым - не входила в план сотворения мира

Зигмунд Фрейд

Глава 1

Одно событие с неизбежностью сменяет другое.

Счастье сменяет несчастье, радость - грусть, будни сменяют праздник.

Так к концу подходит и очередной ее отпуск, три богатые на события недели промелькнули как один день.

Путешествие как бегство, если не от действительности, то от повседневной рутины. Кто-то скажет, не так уж и плохо бежать в пятизвездочный отель на другом конце света, она ответит, что плохо, если бегство не удалось.

Мексика, фешенебельные курорты и величественные развалины, очаровательные, как будто застывшие в прошлом, колониальные города. Шум прибоя о белый песок и неумолкаемый стрекот цикад в душный предутренний час.

Отдых был омрачен лишь однажды - поцелуи влюбленных пар иногда все же ранят почти зачерствевшее сердце молодой карьеристки. Но это совсем не страшно - она давно научилась отстраняться от того, чего не желала видеть или не могла получить.

Рано утром она отправлялась на пробежку и встречала рассвет, когда солнце нежно золотило первыми лучами безбрежные просторы океана. Потом, сменив шорты и футболку на летящую тунику, купальник от модного дизайнера и шляпу с широкими полями, ни о чем не задумываясь, она подставляла свое стройное тело палящему южному солнцу. Она бродила по покинутым столетия назад городам древних майя и вспоминала тот трепет, что испытала много лет назад, впервые открыв книгу о раскопках и исчезнувших цивилизациях.

Итак, она уже в салоне самолета, еще несколько минут, взлет - полтора часа в пути - посадка, и - Мехико. Потом уже другой, большой комфортный лайнер, еще 14 часов между небом и землей - и она будет дома. Сказка закончится, а с ней беззаботность и беспричинная радость. На целый год...а, может быть, чуть меньше.

Цифры, переговоры, контракты. Сводки биржевых новостей и бесконечные дед-лайны. Переезды и перелеты, то туманный чопорный Лондон, то сумрачный рабочий Норильск. Машины, самолеты, номера отелей. А хочется иногда вырваться из этой круговерти, задремать на диване под клетчатым пледом, не думать о рынках и рисках и чтобы звонкий дочкин смех звучал где-то рядом.

А пока все это только в планах, и когда настанет время их исполнять?

Вот и еще одна деловая поездка почти завершилась, правда отнюдь не так, как он предполагал. 5 дней бесконечного хождения по кругу, мизерных уступок и завуалированных угроз.

Он наивно думал, что пара часов переговоров и месторождение его, и можно будет забросить костюм и I-Pad куда-нибудь подальше и остаться в полном одиночестве.

Вместо своих радужных планов насчет стремительной победы, он получил лишь намек на ее возможность в будущем.

Переговоры, которые он рассматривал как легкую прогулку, превратились в мучительный марафонский забег. И то подписать они смогли лишь предварительный договор об уступке прав. Ему наглядно показали, что такое бизнес по-латиноамерикански, оказалось, что это хуже России в начале 90-х!

Никому не нужное на протяжении десятка лет кобальтовое месторождение вдруг заинтересовало британцев, ходили слухи, что в Оахаку крупный промышленный город в Мексике прилетела дочь владельца английской корпорации Manchester Ore Джоан Роттерхейм, чтобы увести у него сделку из-под самого носа. В итоге месторождение Болео встало ему в полтора раза дороже первоначально запланированной цены. Из-за упертости проклятых мексиканцев и внезапного вмешательства англичан у него осталось всего 2 из запланированных 7 дней для путешествия по стране. Его замы и юристы улетели в Москву позавчера, а он смог только на день выбраться в джунгли и хоть немного отвлечься, побродив среди живописных руин. Он болезненно ясно вспомнил, как мечтал в детстве стать археологом и, продираясь сквозь пыль веков, разгадывать тайны исчезнувших цивилизаций.

Увы, такое романтичное настроение не могло длиться долго, он просто не имел на это права. По мере приближения к городу восторг и чувство соприкосновения с чем-то вечным уступали место повседневным проблемам.

Итак еще полтора часа на этом крошечном самолете, и он будет в Мехико, а завтра отправится в Москву, чтобы дожать мексиканцев уже на своей территории.

Дурное настроение, которое всегда находило на него по возвращении из одиноких спокойных путешествий к его обычной жизни большого бизнесмена, давало о себе знать. Стремительно приближаясь к своему месту, он зло думал: "Ну почему в полупустом самолете и в абсолютно пустом салоне бизнес-класса я всегда оказываюсь сидящим рядом с кем-то???".

У окна в первом ряду сидела стройная молодая брюнетка. Длинная прямая челка подчеркивала ее яркие неправдоподобно-зеленые и чуть раскосые глаза. Она казалась похожей на всех французских актрис в одном лице. Ее белые шорты, розовая в полоску рубашка и изящные туфельки-балетки смотрелись довольно неуместно в этом краю буйной сельвы и грубых мужчин. В руках она держала модный роман английского автора и свежий номер "Times", раскрытый на странице деловых новостей. И главной новостью было известие о покупке его компанией медно-кобальтового месторождения... Девушка выглядела очень привлекательно и, несмотря на свою легкомысленно-французскую внешность, напомнила ему Джоан Роттерхейм, ту самую ненавистную англичанку, чье фото он недавно видел в одном деловом журнале и, встреча с которой, была бы последним его желанием.

Ну, конечно, что еще делать этой чопорной красотке в самом сердце Мексики, где из всех достопримечательностей только затерянный в джунглях город Паленке условное название развалин большого города на майя, политического и культурного центра майя в 3-8 вв. н. э., не место для визита хрупкой девушки, а еще промышленная Оахака , где и находится офис Boleo Development. Это же она и есть, дочь британского магната и, говорят, сама безжалостная бизнес-леди. Вот так встреча!

Пребывай он в более мирном настроении, возможно, и не стал бы делать столь поспешных выводов, основываясь лишь на британской газете в руках и портретном сходстве, но в тот момент ни о каком благоразумии не могло быть и речи. Он был раздражен и сердит на всех вокруг, и, как будто понимая, что потратил слишком много времени на праздное времяпрепровождение, еще сильнее рвался в Москву завершить начатые дела.

Она читала газету, когда увидела стремительно приближающегося к месту рядом с ней мужчину. Лет 35-40, высокий и подтянутый, его можно было бы назвать привлекательным, если бы не угрюмое выражение лица. Правда в уголках его голубых глаз были очаровательные морщинки, а на волевом подбородке - трогательная ямочка, которая вовсе не вязалась с его суровым обликом. Мокасины Гуччи и портплед Луи Виттон выдавали в нем не праздного путешественника. Он достал I-Pad, очевидно, прочитал какое-то письмо и улыбнулся, улыбка преобразила его хмурое лицо, и он напомнил ей, о Боже!, мужчину ее мечты, что-то давно забытое из того времени, когда она еще не была холодной реалисткой, как сейчас, а еще о чем-то мечтала.

Вот, наконец, самолет пробежал положенное ему расстояние по взлетной полосе и легко оторвался от земли. Сначала казалось, что его маленькие хрупкие крылья не выдержат, коснутся вершин столетних деревьев, и этот полет закончится, едва начавшись. Но нет, постепенно тропический лес становился все меньше и меньше, пока не превратился в размытое зеленое пятно, и вот под ними уже были только облака.

Девушка на прекрасном английском попросила у стюардессы минеральную воду без газа, уточнила что-то о времени прибытия и углубилась в чтение. Он смотрел на ее нежный профиль, матовую кожу, тронутую южным загаром, пухлые чувственные губы, но видел перед собой не привлекательную молодую женщину, а лишь гипотетического конкурента по бизнесу.

Она отложила газету и повернулась к иллюминатору, прядь волос скользнула по щеке, этот образ вновь со всей ясностью напомнил ему ненавистную Джоан на снимке в британском Форбс.

Первые полчаса полет проходил спокойно, глухо гудели двигатели, стюардессы предлагали напитки, все шло своим чередом. Вдруг экипаж на ломаном английском сообщил, что самолет входит в зону сильной турбулентности, и попросил всех пристегнуться. Не успела она даже потянуться к ремню, как возникло ощущение американских горок, причем в самом худшем их варианте. Увы, это был не аттракцион, крошечный самолетик бросало вниз-вверх, из стороны в сторону. И глупости все это, что жизнь проносится перед глазами, ее просто обуял страх, ненормальный животный страх, а в голове вертелась одно слово: "Почему? Почему?!". Еще минуту назад она казалась себе немного гламурной и скучающей, сейчас - превратилась в маленького испуганного ребенка, которому так нужна хоть какая-нибудь защита.

10 минут жуткой тряски, липкого и холодного страха, они показались ей длиннее часа, длиннее суток. Самолет, казалось бы, выровнялся, стало непривычно тихо и спокойно. Она, наконец, немного успокоилась и поняла, что до сих пор с силой, до боли сжимает руку своего соседа. С чувством неловкости она вырвала свою холодную ладошку из его большой теплой руки и пробормотала какое-то извинение. Все, теперь все будет хорошо - убеждала она себя, скоро она будет на борту другого самолета, большого и надежного, который с каждой минутой будет приближать ее к дому, и она никому-никому не расскажет об этом инциденте, потому что, по мнению почти всех ее родных и знакомых, было настоящим безумием одной отправляться в Мексику.

И именно в этот момент, когда, казалось, все уже позади, бесстрастный голос сообщил, что "в связи с технической неполадкой двигателя самолет будет совершать вынужденную посадку вне аэропорта, в связи с чем всех просят сохранять спокойствие и быть готовыми воспользоваться аварийными выходами". Как, скажите мне, можно сохранять спокойствие, когда на игрушечном самолете ты ждешь неминуемого столкновения с землей за тысячи километров от собственного дома?! Когда у тебя любимая мама, у которой, кроме тебя, нет никого, и старая несносная бабушка, которая обожает тебя с пеленок?! Когда тебе всего 28, и ты еще час назад не понимала, что счастье это быть просто живой и невредимой?! А земля все приближается и приближается с ужасающей быстротой, вот уже видны верхушки деревьев и птицы вспархивают со своих мест, напуганные непонятным шумом и стремительно падающим на них жутким предметом. Вот нос самолета уже почти клюет землю, но еще немного скользит над ней. Большое ровное плато, а на самом краю - невысокий холм, только бы успеть остановиться, чтобы все происходящее осталось лишь неприятным происшествием, но не катастрофой!

Сжавшись в беззащитный комочек, она с ужасом наблюдает за происходящим: движение все тише и тише - неужели спались?!

Оглушительный скрежет металла по камню, удар, со всей силы она летит на пол, задевая лбом стенку, отделяющую самолет от кабины пилота, чувствуя как чьи-то руки, выталкивают ее в проход. Еще один удар, на сей раз сильнее. Ее собственный сдавленный крик тонет в гуле голосов, доносящихся из второго салона. Теплая струйка крови стекает по лицу, она зачем-то хватает сумочку и бежит в сторону этих голосов.

Обезумевшие от страха и невероятной мысли, что все же остались живы, спаслись, люди, не дожидаясь пока развернут надувной трап, прыгают с борта самолета. Рослый мексиканец одним резким движением ставит ее на землю. Паника и суета, гневные крики и женский плач, все бесполезно толкаются и мешают друг другу. Трясутся ноги и путаются мысли, по-русски она кричит, что там, в первом классе остался мужчина. Никто не понимает, весь ее хваленый английский вылетел из головы. Наконец, вслушавшись в ее невнятное бормотание и беспорядочные жесты, двое мужчин возвращаются в самолет. Время тянется мучительно медленно, неужели он умер? умер, успев спасти ее, - слишком рыцарский поступок для нашего времени! Из самолета показываются мужчины, пассажир и пилот, и неловко несут ее соседа. Голова безжизненно свесилась на грудь, рана на лбу кровоточит, левая нога неестественно вывернута. Потом из салона самолета, поддерживая друг друга, по трапу скользят еще несколько человек, у многих ссадины на лице и теле, кто-то сильно хромает, но все в сознании, а вот ее спутник, по крайней мере, его вид оставляет желать лучшего.

- Дорогая, не беспокойтесь, все с вашим мужем будет в порядке, - тягучий женский голос врывается в ее грустные мысли и возвращает к реальности, - ему окажут первую помощь, он придет в себя. Подошедшая к ней женщина оказывается стюардессой, она бережно, но настойчиво уводит ее в сторону от покореженного самолета и продолжает успокаивать - к тому же, системы связи не вышли из строя, часа через 2 здесь будет вертолет службы спасения и вашего мужа доставят в госпиталь в Сан-Кристобаль-Де-Лас-Касас. Он же молодой здоровый мужчина, не убивайтесь вы так! А вот, кстати, и его документы, - стюардесса протягивает паспорт и портмоне, видимо выпавшие из его карманов.

Ирония судьбы, все считают ее соседа - ее мужем, а она даже не знает его имени. Зато она знает, что у него обаятельная улыбка и чудесные смешливые глаза, да что кривить душой, он весь - воплощенный мужчина ее мечты из юношеских грез. Мечты, которую наверняка уже реализовал кто-то другой...

Дорофеев Сергей, 1973 года рождения, уроженец г. Москвы - так следует из его паспорта.

Быстро опускались сумерки, вдали багровым пламенем догорал закат, становилось прохладно, только в тропиках вечерний холод так быстро сменяет летнюю жару. Ей самой стало смешно, правда, это скорее был истерический смех, все происходящее напоминало дешевую мелодраму: крушение самолета в тропической сельве, мужественный герой и пылкая героиня. Бульварный роман, а не реальная жизнь.

А он действительно хорош собой, в нем есть что-то очень мужественное и настоящее, даже сейчас с бледным лицом и этой нелепой повязкой на голове. Пожалуй, он действительно мог бы быть ... он мог бы быть много кем в ее жизни, а оказался лишь случайным попутчиком.

- Миссис, у вашего мужа отличная реакция! Это ведь он толкнул вас в проход при ударе о холм? - спрашивает пожилая стюардесса, - если бы не это, вы были бы сейчас ранены, а не он.

Она усмехнулась, слишком уж матримониальные настроения у этих мексиканцев!

Время, казалось, остановилось, стемнело, замолкли даже неугомонные цикады, угасли яркие всполохи заката. Обстановка вокруг упавшего самолета отнюдь не была упаднической, как будто не эти люди какой-то час назад замирали от мысли: выживут они или нет. Ярко светили прожектора, чуть поодаль развели костер, чтобы согреться, все жевали бутерброды и о чем-то громко переговаривались. Картина, которую она отстраненно наблюдала, напоминала не место крушения, а какой-то повзрослевший пионерский лагерь.

Она сидела на поваленном дереве и держала его голову на коленях, тихо перебирала его густые почти черные волосы, то и дело нежно касаясь лица. Она перестала сдерживаться и позволила себе помечтать, будто он - не случайный попутчик, правда может, и спасший ей жизнь, а ее муж, попавший в беду. На этот короткий момент в огромном шумном мире они были вдвоем, словно оторваны ото всех. Сергей время от времени приходил в себя и бормотал что-то бессвязное про кобальт и какую-то сделку, которую никому не удастся сорвать. А она ничем не могла ему помочь, поэтому просто вытирала его холодный лоб и шептала какой-то сентиментальный бред.

Сергей очнулся, жуткая вездесущая боль разбудила его. Даже приглушенный свет резал глаза тысячей мельчайших осколков, голова нещадно кружилась, в висках стучало, а левая нога просто разрывалась от боли. Он ничего не мог понять, что произошло, где? Через несколько минут он решился вновь приоткрыть глаза и обнаружил себя лежащим в собственной шелковой пижаме на узкой больничной кровати в маленькой комнате с белыми стенами. Над головой лениво вращал лопасти старый вентилятор, а за окнами раздавался какой-то раздражающий треск.

Черт возьми, сделка с Boleo Development, поездка в Паленке, перелет в Мехико, самолет идет на вынужденную посадку. Чопорная англичанка, которую он толкает в проход.

Сегодня же воскресенье, уже завтра рано утром он должен быть в Москве и председательствовать на совете директоров. Надо немедленно встать и все выяснить, ему нужно срочно в Москву. У него нет ни времени, ни желания разлеживаться в этой глуши!

Встать - легко сказать, он только попытался приподняться, как новый удар боли отбросил его на подушку. Только тут Сергей понял, что его левая нога в гипсе почти до бедра, а ребра стянуты так, что он не может даже вздохнуть. Все пропало, многомиллионная сделка летит псу под хвост.

И тут вдобавок ко всем его бедам в палату влетела вчерашняя Джоан Роттерхейм. Ну сейчас он не будет сдерживаться, а выскажет ей все:

- What are you doing here??!! For your and your wonderful father I forgot more than 320 mln euro! If you think that it is not enough for me, you are wrong! Go from here! I dont want to see you! Что вы здесь делаете?!!! Из-за вас и вашего замечательного папочки я потерял более 320 млн. евро! Если вы думаете, что этого недостаточно, вы ошибаетесь! Вон! Я не желаю вас видеть!.

Странно, но девчонка выбежала вся в слезах, действительно, странно. Да и выглядела она совсем не так собранно, как накануне, прежде идеально прямые волосы вьются во все стороны, на лбу ссадина, под глазами синяки, даже прекрасные зеленые глаза как будто поблекли. Вместо стильных белых шорт и рубашки на ней потертые джинсовые бриджи и смешная желтая кофта с капюшоном. И выглядит она при этом не как бизнес-леди, а, скорее, как испуганный подросток.

Да, ему наплевать, как она выглядит, она нарушила его планы, она скачет как... как коза, а он лежит, прикованный к постели, и ему еще предстоит выяснить, где он.

10 минут печальных раздумий, здесь даже нет никакого звонка, чтобы позвать кого-то из медперсонала, ему приходится только ждать, пока кто-нибудь не зайдет. Соседняя кровать смята, а рядом с его дорожной сумкой стильный кофр Барберри и совершенно неуместный кружевной халатик на подушке. Неужели эта дрянь тоже ночевала здесь?

- Это замечательно, что ваш муж отошел от наркоза, думаю, что уже завтра вы сможете покинуть Сан-Кристобаль-Де-Лас-Касас и отправиться в Мехико, а оттуда домой. Конечно, при условии полного соблюдения моих предписаний и при максимальном покое. Хотя лучше бы вам было хотя бы еще несколько дней провести здесь, он еще слишком слаб - раздался протяжный с сильным испанским акцентом голос за дверью.

- Да, да! конечно, никакой нагрузки. Увы, мы не можем задерживаться здесь дольше, - согласилась девушка, - Я бы хотела поговорить наедине с мужем, прежде чем вы осмотрите его, хорошо?

Ну это уже переходит все рамки! Она выдает себя за его жену - возмутительно! Какие цели она преследует?

- Why do you tell everybody that Im your husband, Joan? What Почему вы говорите всем, что я ваш муж, Джоан? Что...... - завопил Сергей.

- Я не понимаю, почему вы зовете меня Джоан и говорите со мной по-английски, - прервала его девушка на отличном русском, - но я попытаюсь вам все объяснить. Кроме того, my wonderful father замечательный папочка умер 10 лет назад и уж, конечно, никакой сделки я у вас не уводила, хотя бы потому что я вас знать не знаю - ядовито закончила она.

- Ну дорогой мой, вот вы и очнулись! Никто и не сомневался, только ваша жена уж очень переживала, - проговорил на ломаном английском вальяжный врач лет 50, входя в его палату. Сейчас я вас осмотрю, а потом Роза сделает вам укол.

Дурдом, куда он попал? То, что происходит хуже кошмарного сна, стареющий мексиканский донжуан бесцеремонно ощупывает его ребра, светит ему в глаза фонариком, а потом юная метиска сдергивает с него штаны и он оказывается с голым задом неизвестно где и непонятно перед кем. Он, безжалостный бизнесмен, один из 100 богатейших людей России, по оценкам журнала Форбс, валяется беспомощный в мексиканской глуши и даже не знает, что с ним произошло.

- Что со мной? Когда я смогу уехать? - нетерпеливо спрашивает Сергей.

- Ваша жена все вам расскажет. А сейчас мне пора продолжать обход. Успокойтесь, через несколько минут после укола боль уменьшится. Думаю, вам следует поесть, прежде чем вы снова уснете, - говорит доктор и почти уходит. - А она знойная крошка, - бросает он уже от двери, лукаво усмехается и выходит в коридор.

- Кто вы? Что вам от меня нужно? - тихо говорит Сергей и как-то уж слишком быстро проваливается в сон.

Когда Сергей снова проснулся, за окнами было темно, лишь в небе тускло светила полная луна. Легкий, чуть колышущий шторы ветерок, доносил ароматы гиацинтов и лилий, чувственные и пьянящие, а еще свежий аромат дождя. Его загадочная спутница, свернувшись калачиком, лежала на своей кровати, и читала. При этом она выглядела такой трогательно-беззащитной, что ему ненадолго стало стыдно за свою вспышку гнева.

Она взглянула на Сергея, увидела, что он открыл глаза, резво вскочила, бросив книгу, и села на стул перед ним. Не успел он произнести и слова, как опередив любые вопросы, девушка быстро заговорила:

- Мне, конечно, понятна ваша реакция на происходящее, но немного обидно ваше раздражение. К тому же, я не знаю никакой Джоан и отношения не имею к кобальту, о котором вы твердите целые сутки. Меня зовут Екатерина Борисовская, я была вашей соседкой в самолете и это именно меня вы спасли, толкнув в проход при ударе. Вот уже сутки, как вы в госпитале в Сан-Кристобаль-Де-Лас-Касас, это был ближайший населенный пункт от места катастрофы с хорошей больницей.

Сергей просто не успевал за ней, его немного усталый, не до конца оправившийся мозг терялся от обилия информации.

- Что со мной? - с трудом, хрипло выговорил он.

- Вам плохо? Может попьете, - всполошилась Катя и протянула ему стакан воды.

- Отвечайте! - уже гораздо бодрее, почти рявкнул он.

- ОК, ОК! У вас сотрясение мозга, открытый перелом ноги и переломы нескольких ребер, кроме того, рана на голове и множественные ушибы и ссадины, - скороговоркой выпалила Катя.

- Как давно я здесь? - не отставал Сергей.

- Почти сутки, самолет упал вчера около 4 часов дня, в районе 9 нас нашли, через 1,5 часа мы были уже здесь. Пока вас обследовали, накладывали швы, повязки и гипс... В общем все это продлилось почти до утра. А сейчас 8 вечера следующего дня.

- Что значит следующего дня? - Катю его вопросы уже начинали забавлять.

- 8 вечера воскресенья!

- Нет! - он с отвращением откинулся на подушку. - Мне нужно немедленно в Мехико, а потом сразу в Москву.

- К сожалению, это невозможно! До Мехико можно добраться или регулярным рейсом, но аэропорт в 80 км, или фрахтовать небольшой самолет, который сможет взлететь с аэродрома на окраине города. Но сегодня это вряд ли удастся, посмотрите какой ужасный ливень за окнами, никто не полетит в такую погоду.

И, правда, дождь был неописуемой силы, по окнам стекали даже не отдельные капли, целые реки воды, а темно-фиолетовое небо разрезали яркие молнии.

- Кто вы? Что здесь делаете? Как оказались на борту того же самолета, что и я? Почему выдали себя за мою жену и остались со мной? - Сергей забросал Катю вопросами.

- Я уже представилась вам, а вот вы, между прочим, нет. А в самолете я оказалась так же, как и вы, купила билет. Вы знаете какой-то другой способ? - Катя начинала злиться и не могла удержаться от иронии.

- Не дерзите мне! Я хочу получить ответы!

О, Боже, что же это за человек такой, одного взгляда его достаточно, чтобы выполнить любые его требования?!

- Хорошо, я все расскажу вам, - Катя понимала, что проще рассказать ему о себе и причинах своего присутствия здесь, чем вступать в бесполезный спор, но любые слова казались чем-то нелепым, пересказом анкеты, как при приеме на работу, а не разговором двух взрослых людей. - Я, Борисовская Екатерина Михайловна, судья арбитражного суда Самарской области, приехала в Мексику на 21 день, совершала экскурсионную поездку, а потом отдыхала в Плайя-дель-Кармен. Перед отъездом в Мехико решила посетить и Паленке, у меня был индивидуальный тур, а по пути назад встретилась в самолете с вами, достаточно? Или вас интересуют еще и другие мои анкетные данные?

- О, не смешите меня! С каких это пор у нас берут школьниц в судьи, и с каких пор молоденькие девушки путешествуют по джунглям в одиночку, - Сергею стало смешно, она, что его за дурака держит! Если он тут валяется, как бревно, это еще совсем не значит, что он не разбирается в людях. - Я готов выслушать более правдоподобную версию.

- Я не считаю нужным вас ни в чем убеждать, и я уже 11 лет как не школьница, а с кем я путешествую и куда, вот это уж точно никого не касается, - Катя закипала прямо на глазах, от обиды даже выступили слезы. Ха, она почти сутки переживала за него и, как дура, мечтала о нем, а он такой же, как все, не видит ничего, кроме глупых предрассудков. - Вот ваш ужин, - она подвинула Сергею поднос, эту ночь мы просто вынуждены провести вместе, в Сан-Кристобале нет отеля, а утром я уеду в аэропорт.

Катя зло отвернулась, легла на свою кровать и уткнулась носом в подушку.

Сергей не мог поверить своим ушам, эта малышка - судья арбитражного суда, одна почти месяц путешествует по Мексике. Да, такие изнеженные создания отдыхают исключительно на фешенебельных островах и с состоятельными поклонниками в придачу, уж он-то точно знает!

Хотя если вспомнить ее вчерашний облик и то, как дерзко она с ним разговаривала, как строго держалась с врачом, да даже тот факт, что она осталась одна в Богом забытом городишке вдали от туристической цивилизации с незнакомым мужчиной, можно предположить, что ей действительно 28, и она путешествует одна. Но это совершенно не похоже ни на одну из знакомых ему женщин, те уже давно бы бились в истерике и заламывали руки.

А Катя все лежала на своей кровати и обиженно сопела, ее хрупкие плечи сотрясались от беззвучных рыданий. Сергей почувствовал себя последним подонком, ему захотелось встать и утешить ее. Утешить... тут он вспомнил тихий голос, который ему шептал слова утешения, и эти нежные слова пробивались в его затуманенное болью сознание, холодные пальчики, которые гладили его по лбу. Неужели это она была с ним все время, совершенно чужая девушка, не знавшая даже его имени. Это не укладывалось в голове Сергея, его бывшая жена не подавала ему и чашки чая, когда он лежал с температурой под 40, и только сердилась, что он мешает ей, хотя в их огромном доме можно было прожить несколько дней и не встретить друг друга, а здесь...невероятно. Наверное, ему все же стоит извиниться и поблагодарить ее.

Вдалеке загрохотал гром, молния сверкнула совсем близко от их окна, вычертив какой-то причудливый знак, Катя заплакала еще сильнее.

- Катя, подойдите ко мне, пожалуйста, я должен извиниться перед вами, - Сергей не просил прощения уже долгие годы, женщинам даже не приходило в голову обижаться на него. - Я был груб с вами и сожалею об этом.

Катя просто не могла поверить услышанному, неужели он извиняется. Она села на стул напротив и нехотя посмотрела на него - ее зеленые глаза казались еще больше в полумраке, приобретая какое-то загадочное мерцание, а волнистые волосы делали трогательной и почему-то немного печальной.

- Может быть, все же поужинаете, - Катя поставила поднос ему на грудь и поправила подушку. Удивительная девушка, заботится о нем через несколько минут после его резкой отповеди. Да, женщины не заботились о нем уже много лет, с тех пор, как умерла мама, тогда ему было 19.

- А вы?

- Я тоже что-нибудь перехвачу, я ходила сегодня в супермаркет, пока вы спали.

Раскат грома и новая вспышка молнии, Катя вздрогнула как от удара,

- Боитесь?

- Да, к стыду своему.

- Сядьте поближе и дайте мне руку, моя дочь тоже боится грозы и всегда прибегает ко мне.

- Сколько ей?

- Три с половиной.

- О, Боже! У вас дома, наверное, сейчас жуткий переполох, они же не могут связаться с вами уже почти сутки, - снова встрепенулась Катя.

Что за характер? видимо, ей постоянно нужно о чем-то беспокоиться, но уж дома-то о нем тревожиться некому, Лиза слишком мала для этого, а ее няни ждут его только завтра.

Сергей выглядел несколько лучше, чем утром, на лицо вернулись краски, серые глаза блестели, но все равно его растерзанный вид: ссадины на лице, загипсованная нога и рана на голове, заставлял ее сердце болезненно сжиматься.

- Сергей, я должна объяснить вам причину своего присутствия здесь. Всех, кто не пострадал, вчера доставили в Мехико, но я осталась с Вами по собственной воле. Когда вас, после аварии, вынесли из самолета, все почему-то решили, что мы с вами муж и жена, я не стала их разубеждать, несмотря на все мое безрассудство, меня не отнюдь прельщала идея остаться в джунглях почти единственной женщиной среди толпы мужчин, а тот факт, что они считали меня вашей женой, служил мне хоть какой-то защитой. Когда вас доставили сюда, сделали операцию, я просто не смогла оставить человека, который фактически спас меня, прикрыв собой, одного в бессознательном состоянии. Тем более, мой самолет к тому времени уже улетел, и я даже не представляла, что буду делать одна ночью в Мехико, который не назовешь спокойным и безопасным городом, - все это Катя выпалила одним духом. - Я прощу у вас прощения, что назвалась вашей женой, я не хотела этим обидеть ни вас, ни вашу настоящую супругу. Вот, в общем-то и все, - на этом Катя уныло опустила голову и замолчала.

- Кстати, будете чай с печеньем, - как ни в чем ни бывало спросила она через полминуты.

- Да, давайте.

- Обычный или английский с клубникой и молоком? - вежливо поинтересовалась Катя, как будто они были не в затерянной среди сельвы маленькой больнице, а на собственной уютной кухне.

- Если можно с клубникой и молоком, - пробормотал Сергей, и с удивлением смотрел, как она изящно нарезала клубнику, налила теплое молоко из странного приспособления, напоминающего аппарат для подогревания питания для младенцев, и добавила чай. Да, все, как в лучших английских домах. Эта девушка не устает его поражать. Как же устроен быт у нее дома, если даже в таких условиях, она умудрилась создать какую-то непривычно уютную атмосферу. Как оказалось, что такая яркая девушка, он даже не может назвать ее женщиной, едет куда-то одна. Вопросы, вопросы...

- Вы жили в Англии? - не сдержав любопытство, спросил Сергей.

- Да, 4 лета подряд, и не только в Англии, но в Шотландии и Ирландии, я практиковалась в языке и просто путешествовала по стране, - с удовольствием заговорила Катя. - А потом еще получала степень по праву в Университете Лондона, правда заочно.

- У вас безупречный английский, - сделал ей комплимент Сергей, - я даже принял вас за англичанку.

- Ну, это я уже поняла, после того как вы обрушились на меня с обвинениями в попытке сорвать какую-то сделку.

- А вы, значит, и не пытались?

- Я даже представления не имею, о чем речь.

- Ладно, давайте спать, - он вдруг замкнулся в себе, - а утром примем решение, как выбираться отсюда.

- Хорошо, - Катя разом погрустнела, быстро убрала посуду и отправилась в душ.

Вскоре она вышла из ванны в почти прозрачном кружевном халате, который скорее открывал, чем прятал ее тело, погасила свет и нырнула под одеяло. За те несколько минут, что она готовилась ко сну, Сергей успел рассмотреть ее фигуру, невысокая и худенькая, Катя была обладательницей тонкой талии и весьма соблазнительных округлостей. Он никогда бы не дал ей 28, по крайней мере, до того, как она обрушила на него весь свой сарказм. Под внешностью хрупкой и совсем юной девушки она скрывала решительный характер и необычную, какую-то несовременную мягкость и женственность. С этими мыслями Сергей погрузился в сон.

Катя же, напротив, долго не могла заснуть, она вертелась с боку на бок и обдумывала ту почти неправдоподобную ситуацию, в которой оказалась. Если бы не случившееся, она бы уже была в тишине своей уютной квартиры, рассматривала бы сделанные в поездке фотографии и мечтала о том, куда отправится следующим летом. Она всегда была неисправимой мечтательницей. Когда рассыпались как карточный домик ее мечты о счастливой семейной жизни, доме в пригороде и маленьких детях, она полностью сосредоточилась на карьере, а отдушину нашла в долгих путешествиях и мыслях о них.

Дорофеев Сергей, почему ей кажется смутно знакомым это имя? Кобальт, она даже не вполне представляет себе, что это, химия никогда не была ее любимым предметом. Стоп! Приобретение российской Индастриал Инжиниринг крупнейшего медно-кобальтового месторождения в Мексике, затянувшиеся переговоры, приезд на подписание контракта генерального директора и владельца контрольного пакета. Именно об этом она читала во вчерашней "Times". Ну, конечно! Дорофеев Сергей - крупный инвестор, предприниматель и один из 100 богатейших бизнесменов России по оценкам журнала Форбс. Катя даже вздрогнула от представшей ее мысленному взору картины. Ничего себе, мужчина ее мечты! Да он такую, как она, прожует, выплюнет и не заметит. Дура, а она ему чай с клубникой предлагала! Боже, как стыдно!

Завтра же утром она выяснит, когда ближайший рейс на Мехико и, не медля ни секунды, отправится в аэропорт. У нее отличная устроенная жизнь, интересная работа, ей просто ни к чему это сомнительное приключение. Она сделала то, что должна была сделать - помогла человеку, спасшему ее, а теперь пора возвращаться в привычную жизнь. Да Сергей с его деньгами и связями не нуждался в ней ни минуты, завтра же здесь кругом будут его люди, и она не успеет и глазом моргнуть, как он уже окажется в лучшей московской клинике с какой-нибудь сочувствующей красоткой у его постели.

А она вернется в Самару, вернется к своей работе и бытовой устроенности.

Катя уже почти засыпала под свои невеселые мысли, когда стон и прерывистое дыхание, доносившиеся с соседней кровати, заставили ее встрепенуться и встать. Она в испуге зажгла свет и подбежала к Сергею. Он беспокойно метался во сне и приглушенно стонал, на лбу выступил холодный пот. Правильные черты его лица исказились, и он буквально сложился пополам от сильнейшего рвотного позыва. Его рвало, а он даже не просыпался, Катя испугалась, что он задохнется. Она бережно повернула его голову набок и попыталась разбудить, легкий хлопок по щеке, сильнее, еще сильнее, она так боялась, что он не проснется, что, наконец, врезала ему изо всей силы. Сергей открыл затуманенные лекарствами глаза, посмотрел на нее долю секунды и опять закрыл их. Прошло еще какое-то время, Сергей сквозь сон понял, что его бережно умывают, раздевают и снова одевают. Последней его невеселой мыслью было, что в 38 лет быть слабым беспомощным чурбаном еще слишком рано.

Сергей проснулся от жуткого холода, в комнате гулял ветер, а у него, что называется, зуб на зуб не попадал. Катя спала в одежде, съежившись под шерстяным одеялом. Видимо, почувствовав его взгляд, она проснулась и быстро встала, близоруко сощурившись, посмотрела на него, надела очки и снова испуганно уставилась на него.

- Черт возьми, почему здесь такой холод? Ко всему прочему мы хотим получить еще и воспаление легких? - недовольно пробурчал Сергей.

Катя совсем не обиделась, она подумала, раз у него есть силы возмущаться, значит, ему уже значительно лучше.

- Я решила проветрить палату, потому что, после того, как вас рвало ночью, здесь... ну в общем... - Катя вконец смутилась и замолчала.

Сергей покраснел до корней волос, но все же спросил:

- А кто же убирал все это и переодевал меня?

- Я, на этом этаже никого не было, кто бы мог помочь мне, а бежать в другое крыло я не могла, мне было страшно оставить вас в таком состоянии одного, - поторопилась объяснить Катя.

- О, Господи, да что же это такое??? - он бессильно откинулся на подушку и схватился за голову. - Да я же вам теперь в глаза смотреть не смогу.

- Сергей, прекратите нести этот бред! Мы тут с вами одни, кто вам поможет, если не я! - Катя вскочила с кровати и гневно прикрикнула на него. - Кроме того, должна вам напомнить, это я должна была быть на вашем месте, я сидела около окна, которым самолет воткнулся в этот чертов холм! И рвало вас не потому, что вы перебрали на дружеской попойке, а потому что у вас сильное сотрясение мозга. И это я должна быть сейчас на вашем месте. А если учесть, что даже вам, крепкому мужчине так плохо, не знаю, что было бы со мной! На этом считаю дискуссию о моем самопожертвовании закрытой, - с этими словами она злобно бросила ему на грудь маленький столик, на котором стояли йогурт, чай и круассан, - ешьте!

- О, а вы, наверное, отличный судья! Чувствуется характер! - Сергей усмехнулся и потянулся за круассаном.

- Самый лучший! Берите свои слова насчет школьницы обратно, пока не поздно!

- Беру-беру!

- Ну вот и замечательно! Завтракайте! - с этими словами она взяла из кофра какие-то вещи и прошествовала в ванную.

Сергей уже допивал свой чай, когда с ужасом поймал себя на мысли, что начинает находить эту ситуацию не катастрофической, а скорее забавной. Правда он бы предпочел оказаться при встрече с такой как Катя, интеллектуалкой и красавицей, не полудохлым инвалидом в поношенной пижаме, Боже! Да он даже не в пижаме, а в одной только футболке и все! Она снимала с него штаны и видела его без ничего, а он этого даже не помнит! Тут есть от чего прийти в ужас!

Катя вскоре, как ни в чем ни бывало, вышла из ванны: темные волосы старательно оттянуты, белая в матросскую полоску маечка с нескромным вырезом красиво оттеняет загар, прямые джинсы сидят низко на бедрах.

- Судьи арбитражных судов всегда так легкомысленно одеваются? - не удержался Сергей, чтобы не поддеть ее.

- Не вынуждайте меня спрашивать, все ли отечественные олигархи отличаются таким скверным характером? - колкостью на колкость ответила Катя. - Кстати, вы какой в списке Форбс, 49?

- 39, не увиливайте! Как вы узнали, кто я? - ощетинился Сергей, - я вам ничего не говорил.

Катя обиделась, хотя ей уже пора было понять его мнительный характер и просто не обращать внимания на злые выпады во всем, что касалось его социального статуса.

- Да вы все время, что мы с вами вместе, твердили про какой-то кобальт, газеты писали про вашу сделку с Boleo Development, а потом у меня же ваши документы. Так что, пока вы не давали мне спать, я все сопоставила и поняла, кто вы. Удовлетворены ответом или все еще подозреваете трансатлантический заговор?

- Да, то есть, нет! Простите меня, Катя.

- Прощаю! Что ж, я освобожу вас от своего общества, сейчас схожу на вокзал, там есть авиакассы, узнаю, когда будет рейс на Мехико.

- Что значит освободите меня от своего общества? Разве мы не вместе отправимся в Мехико? - Сергей даже немного обиделся, что она решила уехать одна. - А потом не вы ли говорили про то, что Мехико не самый безопасный город для одинокой девушки? Вы что, передумали?

- Нет, нет, что вы? Я просто подумала, что вы захотите связаться со своими здешними партнерами, со своими людьми в Москве, что я для вас буду только лишней.

- А я вас и не просил думать за меня и решать лишняя вы или нет! - взорвался Сергей. - Я не собираюсь связываться с Москвой, мне это ничем не поможет. А уж со здешними партнерами и подавно, эта сделка, ради которой я сюда и приехал, держится исключительно на моем авторитете, харизме, если хотите. Если мексиканцы узнают, что хоть на время я выпал из договорного процесса, они помашут мне ручкой, а это недопустимо, поэтому выбираться из этой дыры я буду сам, и до последней минуты я думал, что не без вашей самоотверженной помощи! Какие-нибудь возражения?

Катя смутилась, ей почему-то казалось, что Сергей, едва открыв глаза, наводнит всю округу своими людьми и даже не взглянет в ее сторону.

- Да собственно никаких, - поторопилась ответить она, - я все узнала. Есть два варианта: регулярный рейс или фрахт небольшого самолета. До аэропорта километров 80 пути, а маленький частный самолет может забрать нас прямо с аэродрома в нескольких минутах езды отсюда, - Сергей восхитился, как быстро Катя перешла с выяснения отношений на деловой разговор.

- Решено, будем фрахтовать самолет. Лучше вылететь сегодня, мне нужно срочно в Москву, в Мехико еще предстоит поменять билеты. Можете все выяснить и организовать?

- Да, безусловно, я этим займусь. Но после того, как плохо вам было ночью, вдруг не стоит лететь прямо сегодня? Кстати, как вы? Голова болит, кружится.

- Катя, я не задержусь здесь ни на одну лишнюю минуту. В Москве мне окажут всю нужную помощь. Давайте поскорее выбираться отсюда. А голова кружится немного, но все терпимо.

Он увидел, что Катя встревожилась, когда он сказал о головокружении, но ему и правда все еще было плохо. Он быстро уставал, в висках стучало, и предметы начинали медленно вращаться у него перед глазами, но это вовсе не повод откладывать возвращение к привычной жизни, к делам.

Катя быстро покидала какие-то вещи в сумку и поспешила к выходу.

- Катя, подождите, - крикнул ей Сергей почти вдогонку, - куда же вы пошли без денег? Вот моя кредитная карта, и не надо делать такое сердитое лицо и вопить о самостоятельности! Вы хотя бы представляете, сколько стоит фрахт самолета?!

Катя быстро шла по улице, вдыхая аромат гиацинтов и гардений, сладко-чувственный и манящий. Ей было немного неспокойно, как там без нее Сергей, не стало ли ему хуже, не нужно ли ему чего-то. Мама часто отмечала эту ее склонность все время переживать о ком-то. Впрочем, переживать об отечественном олигархе - в этом было что-то абсурдное. Хотя Катя вовсе не воспринимала Сергея как большого промышленника и миллионера, для нее он был лишь попутчиком, который, может быть, инстинктивно, а, может, и вполне осознанно спас ее. Да что там попутчиком! он был воплощением всех ее юношеских грез.

Аэродром, куда ее направили, чтобы договориться о вылете из Сан-Кристобаля, оказался старым проржавевшим ангаром, стоящим на поросшем сорняками клочке асфальта, который здесь гордо именовали летным полем.

Старый механик с промасленном костюме, неспешно растягивая слова, сказал ей, что самолет будет готов забрать их через несколько часов, а вот через сколько именно он не удосужились ответить. В этой глухой мексиканской провинции время, казалось, замедляло свой ход, и еле-еле, спотыкаясь на каждом шагу, ползло вперед.

Катя, уже немного изучив характер Сергея, предполагала, какой будет его реакция на слова, что они отправятся в Мехико "через несколько часов".

В больнице Катя сообщила доктору, что они с "мужем" вскоре вылетают в Мехико, тот выдал ей медицинскую карту Сергея, поохал над тем, что больного не следовало бы так скоро тревожить, потом долго не выпускал ее руку из своих цепких желтых пальцев и, наконец, отпустил.

Когда Катя вошла в палату, Сергей дремал, но при ее появлении открыл глаза и улыбнулся. Улыбка осветила его лицо лучиками мелких морщинок, отразилась в глазах и, едва появившись, исчезла.

- Ну что? Можем уехать сегодня? - незамедлительно последовал вопрос.

- Да, улетаем сегодня, я зафрахтовала Cessna 550 небольшой самолет малой дальности на 8 человек. Это нормально?

- Вполне. - Хотя его собственный Falcon 7X один из новейших бизнес-самолетов, дальность 11000 км. , сияющий как гоночный болид, устроил бы его куда больше, - подумал Сергей.

- Как вы?

- Ну было бы слишком смело сказать, что хорошо, но ничего. Поможете мне собраться?

15 минут тряски по отвратительной грунтовой дороге и они подъехали к аэродрому.

Сергей на костылях, с побелевшим от напряжения лицом, через каждую ступеньку останавливаясь, чтобы передохнуть, поднялся по трапу. Катя, бережно поддерживая его под руку, шла рядом, она уже вполне вжилась в роль заботливой, обеспокоенной жены.

Крошечный даже не самолет, а так самолетик. Старая игрушка, а не воздушное судно. Катя резко остановилась, ей на мгновение стало дурно, вспомнился другой самолет и его, как казалось тогда, полет в бездну.

Они расположились в креслах, не разговаривали. Катя отвернулась к окну, судорожно вздохнула, закрыла глаза, открыла, повернулась к Сергею, достала из сумки книгу.

Как будто почувствовав ее напряжение, Сергей осторожно взял Катю за руку и тихонько сжал ее. О, Боже, она готова была провести так всю жизнь, просто держа его за руку, ощущая тепло большого и сильного тела.

- Боитесь?

- Боюсь. Боюсь как-то неосознанно, хотя, понимаю, конечно, что вторая авиакатастрофа за два дня - это было бы слишком, даже для такой невезучей особы, как я.

- Все будет хорошо, поверьте, - Катю убаюкивал его негромкий голос.

Самолет бодро загудел двигателями, вздрогнул и побежал во взлетной полосе. Еще несколько минут, и вот уже земля стала постепенно удаляться, пока совсем не скрылась за облаками.

Сергей взял свой планшетник, каким-то чудом выживший после их совсем не мягкого приземления, немного полистал деловую переписку и убрал его - закружилась голова.

Катя в это время, как ей казалось, незаметно наблюдала за ним. Да, вот уж захватывающее приключение - лучше не придумаешь! Настоящий брутальный мужчина - только руку протяни. Хотя уже безумно хочется домой, в свою квартиру, на свою уютную кухню и чтобы обязательно пахло ванилью...

- Не спите? - низкий голос Сергея вырвал ее из мыслей.

- Нет, никогда не сплю в самолетах.

- Расскажите про свое путешествие, немного встретишь девушек, которые бы в одиночку отправились почти что на другой край света.

Ну вот опять сравнение с какими-то мифическими "другими девушками"! Кате даже стало досадно на него, но она все же заговорила.

- Так получилось, что у меня довольно длинный отпуск, и каждый год я стараюсь посетить какую-нибудь интересную мне страну, причем не только столицу и традиционные туристические места, но и увидеть разные уголки, историю, быт, не знаю, почувствовать ее дух.

- Почему Мексика?

- Ну у этой истории, как, впрочем, и у многих других, корни из детства. Индейцы майя, их храмы и покинутые города привлекают меня лет с 10, вот я и отправилась в Мексику. Это было замечательное путешествие, если бы не его грустный конец. Вот как-то так! - неуверенно закончила Катя.

- Для меня Мексика всегда ассоциировалась с жестокими и кровожадными божествами. Паленке, Теотикуан, Теночтитлан археологические памятники майя, храмовые комплексы , в некоторых местах события тех лет как будто оживают, как будто даже воздух пропитан ими. А как вы представляли себе этот край?

Так ни о чем и вместе с тем об очень многом они и проговорили до самого Мехико. Катя уже не обращала на неровный гул самолета и вся была захвачена беседой с Сергеем. Боже, каким наслаждением для нее был этот неспешный, полный интересных открытий разговор. Сергей открылся для нее совсем с другой стороны, не расчетливый бизнесмен, а тонко чувствующий романтик.

Но вот, наконец, и Мехико, липкая жара и шум мегаполиса.

В Мехико Катю и Сергея встречал вызванный ими еще из Сан-Кристобаля лимузин. Сергей быстро активизировал свои контакты в городе, и вот уже водители, автомобили, сопровождающие лица - все были к его услугам.

Вскоре они приехали в отель, роскошный Sheraton Mehiko встретил тихим журчанием фонтанов и блаженной прохладой. С номерами в отелях было довольно напряженно, в Мехико проходил саммит ОПЕК, но для господина Дорофеева, конечно, же нашелся отличный двухкомнатный сьют.

Ну что ж, вот и все решено с их возвращением в Россию, уже завтра они вылетят из Мехико прямым рейсом в Москву, Сергей сразу же окунется в привычный ему мир бизнеса, цейтнота и больших денег, а Катя отправится к себе домой в Самару. Так и закончится их совместное приключение. Ее опять поглотит мир сложных финансовых схем, рискованных вложений и уютного, а подчас такого раздражающего одиночества.

Голова раскалывается, нога неприятно ноет, да еще и эта проклятая бессонница! Сергею казалось, что все напасти мира разом обрушились на него. Глядя на потрясающее звездное небо за окном, похожее на настоящий Млечный путь, он размышлял о своей попутчице. Ироничная до сарказма, решительная и напористая, но в то же время удивительно нежная и заботливая, Катя была квинтэссенцией всего, что он когда-то мечтал видеть в женщине, жене... То, как она деловито распоряжалась их размещением в отеле, предстоящим отъездом в Москву, устраивала Сергея в кровати, взволнованным голосом требовала врача, заказывала ужин - все это произвело на него должное впечатление. Хотя было видно, что Катя вовсе и не старалась произвести какое-то впечатление, она просто была именно такой, была, а не казалась.

Еле слышно открылась дверь ее комнаты, и в приглушенном свете ночника обозначился Катин силуэт, тонкий розовый шелк пеньюара скорее демонстрировал, чем скрывал ее фигуру, обрисовывал стройные ноги, узкую талию, небольшую упругую грудь.

- Ну вот вы опять не спите, я так и знала! - недовольно произнесла она, подходя ближе к нему. - Бессонница?

Он расслабленно раскинулся на кровати, широкие плечи, поросшая темными волосками грудь в вырезе футболки. Его вид пробудил в ней какое-то смутное теплое желание, а еще беспокойство.

- Да, бессонница, - сокрушенно откликнулся Сергей. - И еще, может, нам уже пора перейти на ты?

- Не знаю, мне всегда это почему-то дается нелегко!

- Думаю, стоит попробовать.

- Мои родители прожили вместе полтора года, уже родилась я, а мама все никак не могла назвать отца по имени и обращалась к нему исключительно на вы. Наверное, у меня это от нее - Катя сказала все это и отошла к окну.

Из окна открывался потрясающий вид на залитый огнями Мехико, сияющий мегаполис, город устрашающих контрастов и древней истории.

- Удивительно звездное небо, как будто Гера разлила молоко по древнегреческой легенде Млечный путь образовался, когда богиня Гера расплескала молоко - еле слышно прошептала Катя.

- Не думал, что сейчас еще кто-то помнит эту легенду - размышляя о чем-то своем, сказал Сергей.

Катя стояла, прижавшись лбом к стеклу, плечи грустно поникли, она уже не казалась Сергею соблазнительной и немного искушенной женщиной, а, скорее, напоминала одинокого заблудившегося ребенка.

С трудом выбравшись из постели и доковыляв до окна, Сергей осторожно взял ее за руку, тоненькие пальчики были холодными и слегка дрожали.

- Видите созвездие Кассиопеи, а рядом Большого пса и мириады мелких звездочек рядом с ними, похожих на серебряную пыль, - тихо произнес он, и его теплое дыхание обожгло ее кожу.

- Да, вижу. Здесь и, правда, совсем другое небо. А вон там ведь Андромеда и Калипсо?

- Да. Вы... ты отлично ориентируешься в звездном небе.

- Папа, отец научил меня различать звезды, раньше, чем я, наверное, научилась читать. Последний раз я видела Млечный путь лет 18 назад в Коктебеле, когда мы с ним вдвоем гуляли вдоль моря...

- Расскажи мне о нем, - попросил Сергей. Ему вдруг показалось очень важным понять, какими были ее родители, откуда взялся ее решительный характер, острый ум, блестящая эрудиция.

- Не думаю, что тебе будет интересно, - Катя обратилась к нему на ты и сама удивилась, как легко это у нее получилось, как будто они знакомы не два неполных дня, а целую вечность. Или всему виной этот звездный вечер и вдруг возникшее между ними хрупкое понимание. - И еще тебе следует прилечь и отдохнуть, завтра у нас долгий и сложный день. - Сергею уже лет 30 никто не говорил, что ему следует делать, а что нет, но он послушно добрел до кровати и лег на одеяло, Катя заботливо поправила подушку и присела рядом.

- Дай мне, пожалуйста, воды и рассказывай. Считай меня случайным попутчиком, которому можно сказать даже больше, чем близкому и знакомому человеку.

Случайный попутчик - эти слова больно резанули Катин слух, душу, сердце. Именно так он ее и воспринимает, случайную попутчицу ... Но все же ей почему-то очень захотелось рассказать про родителей, про детство.

- Отец, он был удивительным: физик и лирик в одном флаконе. Днем изобретал подшипники для самолетов, какие-то масла и смазки, а по вечерам читал мне классику: Мольера и Бальзака, Лермонтова и Тургенева - вместо детских сказок. Мне было лет 5, я сама не умела читать, а мы с ним вовсю декламировали Блока и Маяковского. Знаешь: "Да, скифы мы, да, азиаты мы..." или "Гордо реет буревестник...". А еще он рассказывал мне про звезды и планеты, про Трою и про то, как Шлиман нашел ее; читал легенды и мифы, - каким-то зачарованным голосом говорила Катя. Сергей думал, как этот портрет ее отца в чем-то похож на его собственные отношения с крошкой-дочерью. Он хотел рассказать маленькой Лизе все, что знал и любил сам, чем восхищался. Правда, он любил читать дочке Гумилева: "На озере Чад изысканный бродит жираф". И все это, несмотря на то, что девочке было всего 3 с половиной года.

- Ты сказала, что он умер, наверное, тебе его очень не хватает.

- Для меня он умер гораздо раньше, когда ушел от нас с мамой.

- Извини.

- Тебе не за что извиняться. Он оставил нас, когда мне было 10, через 3 дня после нашего возвращения из Коктебеля, просто уехал на работу и не вернулся домой. Когда мама обзванивала больницы и морги, он уже был с другой семьей. Знаешь то, как пишут в книгах, "за одну ночь она стала взрослой", это правда, так было со мной: детство вдруг кончилось.

- Ты так интересно говоришь: оставил нас.

- Так и было: он развелся не с мамой, а с нами обеими, как он сам сказал потом: "стряхнул пыль со своих сапог, чтобы идти вперед".

- Как вы жили с мамой? - Сергею казалось невероятной такая черствость, грустно: "развелся с нами".

Он слушал историю почти незнакомой девушки, историю двадцатилетней давности, но остро сопереживал ей и ненавидел ее отца.

- Сначала было трудно, мама работала в авиационном институте, денег почти не было. Последние несколько лет, после того, как отец ушел из науки, он занимал высокий пост на автозаводе, так что у мамы не было никакой необходимости искать дополнительный заработок. Да еще перед отъездом на юг родители купили новую квартиру, и вот мы с мамой остались в этой огромной квартире с оштукатуренными стенами, без сантехники и электричества, вдвоем. Мама стала ездить в Китай за вещами, потом бабушка продавала их на рынке, я ей помогала. - Сергей представил маленькую мечтательную девочку, которая еще вчера витала в мире книг, стоящей с бабушкой за обшарпанным прилавком. Этот образ сначала никак не вязался с той элегантной и безумно самостоятельной девушкой, которую он понемногу узнавал. Потом он понял, что именно прошлое и сделало ее такой.

- Дела у мамы пошли хорошо, она открыла магазин, потом второй, третий. Лет через пять открыли настоящий бутик дизайнерской одежды, сейчас у мамы их три, - продолжала Катя. - Так что оказалось, что модный бизнес - мамино призвание, а не проектирование самолетов, как она считала раньше.

- А как ты стала судьей?

- Это долгая и тоже довольно грустная история, - Катя как будто уклонилась от ответа.

- Мама, наверное, гордится?

- Да, мама, конечно, гордится, я стала судьей в 26 лет, это ведь была и ее победа, - мягкая улыбка мелькнула на Катином лице. - Наверное, я опять заболтала тебя, извини.

- Нет-нет!

- Может, все же хочешь чего-нибудь?

Кате было удивительно легко и гармонично с Сергеем, эта ночь казалась необычно яркой и какой-то очень живой после всего, что они пережили. Его низкий голос успокаивал и вызывал на откровенность, взгляд голубых глаз обволакивал ее и будил уже немного забытые желания и фантазии. Она смотрела на него и хотела чувствовать его руки на своем теле, губы на своих губах, дыхание у своей разгоряченной кожи.

Незаметное движение и его рука легла поверх ее, сильные пальцы пробежались по узкой ладони, нежно коснулись тонкого запястья, все больше и больше будя ее чувственность. Под тонким шелком халата кожу как будто опалило огнем, жарким и манящим, его глаза притягивали ее, а руки продолжали свою сладкую ласку. Катя застыла в радостном оцепенении, мысли вылетели из головы, она хотела только одного, чтобы он продолжал касаться ее, ведь эти движения, сначала такие невинные, вызывали в ней целую бурю чувств, заставляя проснуться уже давно утихший вулкан страстей.

Его руки продвигались все дальше и дальше, то игривые, то требовательные. Бесстыдный пеньюар соскользнул с ее плеча, открыв его взгляду причудливую маленькую татуировку в виде свернувшейся клубочком змейки в крошечных стильных очках. Он плотоядно усмехнулся и коснулся ее груди, сначала осторожно, как будто проверяя ее реакцию, потом уверенно.

Она чуть подалась вперед, в этом извечном женском желании быть ближе. Его глаза пронзили ее, руки притянули к себе еще сильнее, а щетина царапнула ее нежную коже.

Их губы нашли друг друга, как будто встретились после долгой разлуки, вначале вспоминая, а потом радуясь встрече. Мир словно существовал отдельно от них, не было ни Кати, ни Сергея, ни Мехико, ни Москвы, ни недавней катастрофы, ни старых проблем. Были только он и она...

- Неужели ты всерьез думала, что такая простушка сможет надолго заинтересовать меня? - злой голос и нервный смех вырвал Катю из небытия, полного неги и соблазнов.

Огромная светлая комната, шторы с фламандскими кружевами на окнах, любимый, казалось, любимый человек в персиковом кожаном кресле и с вечной газетой в руках. Ее мир, еще несколько секунд назад такой уютный и понятный, вдруг бешено закрутился и встал с ног на голову, а она погрузилась в равнодушное оцепенение.

Тепло, страсть, желание - все прошло, холодное дыхание прошлого заморозило жаркое настоящее, оставило от огня лишь пепел.

Катя перестала отвечать на поцелуй Сергея, неловко отодвинулась и смущенно уставилась в пол, затянула пояс халата, пригладила волосы.

Сергей выглядел обиженным и сбитым с толку, глаза горели суровым огнем. Он был невероятно сексуален, воплощение мужественности и страсти, нежности и дремлющей скрытой силы.

Он растерянно взглянул на нее из-под не по-мужски длинных ресниц, увидел ее вмиг погрустневшее лицо и попытался взять себя в руки.

Волшебный миг мелькнул и исчез, для них он был потерян, может быть, навсегда, а, может, лишь на время...

Разговор, разговор - ведь они что-то обсуждали, прежде чем вспыхнуло это безумие, обсуждали что-то важное и отчаянно грустное. Каждый пытался найти путеводительную нить беседы и выйти из лабиринта неловкости и смущения. Просто так, встать и уйти - это было слишком бестактно и с его, и ее стороны, а они никогда не позволяли себе бестактности.

- А твои родители, какие они? - Катя героически пыталась вернуть разговор в прежнее русло.

- Все приторно-банально, папа-дипломат, мама-искусствовед. Золотой мальчик, так что почти все было предопределено, - мрачно усмехнулся Сергей.

Что скрывали эти его слова, простые факты или глубоко запрятанные чувства? Катя этого так и не узнала, момент откровенности уже прошел.

Ну и черт с ним с тактом и прочим бредом! она больше не может смотреть в эти бездонные серо-голубые глаза, на эти сильные руки и не мечтать утонуть в их глубине, оказаться в их теплом кольце, зная, что прошлое, ее, а, возможно, и его опять настигнет их.

Катя поднялась с манящей постели, скомканно пожелала Сергею доброй ночи, легко коснулась его щеки и ушла, оставляя за собой шлейф нерастраченной чувственности.

Он еще долго без сна смотрел в потолок, вспоминал их страстный поцелуй и не мог понять причину ее внезапной отчужденности. А еще он никак не мог решить, стоит ли ему даже пытаться ее понять или ей нет места в его полной бездушными событиями жизни.

Катя, засыпая, тоже не могла забыть ту сладостную сцену, ее губы хранили вкус его губ, оцарапанная кожа горела, напоминая о его прикосновениях, а грудь все еще чувствовала тяжесть его рук.

Полную страсти и сомнений ночь сменило мрачное равнодушное утро. Сергей проснулся от еле слышных Катиных шагов в соседней комнате - было начало 6, багровый солнечный диск медленно поднимался на закате, даря начало новому дню, дню их возвращения к привычной жизни - поздно ночью они уже должны были быть в Москве. Но Сергей думал вовсе не о делах и о не тех хлопотах, что ждали его дома. В его в памяти почему-то всплыла легенда о жестоком божестве Кецалькоатле, которому древние майя в этот предутренний час, в этом самом городе приносили кровавые жертвы, веря, что только так они сделают удачным наступающий день. Что сделать ему, чтобы надеяться, если и не на удачу, то хотя бы на слабый намек на нее, какую принести жертву - Сергей не знал.

За безрадостным пробуждением последовал такой же скомканный и неловкий завтрак, ни Катя, ни Сергей не знали, как держать себя друг с другом. Она смущалась и опускала глаза, он злился и намеренно не сводил с нее взгляд.

Короткие сборы, вещи без разбора летят в чемодан, и вот они уже на пути в аэропорт. Очередной перелет, кажется, это уже входит в привычку. Но здесь все совсем не так, как в Сан-Кристобале, не старый разбитый джип, а блестящий, полный кожи и хрома, лимузин, не узкая проселочная дорога, а многорядный хай-вей. Все ближе и ближе к дому, все ближе к расставанию. Он окунется в свою жизнь, она - в свою, и останется только ускользающее воспоминание, как предчувствие чего-то несбывшегося.

Долгий перелет, ненавязчивый комфорт первого класса, мягкие пледы и вода Перье. Сергей дремлет, чуть склонив голову в ее сторону, под глазами обозначились темные круги, лоб прорезали морщины, делая его старше и резче. Его темные волосы слегка взъерошены, на лице проступает синеватая щетина. Катю так и тянет прикоснуться к нему, прижаться своей нежной щекой к его немного колючей, пробежаться пальцами по твердому подбородку и поцеловать в эту немного мальчишескую ямочку.

Москва, раннее, чуть туманное утро, вначале чуть заметные городские огни приобретают знакомые очертания. Посадка, еще один лимузин у трапа самолета, еле слышный шепот пассажиров вслед: "Интересно, кто это?".

Вип-зал Домодедово, всюду заискивающие лица и услужливые улыбки, молниеносный паспортный контроль. О, Боже, журналисты с камерами и микрофонами. Крепкие, интеллигентного вида мужчины, человек 6 со всех ног спешат к ним. Не снимать, освободите выход, - несется со всех сторон. Вспышки камер ослепляют ее. Можно представить себе завтрашние заголовки: "Металлический олигарх чудом избежал гибели!"

Катя идет рядом с Сергеем, в толпе его охранников, как во сне, кажется, она сама не замечает того, что происходит вокруг. Остались только глаза, чувства замерли и замерзли. К Сергею стремительно подходит мужчина его лет, по виду друг или деловой партнер. Крепкое рукопожатие, разговор о делах. Полупрезрительный взгляд в ее сторону.

На Катю уже давно никто не обращает внимание, она словно потерялась в мире Сергея. Сияющий Майбах увозит их от аэропорта.

Это уже было в ее жизни: успешные мужчины, "заводы, газеты и пароходы", пылкая страсть, а потом равнодушие и жестокость. Сейчас - не тот случай, все обойдется лишь равнодушием.

- Где остановишься? Думаю, Radisson Украина подойдет? - скупой вопрос, вот и все, что она услышала от Сергея.

Одна в холле отеля, Сергей на прощанье лишь сдержанно кивнул ей и подал водителю знак вынести багаж. Вот так и закончилось ее приключение, как-то уж слишком буднично. Впрочем, ни одно приключение не длится вечно.

Все вокруг спешат куда-то, Кате сегодня некуда спешить, она тихо бредет к своему номеру, медленно открывает дверь и протянув швейцару какие-то деньги на чай, не раздеваясь, без чувств падает на кровать.

Несколько часов тяжелого, тревожного сна, Катя проснулась уже под вечер, усталая и подавленная, нехотя побрела в ванную.

Теплые упругие струи воды били ее по телу, горькие соленые слезы стекали по лицу. Она поверила, на короткий миг позволила себе думать, что тоже может быть желанна, вызывать страсть и отвечать на нее. Поцелуй, его жадный взгляд, обжигающее прикосновение, а потом все вернулось на круги своя, прошлое встретилось с настоящим. Та старая боль, разбитые вдребезги мечты и это сегодняшнее холодное равнодушие. Что ж, просто пора возвращаться в реальную жизнь, довольно бегства и попыток забыться. Еще один день и она вернется в привычную обстановку, наденет мантию и войдет в зал суда, а по вечерам вновь начнет решать рискованные финансовые схемы, не будет мятущейся женщины, останется лишь жесткий профессионал.

С этими невеселыми мыслями Катя вышла из душа, критично оглядела себя в большом зеркале и, как обычно, нашла к чему придраться. Накинула уютный банный халат и вернулась в комнату, было только начало 7, что ж, еще один грустный, одинокий вечер - не привыкать. Она заказала чай с десертом и свернулась под одеялом с книжкой, лучше уж читать про чужую жизнь, чем грустить о своей. Вдруг вечернюю тишину прорезал громкий телефонный звонок. Катя даже не успела сообразить, что некому разыскивать ее в номере столичного отеля, как услышала в трубке такой знакомый низкий голос.

- Катерина, как ты? - как ни в чем ни бывало сказал Сергей, ее сердце упало и забилось часто-часто.

- Нормально, а вы, ты? - еле слышно прошептала в ответ Катя. Он позвонил ей, позвонил! Зачем, почему - это совсем другие вопросы, главное, она разговаривает с ним, тонет в его обволакивающем голосе.

- Все более или менее в порядке, был в клинике. Завтра отправлюсь на работу, а сейчас пока дома, - бодро говорит Сергей. На заднем фоне она слышит звон посуды, ласковый женский голос и заливистый детский смех - звуки счастливой жизни.

- Катя, ну так, что? - нетерпеливо спрашивает Сергей.

- Что? - глупо повторяет Катя. Телефонная трубка скользит в ее влажных ладошках, колени подгибаются от слабости.

- Я спрашиваю, ты приедешь к нам с Лизой на ужин? - повторяет Сергей.

- Приеду, да, - не разобравшись, на что соглашается, торопливо отвечает Катя.

- Хорошо, ждем тебя. Через полчаса водитель будет ждать у отеля - короткая фраза, и вот она слышит только короткие телефонные гудки.

Зачем она согласилась приехать к нему? Дура, дура, растаяла, как леденец от его голоса! Он пригласил ее на ужин с женой, наверное, чтобы поблагодарить за "благородное спасение в мексиканской глуши". Катя нервно бегает по комнате и не может сообразить, что же ей делать. Надо было отказаться, но она этого не сделала. Перезвонить? - она даже не знает его телефона! Придется ехать!

Не ударить в грязь лицом! можно себе представить, какая у Сергея жена - миссис Љ 39 в списке журнала "Форбс"! Но провинциалкой Катя никогда не была! Эх, жаль все ее лучшие наряды остались дома! Хотя нет, перед самым отъездом в аэропорт Катина подружка Маша запихнула в ее чемодан роскошное платье Кавалли, "на случай, если встретишь своего принца".

Катя ожесточенно роется в чемодане, вот и платье - знаменитый цветочно-звериный принт. Мама купила его в Милане, чтобы порадовать ее, метры шелка и секса.

Ну вот, она готова, Катя критично осматривает себя в зеркале и остается довольна. Глубокий вырез-качели обнажает ее загорелую кожу, красиво драпируя грудь, узкая длинная юбка подчеркивает тонкую талию и бедра. Яркий, экзотический рисунок придает смелости. Туфельки Джимми Чу и изящная сумочка - принца она не встретила, но перед "принцессой" не осрамится.

Снова телефонный звонок: госпожу Борисовскую ожидает машина.

Лифт неслышно и стремительно скользит вниз, восхищенные взгляды вслед, пока она идет к выходу. Все тот же Майбах с призывно открытой дверью.

Вечерняя Москва, яркие огни, рестораны, дорогие витрины. Она убеждает себя, что поездка в Майбахе не такое уж неслыханное дело. И это тоже было в ее жизни: роскошный лимузин, ласковая кожа сидений, мысли, чувства о мужчине, которому все это принадлежит...

Город остается позади, сердце стучит все сильнее и сильнее, руки нервно сжимают блестящую сумочку. Зачем, зачем она согласилась на эту поездку? Лежала бы сейчас в теплой постели с трогательным романом в руках и не ехала неизвестно куда, неизвестно зачем.

В машине играет старый джаз, скоростное шоссе сменяет узкая дорога с высокими дубами по обе стороны от нее. Огромные дома теряются вдали за неприступными заборами. Поворот, еще поворот, темнота, только снопы света от ярких огней машины. Тревожно, очень тревожно! Да вообще, куда он завез ее! Кошмар! Да уж эта поездка богата на нелепые события! Подъем в горку, съезд с нее, машина плавно тормозит перед высокими коваными воротами, неслышно въезжает в них, короткий путь вдоль искусственного озера с фонтаном и вот они перед ярко освещенным крыльцом. Теплый, чуть розоватый свет фонарей позволяет Кате рассмотреть большой дом, похожий на средиземноморскую виллу, с изящной балюстрадой, круглыми балкончиками и лаконичной элегантностью форм. Дом для принцессы - думает Катя.

- Прошу вас! - водитель распахивает дверь, - господин Дорофеев и Лиза ждут вас, - тепло улыбается он.

Ну Лиза, так Лиза! - Катя стремительно шагает в дом.

Огромный холл высотой в два этажа со стеклянным куполом, в который видно звездное небо, шпалеры на стенах, дворцовый паркет и обюссоновский ковер в центре всего этого великолепия.

- Добрый вечер! А мы уже заждались вас! - немолодая круглолицая женщина шагает Кате навстречу. На ней белый передник, кружевная наколка в волосах, ну прямо экономка из 19 века! - Проходите в гостиную, я подам ужин туда, - продолжает она.

- Папа, папа! Перестань! - заливистый детский смех раздается из глубины дома, ему вторит низкий мужской.

Катя неслышно входит в комнату, Сергей в потертых джинсах и футболке с глупым рисунком уютно расположился на диване. О недавней катастрофе напоминает только загипсованная нога и несколько ссадин на лице, правда, присмотревшись, Катя видит суровые морщинки около рта и скованность движений. На вытянутых руках он держит смеющуюся маленькую девочку, ее белокурые волосы выбились из-под кокетливых бантиков, щечки раскраснелись, а глазки сияют, как драгоценные камни. Прекрасные серые глаза ее отца. Девочка похожа на крошечную фею, на ней прелестное розовое платьице и балетки, подозрительно напомнившие Кате ее собственные от Маноло Бланик.

- Папа, расскажи еще, как она тебя спасала, - малышка очаровательно картавит и тянет ручки к отцу.

Катя чувствует себя так, словно подглядывает в замочную скважину, чужая, такая трогательная и уютная жизнь проходит совсем рядом, рядом, но мимо нее.

- А вот и наша спасительница, - Сергей, наконец, замечает Катю, скользит по ней взглядом, останавливается на глубоком декольте, высоком разрезе на юбке, и тепло, чуть насмешливо улыбается.

Катя чувствует себя безумно неловко, вечернее шелковое платье кажется неуместным в этой, пусть и роскошной, но домашней обстановке, рядом с мужчиной в футболке с мультяшной уткой Поночкой на груди.

Сергей спускает дочку с рук, неловко садится на диване и что-то шепчет девочке на ушко.

- Катя, познакомься с моей дочерью Лизой, - уже громче говорит он и немного выжидательно смотрит на Катю.

- Привет! - немного растерянно говорит Катя, наклоняется и протягивает к девочке руки. Та сначала мнется около отца, а потом, как будто на что-то решившись, быстро подбегает к Кате и деловито протягивает ей ладошку.

- Спасибо, что спасли папу, - шепчет Лиза и целует ее в щеку.

Катя, смущенная встречей с Сергеем, растроганная Лизиными словами и поцелуем, да еще и скованная своим мега-сексуальным платьем не знает, куда деваться.

- Нет, солнышко, это твой папа спас меня. Он у тебя самый храбрый на свете, - тихо говорит она.

- Ну что ж, раз вы с Лизой познакомились, можно и ужинать, - вступает в разговор Сергей, - Лиза, беги, скажи Арине Петровне, чтобы подавала ужин, - он нежно подталкивает ребенка к выходу.

- Катя, садись, - он указывает ей на кресло возле себя, - Как ты? Отдохнула? - заботу и участие Катя слышит в его голосе, в голосе того самого человека, который утром едва заметно кивнул ей на прощанье.

- Да, пришла в себя и отдохнула, завтра первым рейсом лечу домой, а ты как? Был в больнице? Что сказали? - Катя, сначала немного растерянная, постепенно успокаивается, правда голос все еще предательски дрожит, а взгляд то и дело обращается к двери в ожидании миссис Дорофеев.

- Летишь в Самару уже завтра? - Сергей как будто не слышит ее вопрос.

- Да, каникулы закончились, пора возвращаться к делам.

- Судить и быть судимой? - иронизирует Сергей.

- И это тоже, - немного грустно вздыхает Катя.

- А ты?

- Я? Надо завершать сделку с мексиканцами, на следующей неделе лететь в Лондон, потом на совет директоров в Норильск, в общем, все как обычно, - в голосе Сергея не слышится энтузиазма.

- Да, все, как обычно, - вторит ему Катя.

- Папа, вот и мы, - в комнату вбегает Лиза, ее радостный голос рассеивает возникшую было напряженность, как солнечные лучи рассеивают густой туман.

Веджвудский фарфор на столе, в камине уютно трещат дрова, домработница из позапрошлого века расставляет аппетитные блюда и поправляет приборы.

Сергей неловко, морщась от боли, опирается на трость и медленно шагает к столу. Кате хочется подбежать к нему, обнять за талию, усадить на стул и нежно спросить, не слишком ли он устал. Но она не может себе этого позволить, волнующее притяжение осталось во вчерашнем дне и уже стало прошлым. Этот вечер она проведет с ним и его семьей и забудет обо всем, что было, а, главное, о том, что могло бы быть. Но что толку рассуждать о невозможном?

Он ласково поправляет салфетку на Лизиных коленках и бросает задумчивый взгляд на Катю.

Ей кажется странным и даже невоспитанным, что они принимаются за ужин, не дожидаясь хозяйки дома, но она не спрашивает ни о чем, это ведь не ее жизнь.

Теперь Сергей уже неотрывно смотрит на Катю, ее обнаженные плечи, притягательная ложбинка в вырезе платья, тонкие запястья со звенящими браслетами медленно сводят его с ума. Она смеется, шутит с Лизой, игриво надувая губки, а он вспоминает, как эти губы порывисто отвечали на его поцелуи, ненасытные, требовали все больше и больше, страсти, секса, всего.

Катя тянется к какому-то блюду, тонкая лямка платья скользит по ее плечу, как будто лаская согретую мексиканским солнцем кожу, обостряя все его чувства.

- А у вас есть дочка? - веселый голос дочери прогоняет видения Катиного обнаженного тела из его головы.

- Нет, Лиза у меня нет дочки, - Сергею кажется, что со скрытой грустью, отвечает Катя.

- Жалко, а у папы есть я! - гордо заявляет Лиза.

Кроме тебя, у папы есть еще и твоя мама, которую она не удостоилась лицезреть, - думает Катя.

- А вы знаете стихи? Папа всегда читает мне на ночь стихи, - не отстает Лиза.

- Знаю, мой папа тоже читал мне стихи, - отвечает Катя. - Вот, например, это:

Дыша духами и туманами, она садится у окна,

И веют древними поверьями ее упругие шелка,

И шляпа с траурными перьями и в кольцах узкая рука.

Катя замечает, что Лиза мечтательно смотрит на нее, и этот детский взгляд, полный надежды, трогает ее сердце.

Легкий салат сменяет жаркое с провансскими травами, мягкое мороженое следует за нежнейшими савоярди, Лиза щебечет, как птичка, а Сергей сумрачно молчит, то и дело хмурясь каким-то своим мыслям. Катя теряется в догадках, что она сказала или сделала не так? ведь, когда она только пришла, он был приветлив и проявлял к ней хоть какой-то, но интерес. А сейчас... не человек, а сплошная загадка. Зачем он вообще пригласил ее к себе, ей было достаточно равнодушного прощания в машине у отеля. Зачем она приняла это приглашение?

Лиза постепенно затихает, ее глазки слипаются и Сергей, наконец, обращает на это внимание.

- Пошли, помидорка, пора спать, - тихо говорит он и осторожно целует дочь в маленький лобик.

- Нет, па, хочу еще посидеть с Катей, - упрямится Лиза.

- Кате тоже скоро пора спать, так что пошли, - уговаривает ее Сергей.

Мужчина ее мечты с ребенком ее мечты - печально иронизирует Катя.

Сергей, сильно хромая, ведет Лизу в детскую, а та оборачивается и с лукавой улыбкой смотрит на Катю.

Катя сидит в глубоком кресле возле камина, в комнате царит мягкий полумрак, и красно-розовые блики огня разбрасывают причудливые тени. Ее негостеприимный хозяин ушел, бросив свою гостью, экономка, погремев вдалеке посудой, тоже отправилась восвояси. Дом погрузился в тишину, снова остались только он и она...

Да, Катя осталась, хотя, быть может, и не должна была. Но, как это ей надоело! Всю свою жизнь она делала только то, что другие, не она, считали правильным и достойным. Все строго просчитано на много шагов вперед, никакого легкомыслия, экспрессии и спонтанных поступков. Целеустремленность в работе, сдержанность в общении, элегантность в одежде - вот ее кредо. А в этот вечер, вернее, в эту ночь все будет иначе, если, конечно, она все правильно поняла. Боже, это "правильно", кажется, преследует ее!

Сергей ничего не сказал ей и даже не намекнул, в какой-то момент она просто почувствовала его желание, жаркое и напряженное, его взгляд, как будто проникающий сквозь ее одежду, слой за слоем, все ближе к чувствительной коже.

Что ж, а если в действительности все совсем не так, как она себе намечтала, ничего страшного - они оба слишком деликатные люди, чтобы хотя бы полусловом или полувзглядом показать это. Он просто вызовет ей такси, сдержанно кивнет на прощание и она, наконец, отправится домой, как уже много раз себе обещала.

Сергей тихо прикрыл дверь Лизиной спальни, дочка не желала отпускать его от себя и без умолку стрекотала о Кате. Его капризная принцесса, с ходу отвергавшая лучших невест столицы, с первого взгляда влюбилась в провинциальную судью не первой молодости. Именно так утром по дороге из аэропорта в клинику охарактеризовал Катю Алексей, партнер Сергея и его доверенное лицо. Сергей был с ним категорически не согласен: сексуальная и интеллигентная, заботливая, немного резкая, то совсем еще девчонка, то взрослая женщина, она была кем угодно, только не увядающей провинциалкой. А уж вечером, в этом безумном тигрово-цветочном платье, так и льнущем к ее телу, она была богиней, весталкой, то девственно-чистой, то насквозь порочной.

Сергей вошел в гостиную, Катя сидела в кресле и отрешенно смотрела на пляшущий в камине огонь. Нежный овал лица, чувственные губы и тело, ждущее поцелуев, целый вечер она дразнила, соблазняла и возбуждала его.

Катя слышала шаги Сергея, кожей чувствовала его приближение. Она не будет оборачиваться и в ожидании смотреть на него, пытаясь угадать, какой будет эта ночь и будет ли она вообще. А если Сергей скажет, что ей пора, она уйдет, достойно, как всегда.

- Звездные ночи становятся нашей традицией, ты не находишь? - его теплое дыхание у ее лица и тяжелая рука на обнаженном плече.

- Возможно, хотя, по-моему, любая традиция - это, прежде всего, постоянство, - прошептала Катя.

- Постоянство - непозволительная роскошь в сегодняшней жизни, - усмехнулся Сергей.

- Ну, ну в наше-то время перемен, - сказала Катя.

Он присел на подлокотник ее кресла, отставил трость и придвинулся к ней близко-близко. Сквозь шелк своего платья и грубую ткань его брюк Катя чувствовала жар мужского тела, ощущала силу его желания.

Какой холодный вечер? дрожь пробежала по ее телу и заставила непроизвольно вздрогнуть.

- Какая холодная осень, - проговорил Сергей, как будто читая Катины мысли.

- Надень свою шаль и капот (прим. И. Бунин), - продолжила Катя, - у нас сегодня прямо какой-то поэтический вечер, - вдохнула она.

Обрывки фраз, разговор, лишенный всякого смысла, и только его желание и ее страсть имеют хоть какое-то значение.

Катя отбросила привычную сдержанность, еще теснее прильнула к Сергею и в наивно-призывном жесте протянула к нему руки. Ему не требовалось лишних приглашений, с самого начала вечера, да что там вечера, с того самого момента, как она гордо выпорхнула из автомобиля возле отеля и даже не обернулась, он мечтал сжать ее хрупкое тело в своих руках, впиться в ее нежные губы и забыть обо всем.

Сегодня не место дразнящему медленному соблазнению, игре касаний и легких намеков, страсть не будет нежной.

Катя плавилась в объятиях Сергея, как воск в пламени свечи, его губы, настойчивые, требовательные, терзали ее, как будто мстили за что-то, отросшая за день щетина царапала кожу. Но и она не оставалась в долгу, всю свою нерастраченную, нет, не любовь, сексуальность она обрушивала на него. Ее тонкие пальцы запутались в его волосах, она держала его так крепко, как будто боясь, что он исчезнет, как фантом. Но никакой фантом не мог пробудить в ней ненасытное желание, заставить смеяться и плакать от одного лишь поцелуя.

Его губы взяли в плен ее, а, может, и наоборот, руки ловко расстегнули молнию на платье и спустили его с плечей. Катя, призывно изогнувшись, почти сползла с кресла, Сергей придвинулся ближе и с прежней страстью принялся ласкать ее грудь, остановился взглядом на крохотной татуировке, что видел в той несчастливый вечер в Мехико, и нежно, чуть касаясь, поцеловал ее.

- Довольно символично, - хриплым шепотом проговорил он, и продолжил свою сладкую пытку.

У Кати не было сил отвечать. Холодная кожа кресла с одной стороны и почти обжигающее мужское тело с другой, нега и непреодолимое желание. Она забыла про время, пространство, она мечтала отдаться почти чужому мужчине в гостиной его дома, когда неподалеку спала его маленькая дочь.

Катины руки скользнули под его футболку, пробежались по сильным мышцам спины, нежно погладили ушибленные ребра под тугими повязками. Затем ее любознательные пальчики чуть помедлили возле пояса его брюк и продолжили свой путь вниз.

Катя сводила его с ума и безумно интриговала. Она была несдержанна, откликалась на каждую его ласку, но в ней не было той искушенности, какую можно было бы ожидать от 28летней красотки, скорее, неопытность юности, чем изощренность зрелости.

Сергей едва мог сдерживать свое желание, все истинно мужское, что было в нем, так и рвалось к ней, мечтая ощутить ее податливую слабость, но крохотным островком еще теплящегося сознания, он понимал, что овладеть Катей в гостиной в неловкой позе, почти что у всех на виду - это слишком вульгарно, а вульгарности он не терпел.

Он ничего не сказал ей, просто потянул за собой, платье скользнуло по ее телу, обнажив почти до талии точеную фигуру. Катя подобрала его и сжала в руках, пытаясь инстинктивно хоть чем-то прикрыться.

Шаг, еще один, ступеньки, поворот, дверь. Все те же невозмутимые звезды в окне. Огромная кровать, одна подушка, платье на полу, шелк простыней на разгоряченной коже. Наваждение... Бесстыдная, она тянет к Сергею руки, стаскивает с него футболку. Непрекращающаяся ласка, то пытка, то полет почти на небеса. Она совершенно обнажена, а он все еще в джинсах, несправедливость, которую надо немедленно исправить.

Ее восхищенный взгляд, стремительное движение навстречу друг другу, радость и легкая боль. Всеобъемлющее счастье...

Давать и брать, взлетать и падать - разве не в этом истинный смысл жизни? Этой ночью Катя познала его сполна. Неистовая страсть, щемящая душу нежность, чувства, как картинки в калейдоскопе, сменяли друг друга, неизменным оставалось одно: она и Сергей совпали, совпали идеально, как те самые разлученные в незапамятные времена половинки.

Катю испепелял горящий взгляд Сергея, проникая в самую душу, его вездесущие руки дарили больше, чем просто чувственное наслаждение, они трогали самые потаенные струны ее существа.

Сергей лежал, растянувшись всем своим сильным длинным телом на огромной кровати, Катя уютно примостилась рядом, положив свою взлохмаченную голову на его грудь. Она слышала глухие ровные удары его сердца, ощущала своей щекой его теплую чуть влажноватую кожу, растворялась в нем, стремясь вобрать как можно больше от этих мгновений, запомнить наслаждение, запах - все...

Сергей чуть пошевелился, пытаясь удобнее устроить больную ногу. В минуты ослепляющей страсти Катя совсем забыла о его сломанной ноге, сотрясении, о бесчисленных ранках и ушибах, но в этот момент перед ее мысленным взором вновь встала та жуткая ночь в Сан-Кристобале, когда она так боялась за него. Мучительное чувство, которому она даже не желала давать название, заполнило все ее существо. Катя подняла голову и начала осыпать поцелуями его лицо, глаза, губы, упрямый подбородок, чувствительную ямочку на шее. Ее губы, то мимолетно касались его, то впивались с первобытной страстью. Катя опускалась все ниже и ниже, Сергей видел лишь ее темную макушку, зато тело ощущало гораздо больше. Ее дразнящие прикосновения, такие томные и все же немного невинные, заставляли разгораться уже было затухающее пламя страсти. Катя добралась, наконец, до конечной цели своего путешествия, подняла на него глаза, как будто ожидая от Сергея одобрения, согласия. Он не мог ей ничего ответить, он был пленен, сбит с толку, он думал лишь о том, чтобы она никогда, никогда не останавливалась. Катя была прекрасна, разметавшиеся черные волосы, горящие безумным огнем глаза, припухшие от поцелуев, его поцелуев губы. Она отбросила ложную скромность, и он мог наслаждаться видом ее совершенного, безумно женственного тела.

Катя, не дождавшись ответа, продолжила свою игру, коснулась его, сначала легонько, будто пробуя на вкус, потом уверенно и смело. Ее губы больше не изрекали поэтических строк, они были заняты, казалось, природой предназначенным им делом - дарили ему наслаждение.

И вновь все встало на свои места, все повторилось сначала: стремительный взлет к вершине, пугающее и завораживающее падение в бездну.

Звезды тихо, одна за другой гасли, наступало серое хмурое утро, Сергей дремал, его губы сложились в легкую улыбку. Катя же не заснула ни на минутку, еще с детства ей казалось, что, если в ожидании неизбежного, не спать всю ночь, это неизбежное можно отсрочить. Увы, это правило не работало ни тогда, ни сейчас.

За целую ночь, которая была для Кати бесконечно длинной и в то же время безумно короткой, они с Сергеем едва обменялись парой фраз. Слова были не важно, бал правили чувства, но утро неизбежно несло неловкие взгляды, скомканные фразы, разбитый вдребезги рай. Катя боялась и не хотела этого. Еще раз задержавшись взглядом на Сергее, не решаясь коснуться его, чтобы не разбудить, Катя неслышно по шелковым простыням выскользнула из кровати, подобрала свои вещи и пробежала в ванную. Кое-как одевшись, она вышла в коридор, на цыпочках прошла мимо Лизиной спальни, спустилась по лестнице все в тот же огромный холл и вошла в гостиную, где начиналась их вчерашнее безумие. Часы на каминной полке показывало 15 минут шестого, пора уезжать, еще раз напомнила себе Катя. Но как выбраться из этого затерянного почти сказочного поселка, даже названия которого она не знала. Катя была озадачена, в мыслях о том, что все же придется пережить утреннюю встречу с Сергеем, сопутствующие ей недомолвки, она вошла на кухню. Здесь, в вотчине чопорной экономки царил уют и столь любимые Катей ароматы пряных трав, ванили и еще чего-то неуловимого, что казалось ей истинным запахом дома. Она скользнула рукой по столешнице, задвинула нарушавший идеальный порядок ящик стола. Кате вовсе не хотелось уходить, ей хотелось готовить на этой кухне завтрак для большой семьи, а не стоять одиноко у окна в растерзанном платье, пожухлом, будто вчерашний цветок. Катин взгляд скользнул по маленькому столику с телефоном и записной книжкой, на первом же листе которой аккуратным почерком было выведен номер и подпись "Дима, ночной водитель". Вот то, что ей нужно, она воспользуется его услугами, Сергей не должен быть в обиде, в конце концов, ему нужно было бы как-то доставлять ее до города. Звонок, бодрый мужской голос на том конце провода, она не успел произнести и нескольких слов, как он бодро сказал ей, что заберет ее из "Графских прудов" через 10 минут. Катя невесело усмехнулась - этой ночью ей вообще мало давали говорить.

Чтобы не поддаться слабости, Катя натянула поверх платье тонкое летнее пальто и, ежась на утреннем холоде, вышла во двор. Прекрасный дом, озеро с беседкой на берегу, фонтан, вековые ели - сказка, на одну ночь, ставшая для нее реальной.

Из-за поворота показался автомобиль, прошуршал шинами по гравию и остановился прямо возле нее. Очередной крепкий молодой человек распахнул перед Катей дверь, не выказав ни капли удивления при ее виде. Профессиональная выдержка или ему не привыкать увозить женщин ранним утром от своего хозяина? - об этом она уже никогда не узнает, да и не желает знать.

- Radisson Украина, - сказала Катя и закрыла глаза. Дорога назад была более короткой и, конечно, не столь интригующей, она даже не успела как следует подумать о том, что провела ночь с женатым малознакомым мужчиной, в доме, где за стенкой спала его дочь. У нее еще будет время покопаться в себе, а пока она помнит вкус его губ, тяжесть его тела, не стоит портить все это ненужными переживаниями. Нужно просто скорее лететь домой и там, среди обычных проблем и бесконечных целей, ругать себя, жалеть, наконец, наслаждаться, вспоминая.

Первые лучи солнца робко разгоняли предутренний мрак, Сергей медленно просыпался. Уже ставшая привычной боль во всем теле, проблемы наступающего дня... Сладковатый женский запах, темный волос на примятой подушке, Катя, ночь, полная секса или даже любви... Кати нет рядом, ее макушка не щекочет его подбородок - Сергей окончательно проснулся. Он не обманывал себя, что сейчас она выйдет из ванной, теплая, по-утреннему свежая, Сергей сразу понял - Катя ушла. Это не стало для него новостью - женщины его жизни всегда уходили из нее и уходили именно так, не сказав ни слова. Сергей не тешил себя иллюзиями, никогда. Но эта конкретная женщина, слишком не похожа на всех остальных - может быть, стоит ее вернуть?

Первый день по возвращении из Мексики захватил Сергея бесконечной круговертью дел. Совещания, ждущие его подписи контракты, снова забытый обед и тупая головная боль. К семи он, наконец, хоть немного освободился, настало время подумать о личном.

- Сергей Георгиевич, Панков ожидает в приемной, мелодичный голос секретаря прервал мысли Сергея.

Что ж, это именно то, что ему сейчас нужно, Панков, начальник службы экономической безопасности холдинга и выходец из всем известных структур, найдет и иголку не то, что в стоге сена, а во всей Вселенной.

Немолодой, аскетичного вида мужчина вошел в кабинет, Сергей кивком указал ему на кресло.

- Вадим Викторович, я буду кратким, этот вопрос не касается напрямую работы компании, - посетитель прислушался, - я должен все знать об одном человеке: прошлое, настоящее планы, на будущее, чем живет, как, с кем, в общем, не мне вам учить, - продолжил Сергей.

- Имя нам известно? - так же кратко спросил Панков.

- Известно, - чуть усмехнулся Сергей, ему-то известно гораздо больше, чем просто имя, - Екатерина Борисовская, судья арбитражного суда Самарской области.

- Хорошо, через день отчет будет у вас.

- Вадим Викторович, помните, меня интересует абсолютно все, - сказал Сергей напоследок.

Глава 2

Родной город встретил ее прохладой и мелким моросящим дождем, каникулы закончились - еще раз напомнила себе Катя. Злой ветер раскачивал трап под ее ногами, рвал полы платья, капли дождя стекали по лицу и грозили испортить еще одни новые туфли от Джимми Чу, купленные не далее как сегодня утром.

Не успела Катя сесть в такси и включить телефон, как он тут же начал разрываться от звонков. Сначала мама беспокоилась, как она долетела и почему так долго не отвечала, потом подруга Маша оглушительно кричала, что уже отчаялась ее дождаться и готова была искать по всему свету, потом подруга Даша требовала немедленного отчета о путешествии и всем-всем-всем! Ее привычный женский мир. Катя отвечала на их вопросы, оправдывалась, смеялась, обещала поделиться впечатлениями, но мыслями была все еще далеко отсюда.

Этим утром, помимо марш-броска по магазинам, имевшего единственной целью хоть немного поднять себе настроение, первым делом она зашла в Интернет, чтобы узнать хоть что-нибудь о своем ночном визави. Прежде Катю не интересовало, что, а, вернее, кто стоит за громкими именами, которые так любят бизнес-журналы, и сухими цифрами личного капитала. Теперь она видела не просто образ, а человека, живого страстного мужчину, умевшего брать и отдавать. "Дорофеев Сергей", найдено 1787 сайтов - высветилось в поисковом окне. Вот он ставит подпись под многомиллионным контрактом в Женеве, вот выходит из шахты в Норильске, стоит с бокалом шампанского и ослепительной красоткой на светском приеме, лениво обнимая ее за талию. В деловом костюме, в шахтерской робе, в смокинге.

То, что она искала, сухие строчки: "владелец горно-рудного холдинга Индастриал Инжиниринг Сергей Дорофеев развелся со своей супругой, известной российской моделью Аленой Клебановой. Как сообщил источник, близкий к семье Дорофеева, семимесячная дочь Лиза осталась с отцом".

Утешительная новость - он хотя бы не изменял с Катей жене, неутешительная - вряд ли она может сравниться с той ослепительной платиновой блондинкой, его женой, бывшей женой... Какая женщина могла бы оставить ребенка с отцом, пусть даже с очень любящим и очень богатым? - мысли вихрем проносились в Катиной голове.

- Ну вот мы и приехали, - голос таксиста прервал ее раздумья.

Проливной дождь, неподъемный чемодан, несколько минут и вот она уже дома. Тишина огромной квартиры, идеальный порядок и противоположный берег Волги в панорамных окнах. Жаль мамы нет в стране, они бы так славно посидели сейчас за чаем и Катя бы выложила ей все свои тревоги.

Катя только встала под душ, как оглушительный телефонный звонок заставил ее покинуть их теплую негу.

- Ну что, солнце, доехала? уже дома? - без умолку стрекотала ее подруга Маша, - заеду к тебе через часок поболтаем?

- Давай, заезжай, - без энтузиазма ответила Катя. Этот вечер ей хотелось провести одной, завернувшись в теплый махровый халат и предаваясь воспоминаниям о ночи, проведенной с Сергеем. Обычно очень сдержанная и мнительная, она ни минуты не сожалела о происшедшем между ними. Ее первый мужчина за последние три года, он был словно наградой за долгое ожидание. Все впечатления, эмоции от поездки в Мексику, еще недавно столь яркие, померкли от воспоминаний о его низком голосе, ласкающем взгляде...

Разбор вещей был в самом разгаре, когда в дверь позвонила Маша. Жгучая брюнетка в стиле Кармен, на Катин взгляд в ней всего было слишком: слишком черные волосы, слишком открытые платья, слишком острый язычок, Маша еще с Университета считалась лучшей Катиной подругой. В прошлом девочка из семьи с весьма скромным достатком, сейчас она была преуспевающим адвокатом и словно пыталась наверстать то, что упустила лет в 18-20.

Улыбки, дружеские объятья, беспорядочный обмен новостями.

- Ну пойдем скорее в гостиную, я принесу чай и все тебе расскажу, - Катя потащила подругу вглубь квартиры.

- Как же мне у тебя нравится! - остановилась Маша в эркере перед окном, из которого открывался вид на водную гладь и поросшие лесом горы на другом берегу- ну скажешь ты мне или нет, во сколько тебе обошлось это единение с природой?

- Машка, ну что ты на самом деле? Ты по мне соскучилась или нет? Или будем обсуждать цены на квартиры? - огорчилась Катя.

- Да, ладно, ладно, извини, - оправдывалась Маша, - Ну что встретила своего принца.

Еще минуту назад Катя бы с легкостью рассказала ей о Сергее, без имен, но с собственными переживаниями и эмоциями, а сейчас на секунду замолчала и решила сохранить свою тайну, то, что произошло между ними, было слишком ценным для нее, чтобы даже произносить это вслух.

- Конечно, нет! - рассмеялась Катя, - я поехала не принца искать, а посмотреть, наконец, пирамиды, побродить по джунглям, по старым городам.

- Ой, Катька, дались тебе эти развалины!

- Маша, не начинай, - чуть более резко, чем это того требовало, сказала Катя.

- Ладно, ладно, не буду, - отмахнулась Маша. - А кстати - Машин взгляд скользнул по ярко-красной с радужным отливом джинсовой куртке, лежавшей в коридоре среди наполовину разобранного чемодана, - а не ты ли была таинственной спутницей разбившегося где-то в Мексике магната Дорофеева, а? - Маша даже задохнулась от возбуждения.

- О, Господи, нет! - воскликнула Катя в притворном удивлении, - С чего ты взяла?

- Солнце, не ври мне!

- Машка, ты сегодня не в себе что ли? С чего это я буду тебе врать? А лучше скажи, с чего, как ты выражаешься, магнату Дорофееву быть со мной, а?

- Да так! - незаинтересованно ответила Маша и перевела разговор на другую тему.

Катя проследила за взглядом подруги и увидела, что тот остановился на злосчастной красной куртке. Экстравагантная вещь была привезена ее мамой из Милана и Катя говорила подругам, что это бешеный эксклюзив - всего 12 штук, первая линия и все в таком духе.

В конце концов, ну что она беспокоится, Маша ее лучшая, да, лучшая подруга и знает о Кате абсолютно все, но на душе было неспокойно. Не то, что она опасалась, что окружающие узнают о ее знакомстве с Сергеем, просто этот факт мог привести к дополнительной суете вокруг ее персоны, пересудах на работе, а этого бы ей очень не хотелось...

Вечер опускался и на Москву, в "Графских прудах" ужинали Лиза с Сергеем.

- Папа, а Катя к нам еще придет? - с надеждой спросила у Сергея дочь.

- Может быть, - неопределенно ответил он, ему бы и самому хотелось знать, придет ли она. Скорее всего нет, не зря же она так стремительно убежала утром.

- Папа, а расскажи мне про Незнакомку, - с очаровательной улыбкой просила Лиза.

- Про какую незнакомку, принцесска? - переспросил Сергей.

- Про Незнакомку в шляпе, - шептала девочка, забираясь к отцу на колени.

- Про нее тебе расскажет Катя, а я лучше расскажу тебе про звезды, - начал было Сергей и сразу вспомнил, как Катя рассказывала про своего отца и их прогулки под звездным небом.

Не прошло и одного дня, а уже так много напоминало ему о Кате...

Веселая песенка в стиле RnB вместо звонка будильника, на часах начало 7, надо вставать и собираться на работу, но как не хочется прогонять безмятежную дрему и думать о наступающем дне. Тело еще помнит вчерашние ласки, страстные объятия и нежные поцелуи, сильное мужское тело и одно одеяло на двоих. Катя зарывается лицом в подушку, словно прячась от холодной реальности, но будильник неумолимо звонит еще и еще. Увы, прекрасный сон остался во вчерашнем дне, она встает и лениво бредет в ванную.

Волосы оттянуты, идеальный макияж пастельных тонов, элегантное коралловое платье и неизбежные шпильки - судья Борисовская готова к своему первому рабочему дню.

Катя спустилась в подземный паркинг, ее новенький красный Лексус вызывающе сверкал среди своих более скромных черных собратьев. Всего, что у нее есть, она добилась сама, она молода, успешна и прекрасно обеспечена - привычная мантра не приносила облегчения. Увы, дипломы и кандидатская степень не греют постель - банально, но верно. Под эти невеселые мысли Катя выехала на дорогу, город еще только просыпался, она всегда любила ехать на работу в этот час, не толкаться в пробках, а наслаждаться быстрой ездой и мощной машиной. 15 минут в пути и вот перед ней здание суда, Катю охватил уже ставший привычным восторг. Медленно скользнули в сторону кованые ворота, сонные приставы взяли под козырек, ее острые каблучки процокали по мраморным плитам парковки. Катя не просто работает здесь, каждый день она входит в зал суда, чтобы именем Российской Федерации разрешить спор.

Первый рабочий день промелькнул как одна минута, работа поглощала Катю с головой, она была ее целью, ее развлечением и средством решения многих задач. В суде у нее не было не то что друзей, даже просто приятелей. Для стариков - слишком молодая, чтобы быть компетентной, для молодежи - слишком успешная для своего возраста. Никто не верил в упорный труд, ночи без сна за очередной работой, сессию вместо отпуска, защиту диссертации вместо свадьбы, все искали скрытый подтекст, несуществующие знакомства и некие таинственные связи.

Рабочий день закончился, по коридору стремительно захлопнулись двери, стоянка опустела, Катя посидела за бумагами еще часа полтора и тоже засобиралась домой. В машине по радио зазвучал джаз, она невольно вздрогнула, под эту самую музыку они играли с Сергеем в эту вечную, как мир, игру, имя которой страсть. На другой волне обсуждали рост цен на металлы, ей на ум пришло бессвязное бормотанье Сергея про кобальтовые рудники. На небе одна за другой зажигались звезды, Катя как будто наяву видела звездное небо над Мехико и его дыхание возле ее щеки. О, Боже! Что за наваждение! Сергей был повсюду, в окружающих звуках, запахах, самое главное - он был в ее сердце! Катя сердито повернула руль и на полной скорости въехала в подземный паркинг, еще один предмет ее гордости.

Она готовила ужин (салат-латук, томаты и оливковое масло), когда зазвонил мобильный телефон, Антон, владелец инвестиционной компании, отличный брокер и просто очень хороший друг. Когда-то в глупые 18 лет Катя была влюблена в его брата, а тот по законам жанра не обращал на нее ни капли внимания. Влюбленность прошла, а дружба осталась.

- Привет, Катюша, как съездила? - раздался знакомый голос в телефонной трубке.

- Привет! Отлично! - с радостью ответила Катя, - Как там мои инвестиции?

- Ты знаешь, рынок на подъеме, так что ты в безусловном плюсе, точные цифры пришлю завтра, - в голосе Антона послышались профессиональные нотки.

Кате на минуту стало тревожно, ведь не просто так ведь он позвонил ей вечером?

- Не хочу тебя тревожить, но, думаю, ты должна знать, - начал Антон, Катя вздрогнула, - вчера опять были предложения насчет твоих акций "Полимера", причем по цене значительно выше рыночной.

- Ну это не страшно! Всем известно, что химическая промышленность сейчас на подъеме, - отмахнулась Катя.

- Здесь речь не об этом, Катя. Этот анонимный покупатель хотел именно твой пакет, а не какие-то обезличенные акции, - остановил ее Антон.

Катя похолодела:

- Но откуда кто-то может знать о том, что акции принадлежат мне, ведь они же записаны на виргинский оффшор, откуда?

- Ладно, Катя, я сообщил тебе об этом, а сейчас мне пора, - быстро попрощался Антон, на заднем фоне слышался голос его жены и детский плач.

Трубка выскользнула из ослабевших Катиных пальцев, прошлое опять возвращается, оно просто преследует ее. Эти проклятые акции химического гиганта, все что осталось ей от бурного романа, бесславно закончившегося почти четыре года назад. На фоне рейдерской атаки на компанию интерес к любому более или менее значительному пакету акций не должен был ее удивлять, но доподлинно знал, что акции принадлежат именно ей, только один человек, и столкновения с ним Кате хотелось меньше всего. Но и расстаться с акциями она была не готова.

Сергей провел беспокойный день в Лондонском Сити, переговоры затянулись почти до ужина, но в итоге важный контракт был подписан. Рукопожатия, холодные улыбки, без сил и мыслей Сергей ехал в свой дом в Кенсингтоне. За окном машины мелькнул Гайд-Парк, величественная громада Тауэра. "Для меня Лондон - не просто европейская столица, а совершенно особый город, я даже не могу объяснить почему, просто чувствую это и все" - вспомнились Сергею Катины слова. Он же не чувствовал ничего, только мечтал в глубине души, как было бы чудесно войти не в пустой холодный особняк, а в настоящий дом, наполненный женским присутствием и настоящим уютом. Увы... Его ждет одинокий вечер за работой и таблетки от головной боли, а не ужин на двоих и ласковый женский взгляд, от которого проходят все хвори.

- Сергей Григорьевич, это Панков, - голос начальника службы безопасности в телефонной трубке отвлек Сергея от его мыслей.

- Слушаю, - немного недовольно ответил Сергей.

- Насчет Борисовской. Подробный отчет ждет вас в Москве, но, думаю, вас заинтересует, что она владеет почти 10-ю процентами акций "Полимера", - Сергей не поверил услышанному. Все сентиментальные мысли вылетели из его головы.

Громкий звонок разрезал ночную тишину, что-то случилось, билось в Катиной голове, пока она искала на тумбочке трубку. Что-то случилось, ночью никогда не звонят просто так - проклятая трубка все никак не находилась.

- Катерина Михайловна, это охранник магазина "Luxury", магазин горит...и

Человек на том конце провода говорил что-то еще, Катя не слышала, она, застыв, смотрела в одну точку и не могла до конца вникнуть в смысл произнесенных им слов...

Магазин горит, самый большой, самый дорогой, их с мамой детище, в эту минуту он полыхает в огне, - эти мысли бились в Катиной голове, пока она, лихорадочно мечась по квартире, пыталась собраться. Кое-как натянув дрожащими руками джинсы, домашний свитер и набросив на плечи куртку, Катя выбежала из дома. Машина резко рванула с места, слезы застилали глаза.

"Luxury" - он был подлинным воплощением этого слова, мрамор, огромные люстры из горного хрусталя, роскошные вещи от знаменитых дизайнеров на вешалках из натурального шелка. Именно о нем мечтала Катина мама, когда в дождь и слякоть тащила тяжелые сумки, забыв о том, что совсем недавно проектировала самолеты. Пока строили планы, просматривали чертежи, отделывали, он перестал быть просто средством зарабатывания денег, безликим местом, где продают и покупают, а словно приобрел душу. Они с мамой так и звали его наш Luxury. И сейчас мамина мечта и, между прочим, немалые инвестиции, все это грозит превратиться в пепел, причем отнюдь не в переносном смысле слова! На смену расстройству пришла злость.

Еще не доезжая до Luxury нескольких кварталов, Катя увидела дым и мигалки пожарных машин, сердце болезненно сжалось, она еще резче нажала на газ.

Улица перед магазином, была заставлена пожарными машинами, на ступеньках из розового мрамора, по которым обычно пробегали легкой походкой местные светские львицы в итальянских туфельках ручной работы, топтались грубые керзовые сапоги. По тротуару зловеще тянулись шланги пожарных гидрантов, но страшнее всего было смотреть на прежде сияющие, а сейчас покрытые черной копотью, витрины. Дым разлетался по улице, забивался в легкие, заставляя надсадно кашлять и тереть воспаленные глаза. Увидев Катину машину, к ней подбежал испуганный охранник и суровый рослый пожарник. Бесконечные вопросы злили Катю все больше и больше, ей хотелось оттолкнуть всех, вбежать в уже слабо тлеющее здание и самой увидеть, что же стало с их мечтой о гламуре.

Приехал недовольный сонный следователь, бормоча что-то про богатых дамочек, которым деньги девать некуда. Катя была на взводе, ей хотелось придушить его, только чтобы не слышать этого гнусного голоса. Но она не могла позволить себе слабость или резкость, поэтому методично отвечала на вопросы и все время делала упор на то, что это "мамин магазин, мамин бизнес". Еще не хватало, чтобы в местной прессе написали о "модном бизнесе судьи Борисовской" - с судейской мантией можно было бы проститься!

Господи, как же она устала! Всегда сама, все сама! Разве это женское дело оценивать убытки от пожарища и пытаться спасти то, что еще осталось?

Часы показывали половину пятого, огонь был погашен. Кате разрешили войти в то, что раньше было Luxury. Прекрасные текстильные обои обгорели и мрачными черными языками свисали со стен, плазменные телевизоры разлетелись вдребезги, и пластмасса вмеремешку со стеклом мерзко хрустела под ногами. Хорошо хоть хрустальные люстры не разбились и не расплавились, а только очень сильно закоптились. Вещи, выставленные к продаже: Кавалли, Диор, чувственный Баленсиага, экзотичный Кензо сгорели до тла. Внизу под вешалами только кучки пепла напоминали о нарядах, за которые каждая модница, не задумываясь, продала бы душу.

Катя в уме прикидывала убытки, склад, вип-зал и офис не пострадали. Их Luxury будет жить, правда вновь придется возвращаться почти к началу, но ничего она все сможет! Главное не расстраивать раньше времени маму, ее больному сердцу совсем не нужны эти переживания. Катя все исправит и, когда мама вернется с Кипра, сегодняшняя трагедия будет не более чем глупым фарсом.

День прошел для Кати как в тумане, события минувшей ночи казались бы просто дурным сном, если бы не стойкий запах пожара, который, казалось, въелся в ее кожу, волосы и не смывался ничем.

Кате вовсе не хотелось привлекать внимание милиции и прокуратуры к ситуации вокруг магазина, что произошло, того не изменишь, ей надо восстанавливать Luxury, а для этого нужно, чтобы никто не мешал. Она решила позвонить бывшему одкурснику, когда-то лопоухому трепетно влюбленному в нее пареньку, а сейчас вальяжному заместителю прокурора города. Паша сам признавался Кате, что влюбился в нее еще на вступительных экзаменах в институт, когда она, звезда с пепельными волосами до талии, даже не смотрела в его сторону. Прошло ровно 10 лет, он женился на полудеревенской девчонке, которая варила ему борщи и родила двух толстых мальчишек. Паша вроде бы даже был счастлив, только при встречах все так же трепетно смотрел на нее.

Теплые приветствия, как жена? как дети? - с ее стороны; замуж-то не вышла? - с его.

- Паша перейду к делу. Ты заешь, что случилось с маминым магазином? - по-деловому собранно заговорила Катя.

- Знаю, конечно? Все ждал, когда позвонишь, - ответил Паша.

- Вот я и звоню, - Катя сделала вид, что не заметила иронии в его голосе. - Мне нужна твоя помощь, я хочу, чтобы об этом инциденте все забыли, не было никакого расследования и, не дай Бог, уголовного дела.

- Понятно, понятно! - Катю начинал злить его равнодушный тон. - Да, ладно, все устрою, не злись, - он словно почувствовал Катино настроение. - Кстати, все странно с этим пожаром, речи быть не может о возгорании проводки или замыкании. Я на сто процентов уверен, что это поджог, причем не особо умелый. Так испугать, а не серьезно навредить, - напоследок услышала Катя.

Поджог, кому это нужно? Кто так ненавидит ее, что готов на преступление? Ну уж если быть честной, то таких наберется немало - думала Катя. Как говорила ее бабушка: "Ты, внучка, оставляешь за собой сожженные города". Да уж, сожженные это точно... А тут еще этот внезапный интерес к ее акциям "Полимера". Даже не хочется думать, что два эти события связаны между собой.

Сергей проснулся среди ночи, как от удара, сердце тревожно билось. Он удивленно огляделся, один в спальне лондонского дома, за окнами тихий респектабельный Кенсингтон. Но отчего же так скверно на душе? Он сердито повернулся на другой бок, натянул одеяло и закрыл глаза, перед мысленным взором вставала Катя - прекрасная в своей наготе с разметавшимися черными волосами, отбросившая глупую сдержанность и холодность. Вот она стремится навстречу ему, отвечая на каждую ласку, вот сама дарит ему сладкое наслаждение... Сергей разозлился еще больше, прежде чем мечтать о близости с ней, надо выяснить, какое отношение она имеет к злосчастному "Полимеру" и всему, что происходит вокруг. Дело прежде всего! Да, да, именно так!

Было около двух часов пополудни - Катя возвращалась с обеда. С той страшной ночи, ночи пожара прошла неделя, 7 полных тревог, объяснений и неприятных разговоров дня, в течение которых она пыталась успокоить слухи, уменьшить убытки и сделать все, чтобы Luxury скорее заработал и, самое главное, чтобы мама ни о чем не узнала.

Катя осунулась и побледнела под бронзовым мексиканским загаром, в суде были горы работы, а вечера были заняты встречами с оформителями, строителями, электриками и бесконечными мыслями о том, как все уладить. Ей было мало восстановить магазин, Катя хотела сделать его еще лучше, еще роскошнее, в уме все время всплывала сказка о птице Феникс.

И только поздно ночью, без сил, падая на свою огромную итальянскую кровать, на короткий миг между полной забот явью и тревожным беспокойным сном она предавалась мыслям о Сергее. Все ее чувства были полны им: страстные объятия, нежные касания, тепло кожи и огонь его взгляда. Как детское сокровище, ничего не значащее для взрослого и бесценное для ребенка, она хранила в памяти каждое мгновение их близости, их простого нахождения друг подле друга. Вот он бросает на нее равнодушный взгляд в самолете, вот она держит на коленях его голову после авиакатастрофы, он берет ее за руку во время грозы в Сан-Кристобале, они вместе смотрят на звезды в Мехико, "Видишь Кассиопею" - слышит Катя его низкий чувственный голос. Ночь в его спальне, вихрь всепоглощающей страсти и тихий омут обезоруживающей нежности. Катя не думала о будущем, по крайней мере, старалась, она была счастлива уже тому малому, что между ними было. Если бы тогда в Москве она не ускользнула от Сергея рано утром, а задержалась даже на минуту нового дня, все пошло бы насмарку: холодное утро уничтожило бы жаркую ночь, а так, пусть сказка и исчезла при первых солнечных лучах, но легкий флер той безумной ночи остался в ее душе.

Катя въехала на служебную стоянку, взяла новую сумочку Прада и гордо зашагала ко входу. Пусть она этой ночью почти не сомкнула глаз, но следов бессонницы, переживаний и расстройств никто не увидит на ее лице, может быть, для кого-то и глупый, но для нее единственно возможный девиз: "Все, что не убивает, делает нас сильнее!".

Она подошла ко входу, две женщины курили у крыльца, стоя к ней спиной. Одна из них, полная брюнетка лет 35, была Катиным помощником, вторая - тощая блондинка с длинными волосами - начальником канцелярии суда. Брюнетка, стряхнула пепел с сигареты, и зло произнесла:

- Явилась из отпуска, сияет как глянцевая картинка! Только знай исправляет все, чтобы я ни сделала! - блондинка согласно кивала. - Ты только подумай, я уже 6 лет проработала здесь, когда она пришла сразу после института, и что? она судья, а я все еще помощник, да еще и ее помощник, - брюнетка тряхнула головой, и ее двойной подбородок заколыхался из стороны в сторону.

- Да, выскочкам всегда везет! Не зря же ходят слухи про нее и бывшего председателя, - она прищурилась, словно смакуя новую сплетню. - Видела ее в фото в последнем номере "Глянца"?

- Видела! - процедила толстуха. - Екатерина Борисовская в шляпке от "не пойми кого" на кубке губернатора по конкуру. Противно, - тонким писклявым голосом пропела брюнетка, бросила сигарету и вошла в здание.

Кате просто везло на подслушанные неприятные разговоры, вот и сейчас она стала невольной свидетельницей одного из них. Она, конечно, всегда знала об отношении к ней "девочек", но знать - это одно, а вот слышать совершенно другое.

Но ей абсолютно все равно, в конце концов, это тоже часть платы за успех. А подруги ей хватит и одной, вне работы!

День близился к концу, с делами было покончено, правда, только на сегодня. Катя полистала ежедневник и вспомнила, что была приглашена на вечеринку, посвященную открытию филиала крупного американского банка. Идти или не идти, все те же лица, бывшие, как ей казалось когда-то, мужчины ее мечты: лучший столичный вуз, западная бизнес-школа и платиновая кредитная карта - на первый взгляд, в действительности - вера в любовь и искренняя надежда на счастье. Да и не безликие мужчины вовсе, а единственный мужчина ее жизни.

На сегодняшний вечер у нее нет никаких планов по покорению мира, что толку проводить его дома? - она пойдет.

Катя открыла свой огромный гардероб, настоящее царство шелка, кашемира, добротного твида и легкомысленного шифона. Она задумчиво остановилась возле струящихся вечерних платье, это - Кавалли, наверное, навсегда связано с Сергеем, а вот изумрудно-зеленое, скромное впереди и весьма интригующее сзади, Баленсиага, не таит в себе никаких воспоминаний.

Автомобиль остановился возле фешенебельного ресторана, Катя поправила вызывающе-рыжую меховую горжетку, изящно вышла из машины и скользнула в толпу. Притворные приветствия, восхищенные взгляды мужчин, завистливые - их жен, мимолетные поцелуи в щеку и легкие пожатия пальцев. Нужные люди и важные разговоры под щемящий звук саксофона. Катя тоже рассчитывала уладить ряд важных для себя вопросов.

С противоположного конца зала махнули ей рукой, Катя направилась в ту сторону, Антон, владелец инвестиционной компании, его брат, Катина юношеская любовь, и их жены. Одна счастливая мама трехмесячной крошки, другая, похожая на огромного пингвина, мама в самом ближайшем будущем. Зависть, чувство, вообще-то чуждое ей, на миг шевельнулось в Катиной душе, узкое, подчеркивающее все изгибы платье стало глупым и ненужным.

- Катя, у нас опять проблемы по "Полимеру", - склонившись к ее уху, прошептал Антон, - надо что-то решать с этим.

- Ты знаешь, я ничего не собираюсь решать, это мои акции и моими они и останутся, - Катя сделала глоток вина, - Отличное Шабли, - произнесла она.

Эта семейная компания сегодня отнюдь не способствовала поднятию ее настроения, Катя тепло попрощалась и двинулась дальше по залу. Все-таки ловить мужские взгляды так приятно, пусть даже они смотрят на нее украдкой от своих жен, да и Шабли действительно на редкость хорошо. Внезапно ее взгляд выхватил из толпы высокую мужскую фигуру, такой знакомый профиль, поворот головы, - приятно-хмельные мысли оставили Катю, сердце тревожно ухнуло и упало, целая гамма непонятных чувств наполнила ее...

Сергей прилетел из Лондона накануне поздно вечером, усталый и раздраженный, опираясь на костыли, он тихо вошел в дом, боясь ненароком разбудить Лизу, которая имела обыкновение просыпаться от малейшего шороха. Осторожно опустился в кресло, стоящее в холле, поднял глаза: дочка в ее любимой пижаме с сонными мишками, грустно подперев кулачком щеку, сидела на ступеньках, ведущих на верхний этаж. У Сергея сжалось сердце, малышке не нужны кобальтовые рудники и химические заводы, ей нужна мать и нужен он.

Лиза встрепенулась, улыбка осветила ее личико, и стремглав кинулась к отцу:

- Папа, папа, а я тебя встречаю!!!

- Вижу, солнышко! - он взял ее на руки и поцеловал ее в мягкую макушку. - Я так люблю тебя!

- Ой, папа, ты колючий, - засмеялась девочка и потрогала своей маленькой ручкой его отросшую за день щетину. Сергей некстати вспомнил, как Катя в минуты тихой нежности, приходящие на смену неистовым порывам, так же дотрагивалась до его лица и шептала: "Какой же ты... колючий!"

- Папа, ну что?

- Что детка? - Сергей не слышал ее вопроса Лиза.

- Ну, папа, Катя к нам придет? - нетерпеливо переспросила дочь.

- Не придет, принцесска, - ответил он, - я сам почитаю тебе про Незнакомку, - с этими словами они медленно зашагали к Лизиной спальне: милая крошка и для многих суровый мужчина.

В середине следующего дня Панков передал Сергею отчет по "Е. Борисовской", он отложил его в сторону, словно боясь прочитать и разочароваться или, наоборот, получить ненужную надежду.

Алексей, правая рука Сергея, стремительно влетел в кабинет. Сергей недовольно поморщился, он не любил подобной бесцеремонности. Она завели долгий разговор о делах, результатах судебных споров, Алексей склонял Сергея к слишком резким шагам в отношении тех вопросов, которые, как ему казалось, можно было решить менее агрессивным путем.

Вдруг взгляд Алексея упал на затерявшуюся среди планов разработки нового рудника папку, подготовленную Панковым. Его глаза блеснули и он недобро усмехнулся:

- Увлекся провинциальной матроной?

- Не смей так говорить, - взорвался Сергей, - я бы попросил тебя оставить свои комментарии при себе!

- Да, ладно! Не кипятись, - отмахнулся Алексей, - ты мне лучше скажи, как же Женечка Жукова, а? Не думаю, что ее папа будет доволен.

- Мне, знаешь ли, наплевать на ее папу, - сквозь зубы процедил Сергей.

Еще одна бессонная ночь, грустное утро, полный забот день, Катя никак не может сосредоточиться на работе, вникнуть в смысл лежащих перед ней бумаг. Уже в третий раз она перечитывает один и тот же абзац, но видит перед собой вовсе не буквы, которые складываются в слова, а те - в предложения, и в целые фразы. Перед ее мысленным взглядом вновь и вновь проходят события вчерашнего вечера, вот она, судорожно сжав бокал в похолодевших пальцах, скользит по залу, вокруг гудит возбужденная толпа, будто, разговаривая, играет саксофон. Но Катя словно вырвана из происходящего, голоса, звуки доносятся до нее откуда-то издалека, она видит только его - свою мечту и боль, грандиозные надежды и ошеломляющее разочарование. Она еще может незаметно ускользнуть и не встретиться с ним, но по одной ей известной причине Катя стремится к нему. Все так же высок и строен, на губах обезоруживающая улыбка и только в глубине глаз прячется равнодушный холодноватый блеск.

На руке мужчины почти висит молоденькая модельная блондинка, жадно ловит каждое его слово, каждый взгляд. Он пристально в упор смотрит на Катю и расплывается в притворно-радушной улыбке:

- Мадам Борисовская призрела свой судейский статус и посетила нашу скромную тусовку?

- Ну нужно же и мне знать, как развлекаются простые сметные, - в тон ему отвечает Катя.

Мужчина голодным ищущим взглядом охватывает ее фигуру и Кате становится не по себе.

- Ну да, ну да, - протяжно говорит он, - что ж ты, кажется, добилась своих целей?

- Что ты, пока только малой их части, - иронизирует Катя, - новая трость? - кивает она на блондинку. Та, похоже, не замечая брошенного ей оскорбления, продолжает радостно улыбаться. - А ты? Я слышала, никак не покоришь свой бизнес-Эверест.

- Забудь, я уже давно на его вершине, - зло отвечает он и уходит со своей куклой.

Сейчас Катя не может объяснить себе, зачем вела себя вчера так резко и даже немного вызывающе, но в тот момент она просто не могла иначе. Потом, уйдя с гордо вскинутой головой, она тихо плакала в машине, в полный голос рыдала в ванной и уже совсем без сил всхлипывала в подушку. Просто знать, что твой рай разбит, потерян - это одно, но видеть это собственными глазами - совсем другое. Как она могла это пережить: почти два года верить, что будет семья, дети, дом в тихом пригороде, а потом услышать холодные слова: "Ну что ж, я достаточно развлекся с профессорской дочкой - пора идти дальше", - Катя до сих пор не понимала, как не рассыпалась тогда на мелкие кусочки.

Но это все в прошлом, в прошлом - убеждала она себя, сейчас время других проблем. Рано звонила мама - от каких-то "доброжелателей" она узнала о происшедшем в магазине, Кате стоило больших трудов ее успокоить и убедить не возвращаться раньше времени. Потом опять звонил Антон и убеждал ее "что-то решить с акциями "Полимера". Они не понимают, никто не понимает, что Катя ничего не будет решать с этими акциями - они ее и точка, пусть хоть все рейдеры страны на нее ополчатся!

Прошла неделя, Катя пропадала в суде, по вечерам до упаду занималась в фитнесс-клубе, а поздно ночью все чаще и чаще возвращалась к счастливому эпизоду с Сергеем, как она это называла. То, что было между ними, позволило ей, наконец, хоть немного отбросить тягостные воспоминания четырехлетней давности, забыть уничижительные слова, брошенные в ее адрес и попытаться, пока только попытаться, смотреть вперед.

Катя ехала с работы, усталая, но довольная прошедшим днем. Обычно она водила быстро и даже немного агрессивно, но в этот теплый летний вечер ей не хотелось никуда спешить: дорогая машина, ласковая кожа сиденья и завораживающий голос Эдит Пиаф из динамиков - располагали к неспешной, вдумчивой езде. Она выехала на скоростной участок дороги, вновь не стала спешить и остановилась на светофоре, а затем медленно двинулась вперед. Вдруг машина резко вильнула влево, раздался угрожающий скрежет, Катя не понимала, что происходит, ее Лексус был безопасен, как детская колыбель. И тут она с ужасом увидела, что, зажив собственной жизнью, весело сия хромом в заходящем солнце, ее переднее колесо покатилось перед ней, пересекло соседнюю полосу и остановилось на обочине. Машина не желала останавливаться, не реагировала на тормоз, и, дергаясь, катилась вперед, разрезая вечернюю тишину ужасным звуком. Катя в испуге увидела, как перед ней из двора выехала маленькая желтая машинка и понимала, что остановиться может только чудом. Машинка, как будто почувствовав беду, перестроилась в соседний ряд, Катя изо всех сил вжала тормоз, Лексус дернулся и остановился.

Она сидела, сжав руки, и слышала только оглушительный звук собственного сердца, которое считало все новые и новые удары оставленной ему жизни. Хрипло пела Пиаф, Катя не могла осознать, что все это произошло именно с ней, она достала из потайного кармана под ковриком пачку сигарет, золотую зажигалку и нервно закурила. Тихая паника грозила смениться бурной истерикой, она не знала, что делать, включила "аварийку", вышла. Мимо проносились автомобили, даже не зная, свидетелями, какой беды чуть не стали. Катя, сделав еще одну затяжку, бросила сигарету и медленно пошла вдоль дороги, чуть вдалеке что-то сверкнуло, она наклонилась - болт от ее переднего колеса, дальше - еще один. Боже, она ехала по дороге и теряла их, а потом потеряла и колесо, ей даже не хотелось думать о том, что могло бы произойти, если бы она вела машину не тихо, как сегодня, а в своей обычной резкой и резвой манере. По телу вновь пробежала дрожь, Катя зябко обхватила себя руками и пыталась не поддаться панике.

Что делать? Что делать? - звонить друзьям и знакомым - вызывать лишние вопросы, на которые у нее нет ни сил, ни желания отвечать. Искать виновных - как? Катя набрала номер эвакуатора и стала ждать. Как могло это произойти? - вопрос мучил ее. Кроме суда она сегодня нигде не была, ночью машина стояла в охраняемом паркинге, да и если бы кто-то открутил болты ночью, все это произошло бы утром, когда Катя, опаздывая, на скорости 100 километров мчалась на работу. Весь день машина стояла на служебной стоянке, куда чужому ни за что не пройти. Чужому не пройти...но свои-то проходят беспрепятственно...

Прошла неделя, целая неделя привычной деловой суеты, болезненных перевязок и чтения "Незнакомки" по вечерам, его бедный ребенок рос не на добрых сказках, а на мрачном декадентском Блоке. Впрочем, это вполне отвечало его настроению: "Дыша духами и туманами, она садится у окна", - Сергей будто наяву ощущал сладковато-чувственный Катин аромат. "Poison" тогда прошептала она, и только сейчас Сергей понял, как недалеки от истины были ее слова, он и вправду чувствовал, что отравлен ею.

Отчет Панкова так и лежал в портфеле, каждый день Сергей обещал себе прочесть его от первого до последнего слова, но не читал, утром брал на работу, вечером нес домой. Он словно боялся выпустить на волю неведомых духов.

- Завтра точно прочитаю, - пообещал себе Сергей, выключил ночник и попытался уснуть, но, увы, его спальня тоже хранила память о ней... Он раздражался, злился, но ничего не мог поделать.

Тот жуткий день, наверное, навсегда запечатлелся в ее памяти: летящее по пустой дороге колесо, беспомощный скрежет тормозов и ощущение вселенского отчаяния. Почти два часа провела Катя в ожидании эвакуатора, она то плакала, то радовалась, что все обошлось, то сердилась и искала виновных. С виновными было сложнее всего, с одной стороны, нашлось не так уж мало людей, желавших ей зла, с другой, ни один из них не тянул на преступника, хладнокровно откручивающего болты на колесе ее машины. Если только не... Нет, Катя даже не хотела об этом думать, предполагать, что все происходящее с ней в последнее время: и пожар в Luxury, и сегодняшний инцидент - звенья одной цепи, прочно связанной с "Полимером" было слишком больно, слишком опасно. Думать, что тот, кто собирался иметь общих с тобой детей, безжалостно отправил тебя почти что на верную смерть в сверкающей груде металла - было слишком даже для нее.

Уже поздно вечером, добравшись, наконец, до дома, Катя приняла горячий душ, завернулась в старый махровый халат и устроилась на диване с бокалом вина. За окнами простиралась темная гладь ночной реки, мрачная и беспросветная. Катю била нервная дрожь, стоило ей на долю секунды закрыть глаза, как она вновь видела, что ее машина неуправляемо мечется по своей полосе, не может остановиться и все катится, катится вперед.

Раздался телефонный звонок, Катя решила не отвечать, но телефон звонил, не умолкая, словно кто-то невидимый на том конце провода требовал быть услышанным.

- Алло, - вяло проговорила в трубку Катя.

- Привет, солнце, - притворно-жизнерадостно заверещала Маша, от ее визга у Катя даже закружилась голова, - Как ты? Как провела день? Произошло что-нибудь особенное? - не отставала подруга.

- Да, так ничего, - в какой-то момент Кате захотелось поделиться пережитым, услышать слова ободрения и Машино "Жди, я еду", но в последнюю секунду она решила оставить свои тревоги при себе.

- Ну так уж прям и ничего? - продолжала допытываться Маша.

- Так уж и ничего, - начала злиться Катя.

- Да, ладно, я звоню просто поболтать, - отступила Маша.

- Маш, прости, нет сил на разговоры, - оборвала ее Катя и положила трубку.

Этот короткий телефонный разговор произвел на Катю странное и тревожное впечатление. Маша говорила так, словно знала о происшествии с машиной, а от Кати хотела услышать лишь подтверждение. Какое отношение лучшая подруга могла иметь к открученному колесу и всем, что за этим последовало?

А ведь в тот день, когда произошел пожар, Маша одной из последних была в Luxury, примеряла летние платья, звонила Кате и сетовала на их дороговизну.

Боже, от этих мыслей можно было сойти с ума! Подозревать и не верить было сложнее, чем просто знать что-то, даже очень дурное.

Что ей остается - только собраться и противостоять неприятностям. У нее нет права на жалость к себе, нерешительность, слезы. Вот если бы у нее был муж или даже просто любимый мужчина, она бы разрыдалась у него на груди и позволила ему решать ее проблемы, прогонять е тревоги. Если бы у нее был муж, возможно, ничего подобного бы и не произошло. Но что толку строить предположения и думать о том, чего нет?!

Вот если бы рядом с ней был такой человек, как Сергей, она бы с улыбкой преодолела все невзгоды, с мечтой лишь о том, чтобы взглянуть в его изменчивые серо-голубые глаза, услышать его ласкающий голос, просто оказаться рядом с ним.

Глава 3

Со дня, когда случилась авиакатастрофа, прошло три недели: так много и так мало. За это время Сергей успел трижды слетать в Лондон, заключить контракт с мексиканцами, прочитать дочери "Незнакомку" и сполна ощутить, насколько нужной за неполных три дня смогла стать для него Катя.

Сегодня ему сняли швы со сломанной ноги, было жутко больно, и даже спустя два с лишним часа боль не отступила, а стала даже как будто сильнее. Сергей лежал на огромном диване в своем домашнем кабинете: мебель в духе старых мастеров, книги от потолка до пола, классические пейзажи на стенах, призрачный домашний уют, которому не хватает чего-то неуловимого, чтобы стать настоящим. Он жалел себя и думал, как здорово было бы сейчас услышать Катин голос, ее тревожное "Как ты?", ощутить вечно холодную ладошку на лбу, увидеть заботу и нежность в глазах, в каждом жесте. Увы, это были лишь мечты, в реальности же Сергей располагал услугами лучших докторов, стряпней своей экономки и холодным "Ну когда же мы, наконец, встретимся?" из капризно-надутых губ Женечки Жуковой.

Мысли Сергея вернулись к Кате: страсть, забота, острый ум, тонкая ирония, робость, а через минуту бесстыдная раскованность - бесчисленные грани одного человека. Уже две недели, как Панков отдал ему отчет, а Сергей так и не прочел ни строчки, боялся разрушить созданный идеальный образ. Но больше он не может и не хочет откладывать, Сергей встал с дивана, медленно открыл портфель, нерешительно взял в руки папку с отчетом и начал читать.

За равнодушными строчками досье скрывались достижения и разочарования, слезы поражений и гордость от одержанных побед. Достижений и побед было гораздо больше: школа с золотой медалью, университет с красным дипломом, кандидатская степень в 25 лет, судейская мантия в 27 - американская мечта на российский манер.

Далее шел рассказ о личном, как Сергей и предполагал мужчин в Катиной жизни было мало, вернее и был-то всего один - мужчина. Тут Сергей довольно улыбнулся, он и себе не смог бы объяснить, почему для него столь важным было знать это, понимать, что до него лишь одному человеку были открыты все ее тайны. Сергею показалось, что злые духи, которых он так боялся, оказались игривыми добрыми эльфами, о которых любила слушать Лиза.

Ниже Панков писал о романе, начавшемся, когда ей было всего 22, о готовящейся свадьбе на 200 персон и стремительном, непонятном для окружающих расставании за полторы недели до торжества. В этот момент Сергей ненавидел мерзавца, предавшего девушку, заставившего ее такой стать неприступной и осторожной. Но в то же время Сергей втайне радовался, что никакой свадьбы не было и что мадам Борисовская была абсолютно свободна. Ведь выйди она тогда замуж, нянчила бы сейчас целый выводок детей и не бродила по мексиканским джунглям...

Но вот Сергей дошел до имени этого несостоявшегося Катиного мужа и не проверил своим глазам, перечитал еще раз, но ненавистная фамилия не желала исчезать - Дмитрий Докучаев, тогда наследник, а сейчас почти полноправный владелец "Полимера".

Невероятная насмешка судьбы или умело подстроенный ход?

Сергей снял очки, устало потер глаза и откинулся на спинку дивана: случилось то, чего он так боялся - мечта разбилась вдребезги, словно хрупкая китайская ваза.

Как могло случиться, что человек, которого он презирал, с которым вел необъявленную войну, оказался женихом, женщины, почти укравшей его сердце? Как он вновь смог поверить, что близость, не только тела, но и души, не равнодушный секс, а пылкая любовь - что все это возможно для него? Катя так легко вписалась в их с Лизой маленький мир, что казалось, будто выпавший кусочек причудливой мозаики встал на место, и вся картина, наконец, обрела жизнь. Все эти мысли беспорядочным хороводом проносились в голове Сергея, отдавшись во власть своей мнительности, он ни на минуту не допускал, что Катя сама была жертвой, бедная девочка, цинично брошенная на пути к свадьбе, она вряд ли вынашивала планы уничтожения его бизнес-империи со своим несостоявшимся мужем.

Дверь кабинета приоткрылась, показалась застенчиво улыбающаяся Лиза. Она увидела, что Сергей что-то читает и подбежала к нему.

- Папочка, как ты? - спросила девочка и протянула руки к отцу.

- Ничего, малышка, - Сергей усадил ее рядом с собой, ласково поправил растрепавшиеся белокурые волосики и поцеловал в нежную щечку.

- Арина Петровна сказала не беспокоить тебя, а я все равно решила посмотреть, - слегка картавя, продолжила Лиза, - Ой, ты читаешь? Нельзя тебя отвлекать - встрепенулась девочка.

- Нет, я уже не читаю, - тихо ответил Сергей.

- Нет, я вижу, что читаешь, так что читай дальше, - не отставала Лиза.

- Мне хватит чтения на сегодня, - сказал Сергей.

- Ты же сам говорил, нельзя бросать начатое, - решительно заявила ему дочь.

- Ну ладно, - он сделал вид, что читает и опустил взгляд на страницу.

Взгляд Сергея выхватил газетные вырезки: с фото ему дерзко улыбался ненавистный Докучаев, а рядом с ним стояла юная блондинка в нежно-розовом платье, в облике которой Сергей с трудом узнал Катю. С удивлением он понял, что теперешняя роковая брюнетка в тигрово-красном и эта прелестная девочка с платиновыми волосами - один и тот же человек. Что могло заставить ее так перемениться? - ответ был очевиден, не что, а кто. Под фотографией рукой Панкова было подписано: "Борисовская и Докучаев за неделю до разрыва помолвки". И только тут Сергей, наконец, осознал всю нелепость собственных домыслов и обвинений, Катя не могла быть помощницей в грязных играх Докучаева, она стала всего лишь одной из тех жертв, которые были безмолвными пешками его интриг и подлых замыслов. В этот момент Сергей устыдился собственных мыслей, ему стало не по себе, захотелось как-то оправдаться перед Катей, словно она могла знать, что он о ней думал.

Сергей начал стремительно читать страницу за страницей, Лиза что-то спросила, он только крепче прижал ее к себе и прошептал:

- Детка, кажется, наша Незнакомка скоро к нам вернется!

"Блестящая защита кандидатской диссертации в Академии госслужбы, MBA в Оксфорде" - она умница, моя Катя, с улыбкой подумал Сергей.

"Упорные слухи об интимной связи с председателем суда" - Сергей вздрогнул, "не подтвердились" - тут он вздохнул с облегчением.

"Собственный капитал составляет около 2 млн евро: ценные бумаги, недвижимость, доли в 4 девелоперских компаниях" - Сергей удивился, но не придал этому значения.

Его душа пела, мечта вовсе не разбилась, она, как та фарфоровая ваза, лишь немного покачнулась, но устояла на месте. Он может все обдумать, собраться с мыслями и встретиться с Катей, провести с ней пару часов, а, может, и дней, а потом... впрочем, загадывать ни к чему. Сергей не находил себе места от какого-то мальчишеского волнения, он даже не мог вспомнить, когда подобное случалось с ним в последний раз, наверное, когда акции его компании вышли на лондонскую фондовую биржу, но это, конечно, совсем другое дело.

К чему что-то обдумывать и ждать, он полетит в Самару послезавтра, увидит Катю и поймет, возможно ли его личное счастье.

- Ирина, - Сергей тут же перезвонил своему секретарю, - отмените все встречи на среду, свяжитесь с пилотом и аэродромом, в среду я беру Falcon (один из новейших самолетов в бизнес-авиации).

- Но Сергей Георгиевич, в среду у вас встреча с господином Жуковым и ужин с Евгенией, - начала было секретарь.

- Жукова перенесите, Женю отмените, - резко распорядился Сергей. - Лиза, принцесса моя, я привезу нам нашу Незнакомку, - весело проговорил он, обнимая дочь.

- Незнакомку-Катю? - серьезно спросила девочка.

- Да, именно ее, - ответил ей отец.

- Будет здорово, - мечтательно прошептала Лиза.

Семейную идиллию разрушил телефонный звонок, не отпуская от себя дочь, Сергей взял трубку.

- Сергей Георгиевич, новости по Борисовской, - как обычно, не здороваясь, начал Панков, - уверен вокруг нее что-то затевается.

- Что? - не скрывая тревоги, спросил Сергей.

- Пожар в магазине, принадлежащем ее матери, а потом ее машина потеряла переднее колесо прямо на оживленной дороге. Борисовская чудом остановилась.

Сергей похолодел от страха за Катю, пока он тут боролся со своими фанабериями, ее дважды чуть не убили.

- Ну так будут какие-нибудь распоряжения или вам это не интересно, - прервал его мысли голос Панкова.

- Не спускайте с нее глаз, не знаю как, но найдите способ, чтобы она об этом не знала, - коротко сказал Сергей.

- Все сделаем, - Панков был немногословен.

Сергей не знал, чем он сможет ей помочь, он думал только о том, чтобы скорее увидеть Катю, услышать ее голос, ощутить ее пьянящий, сладковато-чувственный аромат. Он решил лететь в Самару завтра...

Этот день был очень важным для Кати: ей предстояло рассматривать одно очень громкое дело, за которым стояли весьма известные в регионе имена и где политика, бизнес и еще Бог знает что переплелись в причудливый и опасный клубок. По такому случаю она выбрала строгий брючный костюм (по крайней мере, самый строгий из того, что у нее было): широкие черные брюки и приталенный пиджак, расшитый темно-бордовыми, почти черными розами, вставила в уши скромные бриллианты и, дополнив свой образ, темными очками в поллица, как у голливудской звезды, вышла из дома.

Катя всегда считала, что бороться со страхами можно единственным способом - идти им навстречу, вот и сейчас она решила, что хватит обходить свою машину стороной и ездить на такси, и решительно направилась к Лексусу.

Дорога до суда прошла без происшествий, очевидно, злые силы взяли выходной - подбадривая себя, иронизировала Катя. Первая половина дня тоже не принесла никаких сюрпризов, до начала громкого процесса оставалось меньше получаса. Катя, уже надев судейскую мантию, нервно ходила по кабинету, она подошла к окну и увидела, как на стоянку перед главным входом въехал сияющий Крайслер и уверенно остановился возле крыльца. Катя даже не стала дожидаться, кто выйдет из машины, почувствовав приближение процесса и поняв, что на ее голову принесло какую-то важную птицу, она заторопилась в зал заседаний.

Полтора часа полета и он уже в Самаре, еще 40 минут и он перед зданием суда, Сергей решил, что приехать к Кате на работу все же более прилично, чем заявиться, к примеру, к ней домой. О том, чтобы позвонить, договориться о встрече - не могло быть и речи, он должен был смотреть на Катю, видеть Катину реакцию на его приезд и только потом думать, как вести себя с ней, что вообще делать дальше.

- Сергей Георгиевич, здесь извещены о нашем приезде? - прервал его размышления охранник? - заезжаем к служебному входу?

- Нет-нет, никаких служебных входов, мы войдем как обычные посетители, - быстро сказал Сергей, охранник нахмурился, но возражать не стал, - Дима, иди узнай, как нам найти судью Борисовскую, - распорядился Сергей.

Через несколько минут охранник вернулся:

- Сергей Георгиевич, у нее сегодня какое-то громкое дело, заседание начнется уже через 5 минут, так что нам, наверное, придется подождать, пока оно не закончится.

- Идем, я хочу посмотреть, - коротко бросил Сергей и стал выбираться из машины.

Они вошли в здание суда, Сергей, слегка прихрамывая, и охранник, грозно возвышаясь за его спиной.

- Вы по делу "Куйбышевтанкера"? - остановила их какая-то женщина в форме, - проходите в 9 зал, - она указала на дверь в конце коридора.

Возле 9 зала стояла целая толпа: солидные адвокаты с дорогими портфелями, прокурорские работники в синих мундирах, репортеры с фотоаппаратами и микрофонами. Сергею стало неспокойно, как эта порывистая и совсем молоденькая девочка, его Катя, справится со всеми этими людьми.

Дверь распахнулась, всех пригласили войти.

Сергей с Димой слились с толпой и тоже зашли в зал, сели на предпоследний ряд. И тут Сергей, наконец, увидел ее: в черной мантии с белым воротничком, Катя сидела на возвышении в огромном кожаном кресле под гербом Российской Федерации. Идеально прямые темные волосы, кошачье-зеленые глаза за стеклами строгих очков в золотой оправе, пухлые чувственные губы - его невинная весталка, ожившее видение из жарких почти эротических снов и грустных предутренних дум. В этом официальном облачении Катя казалась совсем другим человеком: не той дерзкой девчонкой, что бережно ухаживала за ним в Мексике, не той роскошной соблазнительницей, что сначала робко, а потом смело и раскованно отдавалась ему в Москве, и все же это была она: такая разная и противоречивая, женщина, которой он, кажется, уже готов был отдать свое сердце.

В зале, наконец, установилась тишина, Катя встала и объявила на удивление сильным голосом:

- Дело рассматривает Арбитражный суд Самарской области под председательством судьи Борисовской, - в ее словах слышалась невольная гордость, и Сергей вспомнил, с каким восторгом она рассказывала ему про свою работу.

Процесс длился почти два часа, Сергей с восторгом наблюдал, как Катя умело направляла его ход, задавала вопросы, хладнокровно сталкивала лбами оппонентов и резко обрывала адвокатов, бывших почти вдвое старше ее. Ему вспомнился их разговор в Сан-Кристобале: "Наверное, вы хороший судья?" - "Самый лучший!" - теперь он убедился в этом. В душе Сергея вдобавок к страсти, которую он испытывал к Кате, восхищению ею и огромному желанию обладать этим трепетным женским телом, прибавилось еще какое-то чувство, которому он пока не мог дать название.

- Суд объявляет перерыв в судебном заседании до понедельника, - четко проговорила Катя.

Адвокаты начали складывать бумаги в свои внушительные портфели, наблюдатели потянулись к выходу, репортеры повскакивали со своих мест и бросились к ней.

- Никаких комментариев не будет! Все через пресс-службу суда, - резко заявила Катя, бросая взгляд в их сторону, и тут ее сердце оборвалось - в дальнем ряду у стены она увидела Сергея.

Этого просто не может быть, - убеждала себя Катя, собирая бумаги, - нервы, стресс, и вот она выдает желаемое за действительное. Но желаемое с улыбкой, медленно шло в ее сторону, кровь застучала в висках, колени слабо подогнулись и Катя бессильно опустилась в кресло. Она боялась поднять глаза от бумаг, с одной стороны, ей страстно хотелось, чтобы это был не плод ее больного воображения, а чтобы Сергей действительно приехал к ней. С другой, она с ужасом ожидала его разочарования, мимолетной полуулыбки при взгляде на нее в привычной обстановке, и неловкости, неизбежно следующей за встречей.

Последние из бывших на процессе вышли из зала, Катя слышала, как за ними захлопнулась дверь, она медленно подняла голову и встретилась своим испуганным взглядом с уверенным взглядом серо-голубых глаз Сергея, которые не раз снились ей по ночам. Он стоял, прислонившись к бортику ее стола, и нежно улыбался:

- Привет! - как будто они расстались только сегодня утром, прошептал он.

- Привет! - так же тихо ответила она.

- Я приехал к тебе.

- Я рада!

- Пойдем!

- Пойдем!

Тут Катя вышла из охватившего ее радостного оцепенения и с ужасом вспомнила, что их разговор, ее горячечный румянец и легкую хрипотцу в голосах, сейчас транслируют все камеры суда, настроенные на этот зал. Она увидела, что у дальней стенки лениво стоит верзила, отвозивший ее утром из дома Сергея в гостиницу - кошмар!

- Пойдем ко мне в кабинет, - торопливо сказала Катя и чуть ли не силой потащила за собой Сергея.

Катя, прекрасная в своем волнении и легком испуге, в развевающейся мантии, почти бежала по коридору, Сергей со своей больной ногой, едва поспевал за ней. Она скрылась за поворотом и, нетерпеливо постукивая каблучком по полу, ждала его около открытой двери.

- Наташа, меня ни для кого нет, - прокричала она немолодой женщине в приемной и проскользнула в свой кабинет, Сергей вошел следом и закрыл за собой дверь.

Катя нервным жестом скинула мантию, и Сергей увидел так полюбившееся ему за одну короткую ночь ее соблазнительное хрупкое тело. Атласные брюки подчеркивали ее тонкую талию и округлые бедра, строгий пиджак скрывал намек на высокую грудь. Сергей смотрел на нее, и желание наполняло все его существо, обладать этой необыкновенной женщиной казалось ему самой большей наградой, какую он только мог желать.

- Зачем ты приехал? - чересчур резко спросила Катя.

- Увидеть тебя, - тихо ответил Сергей.

Катя не могла произнести ни слова, нежность, страсть, еле сдерживаемое желание - эти чувства поглотили ее. Она стояла, замерев в неловкой позе, и просто смотрела на него - чтобы ощущать, как ее, еще несколько минут назад, такое однообразное существование превращается в яркую, полную красок жизнь, Кате было достаточно лишь сознавать, что Сергей приехал к ней, что она может поднять глаза, и встретиться с ним взглядом, протянуть руку и коснуться его теплой, чуть колючей щеки.

- Ты была неподражаема сегодня, - все так же тихо произнес Сергей.

- Рада, что смогла удивить тебя, - бросила Катя.

Опять повисла гнетущая, будто наэлектризованная тысячами невидимых зарядов тишина.

Катя в упор посмотрела на Сергея, она уже и забыла, сколько в нем обаяния, мужественности и какой-то скрытой силы, в ее памяти его образ успел стать прекрасной иллюзией, лишь на одну ночь обретшей реальные черты. Но стоящий рядом с ней мужчина был более чем реален, он словно источал уверенность и сексуальность.

- Черное тебе к лицу, - невпопад сказал Сергей, кивнув на небрежно брошенную на кресле мантию.

- Да, а я думала, оно меня старит, - колко ответила Катя.

- Ты всегда так несносна? - продолжил он.

- Нет, только, когда волнуюсь, - смущенно и одновременно зло почти крикнула Катя.

Сергей одним шагом преодолел разделявшее их расстояние, притянул Катю к себе и несколько долгих минут не ласкал ее и не целовал, а просто держал в объятиях. Вначале Катя возмущенно поводила плечами, словно пытаясь вырваться, но и он, и она - оба знали, что это всего лишь игра. Прижавшись щекой к его широкой груди, ощущая его теплое дыхание на волосах, Катя чувствовала, что весь мир отгородился от нее уютной прочной стеной, и вновь остались лишь они вдвоем.

- Ну что, так и будем стоять? - лукаво улыбаясь, проговорила Катя.

- Ты колючая, как ежик, - в ответ улыбнулся Сергей, но не выпустил ее из крепкого кольца своих рук.

- Это часть моего обаяния, - еще сильнее прильнув к нему, сказала Катя.

- Ну раз обаяния, то я даже не знаю, что делать! - с этими словами Сергей наклонился к ее губам, сначала мимолетно коснулся их, словно решая, что же предпринять дальше, а затем завладел ее нежным, податливым ртом со всей силой и страстью изголодавшегося мужчины. Это был дерзкий набег, яркая и безоговорочная победа, ему не было нужды ждать робкого отклика на свой поцелуй, Сергей с восторгом брал то, что она с такой радостью ему предлагала. Его руки скользнули вниз по ее телу, расстегнули одну пуговицу, вторую, третью, взгляду Сергея предстало обнаженное Катино тело - ее пиджак был слишком тесным, чтобы одевать под него что-то, кроме белья. Татуировка в виде змейки, рвущаяся на свободу грудь в черном кружеве - желание переполняло Сергея, а его губы, руки продолжали дарить Кате небывалое наслаждение.

Он смахнул на пол мантию и рухнул в Катино кресло, она упала к нему на колени. Сергей снял с Кати очки и осторожно положил их на стол, она распустила узел его галстука и ласковым жестом взъерошила его волосы, он поцеловал ее в соблазнительную ложбинку между грудью, она расстегнула его рубашку и нежно пробежалась пальчиками по груди, останавливаясь то тут, там, то мучая, то лаская.

В приемной хлопнула дверь:

- Екатерина Михайловна на месте? - раздался ворчливый старческий голос.

- Она готовится к важному процессу, - коротко ответила Катина помощница.

- Ну, конечно, она же у нас звезда, - недовольно пробормотал старик.

Катя узнала его - самое древнее ископаемое Самарского суда почтило ее своим присутствием, в возмущении она взмахнула рукой и задела стоящий за креслом российский флаг. Государственный символ пошатнулся и накрыл их с Сергеем своим пыльным полотнищем. Катя захихикала, Сергей смешно чихнул и отбросил флаг в сторону. Очарование момента исчезало на глазах, будто растворяясь в окружающем пространстве, но, Боже, как она не хотела его упустить!

Все тем же шаловливым движением Катя застегнула пуговицы на его рубашке, стоя на коленках на своем рабочем кресле (какое падение нравов!), она прижала голову Сергея к своей почти обнаженной груди и мечтательно закрыла глаза.

Стрелки на часах приблизились к шести, Сергей покачивался на бушующих волнах своего желания и думал только об одном... Как влюбленный мальчишка, стоило ему увидеть Катю, приблизиться к ней, и исчезли все мысли, сомнения, все "за" и "против".

- Мой рабочий день закончился, поедем отсюда, - Катя не узнавала себя, она чуть не занялась любовью в своем кабинете в здании суда! С момента сегодняшней встречи с Сергеем, они не обменялись и парой связных фраз, а она уже готова была обрушить все свои защитные барьеры. Впрочем, один раз Катя это уже сделала и ни о чем не жалела.

Она сползла с кресла, подобрала с пола свой пиджак и поспешно надела его, нет, она вовсе не смущалась, просто понимала, что стоит ей немного помедлить, и они опять с первобытной страстью набросятся друг на друга.

Сергей тоже встал, поправил одежду, стер со щеки след ее яркой помады и, не удержавшись, нежно приник своими губами к ее. Мучительно-медленный поцелуй затягивал их в свою пучину. Катя осторожно высвободилась из его объятий:

- Иди, я выйду через несколько минут.

За Сергеем захлопнулась дверь, Катя присела на диванчик и прижала свои вечно холодные руки к пылающим щекам. Что она делает? О чем думает он? Насмешка судьбы или феерическое продолжение незадавшегося романа? - что толку думать? Размышления не принесли ей ни счастья, ни даже покоя, в этот единственный раз она отдастся на волю судьбы.

Катя предприняла безуспешную попытку привести себя в порядок, но ничто не могло скрыть возбужденный блеск ее глаз и губы, припухшие от поцелуев. Впрочем, никому и в голову не придет даже малая часть того, что было между ней и Сергеем - от льдышки Борисовской никто не ожидает подобного огня и презрения к "правилам поведения".

Катя взяла сумочку, захлопнула свой кабинет и вышла в коридор, Сергея нигде не было. Не мог же он уехать - забеспокоилась Катя, стремительно сбежала по лестнице к служебной парковке, села в свою машину и решительно направилась к главному входу - Сергея нигде не было. У нее потемнело в глазах, сердце пропустило пару ударов и совсем по-другому, не в радостном предвкушении, а в мрачном равнодушии, застучало вновь. Катя бессильно опустила голову на руль, подняла ее - не может же она сидеть в машине до бесконечности. Из огромного Крайслера, который она видела в окно, вышел Сергей, бросил выскочившему вслед за ним верзиле пару слов, чуть прихрамывая, зашагал в Катину сторону. Она тоже вышла из машины и в ожидании уставилась на него, Сергей подошел к ней, легко коснулся ее руки и своим незабываемым голосом спросил:

- Твое приглашение все еще в силе?

- Да, в силе, - чуть слышно пробормотала Катя.

- Ну что ж, тогда едем, - с этими словами Сергей сел в машину, захлопнул дверь и выжидательно посмотрел на нее.

Радость, смущение, неосознанный страх - все чувства и эмоции смешались в один немыслимый коктейль. Сергей, герой ее ночных грез и причина полуденной грусти, был совсем рядом, стоило Кате поднять глаза, и она видела его строгий, почти патрицианский профиль, безупречное совершенство которого портила лишь трогательная ямочка на подбородке. Всем своим существом она ощущала исходящую от него силу и властность. В Катиных мыслях мелькали сцены их безудержной страсти в ее кабинете, его руки на ее теле, безумное желание, заставляющее молчать разум. Она покраснела так сильно, что слезы выступили на глаза.

Катя очнулась от своих фантазий и поняла, что так и стоит на стоянке, перед судом, хотя уже давно пора было уехать отсюда. Сергей не торопил ее, а только с задумчивой полуулыбкой смотрел перед собой. Оба молчали, после испытанного ими слова были излишни.

Катя вырулила с парковки и медленно тронулась в сторону дома. Ей даже ни на минуту не пришло в голову, что есть что-то неправильное и легкомысленное в том, чтобы сразу после столь короткой встречи вести Сергея к себе домой. Все ее мысли были заняты только одним: Сергей приехал к ней и очевидно, что он увлечен ею. И пусть это только страсть, желание обладать друг другом - Катя удовлетворится и этим. Она хочет жить, гореть, а не просчитывать все на много ходов вперед и спать в холодной постели.

- Катя, расскажи, как ты? - попытался завязать разговор Сергей.

- Нормально, много работы, но это даже радует меня, - бодро ответила Катя.

- Понятно, - протянул Сергей.

Снова повисла тишина, не спокойная и располагающая к неспешным мыслям, а нервная и каждую секунду готовая взорваться бурей.

- Как Лиза? - теперь первой заговорила Катя.

- Только о тебе и говорит, - с улыбкой сказал Сергей, - три раза читали "Незнакомку", теперь Лизка знает ее наизусть и шокирует свою няню.

- Она у тебя замечательная, - мечтательно-грустно проговорила Катя.

- Да, Лиза - мое самое главное богатство, - согласился Сергей.

Пока они говорили, Катя отвлеклась и как-то не заметила, что они приблизились к тому самому месту, где неделей раньше она потеряла колесо и чуть не стала жертвой жуткой трагедии. Она не смогла сдержать дрожь и еще крепче сжала руль. Сергей почувствовал перемену в Катином настроении, ее внезапное напряжение и страх:

- Что случилось? - спросил он.

- Да так, ничего, - отмахнулась Катя.

- Катя, не лукавь, скажи, что произошло? - настаивал Сергей.

И она решила рассказать ему о том, что произошло, ей надоело прятать свою уязвимость за маской сдержанного равнодушия и холодной отстраненности, ее переполняло желание хотя бы просто рассказать о наболевшем, а еще лучше услышать в ответ: "Как же ты, наверное, испугалась, маленькая" вместо привычного "Ну вы ж знаете, все обойдется, Екатерина Михайловна". Катя заговорила:

- Знаешь, на прошлой неделе, когда я вечером ехала с работы, вот здесь, не доезжая до следующего перекрестка, я вдруг почувствовала, что машина теряет управление, не могла понять, что же происходит и вдруг, как в страшном сне, увидела, что мое собственное колесо катится прямо вперед меня. Просто чудо, что я ни в кого не врезалась и смогла остановиться... - Катя проговорила все это на одном дыхании и в ожидании его реакции посмотрела на Сергея.

Он нежно сжал ее руку, бережно коснулся щеки и задумчиво сказал:

- Ужасное происшествие! Катюша, какой кошмар ты пережила. Но из-за чего это произошло, - спросил он, - недоразумение? Случайность?

- Боюсь, что нет, мне потом сказали, что болты на колесе были аккуратно откручены.

Сергей разрывался на части, ему хотелось сжать Катю в объятиях, утешить, заставить забыть те страшные минуты, но в то же время он понимал, что должен выспросить ее о недругах, завистниках, всех тех, кто желал ей зла и готов был пойти на многое, чтобы добиться своего. Но Сергей понимал, что невозможен никакой откровенный разговор, Катя узнает, что он собирал информацию о ней, вторгался в ее личную жизнь и навсегда отвернется от него.

- Что ж, - пусть будет, как будет, по крайней мере, сегодня, - подумал Сергей, - в любом случае, этот вечер, а, возможно, и ночь они проведут вместе, а, значит, пока он может о ней не волноваться.

Катя уверенно вела машину, красный Лексус с красными же кожаными сидениями, как и она, излучал чувственность и страсть. Они остановились на светофоре, тронулись, Катины тонкие пальчики сжимали ручку переключения скоростей, скользили по ней вверх-вниз, а Сергей, как завороженный следил за их движением и мечтал собственным телом ощущать эту мимолетную ласку.

Черт возьми, он ведет себя, как глупый мальчишка, - мысленно попытался одернуть себя Сергей, но тело думало совсем иначе и продолжало настойчиво откликаться на малейший Катин жест.

Дорога сделала резкий поворот, впереди показалась водная гладь и сияющая на солнце высотка жилого дома. Катя направила машину в кованые ворота, а затем в подземный паркинг, остановилась, вышла. Сергей вышел следом.

- Ну что ж, вот мы и приехали, - фальшиво-жизнерадостно сказала она, - пойдем.

- Пойдем, - просто ответил Сергей.

Они поднялись на последний 14 этаж, пентхаус - мелькнуло в голове у Сергея, Катя открыла дверь, и они оказались в просторном холле: яркие, бирюзовые стены, хрустальная люстра свисает с потолка, картины в духе импрессионистов вокруг.

- У тебя очень красиво, - безо всякого притворства сказал Сергей.

- Спасибо, - Катя довольно улыбнулась, - проходи в гостиную, я пока приготовлю ужин.

- Не беспокойся с ужином, - остановил ее Сергей, - давай немного посидим вместе.

- Как скажешь, - покорно ответила Катя.

Сергей вошел в огромную комнату, окна от потолка до пола выходили на реку, вдалеке багрово-красный догорал закат. Изящная мебель: как будто из 19 века, буфет на гнутых ножках, бюро, зеркало в золоченой раме, антикварный патифон на этажерке, персиковые кресла и маленький журнальный столик - картинка из дорого журнала и в то же время неповторимый стиль единственной на свете женщины.

Он приблизился к окну и задумчиво посмотрел вдаль, встреча с Катей превзошла все его ожидания: она оказалась еще ярче, еще нежнее, еще желаннее, в конце концов.

Сергей расслабился, обстановка располагала, она просто кричала о домашнем уюте. Тихо вошла Катя, положила на патифон пластинку, бережно опустила иглу, и комната наполнилась восхитительными, чуть хриплыми звуками голоса Эдит Пиаф.

- Оh, Paris, Paris, - пела маленькая француженка. Томление, страсть, рвущая душу нежность, - для Сергей все слилось воедино. Он утонул в большом мягком кресле, забыл о проблемах, бизнесе и многомиллионных сделках.

В комнату скользнула Катя, протянула ему бокал вина. Отличное кьянти - лениво подумал Сергей. На ней было летящее, почти прозрачное платье-рубашка, яркие цветы на голубом фоне, грудь, прикрытая лоскутками розового шелка, - его лень пропала без следа. Катя опустилась на низкий пуф возле Сергея, сделала глоток вина, ее щеки порозовели, а зеленые глаза сияли на загорелом лице. Сергей снял галстук и бросил его в сторону, Катя расстегнула пару пуговиц на платье, заходящее солнце позолотило ее кожу. Он наклонился к ней и резким движением усадил к себе на колени - они начали с того же, на чем остановились у нее на работе, но здесь не было докучливых посетителей, бесконечных голосов за дверью, и ничто не мешало им идти до самого конца. Еще минута, хриплый шепот, дразнящие поцелуи, смелые ласки - ее платье брошено среди комнаты, его рубашка где-то рядом. Поцелуев уже слишком мало, его теплые, нежные губы скользнули по ее шее, заставив Катю задрожать от наслаждения и желания несоизмеримо большего. В какой-то первобытной страсти он впился поцелуем в ее грудь, сначала одну, потом другую. Мучительная ласка пронзила тело десятками сладких иголок. Катя, как воск, плавилась в умелых и нежных руках Сергея. Но она была не просто его призом в этой любовной игре, о, нет, она была ее изобретательным участником: Катины пальчики, тонкие и холодные, нашли себе прекрасный способ согреться. Их касания, то легкие, словно крылья бабочки, то властные и требовательные, разжигали в Сергее и так уже пылающее пламя страсти. Он не знал, кто здесь победитель, а кто побежденный, кто пленник, а кто властный захватчик.

Катя не удержалась в кресле и скользнула на пол, потянув за собой Сергея. Его тело, высокое и мускулистое, накрыло ее, подарив совсем новые чувства: желание повиноваться, быть в его власти.

Сергей откатился чуть в сторону, Катя почувствовала себя покинутой и одинокой, он сбросил брюки и вновь подарил ей тепло своего тела. И опять начался вечный, как сама жизнь, танец мужчины и женщины, обладания и освобождения.

Катя была его рабой, рабой, которая щедро пользовалась милостью своего господина.

Расслабленные и довольные они лежали, о Боже, на полу у нее в гостиной. Катя блаженно улыбнулась и, крепко прижавшись к Сергею, положила голову ему на грудь, ее разметавшиеся волосы щекотали его, дарили ласку, напоминая о том, что было совсем недавно.

Она занималась любовью на полу в собственной гостиной, как легкомысленная девчонка в 18 лет, впрочем, даже в 18 лет ничего подобного с ней не происходило - о сексе Катя знала только понаслышке.

Сергей пошевелился, удобнее устраиваясь на полу, словно собирался провести здесь целую ночь.

- Сергей, тебе не кажется, что для двух интеллигентных людей, мы слишком мало разговариваем? - с томной улыбкой спросила Катя.

- Ну я даже не знаю, - протянул в ответ Сергей, - наверное, мы все же не слишком интеллигентны, - усмехнулся он.

- Возможно, - улыбнулась она.

- Кстати, если тебе так хочется поговорить, давай обсудим, почему бы нам не перебраться в спальню? - прошептал Сергей, легонько покусывая ее грудь.

- Не вижу причин не сделать этого, в конце концов, кое-что удается нам лучше разговоров, - не узнавая себя, дерзко ответила Катя.

Одним изящным движением она поднялась с жесткого пола и, не утруждая себя лишней одеждой, прекрасная в своей наготе, направилась вглубь квартиры. Сергей не мог похвастаться такой легкостью, проклятая нога зверски болела, все-таки слишком рано он заставил врачей снять гипс и бросил, как ему казалось, нелепую трость. Злясь на весь свет, он накинул на плечи рубашку и захромал вслед за Катей.

Дверь была приоткрыта, свет заходящего солнца лился сквозь золотые шторы, отражался от золотых же стен и словно замирал на огромной кровати с барочными спинками. И посреди всего этого великолепия на шелковых простынях цвета шампанского его ожидала смущенная собственным бесстыдством Катя. Ее тело звало и манило Сергея, заставляло отбросить разум, потерять контроль, а он вместо того, чтобы насладиться этим бесценным даром, как дряхлый старик, еле волочился по комнате. Скрипя зубами от боли, он доковылял до изящной банкетки, стоящей в углу, и тяжело опустился на нее. Катя встрепенулась, беспокойно вскочила с кровати, накинула пеньюар и подошла к нему.

- Что с тобой, - участливо спросила она, опустившись на колени перед ним.

- Ничего, - хмуро ответил Сергей.

- Что значит ничего? - вспылила Катя, - я не привыкла, чтобы мужчины, хмурясь, сидели в углу в моей спальне!

- А ты вообще привыкла к мужчинам в своей спальне? - зло сказал он.

- Представь себе, нет! - обиделась Катя, - Сергей, скажи мне, в чем дело? - уже совсем другим голосом, полным заботы и беспокойства, - спросила она, - у тебя что-то болит?

- Да, нога, - буркнул он в ответ.

- Как же я сама не подумала, - всполошилась Катя, - набросилась на тебя с порога!

- Ну, не бери в голову! Кто на кого набросился?! - через силу улыбнулся Сергей.

- На, надень халат, - Катя бросила ему бледно-розовый махровый халат из шкафа, - и ложись на кровать.

Сергей совсем некстати подумал, как здорово, что у нее в доме нет ни одной мужской вещи, даже такой банальной, как халат.

- Давай, давай, иди в кровать, - не отставала Катя.

Сергей, нехотя, подчинился и уже через минуту удобно лежал на прохладных простынях, а Катя нервно суетилась рядом. Он видел под прозрачной тканью халата ее ничем не прикрытое тело, которое еще совсем недавно так яростно откликалось на все его ласки.

- Так, что же мне с тобой делать? - вслух рассуждала Катя. Сергея это позабавило, уже лет 20 с ним никто ничего не делал, все всегда решал он и только он.

- Она у тебя всегда так болит? - спросила Катя.

- Да нет, дома у меня есть болеутоляющая мазь, - ответил Сергей.

- Но с собой ты ее, конечно, не взял?

- Конечно, нет.

- В прошлом году у меня был вывих, - Катя бросилась из комнаты, - и мне тоже прописывали какую-то мазь, - прокричала она, видимо, из ванной. Захлопали дверки, и Катя вошла в спальню с каким-то тюбиком в руках, - Вот то, что нужно, написано, снимает боль, - она присела рядом с Сергеем на кровать и протянула к нему руку.

- Что это ты собираешься делать? - с улыбкой спросил он.

- Как что? Хочу намазать тебе ногу, а потом дальше использовать тебя в своих гнусных целях.

- Ну если в гнусных, то я согласен.

Ее пальцы нежно заскользили по его ноге, втирая едкую холодящую мазь, в Катиных движениях было столько заботы и ласки, что Сергей готов был целую вечность просто лежать, закрыв глаза, и ощущать ее руки на своем теле. С этой мыслью он и сам не заметил, как задремал.

Катя, подперев кулачком щеку, лежала рядом и просто смотрела на него: не по-мужски длинные ресницы отбрасывали темные тени на лицо, морщины разгладились, и ей показалась, что она увидела Сергей лет 10 назад до многомиллионного капитала, разочарований в женщинах и встречи с ней. Странное чувство, которому Катя даже не хотела давать название, наполнило все ее существо, она было потянулась к Сергею, хотела поцеловать его, коснуться, проверить, что все это не сон, но решила не будить его еще немного. Катин взгляд упал на тумбочку, раскрытый на предпоследней странице лежал недочитанный отчет по ее акциям "Полимера", она решила не терять времени и просмотреть его. Но цифры, обычно такие понятные, не шли в голову, само присутствие Сергей гипнотизировало Катю. Она отложила бумаги и прильнула к нему, Сергей ровно дышал и чему-то улыбался во сне, Катя коснулась губами его закрытых глаз, приникла в поцелуе к губам и пощекотала ямку на груди.

Сергей проснулся от нежных, словно крылья бабочки прикосновений, увидел темную Катину головку и удивился внезапно захлестнувшей его страсти: он едва не проспал все самое волнующее!

Сергей притянул Катю к себе и со всей нежностью, на какую был способен, отдал ей всего себя: тело, разум, а, может быть, и душу.

Маленькая и хрупкая, Катя была совсем не похожа на тех хищно-длинноногих женщин, с которыми он обычно имел дело, но именно она заставила его понять, что значит заниматься не сексом, а любовью, каково отправлять женщину почти что на небеса и самому отправляться следом. В том, что происходило между Сергеем и Катей, не было суеты, желания поразить другого, а было лишь безыскусно-гармоничное единение, чудо, когда двое становятся одним.

И вновь они лежали рядом и мечтательно смотрели друг на друга, Катя гладила его по щеке, Сергей задумчиво улыбался.

- Знаешь, я не поверила своим глазам, когда увидела тебя в суде. Решила, что у меня от волнения произошел обман зрения, - тихо прошептала она.

- Да ладно, - засмеялся Сергей.

- Точно тебе говорю, - Катя ткнула его в грудь кулачком.

- Ты волновалась?

- Еще как!

- Ни за что бы не подумал, ты была так сдержанна, строга со всеми.

- Я же тебе говорила, я самая лучшая.

- Верю-верю.

- Скажи, почему ты решил приехать? - спросила Катя.

Для Сергея это был самый сложный вопрос, на который он и себе не мог ответить. Не мог же он сказать Кате, что с ума сходил от желания просто увидеть ее, что засыпал с мыслью о ней и просыпался, - нет, он не мог так раскрыться. Не мог Сергей и рассказать Кате о том, что его не на шутку встревожили те несчастья, которые происходили с ней, в таком случае ему пришлось бы говорить и о досье, и о той информации, что насобирал Панков. Словом, проще было промолчать.

Катя поняла, что Сергей не может или не хочет ей ответить и перевела разговор на другую тему:

- Пойдем поужинаем, наконец.

- Пойдем, - с радостью согласился Сергей, благодарный Кате за то, что ему не пришлось лгать в ответ на ее вопрос.

Катя быстро накинула халат и выбежала из спальни, через несколько минут она вошла в красном в горошек платье без рукавов, красиво облегающем грудь.

- Ты сводишь меня с ума! - простонал Сергей.

- Ну это уже слишком, - улыбнулась Катя, - вставай, буду кормить тебя, - пообещала она, - приходи на запах!

Сергей еще повалялся в постели, встал и направился на кухню, уже выходя из комнаты, он увидел какие-то бумаги по "Полимеру" на Катиной тумбочке. Желание вернуться и прочитать их было велико, но он пересилил себя и все-таки прикрыл дверь.

Из кухни и правда раздавался аппетитный запах, Катя в белом крахмальном фартуке колдовала у плиты.

- Что готовим? - входя, спросил Сергей.

- Спагетти с соусом песто и морепродуктами, - ответила Катя и вновь принялась что-то яростно кромсать на разделочной доске. - Сейчас самое главное не отвлекать меня, - продолжили она, - почитай газету или еще чем-нибудь займи себя.

Сергею не нужна была никакая газета, он мог часами наслаждаться одним видом Катиного тела, а уж запахи пряных трав, скворчащие сковородки и тихая музыка где-то на заднем фоне завершали его обывательские представления о счастье.

Катя с задумчивым видом помешивала что-то в сковородке и нахмурилась, будто решая важную задачу, Сергей огляделся, пожалуй, Катина кухня могла претендовать на звание самой оригинальной из тех, что ему доводилось видеть. Дорогая светлая мебель, суперсовременная техника - все это было вполне ожидаемо, но вот увидеть копию Давида Микельанджело на полке рядом с ярко-зеленой в мелкие яблочки банкой можно было далеко не в каждом доме. Рядом с плазменным телевизором стоял раскрашенный голландский башмак, полотенце висело на Эйфеллевой башне, а на трубе между половниками и лопатками болталась тарелка с изображением Мехико - положительно, Сергею здесь нравилось!

Катя проследила за его взглядом и сказала:

- Ты уже заметил? Всех этих сувениров так много, что в комнатах некоторым из них не найти места, а кухня все равно самое эклектичное место в доме.

- А мне очень нравится! - прервал ее Сергей.

- Ну вот ты первый, кто думает так же, как и я, - улыбнулась она, - Кстати, попробуй, - Катя протянула ему ложку.

- Потрясающе! - пробормотал Сергей, - Что это, пища богов? Можно еще?

-Еще будет через 5 минут, - засмеялась Катя и вернулась к своей сковородке.

Спокойную, почти семейную атмосферу разорвал звонок в дверь.

- Интересно, кого принесло? - недовольно сказала Катя и направилась открывать.

Катя распахнула дверь и увидела улыбающегося Антона, как бы хорошо она к нему ни относилась, сейчас отнюдь не была рада его приходу.

- Катерина, я тебя совсем потерял, на звонки не отвечаешь, - громко заговорил он и протиснулся в прихожую.

- Да, не слышала, наверное, - сказала Катя. - А ты как сюда попал? Мне снизу вроде не звонили.

- Один мой приятель по теннису живет в твоем доме, так что я вроде бы пришел к нему, - объяснил Антон, - но дело вовсе не в этом. У меня важные новости по "Полимеру", думал, ты захочешь сразу все узнать, не стал ждать до завтра. Не пригласишь войти? - с удивлением спросил он.

- Да, конечно, проходи, - Катя махнула рукой в направлении гостиной, но в последнюю минуту вспомнила, что на полу все еще валяется наспех сброшенная одежда, ее и Сергея, и вся комната хранит следы их неожиданной страсти, - хотя нет, у меня там жуткий беспорядок, говори здесь, я немного спешу, - растерялась она.

Антон окинул взглядом холл, увидел мужской пиджак в полуоткрытом стенном шкафу, дорогие ботинки ручной работы и усмехнулся:

- Понятно, понятно. В общем, опять проблема с твоим любимым "Полимером", мне позвонили из виргинского депозитария - сегодня утром у них была попытка взлома баз данных, а прямо следом, кто-то пытался списать твои акции. - Катя вздрогнула, - Пока не волнуйся, у них же отличная система безопасности, но.., - Антон прервался на полуслове.

- Катя! Иди следи за своими макаронами! - Сергей в ее полураспахнутом розовом халате с поварешкой в руках стоял в арке в глубине коридора. - О, я не хотел вам мешать, - недобро улыбнулся он, увидев Антона.

Катя не знала, что делать, как себя вести, ей хотелось провалиться прямо со своего 14 этажа до самого первого.

- Ты нам вовсе не мешаешь! - через силу проговорила она, - Сергей, - это Антон, мой университетский друг, - проговорила она, указывая на своего незваного гостя, - а это Сергей, - Катя не знала, какими словами охарактеризовать его: любовник, знакомый, кто он ей? - Сергей - мой друг, - тихо закончила она.

Сергей, ничего не сказав, гордо удалился в направлении кухни.

- Это не?.. - начал Антон, вкрадчиво глядя вслед ушедшему мужчине.

- Это не важно! - резко сказала Катя, - Антон сейчас "Полимер" интересует меня меньше всего. Я хочу просто прожить сегодняшний вечер. Не обижайся на меня, ты же мой самый лучший друг.

- Да, ладно, ладно! Я не могу на тебя обижаться, позвони завтра, как будешь свободна, - улыбнулся ее гость, - Желаю тебе хорошего вечера, - сказал он, выходя из квартиры.

Сергей сидел за кухонным столом, обхватив голову руками. Когда он услышал мужской голос в коридоре, то не захотел верить своим ушам, а когда увидел Катю и ласкового улыбающегося ей голубоглазого красавца, то чуть не сошел с ума от ревности. Сергею вспомнились ее невзначай брошенные слова "Я не привыкла видеть хмурых мужчин в углу своей спальни", что ж этот блондинистый атлет, наверное, никогда и не хмурился. Такая же, как все, - билось у него в мозгу.

Катя вошла на кухню, на огне кипели забытые всеми спагетти, Сергей сидел, отвернувшись к окну. Она наклонилась, обняла его и ласково пощекотала губами, он отдернулся, словно от удара.

- У тебя прямо какая-то круговерть друзей, как я посмотрю, - резко бросил Сергей, - интересный смысл ты вкладываешь в это слово.

- Не понимаю, о чем ты? - побледнела Катя.

- Не строй из себя дурочку, все понятно, я-то свалился тебе, как снег на голову, а о другой встрече ты и забыла. Ну что ж не буду мешать, - сказал он, вставая.

- Что за бред ты несешь? - вспылила Катя, - Немедленно сядь!

- Как ты со мной разговариваешь? - повысил голос Сергей.

- Я разговариваю с тобой так, как считаю нужным! - резко ответила она, поставила перед Сергеем тарелку и устроилась напротив. - Я не знаю, что ты себе придумал, но Антон действительно мой друг еще со времен учебы в Универе, сейчас он владеет инвестиционной компанией и занимается управлением моими ценными бумагами. - Сергей пытался что-то возразить, но Катя жестом остановила его. - Поскольку сейчас у меня возникли определенные трудности, то нет ничего удивительного, что он заехал сообщить мне об этом. - Сергей вновь хотел что-то сказать, - Не говори ничего, просто поверь мне, - грустно закончила Катя.

Может быть, впервые за последние 10 лет Сергей смутился, он ясно вспомнил свой страх за Катю, который испытал в тот момент, когда узнал о пожаре в ее магазине и инциденте с машиной, свою радость от встречи с ней. А сейчас она сидела такая маленькая и печальная, и грустила по его вине. Сергей опустился на пол перед ней, взял ее лицо в свои ладони и нежно, чуть касаясь губами, осушил Катины слезы. Он готов был за нее воевать с целым миром.

- Расскажи мне, что произошло.

- Знаешь, я не готова сейчас говорить об этом, - ушла от ответа Катя. Абсурд, она отдала ему свое тело и готова была отдать душу, но не могла заставить себя поделиться проблемами в делах, капитал, как всегда правил миром. Может, чуть позже она обо всем ему расскажет, но не сейчас...

У него зазвонил телефон, вездесущий Алексей, руководитель правовой службы. Обычно Сергей был настроен по отношению к нему довольно позитивно, но вспомнив резкие слова, брошенные Алексеем Катин адрес, почувствовал внезапную неприязнь к юристу.

- Я слушаю, - ответил он.

- Сергей, есть информация по "Полимеру", нужно срочно принять решение, - возбужденно заговорил Алексей.

- Завтра все обсудим, - кратко сказал Сергей и отключился.

Этот вечер должен был пройти именно так: он и она, огонь и ласка, и никакого бизнеса, важных решений и враждебного мира.

Сергей с восторгом уплетал приготовленное Катей блюдо, она с улыбкой смотрела на него, нет ничего приятнее, чем мужчина, который ест на твоей кухне то, что ты с такой любовью сделала для него.

- Боже, где ты научилась так готовить, - проговорил, наконец, Сергей, отодвигая тарелку.

- Да я в общем-то и не училась, - ответила Катя, подала десерт и чай.

- Ты меня опять убиваешь, - простонал Сергей и принялся за яблочный штрудель, - Только не говори, что готовила его сама.

- Ну ладно, не буду, - улыбнулась она.

На удивление тихо завершился этот вечер, Катя мыла тарелки, Сергей сидел на диване, они говорили и говорили, словно были знакомы целую вечность, и не виделись ее половину.

- Пойдем в библиотеку, - предложила Катя.

Сергей прошел за ней по коридору, огромная квартира была олицетворением вкуса и стиля. Человек циничный подумал бы, что судья Борисовская неплохо устроилась, а он был просто рад, что такая красивая и яркая женщина живет в такой элегантной обстановке. Сергей повернул было в сторону ближайшей двери.

- Нет, это пустая комната, - остановила его Катя.

- Почему? - спросил Сергей.

- Я думаю, когда-нибудь в ней будет детская, - с грустной полуулыбкой ответила Катя.

Она открыла дверь, и они оказались в настоящем царстве книг, на стеллажах от потолка до поля громоздились сотни изданий: от старых потрепанных книжек до сияющих позолотой фолиантов. Стол в новоанглийском стиле в дальнем углу комнаты, тяжелые шторы и темно-зеленый диван довершали очарование библиотеки.

- Катя, у тебя потрясающе, - с восхищением проговорил Сергей, - любой библиофил умер бы от зависти.

- Эти книги начал собирать еще дед до войны, и это все, что осталось мне от отца, - сказала она.

Катя опустилась на диван, Сергей сел рядом, и стоило им только оказаться друг подле друга, как уже ставшее знакомым напряжение окутало все вокруг. Сергей подумал, что еще никогда не чувствовал себя таким умиротвренно-счастливым: ласковая и страстная женщина, вкусный ужин, комната, словно перенесенная из его детства. Он вытянулся на диване, положив голову ей на колени, Катины пальчики нежно перебирали его волосы, и казалось: вот оно твое счастье!

- Знаешь, твоя библиотека очень напомнила мне кабинет моего отца, который был у него в Кейптауне, - мечтательно начал Сергей.

- Вы жили в ЮАР? - удивилась Катя, а потом вспомнила его слова, сказанные еще в Мехико, "золотой мальчик, папа - дипломат, мама - искусствовед".

- Да, отец был первым секретарем в советском посольстве, а потом и послом в ЮАР, мы прожили там до моих 15 лет, - рассказывал Сергей, - так что в детстве я крутил хвосты черным африканским свиньям. Так вот, я отвлекся от темы, - продолжил он, - Здание советского посольства располагалось в колониальном особняке, и в некоторых комнатах сохранилась оригинальная обстановка, особенно хороша была библиотека. - Сергей, как наяву, увидел старинную мебель, немного потертый ковер, чиппендейловские стулья, бесконечные ряды книг и отца за массивным столом. Строгий и сдержанный на людях, он был лучшим отцом на свете. Мать, изящная красавица, сделавшая гигантский шаг из простой рабочей семьи в элиту советского общества, обожала мужа и сына, по крайней мере, до 19 лет Сергею так казалось. Он не заметил, как углубился в свои воспоминания, только тихий Катин голос и нежное прикосновение вернули его к реальности.

Так и провели они этот вечер, в неспешных разговорах, мимолетных ласках и теплых объятиях. За вечером последовала ночь, полная бережной страсти. Ночь сменилась утром, открыв глаза, Катя увидела спящего рядом Сергея, он крепко прижимал ее во сне, словно боясь отпустить. И утро, часто такое нелепое даже после самой чудесной ночи, тоже не разочаровало ее. Как супруги, прожившие вместе не один год, но еще не утратившее радость совместного бытия, они лениво занялись любовью, выпили свежесваренного кофе, хрустя французским круассаном, и собрались разойтись каждый в свою сторону.

- Приедешь в Москву в выходные? - как о чем-то само собой разумеющемся спросил Сергей.

- Приеду, - в тон ему ответила Катя. - Возьму билет на вечерний рейс в пятницу.

- Не надо никаких билетов, я пришлю свой самолет, - тут Катя вдруг вспомнила, что перед ней не просто мужчина, с которым она провела ночь, и даже не просто очень обеспеченный человек, а мультимиллионер. Об этом-то она и забыла. Подойдет ли она ему, не окажется ли чем-то чуждым его миру? Но Катя отогнала от себя эти мысли: самолет, так самолет.

Они вместе вышли из дома:

- До встречи, - он обнял и поцеловал ее.

- До встречи, - прошептала она и ответила на поцелуй.

Сергей направился к ожидающему его автомобилю, Катя спустилась в паркинг.

Первый раз за последние годы она почувствовала предвкушение счастья, радость ожидания, надежду на будущую встречу.

Глава 4

Спустя несколько часов с довольной улыбкой на лице Сергей вошел в свой кабинет. Прошедший день и последовавшая за ним ночь превзошли все его ожидания, и это был еще не конец - он с нетерпением ждал завтрашнего вечера, когда Катя прилетит в Москву.

- Привет! - с дивана в дальнем углу комнаты поднялся Алексей.

- Привет, - сквозь зубы проговорил Сергей, его радостное настроение пошло на убыль. - Что ты здесь делаешь? Ты знаешь, я терпеть не могу, когда кто-то находится в моем кабинете без меня! - набросился он на партнера.

- Ты вчера не договорил со мной, - как ни в чем ни бывало продолжил Алексей, - Уж не эта ли провинциальная дамочка Борисовская так захватила тебя?

- Не будем портить отношения, но скажу тебе одно: не лезь не в свое дело! - зло бросил Сергей, - ты пришел обсудить мою личную жизнь или у тебя все же есть какое-нибудь дело?

- Да ладно, не кипятись!

- Алексей, тебе не кажется, что ты забываешь, кто из нас здесь главный, кто платит тебе отличную зарплату и дивиденды, а? - Сергей намеренно говорил с подчиненным так резко, он стремился дать ему понять, что не потерпит грубых реплик и скользких намеков в отношении Кати.

- Я пришел к тебе по делу, которое еще до вчерашнего вечера и тебе казалось очень важным, - Алексей сразу как-то сник.

- Говори, - Сергей откинулся в кресле, все его тело жаждало отдыха и еще ощущало на себе следы бурной ночи.

- Я знаю, как получить недостающие 10 процентов акций "Полимера". 40 процентов уже у нас, 40 у Докучаева, 10 у разрозненных миноритариев, а еще 10 зарегистрированы на компанию в Виргинском оффшоре, - быстро заговорил Алексей.

- Я и так это все знаю, - нетерпеливо остановил его Сергей.

- Мы все время следим за этим оффшором, но никак не можем установить реального владельца акций, - продолжил юрист, Сергей довольно усмехнулся, он строго настрого запретил Панкову распространяться о том, что акциями владеет Катя. - Мы неоднократно предлагали выкупить их, Докучаев не отстает от нас, но вчера произошло кое-что неординарное: кто-то пытался взломать виргинский депозитарий и незаконно списать акции с их владельца, - тут Сергей понял, о каких сложностях вчера говорила ему Катя. - Ты слушаешь меня? - прервал его мысли Алексея.

- Да, да, конечно, продолжай.

- Я думаю, что это был ход Докучаева, больше просто некому, но у него ничего не вышло, - Сергей кивнул с довольным видом, - но наши мальчики подготовлены куда как лучше, они в два счета завершат то, что начал конкурент, ради пробы они уже перевели на наши счета полпроцента этих акций. Тебе стоит дать команду и остальные 9 будут у нас, и мы вышвырнет Докучаева с завода, - гордый собой закончил Алексей.

- Ни в коем случае! Что за бред! Как вы посмели списать хоть полпроцента, подумать, что я решусь чуть ли не на воровство! - бушевал Сергей. - Немедленно позови ко мне начальника информационной группы и Панкова! Вы что с ума посходили, когда пошли на это! Мы вышли на нью-йоркскую биржу, заявили о себе всему миру, как о цивилизованной компании, а вы под моим именем воруете средства с чужих счетов, - под эту шумную тираду Алексей выскользнул в приемную.

Сергей в раздражении подошел к окну, прислонился лбом к стеклу - ситуацию хуже той, что происходила, даже придумать было нельзя. Пока он спал в Катиной постели, ел на ее кухне, его люди, под его именем пытались отобрать у нее то, что принадлежит ей по праву. Подлость, вероломство - как еще назвать этот поступок? И виноват именно он, прежде всего он! Нежная, хрупкая, полная тепла и заботы, Катя отдавалась ему вся без остатка, а он в это время, сам того не ведая, пытался лишить ее части ее состояния, причем весьма весомой. Сергей сел за стол, обхватил голову руками, если Катя узнает - это будет конец, конец истории, которая так счастливо началась.

А в это время в Самаре тоже обсуждали ситуацию вокруг "Полимера". В стильном и немного бездушном офисе в здании химического завода Докучаев и немолодой сурового вида мужчина шумно спорили насчет дальнейших шагов в отношении предприятия.

- Мы должны консолидировать хотя бы 45 процентов акций, скупайте их у мелких акционеров! - горячился Дмитрий.

- Мы скупаем, но это тысячи человек, нужны невероятные ресурсы, чтобы заставить их всех продать нам акции, а ведь параллельно действуют люди Дорофеева, - ответил мужчина. - Индастриал Инжиниринг уже не скрывает свой интерес к заводу.

- Черт бы его побрал! - вспылил Докучаев, - я до сих пор не верю, что Дорофеев выкупил весь пакет наших акций у государства! - он зло стукнул по столу.

- Чему тут удивляться - за ним стоят такие ресурсы!

- Лев Петрович, мы не можем отдать завод, мы пойдем на любые меры!

- Дима, самое эффективное, что мы можем предпринять в этой ситуации, это вернуть акции Борисовской. Ее 10 процентов не просто спасут ситуацию, но и переиграют ее в нашу пользу.

- Я и сам знаю это! Но что мы можем с ней сделать! Не убить же мне ее!

- Она никак не реагирует на наши действия, ведет себя так, словно вокруг нее ничего не происходит! Нужно предпринять что-то еще, заставить поверить в серьезность наших намерений!

- Действуйте, как считаете нужным Лев Петрович! Но акции должны быть у меня! - мрачно проговорил Докучаев.

День близился к завершению, солнце клонилось к закату, а Катины мечты и надежды еще даже не достигли своего апогея. Задумчиво глядя в окно, она ехала в аэропорт. Чуть меньше часа в пути: путаница мыслей, ожидание и вечный страх встречи, остановка, водитель открывает перед ней дверь, достает чемодан - нужно идти, нельзя больше медлить. Катя нервным жестом поправляет коротенькую курточку, в волнении проводит рукой по идеально уложенным волосам, берет чемодан и стремительно шагает в здание аэропорта. Перед ней бесшумно распахиваются стеклянные двери бизнес-терминала, Катя даже не успевает подать служащей свой паспорт, как та едва взглянув на нее, преувеличенно-вежливо говорит, что "Госпожу Борисовскую уже ожидает частный самолет". Короткая поездка по летному полю и перед ней, как гордая птица, остановившаяся на короткий миг, чтобы вновь взмыть в небеса, вырастает громада самолета.

По трапу бодро сбегает стюард, берет Катин багаж и провожает ее в салон самолета. Falcon 7X - читает она на борту, самый скоростной и самый роскошный в бизнес-авиации, вспоминает Катя недавно прочитанную статью в "Коммерсанте", вскоре она убеждается в этом сама. Кожа, дерево, хром - хай-тек и классика самым невероятным образом смешались в интерьере самолета. Катя садится на уютный угловой диванчик, словно перенесенный сюда из гостиной загородного дома, берет в руки газету и, бросив взгляд в иллюминатор, видит, как земля уже постепенно удаляется от нее.

Их Сергеем отношения - это бесконечный полет, полет и падение, - грустно думает она.

- Итак, на сегодня все! Надеюсь, к понедельнику получить ваши предложения по сложившейся проблеме, - этими словами Сергей завершил обычное пятничное совещание и стал нетерпеливо ждать, когда последний из его ближайших соратников выйдет из кабинета.

Еще какой-нибудь час и он увидит Катю, обнимет ее, вдохнет сладковато-пьянящий аромат ее духов и жизнь вновь обретет краски! Пока не позвонил пилот и не сообщил, что она уже поднялась на борт самолета, Сергей не находил себе места, он боялся, что в последний момент Катя решит остаться дома, не прилетит, и все его мечты так и останутся мечтами.

- Сергей, есть один вопрос, который мне бы хотелось обсудить с тобой наедине, - прервал его мысли Алексей.

- Сейчас ничего не получится, я спешу, - ответил Сергей, а сам подумал, что сегодня он готов остаться наедине только с одним человеком - и это вовсе не его амбициозный партнер, а некая маленькая страстная судья.

- Сергей, всего 10 минут, - продолжал настаивать Алексей.

- Нет, не могу, - уже на ходу бросил ему Дорофеев, - через час я должен быть во Внуково, а сейчас самые пробки.

- Ты улетаешь куда-то? - уже в закрывшуюся дверь спросил Алексей, но так и не дождался ответа. Ну что ж, он и сам выяснит, куда отправился наш олигарх.

- Лидочка, а куда улетает сегодня дорофеевский Фалькон? - с милой улыбкой спросил он у невзрачной толстушки в отделе, в котором занимались принадлежащим компании транспортом.

- Фалькон больше никуда не улетает сегодня, в 7 он только вернется из Самары, - засияв от внимания Алексея, выпалила Лидочка.

- Значит, из Самары, это что же наш перспективный холостяк выписал себе ту провинциальную дамочку? Расчетливая дрянь! - злился Алексей, - в тот день, когда он встречал Дорофеева с этой потаскушкой в Домодедово, она едва удостоила его взглядом, прямо прилипнув к Сергею. Ну что ж, посмотрим, что на это скажет Женечка Жукова, вряд ли она будет спокойно смотреть, как добыча ускользает из ее рук...

Полет прошел слишком быстро, Катя даже не успела собраться с мыслями, приготовиться к встрече, то, что дома казалось таким простым и понятным, становилось совсем другим, пугающим, по мере приближения к Москве.

Уже показался аэропорт, взлетная полоса, вот самолет коснулся ее и стремительно понесся куда-то вдаль, с каждой секундой приближая их с Сергеем встречу.

Безумный бег замедлился, и самолет совсем остановился, Катя выглянула в иллюминатор - ее никто не ждал. Неужели Сергей равнодушно отправил за ней водителя, чтобы тот привез ее, как какую-то игрушку? - нервничала Катя, пока шла по трапу, мрачно уставившись в пол.

- Катя, Катя приехала! - раздался звонкий детский голос.

Катя подняла голову, от стоящей неподалеку машину к ней бежала смеющаяся Лиза. Сергей с нежной улыбкой на лице шел следом за дочерью.

Поцелуи, объятия, вопросы, заданные невпопад, - словно они не чужие друг другу люди, любовники, всего лишь пару раз делившие постель, а настоящая дружная семья.

- Я соскучился по тебе, - прошептал Сергей, тесно прижав Катю к себе, - все вспоминал нашу последнюю встречу.

- Я тоже, - Катя покраснела от вставших перед ее глазами сцен их ночных эскапад, нежно провела рукой по его лицу и приникла к губам в поцелуе. Мир закружился, взорвался тысячью красочных фейерверков, и даже воздух стал другим, полным любви и неги.

- Папа, я тоже хочу поцеловать Катю, - громко сказала Лиза и укоризненно посмотрела на отца.

Сергей, нехотя, отстранился от Кати, подхватил дочь на руки, от чего та довольно засмеялась.

- Привет, волшебница, - улыбнулась Катя и взяла Лизу на руки. Девочка, такая хрупкая, казалась ей совсем невесомой, она словно была создана для того, чтобы Катя прижимала ее к себе, касалась нежной детской щечки и ощущала трогательную радость малышки.

- А почему волшебница? - лукаво сверкая голубыми глазками, спросила Лиза.

- Я расскажу тебе одну прелестную сказку, так вот в ней маленькая волшебница была именно такой, как ты сейчас, - объяснила ей Катю.

- Едем, - Сергей распахнул дверь машины, знакомый Майбах мысленно усмехнулась Катя.

Катя устроилась рядом с Сергеем, Лиза примостилась у него на коленях. Тепло, сила и сексуальность мужчины, беззащитность ребенка - эти такие разные ощущения переполняли Катю. Сергей медленно перебирал ее волосы, щекотал дыханием кожу, она не думала ни о чем - ни о каком будущем не могло быть и речи, Катя просто наслаждалась моментом.

Автомобиль затормозил перед особняком в английском помещичьем стиле, ничего не объясняя, Сергей вышел и протянул Кате руку.

- Мы приехали в английский дом, - чуть картавя, защебетала Лиза. - Я буду есть мой любимый пудинг.

Катя растерялась, она совсем не ожидала, что Сергей станет появляться с ней на людях.

Да, это и правда оказался самый настоящий особняк, словно по мановению волшебной палочки, перенесенный в Москву из какого-нибудь Глостершира.

Просторные залы, добротная мебель, шторы в непременный цветочек, портреты благородных джентельменов и трепетных дам на стенах. Небольшой балкон с изысканно сервированным столом, прекрасный пейзаж вдали, озеро и шумные фонтаны.

Они присели за стол, Катя чувствовала себя скованно и немного неловко. На соседних балконах мелькали смутно знакомые по деловой и политической прессе лица. Ее скромное шоколадное с золотом платье и туфли без каблуков казались неуместными в этом пафосном месте.

Сергей словно не замечал ничего вокруг, он с обожанием смотрел на Катю и не верил, что она совсем рядом, что-то говорит ему, с интересом слушает Лизу, нежно касается его, вновь отвлекается на дочь. В переливающемся шелковом платье, крошечных сказочных туфельках, тоненькая, как старинная статуэтка, она казалась ему чем-то бесконечно притягательным и немного нереальным.

Так и прошел этот вечер, освещенный догорающим закатом, наполненный нежностью и любовью. Мимолетные ласки, взгляды, обещающие страсть и блаженство, бессмысленные для других, но столь важные для них фразы.

Уже поздно вечером они приехали в Графские пруды, у Кати даже мысли не было отправиться в отель, она прилетела к Сергею и с ним проведет все свое время.

Дом встретил их теплым светом и тихим шорохом фонтана у входа. Лиза заснула по дороге, Сергей осторожно вынес ее из машины и пошел к крыльцу. Катя чуть подотстала, за поворотом дорожки она увидела серебристый Мерседес-кабриолет. Наверное, это автомобиль Сергея - успокаивала она себя, но сердце тревожно сжалось в предчувствии неприятной встречи.

В холле, через стеклянный купол которого Катя в прошлый раз любовалась звездным небом, друг напротив друга стояли Сергей и длинноногая блондинка, словно сошедшая с журнальной обложки. Лиза сердито протопала по лестнице, остановилась на верхней площадке и зло крикнула:

- Ты гадкая вредина!

- Тебе давно надо было отправить девочку в Лондон в частную школу, чтобы не путалась под ногами, - недовольно скривив губы, сказала красотка. Катя вздрогнула, от обиды за прелестного ребенка, от разочарования и собственной глупости. Она в очередной раз поверила, что счастье возможно, и в очередной раз ошиблась.

- Женя, не смей так говорить о моей дочери! - резко ответил Сергей, - это первое, а второе, что ты делаешь в моем доме?

- Жду тебя, что же еще? - капризно протянула загадочная Женя и придвинулась ближе к Сергею. Катя готова была провалиться сквозь землю, раствориться в окружающем пространстве, только бы не видеть этих двоих. Но вместо этого, она просто стояла в дверном проеме и смотрела на них.

- Я сказал тебе и не один раз, что мы не будем больше встречаться, но ты продолжаешь преследовать меня. Зачем? Чтобы еще раз услышать, что я не хочу тебя видеть? - почти кричал Сергей.

- Брось, я же знаю, что хочешь, и не только видеть, - Женя плотоядно усмехнулась и всем телом прильнула к Сергею, вытащила рубашку из его брюк и потянулась к пряжке ремня. Катя, мгновенно обессилев и давясь солеными слезами, сползла вниз по стене.

- Черт возьми, отойди от меня! - рявкнул Сергей, вырываясь от самонадеянной блондинки, - оставь эти штучки для своих мажорных мальчиков и уходи из моего дома! Между нами все, абсолютно все кончено и твои грязные игры больше не пройдут!

- Ну что ж! Ты сам этого захотел! Теперь жди неприятностей от моего папочки! - Женя хлестнула ладонью Сергея по щеке.

- Если у кого и будут проблемы, то это у твоего папочки, - Сергей схватил ее за руку, - его банк по уши в долгах, и должен он мне!

В Катиной душе робко забрезжил лучик надежды, постепенно превращаясь в яркий радостный свет!

Женя тряхнула головой и направилась к выходу, презрительно усмехнулась, увидев Катю:

- На эту сопливую курицу ты променял меня?!

- Не смей так говорить о ней! Убирайся из моего дома! - Сергей бросился к Кате, поднял ее с пола, нежно прижал к себе и распахнул перед Женей дверь.

- Если не хочешь проблем для своего отца и переезда из дома на Рублевке в панельную пятиэтажку, оставь нас в покое!

Боже, может быть, впервые в жизни Катя просто позволила мужчине разрешить его проблему, не вмешиваясь ни словом, ни делом - и это было прекрасно! Он держал ее на руках, ограждая от всех невзгод, он предпочел ее, уже не очень молодую, не слишком эффектную, этой дерзкой светской львице.

Женя хлопнула дверью и помчалась к своей машине, Сергей даже не взглянул ей вслед.

- Вот ты и столкнулась с тем неприятным, что было в моей жизни, - проговорил он, неся Катю по лестнице.

- Ой, поставь меня! Я же тяжелая, твоя нога! - всполошилась она.

- Брось, все в порядке! Я должен был оградить тебя от этой встречи!

- Ничего, я же не рассыпалась. А кстати, куда ты меня несешь?

- Конечно, в спальню!

- Нет, нет, давай к Лизе, она так расстроилась из-за этой твоей пассии!

- Бывшей пассии!

- Ну ладно, бывшей.

Сергей с Катей на руках зашел в дочкину комнату, Лиза стояла возле окна, ее плечи были грустно опущены и то и дело вздрагивали от рыданий.

- Папа, я не хочу, - еще сильнее заплакала она и подбежала к отцу.

- Чего не хочешь, малыш? - спросил он, опуская Катю на пол.

- Чтобы Женя была моей мамой! - захлебывалась слезами девочка.

- С чего ты это взяла, принцесска? - опешил Сергей.

- Твой Алексей сказал, - пробормотала Лиза. Отец даже не нашелся, что ответить, только подумал, что спустит три шкуры со своего слишком уж вездесущего юриста.

- Детка, забудь об этом, - сказала Катя, садясь в резное, обитое розовым шелком кресло и беря девочку на руки. - Твой папа, как настоящий герой выгнал злую ведьму и спас свою маленькую волшебницу.

- И она никогда-никогда не придет?

- Никогда-никогда!

- Ты обещаешь?

- Обещаю!

Сергей в умилении наблюдал за этой сценой, его любимая дочь на руках у женщины, которой он уже почти отдал свое сердце.

- А почему папа принес тебя на руках? - успокоившись, любопытствовала Лиза, - ты плакала? - она дотронулась до Катиной еще мокрой от слез щеки.

- Да, плакала, Женя, она обидела и меня тоже, вот я и заплакала, - улыбнулась Катя.

- А сейчас?

- Сейчас я не плачу, ведь твой папа спас и меня.

- Здорово, - уже зевая, проговорила Лиза.

В молчании, но не угнетающем, а, наоборот, полном понимания и согласия, они искупали Лизу, уложили ее спать и, поцеловав на прощанье, вышли из детской. Катя не хотела задавать никаких вопросов, то, что она видела и слышала, было вполне достаточно, в конце концов, Сергей остался с ней.

Обняв друг друга, они медленно добрели до спальни, Сергей сразу прошел в ванную, Катя вышла на балкон, посмотрела на небо, ярко светили звезды. Звезды сопутствуют их отношениям, обычно холодные и бесстрастные, сегодня они были на удивление близкими и как будто согревали своим теплом.

Катя вернулась в комнату, увидела в углу свой, неизвестно как здесь оказавшийся кофр, достала несессер, сорочку, халатик. Медленно, глядя в большое зеркало, сняла платье, белье, окинула себя критичным взглядом и, может быть, впервые за всю свою сознательную жизнь осталась довольна увиденным. Сегодня с ней многое произошло впервые...

- Катя, иди сюда! - крикнул Сергей из ванной. Один его голос заставлял ее дрожать от желания.

Катя потянулась было к халату, но потом решила его не надевать, что-то дерзкое вдруг проснулось в ней.

Абсолютно голая, с растрепавшимися волосами, она вошла в ванную. Сергей, наполовину скрытый водой, сидел в огромной ванне-джакузи, вокруг него бурлили пузырьки воздуха, высились горы ароматной пены.

- Откуда у тебя пена для ванн? Не думала, что мужчины балуются этим! - засмеялась Катя.

- Это все, что ты хотела спросить? - притворно нахмурился Сергей, - попросил домработницу купить, - пояснил он.

- Ну что ж, ты просто отлично смотришься, - Катя наклонилась к нему, Сергей подался вперед, ее грудь почти коснулась его лица. Он придвинулся еще ближе, томительно-нежно провел языком по Катиной шее, опустился ниже и яростным поцелуем впился в бархатную кожу, сначала одна грудь, потом другая ощутила его требовательный напор. Катя, вмиг обессилев, опустилась на бортик ванной, тонкими пальцами обхватила его голову, словно пытаясь заставить ласкать ее еще сильнее, но сильнее было просто невозможно. Его теплые губы, вездесущие руки проникала в ее самые потаенные места, заставляя забыть все, делая окружающий мир призрачным и нереальным. Катя чуть поскользнулась и рухнула в воду, подняв целый фонтан брызг. Сергей подхватил ее и бережно опустил к себе на колени, его губы, наконец, нашли ее, руки сомкнулись на тонкой талии. Катя качалась на волнах блаженства, плыла навстречу Сергею, она ощущала себя безумно раскованной и почти невесомой. Еще одно движение, маленький шажок навстречу, его и ее, и вот цель достигнута - блаженство еще впереди, полет в космос, к звездам, теплым и близким.

Формула любви, плотской любви проста - любимый мужчина рядом с ней, да что скромничать, в ней, щекотные пенные пузырьки вокруг и мир, такой далекий за пеленой короткого мгновенья счастья. Что ж, эту любовь она испытала!

Ее жизнь превратилась в полет, полет без падений: между небом и землей, между Москвой и Самарой, Лондоном и Женевой. Завтрак в Питере, ужин на Сардинии. Вещи летели в чемодан, купальники и вечерние платья, элегантные костюмы и разгильдяйские шорты. Фалькон взмывал в небо, заливисто смеялась Лиза, заговорщицки улыбался Сергей.

Катя забыла про работу в выходные, в пятницу она стремглав неслась в аэропорт и уже через час таяла в руках Сергея. Это было ничем не замутненное счастье: без надежд и без планов, когда не то что каждая минута, секунда, миг - все прекрасно, просто потому что они вместе: он и она. Это было как первое свидание, каждое следующее лучше предыдущего.

Она открыла магазин - Luxury после ремонта стал еще гламурнее, дороже и изысканнее, он, как птица феникс, в прямом смысле возродился из пепла. На вечеринке по случаю открытия местные гранд-дамы попивали Муэт э Шандон, расплачивались платиновыми кредитками своих мужей и с улыбкой косились в Катину сторону. Все сошлись во мнении: с госпожой Борисовской что-то происходит, в платье-футляре цвета слоновой кости, с сияющим бриллиантом на шее, в котором каждая уважающая себя модница с восхищением узнавала легендарный Графф, она светилась словно маленький эльф.

У Кати получалось абсолютно все, это был ее собственный золотой век. Удачные инвестиции, блестяще проведенные процессы, про которые говорила центральная пресса. Но это было лишь способом провести время между встречами с Сергеем, дождаться того момента, когда он ласково щекоча ее дыханием прошепчет: "Привет, пупс!", а она бросит в ответ: "Сам пупс", и он усмехнется "Пупс-переросток!".

С момента ее первого приезда в Москву и безобразной сцены, устроенной Женечкой Жуковой, прошло два месяца. На этой неделе Кате удалось улизнуть с работы в четверг в середине дня и не возвращаться до понедельника, она снова летела на встречу с Сергеем, на сей раз в Лондон, его Фалькон почти прописался в самарском аэропорту.

-Катя, привет, - радостным криком встретила ее Лиза, стоило Кате только войти в самолет, - я тоже лечу к папе! Как взрослая!

Катя подхватила девочку на руки, прижала к себе и в тысячный раз подумала, какое счастье иметь такую дочь.

Лиза без умолку болтала всю дорогу, так что чопорная Арина Петровна уже строго посматривала на нее.

В Лондоне из аэропорта они тут же направились домой, Катя уже привыкла называть все дома Сергея, разбросанные по миру именно так - Домом.

Прекрасный особняк в Кенсингтоне встретил их тишиной и уютом настоящего английского дома. Впрочем, тишина длилась недолго, Лиза тут же нарушила ее своими веселыми повизгиваниями и заливистым смехом.

- Катя, когда приедет папа? - допытывалась Лиза.

- Только вечером, солнышко, - успокаивала ее Катя, - у него сегодня важная встреча.

Важная не то слово, подумала Катя, Сергей пытался осуществить свой грандиозный замысел по покупке английской компании, контролирующей около 30 процентов всех мировых фосфатов. Нудные переговоры длились уже 4 дня, и им не было видно конца, Катя слышала по телефону усталый голос Сергея и всем сердцем рвалась к нему.

- Ну что идем? - настойчиво повторила Лиза, видимо, она задавала свой вопрос не в первый раз.

- Куда?

- Гулять, кормить уточек в Гайд-парке.

- Идем.

Можно сказать, все уже позади, англичане вновь внесли изменения в контракт, но готовы подписать его именно в таком виде. Сейчас контракт прорабатывают юристы Индастриала, вечером его изучает Алексей и завтра утром Сергей ставит свою подпись, становится владельцем огромных залежей африканских фосфатов и сразу же летит с Катей на Сардинию.

Катя, она прочно вошла в его жизнь, каждый его вздох связан с ней, с мыслями, мечтами, воспоминаниями, его горячим телом, острым холодным умом.

За окнами автомобиля мелькал Лондон, Катя уже прилетела, и скоро они будут вместе. В стекла бился косой летний дождь, Сергей решил уточнить, где она сейчас, набрал Катин номер.

- Ой, как же я соскучилась! - без предисловий заговорила она. Катя почти никогда не здоровалась, словно считая это лишней тратой времени, она тут же переходила к сути любого разговора. - Как твои дела? Что переговоры? Мы с Лизой вдвоем переживаем за тебя! - сначала Сергею было странно слышать эти ее "я переживаю", но за два месяца он привык - Катя всегда о нем волновалась, это было так трогательно и так ново!

- Я уже еду домой, - ответил Сергей, - ты дома?

- Нет, мы с Лизкой гуляем в Гайд-парке. Кормим уток, знаешь, в самой глубине, подальше от вездесущих японских туристов. - Сергей улыбнулся, японские туристы были главным Катиным врагом, когда в магазине на Елисейских полях она вырвала сумочку Гуччи у какой-то зазевавшейся японки и кинулась с ней к кассе - вот это был настоящий праздник!

- Я заеду за вами, - сказал он и удивился самому себе: Сергей Дорофеев, гуляющий в парке, кому сказать не поверят!

Он тихо брел по парку, было и правда безлюдно, где-то робко пели птицы, тусклое лондонское солнце отражалось от гладких вод Серпентина. Сергей услышал знакомый голос - Катя, держа Лизу на коленях, сидела на кованой лавочке на самом берегу пруда.

- Представь, это сейчас мы сидим здесь в своей повседневной одежде, а почти 200 лет назад юные английские леди прогуливались по парку в нарядных платьях, под чудесными кружевными зонтиками, чтобы привлечь внимание благородных джентельменов, - нежно говорила Катя и ласково прижимала Лизу к себе.

- Джентельменов, таких как мой папа? - нетерпеливо спросила девочка.

- Если им встречался такой, как папа, это было неслыханной удачей, - улыбнулась Катя.

Сергей смотрел на них с замиранием сердца: его дочь на Катиных руках, ее рука отводит светлый детский локон, заботливо поправляет сбившийся шарф, что-то шепчет на ушко, Лиза смеется. Вот они обе оборачиваются, видят его и радостно бегут на встречу.

- Боже, как я по тебе соскучилась, - говорит Катя и обнимает его, Сергей в ответ сжимает ее в объятиях, вдыхает неповторимый горьковато-свежий аромат и тонет в своих чувствах, которым уже отчаялся дать название. Маленькая Лизина ладошка ложится в его руку и все вместе они отправляются домой.

Сергею кажется, что чувство умиротворения и тихого счастья, как уютный кокон, окутывает его, машина мчится по направлению к Кенсингтону, проплывает громада Вестминстерского аббатства, шумные людные улицы, несмолкаемый гул мегаполиса - он не желает ничего ни видеть, ни ощущать. Только Катя, нежная, страстная, ядовито-смешливая - она одна занимает его мысли. Черт с ним с контрактом, на миг ему улыбнулось изменчивое, почти семейное счастье, как тогда в прошлом, когда он был еще почти мальчишкой и верил, что уж в его-то жизни нет места лжи, обману и предательству.

Остаток дня прошел в сладостно-расслабленном настроении, Катя отпустила экономку, сама приготовила ужин, красиво сервировала стол и позвала Сергея с Лизой.

Сергей никак не мог оторваться от контракта, который уже завтра должен был быть подписан в его офисе в лондонском Сити. Полученный от англичан договор был передан для анализа в Москву в юридическую службу и троим прибывшим в Лондон юристам во главе с Алексеем, и вот около получаса назад Сергей, наконец, получил исправленный вариант контракта с пометками Алексея.

- Сергей, идем ужинать, - улыбающееся Катино лицо показалось в дверях его кабинета, - мы с Лизой тебя ждем.

- Сейчас, только дочитаю, - буркнул он в ответ.

- Брось все и идем, - не отставала Катя, - почитаешь после ужина.

- Ну хорошо, хорошо, - с улыбкой согласился Сергей, устало потер глаза и с бумагами в руках направился следом за Катей.

Аромат специй, тонкий запах ванили и приглушенный верхний свет встретили его в столовой, Лиза в сарафане Барбери и с распущенными вьющимися волосами сосредоточенно раскладывала приборы возле тарелок. На буфете стояло блюдо с еще теплыми печеньями, розы и зажженные свечи в старинных канделябрах. Сергей вспомнил, что купил все это: серебряное блюдо, вазу и подсвечники на каком-то аукционе, только потому, что нельзя было уйти оттуда, не потратив энную сумму денег, но он бы никогда не подумал, что все эти разрозненные и даже безжизненные вещи, подчиняясь одному мановению изящной женской руки, станут не просто единым целым, а обретут совсем иной смысл, подарив ему настоящее чувство дома.

- А вот и я, - из кухни показалась Катя, кружевной передник не скрывал ее тонкое сиреневое платье со спущенными плечами, игру света на нежной золотистой коже, загадочный блеск подаренного им бриллианта на груди. Легким движением она поставила тарелку на стол, отнесла на кухню ставший ненужным фартук и присела рядом с Сергеем.

- Папа, смотри, какое платье и туфельки мы с Катей купили сегодня! - заговорила Лиза и кокетливо закружилась по комнате.

- Прелесть, радость моя! Вы обе у меня красавицы, - ласково проговорил Сергей и усадил дочку за стол.

- Катюша, что за пищу богов ты приготовила сегодня? - спросил Сергей, не сводя с Кати голодного взгляда.

- А, жаркое под бальзамическим соусом, салат из креветок и савоярди, -закончила она, показывая на вазу с печеньем. - А, кстати, что это? - почти прошептала Катя, беря в руки контракт, чтобы убрать его со стола.

Стоило ей только бросить беглый взгляд на договор и сделанные от руки пометки на полях, как она сразу же поняла, что происходит что-то из ряда вон выходящее, может, и не противоречащее закону, но несущее огромные убытки Индастрил Инжиниринг.

- Сергей, это твой контракт на покупку фосфатных месторождений? - снова спросила Катя.

- Да, один экземпляр прислал Алексей со своими коррективами, а второй пришел по факсу из Москвы, - не понимая в чем дело, ответил Сергей, ему вовсе не хотелось возвращаться к работе, он вовсю наслаждался прекрасным ужином и предвкушал жаркую ночь с Катей в руках.

- Сергей, отвлекись от еды, этот договор нельзя подписывать, по крайней мере, в том виде, который я вижу здесь.

- В чем дело? - Сергей разом посерьезнел, Лиза почувствовала напряжение, возникшее между взрослыми, и уткнулась в свою тарелку.

- Лиза, детка, не грусти, - Катя почувствовала изменившееся настроение ребенка, 10 минут серьезных разговоров и мы с папой поиграем с тобой, как я и обещала. Сергей, - она вернулась к важному разговору, - скажи, как у тебя с международным правом и налогообложением?

- Что значит у меня?

- Насколько хорошо ты сам разбираешься в этом?

- Конечно, я знаю общие вещи, но я же не специалист, я ничего не смыслю в деталях, но в Индастриал юридический департамент из 80 человек под руководством Алексея. Он один из лучших: МГУ, потом степень в Нью-Йорке. И еще мы нанимали юридическую фирму - Сергей назвал одну из самых известных в сфере международных сделок слияний и поглощений.

- Кто контролировал внешних юристов? - коротко спросила Катя.

- Алексей, а в чем собственно дело? - не понимал Алексей, еда потеряла для него вкус, вечер утратил очарование.

- То есть юридическая фирма согласовывала свою позицию с Алексеем и только после этого представляла свои выводы тебе?

- Да, Катя, но это же обычная практика. Я руковожу огромным холдингом и не могу вдаваться в детали сделок, даже таких больших, как эта.

- Так вот, хотя я и не могу похвастаться юрфаком МГУ, но скажу тебе одно: если ты подпишешь этот контракт в том виде, в котором его тебе представили твои хваленые юристы, можешь забыть про свое 39 место в списке Форбс, ты на годы втянешься в огромные расходы и в судебные тяжбы с английским и, возможно, южноафриканскими фискальными службами.

- В чем дело, конкретно? - Сергей просто не верил своим ушам, а еще, где-то в глубине сознания мелькала предательская мысль, а стоит ли верить Кате.

- Ладно, давай отложим все это, поужинаем, а потом поговорим, - коротко сказала Катя, но приподнятое, почти праздничное настроение, которое царило за столом еще несколько минут назад, бесследно исчезло, каждый уткнулся в тарелку и углубился в свои мысли.

- Что, черт возьми, происходит, кто хочет подставить меня? Алексей, которого я знаю уже почти 15 лет, со своего первого рискованного предприятия, или Катя, с которой нас связывает пара месяцев совместных безумств? - думал Сергей.

- Надо немедленно прочитать весь контракт, просмотреть английские прецеденты, хотя бы по сделкам слияний, это, конечно, работа на недели, да я и не занималась этим так долго. Но надо что-то делать и, в первую очередь, обсудить все Сергеем, - лихорадочно билось в Катином мозгу, она ни на секунду даже не задумывалась, что он может не поверить ей.

- Эти взрослые всегда такие, даже Катя, только обещают побыть со мной, а потом говорят, что у них важные разговоры и дела, - грустно, совсем по-взрослому, рассуждала Лиза.

- Лиза, детка, - заговорила Катя, - Как ты смотришь на то, чтобы пойти разобрать свои наряды, чтобы потом продемонстрировать папе, что мы еще с тобой накупили, - малышке, которая обещала вырасти настоящей модницей, не пришлось повторять дважды, и она, радостная, унеслась в свою комнату.

- Все-все можно будет померить? - крикнула Лиза уже со второго этажа.

- Абсолютно все! - ответила Катя.

- Спасибо за вкусный ужин, - проговорил Сергей, поднимаясь из-за стола, - Пойдем в мой кабинет обсудим контракт, а потом уберем все здесь.

Он расположился в кресле за огромным столом, Катя присела на небольшой угловой диванчик и уже в который раз подумала, какое счастье просто быть рядом с Сергеем, делиться с ним мыслями, иметь возможность протянуть руку и коснуться его, но сейчас не время пускаться в романтические рассуждения, необходимо сосредоточиться на деле.

- Сергей, ты знаешь, я изучала международное и английское право в Лондонском университете, защитила диссертацию по международным транзакциям и уже 4 года занимаюсь только вопросами налогообложения, так что я знаю, о чем говорю, - строго начала Катя, - Даже из того немногого, что я успела увидеть в этом контракте, мне понятно, что в соответствии с ним твоя компания обязуется уплатить налоги за прошедшие 4 года, хотя это, безусловно, обязанность продавца, особенно учитывая ту цену, которую вы платите за право вести добычу. Плюс Индастриал обязуется провести работы по рекультивации земель за тот период, когда вы ими еще и не пользовались, а это тысячи гектаров - Сергей ужаснулся обрисованной Катей картине. - А еще вы берете на себя обязательства по выплате компенсаций семьям пострадавших во время обвала на рудниках, а эти суммы взыскивались в соответствии с английским законодательством и исчисляются девятизначными цифрами. И это только то, что я могу предположить навскидку, - хладнокровно закончила Катя. - Что ты думаешь обо всем этом? - в упор спросила она.

- Знаешь, может быть, впервые за долгие годы я не знаю, что ответить. Как такое могло получиться?

- Ну уж не по незнанию это точно. Можешь мне показать контракт, который тебе прислали из Москвы? - Сергей протянул ей факс, Катя нахмурилась и углубилась в его изучение.

- Я хочу внимательно все изучить, дашь мне около часу?

- Да, конечно.

- Может, пойдешь к Лизе, повосхищаешься ее покупками, она сегодня весь день говорила только про тебя, - мягко улыбнулась Катя.

Спустя несколько минут Сергей уже сидел в комнате дочери и рассматривал ее платьица, маечки и шляпки, даже не заметив, как быстро перешел от сдержанного недоверия к Катиным словам к полному согласию с ее решениями.

А Катя в это время упорно штудировала договоры, внимательно перечитывала английские статуты и с чувством растущего удивления выписывала свои заметки на листке бумаги. Она подключилась к Интернету, открыла поисковый сайт и, пока ждала ответа на свой запрос, краем глаза увидела рекламу какого-то журнала, на обложке мелькнуло знакомое лицо, Катя зашла по ссылке и увидела в фото из светской хроники: нежно льнущих друг другу Алексея и Женю Жукову. В ее голове зазвучали брошенные девушкой Сергею, казалось бы, пошло-банальные слова: "Ты еще пожалеешь!", злой взгляд Алексея и его ирония, граничащая с жестоким сарказмом.

Катя с еще большим энтузиазмом принялась анализировать контракты, через час с небольшим в ее голове все, наконец, встало на свои места. Подпиши Сергей договор в таком виде, он взвалил бы на себя почти неподъемное финансовое бремя, которое ни при каком раскладе не должно было бы ложиться на него, это было все равно, что выйти на верх самой высокой башни и собственными руками разбросать деньги, ценные бумаги, дома и машины, в общем, это было равносильно финансовому самоубийству. Англичане бы, конечно, удивились такой трактовке их контракта, но возражать бы точно не стали - кто же откажется от плывущей в их руки огромной золотой рыбки, целого золотого кита.

Конечно, не мешало бы обсудить это вопрос с кем-нибудь еще, но Кате не приходил в голову ни один вариант. Она отправилась за Сергеем, готовая обрушить на него свои сенсационные открытия. Катя прошла по первому этажу, его не было нигде, поднялась наверх, посмотрела в спальне - нет, в детской тоже было тихо, она напоследок решила заглянуть и туда. Катя открыла дверь и замерла, Лиза уютно устроилась, свернувшись в клубочек и подложив ладошку под щечку, Сергей вытянулся рядом поверх одеяла, обняв дочку одной рукой, а другую, закинув за голову. На детской кровати под розовым балдахином он смотрелся не глупо, нет, трогательно. В мягком свете ночника были видны темные круги у него под глазами, хмурые морщины на лбу и начавшая пробиваться щетина на подбородке - от любви, Катя уже призналась себе в этом, защемило сердце. Она подошла на цыпочках к Сергею, провела рукой по его колючей щеке, зашептала на ухо: "Вставай, дорогой! Вставай!". Он смешно заморгал, непонимающе уставившись на Катю, потом улыбнулся, встал и поплелся за ней в сторону своего кабинета.

Четко и лаконично Катя обрисовала Сергею сложившуюся ситуацию, в цифрах описала последствия заключения подобного контракта. Он, не мигая, смотрел перед собой: злость, разочарование и радость при мысли о том, чего удалось избежать, сменяли друг друга. Его предали, хладнокровно и расчетливо, ведь в результате этой гнусной аферы Сергей не только потерял бы деньги, но и уважение всего бизнес-сообщества - эдакий русский дурачок на трансконтинентальных просторах. А предал его кто? - ближайший соратник, Алексей, которого он считал чуть не правой своей рукой. Катя же в очередной раз удивила его: из заботливой домохозяйки она моментально превратилась в серьезного и даже безжалостного профессионала.

- Это дело рук Алексея, другого и быть не может, - хмуро проговорил Сергей.

- Значит, Алексей, - пробормотала она, - Кстати, может быть, это несколько и не мое дело, но я спрошу, что ты знаешь об отношениях Алексея с Женей?

- Ничего, нет никаких отношений, Алексей слишком прост для нее, что она не забывает демонстрировать ему, а он презирает ее, когда тихо, когда не очень.

- Думаю, что сейчас все поменялось, - Катя развернула к Сергею ноут-бук с улыбающейся парой на экране.

Мысли, стремительные, как выстрел, замелькали в голове у Сергея: рассерженный Алексей, всегда второй в их команде, в любой команде, и брошенная Женя, да еще ее папа со своими долгами - они сначала нашли друг друга, а потом, как им казалось, верный вариант пошатнуть финансовое положение Сергея, а затем и его репутацию. Но он не был бы мультимиллионером, не обладай он не только острым умом, но и прекрасной реакцией, уже через минуту Сергей составил план по уничтожению своих незадачливых противников, заключение сделки откладывать было нельзя, неизвестно, что эта дружная компания придумает еще. Но с ними со всеми он расстанется, Алексею будет заказан вход в и в юриспруденцию, и в бизнес, а Жуковым придется подыскать себе скромную квартирку где-нибудь в Ново-Бирюлево. Сейчас он должен поставить на Катю и победить.

- Что, по твоему мнению, следует делать с этим контрактом, - заговорил Сергей.

- Я бы внесла некоторые коррективы в пункты о порядке передачи и о последующей ответственности, но так глобально, - Катя усмехнулась, - Не стала бы ничего менять.

- Ты можешь заняться этим? - Сергею было неловко и странно просить свою подругу, как он называл Катю при разговорах с посторонними людьми, о такой услуге, услуге, которая лежала за пределами обычных отношений мужчины и женщины, а находилась в сфере международного бизнеса, если не политики.

- Да, я займусь, часов 4 мне хватит, чтоб проработать договор до конца, - легко согласилась Катя.

- Я твой должник, - улыбнулся Сергей.

- Ну-ну, еще немного и будешь выглядывать из долговой ямы. Иди ложись, а я обоснуюсь в твоем кабинете. Когда у меня еще будет такая возможность?

- Я лучше побуду с тобой.

- Нет, - довольно жестко сказала Катя, - Я работаю в полной тишине, это мой бзик, но иначе я не могу сосредоточиться.

- Ладно, ладно, я пошел, - нехотя согласился Сергей.

- Я закончу и приду к тебе.

- Невероятно, - подумала Катя, она занималась контрактом уже пятый час, осталось только проверить себя и можно было отправиться в спальню немного вздремнуть, - они встретились с Сергеем 3 месяца назад в начале мая, сейчас в первых числах августа она не просто была в его доме и в его постели, она была в его жизни, потому что бизнес, один из вопросов которого он ей доверил, был ее неотъемлемой частью.

- Ну как ты тут? - Сергей тихо зашел в кабинет.

- Еще десять минут и я закончу, - сказала Катя и снова уткнулась в бумаги.

Он устроился на диване, нога еще немного болела, особенно после такого долгого и нервного дня, как сегодня, вернее, уже вчера. Катя склонилась над документами, перевела взгляд на экран ноут-бука, что-то быстро записала на листе бумаги. Она так и осталась в том очаровательном сиреневом платье, что было на ней за ужином, сейчас у Сергея было достаточно возможностей ее рассмотреть: глубокий ассиметричный вырез почти полностью открывал левую грудь, оставляя обманчиво-скромной правую, тонкая ткань спускалась по руке, дразня нежную кожу, особенно в том месте у сгиба локтя, которое Сергей любил щекотать в своих безудержных ласках. Вот Катя вздохнула, встала и потянулась, платье облепило ее фигуру, скользнуло вверх, показав Сергею тонкую полоску кружев на ее чулках. Желание, примитивное плотское желание, пересилило все мысли, бывшие в его голове: Алексей, вероломный Жуков, сделка по покупке фосфатов - все оказалось ненужным, - обладать, наслаждаться было единственно верным в этот момент. В два шага Сергей преодолел расстояние, отделявшее его от Кати, пробежал руками по ее платью, сначала вниз, а потом резко вверх, отбросив его в сторону. Она не успела ничего сказать, только довольно улыбалась в ответ, потянулась к поясу его халата, развязала и тоже бросила.

- На тебе всегда слишком много одежды, - хриплым голосом прошептала Катя и стала расстегивать пуговицы на его пижаме.

Сергей немного отстранился и в очередной раз с восхищением уставился на Катю, она стала смелой и раскованной с их первой встречи, когда девушка робко вздрагивала от его прикосновений. Сейчас, откинув голову назад, Катя покачивалась на каблучках своих домашних туфель, ее грудь колыхалась в такт, почти невидимые глазу трусики, пояс, чулки и бриллиант на шее составляли все ее одеяние. Сергей одним движением освободился от пижамной куртки, едва не запутался в штанах и резко притянул Катю к себе. Она негромко охнула и пробежала пальчиками по его груди, нашла особо чувствительное место и приникла к нему в обжигающем поцелуе, словно молодая, только пробующая свои силы тигрица, куснула его раз, другой. Сергей не мог терпеть эту жесткую ласку, оставаясь пассивным участником затеянной им самим игры, резким движением он усадил Катю на стол, она ойкнула, почувствовав горячую крышку ноут-бука, чуть-чуть поерзала, удобнее устраиваясь на разложенных повсюду бумагах, стопка листов съехала на пол и разлетелась по комнате - никто из них ничего не видел, даже друг друга, им не было нужды видеть, только чувствовать, вечная мощная сила влекла их навстречу друг другу.

Резкое движение, жар и нега, еще одно движение - взрыв, и они погребены под обломками, погребены, но живы, а, значит, могут продолжать, не останавливаться, только вперед, еще и еще, ведь только так можно выжить в нашем ненасытном мире.

Его губы проложили жаркую дорожку по ее лицу, шее, груди, животу, задержавшись на смешной родинке, ее пальцы впились ему в спину, ноги обхватили его, сильнее, еще сильнее! В неистовом наслаждении она выгнулась дугой, прильнула к нему и в слабом жесте положила голову на плечо. Теперь пришел черед Сергея забыть обо всем и отдаться во власть стихии.

Прошли секунды, бесконечно долгие и томительно короткие, Сергей опустился в кресло, стоящее возле стола, Катя удобнее расположилась на столе, подложив под голову пухлый том английских торговых законов.

Он усмехнулся, она проказливо улыбнулась в ответ.

- Ты заметил, кровать стоит в списке наших приоритетов всегда вторым номером.

- Ну а сегодня, даже не вторым, я не пойду в спальню, когда напротив такой чудесный мягкий диван.

- А еще воспитанные люди!

- И не говори!

Он взял ее на руки и бережно опустил на угловой диван, засмеялся.

- Сергей, в чем дело? - притворно негодовала Катя.

- У тебя вся попа в цветных бумажках, которыми ты делала закладки!

- Негодяй, отпусти меня!

- С удовольствием, - Катя приземлилась на диван, Сергей упал рядом.

- Продолжим? - вежливо поинтересовался он.

- Ни в коем случае, - строго ответила Катя.

- Так уж и ни в коем?

Она рассмеялась от его щекотных поцелуев и решила отомстить, орудие отмщения было очевидно.

- Мы проспим завтра, - сонно бормотал Сергей.

- Не проспим, будильник на моем телефоне включен на 10 по самарскому времени, так что в 7 будем на ногах, - проговорила Катя, пытаясь хоть как-то прикрыться его халатом.

Лиза проснулась рано, Катя обещала ей кофе со сливками и вчерашние печенья с итальянским названием, девочка побродила по второму этажу и нигде не нашла взрослых, решила заглянуть к папе в библиотеку и очень удивилась: из под странной накидки на диване почему-то торчали целых три ноги и одна папина голова. Все-таки взрослые очень странные, - подумала Лиза и пошла обратно.

Летом Волга превращалась в настоящую ярмарку тщеславия, быть первым на дороге уже никому не казалось сколько ни будь важным или престижным, другое дело - на реке. Мощные белоснежные катера, грациозные яхты с гордыми именами, бесшумные гоночные лодки скользили по воде, обгоняли друг друга, ложились в дрейф, давая своим менее удачливыми собратьям полюбоваться ими хотя бы со стороны. Старые тихоходные кораблики по-черепашьи ползли по реке, усталые дачники, уныло сидя на палубе, наблюдали, как стройные красотки в экстравагантных нарядах и их спутники с телефонами Верту в кармане купальных шорт лениво болтают под звон колотого льда в бокале с Перье. Одна жизнь проходила мимо другой, первая не замечала вторую, вторая ненавидела первую.

На середине Волги, в небольшом заливе, со всех сторон окруженном поросшими лесом холмами, на якоре стоял трехпалубный катер, настоящий корабль, которому пристало бороздить морские просторы, а не уютно покачиваться на речной воде.

На верхней палубе, в кресле из ротанга с бокалом вина в одной руке и сигарой в другой расположился молодой мужчина.

- Она настоящая ведьма - твоя любимая Катюша! - прошипела брюнетка в алом купальнике а-ля Кармен, призывно вытянувшаяся на самом носу катера. - Ее ничего не берет: пожар, авария - ничего!

- Брось, из вас двоих ведьма - это ты! - произнес мужчина, выпуская в воздух колечки дыма. - Катя, так нежный эльф!

- Дима, мы говорим об одном и том же человеке? - хрипло рассмеялась новоявленная Кармен, - о Екатерине Борисовской, мисс "посмотрите, какая я умница!" и счастливой владелице твоих акций "Полимера"?

- Маша, как же ты ненавидишь ее! - он подошел к девушке, опустился возле нее на колени и начал неспешно развязывать кроваво-красный купальник, - мне странно, что она до сих пор этого не поняла.

- Ну она же так великодушна, но ты прав, я ненавижу ее, Борисовская умудрилась украсть даже мою мечту! А пока она разгуливала с тем огромным бриллиантом, что ты подарил ей на помолвку, я терла столики в третьесортном кафе, чтобы заплатить за учебу.

- Кстати, кольцо до сих пор лежит у меня в городской квартире, - купальник опустился еще ниже и упал на палубу, - Уходя, она с такой силой бросила его в стену, что пробила ее чуть ли не насквозь.

- Дима, подожди, о, Боже, как хорошо! мне кажется, я знаю, как ее остановить... Да, да!!! К черту Борисовскую!!!

- Опять то же самое! Будут кувыркаться до ночи, - тихо сказал капитан катера охраннику.

- Точно! - буркнул тот в ответ.

Мелодичный звонок прервал ее раздумья, целый день Катя не находила себе места, она приготовила завтрак, проводила Сергея, почитала Лизе, погуляла с ней, а из головы все никак не шел вчерашний контракт, вечер и последовавшая за ним ночь. Утром они проснулись почти одновременно, голодные, возбужденные и немного усталые, и с жаром продолжили то, на чем остановились в предрассветный час. А за завтраком Лиза с загадочной улыбкой смотрела на взрослых, как если бы что-то знала, но этого, конечно, не может быть, она еще слишком мала!

Катя поспешила вниз, наверное, вернулся Сергей, вечером они собирались отправиться на Сардинию, он хотел отметить удачно заключенную сделку!

- Я хочу немедленно с ним поговорить! Не смейте меня останавливать! Сергей, ты должен все объяснить мне! Ты не можешь!!! Да отойдите же вы!!! - тихий голос экономки потонул в возбужденном женском визге.

Стоило Кате только выйти в холл, как разъяренная фурия в облике Жени Жуковой набросилась на нее:

- И ты здесь! Мистер Дорофеев изменил своим вкусам! Потянуло на простоту! - девушка кричала, не сдерживаясь, металась по холлу, грозя уничтожить все на своем пути.

Катя лениво прислонилась к резным перилам и с удивлением наблюдала за разворачивавшейся на ее глазах сценой, Жене даже не были нужны зрители, она упивалась своей яростью и ненавистью, осыпая оскорблениями Сергея, Катю и весь белый свет. Катя неспешно перевела взгляд на свои домашние туфельки, подумала, что неплохо бы приобрести тот черный кружевной пеньюар в Бергдорфе, на который она не решилась вчера, прикинула, сколько выиграла на котировках акций, учитывая их сегодняшний рост и, наконец, поняла, что Женины вопли раздражают ее.

- Вот что, дорогая моя, - произнесла она обманчиво-тихим голосом, - Я так понимаю, что у вас входит в привычку без приглашения врываться в чужие дома, только вот у меня нет привычки терпеть это!

- Я врываюсь не в твой дом, провинциальная дура! - багровые пятна на Женином лице странно контрастировали с фарфоровым румянцем Катиной кожи.

- Может быть, у вас в столицах и принято оскорблять всех и вся, но вот у нас в провинции это как-то не заведено! Так что советую тебе, деточка, - Катя презрительно скривила губы, - Отправиться к своему другу Алексею!

- Да ты!!! - снова перешла на крик Женя.

- Что я? - забыв о всякой сдержанности Катя, как дикая кошка, подлетела к своей сопернице, - Убирайся отсюда! Вон! Отправляйся к своему папе, приятелю, кому угодно, но здесь я не хочу тебя видеть!

Женя явно не ожидала такого наскока, поэтому с удивленным видом застыла на пути к выходу двери, в доме воцарилась тревожная тишина, звук открывшейся двери прозвучал оглушительным треском.

- Женя, ты слышала, что сказала Катя, уходи, - раздался спокойный голос Сергея.

Как в полусне, Женя развернулась и вышла.

- О, Боже, наверное, я испортила свою репутацию в твоих глазах! - рассмеялась Катя и упала в объятия Сергея.

- Да, и причем давно, - ответил он и зарылся лицом в ее пушистые волосы. - Она обидела тебя, - Сергей вмиг стал серьезным.

- Пыталась, но не успела, - прошептала Катя, - Все это неважно, лучше расскажи, как сделка?

- Лучше, чем можно было представить, - Сергей направился вглубь дома, на ходу делясь с ней новостями о событиях сегодняшнего дня.

- Будешь ужинать? - раздался Катин голос.

- Да, моя фея домашнего очага.

- Что мы будем делать? Что? Да, прекрати же ты курить? - Женя нервно ерзала на сиденье припаркованной во дворе дома Дорофеева машины.

- Не психуй! Придумаем что-нибудь, твой отец... - лениво ответил Алексей.

- Что отец? Отец растратил все, что у него было! А этот заумный импотент предъявил к оплате его векселя, выставил тебя! Я не собираюсь расставаться с тем, что мне принадлежит! Да еще и эта серая мышка командует в его доме!

- Да, она горячая штучка!

- Заткнись!

- Ладно, ладно, поехали, - машина сорвалась с места.

- Знаешь, мне был 21 год, я была наивной, восторженной и свято верила в то, что счастье возможно, не некое абстрактное счастье, а мое личное и именно с этим человеком, - Катя с Сергеем тихо брели по узкой улочке старинного города. Багрово-красный солнечный диск почти скрылся за линией моря, в воздухе витал аромат бугенвилий, пляжа, солнца и чего-то еще, необъяснимого и притягательного. - Не знаю, может, и не стоило рассказывать тебе все это, но я расскажу, - в ответ Сергей бережно и ласково обнял ее, - Мы познакомились, когда я училась на предпоследнем курсе института, он был такой взрослый, успешный, интеллектуал и плейбой в одном флаконе, не то, что мой первый мужчина, он был моим первым всем, до этого я ни с кем не встречалась, первым и последним до тебя, - Катя смущенно отвернулась, как будто осматривая открывшийся ее взору пейзаж, Сергей улыбался, не скрывая своей радости от ее признания, - Мы познакомились в лифте, его офис был в том же здании, где я проходила практику. Знаки внимания, розы даже не букетами, а охапками, разговоры об искусстве и фондовых рынках, ночные прогулки на катере и поездки в Прагу, Париж на выходные. Я влюбилась, я горела этой любовью, - Катя присела на полуразрушенные ступеньки древней башни на самой вершине холма, прямо под ней расстилалась панорама Порто-Черво, одного из городков на Сардинии, но она не видела окружающей красоты, Катины мысли блуждали в прошлом. Она не собиралась ничего рассказывать Сергею, но его рассказ о жене, бросившей шестимесячную Лизу, вызвал ответную откровенность. Отношения между ними достигли того уровня, когда хочешь, чтобы другой узнал про твои скрытые раны, тайные страхи и помог забыть о них. Хотя, что это она, нет никаких отношений, есть здесь и сейчас, - Мне казалось, что он тоже любил, был влюблен, увлечен мною. Мы встречали новый 2002 год в Париже, не дождавшись полуночи, он сделал мне предложение, огромный бриллиант Тиффани, все, как в глупой детской мечте, я даже не собиралась скрывать свою радость. После возвращения домой все завертелось: свадьба на 200 человек, бабочки, фейерверки, платье со шлейфом, путешествие на Карибы. Смена обстановки в его квартире - "так, как Катя этого хочет", выбор места для строительства загородного дома - "детям будет лучше на воздухе", приглашения были разосланы, платье висело у мамы. Чуть ли не весь город знал о готовящемся грандиозном событии, я выбирала имена для будущих детей, а между делом перевозила к нему свои вещи. За 2 недели до свадьбы мы собирались в гости к его друзьям, я все решала, какое платье надеть, спросила его совета, а он, словно, между делом бросил: "Кстати, свадьбы не будет!" Мой мир даже не пошатнулся, он просто исчез, рухнул, я не поверила услышанному, а Дима решил, что все и так понятно и продолжил: "Неужели ты всерьез думала, что такая простушка сможет надолго заинтересовать меня?". Вот так закончилась сказка, я бросила теперь уже ненужное кольцо и убежала от него, даже не забрав свои вещи, - Катя судорожно вздохнула, - Потом отовсюду посыпались вопросы, сочувственные взгляды, но мне было все равно, та я умерла, я отрезала свои длинные белые волосы, перекрасила из в черный цвет, знаешь, это чем-то напоминало траур в африканских племенах, и начала новую жизнь, - вот и вся история.

Сергей молчал на протяжении всего Катиного рассказа, недолгого, но вобравшего в себя самую трагичную историю ее жизни, он готов был голыми руками убить Докучаева, который играл с ней, словно она была не живым человеком, а так, только способом провести время. Вот как из восторженного существа, которое он видел на фотографиях, переданных Панковым, Катя стала такой, какая она сейчас: сильной, дерзкой, но иногда по-детски робкой и ласковой. В этот момент Сергей даже не вспомнил о том, что пришло бы на ум любому другому: от этой истории у нее остался серьезный денежный приз - 10 процентов акций "Полимера", которые сделали Катю не просто обеспеченной девочкой, а по-настоящему богатой женщиной.

- Я никогда, никогда не поступлю так с тобой, - хрипло проговорил Сергей и еще крепче обнял ее, словно хотел оградить от всего мира, - Я всегда буду защищать и оберегать тебя, - вслух глупое слово "люблю" не было произнесено, но оно витало в жарком разреженном воздухе.

- Я и так это знаю, - Катя прильнула к нему, - сквозь тонкий шелк своего платья она всем телом ощущала бешеный стук его сердца.

Звонки, бесконечные звонки, по телефону и в дверь, звонки, несущие дурные вести, тревоги и никогда сообщения о счастливых событиях.

На этот раз телефон зазвонил в приемной Катиного кабинета в Самарском суде.

- Я слушаю, - недовольно ответила Катина помощница Наталья.

- Это помощник судьи Борисовской? - раздался хриплый женский голос на другом конце провода.

- Да! - еще резче бросила Наталья.

- Ну и где же наша прима? - спросили в ответ.

- Сегодня она отсутствует.

- Понятно, понятно. Ну а вы что же?

- Что я?!!!

- Почему вы на работе?

- Потому что не все могут себе позволить уходить с работы, когда им вздумается отправиться в круиз со своим богатым любовником! А вы-то собственно кто? - наконец, опомнилась Наташа.

- Я тот человек, с кем вы можете обсудить свою нелюбовь к Борисовской, встретимся сегодня в ресторане "Пале" в 7?

- Да, - даже не задумываясь ответила Наташа, не удивившись этому картинно-киношному диалогу. Кем была звонившая женщина, ей все равно, она готова хоть убить Борисовскую, эту самонадеянную выскочку, которая уже второй год командует ей, а ведь Наташа помнит, как она девчонкой пришла в суд, а сейчас носится в мантии, которая по праву принадлежит вовсе не ей...

А Катя тем временем проводила щемяще-сладкие минуты в объятиях Сергея, в его огромной постели, в спальне, выходящей окнами на морской берег с белым песком и бирюзовыми волнами. Это была не страсть и даже не нежность, а огромное и подчас страшное чувство, о котором они не говорили, но которое чувствовали, потому что его нельзя было не заметить...

Глава 5

Работа, бесконечно много работы.

Пыльные тома громоздятся повсюду: на столе, на полу и даже на подоконнике. Миллионные иски, противоположные мнения, жаркие споры - ее все оставляет равнодушной, наверное, она в совершенстве постигла искусство быть над схваткой, которое так ценится в судье. Катя совершила две успешные сделки и стала богаче еще на пару сотен тысяч, даже не порадовалась этому и снова уткнулась в работу.

Но это даже хорошо, вникнуть в проблему значит на время забыться, вот поэтому Катя и приходит теперь в суд в половине девятого, а уходит в десять. Вечером, почти ночью она едет по пустым темным улицам и не думает ни о чем, думать, как и чувствовать, - все это слишком больно. Как в библейской притче мир раскололся надвое, до и после, и если это произошло с ней не в первый раз, это не повод думать, что будет проще. Пережить нельзя, можно умереть, навсегда похоронить ту Катю, веселую, смеющуюся, ласковую и готовую полюби весь мир, любящую одного человека, самого лучшего на свете. Самого худшего на свете! "Я никогда, никогда не поступлю так с тобой" - никогда настало слишком быстро...

Голова нудно гудит от боли, глаза слезятся от усталости, но хотя бы нет сил плакать и вспоминать те счастливые дни с Сергеем, дни, когда ей, наивной, казалось, что они будут вместе и будут счастливы. Перед ее мысленным взором встает жаркий летний день, волны тихо бьются о берег, словно боятся помешать, он утешает ее, и боль прошлого отступает перед радостью настоящего. Обжигающее желание, нежность, страсть, они занимаются любовью на открытой веранде, нависшей над морем, быстро и ненасытно, а потом в спальне, долго и чувственно.

Проходит уже 11 неделя, вернее, 11 неделя и 4 день. Он должен был позвонить на следующий день, как они расстались в московском аэропорту, долго не могли отпустить друг друга, последний раз коснулись друг друга, и он медленно направился к выходу. Вернее, Катя-то считала, что Сергей должен позвонить тем же вечером и спросить, как она долетела, а потом еще долго шептать в трубку всякие милые глупости. Но он не позвонил ни тем же вечером, ни через день, Катя ждала звонка дома, на работе, в дороге, утром и вечером и даже ночью, подолгу не засыпая, гипнотизировала взглядом телефон.

Через две недели ожидания, когда Катя беспрестанно оправдывала его невнимание занятостью, проблемами в бизнесе и прочим бредом, как будто нужно много времени, что поднять трубку и дать ей услышать свой голос, она забыла про собственную гордость и все эти "никогда не звони мужчине первой", и позвонила ему. Мобильный был выключен, приторно-вежливая секретарша пообещала сообщить Сергею Георгиевичу о ее звонке, а милая Арина Петровна, его домработница, прямо сказала, что Сергей просил не соединять его с Катей, так как он "обязательно свяжется с ней сам". Вот и все: разгром по всем фронтам!

Катю охватило какое-то пугающее безразличие, ей не было ни больно, ни обидно, ей было просто никак. Она ходила на работу, играла в теннис, посещала салон красоты и массажистку, но не чувствовала ничего: ни усталости от работы, ни приятного утомления от спорта, ни мягкой неги от спа-процедур. Мама тревожилась, подруги пытались ее развлечь, а она пребывала в счастливом равнодушии. Как-то вечером, уже выходя из супермаркета, она взяла с газетной стойки журнал "Татлер" и, лениво листая его в очереди на кассу, на одном из глянцевых разворотов увидела его, ее Сергея, в роскошной обстановке его загородного дома в "Графских прудах" с молоденькой рафинированной блондинкой, дочерью очередного московского банкира. Сергей и эта девушка, как гласила надпись под фотографией, недавно окончившая Гарвардский университет, сидели в обнимку на том самом диване в гостиной, где они едва не стали близки в первый раз, где он, сидя с бокалом неразбавленного виски, с грустью рассказывал ей о Лизе, о том, что неправильно мужчине одному воспитывать ребенка, тем более девочку, несмотря на нянь, помощниц и прочие атрибуты обеспеченной жизни. А сейчас с журнальной страницы он так очаровательно и немного цинично улыбался, но не Кате, а этой... И все это было опубликовано не в дешевой бульварной газетенке, от которого можно было бы отмахнуться, а респектабельном насквозь правдивом "Татлере".

Уже давно подошла Катина очередь, а она все стояла, невидяще глядя в журнал.

- Девушка, рассчитываться будете, - только резкий окрик кассира вывел ее из ступора.

Она сама не замечала, как слезы текут по щекам, пока они градом не начали капать на купленные ею продукты.

С того вечера ее жизнь превратилась в настоящий кошмар, прежнее равнодушие было бы просто спасеньем по сравнению с пучиной депрессии, в которую она начала погружаться. Утром ей не хотелось вылазить из постели, у нее не было сил ни на что, хотелось только забиться под одеяло и забыть обо всем.

Нет, Катя, само собой, не забросила себя, она все так же элегантно одевалась, ее щеки сияли диоровским румянцем, а взгляд был все так же заинтересован. Но внутри все рассыпалось на части.

Катя чувствовала себя не просто обиженной и преданной, ей казалось, что над ней посмеялись, показали, какой могла бы быть ее жизнь, а, как только она потянулась к ней, гулко захлопнули тяжелую дверь. У нее не было никого целых 7 лет, 7 лет сначала ожидания своего мужчины, кого-то настоящего, а потом просто размеренного существования, и, когда она уже начала подумывать о том, чтобы одной завести ребенка и ему посвятить свою неизрасходованную любовь, в ее жизни возник Сергей, самый молодой миллиардер в России, блестящий интеллектуал и потрясающий, просто феерический мужчина. А теперь у нее отняли все это! Ну да было глупо полагать, что он, успешный, харизматичный и чудовищно богатый, захочет быть с ней, уже не очень молодой, безумно самостоятельной женщиной и, хотя сама она так не считала, но, наверное, по его меркам, провинциалкой. Она была просто способом разнообразить его жизнь, это как всю жизнь есть черную икру, а потом дорваться до докторской колбасы.

В ее состоянии периоды меланхолии и нежелания абсолютно ничего сменялись истеричной веселостью, а потом Катя опять проваливалась в свою депрессию. Она приходила домой с работы, жевала ужин, не чувствуя вкуса еды, не зная много она съела или мало, и плакала, а, когда слез больше не оставалось, садилась за работу. Она не могла ни читать, ни смотреть телевизор, случайное слово, вскользь брошенный взгляд напоминали ей о Сергее, о ее несбывшейся мечте. Катя перестала встречаться с подругами, отговариваясь занятостью или плохим самочувствием. Они, правда, пытались вытащить ее куда-то, но максимум, на что могли рассчитывать, это на телефонный разговор.

Октябрь пришел на смену сентябрю, легкие костюмы и открытые туфли сменились пальто и высокими сапогами. Этой осенью самым модным трендом сезона были лаковые сапоги, и Катя тоже купила себе такие сапоги. Потом и октябрь подошел к концу, тонкое пальто было убрано в дальний угол гардеробной, и Катя стала носить респектабельный и уютный английский твид. В бежево-коричневом Барберри, сапожках Маноло Бланик, на своем ярко-красном Лексусе 250, она была воплощением благополучия и сбывшейся мечты, а на душе у нее не то что кошки скребли, злые тигры разрывали ее душу своими острыми когтями.

В это ноябрьское утро Катя проснулась, как обычно, в 6-20, можно еще минут 5 понежиться в кровати и собираться на работу. Боже, как хорошо вот так лежать и ни о чем не думать, только слушать, как ветер бушует на улице и бросает крупные капли дождя в окно.

Катя принимала душ и думала, что бы надеть на работу, наверное, серые брюки Соня Рикель и узенькая белая рубашка Армани будут в самый раз. Сегодня день судебных заседаний и есть одно очень противоречивое дело, где адвокаты наверняка вступят в жаркую дискуссию, что ж день обещает быть интересным.

Странно, но такая погода, мрачная и ненастная, которая многих угнетала, Кате, наоборот, поднимала настроение. Наверное, она уже выздоравливает, нет, не наверное, она точно выздоравливает! Само собой, все, так или иначе, наладится. Пройдет немного времени, и она будет вспоминать Сергея, свою рвущуюся через край любовь и нежность, как что-то приятное и только чуть-чуть грустное. Но до этого еще далеко, пока даже от его имени у Кати наворачиваются слезы на глаза. Но сегодня ей некогда думать о нем, утро началось довольно неплохо, так что надо хотя бы попытаться сохранить позитивный настрой - с этими мыслями Катя вышла из душа, быстро уложила волосы и направилась на кухню.

Ее обычно уютная и обжитая кухня, где на столе всегда стояли домашние печенья, в вазе на окне были свежие цветы, а на диване лежала недочитанная книга, просто поражала какой-то неестественной больничной чистотой. Это в выходной она в очередном приступе черной тоски все перемыла, переставила и убрала. Правда дальше Катин хозяйственный запал не пошел, до супермаркета она так и не добралась. Вот и очень плохо, потому что аппетит у нее сегодня просто зверский.

Осмотрев свои довольно скромные продуктовые запасы, Катя быстро соорудила большую яичницу с колбасой, гренки и бутерброд с любимым сыром бри.

Так, завтрак она съела, время уже начало 9, надо собираться побыстрее! Где же эти серые брюки, они должны висеть именно здесь, - Катя лихорадочно металась по гардеробной, - Ладно, сначала она наденет рубашку, а потом подберет к ней какой-нибудь другой низ.

О, Боже, почему не сходится рубашка! Не просто чуть-чуть жмет, как бывает после стирки, а даже не застегивается, между полами минимум сантиметров 5!

Может, она просто села после стирки? но нет, с виду такая же, как была. Но не могла же она так поправиться! Все это время у нее был ужасный аппетит. Хотя, честно говоря, Катя даже не помнила, что и когда она ела.

Катя подошла к зеркалу, критично осмотрела себя, и ей показалось, что грудь стала чуточку больше, вот это да, грудь всегда была ее слабым местом, а сейчас у нее уверенный 3 размер, лифчик вот-вот просто не выдержит! И, какой кошмар, талия уже не такая тонкая, как даже несколько недель назад, живот некрасиво округлился и на спине белье врезается в кожу. Вот это да! из-за своей депрессии она даже не заметила, как поправилась, конечно, не показывалась в фитнес-клубе уже месяца два. Ну точно, и на весах +6 кг. +6 кг! да при ее росте 155 см, это просто трагедия! Надо сегодня же поехать на тренировку! А, может, и взять несколько персональных занятий!

А может быть..., да нет, она бы почувствовала! Катя металась между шкафом и зеркалом, это платье не подойдет, слишком обтягивает, черная узкая юбка неплоха и к ней есть свободная блузка, но пояс ужасно давит, даже стоя дышать трудно, а, сидя, она просто умрет! О, черт, но не за одну же ночь она поправилась, как же она ходила вчера и позавчера?! Хотя вчера и позавчера ей было абсолютно все равно! А, может, все же... Да нет же! Все это глупости. А если надеть тонкое трикотажное платье и кардиган, конечно, в платье видно, что она располнела, но кардиган это скроет. Нет, нет и еще раз нет! Хотя, когда у нее были последние месячные, Катя бросилась к своей записной книжке, да, записей в ежедневнике нет, но она была в таком состоянии, что забыла про мамин день рождения, не то, что про собственные критические дни.

Катя снова подошла к зеркалу и строго осмотрела себя. Ну да у нее появился животик, и заплыла талия, ну ладно не просто животик, а настоящий живот, хотя она всегда гордилась осиной талией и отличным прессом, а еще сейчас у нее просто неприлично большая грудь. Но все эти перемены фигуры вовсе не из-за беременности, это просто она распустилась и не поддерживала форму. А, что если она все-таки беременна???

Одной рожать ребенка, ходить на 9 месяце с огромным животом, зная, что рядом никого нет и некому тебя поддержать, бояться всего на свете и не иметь возможности поделиться этим!

О, Боже! Родить крошечного светленького ангела или, наоборот, темного бесенка, смотреть, как он делает первые шаги, дать ему все, что у тебя есть, рассказать все, что знаешь сама. Разве это не счастье!? - мысли с бешеной скоростью сменяли друг друга в Катиной голове. Господи, а не навредила ли она ему? ведь она курила в субботу и пила коньяк на дне рождения. Надо срочно что-то делать! Ну вот она опять поднимает панику, а на самом деле, наверняка, никакой беременности нет и в помине.

Надо сейчас же звонить доктору. Даша, - вот кто ей нужен, бывшая клиентка ее когда-то лучшей подруги Маши, а сейчас их общая подруга и владелица гинекологической клиники! она точно развеет ее сомнения.

Занято, черт возьми, с кем можно болтать в 8 утра!!!

- Даша, привет! Не разбудила?

- Нет, нет, все нормально, уже почти подъезжаю к работе. Как ты? Куда пропала? Мы уже отчаялись тебя не то, что увидеть, даже услышать!- Катя явственно слышала сочувственные нотки в ее голосе, но у нее не было никакого желания сердиться.

- Мне нужно с тобой сегодня увидеться, обязательно! - Только бы она нашла для нее минутку сегодня. До завтра Катя просто не доживет.

- Беспокоит что-нибудь? - встревожилась Даша.

- Да вроде нет. Сможешь меня принять сегодня?

- Приезжай в удобное время, у меня сегодня нет приема, буду заниматься разными хозяйственными делами, так что, давай, хоть сейчас, хоть в обед.

- С утра не могу, у меня сегодня заседания прямо с 9-30, заеду вечером, ОК?

- Ладно, жду. Слушай, у тебя точно все нормально? - не унималась Даша.

- Нормально, до вечера!

Ну вот и отлично, сегодня вечером Катя все выяснит, а потом они вдвоем или даже втроем посмеются над ее утренними страхами или мечтами...

День для Кати прошел, как в тумане. Она рассматривала дела, опрашивала и сталкивала лбами оппонентов, отпускала едкие замечания, а сама могла думать только об одном: беременна или нет, а, если да, то, что это значит для нее.

В обед она, наконец, освободилась от мантии и закрылась в своем кабинете, зашла в крошечную комнату отдыха, единственное место, где не было камер наблюдения, сняла кардиган и долго-долго смотрела на себя в зеркало, гадая, есть ли уже в ней новая жизнь или она просто придумала себе все это.

По правде сказать, она изменилась, лицо немного округлилось, а уж про фигуру и говорить нечего. Странно, почему ей никто об этом не сказал? Хотя, кто ей скажет, мама уже 3 месяца, как на Кипре, с подругами она не виделась, пропадала все время на работе. А здесь ее или просто недолюбливают, или боятся и ненавидят.

Ребенок Сергея! Что ж он лучший, кого бы она выбрала на роль отца своего ребенка: красивый сильный интеллектуал. Подлый бесхарактерный трус!

- Екатерина Дмитриевна, на 2 уже явились обе стороны, мы ждем вас в 3 зале заседаний, - скороговоркой выпалила Катина помощница и хлопнула дверью

Что ж, надо вставать и идти, это как раз то интересное дело, которое она ждала.

Ну вот, наконец, день закончился. Катя уже бежит к своей машине, бежит и призывает себя быть осторожнее, вдруг ее догадки все же верны, 10 минут в дороге и она уже входит в Дашин кабинет.

Даша, потомственный гинеколог, как ее папа и дедушка, кандидат наук, а с виду типичная "блондинка в шоколаде", с улыбкой смотрит на нее.

- Ну что, ты так вдруг захотела меня видеть? - иронично интересуется она.

Сейчас Катя скажет ей обо всем, а та в ответ только улыбнется и заявит, что все это бред, выдумки, никакой беременности нет и в помине, - завертелись беспорядочные мысли в Катиной голове.

- Слушай, тебе не кажется, что нам пора опять начать вместе ходить на фитнес? - осторожно спросила Даша.

Ну точно, заметила, наконец, ее располневшую фигуру, Катя специально сняла кардиган вместе с пальто и осталась в одном тонком платье.

- Ой, ты что, я совсем не хотела тебя обидеть! Ты вовсе не поправилась - поспешила оправдаться Даша, видя, как изменилось Катино лицо.

- Да, уж конечно, совсем нет! Я еще способна пережить правду о себе! - резче, чем хотела, ответила Катя. - Но это неважно, в общем ... Мне кажется...

- Тебе кажется, это что-то новое, ты у нас обычно во всем железобетонно уверена.

- Ой, прекрати! В общем, ты нужна мне как профессионал, - что она несет, Катя сама себя не понимает - так вот, мне кажется! - Катя показывает пальцем на свой живот, - что я беременна, - сказала и сразу стало легче.

- С чего ты взяла? - у Даши прямо лицо вытянулось, да, ей, похоже, изменила ее профессиональная выдержка! - -Когда у тебя были последние месячные? - в ней тут же проснулся врач.

- Не помню!

- Что значит не помню! Ты помнишь кучу всякого юридического хлама, а не помнишь про свои месячные!

- Ну, вроде почти 3 месяца назад!

-Что? И ты даже ни о чем не побеспокоилась? - Даша прямо пылала праведным гневом. - Быстро в ту комнату! - она наманикюренным пальчиком указала на дверь, - Раздевайся, и на кресло, живо!

Катя зашла в соседний кабинет, личную Дашину смотровую и слышала, как подруга надевала халат в другой комнате и что-то недовольно бубнила себе под нос.

Даша настоящий уникум, Катина университетская подружка Маша познакомилась с ней почти 8 лет назад. Маше было 20, а Даше 22. Маша была бледной зашуганной помощницей довольно известного в своих кругах адвоката, Даша - богатой наследницей со всеми вытекающими последствиями. Адвокат вел дело о разводе Даши с одним эгоистичным "золотым мальчиком", который как только мог изводил и унижал, а иногда и бил молодую жену. Машка бегала с разными поручениями по этому делу, в перерывах утешала Дашу, слушала, какой Леша негодяй и подонок, и понемногу сблизилась с Дашей, которая в действительности оказалась не вредной эгоисткой, а открытой и очень искренней. Одно время Катя даже ревновала к ней Машку, потому что сама была ее "самой лучшей подругой", а потом как-то незаметно они стали дружить все вместе. Правда, последнее время Кате казалось, что Маша уже вовсе не та "самая лучшая подруга", которой она доверяла свои секреты, но вот Даша стала для нее по-настоящему близким человеком.

Катя так погрузилась в свои мысли, что даже не сразу заметила грозно нависшую над ней Дашу, та долго осматривала ее, сначала сурово хмурила брови, а вскоре радостно заулыбнулась. Потом вдруг схватила телефонную трубку и медицинские термины посыпались из нее, как из рога изобилия. В этом была вся Даша, порывистая и импульсивная, никогда не знаешь, что она сделает ровно через секунду!

- Надевай халат, бахилы и марш на анализы, сейчас придет сестра и проводит тебя.

- Даша, ну что? - Катин голос дрожал, ей казалось, что если она не услышит прямо сейчас вразумительный ответ, то грохнется в обморок! - Мне сейчас плохо станет от волнения!

- Что-что?! Немудрено, что тебе станет плохо! Ты самая безответственная из всех моих знакомых! Ты даже безответственнее меня! - Даша перешла на крик, - Тут без анализов ясно, ты скоро станешь мамочкой!

Катя почувствовала, что расплывается в блаженной глупой улыбке. А Даша все продолжала бушевать:

- Кошмар, у тебя почти 12 недель, первый триместр заканчивается, а ты ни сном, ни духом! А я, лучшая подруга, классный гинеколог, все прошляпила. Хотя ты бы еще дольше дома отсиживалась. Так бы там и родила! Все об этом подонке плакала!

Катя почувствовала, как слеза медленно скатилась из уголка ее глаза и побежала дальше вниз по бледной щеке, прокладывая себе дорожку через слой румян и тонального крема! Она подошла к зеркалу, как была, полуодетая и посмотрела на себя. Это уже не совсем ее тело, еще на целых полгода это и тело, где будет жить ее ребенок. Фантастика!

- О, Господи! Я не пойму, мы счастливы или нет? Да, скажи же что-нибудь, хватит молчать!

- Да, очень-очень-очень!

- А папа у нас, ясное дело, фосфатный олигарх?! Ой, да не надо кивать, я не спрашиваю, я утверждаю. На сколько поправилась, ни за что не поверю, что ты не вскочила на весу, когда поняла, что что-то неладно.

- Плюс 6 кг.

Даша смешно сморщила нос и неодобрительно посмотрела на Катю.

- Многовато, конечно, но, учитывая, как ты жила последние недели, это лучше, чем могло бы быть.

- Дарья Васильевна, все готово, - пожилая сестра заглянула в кабинет и прервала поток Дашиного красноречия.

- Проводите Екатерину, сделайте все, как я сказала, и приготовьте УЗИ, я сделаю его сама, - затараторит, Даша.- Да, и вот еще, Елена Николаевна, все, чтобы было готово сегодня.

Катя в нелепом зеленом халате и безразмерных бахилах, послушно шла следом за медсестрой. Невероятно, она станет мамой!!! Мамой!!! Еще вчера ее жизнь была полна мрачных красок, а сейчас она готова взмыть под потолок от радости! Хотя нет, под потолок - это слишком, теперь надо быть очень осторожной! Ее жизнь так изменится, но у нее будет ее собственный чудесный малыш!

Через полтора часа бесконечных анализов, завесов, замеров, Катя легла на кушетку и увидела, как Даша водит по ее животу УЗИ, а на экране появился крошечный комочек - ее ребенок. Ее ребенок - звучит невероятно! О, Боже, что это рядом с ним? Наверное, что-то не в порядке?

- Даша! В чем дело?! Скажи мне? Что это? - Катя нервно вскрикнула и попыталась встать, проводки прибора тянули ее вниз, а она ничего не замечала, - Ну, конечно, что-то не так! Я знала, что все не может быть так хорошо, - уже в полный голос причитала Катя.

- Ляг немедленно, - строго сказала Даша, Катя без сил поникла на кушетке, а Даша стала внимательнее всматриваться в монитор, а потом вдруг рассмеялась, Катя не знала, что и думать.

- Хочу тебя огорошить, дорогая, но у тебя будет не просто ребенок, а целая двойня.

- Как двойня? - прошептала Катя.

- Вот так, один плюс один. Ты не рада?

- Рада, конечно, рада! - Катя радостно рассмеялась, - Два моих собственных малыша, моих... Не верю.

- По-моему, уже самое время поверить, - тихо сказала Даша.

- Мои дети, мои, не один, а целых два! - не могла прийти в себя Катя.

- Ну, допустим, не только твои, - начала Даша.

- Только мои, только! - горячо воскликнула Катя, - Сергей не имеет к этому ни малейшего отношения, никакого, слышишь! Это мое счастье! - Катин голос дрожал от волнения.

- Катя, успокойся, у нас еще будет время это обсудить, у тебя обдумать, давай я помогу тебе встать.

- Нечего тут думать, - еле слышно прошептала Катя и стала медленно подниматься, в один миг силы как будто оставили ее, она позволила Даше закутать себя в халат, отвести в другую комнату, усадить в кресло, а в голове билась одна и та же мысль: жизнь вновь обрела смысл и никому его не отнять...

- Ты будешь отличной беременной пышечкой, - улыбнулась Даша, - мадам Борисовская, наконец, откажется от своих узких юбок и платьев, в которых нечем дышать, - веселый голос подруги прорвался сквозь Катины мысли. - Ну, а если быть серьезной, - Даша пробежала глазами результаты анализов, принесенные сестрой, - у тебя 13 акушерских недель, первые месяцы, сложные, и физически, и морально ты пережила, но впереди много недель внимания к себе и ограничений. Я скажу тебе, как врач, беременность - это работа, беременность двумя детьми - вдвое более сложная и ответственная работа, поэтому забудь про все свои нервы, стрессы, писанину до утра, оставь все это! Не прерывай меня, не хочу тебя пугать, надо сделать еще анализы, не так, как сейчас, на скорую руку, но боюсь, что может быть угроза прерывания, ой, да успокойся ты, я же говорю, только может быть. Поэтому, забей на все стрессы, и если будет, хоть минимальная угроза для плода, я тебя положу сюда на сохранение, даже если мне придется оглушить тебя и связать, чтобы ты не сопротивлялась. Ну вот, свою миссию я выполнила, - Даша устало откинулась на спинку стула.

- Я все понимаю, - Катин голос охрип от слез, - Я буду все делать, как ты скажешь.

- Ну и скажи мне теперь, что мы будем со всем этим делать? - не выдержала молчания Даша.

- Что мы будем делать? Мы будем ждать их и переживать, правда, вот рожать придется мне одной, но я уж, как-нибудь справлюсь, а потом мы будем любить и растить их! Так же, как мы любим, балуем и переживаем за твоего Андрея. - Катя мечтательно улыбнулась. - Кстати, как там его поездка в Англию. Когда они возвращаются?

- Через 5 дней, в среду, - Дашины глаза наполнились любовью, когда она заговорила о сыне, - я по нему просто безумно соскучилась! Зацелую его до смерти при встрече.

- Ну в этом я сильно сомневаюсь, помниться, когда ты его провожала, он что только ни придумывал, чтобы ты его не тискала, боялся испортить свою репутацию у девчонок, - Катя еще сильнее заулыбалась, стоило только заговорить о Дашином сыне, чудесном 9летнем сорванце. - Даша, скажи, как долго я смогу работать? Не в смысле вообще, а в суде.

- Наконец-то, а я все ждала, когда ты заговоришь о работе. Конечно, мы посмотрим по твоему состоянию, но я думаю, что еще месяца 3 точно. Правда,

- Скажи, а когда будет видно, что я беременна? Ну ты же знаешь про обстановку у меня на работе. Не очень хочется, чтобы обсуждали меня, ребенка, строили всякие догадки. Знаешь же мою суеверность!

- Солнце, не хочу тебя разочаровывать, но видно уже сейчас, ты слишком поправилась для такого небольшого срока. А уж твои платья в облипку, узкие юбки и приталенные пиджаки только подчеркивают это. Да, ладно, брось ты все это! Сейчас нам надо отметить твою беременность и твой выход из депрессии, это я тебе как доктор говорю.

- Решено, едем! "Пале", "Дольче Вита" или этот новый марроканский ресторан, все время забываю, как он называется.

- Едем в "Пале", давай одевайся и вперед, - скомандовала Даша, - Машку звать будем?

- Знаешь, может, я совсем поглупела, но не говори ей ничего пока. Я должна сама сжиться с этой мыслью.

- ОК, как скажешь.

Катя с Дашей отлично провели этот вечер, изысканная кухня, живая музыка, аромат цветов в осеннем воздухе, только вот при входе Кате показалось, что в дальнем углу зала она увидела Машу в странной компании - со своей помощницей Наташей. Но что делать этим двоим, у которых ничего, кроме знакомства с ней, в пафосном "Пале"? Странно! - наверное, показалось.

Как она могла? Как могла? - барабанной дробью билось в голове у Сергея, он вновь был в Лондоне, ехал домой, хотя дом в Кенсингтоне перестал быть домом, а стал просто жилищем, одним из многих, не более теплым и уютным, чем гостиничный номер. Женский смех, солнечный луч улыбки, восторг жаркой ночи, нежная радость пробуждения - все осталось в прошлом. 13 недель и 1 день - он, как школьник, складывал часы в дни, дни в недели, но только, если в детстве такие подсчеты приближали долгожданное событие, то теперь они, напротив, лишь отдаляли его.

Он провожал Катю в аэропорту, она была нежная, трепетная и такая родная, непокорно вились темные волосы, ярко сияли изумрудные глаза, она держала его руку в своей и не желала отпускать. Тогда он думал, что Катя просто переживает разлуку длиною в неделю и уже начинает скучать о нем, теперь понимал, она боялась вовсе не расставания, а разоблачения.

Все было не так: давно заданный ритм жизни словно сбился и все пошло наперекосяк, бизнес требовал все больше и больше времени и сил, купленные Индастриалом африканские рудники принесли не только вожделенный контроль над рынком, но и огромный груз забот: финансовых, правовых и даже политических. Предательство Алексея, его уход взвалили на Сергея массу проблем и вопросов, которых он прежде с успехом избегал. Дома тоже все разладилось: Лиза стала капризной и плаксивой, чего с ней прежде никогда не бывало, даже собственная экономка поглядывала на Сергея с неодобрением. А в тот вечер, когда он согласился на съемки для какого-то глупого журнала с дочерью старинного приятеля - вообще разразился настоящий коллапс. Девушка, которую ему представили, как лучшую выпускницу Гарварда и перспективного финансиста, оказалась обычной белокурой пустышкой; скрытую от посторонних глаз гостиную его дома оккупировали незнакомые люди, Лиза расплакалась, схватила с кофейного столика пирожные и стала, как снежки, бросать их в гостью, та запричитала что-то о платье из первой линии и злобно зыркнула на малышку. На шум прибежала Арина Петровна и из лучших побуждений еще сильнее втерла шоколад в эксклюзивный французский шелк. Вечером Лиза плакала, просила прощения и уже, засыпая, говорила, что ей не нужна никакая другая мама, кроме Кати.

Сергею тоже не нужен был никто другой, никто и никогда, но сама Катя решила иначе. Те сцены, которые перевернули всю его душу, те слова, что он прочитал и услышал, будут преследовать его еще очень долго, если не всегда.

Катя стояла возле зеркала и улыбалась, теперь нежная улыбка все чаще озаряла ее лицо. Она смотрелась в зеркало и о, Боже, нравилась себе, уже довольно заметный живот смотрелся трогательно и беззащитно на Катиной хрупкой фигурке, как будто в один миг отяжелевшая грудь рвалась из выреза платья. Уже почти три недели прошли с того дня, когда Даша огорошила ее новостью о беременности, все встало на свои места: разыгравшийся аппетит, лишние килограммы и сантиметры, то неимоверная сонливость, то лихорадочная работоспособность. Катя уставала, забывала очевидные вещи, сердилась на себя, снова что-то забывала, но она была счастлива. Счастлива не тем тревожным, острым и каким-то словно накануне потери чувством, что было между ней и Сергеем, нет, это было совсем другое: умиротворенность и непоколебимая уверенность, что уж теперь-то все точно будет хорошо. Иногда Катя все же вспоминала Сергея, да и не делать это было почти невозможно: две его частички жили в ней. Но эти мысли уже потеряли былую горечь и боль, что такое бриллианты от Тиффани и Графф, которые он дарил ей? последний подарок был неизмеримо большим.

Катя радовалась мысли, что совсем скоро ее дом наполнится детским писком, смехом, потом топотом ножек, игрушками, лежащими повсюду.

Даша пару раз пыталась заговорить о том, что Сергей должен, имеет право знать о детях, и дети, в конце концов, имеют право на дорофеевские миллионы. Катя категорично заявила, что дети имеют право, прежде всего, на ее миллионы, и никаких отцов в их жизни не будет: она и ее дети!

На работу Катя теперь носила пышные платья с талией под грудью и сапоги без каблука, может, кто-то что-то и замечал, но не спрашивал ни о чем.

В один из выходных Катя с Дашей прогуливались по торговой галерее, в спешном порядке приходилось покупать какие-то вещи, белье, прежние теперь казались неприлично маленькими и были задвинуты в дальний угол гардеробной. Нагруженные покупками и довольные, подруги брели мимо витрин магазинов, когда прямо перед собой увидели Антона с женой и малышкой-дочкой. Управляющий Катиными капиталами опытным взглядом отца и мужа скользнул взглядом по ее фигуре:

- Это не?.. - он не успел закончить фразу, жена дернула его за рукав, а Катя только загадочно улыбнулась, ей вдруг вспомнилось, как он почти вломился к ней в квартиру в тот вечер, когда Сергей впервые прилетел в Самару.

- Это...да! - грудным голосом с чарующей улыбкой произнесла Катя.

Глава 6

Один день переходил в другой, принося с собой тихие радости будущего материнства, выходные она лениво провела дома, выйдя только на короткую прогулку вдоль покрытой льдом Волги.

Первым, что увидела Катя, войдя в понедельник в свой кабинет, был странный и дурно пахнущий сверток на ее огромном пустом столе - из него неестественно вывернутая торчала голова какой-то птицы с длинным клювом. Вокруг были рассыпаны пожухшие капустные листы. На секунду, оцепенев, она замерла. Аист! - в ужасе сообразила Катя и выбежала в туалет. Прижавшись холодным мокрым лбом к стене, она никак не могла прийти в себя, аист, приносящий детей, капустные листья, в которых тоже находят детей. Угроза! Не просто ей, судье Борисовской, нет! Ей, будущей маме! Первое она могла бы пережить, второе - никогда. Катя обессилено опустилась на холодный кафельный пол, желудок сжался, накатила дурнота. Кто ненавидит ее так!? вплоть до такой жестокости и цинизма? Кто знает о беременности и желает ей зла? Мрачные волны страха становились все ближе, окружающий мир превратился в безумную круговерть мелких точек и внезапно совсем погас, - без сознания Катя раскинулась на полу.

Прошло несколько минут, а, может быть, часов, Катя не могла сообразить, сколько времени она провела без сознания. Она медленно встала и снова покачнулась, изо всех сил схватилась за раковину, несколько раз глубоко вздохнула и выпрямилась, наконец. Сердце глухо стучало, страх пульсировал во всем ее теле, заставляя жалобно сжиматься и грозя новым приступом дурноты. Резкая боль пронзила низ живота, заставила ее судорожно хватать ртом воздух, потом отпустила. Катя осторожно вышла в комнату и присела на краешек дивана - нужно было что-то делать, но что? - она не знала. Сообщить о происшедшем в администрацию суда, в милицию означало одно - рассказать им о своей беременности, натолкнуться на массу вопросов, отвечать на которые у Кати не было ни сил, ни желания. Придется молчать, молчать и думать, кто так зло пошутил над ней и, главное, почему?

Еле сдерживая тошноту, Катя двумя пальчиками бросила ужасный сверток в целлофановый пакет, потом еще в один, крепко-крепко завязала и отнесла в туалет, вечером она отъедет подальше от работы и выбросит его.

Птица, мертвая жалкая птица, не банальный голубь, которых вокруг пруд пруди, а аист - где найти его в их городе? Только если в зоопарке, но это же непросто, совсем непросто. Непросто, но возможно, какой-нибудь опустившийся сторож за копейки вынесет вам все, что угодно. Кстати, Машкин отец, в прошлом доктор биологических наук, сейчас подрабатывает смотрителем в Самарском зоопарке, но неужели это ее рук дело - не может быть! Или может???

Впрочем, хватит об этом, ее рабочий день начался и работа не ждет, Катя села в кресло возле письменного стола и постаралась сосредоточиться на работе, но мысли не шли. Голова кружилась, вновь и вновь накатывала тошнота, но все это можно было перетерпеть, а вот боль, нудную, тупую боль - терпеть не было сил. Катю охватил страх - она не может потерять своих детей, нет! Черт с ней с работой, дохлыми птицами и всеми недоброжелательницами в мире! Она сейчас же уходит с работы и едет в клинику к Даше, вот только обует сапоги, накинет шубу и тут же идет. Но, о, Боже, как трудно наклоняться, когда все вокруг тебя встает с ног на голову, Катя обессилено опустилась в кресло и набрала Дашин номер.

И вот уже шел четвертый день Катиного пребывания в клинике, она с ужасом вспоминала то страшное утро, когда Даша примчалась в суд и увезла ее в больницу. Поддавшись настойчивым расспросам подруги, Катя рассказала ей и про мертвого аиста, и про рассыпанные капустные листья. Даша охала, переживала и никак не могла найти ответ на вопрос: кто? Кто стоит за всем этим?

Впрочем, что спорить и предполагать, все это бессмысленная, увы, трата времени. Поздняя осень, почти зима, вечереет рано, Катя решила, что лучше подремлет немного, помечтает во сне.

Мягкий полумрак царил в спальне, грозный ветер бился в окна загородного дома, но они не слышали ровным счетом ничего, между мужчиной и женщиной бушевала совсем иная стихия. Его рука нашла чувствительное место на этом роскошном теле, слишком отличном от того хрупкого и тонкого, что он когда-то любил. Нежности нет места! он жестко, почти жестоко схватил ее и заставил отдать все свои тайны, если они там еще оставались, темные волосы разметались по подушке, алые губы скривились в хищную улыбку и бросились ему навстречу.

Секс, а не любовь, привычная разрядка, а не феерия чувств, повседневный фаст-фуд, а не изысканное блюдо. Он растянулся на шелковых простынях, закурил, вспомнил Катины слова: "Дима, в спальне курят только герои трехгрошовых романов!", затушил сигарету.

- Ну что, дорогая, как твоя акция по устранению Борисовской? - он коснулся ее бедра, скользнул рукой вверх.

- Все идет своим чередом, - Маша заурчала, как довольная кошка. - Кстати, ты в курсе, что твоя непорочная Борисовская, - Дима напрягся, - так вот, мадам правосудие, - смаковала новость Маша, - похоже, залетела.

- Что? - он резко отшатнулся и сел на постели.

- То самое! Катька беременна, - Маша хрипло рассмеялась, довольная произведенным эффектом, - ходит, как пингвин-недомерок и думает, что ее платья а-ля Наташа Ростова могут кого-то обмануть!

Дима вылетел из спальни, изо всех сил хлопнув дверью:

- Езжай домой, - спустя несколько минут крикнул он.

- Мерзкая гадина, дрянь, - кипела Маша по пути домой, одного напоминания о ней оказалось достаточным, чтобы Докучаев вышел из себя! А не он ли поощрял ее планы в отношении Борисовской? Что происходит? Почему ей всегда везет, всегда? Сколько лет, как они расстались, а Диму все равно задевают новости о ней? О, Маша прекрасно помнит, как Катя, захлебываясь слезами и соплями на лавочке около старого машиного дома, причитала: "Он бросил меня! Бросил! У него прошла любовь! Понимаешь?", Маша понимала и еле могла скрыть довольную улыбку. Но что произошло, что заставило Докучаева бросить Катю, не знал никто! И сейчас одной фразы оказалось, чтобы ее, Машу, как шлюху, отослали домой. Но она не будет терпеть, это раньше Борисовскую не брало ничто, а сейчас она очень даже уязвима, и Маша знает, как воспользоваться этим, - с довольным видом она набрала папочкин номер. Лишь бы он для разнообразия не успел еще напиться до чертиков.

- Даша, ну я уже нормально себя чувствую, - Катя решила, что сегодня она уже вправе покапризничать, - когда ты отпустишь меня домой?

- Катька, кто здесь доктор, я не пойму? - улыбнулась та в ответ. - Смотри, какая ты у нас стала тут хорошая, румяная, а какой чудный животик! - Катя повернулась к зеркалу, она провела в больнице почти две недели, а живот за это время и правда подрос и теперь смешно оттопыривал пояс пижамных брюк.

- Дашка, я такая толстая, - счастливо рассмеялась она, - опять надо покупать какую-то одежду, в чем я на работу-то пойду?

- Катя, сядь, - строго сказала Даша, - работаешь еще 3 недели до Нового года и уходишь.

- Но, Даша, - попыталась прервать ее Катя.

- Никаких но! Все слишком серьезно! Я могу, конечно, загрузить тебя медицинскими терминами, но не буду, скажу только одно, с каждой неделей риск будет только расти, а это не нужно никому и тебе, прежде всего! Так что, выходишь в понедельник, заканчиваешь свои дела и все! Я приду к тебе после обеда и мы поговорим, а сейчас я пошла, - Даша не успела договорить, в дверь постучали и молоденькая медсестра внесла огромную и как будто неподъемную корзину с цветами, поставила ее на подоконник и вышла.

- От кого? - полюбопытствовала Даша.

- Не знаю, - безынициативно ответила Катя, ей и правда было совсем неинтересно, - слушай, пускай, их унесут куда-нибудь, не хочу смотреть на эти розы, - попросила Катя.

- Да, ладно, брось ты! - пускай стоят, отмахнулась Даша и вышла.

Вмиг почувствовав усталость, Катя сняла халатик и прилегла, сквозь сон ей не давала покоя одна мысль - кто прислал цветы? Почти никто, кроме Антона, Даши и ее мамы, не знает, что она здесь. Что-то не так, пускай уберут эти цветы, ладно, она вздремнет немного и заставит унести корзину.

Катя проснулась от тяжелого, гнетущего чувства, что на нее кто-то смотрит, приоткрыла глаза и закричала от животного, ничем не сдерживаемого ужаса.

Из корзины, стоявшей метрах в трех от кровати, на подоконнике, свесившись почти до пола, на Катю не мигая, приоткрыв пасть, смотрела змея, самая настоящая змея, и медленно опускалась все ниже и ниже. Катя закрыла глаза, но открыв их, увидела то же омерзительное и пугающее зрелище. Она закричала, змея мигнула глазками-бусинами и как будто усмехнулась. Время замерло, дрожащей рукой Катя потянулась к кнопке звонка, змея стала ближе еще на пару сантиметров. Тело пронзила острая боль и тут же отпустила, дверь широко распахнулась, влетела Даша, еще один врач и сестра, кинулись к кровати, не понимая в чем дело, змея теперь уже грозно зашипела и метнулась с окна. Люди стали похожи на восковые фигуры, а Катя переживала медленную мучительную смерть, дома, в России ее жизни угрожала мерзкая экзотическая гадина! Молодой врач резко выбежал в коридор, струсил - холодно подумала Катя. Через несколько мучительно медленных секунд он вновь появился в дверях, краем глаза Катя увидела, что по Дашиному лицу текли слезы. Парень резко бросил вверх руку, Катя увидела блеск металла, что-то мучительно напоминающее пожарный топорик мелькнуло в воздухе и опустилось на толстое змеиное тело. Катя поняла, что медленно теряет сознание и обрадовалась этому.

- Фехтую на мечах в спортклубе, - пояснил парень остолбеневшим Даше и медсестре.

Дни следовали один за другим, не принося ни радости, ни облегчения, ни каких-то иных эмоций. На холдинг навалились проблемы: уже решенные сделки срывались в последний момент, старые партнеры требовали немедленного выполнения взятых на себя Индастриалом обязательств. Сергей понимал, отчасти - это стечение обстоятельств, во многом - игра, затеянная попавшими в опалу Алексеем и семейством Жуковых. Он решал один вопрос и тут же переключался на другой, а новые трудности не заставляли себя ждать. В середине октября произошла авария на руднике в Норильске, спустя неделю рухнула шахта в Замбии. Привычный мир угрожал крушением, и Сергей прилагал титанические усилия, чтобы предотвратить катастрофу. Сейчас ситуация выровнялась, акции Индастриала вновь поднялись в цене, и, казалось бы, все в его жизни тоже должно пойти на лад, но этого не было и в помине. Приближался Новый год, оставалось каких-то три недели до самого долгожданного праздника в году. В своих недавних или, напротив, теперь уже очень далеких планах Сергей мечтал провести этот день с Катей и Лизой в своем швейцарском шале, разжечь камин, приготовить шоколадное фондю, валяться в снегу и наряжать елку, а в тот чудесный предутренний час, когда встает заря нового дня и нового года одеть ей кольцо на палец и предложить стать его женой, Лизиной мамой... Наивный дурак! Пока он грезил о будущем счастье, она цинично развлекалась с другим! И не верить этому нельзя, как бы ему того ни хотелось.

- Сергей Георгиевич, Панков в приемной, - вырвал его из мыслей голос секретаря, - примете его? - Это уже было однажды, вспомнилось Сергею, тогда он так волновался и ждал, что расскажет ему Панков о Кате, как это было давно.

- Пускай войдет, - бросил в трубку Сергей.

Вечно собранный, сегодня руководитель департамента безопасности был немного взволнован, или Сергею это только показалось?

- Вадим Викторович, что-то произошло? - коротко бросил он.

- Произошло, но это не имеет прямого отношения к холдингу, - так же кратко ответил Панков.

- В чем же дело? - Сергей удивленно приподнял брови.

- Это касается судьи Борисовской, в ее окружении.., - начал было Панков.

- Я не желаю ничего слышать об этом, ничего, - почти закричал Сергей, - Не хочу, чтобы вы не только говорили о ней, но даже не думали заниматься этим вопросом - вот так любимая женщина была отброшена в ранг вопроса, - Запомните это и никогда не приходите ко мне с сообщениями о Борисовской, - Сергей вскочил и теперь нервно расхаживал по кабинету.

- Сергей Георгиевич, может быть, вы все же выслушаете меня, - настаивал Панков.

- Нет, если вам больше нечего сказать, вы свободны, - резко сказал он и опустился в кресло. Удивленный и раздосадованный, Панков тихо прикрыл за собой дверь. Он, исполнитель, не имел права на чувства, но понимал, что Дорофеев совершает ошибку, которую, быть может, не сможет исправить.

- Боже мой! - Сергей обхватил голову руками, сорвал с шеи галстук, бросил его в сторону. - Я не могу каждый день вспоминать о ней, видеть грустное Лизино лицо, укоризненный взгляд собственной домработницы, - за галстуком в сторону улетело хрустальное пресс-папье. - И зачем я вообще встретил ее? Почему она осталась со мной в том мексиканском городишке, вошла в мою, в наши жизни? Когда тот же Панков подтвердил, что все увиденное нами правда?.. - Сергей до сих пор не мог забыть тот стыд и унижение, которое испытал, когда просил Панкова установить, есть ли хоть малейший шанс, что кадры настоящие, а не результат умелого монтажа...

Ночь, темная ночь, свет никак не сменит тьму. Боль и предательство, они преследуют ее всю жизнь. Чем лучше было накануне, тем хуже будет завтра - аксиома, не требующая доказательств. Отец оставил ее, маленькую девочку с косичками, ушел, сбросил пыль со своих сапог. Дима, еще вчера уверял ее, что их любовь такова, что от ее силы гаснут звезды - любовь вдруг прошла и звезды больше не гаснут. Верить нельзя, никому! Или, может, это она не тех выбирала? Теперь уже поздно о чем-то жалеть! Сергей, холодный вероломный мерзавец, он тоже бросил ее, как старый ненужный хлам. Маша, лучшая подруга, которой она сопереживала, давала в долг деньги и "забывала" спросить их обратно, - это она, она! желает Кате зла, как только она раньше не подумала об этом! Обрывки фраз, косые взгляды: "Солнце, да ты украла мою мечту", - сказала Маша, когда Катю назначили судьей. Беда в том, что Катя и не мечтала об этом, она хотела быть адвокатом, заниматься международным правом или работать в трансконтинентальной корпорации, мир ведь так огромен. Она мечтала о доме в пригороде, любящем успешном муже и звонком детском смехе, но уж точно не о судейской мантии. И Даша, Даша тоже предала ее, в этом Катя больше не сомневалась. Никто не знал, что она беременна, и вдруг дохлая птица, никто не знал, что она в клинике, и вдруг эта страшная корзинка с цветами, с шипящей гадиной внутри. Вчера Катя слышала Дашин разговор с Машей, но не придала ему значения, хотя надо было. Ведь не зря же она держала ее в больнице, хотя вполне могла отпустить домой.

Страшно, так страшно! Дети, мальчик и девочка, еще почти пять месяцев и они появятся на свет, но как пережить все, что происходит вокруг, как бороться одной?! Если бы он мог быть рядом, прижать ее к себе, коснуться округлившегося живота, поцеловать, так нежно и так страстно!

Нет времени мечтать и вспоминать! Надо что-то делать? Но что? Что сейчас капает из этой капельницы, лекарство или отрава? Что еще ждет ее здесь? Катя дрожащей рукой вытащила иголку из вены, лекарство потекло на пол, белая простыня окрасилась алой кровью. Все не так просто - пришлось вызвать медсестру, она поохала, сделала Кате перевязку, хотела снова поставить капельницу, но Катя отказалась, сказала, что не может с нею уснуть, сестра что-то пробормотала себе под нос и вышла.

Завтра же Катя уйдет отсюда, уедет домой, вызовет маму, найдет другую клинику, и вычеркнет Дашу из своей жизни, самое главное - дети, ее, только ее дети, все остальное - бред и ерунда.

Катя еле дождалась позднего зимнего утра, она то забывалась тревожным сном, то в испуге просыпалась.

Утром, собравшись так быстро, как позволяло ее слабое угнетенное состояние, Катя, вызвав такси, отправилась домой. По счастливой, а, быть может, наоборот, несчастной случайности по пути к выходу из больницы ей не встретился никто, кто мог бы ее остановить.

Спустя каких-то полчаса Даша, заглянув в Катину палату, увидела лишь пустую кровать, в испуге она стала звонить подруге, но Катин мобильный не отвечал, а по домашнему домработница безапелляционно заявила, что Екатерина Михайловна не желает с ней разговаривать и просит переслать медицинскую карту по адресу, который сообщит позднее... Вот и все! Что произошло? - Даша не могла понять. Непрерывный стресс, депрессия, ужас пережитого - все это не повод бежать из больницы скорее наоборот...

Катя все тщательно спланировала, перешла на наблюдение к другому врачу в другую клинику, перестала сама водить машину, теперь на работу ее возил водитель. В детской завершился ремонт, в Италии была заказана мебель: для принца и принцессы. Окна украшали чудесные кружевные шторы, на потолке водили хороводы смешные и трогательные феи. Катя теперь любила подолгу сидеть в этой комнате, тихо покачиваясь в кресле-качалке, укутанная уютным клетчатым пледом. Она оставила азартные биржевые игры и рискованные вложения, предавшись всепоглощающей радости будущего материнства. По вечерам, когда ветер за окнами кружил в воздухе мириады белых снежинок, Катя читала слезливые дамские романы, пила чай с ватрушками и докторской колбасой, чего не позволяла себе уже много-много лет. Она достала старые пяльцы с еще бабушкиной вышивкой и мелкими стежками продолжала старый узор. С Кипра прилетела ее мама, Катя рассказала ей лишь малую часть происшедших событий, мама не задавала лишних вопросов, она понимала, придет время, и дочь ей все расскажет. А пока они вдвоем считали месяцы, недели, дни до самого важного события.

Сегодня в четверг Катя предпоследний раз идет на работу, ей осталось передать некоторые дела, забрать свои книги и дорогие сердцу вещи и отправиться в заслуженный декретный отпуск. Стакан ненавистного молока, заботливо подогретого мамой, водитель уже ждет внизу, осталось накинуть шубу и можно идти, о, Боже! Что это? Уж не свою ли фотографию она видит на экране телевизора, но этого же просто не может быть. Скандал в судебной системе и точно, ее фото, сделанное прошлой зимой перед какой-то конференцией, где она выступала. Нет! Этого просто не может быть!

Бросить все, уехать, забыться! - нельзя, увы, нельзя. Надо собирать себя по кусочкам, вставать, уныло брести в ванну, видеть в зеркале свою хмурую небритую физиономию и вновь, и вновь решать вопросы надвигающегося дня.

Сергей допивал уже вторую чашку кофе, когда в утренних новостях начался обзор прессы: заседание Правительства, падение евро, рост цен на нефть, новый скандал в судебной системе, обвинение в коррупции - мелькнуло на заднем плане. Его взгляд вдруг выхватил Катино черно-белое фото на первой полосе федеральной газеты: в роскошной шубе с горностаем она выходила из своего красного Лексуса - теневые связи судьи Борисовской, - огромными буквами был набран кричащий заголовок. "Новый коррупционный скандал потряс российскую судебную систему, - ровным голосом проговорил комментатор, кофе начал медленно капать из опрокинутой чашки Сергея, - из источников, близких к Арбитражному суду, корреспонденту газеты, - Сергей уже не слышал ничего, он понимал одно, какой бы подлой и вероломной Катя ни оказалась, она в опасности, - стало известно, что в Следственном комитете при прокуратуре решается вопрос о возбуждении в отношении судьи Борисовской уголовного дела по факту злоупотребления служебным положением и получения взяток. В самом Следственном комитете комментировать этот вопрос отказались. Откуда у судьи Борисовской 6ти- комнатная квартира в элитном кондоминимуме и роскошный автомобиль, - задалось вопросом издание, - все так же спокойно закончил комментатор.

На экране уже давно была другая картинка, а Сергея разрывали сомнения, - уж не об этом ли хотел сообщить ему Панков?

Боль и обида охватили ее, укутали своим плотным злым коконом. То, что должно было стать последним приятным днем на работе, превратилось в душераздирающий кошмар: презрение, лживое сочувствие во взглядах коллег, суровый и безжалостный приговор председателя: "Вы отстранены от должности до тех пор, пока не разрешится эта скандальная ситуация". Ситуация, череда лживых скандальных ситуаций - вот во что превратилась ее жизнь! Кате хотелось плакать, рвать на себе волосы, а она должна была сохранять выдержку и спокойствие.

- Павел Петрович, никакого уголовного дела нет, - пыталась урезонить председателя Катя, - и в прокуратуре, и в следственном комитете мне подтвердили это. Я не понимаю, почему я должна переживать все это из-за глупой бульварной газеты, у которой не нашлось сенсации лучше, чем эта наглая клевета.

- Екатерина Михайловна, не будем спорить. Я принял решение, - председатель вальяжно развалился в огромном кожаном кресле, стоящем на фоне витражного окна, из которого открывался прекрасный вид на покрытую льдом реку.

- Любое решение можно пересмотреть, - Катя не собиралась сдаваться, - Я чиста перед законом и не собираюсь опускать голову! - горячилась она.

- Я не буду ничего пересматривать, - медленно, по слогам произнес председатель, - Вы можете быть свободны. И потом не бывает дыма без огня, - недобро усмехнулся он.

- Что??? - негодуя, Катя вскочила со стула. - Вы повторяете эти лживые обвинения, - внутри у нее все кипело от незаслуженной обиды и вдруг, чудо, она почувствовала легкое шевеление внутри, оно усилилось, и Катя ощутила легкий толчок в живот, потом еще один. Ее крошки вместе с ней возмущались несправедливости окружающего мира. Умиротворение и тихая радость охватили Катю, ей наплевать на все это, на суд, на ту ложь, что написали в газете, на председателя, который только и рад избавиться от нее, слишком много знающей и неудобной для его собственных темных делишек.

- Екатерина Михайловны, вам лучше уйти, - донеслись до нее его жестокие слова, но Катя не придала этому никакого значения, гордо вскинув голову, она медленно направилась к двери.

- Да, да, да, а еще неизвестно от кого она ребенка прижила, - шушукались в приемной ее собственные помощник и секретарь, Катя только бросила взгляд в их сторону, как они тут же осеклись и заговорили о работе. На улице 21 век, а женщина, которая рожает ребенка без мужа, все еще предмет сплетен и пересудов! Накинув новую белую шубу с огромным воротником из рыси, она направилась к выходу. Подумать только, она отстранена от должности, от должности, о которой мечтала и бредила последние 5 лет своей жизни. Тот день, когда Катя узнала, что утверждена в должности судьи, перевернул все, она обрела статус, стабильность и наяву увидела воплощение всех своих стремлений. Увы, сейчас, на амбициозных планах был поставлен крест. Конечно, она не умрет с голоду, отнюдь, свободная от гнета своей государственной должности сможет заработать куда больше, но нельзя позволять каким-то гнусным слухам испортить ее безупречную профессиональную репутацию! И потом быть судьей или нет, решать ей, а не кому-то еще! - с этими мыслями Катя ехала домой. Сейчас она отдохнет немного и составит план, как бороться со сложившейся ситуацией и не просто бороться, а обязательно победить! А пока можно расслабиться немного, расстегнуть вдруг ставший узким пиджак и прислушаться к тому, что там творят ее малыши.

Уже второй день Сергей не находил себе места, после того, что он увидел по телевизору и затем прочитал в газете, все его мысли стремились к Кате. Как она? Что в действительности произошло? Уже третий час на столе перед ним лежали срочные контракты с японцами, а он не мог продраться дольше первой страницы. Нежная, чувственная - идеал, квинтэссенция всех надежд и стремлений, мечта в один миг ставшая явью. Лживая продажная шлюха, которая, должно быть, смеялась прямо за его спиной, и с кем, с человеком, войне с которым Сергей посвятил весь последний год, а потом с другим, который предал его прямо на Катиных глазах. Но если она такая плохая, почему ты беспокоишься о ней? - шептал ему кто-то, видимо, более великодушный, чем он сам. Тогда в Мехико Катя рассказывала ему про отца, горечь и боль сквозили в ее голосе, потом на Сардинии она сама заговорила о Дорофееве, и тоже ничего кроме печали и чуть тлеющего гнева не было в ее словах. Кто она? Какая она? Знал ли он ее?

- Ты слишком скор в своих суждениях, скор на расправу, сынок, - донесся слабый голос из прошлого! - Сергей в отчаянии обхватил голову руками. Последние месяцы, месяцы, проведенные с Катей, прошлое не тревожило его, не являлось обрывками фраз и ускользающими картинками воспоминаний.

Панков тоже не смог прояснить ситуацию или не захотел. В дебрях Южной Африки, на рудниках, где он находился, отвратительно работала связь, Сергей успел задать свой вопрос, а в ответ сквозь треск и шорох помех услышал только: "Вы должны сами это узнать! Разобраться! Поезжайте в Самару" - на этом разговор оборвался.

Ехать, надо ехать! Поставить точку и забыть, а, может, наоборот, начать все сначала.

- Елена, звоните в аэропорт, - проговорил Сергей в телефонную трубку, а в ответ не услышал привычно услужливого щебета своей секретарши, он поднял глаза, на часах было начало 2 ночи! Неужели все время он провел за своими невеселыми мыслями! Пришлось самому искать номер аэродрома, будить пилота и объяснять тому, что в течение ближайшего часа они должны вылететь в Самару.

Глава 7

В Москве было поразительно тепло для конца декабря, в воздухе лениво парили снежинки, и, казалось, что ты вовсе не в огромном мегаполисе. В укромном уголке почти культового ресторана на мягких диванах расположились Катя, ее учитель и бывший председатель Самарского суда, и его немолодая, элегантная жена. Именно ради встречи с ним, человеком, который и создал ее как профессионала и, как он сам любил говорить, по-настоящему талантливого юриста, Катя приехала в Москву. Герман Львович, сделавший блестящую сначала судейскую, а потом и политическую карьеру, разом разрешил все ее проблемы. Едва войдя в ресторан, он внимательно осмотрел Катю, довольно улыбнулся и не сказал ничего, только предоставил высказаться ей. Уже перед самым выходом из отеля, Катей вдруг овладел страх: вдруг Герман Львович тоже не поверит ей, отвернется, предаст, как все, слава Богу, она преодолела этот порыв.

Пара звонков, его строгий тихий голос, заискивающий шепот в ответ, снова жесткое: "Вы должны разобраться! Моя ученица...никогда! Абсурд!". И вот они уже тихо почти по-семейному пьют чай со штруделем, кстати, Кате уже пора бы остановиться со сладким, все вещи опять стали ей малы, а грудь просто вываливается из выреза платья, но у нее нет сил отказывать себе в такой маленькой радости.

- Катерина, не сочти меня бестактным, но когда радостное событие? За этот год я успею третий раз стать дедом? - Герман Львович тепло улыбнулся сначала Кате, а потом жене.

- За этот точно нет! - улыбнулась Катя, - но вот в следующем целых два раза.

- Это что еще за два раза? - рассмеялся он. - Кроме моего Сашки, Лилиной Маши и тебя, я ни от кого таких подарков не жду!

- Правильно, только вы знаете, я ничего не делаю вполсилы, - лукаво сверкнула глазами Катя.

- В смысле

- Ну, Герман, что тут понимать? - встряла в разговор его жена, - Катюша у тебя будет двойня?

- Да!

- Я рад! Как я рад! - сгреб Катю в объятия ее бывший учитель. - Ты счастлива?

- Да!!!!

Дальше разговор зашел о детях, настоящих и будущий, Катиных планах, работе и снова вернулся к детям.

Герман Львович отошел ответить на телефонный звонок, когда Лилия тепло посмотрела на Катю, придвинулась к ней ближе и участливо заглянула в глаза. Эту хрупкую женщину Катя знала почти столько же, сколько и ее мужа, правда, тогда они еще не были женаты, двух уже взрослых людей связывала горячая, почти юношеская страсть. Он был свободен и готов быть с любимой женщиной, но вот Лилия оставалась женой жестокого милицейского генерала, который за малейший невинный взгляд отправлял ее на дачу в Подмосковье и поднимал на женщину свою тяжелую руку. Уйти она боялась, расстаться с Германом не могла. В то самое время Катя стала аспиранткой Германа, а потом и его помощником в Самарском суде, амбициозная девушка и чересчур трудолюбивый судья вечерами засиживались за работой, вдвоем ходили обедать и даже вместе ездили по каким-то делам в Москву. В одну из таких поездок Катя невольно поняла всю ту драму, что разворачивается в жизни Лилии, да и Германа тоже. Потом, когда по суду поползли слухи о связи судьи и помощницы, а Герман рвался их опровергнуть, Катя, только пережившая разрыв с Докучаевым и забывшая о личной жизни, просто сказала: "Пусть думают, что хотят, верят, что мы с вами вместе. Если это поможет вашим с Лилией отношениям, ее муж поверит, что у вас есть молодая забава вроде меня и перестанет тиранить жену, значит, все не зря". Так все и сложилось, а спустя года два Лилия стала вдовой, милицейский муж разбился после пьяной гулянки.

- Катюша, ты не слушаешь меня? - видимо, не в первый раз что-то спросила Лилия.

- Простите меня, я совсем задумалась! - встрепенулась Катя.

- Знаешь, у тебя такой взгляд, настоящий взгляд беременной женщины, погруженной в себя. Мы так рады за тебя! Ты будешь прекрасной мамой! Ты так изменилась, похорошела.

- Ну тут вы льстите мне, - рассмеялась Катя, - мне кажется, я больше себя обычной в два раза.

- Не забывай, ты станешь счастливее в два раза, - мудро проговорила Лилия.

- Ну что, девочки мои, едем отсюда, - спросил подошедший Герман.

- Вы езжайте, а я посижу еще немного, а потом прогуляюсь, - ответила Катя.

- Только будь осторожна, - в один голос напутствовали ее супруги.

Будет ли в ее жизни такое счастье, когда тебя понимают с полуслова, смотрят с бесконечной нежностью и любовью? - впрочем, сейчас это все неважно, уж два счастья совсем скоро будут с ней. Катя решила избавиться от грустных дум, заказала себе еще один штрудель и уставилась в окно. Улица была пустынна, по дороге еле ползли машины, робкое зимнее солнце отражалось в многочисленных шарах и гирляндах, которыми был убран в ожидании праздника город. В этом году Катя с мамой тоже нарядят елку, впервые за долгие годы после ухода отца, когда они считали, что нет в этой ночи ничего особенного, а 31 декабря такой же день, ничем не хуже, но и не лучше других. Теперь все будет иначе, они купят настоящую елку, достанут старые игрушки, ее любимую Снегурку и прелестные итальянские шары, что поддавшись какому-то порыву, она купила прошлой зимой. Под эти неспешные мысли Катя поедала сладкий десерт и мечтала о будущем, но вдруг ее внимание привлек слишком знакомый автомобиль, резко затормозивший перед крыльцом ресторана. Не может быть! Только не он, - Катя вскочила с дивана, бросилась было к выходу, но тут же поняла, бегством делу не поможешь! В конце концов, она взрослая женщина, а он бросил ее!

Проклятый перелет! Отвратительные дороги! И все время ускользающая от него Катя! За ночь он успел слетать в Самару и вернуться в Москву. В напряжении, тревожном и немного радостном, он ехал из самарского аэропорта к Кате домой. Видимо, у него было такое зверское лицо, что у охранника в ее доме даже мысли не возникло не пропустить Сергея внутрь. Вот и последний этаж, знакомая дверь, долгая трель звонка - в ответ тишина. Он звонил и звонил, потом начал яростно стучать в дверь, хорошо хоть на этаже была только одна квартира.

- Не смей делать вид, что тебя нет дома, - почти прорычал Сергей в бессильной злобе и тихо сполз вдоль двери. - Она, наверное, забавляется на своей роскошной кровати с любовником, а он прилетел ее спасать, дурак, простофиля! - Водитель Сергея и по совместительству его охранник в немом ужасе наблюдал за своим вечно собранным и сдержанным шефом.

Вдруг дверь немного отворилась, и луче тусклого света Сергей увидел немолодую женщину, кутающуюся в длинный халат.

- В чем дело, молодые люди? -резко спросила она.

- Я, а Катерина, - только и смог пробормотать вдруг оробевший Сергей, - строгая дама удивительно напоминала ему университетскую преподавательницу. Моя мама проектировала самолеты и учила других делать это - вдруг вспомнились ему Катины слова, отлично, вот так он и познакомился с мамой, которая в свое время успешно предпочла авиацию коммерции.

- Ну все понятно, - сказала мама, - Проходите, - она махнула рукой вглубь квартиры.

- Жди в машине, - бросил Сергей водитель и вошел внутрь. Яркий свет залил знакомый бирюзовый коридор, и ему совсем некстати пришел на ум тот вечер, когда они с Катей, сгорая от страсти, занялись любовью прямо на комоде, стоящем в прихожей.

Мама, Евгения Рудольфовна вспомнилось Сергею, прошла на кухню, на ходу захлопнув дверь, за которой находилась будущая детская.

- Садитесь, молодой человек, и рассказывайте, с какой стати вы устроили такой переполох в нашем доме, да еще и в 6 часов утра, - он не знал, что ответить. Катя была удивительно похожа на маму: те же чуть раскосые изумрудные глаза, пухлые губы и очки в золотой оправе.

- Я, конечно, ничего не имею против визитов Катиных знакомых, но все же хотелось бы услышать от вас нечто более вразумительное, кроме тех слов, что вы выкрикивали в нашу дверь.

- Евгения Рудольфовна, Катя вам не говорила про меня? - только и смог сказать Сергей.

- Знаете, моя дочь, когда хочет, может быть очень скрытной, но хоть она и стремится оберегать меня от всего, я смотрю новости и читаю газеты, так что прекрасно вижу, что вы именно тот столичный магнат, с которым Катерина возвращалась из Мехико. А вот дальше, могу только догадываться, что вы причина ее огорчений и нашего негаданного счастья, - грустно закончила мама.

Бред какой-то! Какого счастья, о чем она говорит?

- Какого счастья? Я вообще ничего не понимаю! - медленно закипал Сергей.

- Не нужно горячиться, Сергей Георгиевич, кажется, - мама вопросительно подняла бровь, - если Катя вам ничего не сказала, тем более, не скажу я, - Евгения Рудольфовна встала, направилась к холодильнику и, как ни в чем ни бывало, стала готовить завтрак. Уже через минуту перед Сергеем дымилась чашка крепкого кофе и стояла тарелка с бутербродами - похоже, свою своевольность и желание его чем-нибудь да накормить Катя унаследовала от мамы, про себя усмехнулся Сергей.

- Где Катя? - потягивая обжигающий кофе, спросил Сергей, мама в ответ задумчиво молчала.

- Скажите мне, где она? Как она? Я примчался из Москвы.

- А позвонить ей вы не пытались? - Сергею нечего было ответить, он не собирался звонить Кате, он хотел неожиданно появиться у нее в дверях и взглянуть ей в глаза, понять, что и как было на самом деле. Но, черт возьми, не скажет же он этого маме!

- Нет, не пытался, - просто ответил Сергей.

- Катя вчера вечером улетела в Москву.

- О черт! - только и смог сказать Сергей, выскочил из-за стола, едва не опрокинув стоящую на нем посуду и бросился к двери.

- Она остановилась в "Radisson Украина", - уже вслед ему бросила Катина мама.

- Ну вот мы и увидели папу наших деток, - улыбнулась Евгения Рудольфовна и стала еще больше похожа на дочь, - Даст Бог, вернутся они вместе!

После того, как Сергей пулей вылетел из Катиного дома, последние несколько часов он только и делал, что ехал, сначала до аэропорта, затем летел до Москвы, потом - в отель и, когда, казалось бы, Катя была совсем рядом, невозмутимый портье в ответ на его вопрос о госпоже Борисовской равнодушно произнес, что сейчас ее нет в номере.

- Где она? - почти закричал Сергей, портье пожал плечами и вернулся к своим делам. Кажется, еще минута и Сергей учинил бы настоящий скандал, но тут его вдруг отодвинул наблюдавший эту сцену охранник, кстати, тот же, что всегда сопровождал его на встречи с Катей. По стойке рецепции скользнула купюра и исчезла, портье наклонился и что-то зашептал охраннику на ухо, тот довольно закивал и пошел прочь.

- Она уехала на такси в ресторан "Твербуль", - сказал он Сергею, - едем туда?

- Едем!

И вот спустя несколько минут, показавшиеся Сергею часами, он входил в "Твербуль", зал сиял приглушенным светом, убаюкивала тихая классическая музыка, но он мог думать только об одном: как она? С кем? Как встретит его?

- Вам ваш обычный столик? - спросил метрдотель, Сергей не удостоил его ответом и прошагал вглубь ресторана, на диване у окна сидела Катя, она была одна.

Сердце гулко забилось в его груди, она была так женственна и еще более прекрасна. Катя бросила на него холодный взгляд и отвернулась к окну, а Сергей тем временем сходил с ума, его обдало жаром, он нетерпеливо сбросил пальто подошедшему официанту и резким жестом велел ему уйти.

Вьющиеся волосы, не агрессивно-черные и идеально прямые, как были у нее прежде, а теплого каштанового оттенка касались плеча, видного в асимметричном вырезе платья, щекотали кожу, не привычно загорелую, а матово-бледную, словно фарфоровую. Ее глаза сияли каким-то нереальным, теплым и радостным светом, а словно припухшие губы так и просили о поцелуях. Но, Боже, стоило ему опустить взгляд чуть ниже, и Сергей готов был забыть все свои обиды и подозрения, Катина грудь вызывающе полная, была непередаваемо сексуальна, она так и рвалась из изумрудного со звериным рисунком платья, манила его о прикосновениях, смелых и чувственных ласках. Сергей почувствовал себя сопливым мальчишкой, который впервые увидел роскошное женское тело и весь растаял в мыслях о том, что он сделает с ним.

А кстати, она изменилась, уж не в старании ли понравиться другому мужчине, и с какой стати она явилась одна в ресторан? - пронеслось в голове у Сергея.

- Ну что, осмотр закончен? - спросила Катя.

- Да, то есть, ты... - он не знал с чего начать разговор, их встреча прошла совсем не так, как он планировал, и все летело вверх ногами.

Катя негодовала, он явился сюда, уселся перед ней и не говорит ничего, ну почему она не ушла с Германом и Лилей, теперь Сергей все поймет и страшно представить, что будет дальше. А он еще уставился на нее, словно рентгеном прошелся по телу. Вдруг Катя почувствовала тошноту, инстинктивно зажала рот ладошкой, ее беременный организм решил сыграть с ней злую шутку, первые 3 месяца, в отличие от многих женщин, у нее не было никаких признаков токсикоза, но зато сейчас ее мучила постоянная тошнота. Ну все терпеть нет сил, Катя сорвалась с места и бросилась в сторону туалета.

Сергей вообще не понимал, что происходит, то Катя сидела прямо перед ним, а потом вдруг помчалась прочь, он проводил ее взглядом и замер. Катина слишком большая грудь не была плодом его охваченного эротическими фантазиями воображения, просто Катя была беременна. Пока она бежала от столика с ее плеч сползла шаль, и Сергей увидел, что из-под платья выпирает большой беременный живот.

Сказать, что он испытал шок, было не сказать ничего. Ребенок, чей это ребенок? Если судить по фигуре, хотя Сергей и не был большим знатоком, но было очевидно, что Катя родит совсем скоро. Впервые они были вместе в июне, в самом конце, значит, это его ребенок? Сергей вспомнил, как Катя с грустью говорила, указывая на пустую комнату в своей квартире "Когда-нибудь здесь будет детская!", а потом ее мать захлопнула дверь в эту самую комнату, а еще бросила тогда показавшиеся ему странными слова "Вот кто причина нашего счастья". Очевидно, ребенок его! Но она-то, хороша, вначале спала с другим или даже с другими! а потом решила скрыть, что у него будет сын или дочь! Ну нет, этого он не допустит! Это его-его ребенок!

Метания Сергея прервало Катино появление, она медленно шла к столику, и капельки пота блестели на ее вмиг побледневшем лице. Теплые чувства шевельнулись в груди у Сергея: как она чувствует себя? как переносит свое состояние? И еще он не уставал думать о том, что в этом состоянии она тоже прекрасна: чувственная, полная какой-то иной сексуальности, воплощенная женственность и материнство. Фасон ее платья, может, и был задуман, чтобы скрыть Катино состояние, но лишь подчеркивал его: плотный шелк облегал уже большой, словно до предела надутый воздушный шар, живот, все еще стройные ноги в ее любимых сетчатых чулках мелькали в высоком разрезе, а меж пышных, налившихся в ожидании новой жизни грудей на цепочке болтался подаренный им бриллиант.

Катя опустилась на стул напротив и уставилась на него своими огромными кошачьими глазами. Герой ее счастливых снов, ее мечта и разочарование, Сергей был совсем рядом, можно было протянуть руку и коснуться его небритой колючей щеки. Но если прежде его присутствие дарило надежду и предвкушение, то сейчас он воплощал в себе угрозу, крах Катиных стремлений к материнскому счастью, кружевным пинеткам и первым несмелым шагам в такой большой взрослый мир.

- Катя, мне нужно с тобой поговорить, - он неловко прервал затянувшееся молчание.

- Это единственное желание, которое у тебя вызываю? - в Катиных глазах полыхнул прежний огонек азарта и плутовства.

- Нет, не единственное, - резче, чем следовало ответил Сергей, он был просто сердит на себя за то, что это действительно так.

- Ну что ж, давай! И какова же будет тема нашей беседы? - небрежно поинтересовалась она.

- Мы с тобой должны все обсудить, - начал было Сергей.

- Не слишком ли глобально ты мыслишь? - прервала его Катя.

- Ты так и собираешься мне дерзить? - вспылил он.

- А почему бы и нет? Не вижу, что бы могло мне помешать, - в тон ему ответила Катя.

Сергей устало откинулся на стуле и прикрыл глаза, Кате даже стало на секунду стыдно за свое поведение. Но, Боже, она говорила ему глупые, неприятные вещи вовсе не потому, что ей хотелось задеть или обидеть его, напротив, стоило Кате увидеть его, как она в тот же момент забыла о своих обидах, боли и разочаровании. Забыла его предательство и безразличие, все ее чувства стремились к нему, Кате хотелось прикоснуться губами к его осунувшемуся бледному лицу, разогнать со лба хмурые морщины, положить его голову к себе на колени и перебирать густые шелковистые волосы, хотелось чувствовать его тяжелую теплую руку на своем располневшем теле, ощущать как он вместе с ней радуется первым признакам растущей жизни. Но это были иллюзии и нельзя было им поддаваться!

- Так вот, Катя, я не знаю, что говорят в таких случаях, но мы с тобой должны обсудить, что делать в сложившейся ситуации, - Сергей и сам понимал, что его слова звучат как-то уж слишком холодно и сухо, но не мог придумать ничего лучше.

- Здесь нечего обсуждать, для меня очевидно, что делать, а тебе роли в этой истории не отводится, - напрямик заявила Катя. Внешне она еще сдерживалась, но в душе у нее все бушевало, вот значит как это называется - сложившаяся ситуация! - Ты пришел сюда пообедать, приятного аппетита, - Катя попыталась встать.

- Не горячись, Катя, - попытался успокоить ее Сергей и взял за руку, - Я пришел сюда пообедать с тобой.

- Не говори глупости, - она резко вырвала у него свою руку и опрокинула чашку чая, горячие капли брызнули на Сергея, но он словно не заметил этого. Катя как-то разом стихла и снова присела, закуталась в шаль и поежилась, как от озноба.

- Тебе холодно, пересядь сюда, ближе о мне, - участливо предложил Сергей, она не ответила.

- С чего ты взял, что я буду здесь? Что я хочу сидеть рядом с тобой?

- Узнал от официанта в гостинице, - неохотно ответил Сергей и стер, наконец, с лица горячие чайные капли.

- Тогда напрашивается вопрос, откуда ты узнал, что я в Москве, в отеле, - не отставала Катя.

- А, Евгения Рудольфовна сказала, - махнул рукой Сергей, как будто общаться с Катиной мамой было для него чем-то само собой разумеющимся.

- Ты беспокоил мою маму! - зашипела Катя и опрокинула вторую чашку.

- Да, я говорил с твоей мамой.

- Зачем тебе понадобилось звонить мне домой?

- А я и не звонил, я был у тебя вчера, вернее, уже сегодня утром.

- Что??? - Катя просто не поверила услышанному, он ездил в Самару, хотел с ней поговорить? Узнал о ее беременности? Откуда? Что происходит? Жизнь совсем не наладилась, как она думала совсем недавно, нет, ее жизнь целеустремленно катилась под откос.

- Все, Катя, хватит, паясничать и жонглировать словами, - строго заявил Сергей, - мы с тобой должны серьезно поговорить и о нашем ребенке и том, что за скандал разворачивается вокруг тебя. Едем ко мне!

- Я не поеду никуда!

- Прекрати истерику, я не собираюсь обсуждать такие вещи вот так, в ресторане.

- Хорошо, давай поговорим, - сдалась Катя, она понимала оттягивать неизбежное - только ухудшать его, - Только давай пройдемся немного, у меня с утра кружится голова, - зачем-то добавила она.

Сергей сразу как-то встрепенулся, бросил деньги на стол и бережно повел ее к выходу.

Катя набросила на плечи свою легкую белую шубку и, щурясь, вышла на крыльцо, снег прекратился, и сквозь тучи пробивалось робкое зимнее солнце. Она чуть поскользнулась на мраморе крыльца и ощутила на своей талии его руку, так хотелось отдаться слабости прильнуть к сильному мужскому телу... Катя обернулась, заботливо поправила шарф, застегнула верхнюю пуговицу его пальто и снова отгородилась стеной безразличия.

Он забыл, забыл все, что обещал себе, равнодушие, презрение, ненависть - парадигма его отношений с женщинами рассыпалась как пепел на сильном ветру. Сергей терялся в ее бездонных глазах, тонул в бархатистом, теперь еще более чувственном и немного хриплом голосе. Он оправдывал себя, что идет с ней, беспокоится о ней ради ребенка, их ребенка, но это была беззастенчивая ложь. Еще вчера Сергей рвался на встречу с ней, мечтал хотя бы взглянуть на нее, еще лучше коснуться, но сегодня, увидев ее, беременную, немного утомленную, но все так же желанную, решил, что стоит дать шанс, ей или себе, а, может быть, им...Он держал ее за руку и локтем легонько касался ее живота, где рос, наполнялся силой, его, их ребенок.

- Катерина, и долго ты собиралась от меня скрывать, что ждешь ребенка, моего ребенка - жестко спросил Сергей.

- А с чего ты вообще взял, что это твой ребенок? - тут же вскинулась Катя.

- Только вот не надо вот этого! - почто прокричал Сергей, - Ты беременна сколько месяцев? Я же знаю, что до меня у тебя не было никого несколько лет, сколько три года или четыре? - продолжил он, да, до не было, а вот после, после-то уж точно было - шевельнулась предательская мысль. Но это не важно, судя по ее виду, он вспомнил свою жену Алену, у той такой живот был почти накануне родов, Катя точно беременна от него.

- Да, почему я должна тебе что-то говорить, объяснять? мы с тобой нет никто, - вырвалась Катя, - Мы были любовниками, друзьями, как говорят сейчас: у кого-то секс, а кто-то просто дружит! Все, дружба закончилась! - она быстро зашагала вперед, - У тебя своя жизнь, у меня своя, у меня будет мой ребенок! Слышишь мой! Ты к этому не имеешь никакого отношения! Уходи! Я не хочу видеть, слышать тебя! Я только избавилась от этого кошмара, и ты снова все испортил, - Катя перешла на шепот, слеза, вторая, третья побежала по ее щеке. Вдруг она резко остановилась и невидящим взглядом уставилась в витрину газетного киоска, мимо которого они шли, краем глаза увидела подхватывающего ее на руки Сергея, открывшуюся дверь автомобиля и все.

Глава 8

Катя слишком долго не открывает глаза, черт возьми, он снова все испортил! "Ты не умеешь любить, сынок!" - вторгся в его мысли все тот же родной и ненавистный голос. Да, он не умеет, но ведь с Катей не могла случиться ничего плохого! И, главное, он даже не понял, что произошло, когда она вдруг покачнулась и стала падать на тротуар, он подхватил ее почти у земли, длинные темные ресницы отбрасывали тень на бледные щеки, и чувство тревоги не покидало его.

Сергей уложил Катю на заднее сиденье автомобиля и, не зная что делать, везти в больницу? Куда? что отвечать на вопросы о ее беременности - заботливый папаша и муж! только повторял про себя какие-то сбивчивые глупые слова.

Дима, водитель, на глазах у которого разворачивались события этого утра, тихо зашептал ему:

- Сергей Георгиевич, надо везти ее в больницу, у меня жена была беременная и после вот такого вот обморока чуть не потеряла ребенка.

Сергей вздрогнул, как можно потерять то, что еще даже не приобрел?

Вдруг Катя поежилась и приоткрыла глаза, чуть удивленно посмотрела на него и, словно все вспомнив, резко отстранилась от Сергея. Он ощутил радость и разочарование, так приятно было держать ее на руках.

- Пойди, купи газету, - пересохшими губами произнесла она.

- Какую газету? - недоуменно переспросил Сергей, а все понимающий Дима уже выскочил из машины.

Катя глубоко вздохнула с схватилась рукой за поясницу, на ее щеках проступил горячечный румянец и она резкими движениями стала освобождаться от шубы.

- Катя, что случилось? - Сергей помог ей раздеться и теперь с тревогой смотрел на Катю.

- Ничего! Ничего не произошло! О, Боже, - вскрикнула она и теперь уже схватилась за живот. - Это все из-за тебя! Из-за тебя! Я не хочу тебя видеть, ты приносишь мне одни несчастья, пока я была одна все было в порядке, даже эта проклятая змея не убила меня, а теперь дети.., - Сергею показалось, что Катя просто бредит, какая змея, какие дети? А она тем временем снова обессилено откинулась на сиденье. - Отвези меня в больницу и убирайся! Как больно! Я не хочу тебя видеть! О, Боже! - Катя опустила голову на колени и сжалась в маленький жалкий комочек.

- Дима, давай на Можайское, в "Желанные дети", помнишь ты возил туда букет жене Данченко, - скороговоркой проговорил Сергей запыхавшемуся водителю.

- Никита, - проговорил он в телефонную трубку, голос его старого знакомого, инвестиционного банкира и счастливого отца заглушал радостный визг годовалой крошки, - могу я поговорить с твоей Галиной? Данченко никак не выразил своего удивления от странной просьбы произнесенной взволнованным голосом его вечно собранного приятеля и передал жене телефон. - Галина, это Дорофеев, помните вы рожали Глашу, - как будто женщина может это забыть? - У меня здесь моя жена, она из другого города и ей стало плохо, у нее был обморок, я не знаю, что делать, куда ехать? Галя, вы слышите меня.

- Сергей, ваша жена беременна?

- Да! - кричал он в ответ.

- Езжайте на Можайское, ваш водитель должен знать, сразу за кольцом клиника "Желанные дети", я сейчас позвоню, найду своего доктора, он будет ждать вас. Вы далеко? Сколько месяцев беременность у вашей жены?

- Не знаю, месяцев 7. Спасибо, Галя, - Сергей отключился, а вот у Данченко было что обсудить за завтраком, откуда у Дорофеева взялась беременная жена, из другого города, да так что он даже не знает, как давно она беременна?

Майбах мчался по людным московским улицам, обгоняя незадачливых автомобилистов, яростно сигналя зазевавшимся пешеходом, а Сергею казалось, что они вовсе не продвинулись вперед. Он смотрел на залитое слезами Катино лицо, на ее полные страха и отчаяния глаза и сходил с ума от того, что даже в этот момент, требующий его поддержки и утешения, она не желала его помощи, участия, а только презрительно и словно брезгливо отодвигалась от него.

Дорога, наконец, закончилась, Дима резко вошел в поворот и остановился возле круглого крыльца большого помещичьего дома, совсем не походящего на больницу. В дверях стоял седой врач, рядом еще один помоложе и две медсестры, едва завидев машину они быстро сбежали вниз и разложили каталку. Сергей против Катиной воли схватил ее на руки и быстрым шагом пошел им навстречу, доктор что-то спросил у него, но он даже не слышал, он не мог отпустить ее, расстаться с теплом ее тела, положить на больничную каталку и отдать чужим людям. Врач обратился к Кате, она не ответила, ее голова безжизненно упала на плечо Сергея.

- Сергей Георгиевич, какой срок у вашей жены? - нетерпеливо переспросил врач?

- Не знаю, - тихо, словно стыдясь, ответил Сергей, врачи переглянулись, но промолчали.

- У меня 20 недель, - тихо ответила Катя, - возьмите мой телефон, позвоните Даше, она все скажет. Боже мой! Как больно, - закричала и заплакала Катя. У Сергея не было времени вдумываться в смысл ее слов, он думал только об одном: пусть все наладится! Пусть! С остальным он разберется потом! Второго раза ему не пережить!

- Давайте ее сюда, - строго сказал врач, указывая на приоткрытую дверь, - кладите ее и ищите номер Даши, - он безапелляционно захлопнул дверь прямо перед носом у Сергея.

Шла 26 минута его пребывания в больнице, страх за Катю парализовал его. Почему все так долго, врач не показывался, в спешке пробежала медсестра, везя за собой капельницу, и снова он остался один. Взгляд Сергея упал на яркую прежде комсомольскую, а теперь бульварную газету, которую он сжимал в руках. Сергей вспомнил, что схватил ее с автомобильного кресла вместе с Катиной сумочкой, когда искал телефон. С первой полосы газеты на него смотрела улыбающаяся Катя в атласном зеленом платье и рыжей меховой горжетке, чокаясь бокалом шампанского с ненавистным Докучаевым. Совсем рядом Катя нетерпеливо улыбалась уже ему Сергею, идущему на костылях по залу прилета аэропорта "Домодедово" - день приезда из Мехико, как будто со стороны подумал он. Броский заголовок кричал: "Кого предпочтет продажная судья: химического или металлического магната?".

На фото с Докучаевым Катя была взрослой яркой брюнеткой, и было очевидно, что это снимок вовсе не четырехлетней давности, а сделан он совсем недавно, возможно, даже после ее встречи с Сергеем. Ну что ж, это только подтверждает его грустную теорию, но если Катя всего лишь алчная и беспринципная охотница за большими деньгами, почему он так рвется к ней, боится за нее, думает только о ней? И потом, какой у нее срок беременности? - 20 недель, 5 месяцев, что ж, вполне возможно, что это и не его ребенок, а одного из ее любвеобильных друзей. Сергей не успел погрузится в свои мрачные мысли, как из смотровой палаты вышел врач, Сергей взволнованно пошел ему навстречу.

- Ну что ж, господин Дорофеев, - заговорил он, - Сейчас с вашей женой все в порядке, мы сделали ультразвуковое исследование, назначили ей несколько укрепляющих препаратов, так что угроза выкидыша миновала, - тут Сергей вздохнул с облегчением, - Но она была очень и очень велика, у вашей супруги сильнейшее нервное истощение, а это при любой беременности - серьезный повод для беспокойства, а уж при многоплодной и подавно. Ей показан не только абсолютный покой, но и строгий постельный режим в ближайшие недели, так что сегодня мы оставим ее здесь, а через пару дней вы сможете отвезти ее домой.

Врач все говорил и говорил, но Сергей уже не слышал ровным счетом ничего, что значит многоплодной беременности? У него, у нее будет не один ребенок, а несколько? - Сергея прошиб холодный пот.

- Что значит многоплодной беременности? - вмиг севшим голосом спросил он. Доктор недоуменно посмотрел на Сергея поверх очков, но терпеливо пояснил:

- Когда женщина ждет двух детей, это и называется многоплодной беременностью. А у вас будут здоровенькие мальчик и девочка. Ну что ж, меня ждут и другие пациенты, можете пройти пообщаться со своей женой, - с этими словами врач оставил Сергея одного.

Он не знал, что и думать, он станет дважды отцом, это радость, которая для него затмевала все вокруг, но сомнения в ту же минуту набегали черной тучей - его ли это дети? Почему Катя скрыла от него свою беременность? С другой стороны, если бы она была такой хищницей, как представлял себе Сергей, то она бы тут же осчастливила его новостью об отцовстве, разве это не лучший повод поживиться его капиталом? Что же делать? Что ему со всем этим делать? А тут еще эта шумиха вокруг ее имени в прессе, - Сергей устало опустился на диван и сжал голову руками. Она была такой нежной, когда запахивала пальто на его груди, такой опустошенной, когда говорила, что едва смогла забыть его, и такой отчаянно-встревоженной, когда думала, что теряет ребенка, детей, поправил себя Сергей. Он может одиноко сидеть в этом холле до скончания века, но ничего не понять для себя, а может просто зайти к Кате, взять ее за руку и взглянуть в ее глаза.

Сергей тихо приоткрыл дверь в палату и тут же встретился с Катей взглядом, маленькая и несчастная она лежала под белым больничным покрывалом, натянутым до самого подбородка, на все еще худеньком теле словно нечто чужеродное смотрелся большой живот, к бледной руке с синими нитями вен тянулся шланг от стоящей рядом капельницы. У Кати были опухшие красные глаза и искусанные губы. Она выглядела утомленной, больной и совсем некрасивой, это была не та яростная жгучая пантера, что виделась ему бессонными ночами, нет, Катя больше походила на тихую домашнюю кошку, но для Сергея она была прекрасна! Катя вызывала у него целую гамму самых противоречивых чувств: тревогу, жалость, любовь, и в основе всех их лежало одно - желание защитить, укрыть ее от всего мира, закутать в мягкий шелковый кокон и увезти далеко-далеко!

Катя слегка пошевелила рукой, и Сергей подошел ближе.

- Мне было страшно, - еле слышно прошелестел ее голос, - я не могла потерять твоих детей, мальчика и девочку, - добавила она.

Сергей присел на краешек кровати и сжал Катину ладошку.

- Не говори маме, она будет волноваться, а у нее сердце, - продолжила Катя, - Скажи Даше, чтобы тоже ничего не говорила, - с этими словами Катя закрыла глаза, и теперь только ее тихое дыхание нарушало тишину.

Ей ввели какое-то лекарство со снотворным, понял Сергей, он не обольщался, когда Катя проснется, она не будет с ним так любезна.

Первое, что она увидела, были покрытые инеем деревья, освещенные робким зимним солнцем, этот вид был совсем не похож на тот широкий речной простор, что открывался из окон ее спальни. На стене напротив висел миленький пасторальный пейзаж, на стуле лежал ее кружевной халатик, кровать тоже была совсем другая, какая-то, как будто больничная. И тут Катя вспомнила все: встречу с Сергеем в ресторане, их раздраженный сбивчивый разговор, фото на первой странице газеты, а потом боль, страх, отчаяние. Спустя какое-то время ей стало как будто лучше, она отвечала на вопросы врача, чувствовала, как лекарство попадает из иголки в ее кровь: капля за каплей, а потом вдруг тепло руки, успокаивающий голос, легкий, словно из радостного сна поцелуй. Позже, наверное, уже под утро, кто-то осторожно надевал на нее пижаму, поправлял растрепавшие волосы. Нет, это, конечно, не он!

Катя медленно повернула голову, ее взгляд упал на начищенные мужские ботинки, поднялся чуть выше - смешно подперев щеку и неудобно скривившись в слишком маленьком для него кресле, у окна дремал Сергей.

Если утро для него было просто скверным, а день оказался отвратительным, то ночь выдалась ужасной, полной кошмаров и обвинений из прошлого. Едва приехав домой, Сергей сердито цыкнул на Лизу, потом долго расстроенный утешал плачущую дочь, а затем, не находя себе покоя ни в чем, до четырех часов утра нервно ходил по кабинету. Он пытался читать - слова не складывались в буквы, закрывал глаза, чтобы хоть на минуту уснуть и перед ним всплывало Катино лицо: веселое, грустное, испуганное, а потом в ушах все время звучал этот укоряющий голос.

Он был зрелым человеком, знающим свои слабости и отлично осознающим, чему он может противостоять, а чему нет. Чувству к Кате противостоять он не мог, а о том, чтобы из-за сомнений и ее прошлых ошибок лишить отцовской любви еще не родившихся детей - не могло быть и речи.

Картинки одна за другой сменялись перед глазами Сергея: Катя, бесстыдно изогнувшись, яростно отдается Докучаеву в той самой постели в ее спальне, где они были близки, и не один раз. Ее волосы разметались по атласной подушке и даже на снимке видно, как горят изумрудные немного раскосые глаза. А вот она склонилась еще ниже, на шее сверкает подаренный им бриллиант, теперь уже мужчина заходится в крике от восторга. И ведь это еще не все: голос, Катин обволакивающий голос, обсуждает с его врагом и человеком, унизившим ее саму несколько лет назад, план атаки на его фирму, обещает выведать все секреты, а потом прерывается сдавленным дыханием, от которого за километры разит грубым и жестким сексом. Но потом он вспоминает, как Катя нежно ухаживала за ним после авиакатастрофы в Мексике, предлагала ему клубничный чай и рассказывала о своем детстве. Ну не подстроила же она, в самом деле, падение самолета, чтобы с ним познакомиться! Сергей закрывает глаза и представляет себе, как Катя своей полной грудью кормит его ребенка, малыш смешно причмокивает, а она ласково улыбается, дует ему на темные волосики и гладит рукой другого, лежащего в колыбельке возле нее.

Но прошлое вновь врывается в его мысли, как холодный зимний воздух врывался в распахнутое окно в их квартире в знаменитом "Доме на набережной" тогда много лет назад. "Не только он, ты тоже! Помни об этом, сынок. Ты такой же холодный, как твой отец!", - это были последние слова, которые он слышал от своей матери, потом был только долгий, протяжный, как падение, крик.

Сергей не мог больше находиться наедине со своими мыслями, накинув на плечи старую куртку, он выбежал на улицу, присел на каменную чашу мраморного фонтана. "Графские пруды" стоило бы назвать "Графскими фонтанами", - невпопад подумал он, хотя пруд возле его особняка тоже был, не было только одного - не то что любви, - покоя.

Не в силах оставаться в одиночестве, в неведении, Сергей схватил ключи от машины и поехал, не разбирая дороги, потом сам не понимая как, оказался возле больницы, где днем оставил Катю, посидел немного перед сонным и тихим зданием и решительно вошел внутрь - в конце концов, это его дети и их будущая мать!

Ко всему привычный персонал, никак не отреагировал на его помятый вид, поздний или ранний час и, только попросив идти потише, медсестра открыла перед Сергеем дверь Катиной палаты.

Она спала, нежная, как эльф, интересно, а бывают беременные эльфы? Сергей осторожно опустился в кресло у кровати и заворожено наблюдал, как поднимается и опускается в такт дыханию ее роскошная пышная грудь. Он не мог сдерживать себя и легким поцелуем коснулся ее щеки, Катя довольно вздохнула, и Сергей поцеловал ее еще раз. Она зашевелилась, и он отпрянул, но Катя не проснулась. Одеяло сбилось, тусклый лунный свет лился в окно, Сергей увидел, что на Кате надета необъятная больничная рубашка и ему стало нестерпимо видеть ее в такой невзрачной одежде. В углу комнаты Сергей заметил дорожную сумку, наверное, Дима забрал из отеля - водитель оказался предусмотрительнее него, еще один повод для укоризны. Сергей открыл чемодан, достал невесомую шелковую пижаму, осторожно высвободил Катю из чужой сорочки и натянул на нее нежный шелк, она опять не проснулась, Сергей поправил ее волосы и снова коснулся Катиной щеки поцелуем.

Как он может ненавидеть ее? Не доверять ей, когда кажется, что она создана для него? Романтический бред совсем не в его духе, но что тогда в его? И почему он подумал об этом только сейчас, а долгие месяцы лелеял в себе ненависть к ней, ненависть и презрение. Из-за детей? Но он бросился в Самару, еще не зная, что Катя беременна.

- Что ты здесь делаешь? - прошептала Катя и рассердилась на себя за собственную слабость, ей хотелось бросить Сергею в лицо все упреки, выразить все свое негодование, а она могла лишь тихо шелестеть пересохшими губами.

- Я? - он потер рукою глаза, пытаясь сбросить с себя остатки сна, в котором Катя была любящей и нежной, мягко льнула к нему, а не смотрела сурово исподлобья, - Да, вот думал где бы мне провести ночь, решил остаться с тобой.

- Прекрати паясничать! - бросила Катя и попыталась приподняться на подушке, Сергей тут же подскочил к ней и уложил ее поудобнее. Боже, как ей хотелось забыть все: обиду, страх, разочарование и просто прижаться к его широкой груди, раствориться в тепле силы и надежности, но нельзя, этого ни в коем случае нельзя было делать: она сильная! Она справится сама, - шептала Катя привычную мантру.

- Катя, ну как ты? Сейчас я позову доктора, - отходя от нее, сказал Сергей.

- Подожди, - остановила его Катя, - Я, хочу поблагодарить тебя за то, что вчера ты привез меня сюда, но сейчас я тебя с удовольствием освобождаю от своего общества. Ты можешь ехать, я справлюсь сама.

- Не нужно меня ни от чего освобождать! - Сергей уже начинал на нее сердиться, - Я уеду сам и только тогда, когда сочту нужным, - он начал нервно ходить по комнате. - Катя, скажи мне, в чем, по твоему мнению, причина тех инсинуаций, которые разворачиваются вокруг тебя? - Сергей присел на кровать рядом с ней и осторожно взял ее за руку.

- А с чего ты взял, что это инсинуации? Может я и правда та самая продажная особа, о которой пишет желтая пресса? - Катя нервно рассмеялась и вырвала свою ладошку из его теплых пальцев. - И вообще, почему это вдруг стало тебя беспокоить?

- Потому что ты мать моих детей... - начал было Сергей.

- Наивный сельский мальчик, - зло произнесла Катя, - это вовсе не твои дети!

Этого не может быть! Не может! - пронеслось в голове у Сергея, - с чего он вообще взял, что ей можно верить: предательнице, лживой и неискренней? Что это? - кошмары двадцатилетней давности так повлияли на него?

- А чьи же это дети? - скрепя сердце, спросил Сергей.

- Мои! Это мои, только мои дети, ни ты, ни кто-то другой не имеют к ним никакого отношения! Они только мои! - как заклинание повторяла Катя, злость исчезла из ее голоса, осталась только боль и надежда. Сергей почувствовал, что холодный страх, сковывавший его сердце, постепенно отступил.

- Если ты думаешь, что имеешь на них хоть какое-нибудь право, ты ошибаешься! Я не отдам их никому, никому! Никогда! Они только мои! Уходи! Я не могу, не хочу тебя видеть! - Катя перешла на крик, - Я не могу больше верить, надеяться! Ты не увидишь их никогда! Уходи! - постепенно ее голос ослаб и перешел в сиплый шепот, Катя только в отчаянии мотала головой и словно не замечала слез, текущих по ее лицу. - Мои дети, только мои, - словно в полусне повторяла она. На миг Сергею стало страшно, казалось, на Катю что-то нашло, в ее глазах горело отчаяние одержимости.

Он нежно взял ее за плечи и прижал к себе, Катя продолжала беззвучно всхлипывать и шептать о том, что никому не отнять ее крошек, Сергей ласково гладил ее по спине, касался шелковистых волос, теплой, как будто бархатистой кожи. У самого его сердца под тонкой тканью пижамы испуганно билось ее сердечко, часто-часто. На этот миг он оставил свои домыслы, подозрения, он чувствовал, что нужен ей, хотя Катя никогда бы ни в чем подобном и не призналась. Она перестала вырываться из кольца его сильных рук и устало поникла, хотя бы на минуту отдавшись ощущению защищенности и покоя. И вдруг что-то странное почудилось Сергею, будто что-то легонько, а потом сильнее толкнуло его, он опустил глаза и улыбнулся от уха до уха, в том месте, где он прижимал к себе Катин располневший в ожидании новых жизней живот как будто крошечная детская ножка настойчиво толкала его, а потом к ней присоединилась другая. Ни с чем не сравнимый восторг переполнил Сергея, его дети, они совсем рядом! Катя мигом перестала плакать, улыбнулась своей прежней чарующей улыбкой и прижала его ладонь к своему животу:

- Ты чувствуешь? Они пинаются! Они всегда так делают, когда я чем-то взволнована. Ну, чувствуешь? - нетерпеливо переспросила она.

- Чувствую, - хриплым голосом ответил Сергей, его сердце переполняла нежность и, как бы ни хотелось в этом признаваться, любовь... Он еще сильнее притянул ее к себе, приник губами к Катиным губам и пустился в опустошающее душу путешествие в неизвестность. Сергей касался ее и вспоминал, не умом, а телом и, наверное, сердцем, сладкую негу дыхания на своих щеках, легкомысленную игру тонких пальцев, которые с силой тянули его все ближе и ближе, заставляя продолжать поцелуй. Но они были не одни, их было четверо, и его рука на ее большом животе каждую секунду напоминала ему об этом.

- Нет, нет, - тихо произнесла Катя и отстранилась, - это все ни к чему. - Сергей не стал настаивать, а только бережно уложил ее на кровать, запахнул ворот пижамы у нее на груди и скользнул рукой по ее лицу.

- Ну как вы тут? - прогремел мужской голос, и вчерашний доктор вошел в палату, очарование момента исчезло. - Сергей Георгиевич, доброе утро, - он пожал руку Сергею, - слышал, вы ночевали с супругой. Сейчас мы ее осмотрим, - врач резким движением сдернул с Кати одеяло. Она на секунду стушевалась, Сергей увидит ее такую, располневшую, с бледной кожей вместо прежнего упругого смуглого тела, увидит и не захочет больше ее. Какая же все это ерунда, - одернула себя Катя, - ничего нет и не было, и не будет. Важно только одно: как ее крошки. А Сергей в это время, не зная о Катиных метаниях, с восторгом смотрел на нее - она была воплощенная женственность и материнство, желанная, прекрасная.

- Что ж, Екатерина, учитывая ваше вчерашнее состояние, сегодня все значительно лучше, - начал врач, - но должен предупредить вас и вашего мужа - угроза потери ребенка, детей не миновала. Как я вчера уже говорил Сергею Георгиевичу, вам показан строгий постельный режим, еще два дня вам следует провести в клинике, а 31 утром муж заберет вас домой.

- Нет, - выдохнула Катя, - Я должна лететь в Самару, - она не мыслила встретить этот Новый год, ведь они с мамой так мечтали об огромной елке в сияющих огнях, той, что пахнет праздником и обещает чудо.

- Никаких перелетов! - строго ответил врач. - Забудьте об этом, - он бросил выразительный взгляд в сторону Сергея, словно прося его образумить собственную капризную жену, как будто бы он имел над ней какую-то власть?! - Можете пройти в ванную комнату и то с помощью медсестры или мужа, у вас слишком слабое состояние и может внезапно закружиться голова, а затем сразу в постель. Сейчас вам принесут завтрак и через полчаса сделают укол. Всего доброго, - с этими словами врач скрылся за дверью. Сергей и Катя молча уставились друг на друга.

- Позови мне кого-нибудь, я хочу принять душ, - злясь, сказала Катя.

- Я сам помогу тебе, - ласково обратился к ней Сергей.

- Сколько раз тебе говорить, мне не нужна твоя помощь, мне ничего от тебя не нужно! - она яростно всплеснула руками, - Сейчас я позвоню маме, и к вечеру она прилетит ко мне, а ты можешь отправляться восвояси!

- Ну знаешь что! - все-таки не выдержал и вспылил Сергей, - Я старался щадить тебя, но ты ничего не слышишь или просто не желаешь слышать! Я никуда не уйду, я не позволю тебе самодовольно наслаждаться нашими детьми, словно они твоя собственность! Я тоже имею право и желание участвовать в их жизни, а, значит, и в твоей! Поэтому я остаюсь, можешь вызвать маму, кого угодно, но моего решения это не изменит.

- Да как ты можешь так говорить?! - закричала Катя.

- Что говорить?! - не уступал ей Сергей, - Сначала ты кувыркаешься в постели с моим заклятым врагом, а теперь строишь из себя невинность! Не нужно театральных представлений!

- С каким врагом? В какой постели? Да что ты вообще несешь? - плакала Катя, - И если ты считаешь меня такой мерзавкой, с чего ты тогда взял, что это твои дети? А? с чего?

- Не важно, - хмуро бросил Сергей.

- Нет, важно! Важно! Если тебе наплевать, то мне нет! Это дети того самого врага, с которым я, как ты выражаешься, кувыркалась, вот так-то! - издевательски засмеялась Катя.

- Не смей так говорить! - прорычал Сергей. - Это мой наследник, и ты не убедишь меня в другом.

- Наследник! Вот как называется твоя внезапно вспыхнувшая любовь к детям. Может быть, поделим их: наследника тебе, а девочку, как ребенка второго сорта мне! Больше ты ничего не хочешь?! - в пылу ссоры Катя выбралась из постели и стояла перед Сергеем, яростно буравя его своими изумрудными глазами.

- Прекрати! - он придвинулся вплотную к Кате и схватил ее за плечи. - Вначале ты льнешь ко мне, как кошка, чуть ли не признаешься в вечной любви, потом ведешь себя, как последняя тварь, а теперь еще и обвиняешь меня в чем-то. Я знаю, это мои дети, вчера ночью врач спросил меня, какой у меня резус-фактор, у меня отрицательный резус и редкая 4 группа крови, ты знаешь, в Самаре у тебя брали анализы - у детей такая же кровь, а у тебя 1 группа и положительный резус. Так что не нужно никакой экспертизы, дети мои.

Катя не успела ничего ответить на эту резкую отповедь, побледнев она медленно села на кровать и изо всех сил сжала похолодевшими пальцами одеяло - все оказалось иллюзией, Сергей ни на минуту не поддался чувству к ней, даже во время того поцелуя, он думал лишь о собственном наследнике, а ее рассматривал так, как досадный, но необходимый сосуд. Она ему не нужна, никогда не была нужна. Ну что ж, это не новость, Катя всегда это знала, она упала на подушку и тихо заплакала.

Сергей, опустошенный, стоял рядом, уже в который раз он все испортил. "Когда-нибудь ты убьешь то, что дорого тебе, как твой отец убил меня!" - его как будто вновь отдало тем жутким зимним ветром из прошлого. Не в силах больше терпеть, сжав голову руками, Сергей выбежал из палаты.

Итак, мама не приедет, в Самаре, в городе, из которого в Москву каждый день вылетает 14 авиарейсов, внезапно закончились билеты, причем на неделю вперед. Ближайшие дни и Новый год, который, несмотря на все отчаянные заверения в обратном, был самым желанным для Кати праздником, она проведет одна. Обидно и грустно! Хочется плакать, но сегодня она и так плачет слишком много, а ведь слезы - удел слабовольных неудачниц, а Катя вовсе не из их числа! Надо пытаться мыслить позитивно - итак, она переберется в свой номер в "Украине", наденет махровый халат, закажет торт "Прагу", чайник чая Эрл Грей и будет смотреть все дурацкие программы, которые только идут в новогоднюю ночь, и еще читать дамские романы. Да именно так, дамская проза под пошлые попсовые песни - протест против тонких японских хокку, фуа-гра и узких платьев Армани. Вот именно, лучше и не придумаешь!

Мама, наивная, хочет толкнуть ее в объятия Сергею, ей вдруг отказала всегдашняя прозорливость, ничего маме быстро надоест одной сидеть в пустой квартире, и она сама прилетит в Москву. Так или иначе, но жизнь наладится, а Сергей, Катя и сама понимала, что все будет непросто, вот это "непросто" и настало. Хорошо хоть проблемы в суде благодаря Герману Львовичу почти улажены, ну, а та глупая статья - когда Катя выйдет из декрета об этом все забудут. А вот она не забудет и сможет отомстить тем, кто это задумал, найти их и отомстить, - с этими несвойственными будущей матери мыслями Катя погрузилась в тревожный сон.

А Сергей снова не усидел дома, бросил все и примчался в больницу и, как прошлой ночью, стоял в тишине Катиной палаты и смотрел на ее такое родное лицо в лучах лунного света. Он обещал себе, что будет сдержанным, нежным, пусть и не ради Кати, но ради будущих детей, но все намерения летели к черту, когда Сергей видел ее. Спокойствия вообще не было среди тех чувств, которые он испытывал в Катином присутствии: страсть, нежность, даже ненависть, ярость и снова страсть, но только не равнодушие. Они начали ругаться с первой встречи, с той минуты, когда он пришел в себя в мексиканском госпитале, история повторилась, только теперь на больничной койке была Катя.

Он был уверен, что это его дети даже до того, как врач заговорил с ним про группу крови, просто знал это и все. Сергей пытался уверить себя, что не поддавался чувствам, а рассуждал здраво и рационально: будь это не его дети, стала бы Катя так яростно отрицать его отцовство? Окажись она той, какой Сергей ее представлял, разве не стала бы Катя притязать на его деньги, наследство и прочее? Но она же, наоборот, яростно твердила: "Мои и только мои!". Как будто это могло быть правдой, как будто не было тех ночей в тишине его спальни, в шелесте прибоя на Сардинии, в звуках пробуждающегося Лондона и даже в мерном гудении турбин летящего над Европой самолета.

Ему нужно со всем разобраться, убедить Катю в своем добром отношении (он называл это именно так), решить проблемы, связанные с ее работой, утихомирить этот нездоровый ажиотаж вокруг ее имени, а потом подумать о будущем. Может быть, тогда злое прошлое отступит, наконец. Ну а пока, он еще несколько минут посмотрит на нее, только коснется ее и поедет домой, еще совсем чуть-чуть.

- Катя, Катя, привет! - звонкий детский голосок ворвался в ее сладкие грезы, - Просыпайся, доктор сказал, что уже можно будить тебя! - настойчиво требовал все тот же голос. Катя улыбнулась, что за чудесный сон, ее дочь, белокурая, хрупкая фея, радостно тормошила свою маму, глядя на нее серьезными отцовскими глазами. Боже, да, это же не сон, а самая что ни на есть явь. Лиза Дорофеева, пританцовывая от возбуждения, стояла у Катиной кровати и тянула ее за руку.

- Привет! - еле слышно пробормотала Катя.

- Ну рассказывай, - чуть картавя, начала девочка, - папа сказал, что скоро вы принесете мне сестренку и братика. Вот будет весело, - Лиза залилась радостным смехом, - Нам будет хорошо вместе, папа так говорит, - она мечтательно улыбнулась, - Мы будем с ними играть, гулять, ты я и папу тоже возьмем. Да?

Катя не успела остановить восторженный Лизин щебет, она негодовала на Сергея, мерзавец так желал получить наследника, что втравил в эту историю даже крошку-дочь. Что должна сказать Катя маленькой девочке, брошенной собственной матерью, девочке, которая мечтает о семье?

- Лиза, вот ты где? - прогремел голос Димы, дорофеевского водителя у двери. - Я просил тебя подождать меня, как ты нашла Катю?

- Спрашивала у всех, где наша мама. Они спрашивали мою фамилию, потом засуетились и привели меня сюда, - Лиза прямо сияла, довольная своей изобретательностью, а Катя тем временем злилась еще больше. На третий день господин Дорофеев нашел слишком утомительным для себя посещать мать своих будущих детей и прислал водителя, ну что ж, все ясно!

- Екатерина Михайловна, простите за беспокойство, - заговорил Дима, если Лиза вас беспокоит, я заберу ее.

- Нет, нет, пусть останется, - Катя и правда была рада видеть девочку, Лиза была как солнечный лучик на хмуром небе, и еще она незримо напоминала Кате, что еще немного и у нее на руках будет собственное чудо, целых два чуда.

- Екатерина Михайловна, вот тут Сергей Георгиевич передал для вас кое-какие вещи и эти цветы, - водитель протянул ей огромный букет мелких желтых роз и большой картонный пакет, потом замешкался и поставил пакет на тумбочку, неловко попятился к двери и со словами "Подожду в коридоре" вышел, Катя даже не успела крикнуть, что ей ничего не нужно.

- Папа так скучает по тебе, все время сердится, - защебетала Лиза, - А, правда, будет и братик, и сестренка, два сразу? - вопросительно посмотрела на нее девочка, - Посмотри, что папа купил тебе, глупости какие-то, - добавил развитый не по годам ребенок.

Катя приподнялась на постели и нехотя взяла пакет, только бы это были не украшения, еще со времен романа с Дорофеевым драгоценности в подарок ассоциировались у нее с чем-то неприятным. Дима дарил бриллианты, искусные браслеты, причудливые колье и серьги только после того, как жестоко обидит ее или перед этим.

Удивленная, она достала из пакета килограмм "Школьных" конфет, самых дешевых, родом из ее детства, она никому, кроме близких подруг, не признавалась в своей любви к этому "плебейскому" лакомству. За конфетами последовала коробка чудесных французских трюфелей, "Я люблю именно такие, жирненькие трюфели" - вспомнила Катя их веселый разговор во французском городе Грасс, у нее тогда все лицо было в шоколаде, а у Сергея на белом поло от Ральф Лорен расплывались коричневые пятна, но они были счастливы. На дне лежало что-то твердое, Катя вытащила небольшую подарочную коробку из "Дикой орхидеи", в ней были чудесные вязаные носочки со смешными красными бантиками, дома у Кати были такие же. "Это мои счастливые носки, я надеваю их перед каким-нибудь важным событием, и все получается на отлично" - вдруг всплыло в Катиной памяти. В пакете все еще что-то оставалось, недоумевая, Катя достала три дамских романа в яркой обложке, они вышли совсем недавно, и она очень хотела их прочитать.

Все это было странно, очень странно, подаренные Сергеем вещи почти ничего не стоили, по крайней мере, для него, но они были важны для Кати. Книги, конфеты, носочки были теми самыми милыми пустяками, которые подняли ей настроение, порадовали ее. Дорогой бриллиант не был бы ей так приятен, его покупка ничего не значила для Сергея, это был бы бездушный подарок для нее и незначительная строчка расходов для него. Но вот "глупости", как назвала их Лиза, были куда важнее, они давали надежду, что Катя важна для него, что он думал о ней, хотя бы те несколько минут, что давал водителю или секретарше распоряжения купить весь этот странный набор. Вот именно, давал надежду, а надеяться было нельзя, тревожно и даже опасно, но все же... приятно?

Мучаясь из-за позднего токсикоза, Катя просто облизывалась от воспоминания о тех трюфелях из Грасса, а потом мечтала о "Школьных конфетах" в тонкой обертке. Желтые розы она любила больше любых других цветов, как-то Катя сказала Сергею: "А я люблю желтые цветы, как ведьма. Помнишь у Булгакова: "Она несла в руках отвратительные желтые цветы...".

Глава 9

- Мне нет места в твоем мире бедных богатых девочек, это очевидно! Я не из тех, кто предпочитает поп-арт мишкам Шишкина, просто потому что это модно, кто слоняется с одной светской вечеринки на другую, чтобы показать меха и бриллианты. Я не нужна тебе, я была для тебя чем-то новым среди глянцевых красавиц, сначала тебе хотелось заботы и ласки, потом секса с женщиной, которая цитирует Верлена и Рембо, теперь тебе нужен наследник, не сын, а именно наследник! Беда в том, что тебе никогда не была нужна я! - Катя грустно наклонила голову, темные пряди волос рассыпались по плечам, закрывая заплаканное лицо.

В тысячный раз Сергей смотрел на нее и не знал, что сказать. Четвертый день Катя была у него дома, в "Графских прудах". Сначала Сергей радовался, что удалось заманить ее к себе, куда уж проще, он отказался от брони Катиного номера в "Украине", воспользовался старыми связями, а где-то просто своей небезызвестной фамилией, и вот уже для госпожи Борисовской не нашлось хоть сколько-нибудь приличного пристанища в Москве - что вы хотите, перед праздниками столица так переполнена приезжими? Потом строгий доктор строго-настрого запретил Кате уезжать далеко от больницы, тем более лететь на самолете, а напоследок, забыв о том, что они не общаются, позвонила Даша и высказала все, что она думает о таких легкомысленных будущих мамочках. В общем, изрядно повозмущавшись, поплакав в подушку, Катя перебралась к Сергею. Она проводила целые дни в своей спальне, тихо читала или играла с Лизой, с ним она не то, что не говорила, она выходила из комнаты при его появлении. А Сергей, бродил ночами по уснувшему дому, ругал себя, ее, весь белый свет, холил свои подозрения и гнев, вспоминал свой страх за Катю и детей, щемящую нежность и радость ожидания. Иногда в безумный коктейль его мыслей и чувств врывались голоса, фигуры из прошлого: мать, отец, счастье и опустошающая боль, тепло семейных вечеров, холод того страшного утра...

И вот, наконец, Сергей решился на разговор и к чему это привело? Они слишком гордые, слишком упрямые, непримиримые, чтобы взять и преодолеть свои обиды, недоверие. Какой же выход? А может быть, его и вовсе нет? Может, отпустить ее, переселить в отель, отправить домой, оставить в покое, пускай растит детей, радуется их лепету, шагам, успехам, а он как-нибудь обойдется. Будет уделять все свое внимание Лизе, купит еще какие-нибудь рудники - "Копи царя Соломона", заработает новый миллион, миллиард... Заведет себе супер-модель или юную выпускницу элитной лондонской школы? А счастье, плед на коленях и звездное небо над головой - может, пора оставить сентиментальные мечты? Но нет, он слишком эгоистичен для этого!

- Катя, выслушай меня, я был неправ, чудовищно неправ, - заговорил Сергей, - Но обстоятельства, они вынудили меня вести себя именно так. Сейчас все изменилось, я не прошу тебя за один день простить меня, - он понимал, что говорит банальные глупости, но не мог остановиться, как не мог придумать и чего-то более убедительного. - То время, что ты будешь здесь, давай хотя бы попробуем понять друг друга, - Сергей присел на подлокотник кресла, в котором расположилась Катя и осторожно приобнял ее.

- Я не собираюсь ничего пробовать, - она брезгливо повела плечами и сбросила его руку, - Ты очень своевременно решил наладить со мной отношения - ничего не выйдет. Adios, amigo! Ищи себе новую дурочку! Я уже попробовала один раз и каков результат - я вижу тебя на журнальном развороте в счастливых объятиях с новой пассией, вот и пробуй с ней! - Катя закипала прямо на глазах, - Позвони своей Женечке Жуковой - прекрасно проведешь время, а вот меня оставь, оставь в покое! - Катя чувствовала, что выдает себя этими ревнивыми словами с головой, но она должна была ему все сказать!

- Катя, прекрати! - Сергей вскочил и нервно заходил по комнате, - Какая Женечка? Какой журнал? О чем ты?

- Не строй из себя дурака! - она тоже встала с кресла и, зло вскинув подбородок, уставилась на Сергея. - Святая невинность!

- Дорогая, ты что-то сегодня очень много ругаешься! - вдруг рассмеялся Сергей.

- Я тебе не дорогая! - почти прокричала Катя и поняла, что они скатываются в русло банального скандала, а ведь она пыталась объяснить ему куда более важные вещи. - Уходи, я отдохну немного, - она устало прилегла на кровать, - Сергей сделал было шаг в Катину сторону, но она бросила суровый взгляд исподлобья и он поспешно ретировался за дверь. Спускаясь на нижний этаж, Сергей улыбался - уж очень не вязался этот резкий тон и взгляд с тем милым домашним созданием, которым была сейчас Катя.

А она тем временем пыталась собрать воедино свои разбредающиеся мысли. Он был нежным и внимательным, смотрел на нее с беспокойством и даже как будто с надеждой, волновался в больнице, а однажды даже провел ночь возле ее постели. Потом вновь показал свое истинное лицо, каково было Катино удивление, когда она узнала, что от ее номера в отеле Дорофеев отказался и больше ей некуда податься. Ее можно сказать заточили в этом доме - смех смехом, но сначала Кате хотелось рвать и метать! Сейчас со стороны они выглядели, как счастливая семья: мама, папа, дочка и будущие дети, увы, это только со стороны. Катя откинулась на подушку, кожу на груди больно царапнул подаренный Сергеем бриллиант. Она достала чистый, как слеза, камень на длинной цепочке, перед глазами пронесся тот вечер, когда он подарил его ей. Не было лишних слов, взгляд, поцелуй и сказанные про себя слова: люби меня вечно, вечно и чисто! Из уголка глаза выкатилась слеза - как она могла быть так наивна! Хотя, что толку сейчас ворошить прошлое?

- Катя, привет! Я пришла тебя развлекать, - улыбаясь от уха до уха, вошла Лиза, ее звонкий голос прогнал дрему и грусть. В руках девочка тащила большую старую коробку, Катина бабушка в таких хранила на антресолях старые фотографии. - Будешь со мной смотреть фотографии? Здесь мои бабушка и дед.

Бабушка и дед - родители Сергея, папа - дипломат, мама - искусствовед - пронеслось в голове у Кати. Странно, она рассказала ему о своем отце, маме и суматошной бабушке, а он о своей семье не проронил ни слова, как будто не было никого в этом мире, только Сергей и Лиза.

- Катя, не спи, будем смотреть или нет, - капризно надула губки Лиза и водрузила коробку на кровать.

- Будем, солнышко, будем, - ответила Катя, - садись рядом со мной, будешь показывать и рассказывать, - малышка забралась на подушки и прижалась к Кате, маленькая и хрупкая, - привычная щемящая душу нежность переполнила Катю.

- Сегодня же Новый год! - вдруг воскликнула девочка, - а у нас не будет праздника, - вздохнула она и отложила фотоснимки, - папа обещал мне, что мы все вместе поедем в горы, ты, я и он, - Лиза печально замолчала, а у Кати сжалось сердце от мысли, что Сергей хотел провести праздник вместе с ней. Что же заставило его передумать и отвернуться от нее? - Хорошо, что ты здесь, папа говорит, что ты похожа на эльфа, а я раньше не верила в эльфов, - девочка посмотрела на Катю взрослым дорофеевским взглядом и замолчала.

- А сейчас веришь? - Катя поцеловала ее в нежную щечку и вдохнула неповторимый запах невинности и детства. Только дети всегда должны верить в эльфов.

- Сейчас верю, папа рассказывал, что эльфы добрые и заботливые, после встречи с ними люди улыбаются. А папа всегда улыбается, когда видит тебя, - вот уж с этой характеристикой своих отношений с Дорофеевым Катя была в корне не согласна, но как приятно слышать подобные вещи. - Но все-таки жалко, что у нас не будет праздника, - снова вздохнула Лиза.

На Катю вдруг накатила такая злость, что она готова была своими руками разорвать Сергея, не устроить Новый год собственному ребенку! а еще претендует на ее деток! Вот уж им-то точно не нужен папаша, которому собственные нравственные рефлексии важнее настроения ребенка. У нее у самой был такой отец: "Я слишком устал, чтобы отмечать праздник! Я же так много работал!".

Сергей просил попробовать понять друг друга - пусть сам понимает все, что хочет, но этим вечером он как миленький устроит ребенку праздник! Пускай ищет елку, людей, которые украсят дом, развешивает носки с подарками и чтобы обязательно пахло мандаринами - впрочем, это уже из ее детства!

С этими мыслями Катя вскочила с постели и устремилась разыскивать Сергея, она нарочито громко хлопнула дверью и протопала по лестнице. Лестница и холл были украшены пушистыми еловыми гирляндами с причудливой декорацией из розовых шаров, бантов и необычайной красоты стеклянных фигурок. Свет угасающего дня робко лился из-под стеклянного купола и окрашивал все вокруг ожиданием праздника. Хотя здесь уже и так чувствовалось дыхание праздника.

Катя потихоньку двинулась в сторону гостиной, откуда доносились голоса, притаилась за дверью и заглянула в узкую щель. В углу комнаты стояла огромная голубая ель, украшенная все в том же сказочном духе, розовыми и голубыми игрушками. На самой вершине парили ангелы, будто живые, один побольше с лукавой улыбкой и белокурыми волосами, два других - совсем маленькие, но такие же озорные. Над камином висели ярко-красные чулки, весело трещал огонь. Катя приоткрыла дверь пошире и увидела, что Арина Петровна выставляет на стол фарфор и серебро, бережно вытирает витые подсвечники и одну за другой ставит в них свечи. Послышался голос Сергея, он шуршал подарочной бумагой и раскладывал позади елки подарки. Воплощенная мечта о празднике, празднике, которого не было с самого детства.

Катя в очередной раз поняла, что ошибалась в Сергее, и тихо пошла обратно в свою комнату. Что ж, сегодня у одного из них точно будет праздник!

На кровати уютно расположилась Лиза, вокруг нее целыми стопами лежали пожелтевшие, где-то потрескавшиеся, с загнутыми уголками фотографии, девочка рассматривала одну из них и маленькими пальчиками ласково гладила изображение.

- Дорогая, что у тебя здесь? - тихо спросила Катя, садясь рядом и беря из Лизиных рук снимок.

- Бабушка с дедом и папа, - без привычной веселости прошептала девочка.

С фотографии на Катю смотрела самая настоящая счастливая семья: мужчина лет пятидесяти, поразительно напоминающий Сергея, аристократичного вида смеющаяся женщина и подросток, всеми силами сдерживающий улыбку в тщетной попытке казаться взрослым и серьезным. "Претория, 1985 г." - прочитала Катя на обратной стороне снимка и улыбнулась, ей было 3 года, а Сергею целых 15 - состоявшаяся личность, наверное, считал он тогда.

- Папа здесь такой смешной, - засмеялась Лиза, - Лопоухий.

- Нет, детка, ты что!- начала разубеждать ее Катя и тоже рассмеялась, Сергей был и правда впечатляюще лопоух.

- А это бабушка, красивая, правда? - Лиза протянула ей еще одно фото, мать Сергея в норковой с горностаем шубе выходила из правительственной "Чайки".

- Она очень красивая, ты вырастешь и будешь на нее похожа, я уверена, - сказала Катя и задумалась, а будет ли похожа на эту холеную женщину ее собственная дочь?

Лиза с восторгом разбирала фотографии, показывая Кате то одну, то другую, вот Сергей с отцом на фоне тропических джунглей, вот он среди разнонациональной толпы одноклассников, с красивой девушкой-мулаткой, с матерью на каком-то празднике. Вдруг среди снимков, на самом дне коробки Катя увидела сложенный вчетверо пожелтевший лист, странное беспокойство охватило ее, но не взять, не развернуть она не могла. Загадочная записка оказалась ничем иным, как страницей из старой газеты. Странно, - подумала Катя, - зачем хранить газетную вырезку среди семейных фотографий, - и внимательнее вгляделась в текст - это был некролог. "1 января 1990 г. скоропостижно скончался от сердечного приступа заместитель министра иностранных дел СССР Г. С. Дорофеев, не пережив трагической кончины своей супруги" - сама не заметив как, прочитала Катя вслух. Сухие строчки, за которыми скрывалась самая настоящая катастрофа.

Отец Сергея умер 18 лет назад, умер вслед за своей красавицей-женой, - пронеслось в голове у Кати, - Сергей же тогда был совсем мальчишкой, как он пережил их смерть?

- Это была не просто трагическая кончина, - раздался голос Сергея, какой-то сухой и скрипучий, - она бросилась из окна 8 этажа. Я никогда никому не говорил, что видел это, но все произошло прямо у меня на глазах, - Сергей, словно мрачная тень, отделился от двери и шагнул к кровати, бережно взял в руки снимок, где был изображен вместе с родителями. Катя боялась сказать хотя бы слово, нарушить течение его мыслей, но также она боялась, что Лиза услышит эту жуткую историю из прошлого. Катя шепнула девочке на ушко, чтобы та бежала к Арине Петровне, а сама, взяв Сергея за руку, усадила его рядом с собой. - Было 31 декабря, как сегодня, я сдал зачет самым первым и прибежал домой, в квартире гулял ветер, было холодно как в аду, мама всегда любила тепло и ругала нас с отцом за открытые окна и сквозняки. Я удивился, бросил сумку, позвал ее, забежал на кухню, схватил какой-то кусок, зашел в гостиную, она стояла возле распахнутого настежь окна, красивая, как всегда. Моя богиня - звал ее отец. Она сказала, что я такой же, холодный сукин сын, как и он, порчу все, что люблю, что я тоже виноват в ее смерти. А потом я даже не заметил как, она шагнула на подоконник и бросилась вниз. Вот такая вот история, - тихо проговорил Сергей, сжал голову руками и бросился вон из комнаты. Зачем я тебе все это говорю? - в отчаянии почти прокричал он. Ну что ж, такие переходы вполне в духе Дорофеева.

- Сергей, подожди, - Катя схватила его за руку, сердце ее разрывалось на части, от жалости к тому беззаботному парню, что умер в тот же день, что и его мать, от злости на мать и отца, бросивших сына. - Подожди, побудь со мной, расскажи.

- Зачем тебе все это? - мрачно пробормотал Сергей.

- А затем, что я хочу знать прошлое отца своих детей, жизнь их деда и бабушки, вот зачем! - рассердившись, прокричала Катя, - затем, что, может, я и наивная дура, но мне не безразлично, что с тобой происходит!

- Бабка - самоубийца, слабохарактерный дед и трус-отец, - отличные родственники, - Сергей сардонически рассмеялся.

- Немедленно прекрати этот балаган, - строго и тихо сказала Катя, - Сядь, я сейчас приду. Она сбежала вниз по лестнице, столкнулась с экономкой и спросила у той бокал коньяка.

- Вы хотите коньяку?! - в испуге спросила Арина Петровна.

- Не я, а Сергей Георгиевич, полный бокал и немедленно!

Спустя пару минут Катя вошла в комнату, боясь, что Сергей ушел, так и не рассказав ей до конца свою печальную историю, но он все так же сидел на кровати и невидящим взглядом смотрел на фотографии.

- И где Лиза только нашла их, я не видел эти снимки уже лет 10, не видел и не вспоминал.

Катя сунула ему в руку бокал и неловко обняла за плечи, он сделал глоток и грустно улыбнулся. Такой родной, Катя так любила его, иногда ей казалось, что видеть Сергея, просто знать, что он где-то рядом - этого достаточно для счастья. Любить было просто, а вот ненависть требовала сил, она забирала все эмоции и казалась изощренной пыткой.

- Мне было страшно, холодно и страшно, вот только мама была рядом, а потом этот бесконечный крик, крик и звук падающего тела. Я убежал прочь из квартиры, схватил свои вещи и поехал на дачу, где мы с друзьями собирались отмечать Новый год. Я даже ни разу не оглянулся, новогодняя ночь прошла в пьяном угаре, вино, водка, громкая музыка, калейдоскоп лиц. На следующий день, часа в 3 меня разбудил отцовский водитель, отец умер в эту же ночь, у него случился инфаркт, он сидел один в пустой холодной квартире и во всем обвинял себя - не так сильно любил, не уделял достаточно времени. Он умирал, а я веселился со своими друзьями.

Катя не замечала, как слезы текут по ее лицу, горячие и соленые, ее сердце разрывалось от любви и жалости, а еще от гнева, как могли родители так поступить с Сергеем. Он же был таким молодым, страх - это так естественно. И все годы он винил только себя.

- Если бы я остался с отцом, а не поступил, как последний трус, возможно, все было бы иначе, а так - я не остановил мать и убил отца.

- Сергей, нет, нет, послушай, ты не можешь брать на себя ответственность за их поступки! Ты был их сыном, они несли за тебя ответственность, а не наоборот. Иногда умереть - самое простое, куда труднее жить, каждый день, каждую минуту жить и помнить, вспоминать. Ты виноват только в том, что был молод, может быть, импульсивен, но не в их смерти. Ты не можешь винить себя, - плакала Катя, - теперь я понимаю, что для тебя связано с Новым годом.

- Не плачь, Катя, не плачь!

- Я не могу не плакать, мне всегда всех жалко, а тут...

- Ты будешь хорошей матерью, - невпопад сказал он.

- А ты уже хороший отец...

- Потом я узнал, что у матери был рак мозга, по прогнозам врачей, она могла прожить еще с полгода и все. Ее такую живую, красивую, ужасало медленное угасание, ее врач говорил мне, она спрашивала, не что с ней будет, а как быстро она изменится и когда эти перемены заметит отец. В это же время отца назначили на новую должность, он дневал и ночевал в министерстве, матери мерещились любовницы, внебрачные связи. Теперь я понимаю, для нее уйти из жизни было выходом из того ужаса, в котором она оказалась. Она обвиняла во всем отца и меня, даже не знаю почему.

- О, Боже, - только и смогла сказать Катя, да и какие еще слова тут могли быть произнесены. Ей так хотелось освободить Сергея от этих холодных болезненных воспоминаний, дать ему хотя бы каплю радости и сострадания, но вот примет ли он их? А пока Катя наслаждалась моментом, она сжимала его сильное тело в объятиях, чувствовала, как, словно пойманное в клетку, бьется сердце, как жаркое дыхание щекочет ее щеку, напоминая те далекие и недавние, такие счастливые и, увы, уже прошедшие дни.

Сергей медленно отстранился, Кате сразу стало холодно и одиноко, холодно, как в аду, - вспомнились его же слова.

- Я в тот же год по обмену уехал в Америку, помог приятель отца из министерства, вернулся в 93 году, заканчивал учебу в Плеханова, потом снова уехал по гранту учиться в бизнес-школу. Позже, когда я окончательно вернулся, я встретил того отцовского водителя, что вытащил меня с дачи, он так и продолжал работать в МИДе, мы говорили об отце, о маме, и вдруг он признался, что последний год до маминой смерти они были любовниками. Моя любящая мать и он .., я не верил, но он, спустя столько лет, был искренен в своем горе, что поверить все же пришлось. Так рухнула последняя моя иллюзия - о счастливой семейной жизни, богиня оказалась простой лживой женщиной. - Сергей на мгновение замолчал, а перед Катей пронеслись все те события, о которых он говорил: счастливое детство, беззаботная юность и череда трагедий, а затем - недоверие и холодность, все тот же пресловутый и банальный страх любить.

- Извини, я вывалил на тебя массу своих детских проблем, - недобро усмехнулся Сергей и одним глотком допил оставшийся на дне бокала коньяк. Он уже собрался уходить, когда Катя протянула руку и вновь усадила его рядом с собой. Она в одно мгновение поняла, что все происшедшее между ними, его невнимание и холодность, конечно, это никуда не делось, но момент, короткий миг, когда Сергей открыл перед ней душу, его нельзя упускать, и пусть это был интуитивный, подсознательный шаг, но Катя пошла на поводу у эмоций.

Сергей сидел, застыв, как изваяние, все еще переживая трагические картины прошлого, Катя поняла, в сегодняшней игре она будет ведущей, будет дарить, а не получать.

Она нежно скользнула холодной рукой по его лицу, тонким пальчиком провела по контуру губ, быстрым движением расстегнула пуговицы на рубашке, ощутила тепло его тела, такого родного и знакомого. Сергей оставался неподвижным, только частое дыхание выдавало его. Катя коснулась своими губами его губ, лаская, дразня, терзая, мечтая лишь об одном - стереть жесткую ухмылку с его лица. Все без ответа, все напрасно - ее любовь, нежность - все, ну что ж, тысяча первое крушение иллюзий! Катя медленно отстранилась, вздохнула и почувствовала, как еще одна непрошеная слеза бежит по щеке. Она коснулась лица, как вдруг почувствовала его сильные руки на своих дрожащих ладонях, Сергей властно поднял Катю на руки и бережно уложил на кровать, резким движением сбросил рубашку и потянул вверх ее свитер, подарил обжигающий поцелуй и замер на мгновение, словно не зная, что делать дальше. Потом, словно на что-то решившись, он опустился рядом. Все слилось воедино: желание, страх, нежность, ненависть, и еще - невысказанная, печальная в своей покорности где-то совсем рядом бродила любовь.

Они стремились друг к другу с небывалой силой и с той же силой отталкивали друг друга, словно боясь сдать последний рубеж горьких и холодных чувств. Сергей покрывал поцелуями ее тело, ловил каждый вздох, каждый удар сердца, а Катя только крепко сжимала его в объятиях и плакала, словно уже никогда не могла остановиться. Но вдруг что-то произошло, темное, тайное, жаркое чувство метнулось вверх - Катя перестала плакать, Сергей оставил свою нежность. Все вернулось на круги своя - словно быть вместе предназначалось им самой судьбой: его опытные ласковые руки, ищущие губы, колючая щетина на ее тонкой бледной коже. Катя забыла обо всякой неловкости, которую где-то в глубине души или ума испытывала из-за изменившегося и располневшего тела - ведь не было больше тел - было только единение чувств ...

За окнами догорал ранний зимний закат, багряный солнечный диск медленно опускался за линию горизонта, готовясь дать жизни вечеру, а затем и ночи - новогодней ночи. Сергей раскинулся на постели, сбросив одеяло и яростно обхватив подушку, длинные девичьи ресницы бросали тени на лицо, на подбородке пробивалась щетина, брови были нахмурены, а губы сложились в едва уловимую, но все же, улыбку - человек противоречий. Катя смотрела на него и испытывала ставшее уже привычным чувство - любовь наполовину с грустью и сожалением, но сегодня любви было больше, она побеждала. Катя с грустью заметила новые морщинки на его лице и круги усталости вокруг глаз - вот бы он так переживал из-за нее - мелькнула глупая мысль.

- Кать, тебе не кажется, что мы только что научили детей плохому? - раздался хриплый голос Сергея. Он пытался шутить, но в душе испытывал настоящий ужас от возможной Катиной реакции на происшедшее, а еще боялся, не навредил ли он своими эгоистичными ласками ее состоянию.

- Плохое - это когда по принуждению, а я была очень даже за! - рассмеялась Катя. Она решила: будь, что будет, но хотя бы на пару дней она снова отдастся власти чувств, а потом закончатся праздники, ей, наверняка, станет лучше и можно будет вернуться в Самару, разобраться с этими гнусными газетными статьями, со всем остальным.

- Тебе идут длинные волосы, - прошептал он и коснулся чувствительного местечка на шее, задержал взгляд на подаренной им же подвеске и улыбнулся, Катя задохнулась от томительного удовольствия. - Такая чувственная, такая полная жизни, - проговорил он и в восторге замер возле ее груди.

- Папа, Катя, вы где? - послышался звонкий Лизин голос, и через секунду дверь в спальню распахнулась, а раскрасневшаяся малышка на полном ходу влетела в комнату и тут же вскарабкалась на кровать. - Вы что спите днем? - девочка негодовала, а Катя уползала все дальше и дальше под одеяло, в попытке скрыть от любопытного ребенка свое голое тело, Сергей же, глупо моргая глазами, смотрел на Лизу и не мог произнести ни слова. - Папа, что ты молчишь? Тебе плохо? Ты что какой красный? Скоро будем смотреть подарки?

- А? Что? - наконец, пробормотал Сергей.

- Что вы спите что ли? - нетерпеливо спросила Лиза.

- Да нет, не спим, это я так зашел Катю проведать, - ответил Сергей и понадеялся, чтобы его маленькая любознательная дочь не продолжила свой допрос. - Ладно, помидорка, беги к Арине Петровне, мы скоро придем.

- Не хочу к ней, хочу с вами, - решила покапризничать Лиза и устроилась рядом с Сергеем. - Катя, не спи, почитай "Незнакомку".

Теперь пришла Катина очередь давиться неловким смехом, лежать голой под одеялом рядом с мужчиной, от одного вида которого, у нее бегут мурашки и читать Блока его малышке-дочери - нарочно такое точно не придумаешь.

- Смирись и читай, - сквозь смех сказал Сергей.

- Дыша духами и туманами, она садится у окна,

И веют древними туманами ее упругие шелка,

И шляпа с траурными перьями,

И в кольцах узкая рука... - тихо-тихо читала Катя, Лиза жмурилась от удовольствия, а Сергей ласково улыбался - вот оно его семейное счастье... Подумал и усмехнулся - да уж банальным такое счастье не назовешь!

Город тонул в слабых зимних сумерках, залитый ледяными дождями и засыпанный мерзким мокрым снегом, где-то зажигали цветные гирлянды, расставляли приборы на столе и лихорадочно вспоминали все ли готово к праздничному ужину. В салонах красоты наносили последние штрихи на и без того безупречные лица, в ресторанах и ночных клубах радостно потирали руки в предвкушении ночных гуляний. Город замер в предчувствии праздника, чтобы уже через несколько часов взорваться выстрелами фейерверков, пеной шампанского и звоном бокалов.

В особняке Докучаева праздника никто не ждал, для Димы это был очередной неприятный повод пропустить работу и недосчитаться нескольких миллионов из-за работающего вполсилы химического комбината.

- И все-таки я не понимаю, почему мы не поехали в Китцбюэль, как собирались?! - как ей казалось, чувственно прошептала Маша, опускаясь на подлокотник возле сидящего в библиотеке с бокалом коньяка Докучаева, - Из-за этой дуры остались в Самаре, хотя сама она, наверняка, сейчас развлекается вовсю с Дорофеевым.

- Маша, прекрати! - зло бросил он в ответ и небрежным жестом махнул в ее сторону. - Ты же знаешь, сейчас мы не можем никуда ехать, Дорофеев консолидировал уже 44 процента акций, нужно принимать какое-то решение, иначе нас выкинут с собственного завода.

- Ну что, прекрати? - Маша придвинулась еще ближе и сползла ему на колени, расстегнула пару пуговиц на рубашке и прижалась в поцелуе. - Нужно забрать акции у твоей бывшей подружки и дело с концом, - она продолжала ласкать его своими алыми губами, оставляя следы кровавой помады на лице. Докучаев столкнул ее с кресла, встал и нервно заходил по кабинету:

- Между прочим, это и твоя подружка тоже! - пробормотал он. - И потом ты знаешь, мы пытались "забрать акции", - передразнил ее Дима, - Ты думаешь, это просто. Я даже знать не хочу, что предпринимал Лев Петрович, но все бесполезно! Даже эта возня в прессе не заставила ее быть поуступчивей.

- Ха, Лев Петрович, - буркнула Маша, знал бы Дима, что она сама делала, чтобы навредить Борисовской!

- Кстати я тут узнала, Катька беременна близнецами, а папаша - твой конкурент. Разве не забавно, он уже прибрал к рукам твою "невинную девочку", а скоро заберет и "Полимер". Она нашла себе славное приключение в мексиканских дебрях, недаром таскалась там почти месяц! - засмеялась Маша. - Наша хрупкая любительница платонической любви скоро превратится в дирижабль, будет нянчить дорофеевских выродков и получать дивиденды с твоих акций! Вот уж забавнее некуда! Помнишь, как ты восхищался ее точеной фигуркой и острым умом, твоей красотки больше нет - есть необъятная баба, которая все сделает, чтобы припомнить тебе то "унижение, которому ее подвергли".

Докучаев даже не заметил, как наотмашь ударил Машу, та оступилась, рухнула на кофейный столик, но вместо того, чтобы оскорбиться и уйти, только еще громче рассмеялась, сдернула с плеч алое платье, демонстрируя отлично имплантированную грудь, и протянула к нему руки:

- Давай, давай! Сделай это со мной, ты же всегда любил рвать на мне одежду и представлять, что насилуешь Борисовскую! Но только сделать с ней тоже самое никогда не решался! Но Дорофеев и тут оказался шустрее тебя!

В этот момент Дима ненавидел весь окружающий мир: Машу, Катю, собственное прошлое, но он мог утолить ненависть самым простым способом и этот способ ему предлагали. Но секса с развратной дрянью было мало, он должен получить свои акции назад и он их получит! А пока - почему бы не воспользоваться бывшей лучшей подругой своей несостоявшейся жены?!

- Зачем мы приехали сюда, объясни мне, а? - Женя Жукова маленькими глотками пила глинтвейн в уютном ресторане роскошного альпийского отела и злобно сверлила взглядом Алексея. - Какой смысл быть в итальянских Альпах, если у меня на карточке несчастная тысяча евро и ту папочка приказал не трогать без лишней надобности, я даже не могу съездить в Милан и купить пару вещей.

- Женечка, когда это у тебя обходилось парой вещей? - раскуривая сигару, рассмеялся Алексей, - И потом мы здесь, потому что шале оплатили еще, когда твой отец не был обанкротившимся банкиром и мог позволить себе 3000 за ночь, так что наслаждайся отдыхом, может, это последний твой Новый год в таком шикарном месте? - бывший юрист "Индастрила" уже почти глумился над девушкой.

- Заткнись, придурок, - Женя вырвала у него из рук сигару и швырнула ее мимо пепельницы, - Я терпеть не могу, когда курят, еле Дорофеева выносила, а теперь ты!

- Ну, Дорофеева-то выносила, так что и меня потерпишь, да, крошка?

Женя уже жалела, что связалась с Алексеем, она надеялась, что месть Сергею и его провинциальной курице будет быстрой и эффективной. И, правда, они вроде бы расстались, все шло, как надо, но вчера одна ее светская подружка позвонила и, захлебываясь от сенсационной сплетни, рассказала, что Дорофеев приобрел в "Космос-Золоте" роскошный браслет Boucheron и вовсю рассматривал обручальные кольца. Другая "лучшая подружка" прошептала в телефонную трубку, что Сергея видели в элитном роддоме, а потом и вовсе оказалось, что эта пигалица, которую Дорофеев притащил из своей безумной поездки в Мексику - беременна!

- А Борисовская-то оказалась не промах! - выпустил струйку дыма Алексей, - Кто же знал, что она путалась с Докучаевым, а? У нее прямо нюх какой-то на олигархов. Интересно, кто инициировал те статьи в прессе? Вот бы ее отрешили от судейской должности - по заслугам.

- Я смотрю ты ей прямо восхищаешься, да? - вскинулась Женя.

- Да ладно, не ершись! Дорофеев уже отмылся от проблем с африканскими рудниками и службой по легализации "черных" доходов, тут нам его не уязвить. Но вот не связаться ли нам с Докучаевым, ясно, что тот душу продаст за контроль над "Полимером". А нам даже душа не нужна, мы просто обойдемся хорошими деньгами.

В доме в "Графских прудах" пахло хвоей, апельсинами и еще чем-то неуловимым, Катя, надеялась, что праздником. Она стояла перед зеркалом, придирчиво разглядывая свое отражение, точно так же она смотрела на себя тем далеким летним вечером в "Парк Хайятте" перед первым ужином с Сергеем. Тогда зеркало ей льстило, сейчас нет, скрыть беременность было невозможно, да Катя ни за что бы и не стала этого делать - в душе она страшно гордилась своим состоянием. Она застегнула крошечные пуговицы на свободном бежево-золотистом платье от ее любимого Кавалли, тряхнула отросшими волосами и успокоила себя мыслью, что сегодня днем в постели Сергея вовсе не оттолкнула ее уже заметно располневшая фигура. На сегодняшний вечер она отбросила все тягостные мысли относительно мотивов Сергея, той неразберихи, что творится у нее на работе и мелькает в прессе. Катя до сих пор была потрясена историей о прошлом Сергея, его отчаянием, болью и нежностью. Она хотела просто насладиться вечером с ним и Лизой, и, даже понимая, что семейная идиллия - не больше, чем иллюзия, все же желала поддаться ей, хоть ненадолго.

Это был, наверное, самый лучший Новый год в Катиной жизни, даже лучше встречи 2003 в Париже, когда Докучаев в консервативном полумраке ресторана "Ле Нотр" подарил ей кольцо Дамиани и сделал, как ей тогда казалось, самое главное предложение - стать его женой. Даже лучше 2007, когда за 5 дней до праздника, Катя узнала, что назначена судьей и кружила всю новогоднюю ночь в непристойной самбе на белоснежном бразильском пляже.

Катя медленно спускалась по лестнице, любуясь еловыми гирляндами с нежными розовыми и голубыми бантами и причудливыми золотыми снежинками, которые словно парили под стеклянным куполом холла.

В столовой хрустальная люстра разбрасывала вокруг себя мириады сверкающих частиц, на столе чопорно поблескивало серебро и старинный хрусталь, в углу огромная елка мигала веселой радугой огоньков. Сергей с Лизой на коленях сидел в кресле перед камином, в том самом кресле, где Катя когда-то с бокалом вина размышляла остаться ей с ним или уйти.

- Катя! Как ты? - отчего-то взволнованно проговорил Сергей, вставая ей навстречу.

- Все хорошо, не беспокойся, - она нежно коснулась рукой его колючей щеки и опустилась на стул.

Она слишком бледная, - нервничал Сергей, - и в этом виноват только он, вывалил на нее все свои прошлые проблемы, злость и нервы, а потом - может, нельзя было заниматься любовью, в катином-то состоянии - в общем, как всегда кругом виноват.

- Я, мы с Лизой приготовили тебе подарок, - как-то скомкано пробормотал он, это было так забавно наблюдать за всегда хладнокровным Сергеем, который неловко вертел в руках какой-то сверток и как будто не решался отдать его Кате.

Она протянула руку и забрала у него подарок - в темно-синем бархатном футляре на нежнейшем шелке лежал самый красивый браслет из всех, что Катя когда-либо видела - мерцающие холодным светом голубоватые бриллианты обрамляли чистейшей воды изумруды. Катя замерла в восхищении, Сергей затаил дыхание, глядя на нее.

- Дурак, не угадал с подарком, - пронеслось у него в голове, - Катя решит, что хочу ее подкупить этими камнями. Эх, если бы можно было повернуть время вспять и оказаться во вчерашнем дне, когда он зашел в "Космос-Золото", посмотрел обручальные кольца и замер возле этого браслета, а дальше мог думать только о том, что должен купить его Кате.

- Боже, он потрясающий! - воскликнула Катя и прижалась к Сергею, - Это самая красивая вещь, какую я только видела, помоги мне его скорее надеть, - она протягивала свою тонкую руку.

Сергей застегнул замок браслета, прижался губами к ее запястью и пристально посмотрел в печальные зеленые глаза - в них сияло удовольствие и предвкушение праздника.

- Как же неловко, я не приготовила ни тебе, ни Лизе подарка, - Катя прижала ладони к пылающим щекам, бросив украдкой взгляд на браслет. Она не стала говорить, что вовсе не собиралась встречать праздник с ними.

- Ладно, брось, - проговорил Сергей, - Мы не могли и рассчитывать на лучший подарок, чем ты здесь сегодня.

Катя хотела, очень хотела напомнить Сергею, что он почти силой затащил ее в свой дом, что еще вчера и даже сегодня, всего пару часов назад, она ненавидела его всей душой, но ведь этот вечер должен был быть сказкой, и никакие злые слова не могли разрушить ее.

- Катя, смотри, что папа подарил мне, - не сдержалась Лиза и протянула Кате чудесного винтажного мишку в золотистом платьице.

- Прелесть, детка, - тихо сказала Катя.

- Кто прелесть, папа? - засмеялась Лиза.

- И папа тоже, - вынуждена была согласиться Катя.

Дальше был неспешный ужин с разговорами обо всем на свете, старый джаз из колонок, шампанское в бокале Сергея и яблочный сок у Кати и Лизы. В начале первого Лиза уснула на диванчике перед камином, из последних сил раскрывая глаза и уверяя взрослых, что вовсе не хочет спать. Сергей отнес девочку в ее спальню, вернулся, усадил Катю к себе на колени и замер, прижав ладони к ее животу. Она же наслаждалась каждой минутой близости, его теплом, его дыханием и понимала, что на секунду ожили все те мечты, которым она предавалась, страдая одна в больнице, переживая минуты отчаяния, страха и бессилия. Сергей был рядом, такой сильный, желанный, родной. И ее место было именно здесь - возле него, в плену его рук, в коконе желаний. Катя слышала глухие и ровные удары его сердца и ощущала внутри движение новых жизней, в которых была и его частица. Катя положила голову ему на плечо и отдалась такому новому для нее чувству защищенности, желая лишь одного - чтобы это продлилось подольше.

Вдруг она ощутила легкий толчок, потом еще один - детки настойчиво заявляли о своем присутствии, Сергей тоже ощутил это, вздрогнул и посмотрел на Катю в каком-то странном удивлении.

- Что это? - как-то хрипло прошептал он и рассмеялся глупости своего вопроса. - Боже мой, и часто они так? - Сергей расплылся в блаженной улыбке.

- Последнее время часто, - тихо ответила Катя, - Не хотелось бы быть мамой футболиста, но, кажется, придется.

- Почему?

- Ну не знаю, я, например, предпочитаю что-то более интеллектуальное.

- Это так... - не договорил Сергей и получил еще один увесистый пинок в руку.

- Это потрясающе правда, - быстро заговорила Катя, - Знаешь, это так странно и страшно, как выход в открытый космос, и в то же время так естественно. Я так хотела, чтобы ты тоже почувствовал это, чтобы разделил это. Может, и не признавалась себе, что хочу этого, но продолжала мечтать, - Катя заплакала. - Какая же я все-таки дура, плачу последнее время постоянно, - она завозилась на коленях у Сергея и попыталась встать. Он удержал ее, прижал к себе еще сильнее и, понимая, что любые слова будут фальшивыми, лишними, чужими, просто продолжал держать ее в своих руках.

Глава 10

Утро было тягучим и нежным, как горький шоколад со сладкой патокой, утро переходило в день, день - в вечер, а вечер - в ночь, полную тихих разговоров, неспешных касаний и ласк. Катя и Сергей много говорили, но всегда о чем-то не слишком важном, сиюминутном, без далеко идущих планов - как всегда, есть только здесь и сейчас. Была лишь одна разница - прежде Катю вполне устраивали такие отношения или ей лишь хотелось так думать, - любовь с привкусом тоски, без обязательств, без слова "завтра", но сейчас она не могла позволить себе ничего подобного отношений и все же позволяла. Катя отдавала себе отчет, что еще очень долго не решится на связь с мужчиной, два ее опыта, не слишком удачных, были тому наглядным примером, и поэтому она смаковала все минуты, даже секунды, проведенные с Сергеем. Вдруг в один прекрасный миг она, как героиня Бунина, оглянется назад и поймет: "А ведь в жизни и был-то только тот холодный осенний вечер", Катя все же счастливее - у нее было несколько вечеров и даже ночей.

Катя чувствовала, что Сергей тоже боится оглядываться назад, впрочем, так же, как и смотреть вперед - временами он бывал печален и задумчив, замолкал в середине разговора и молчал, уставившись в одну точку, а потом становился еще более заботливым и нежным. Счастлива была только Лиза, она, наконец, обрела маму и всерьез готовилась к роли старшей сестры.

Прошло 3 дня, неминуемо приближался конец праздников, а с ним и возвращение к привычной жизни, для Кати это означало отъезд в Самару, окончательное решение проблем на работе и подготовку к самому счастливому событию в жизни. Но в то же время она не могла уехать, оставив нерешенным вопрос с Сергеем, намерен ли он заявлять права на детей и как они могут решить этот вопрос. А еще Кате безумно хотелось понять, что же способствовало их разрыву, концу такой романтичной и нежной истории любви.

За завтраком на залитой солнцем кухне, где так легко было представить себя частью семьи, а не подружкой богатого скучающего мужчины, Катя поняла, что время пришло, тот самый хрестоматийный случай: сейчас или никогда.

- Сергей, я бы хотела серьезно с тобой поговорить, - немного невпопад начала Катя.

- Не пугай меня такими фразами, - он попытался отшутиться, но, подняв взгляд на Катю, понял, что она настроена действительно серьезно, вмиг погрустнел, быстро, не чувствуя вкуса еды, доел свой завтрак и, кивнув в сторону кабинета, вышел.

Катя дождалась, пока Лиза допьет свой любимый какао, убрала грязную посуду, словно оттягивая момент тяжелого разговора, отвела девочку в ее комнату, включила телевизор с любимой сказкой и только потом спустилась вниз.

Осторожно приоткрыла дверь кабинета, понимая, что открывает ящик Пандоры, но и зная, что без этого нельзя. Сергей беспокойно ходил по комнате, а, увидев ее, резко остановился и рухнул в кресло.

- Как ты, Катя? - ласково спросил он, - Ты выглядишь бледной.

- Ничего, - отмахнулась она, - Голова кружится, но я привыкла, - Катина улыбка была слабой, бледной тенью той, что раньше озаряла ее лицо. - Сергей, праздники были сказкой, но они заканчиваются и мне пора в реальную жизнь, - она понимала, что говорит пафосно, но не могла найти других слов. Он напряженно молчал. - Сергей, скажи мне, что ты думаешь делать, какие претензии имеешь на детей, я не могу жить в неизвестности, - у него оборвалось сердце, дурак, он выбирал обручальное кольцо, а Катя сухо назвала это "претензиями". - Я никогда, никогда не смогу оставить их тебе, дети - моя самая заветная мечта, но ты, конечно, сможешь видеться с ними, - Катя глубоко вздохнула, - если, конечно, захочешь, - она сложила дрожащие руки на коленях и заплакала.

- Конечно, у меня будут претензии, - взорвался Сергей, снова превратившись в того холодного бездушного мерзавца, что рвал ей сердце, - Это же мои наследники! - он недобро рассмеялся и вдруг замолчал - они снова скатывались в скандал.

- Я не понимаю твоего сарказма, - не выдержала Катя и на ее бледных щеках загорелись пунцовые пятна. - В чем ты хочешь меня обвинить на этот раз?! - она уже не плакала, а метала в его сторону злобные взгляды.

- Конечно же, мне не в чем тебя обвинять! - Сергей вновь беспокойно забегал по кабинету, Катя будила в нем самое худшее.

- Что??? Ты меня хочешь в чем-то обвинить! Давай! Это же я перестала отвечать на твои звонки и заявила, что меня нет и не будет, это я исчезла, ничего не объяснив, пообещав встретиться в следующую пятницу и, конечно, это я обнималась на этом самом диване с очередной лондонской нимфеткой! - Катя истерично рассмеялась и, схватившись за живот, присела ни диван, ее тошнило, перед глазами все плыло, но злость на Сергея сияла ярче плохого самочувствия и заставляла ее забыть обо всем, кроме своей обиды, кроме гнева.

- Да как ты смеешь меня обвинять в невнимании! - Сергей схватил ее за плечи и сильно тряхнул, потом, видимо вспомнив о Катином состоянии, отошел к противоположной стене и сцепил руки за спиной.

Катя продолжала смеяться и глотать слезы - рыцарь в сияющих доспехах снял сияющее забрало и показал свое безобразное лицо.

Сергей что-то искал в ящиках стола, выдвигая то один, то другой, и, злясь от бессилия, не находя. Вдруг он демонически усмехнулся и, потрясая большим бумажным пакетом, направился к ней.

- На, посмотри! - он бросил конверт Кате на колени и медленно вышел, тихо притворив дверь. - Заказать тебе номер в гостинице или билет на самолет? - раздался приглушенный голос из холла. - Сказка ведь закончилась.

Не надевая пальто, Сергей вышел в морозное утро, холод охладил его разгоряченные мысли, снова нахлынули слова и сцены из прошлого, правда, сейчас они не были тягостными, прошлое отпускало его, продолжая понемногу поучать.

- Господи, опять он все испортил, - Сергей метался вокруг запорошенного снегом фонтана, - Разрушил с трудом налаженное взаимопонимание прошедших дней. Как тогда сказала его мать: "Такой же бесчувственный!". Пути назад нет, он уйдет из Катиной жизни, исчезнет, зачем ему встречи, которые бередят сердце его и ее, еще неродившихся детей и Лизы, которая так искала и, казалось, нашла свою маму. Он оставит им большое наследство, устроит учебу в лучших школах и университетах мира, а сам - все-таки придется купить очередные копи царя Соломона и найти хоть ничтожный покой.

- Папа, папа, пойдем домой, - на улицу выбежала Лиза в тоненьком платье, Сергей бросился к ней, схватил на руки, поскользнулся и упал на крыльцо, боль и холод отрезвили его. Он медленно встал и посмотрел на Лизу - дочь плакала, снова, уже привычно сжалось сердце. - Почему ты плачешь, малыш? - хрипло спросил он.

- Катя плачет и я с ней, - просто ответила Лиза.

Сергей вошел в дом, раздавленный чувством вины. В кабинете, свернувшись калачиком в углу дивана, лежала Катя, такая тихая, что ему стало жутко. По полу рассыпались фотографии, комната была наполнена звуками ее голоса, счастливого, с чувственным придыханием, какой бывал всегда у нее после занятий любовью.

- Заходи, в конце концов, это же твой кабинет, - Катя подняла голову от подушки, - Теперь мне, по крайней мере, все понятно, - она судорожно всхлипывала, и эти тихие рыдания рвали его сердце. - Конечно, ты сразу же поверил, - она подняла фотографии и снова бросила их на пол, гнусные снимки разлетелись по комнате, словно заставляя Сергея вновь увидеть то, на что смотреть он был просто не в силах. Сергей остановился возле окна, молчал, терзался. - Не знаю, может быть, я бы тоже поверила, - тихо продолжала Катя, это было какое-то чувство в стиле "сюр": ее дрожащий голос налагался на ее же томный и полный страсти смех.

Сергей оглянулся в поисках источника этого звука, ноутбук был включен и проигрывал ту злосчастную флэшку, что окончательно убедила его в Катиной вине. Он выдернул флэшку, смех прервался, и их окутала звенящая тишина.

Катя погрузилась в свои мысли. В тот первый миг, когда Сергей швырнул ей в лицо этот тяжелый конверт из плотной желтой бумаги, она, конечно, ожидала какую-нибудь гадость, но не предполагала, что все будет настолько мерзко, глупо и низко. В конверте лежала стопка фотографий и флэшка, Катя решила начать с фотографий, увидела первую, и сердце замерло, пропустив пару ударов. Дальше было только хуже - стыд, растерянность, злость и недоумение смешались в жутком коктейле эмоций. На глянцевых снимках она в откровенно-бесстыдной позе лежала на персиковых простынях, запрокинув голову, тонула в волнах экстаза, вцепившись ногтями в спину мужчины, отдавалась ему с какой-то животной страстью. Но что за смысл, зачем Сергей сделал эти снимки, а затем и хранил их? - Катя не понимала ровным счетом ничего. На секунду ей стало не по себе от мысли, что он находил в разглядывании фотографий какое-то извращенное удовольствие, а затем она бросила взгляд на лицо мужчины и, кажется, даже на пару секунд потеряла сознание. Она задыхалась от страсти не в объятиях Сергея, а в крепких руках Докучаева, своего главного врага, человека, почти погубившего ее жизнь. Не веря своим глазам, Катя вновь посмотрела на фото, может быть, сейчас окажется, что этим снимкам уже больше четырех лет, и они были сделаны во время ее наивного романа с Димой. Но, увы, на всех фото была изображена она сегодняшняя, взрослая брюнетка, а не белокурая девочка из прошлых лет. На одном из снимков Докучаев жадными губами ласкал змейку на ее груди, но этого не могло быть, - хотелось закричать Кате, - она и сделала-то эту татуировку, чтобы отметить начало новой жизни, после разрыва с Димой. Кате казалось, что она сходит с ума, тех ужасных сцен, что изображены на фотографиях не было и не могло быть, но она видела их собственными глазами и, главное, их видел Сергей, и после этого еще верил, что она ждет именно его детей.

Катя пытливо вглядывалась в фотографии и не понимала ничего, страшная жестокая шутка, мистически смешавшая ее прошлое и настоящее, оставившая ее без будущего.

Решив испить эту чашу до дна, Катя вытащила флэшку и направилась с ней к ноутбуку, вставила, замерла в тревожном ожидании, экран приветливо моргнул и заработал медиаплеер. Вздрогнув, Катя услышала собственный голос:

- Это счастье, быть здесь с тобой, ты и я, ты во мне, я в тебе, - женщина хрипло рассмеялась, не женщина, а она сама, - одернула себя Катя. Раздался приглушенный мужской вздох, снова смех, звуки поцелуев, вздохи, - ей хотелось заткнуть уши, ничего не слышать, но собственный голос требовал быть услышанным. - Ты такой молчаливый мне так нравится, - тишина. А потом чужой мужской голос, голос, который Катя когда-то слышала, но не могла понять, где и кому он принадлежал.

- Ну не всегда же я молчу, малыш, - Катю передернуло от этого фамильярного обращения. - Давай поговорим о том, как мы вскоре посмеемся над Дорофеевым, а? - не отставал от нее мужчина.

- Что тут обсуждать, посмеемся и все, - Катя была уверена, что говорила эти слова и даже помнила, когда и как они были сказаны Сергею: жаркий вечер в Порто-Черво, шипучее молодое вино, морской бриз и безудержный секс, не секс - любовь, только так они называли это. Только тогда в ответ она услышала низкий ласковый голос Сергея, предлагавшего ей "нечто совершенно непристойное", а не тот скрипучий голос, что звучал сейчас из колонок.

Потом вновь раздались звуки, весьма недвусмысленно намекавшие на то, что происходило между Катей и... она не могла сказать кем, она не верила самой себе. На негнущихся ногах Катя добрела до дивана и упала на него, закрылась подушкой, но все продолжала слышать свой голос, смех, слышать, как послушно соглашалась с кем-то раздавить Дорофеева - как будто его можно раздавить!

Ей казалось, она сходит с ума - все признаки были налицо: оказалось, что существует какая-то иная реальность, в которой Катя сама принимала участие, но ничего не знала о ней. Страшные мысли прервал приход Сергея - он был надежным мостиком в реальность.

Катя сжалась в комочек, слезы текли из ее глаз ручьями, Сергей никогда не видел ничего подобного, его мать никогда не плакала при сыне, бывшая жена кокетливо вытирала глаза платочком, проверяя не размазалась ли французская тушь, а Лиза тихо хныкала, как все счастливые маленькие девочки. Катя же плакала так, что казалось каждое ее рыдание вырывает крошечный кусочек его сердца, сжигает душу и забирает воздух из легких. Умереть было проще, чем жить. Она не осуждала, не оправдывалась, она отчаялась и принимала все, как данность - ужасные кадры, злые слова, а, самое главное и самое страшное - отсутствие веры, его в нее. Забытые слова, сказанные когда-то на Сардинии, после разговора о ненавистном Докучаеве: "Я никогда, никогда не поступлю так с тобой! Я всегда буду защищать и оберегать тебя". Обманул, поступил еще хуже, не защитил, не поверил.

- Помоги мне дойти до комнаты, - еле прошелестела Катя, встала, покачнулась и опять опустилась на диван. - Я уеду завтра, домой, надо домой, - Сергей смотрел на нее и понимал, что нет той силы, что заставила бы его отпустить Катю домой. Ему нужно счастье, а не копи царя Соломона, и пусть он не заслуживает этого счастья, что ж он всегда был эгоистом. - Голова кружится, - тихо продолжила Катя, - Сергей в испуге смотрел на нее: колдовские кошачьи глаза на бескровном лице, большой живот на хрупкой фигурке - его самая главная женщина в мире!

Она с трудом открыла глаза, небо за окном было черным-черным, ни одной звезды, может быть, это плохая примета, ведь их с Сергеем встречи всегда сопровождали россыпи звезд, с самой первой ночи в Мехико. "Как будто Гера разлила молоко" - мечтательно тогда сказала она.

Вновь набежали слезы, хотелось мужского тепла, заботы, увы, этого уже не будет...

Кате показалось, что в темной спальне она не одна, вновь нахлынули старые страхи - задушенный аистенок, змея в корзине цветов, зловещие часы в Дашиной клинике в последнюю ночь перед уходом, ужас от возможной потери. Она повернула голову - на маленьком изящном стульчике, вплотную придвинувшись к кровати, спал Сергей - Катя не видела его: только темный силуэт и тихое дыхание. Точно так же он сидел всю ночь возле ее постели в больнице, когда она так боялась потерять детей, держал за руку, переодевал в ночную рубашку, касался заботливо и нежно. Катя вздохнула, вздох перешел во всхлип, всхлип - в рыдание - оказывается, счастье было так возможно, так близко, но кто-то перечеркнул его. Версий мог быть миллион - и Катя, и Сергей шли по жизни, не считаясь с другими, шли по трупам, как говорили недоброжелатели, видимо, наконец, круг замкнулся, дьявольский круг.

Сергей зашевелился, открыл глаза, улыбнулся, даже в темноте Катя слышала, как он улыбается - набегают тонкие морщинки вокруг рта, ярче сияют глаза и еще заметней становится ямочка на подбородке.

- Проснулась, Катюша? - мягко произнес он и протянул ей руку, Катя вложила в его большую ладонь свою маленькую и почувствовала, как тепло изгоняет холод и страх ночи.

- Я не знаю, как смотреть тебе в глаза и поэтому хорошо, что сейчас ничего не видно! - она прижала его ладонь к своей щеке и тихо вздохнула, как же хотелось вновь забраться в раковину надежды и слепоты.

- Не говори ничего, тут нельзя что-то изменить. - Сергей встал со стула и лег рядом с Катей, поверх одеяла, - Я могу простить, смогу, постараюсь, но вот отпустить тебя не смогу.

- Сергей, ты что веришь в то, что напечатано на этих снимках, в те слова, что записаны на флэшке? - Катя готова была снова расплакаться или раздраженно взорваться, но заставила себя сдержаться, в конце концов, этот разговор должен быть завершен.

- Я так хочу не верить, мечтаю об этом, схожу с ума, - Сергей зарылся лицом в Катины волосы и теперь его голос доносился словно откуда-то издалека. - Но знаешь мне проще смириться со всем этим, чем верить. Ты тут ни при чем, просто предательство со стороны женщин въелось мне в душу: мать, жена, любовницы, подружки - верить нельзя никому. И вдруг эти жуткие снимки, ты, вся моя, с мерзавцем Докучаевым и это после всего того, что ты рассказывала о нем, с предателем Алексеем, смеешься надо мной. - Алексей будто пронзило Катю - на записи был именно его голос! Но это же невозможно, они за все время друг другу и нескольких десятков слов не сказали - только вежливые кивки издалека. - Я хотел повезти тебя в Швейцарию на Новый год, в то шале высоко-высоко в горах, целовать под снегом и надеть кольцо на палец, я даже представлял, как ты будешь мечтательно смотреть на кольцо и примеряться к роли миссис Дорофеев, - Сергей невесело засмеялся, замолчал, сжал ее в объятиях и осыпал легкими поцелуями. - И вдруг среди всех этих моих планов - снимки, запись, твои фото в газете с Докучаевым под ручку, что я должен был делать? Слабак, я решил, что проще рвать все связи, чем пытаться что-то прояснить. Нет, я, конечно, требовал от Панкова доказательств, что снимки - гнусный монтаж, показывал ему фотографии и сходил с ума от стыда, неловкости и злости, но Панков заявил, что женщина на фотографиях - это ты.

Катино сердце сжималось от горя, обиды и совсем слабой надежды. Он хотел ей верить и не мог, но, даже не веря, все равно желал остаться с ней - может, это и есть любовь, та самая, когда любят не за что-то, а вопреки?.. Надежда становилась все сильнее, она, как хрупкий цветок, уже почти сломленный бурей, при нежной заботе поднимала свои лепестки к лучистому солнцу.

Сергей затих, обнимая ее, ровно стучало его сердце, сердце, которое так хотело любить ее. Катя легко коснулась губами его лица и замерла от счастья, а еще от почти первобытного собственнического инстинкта - он принадлежит именно ей, со всеми своими сомнениями, болью из прошлого, вечной занятостью, со всеми миллионами, детскими мечтами и взрослыми разочарованиями, с безумной ответственностью, домами в разных частях света и чудесными поэтическими строками, что хранит в памяти. С этой мальчишеской улыбкой, девчачьими ресницами и сильным телом, что подарило ей часы блаженства, когда нет целого мира вокруг, нет ее и его, а есть только они! И Катя ни за что не отдаст его какой-нибудь Женечке, выпускнице Гарварда или дочери всех миллиардеров вселенной! В конце концов, она всегда побеждала - победит и сейчас! Как же она раньше не понимала, что все так просто! Прошлые победы: блестящее образование, деньги, судейская должность - это были лишь шаги к самому главному призу в ее жизни, призу, который лежал рядом и даже не подозревал о принятом Катей решении.

- Катя, Катя, опять я наговорил тебе Бог весть чего! - устало вздохнул Сергей и попытался отодвинуться от нее.

- Не говори вообще ничего, - тихо ответила Катя, - просто побудь рядом, - она помолчала пару секунд. - А помнишь, как в твой первый приезд в Самару, мы шутили о том, что для интеллигентных людей говорим слишком мало, - она улыбнулась в темноту.

- Помню, - Катя почувствовала улыбку в ответ, - у тебя было совершенно неприличное, какое-то все прозрачное платье, а потом мы ели макароны на твоей кухне, меня еще поразил голый Аполлон по соседству с сахарницей.

- Так, так, так, - она засмеялась, - во-первых, это были не какие-то там банальные макароны, а спагетти а-маре и кто-то наворачивал их прямо из сковородки, а Аполлону и положено быть голым, - Сергей слушал Катин смех и упивался им, он даже не предполагал, что от глухого отчаяния до почти безудержной надежды так близко. Он обнял ее еще крепче, хотя, казалось, что крепче нельзя.

- А помнишь те дни на вилле в Эссуйре? (курортный город в Марокко на Атлантическом побережье) - продолжил Сергей.

- Конечно, помню, мы жарили барбекю под огромной туей на самом берегу океана, ты рвался кататься на серфе, а я убеждала тебя поберечь ногу, потом мы долго качались в гамаке и считали звезды.

- А потом гамак сорвался, и мы барахтались и хохотали на песке.

- А потом на нас набреди какие-то чокнутые французы, которые во весь голос орали Марсельезу.

- Я что-то бормотал про неприкосновенность жилища, а ты просила оставить их покое. А на следующее утро Лиза не могла нас разбудить, отправилась гулять с Ариной Петровной и чуть не свела ее с ума на медине, требуя срочно купить ей абсолютно все, в том числе, несчастного верблюжонка и пустынную лисицу.

- А помнишь, как мы были в Лондоне, и лил дождь, а ты убеждал меня, что из дождя появляются самые настоящие британские призраки?

- Ты смеялась, требовала разжечь камин и почему-то жарить в нем сосиски.

- А рассвет в Порто-Черво помнишь? - казалось, воспоминаниям не будет конца: нежным, немного томным, то испепеляющее страстным, то полным трогательной заботы друг о друге. Катя и Сергей было вместе так недолго, но между ними было столько чувств, эмоций и общих переживаний, что хватило бы на несколько жизней, правда, гораздо менее ярких жизней.

Сергей в очередной, наверное, уже в тысячный раз поразился, как он мог даже представить свою жизнь без Кати - без ее прикосновений, задорного смеха, беспокойства обо всех и вся, без ее иронии и жестких волевых решений, без трогательной печали в глазах и, главное, сознания того, что именно он в силах прогнать эту печаль.

- Сергей, на тех снимках была именно я! - почти прокричала Катя, холодное отчаяние полоснуло его по сердцу - она решила признаться, ведь он обещал, что простит. Но вот сможет ли действительно простить - в этом Сергей не был уверен, уж лучше бы ничего не слышать, не знать, пусть прошлое будет прошлом, - он хотел зажать уши, спрятать голову под подушку, но это было бы слишком по-детски, а он уже столько лет взрослый мужчина.

- Помнишь нашу спальню в Эссуэйре, резные столбики, золотой балдахин с причудливыми еле заметными цветами, французское окно во всю стену? - Господи, зачем она говорит все это - Сергею хотелось кричать во весь голос, делать что угодно лишь бы она замолчала. К чему мучить его, смешивать их счастливые воспоминания и ту ее гнусную связь, которую нужно скорее забыть?!

- Впрочем, ты, наверное, не помнишь, мужчины редко помнят детали, - Катя грустно улыбнулась, - Принеси сюда фото, я тебе все объясню! - ее снова переполняла жажда деятельности, а Сергею казалось, что от душевной боли - он и нее подозревал раньше, что у него есть душа, - от боли стены смыкались над ним, давили его, а злые демоны радостно кричали: "Она такая же как все! Как все! Как все!". - Сергей, с тобой все в порядке, - Катя яростно тормошила его, - Боже мой, что с тобой? - Он очнулся и даже смог вымученно улыбнуться, демоны не замолчали, но хотя бы кричали не так громко. - Сергей, все не так, как думаешь, черт, я говорю банальные фразы, - одернула себя Катя, - скажи мне, где эти снимки, и я все тебе объясню. - Она хочет заставить его смотреть на то, как кричала в объятиях другого мужчины, - зачем: смеется, проверяет его любовь?.. Больно, тяжело, но он выдержит, он поймет, потому что отпустить Катю еще хуже, чем снова пережить предательство, чем задыхаться от ревности, тонуть в ней.

Сергей медленно выбрался из постели, бросил взгляд в Катину сторону и побрел в кабинет.

Скрипнула дверца сейфа - странно она всегда открывалась беззвучно, безликий конверт лежал среди стоп цветных купюр и важных документов, бриллиантов, оставшихся от матери, и возле того самого кольца, что он купил для Кати, - символично. Сергей, нехотя, взял конверт, захлопнул сейф и заспешил к Кате - нужно скорее покончить с этим, перелистнуть страницу и идти дальше, каким бы трудным это ни казалось.

Она сидела на кровати с раскрасневшимся лицом, поджав по себя босые ноги, шапка темных волос и трогательные розовые пятки.

- Ну, давай скорее, - Катя протянула руки и почти вырвала у него конверт, злые снимки рассыпались по нежным персиковым простыням, Катя долго перебирала их, а потом взяла один и протянула Сергею, он не хотел даже касаться снимка, но вынужден был преодолеть себя. Катя включила свет и присела рядом, ее тело касалось Сергея, требуя ласки.

- Смотри, - она кивнула на фото, видишь, эта кровать с балдахином, золотое покрывало, это вилла в Эссуэйре, - О, Боже, она была с Докучаевым в той же самой постели, что и с ним, - Сергей не мог подавить нервную дрожь. - Это та самая ночь после случая с гамаком на пляже, мы с тобой не могли уснуть до рассвета, - Катя словно не замечала его метаний, - И женщина на снимке - это я, здесь нет никакого подлога, но вот мужчина, - она на секунду замолчала и сказанные тихим голосом слова проникли в голову Сергея, - единственным мужчиной, с которым я занималась любовью, и на этой кровати тоже, был ты, только ты, - Катя обняла его и услышала, как часто-часто, испуганное, бьется сердце, - Я не была с Докучаевым, не была, раньше, ненавидела его, сейчас презираю, я не говорила с Алексеем о тебе, не хотела, да и не могла. Это чья-то мерзкая шутка, подлог, называй, как хочешь, но... - Сергей не дал Кате договорить, впился губами в ее губы, жадно, нежно и страстно, он чувствовал себя, как приговоренный к повешению, с шеи которого сдернули веревку и подарили целый мир, яркий, благоухающий. - Подожди, дай договорить, Катя мягко отстранилась и снова взялась за фотографии, - А вот эта, смотри, это номер в Питере, не помню названия того отеля на Невском, мы прилетели на один день, но у тебя сорвалась встреча и пришлось остаться на ночь. Мы проснулись рано утром, смотрели на восход и скабрезно перевирали стихотворенье про Петра творенье, помнишь, - и Сергей действительно вспомнил и ту безумную ночь в Марокко, и тихие питерское утро. И женщина на фотографиях точно была Катей, но вот рядом с ней должен был быть именно он, на одном из снимков ее рука лежала на прикроватной тумбочке, и Сергей вспомнил, как она, неловко пошевелившись, разбила ночник, порезалась, он искал бинт, поливал рану йодом, потом целовал тонкую кожу вокруг, а утром, как школьник, краснея, платил на ресепшн за подпорченный интерьер. Странно другое, как он мог не видеть этого прежде, когда часами рассматривал мерзкие снимки, ища оправдание Катиным поступкам. Подлог, талантливый подлог, который стоил стольких трудных, несчастных минут, ему и ей. Не видел, как она со слезами счастья на глазах шептала, что у них будет даже не ребенок, а целых два, не держал ее за руку, когда ей было плохо по утрам, страшно и так одиноко. Ну что ж, он мерзавец и подлец, - самое время посыпать голову пеплом и отправиться умирать на гору Фудзияма.

- Сергей, ну что ты молчишь, - Катя повысила голос, - Давай только без самокопаний, думай, как могло это произойти, кто это сделал, зачем - другой вопрос, - она в очередной раз поняла, что Сергей погружается в пучину угрызений совести, самокопания и ненужных рефлексий, - типичный мужчина, но ее собственный мужчина!

- Я ведь говорил с Панковым, показывал ему, он уверил меня, что снимки подлинные, - Сергей стряхнул с себя невеселые мысли и снова почти задохнулся от счастья.

- Кто заказывал виллу в Эссуэйре? - продолжала задавать вопросы Катя, было ясно, от Сергея чего-то можно добиться только так.

- Виллу заказывала моя помощница, но помнишь, мы тогда были в жестких контрах с партнерами по руднику, опасались всего и вся, поэтому перед нашим приездом в Марокко на побережье ездили ребята Панкова, проверяли, он меня сам уверял, что так будет спокойнее и надежнее. Но, Панков, не верю, он знал отца, меня самого еще мальчишкой.

- Ладно, подожди делать выводы, - Кате было жаль Сергея, уж она-то прекрасно знала, как больно разочаровываться. - А Питер? - продолжила она.

- Питер, мы прилетели одним днем, потом собирались на Адриатику, ты загулялась по городу, я не мог тебе дозвониться. Пробыл в Смольном почти до семи, и оказалось, что придется встречаться еще и завтра, позвонил в офис, просил забронировать номер, были какие-то помехи на линии, потом перезвонил Панков, я знал, что он тоже в Питере, не помню даже, зачем он звонил, я сказал, что задерживаюсь, а он ответил, что сейчас в "Талионе" и зарезервирует нам номер, - Сергей выпалил все это на одном дыхании и устало откинулся на подушки - еще одно предательство, но уж лучше ложь надежного работника, чем любимой женщины.

- Ох, - Катя неловко пошевелилась и постаралась сдержать вздох.

- Что, что такое? - всполошился Сергей, как же страшно быть будущим отцом.

- Ничего, успокойся, - она ласково коснулась ладонью его лица, - Бывает!

- Боже мой, Катя, что?

- Да ничего страшного, - она улыбалась, нежно и немного снисходительно, как улыбаются только женщины в ожидании чуда. - Ну и что мы будем делать со всей этой информацией? - Катя мгновенно переходила от сентиментальных эмоций к жесткой собранности, и Сергей вспомнил, какой он увидел ее тогда в зале суда: холодный, властный голос разрезал тишину, и только в глубине глаз пряталось волнение и едва различимый страх.

- Что делать? Завтра же разберусь с Панковым, он уже должен вернуться из ЮАР.

- Сегодня! - одно слово сказала Катя, но ее глаза опасно сверкнули.

- Нет, Катя, тебе надо отдохнуть, - пытался настаивать Сергей.

- Мне надо посмотреть в глаза человека, который хотел перечеркнуть всю мою жизнь.

Звонок пронзительной трелью разорвал ночную тишину, Сергей рассерженно вздрогнул - у Панкова были ключи от всех дверей, от шлагбаума на въезде, от ворот, и этот звонок был лишь данью вежливости. Он нехотя отстранился от Кати и направился к двери, Сергей даже не мог сказать, сколько времени они просидели в обнимку на диване в гостиной после телефонного разговора с Панковым, не говоря ни слова, просто касаясь друг друга.

Едва войдя в дом, мужчина понял - что-то произошло, он гнал от себя мысли о том, что Сергею стало известно абсолютно все, и мечтал о том, чтобы так и было.

Не говоря ни слова, Сергей захлопнул дверь и махнул рукой в сторону гостиной, Панков сделал несколько неуклюжих скованных шагов и увидел Катю - она сидела на диване, закутавшись в клетчатый плед, но ее лицо не вязалось с уютным домашним обликом, девушка была собранна и прожигала его насквозь ледяным взглядом.

- Ну что ж, они, по крайней мере, вместе, - устало подумал Панков и сел напротив, - Нечего скрывать и ни к чему, да и не скроешь уже, - где-то глубоко в душе он был рад, что правда открылась, и можно было перестать юлить, ждать вопросов, ждать и бояться. - И разве он сам не толкнул Сергея к этому своими словами о том, что нужно срочно ехать в Самару.

- Мы вас слушаем, Вадим Викторович, - мрачно начал Сергей, а Панков некстати вспомнил, как в далекие восьмидесятые он, молодой офицер КГБ, провожал в элитную московскую школу нескладного подростка Сережу Дорофеева, который говорил по-русски с жутким акцентом и, словно невзначай, жаловался Панкову на то, что его не принимают в классе. - Вадим Викторович, - громко и с осуждением сказал Сергей и протянул Панкову злополучный конверт.

- Что тут сказать, - тихо произнес Панков и сжал в побелевших пальцах конверт.

- Ну уж скажите что-нибудь!- со злостью и укоризной бросила Катя.

- На снимках вы с Сергеем Георгиевичем, это очевидно, - Кате хотелось кричать, что очевидным это стало несколько минут назад, а месяцы до этого Сергей страдал от мысли, что его предала любимая женщина, а она сама сходила с ума в отчаянии, не понимая, как любовь и страсть в один миг могли превратиться в горстку пепла, в ничто. - Фото мы сделали в Марокко и в Питере в "Талионе". С гостиницей вообще повезло - вы решили остаться в последний момент, я один был в отеле и под видом проверки номера поставил камеры, - Панков говорил, обращаясь исключительно к Кате - так ему было легче. - Ну а потом смонтировал фото, ерунда, вставил чужое тело, лицо Докучаева, и дело с концом, - он говорил тихим, монотонным голосом и до Кати словно сквозь пелену доходил смысл слов: сфотографировал, смонтировал, положил в деловую переписку Сергея, потом подтвердил, что снимки настоящие, не монтаж. Десяток слов, несколько не слишком сложных действий - почти сломанная жизнь в результате, не жизнь - жизни, ее, Сергея, Лизы, неродившихся малышей...

- Вадим, зачем? - в наступившей тишине прогремел голос Сергея, суровый прищур, губы вытянулись в тонкую полоску, ноздри раздувались от гнева, сам того не замечая, он крошил на светлый ковер впопыхах взятую сигару. - Зачем вам это было нужно?! Вы были моим самым доверенным лицом, я знал вас почти с детства.

У Панкова был отличный повод соврать, притвориться жадным до денег рвачом, который променял такие старомодные долг, честь, совесть на быстрые и нечистые деньги. Он уже готов был назвать заоблачную сумму своего предполагаемого гонорара, но вдруг остановился и замолчал, снова повисла гнетущая тишина, Сергей отвернулся в злости и отчаянии, Катя смотрела прямо в глаза и укоряла, укоряла...

- Алексей и Жуковы, в основном Женя, - решился Панков, - Вечно второй, постоянный зам и брошенная женщина.

- Я так и знал, - яростно произнес Сергей.

- Гнусная дрянь, - пробормотала Катя.

- Идея была Женина, она нашла ту историю Борисовской и Докучаева, сбежавший жених, брошенная невеста, потом краткие встречи на местных тусовках. Женя просто бредила мыслью вышвырнуть "провинциальную мышку не первой свежести" из твоего дома, - теперь Панков обращался только к Сергею, забыл о субординации и прочей ерунде, видел, как от гнева тот скрипит зубами и невольно сочувствовал Жуковой, Алексею, себе. - Алексей желал навредить, неважно как, потом у него оказались какие-то свои счеты с Борисовской, - Катя вздрогнула, она даже не представляла, где могла перейти дорогу бывшему заму Сергея. - Взрыв на шахте, налоговые претензии, нелепые публикации в прессе о чуть ли не банкротстве компании, подтасованный контракт - тебе все было нипочем: последствия взрыва ликвидировали, с налоговой и прокуратурой уладили, ложь в прессе опровергли. Вот тут Женин план и оказался самым лучшим, уязвить побольнее, а потом ты почти пустил по миру ее отца - они решились. Я не знал ни о чем, узнал потом, по факту. - Сергей мрачно усмехнулся: спасибо за малые радости - верный Панков не хотел лишить его денег - только счастья.

Опять повисла тишина, Катя пошевелилась под пледом, в который ее так настойчиво закутал Сергей, гнев бурлил в ней, требовал выхода, хотелось броситься на Панкова, выцарапать его лживые холодные глаза, но потом она присмотрелась - мужчина был повержен, он постарел за несколько минут своего рассказа - Катя и не думала, что так бывает. Где-то в глубине серо-стальных глаз прятался стыд и страх, а еще сожаление. Она встала с дивана, босыми ногами прошлепала к Сергею и взяла его за руку, по одному разогнула сжавшиеся железной хваткой в кулак пальцы, вложила свою маленькую ладошку в его большую, прислонилась к нему. Сергей стряхнул с себя оцепенение, обнял за плечи, с укоризной посмотрел на ее голые ноги и почти силой усадил в кресло - Катя была рада, что он хоть немного отвлекся. Сергей присел на подлокотник и снова бросил взгляд на Панкова - тот казался маленьким, старым и жалким посередине огромного дивана, как на эшафоте, - некстати подумал Сергей и тоже вспомнил, как молодой Панков напутствовал его перед первым свиданием с девчонкой и возил в травмпункт после драк с одноклассниками.

- Вадим, почему? - совсем другим голосом спросил Сергей, и снова Панков заметался - сказать правду или солгать.

- Никита, - тихо и нехотя начал он.

- Причем здесь твой сын? он же в Америке, учится в Гарварде, - не понял Сергей.

- Он не был никогда в Америке, последние три года Никита кочует из одной наркологической клиники в другую. Гарвард - красивая сказка. Моего сына больше нет, есть опустившийся наркоман, который транжирит деньги и, едва выйдя за порог одной лечебницы, влипает в грязную историю, прежде чем стать пациентом другой. Он разбил Дукатти сына президента Интербанка, катаясь с ним по Тверской, заложил Светины бриллианты, те самые, что подарили твои родители на нашу свадьбу, а однажды так ударил ее, собственную мать, что Свете накладывали швы, - Сергей не мог прийти в себя от услышанного, чудесный милый мальчик и то чудовище, о поступках которого так хладнокровно говорил Панков, но какое все это имело отношение к фотографиям, Алексею и Жене. - Алексей узнал, я пытался замять каждую из Никитиных шалостей, но... - Вадим вздохнул, тяжело и обреченно, - Узнал в самом конце лета, пришел ко мне и заявил, что все расскажет тебе, что Индастриалу с грандиозными планами, биржами и проектами государственной важности не нужен такой работник, как я, что ты расстанешься со мной без лишнего слова. Ты, такой публичный и чистоплотный, и я - отец пропащего наркомана, вора и подлеца. Я не хотел верить, но поверил, последние годы Алексей был в сто крат ближе к тебе, разве можно сравнивать: стареющий офицер и молодой, злой гений от юриспруденции. Мне нужно было все тебе рассказать и уйти, но деньги, постоянно требовались деньги, чтобы хоть как-то удерживать Никиту, он же мой сын, - еле слышно закончил Панков, - спасал империю, а разрушил, не удержал семью...

- Какая банальная, глупая история! - думал Сергей, у Кати по щекам текли слезы. Панков предал, хотел растоптать его жизнь, только вот жизнь самого Панкова уже давно была растоптана.

- Сергей, я уйду, передам дела, оставлю отчеты, только должен тебе сказать: останови Алексея, сам он уже не остановится, и еще - кивок в сторону Кати - в Самаре что-то замышляется, и статьи в прессе, поджог - это только начало.

Панков неловко поднялся с дивана, сгорбившись, зашагал к двери.

- Вадим, подожди, - настойчиво сказал Сергей, - договорим завтра, не руби сгоряча.

Глава 11

Катя и Сергей еще долго лежали без сна, она плакала, не могла остановиться, он молчал, только сжимал ее в объятиях и ловил каждый вздох. Казалось, полные безысходной тоски и отчаяния слова Панкова все еще витали где-то рядом, так просто и так глупо. Как он мог подумать, что Сергей вышвырнет давнего, даже не работника, друга, в никуда, из боязни испортить какую-то мифическую репутацию. Завтра нужно решить массу проблем, что-то делать с Алексеем, разобраться, кто и что стоит за интригами вокруг Кати, завтра, но не сегодня.

- Знаешь, Катя, - начал Сергей и нежно подул на ее волосы, - Когда я увидел те фото, все перевернулось, я не верил, искал отговорки, причины, а потом поверил, это раздавило меня, - она зашевелилась, желая приласкать, ославить боль, хоть немного, - Сидел на улице у фонтана, курил одну, даже не сигарету, пачку одну за другой, вспоминал, как ты смеялась, как вскрикивала во время занятий любовью, как, раскрасневшись, правила тот контракт, потом опять возвращался к снимкам, вспоминал мать, Алину, но только из-за тебя было так больно. Потом вспомнил рассказ Бунина, не помню название - не важно, там героиня отправилась на юг с любовником, герой поехал за ней, все узнал, надел нарядный китель, выкурил сигару, выпил шампанского и застрелился, и я в какой-то момент его понял и поддержал. А еще понял отца, что он просто не смог жить без матери.

Катя должна была что-то сказать, но что? - любая фраза была бы банальной, Сергей ругал себя, ругал последними словами и, она понимала, так будет продолжаться еще долго - ее любимый мнительный мужчина! Она молчала, только легкими поцелуями касалась родного лица и роняла теплые, горькие и счастливые слезы. Катя простила его, и теперь ее занимало одно - что будет дальше? Как? Сергей затих, ей показалось, что он уснул, абсурд - она опять волнуется за него, как той ночью в Мексике, когда на ее руках лежал совсем чужой мужчина, и она мечтала, что он принадлежит только ей, что ж, изредка мечтам свойственно сбываться!

Сергей заворочался, выбрался из одеяла, включил ночник, бросил на Катю задумчивый взгляд и, не говоря ни слова, поспешно вышел из спальни.

- Опять надумал какой-то бред, - недовольно пробормотала Катя и тоже собралась вставать. Он стремительно вошел в комнату, снова забрался в кровать, зябко накинул одеяло и уставился на Катю, ее уже начинала злить вся эта ночная беготня.

- Катя, ты, - нерешительно начал он, - так много глупостей было сделано, причем мной, - очередной приступ самобичевания, - злясь, подумала Катя. - Так чудесно все было, с первой ночи здесь, потом у тебя, потом везде, ты, я, Лиза так полюбила тебя, - вот кретин, кажется, решил со мной расстаться, - в душе бушевала Катя. - Всегда тысячи слов, а сейчас ни одного, - вздохнул Сергей и начал лихорадочно шарить по собственной груди и нервно теребить шелковую пижаму, вот тут Катя испугалась не на шутку, может, ему с сердцем плохо, она читала, что в его возрасте возможен инфаркт или что-нибудь в этом роде.

- Сергей, Сергей, тебе плохо? Да? - в испуге закричала Катя, - ну скажи что-нибудь! - она трясла его холодную руку.

- Нормально все, - он жалко улыбнулся и отстранил ее, - ну точно плохо, - решила Катя и стала соображать, как звонить в частную скорую и что из вещей взять с собой в больницу. - В общем, вот, хотел сделать эту в новогоднюю ночь, потом вообще забыл эту мысль, дурак, - Катя продолжала волноваться, а Сергей протягивал ей изумрудно-зеленую коробочку, в которой каждая уважающая себя женщина узнала бы обручальное кольцо, но только не вечно за всех волнующаяся беременная Катя. - Даже не взглянула, - печально подумал Сергей и откинулся на подушки.

- Что это? - пробормотала Катя и взяла коробочку из его холодных пальцев, открыла и не поверила сама себе, удивление было подобно удару. Сияя тысячами граней, одновременно холодный и пронзительно-теплый, большой голубоватый бриллиант искрился в окружении целой россыпи мелких черно-золотистых камней. Катя не верила своим глазам, а Сергей пристально смотрел на нее, силясь угадать, что? Что она думает? Согласна или нет? Или придется еще искупать свою вину? - он готов, на все готов, только не потерять ее.

Катя крутила кольцо в руках, радуясь его тяжести и блеску.

- Ну так что? - нетерпеливо, не справившись с собой, спросил Сергей.

- Что? - бессмысленно переспросила Катя.

- Ну... замуж, нужно пожениться, бред! Ты выйдешь за меня замуж? - банальные слова из уст небанального мужчины, разве могла она отказаться?...

Утро принесло воспоминания, правда, в отличие от последних месяцев они были не с оттенком грусти и чего-то неуловимого и даже непоправимого, а очень даже обнадеживающие. Катя бросила взгляд на спящего рядом Сергея и улыбнулась, она не уставала удивляться, как преображается во сне его часто суровое и хмурое лицо, она подняла руку, чтобы откинуть волосы со лба и замерла, любуясь кольцом. Приятная тяжесть на пальце не давала ей забыть вчерашний сбивчивый разговор и испугаться, что все произошедшее было лишь сном. Сергей заворочался рядом и открыл глаза, подслеповато сощурился - еще одна милая черта - и хрипло спросил:

- Ну что, миссис Дорофеев? - а сам замер где-то глубоко в душе, боясь, что Катя передумает, и вновь в его жизнь ворвутся грусть, сожаление и неопределенность.

- Ну я не знаю, не знаю!.. - Катя задумчиво покрутила кольцо и подставила его под лучи утреннего света, - Боже, да не вздрагивай ты так, - она забавлялась столь явным испугом Сергея, - Я просто не могу решить брать твою фамилию или оставить свою. Все-таки судья Борисовская - это звучит гордо, хотя... - Катя поникла, - Брак с тобой вряд ли сочетается с моим судейским статусом, но ладно, не будем пока об этом.

- Катя, подожди, - Сергей понимал, что значит для нее работа и в то же время осознавал, что эта самая работа в Самаре, а он в Москве, что вряд ли судейское сообщество потерпит в своих рядах жену миллиардера и крупного промышленника, и это может стать очередной проблемой на его личном пути к счастью...

- Сергей, не говори ничего, - кажется, в последнее время успокаивать его стало подлинным Катиным кредо, - Мы все решим к взаимной пользе, твоей, моей, Лизы и деток, - она положила ладонь Сергея на свой живот и он ощутил слабое шевеление, улыбнулся и понял, что, действительно, они решат абсолютно все, он, она и их дети.

Завтрак был мирным, чинным и безумно счастливым, чуть опоздавшая Арина Петровна застала идиллическую картину: Сергей жарил омлет и помешивал кашу в маленькой кастрюльке, Катя расставляла приборы на столе, а Лиза вилась возле них и задорно смеялась, когда отец называл ее помидоркой.

- Помирились, - вздохнула домохозяйка и решила оставить их одних, в конце концов, не каждый день резидент списка Форбс - это она вычитала в одном журнале - варит кашу на собственной кухне.

- Катя, ты должна в деталях рассказать мне все, что происходило в Самаре, с того самого дня, когда загорелся магазин, про всю эту суету в газетах, - Сергей не мог долго разыгрывать спокойного семьянина - деятельная натура брала верх.

Лизу отправили к Арине Петровне, сами перебрались в кабинет и Катя заговорила, вздыхая, заламывая тонкие пальцы и изредка вытирая слезы: про то, как горел Luxury, как машина юзом шла по дороге, как, беременная, в собственном кабинете, она нашла несчастного аистенка, как змея, словно в дешевом фильме ужасов, выползла из корзины с цветами в ее палате, как страшно было ночью, когда не знала, лекарство течет в ее вены или отрава. Сергей злился, нервно ходил по комнате и ругал себя последними словами.

- Ты, наверное, знаешь, от неудавшегося брака с Докучаевым мне достались 10 процентов акций "Полимера". Мама настаивала, чтобы я их вернула, а я заупрямилась. Может, ты тоже знаешь, в начале 90-х мой отец возглавлял совет директоров завода и владел почти тридцатью процентами акций. Потом умер, умер или был убит, сейчас никто точно не скажет, - вот тут она ошибалась, Сергей мог сказать точно: смерть Катиного отца была еще одной вехой в переделе химического гиганта. - А все свое имущество завещал четвертой жене. Я была возмущена, я - единственная дочь осталась за бортом, мама уверяла - нам ничего не нужно, но мне покоя не давали именно акции, я тогда училась в Универе, болела ценными бумагами и акции просто обязаны были быть моими. Потом Докучаев и его семья выкупили их у последней отцовской жены и, отдавая мне их незадолго до свадьбы, Дима говорил, что тут есть своя справедливость - мое вернулось ко мне. Вот так я стала акционером Полимера, потом, став судьей, чтобы не передавать акции в доверительное управление, с помощью Антона, ну ты помнишь его, - еще бы не помнить, белокурый Аполлон еще долго тревожил хрупкое эго Сергея, - так вот мы с Антоном через 33 подставных фирмы зарегистрировали акции в Виргинском оффшоре, но совсем недавно кто-то пытался проникнуть в депозитарий, а вскоре началась вся эта возня. Я думаю, Докучаев причастен к этому.

- Подожди, Катя, - Сергею, конечно, хотелось обвинить во всех грехах соперника, но правда есть правда, - Проникнуть в оффшор действительно пытались его умельцы, но и мои компьютерные гении были в курсе, тебе ведь известно, что уже больше года я пытаюсь подмять завод под себя.

- Я знаю, все знаю, - да уж, непросто иметь в качестве будущей жены такую умную женщину, - Но вряд ли ты вредил мне, так что вернусь к Диме, - Катя и не заметила, как в первый раз назвала его по имени, а Сергей заметил и огорчился.

- Потом какое-то время все было спокойно и вдруг статья в газете, сюжет по центральному TV, ну у нас же сейчас модно бороться с коррупцией, а тут - продажная судья: пентхаус, машины, меха. Это они еще не знают про акции Полимера, мои доли в ритейлерском бизнесе, портфель ценных бумаг и домик в Ларнаке, - Катя рассмеялась, - Только я-то знаю, что все эти деньги абсолютно честные: от маминого магазина и от моих вложений и игр на биржах. Но председателю суда было проще меня отстранить, чем разбираться, - она печально вздохнула. - И расследования-то никакого нет, и благодаря протекции моего бывшего начальника должности ничего не грозит, но я уже не горю желанием снова надевать мантию и кому-то что-то доказывать, - Катя устало откинулась в кресле. - Может, во мне говорят гормоны, беременность и усталость, но еще вчера ночью, после твоего предложения, - она очаровательно улыбнулась, - Я решила, что уйду в отставку.

Сергей не мог в себя прийти, сначала от негодования и беспокойства, которые переживал по ходу Катиного рассказа, а потом от безумной, затопившей его радости - она пожертвует работой ради него, самой любимой работой на свете!

- Боже, я обожаю тебя, - только и смог прошептать он, сжал ее в объятиях и не хотел отпускать!

- Сергей, неужели ты сомневался? - тихо спросила Катя.

- Я последнее время постоянно в чем-то сомневался, - ушел он от ответа. - Сейчас осталось одно - разобраться, кто стоит за всеми инсинуациями и предпринять что-то, - посерьезнев, закончил Сергей.

День оказался безумно долгим, почти бесконечным, еще недавно Сергей в Москве завтракал с Катей и Лизой, потом долго обсуждал сложившуюся ситуацию с Панковым, который вначале опускал глаза и отделывался невнятными фразами, а потом, вспомнив, что дело прежде всего, стал прежним: собранным и убийственно лаконичным. И вот Сергей уже прилетел в Самару и едет в офис Полимера лично встретиться с Докучаевым.

Дорога вилась бесконечной лентой, этот город, родной для Кати, не был чужим и для него. Мысль, что она твердо решила переехать в Москву, забыть все обиды, недоверие и недопонимание, что были между ними, теплой радостью грела сердце Сергея, заставляя легкую улыбку блуждать на губах. В этот день все: топ-менеджеры Индэста, его секретарша, водитель и стюардесса Falconа, заметили перемены в обычно хмуром и надменно-собранном Дорофееве.

"Крайслер" замер перед офисом "Полимера" - настало время расставить все точки в этой истории, причем не только в личных делах.

Дмитрий был просто ошеломлен скупой фразой своего референта о том, что его желает видеть господин Дорофеев, причем не в некоем отдаленном будущем, а прямо сейчас, потому что его автомобиль с московскими номерами стоит перед воротами, которые ведут на территорию завода.

Наглец, явился, чтобы дожать меня на моей же территории, собрал почти 46 процентов акций и думает, что может диктовать условия, а если прибавить к ним и 10 процентов Борисовской.... - раздраженно думал Докучаев и нервно курил. - Борисовская, Катя - пронеслось в его голове, - вот настоящая причина приезда Дорофеева.

- Я жду его, - только и бросил Дима секретарю, а сам замер в ожидании, ничуть не сомневаясь, что жертва в сегодняшней охоте - именно он.

Конечно, Сергей и прежде встречал Докучаева, но впервые рассматривал его не с холодным интересом бизнес-соперника, а с ревнивой злостью мужчины и собственника.

- Я не собираюсь любезничать с вами, - сказал Дорофеев, захлопывая за собой дверь, - Время для игр в передел завода, в цивилизованный рейд закончилось в тот самый момент, когда вы решились причинить вред Екатерине, - Сергей говорил спокойно и даже тихо, но Дима чувствовал исходящую от него угрозу, так мог вести себя только человек, уверенный во всех тех ресурсах, что стоят за ним, и человек, которому небезразлична женщина, возможно, любимая женщина. Свой шанс на любовь Дима упустил и не обольщался на этот счет. Маша утверждала, что Борисовская для Дорофеева - всего лишь очередной трофей, теперь Дмитрий видел, что это не так. - Я мог бы, конечно, натравить на вас свору адвокатов и следственный комитет, уничтожить репутацию, как вы сделали это с Катей, а потом все равно забрать завод, но я всегда был за эффективное решение конфликтов, поэтому я здесь, - Сергей смотрел на Докучаева и вспоминал каждое из Катиных слов о том, как больно и страшно ей было, смотрел и ненавидел, и в то же время радовался, что тогда пять лет назад Дмитрий оказался таким дураком, что отказался от Кати. - Эффективно, на мой взгляд, выяснить все прямо сейчас.

Докучаев молчал, упорно не желая поднимать глаза на Сергея, отрицать свое участие в травле Борисовской было глупо, признаваться тоже, разумнее было просто послушать.

- У меня 47 процентов акций Полимера плюс 10 процентов Екатерины, - Сергей блефовал - Катя не предлагала ему свои активы, да он бы и сам не взял, но для воздействия на Докучаева все средства были хороши, - У вас, конечно, остается 40 процентов, это серьезный пакет, но против моих 57 - ничто! Я могу и собираюсь усложнить вам жизнь, мы будем бойкотировать все ваши решения на собрания, заморозим парочку перспективных проектов, в конце концов, это я могу себе позволить, о выплате дивидентов вообще можете забыть. Ну и Катерина придумает, как усложнить вам жизнь, а она в этих играх мастер, - Серег злорадно усмехнулся, увидев, как вздрогнул от этих слов Докучаев.

Дмитрий словно забыл, что Сергей сидит напротив него и угрожает уничтожить дело всей жизни, самого Докучаева, но что еще важнее, его отца. В памяти проносились моменты из искрометного романа с Катей, вот он впервые видит ее в лифте административного здания - хорошенькая юная девушка в короткой юбке и на безумных каблуках, они встречаются в зале суда, Борисовская представляет обманутого акционера, горячится и потрясает безупречной логикой и блестящей подготовкой. Они впервые идут в ресторан, Катя робко улыбается и маленькими глотками пьет Кьянти, она, закрывшись бокалом, говорит, что влюблена в него, уик-энд в Праге, прогулки под луной, его пиджак на ее узких плечах, Новый год в Париже, он делает ей предложение, а она, сияя от счастья, бросается Диме в объятия. Докучаев, ничего не видя перед собой, вытащил сигарету из пачки и вспомнил Катины слова: "Не бросишь курить, у меня начнется аллергия, и вообще в спальне курят только герои трехгрошовых романов!". Сергей закурил следом, а Дмитрий смотрел на него и с ужасом осознавал, что теперь свои немного загадочные и чуть наивные улыбки Катя дарит именно ему, а скоро подарит не только улыбки, но и двух наследников дорофеевской империи...

- Дмитрий, я жду вашего ответа! - нетерпеливо сказал Сергей и понял, что собеседник не слышал ни слова из сказанного им.

- Я бы хотел еще раз услышать вопрос, - цинично усмехнулся Докучаев.

- Не вопрос, а предложение, - отрывисто бросил Сергей и смял сигарету в пепельнице. - Вы отказываетесь от своих притязаний на остальные 3 процента акций "Полимера", немедленно рассказываете мне, как и с чьей помощью устроили всю эту кампанию против Кати, а дальше я решу, какие меры мне принимать. Да и еще, еще хоть один ничтожный инцидент с Катей, ее семьей, ее имуществом и вы с радостью отдадите мне все свои активы и будете выбирать, что лучше: отправиться куда-нибудь в Магадан или навсегда улететь по чужому паспорту за пределы России.

Дмитрий хотел рассмеяться и послать Дорофеева ко всем чертям, но потом, увидев его холодное непроницаемое лицо и жесткий взгляд, вспомнив о тесных связях в главных московских и питерских кабинетах, понял, что безнадежно проиграл. Борисовская и тут навредила ему, конечно, что уж проще, чем подцепить олигарха и наградить его детьми?! А потом сбросить на него все свои проблемы.

- Ну-ну, теперь вы решили сыграть галантного рыцаря нашей Кати, - гнусно улыбнулся Докучаев. - Что, она все так же несдержанна в постели, как маленькая дикая кошка?- Диме нравилось видеть, как бесится Дорофеев, как гневно сужаются глаза и ходят желваки на худом породистом лице, он мог бы еще долго наблюдать за счастливым соперником, но сам не заметил, в какой момент опрокинулся на пол и теперь созерцал лишь наборный паркет у себя под ногами.

- Еще одно слово в ее адрес, я улетаю в Москву, а сюда спешат ретивые мальчики из прокуратуры или, еще не решил, мои нетерпеливые парни, - Сергей потирал кулак, только что врезавшийся в гнусную морду Докучаева, и пытался вспомнить, когда в последний раз ударил кого-то, кажется, тогда ему было лет 19 и речь шла о самой сексапильной девушке МГИМО.

- Ну и что, я скажу, что не претендую на остальные акции завода, и вы мне прямо так и поверите? - Докучаев уселся в кресло, надел чуть треснувшие очки, снял их и вновь закурил.

- Я-то, конечно, не поверю, но у меня есть собственные способы добиться исполнения этого обещания, - Сергей позволил себе откровенно издевательскую улыбку.

- Ну-ну, - протянул Дмитрий.

- Я должен понимать это, как согласие, - Сергей вопросительно поднял брови.

- Да, черт возьми, - Докучаев изо всех сил стукнул по столу.

- Ну а теперь ко второму пункту нашей программы: как и с чьей помощью вы проделали все эти гадости с Катей, что-то я сомневаюсь, чтобы вы, Дмитрий, лично откручивали болты на колесах ее машины, бросали зажженные спички за вешалки в магазине и подкидывали ей в офис дохлых птиц.

- Что? - Дмитрий не верил своим ушам, Маша, конечно, говорила, что заставит Катю за все заплатить, но Докучаев не знал, как и каким способом.

- Только не нужно делать такие честные глаза! - Сергея бесило это удивление во взгляде Докучаева. - Вы хотели не просто ее понервировать, а убить, вы-то себе представляете, что может произойти с неуправляемой машиной на скорости под сто километров, а что должна испытывать женщина, на которую из корзины цветов выползает удав? - Сергею хотелось еще раз врезать Докучаеву, но он знал, что должен сдержаться.

- Я тут ни при чем! - резко бросил Дмитрий, - нет, подождите, - он упреждающе поднял руку, газетные статьи - моих рук дело, но все остальное нет.

- Вот только не надо этого!- вспылил Сергей, вскочил из кресла и нервно заходил по кабинету. - Мою женщину, мать моих детей пытались хладнокровно покалечить, если не убить, а вы тут праведника разыгрываете.

- Сергей, подождите, я же не говорю, что не знаю, кто был причиной этих событий, - Докучаев понимал - он должен рассказать абсолютно все.

- Мы познакомились в августе 2002 г., ей было 22, она носила короткие юбки и безумные каблуки - Сергей удивился, его Катя никогда бы не отважилась на такой наряд, но Дмитрий не замечал ничего вокруг, мыслями он был в прошлом. - Горячая, безупречно честная, она хотела изменить весь мир или хотя бы ту его часть, что была поблизости от нее. Она опекала всех и вся и переживала за каждую мелочь, она казалась мне необыкновенной. - Этот портрет Кати был близок Сергею. На краткую долю секунды он увидел в глазах Докучаева тот же призрак тоски, что был в нем самом в те ужасные месяцы без Кати. - Мы познакомились из-за одного корпоративного спора, быстро начали встречаться, я был у нее первым, - Дима с удовольствием заметил, как вспыхнули злостью и ревностью глаза Сергея от этих слов, - Вскоре после начала наших отношений я узнал, что Катин отец был тем самым Борисовским, который вместе с моим отцом на протяжении почти 10 лет руководил "Полимером". Борисовскому принадлежало почти 18% акций завода, чуть меньше, чем моему отцу. В 1999 году убили моего отца, через пару месяцев как будто от сердечного приступа умер Борисовский, - Сергей знал все это и совсем не понимал, зачем Докучаев пересказывает старую историю, но не прерывал его. - Акции Борисовского его жена продала мне и моей семье вскоре после смерти мужа, мы купили их все, другая часть принадлежала государству и моей власти над заводом ничего не угрожало. Но потом появилась Катя, я был удивлен, что она, его дочь, не владела акциями завода. Вы, наверное, знаете эту историю, уйдя ко второй жене, Борисовский ничего не оставил дочери, - Дорофеев кивнул в ответ. - Я сделал Кате предложение, в августе мы собирались пожениться, я не мог удивить ее подарками, драгоценностями, но вот акции "Полимера" были для Кати той самой мечтой и, главное, я мог их ей дать. Я был уверен, вскоре мы поженимся, и все равно все станет общим, - Сергей в очередной раз был удивлен, он не ожидал таких чувств и такого бескорыстия от своего конкурента. Но с другой стороны, Катя ведь не могла полюбить никчемного человека. - На ее день рождения я передал Кате 10% акций, она была счастлива, чуть ли не больше, чем в тот день, когда я предложил ей пожениться. Я не считал это корыстью или чем-то подобным, даже не думал об этом.

- Дмитрий, вся эта история мне известна, - наконец, прервал его Сергей, он физически больше не мог слушать о любви другого мужчины к его Кате, - Неужели вы полагаете, что я бы направился к вам, не выяснив все, что только возможно, о вашем участии в Катиной жизни. С прошлым все ясно, мне непонятны мотивы нынешних поступков.

- Нынешние поступки связаны с прошлым, - Докучаев подошел к окну и увидел, что снег уже укутал город. В такую погоду они с Катей забирались под огромный плед, пили какао и читали или болтали о пустяках, а однажды, когда он болел, она читала ему вслух газеты. - В мае полным ходом шла подготовка к свадьбе, моя мать, Катина и сама Катя были полностью в этом. У Кати была университетская подружка Маша, дома у нее были какие-то проблемы. Катя опекала и ее, Маша подрабатывала здесь, в управлении, а в те майские дни часто забегала с какими-то поручениями от Кати. - Сергей внутренне напрягся, он был уверен - от подруг, да и от друзей добра лучше не ждать. - Вечером я задержался здесь, смотрел архивные документы насчет одной железнодорожной ветки, что подходила к заводу, всюду были подписи и пометки отца. Я вспомнил его с какой-то пугающей ясностью, день смерти, разговоры и сплетни. Зашла Маша, спросила, в чем дело, я что-то буркнул про отца, она вышла. Я поработал еще немного и собрался ехать домой, мы с Катей уже жили вместе, но тут она позвонила и сказала, что задержится, я удивился, было почти 10, вернулся в кабинет, снова взялся за бумаги. Зашла Маша, с таким доверчивым, робким и сомневающимся лицом, спросила, может ли со мной поговорить, я кивнул. Маша как будто неловко спросила, говорила ли мне Катя что-то о своем отце, я ответил, что говорила, конечно. Она снова спросила: "А о связи своего отца с вашим?". Я удивленно покачал головой, тут Маша приободрилась и сказала, что в середине октября отец вдруг позвонил Кате после стольких лет отсутствия в ее жизни, девушки были на занятиях, Катя растерялась, но согласилась встретиться с отцом, он забрал ее из Университета, поздно вечером она позвонила в машину дверь, бледная и растерянная. Трясясь от страха, рассказала, что отец говорил ей о том, что скоро станет чуть ли не единоличным владельцем какого-то завода и оставит дочери львиную долю этого богатства. И такие вещи, как жизнь ничего не значат на этом пути, в конце концов, коллег и партнеров, которые отработали свое, надо стряхивать как пыль с сапог, и идти дальше. Я был в ужасе, мне казалось, что Борисовский, а за ним и Катя говорили о моем отце, он был убит как раз тогда, в самом начале октября. А потом Маша улыбнулась так, простодушно, и спросила, неужели, я не понял, что я для Кати - это просто трамплин на пути к тому богатству, которое не досталось ей отца. Я похолодел от этой мысли, я был уверен, что я - самая большая любовь ее жизни. Маша спросила, неужели я ничего не знаю о катиной безнадежной влюбленности в бывшего однокурсника Максима. - Сергей в душе усмехнулся, от Кати он знал, что Максим был братом Антона, владельца крупной инвестиционной фирмы, и таким же сногсшибательным красавцем как и его брат. - Вот и сегодня вечером Катя с Максимом собирались встретиться в кофейне, она сказала ее название. Я вспылил и выставил Машу прочь, позвонил Кате, она не отвечала. Потом я позвонил бывшему отцовскому заму, который был и моим партнером, он приехал в "Полимер". Мы долго обсуждали возможность участия Борисовского в смерти отца, я почему-то поверил Маше. Те слова, что якобы были сказаны отцом Кате, вполне укладывались в мое представление о нем, как жестком, убийственно умном и беспринципном человеке. Я ни секунды ни в чем не подозревал Катю, но вот ее отца - да. Мне даже стало казаться, что его смерть от сердечного приступа - это тоже подтверждение участия в убийстве моего отца, совесть и все в таком духе. Ни до чего не договорившись, мы разошлись по домам, я ехал к себе и звонил Кате, она ответила, я услышал легкую музыку на заднем фоне и отключился. Вспомнил кофейню, про которую говорила Маша и поехал прямо туда, Катя с Максимом сидели за столиком, ее рука лежала в его. Я, ничего не говоря, развернулся и вышел, приехал домой, Катя тоже вскоре вернулась, она была веселая и разгоряченная. Я ничего не говорил, две недели, только выспрашивал ее про отца. Катя отмалчивалась и говорила невпопад, но никогда не отрицала, что хотела владеть акциями "Полимера" и она явно-явно хранила злость на отца, оставившего ее без наследства. Через две недели я получил отчет от службы безопасности, из которого следовало, что Борисовский на 70% был причастен к смерти моего отца. Катя за это время еще трижды встречался с Максимом. Теперь я был убежден, ей был нужен не я, а деньги. Мы расстались.

Сергей слушал эту историю и не верил своим ушам, взрослый мужчина, тогда Дорофееву было почти 30, так глупо повелся на какие-то домыслы, выдумки и предположения! Но Сергей тут же оборвал себя, он сам, взрослый мужчина 38 лет, еще неделю назад верил, что Катя изменяет ему с его же врагом, ждет детей неизвестно от кого, и шла с ним на связь только из-за его денег. Да, Катю всю жизнь окружали исключительно мнительные и мелочные эгоисты, и он сам не лучше Докучаева, даже хуже. Потому что он уже знал катино прошлое, но все равно подозревал и не верил.

- Наше расставание она восприняла на редкость спокойно, собрала свои вещи, бросила мне в лицо обручальное кольцо и уехала прочь. Я ждал слез, объяснений, не было ничего. Она не печалилась и после, погрузилась в работу, перевела акции в самый закрытый оффшор и стремительно двинулась вверх по карьерной лестнице. Теперь я был уверен в своей правоте. Мне хотелось вернуть акции назад, но что сделано, то сделано. Но когда Индэст - Докучаев хмуро посмотрел на Дорофеева, - выкупил акции у государства и стал скупать их у миноритариев, я понял, без ее 10% мне остается только проиграть. - Сергей передернулся, оказывается, это он оказался первопричиной катиных проблем. - Мы трижды предлагали Кате продать акции, она отказалась, тогда Маша заявила, что знает, как воздействовать на нее, я согласился, - Какая дрянь! - подумал Сергей и о Докучаеве, и о Маше. - Маша утверждала, еще немного, и Катя отдаст акции. - Значит, Маша была причиной всех несчастий, которые происходили с Катей. Ну что ж, она ответит за них, очень скоро и очень строго! - А потом я узнал о вашей с Катей связи, замахнулась на самый верх, - подумал я. - Последнюю реплику Сергей решил не комментировать. - Но после слов Маши о том, что Катя беременна, да еще и от вас, я понял, что шансов нет, только заставить вас расстаться и отбить эти акции у нее. Мы подготовили статьи для прессы, где обвиняли Катю в коррупции. Я рассудил, что ей придется оставить судейскую должность, потом мы бы устроили происшествие с собственностью ее матери, состояние Борисовских бы разлетелось в пух и прах, а перед родами ей были бы нужны средства, или после, и тогда Катя продала бы все акции "Полимера", до одной, - Сергей с огромным трудом подавил желание выкинуть Докучаева из окна собственного офиса, когда тот так хладнокровно рассуждал о несчастьях в катиной жизни. - У меня еще оставались сомнения, Борисовская ведь могла обратиться к вам, вы могли признать если не ее, то детей, но перед самым Новым годом ваша бывшая подружка Женя Жукова объявилась со своим планом, - Сергей почему-то не был удивлен - московская нимфетка успела и тут! Но почему весь мир словно ополчился на Катю и на него??? - Жукова сказала, что вы с Катей в ссоре, причем шансов на примирение мало, но если я не хочу, чтобы вы помирились, она с радостью этому посодействует. Я согласился, - Дмитрий пожал плечами, словно речь шла не о человеческих жизнях, а о чем-то даже и не заслуживающим его внимания.

Сергей молча встал и преувеличенно спокойно подошел к двери, оглянулся напоследок:

- Я узнал все, что считал нужным. Я не собираюсь, пока, выкидывать вас из "Полимера", до тех пор, пока Катя будет в покое и в безопасности. Я должен вас благодарить, что вы оказались слепым, Дима. И вот еще, в смерти вашего и катиного отца виновен тот самый ваш зам, - Сергей назвал его фамилию. - И если бы вы были чуть более наблюдательны, то поняли бы это сами. Бросить подозрения на Борисовского было лучшим ходом с его стороны, а вы поверили. Он думал, что вы не удержите завод и он приберет его к рукам. А акции бы Катя все равно не продала. Вы вообще представляете себе стоимость ее активов, в этом городе, она самая завидная невеста, - с этими словами Сергей вышел.

Он стоял возле своей машины и в душе ликовал - вопросы с Докучаевым разрешены, Сергей был уверен, что тот достаточно серьезно отнесся к его угрозе. Тем более, теперь Катя все время будет с ним, и ей не может ничто и никто угрожать. Но все равно от разговора осталось тяжелое впечатление, кажется, жизнь и Кати, и Дмитрия в какой-то момент сбилась с правильной волны и катилась в никуда. И сбилась она не просто так, Сергей думал, что подружка Маша была тому одной из причин, и воздать ей по заслугам - задача Панкова, который так и горит желанием проявить свою преданность и лояльность.

У Сергея жутко разболелась нога, полученные в Мексике травмы время от времени давали о себе знать, но он не роптал, если бы не та катастрофа, не катино стремление всех опекать, он бы просто никогда не узнал ее.

Глава 12

К вечеру Катя почувствовала себя хуже, болела спина, и голова немного кружилась, она не могла ни лежать, ни сидеть и с нетерпением ждала Сергея. Казалось, стоит ему только появиться, и все пройдет само собой, он будет держать ее в объятиях и шептать нежные слова, заставлять пить это мерзкое молоко и успокаивать легкими прикосновениями расшалившихся близнецов. Катя решила позвонить Даше - помириться, но та не отвечала, мама тоже не брала ни один телефон, Катя нервничала и расхаживала по залу. В небе зажигались первые звезды, воздух был морозным и ясным, Лиза лежала на диване и требовала немедленного решения десятка суперважных проблем. Раздался звонок в дверь, наверное, Сергей, - с радостью подумала Катя и поспешила открывать, но остановилась на секунду, чтобы поправить немного сбившееся платье.

- Мама, - сказала Лиза и сама удивилась себе, - Мама! - почти закричала она и бросилась к Кате, та вздрогнула от переполнившей душу нежности и восторга.

- Что, моя радость? - раздался холодный, с легким акцентом голос из холла. Катя растерялась и недоуменно уставилась на дверь, с растерянным выражением лица Арина Петровна замерла возле вошедших людей: мужчины и двух женщин: Алексея и Женечку Жукову Катя, к своему несчастью, уже знала, но вот ослепительная блондинка рядом с ними... Алена, бывшая жена Сергея, - мелькнуло у Кати в голове, она тихо опустилась на диван, а Лиза испуганно пристроилась рядом с ней.

Сергей был доволен собой, во-первых, он прояснил ситуацию с Докучаевым, разобрался в их с Катей общей прошлом, и определил для себя, что нужно сделать, чтобы закрыть за этим самым прошлым дверь. Ну, а во-вторых, он вез своей любимой будущей жене из Самары самый лучший подарок - ее маму.

Автомобиль въехал в ворота и замер возле крыльца, в доме светились окна. Какое счастье, вот так приехать домой, войти в прихожую и прижать к своей груди теплую и любящую тебя женщину, почувствовать запах готовящегося ужина и едва уловимый аромат ее духов - прежде Сергей и представить не мог, что жизнь может быть такой яркой, такой наполненной.

Катина мама с удивлением смотрела на Сергея, конечно, она знала - ее дочь просто не могла полюбить недостойного человека, она так долго была одна по той простой причине, что искала кого-то особенного. Да и назвать магната Дорофеева недостойным просто не поворачивался язык, но Евгения Рудольфовна думала, что он будет таким же, как Докучаев - надменным и холодным, человек, ворвавшийся в ее магазин пару часов назад, был совсем другим, в нем была жизнь, эмоции и любовь. Глаза Сергея светились заботой и счастьем, стоило только упомянуть о Кате. Он как-то мгновенно вовлек Евгению Рудольфовну в водоворот своей жизни, еще пару минут назад она неспешно вела подсчеты в своем кабинете, и вот уже собирала чемодан и, не успев глазом моргнуть, летела к дочери в Москву.

- Добро пожаловать к нам, в "Графские пруды", - сказал Сергей, распахивая дверь перед Катиной мамой, пообщавшись с ней, пару часов, он понимал, от кого Катя унаследовала свое обаяние, остроумие и холодный цепкий ум.

Сергей открыл дверь своим ключом и вошел в холл, Евгения Рудольфовна вошла следом, из гостиной доносился Катин звенящий от едва сдерживаемой ярости голос.

- У нас опять военные действия, - тихо произнес Сергей, - Только с кем на этот раз? - он уже было устремился на помощь, но Евгения Рудольфовна жестом остановила его:

- Дайте Кате закончить, - только и сказала она, но Сергей подчинился.

- Если вы, Алексей, думаете, что я поверю в то, что попытка взлома была произведена с разрешения Сергея, вы глубоко заблуждаетесь. Ну хорошо, вы не знаете меня, но я-то знаю своего будущего мужа! - Сергей довольно улыбнулся, Катя готова была до последнего защищать того, кого любила. - И не нужно бросать на меня такие взгляды, ваше, Женечка, время безвозвратно ушло, - Сергей представлял, как при этих словах презрительно скривились катины полные губы. - Такие, как Алексей, - вот ваш удел, пользуйтесь ими, пока хоть что-то осталось! - А вам, Алена, я скажу только одно - вы потеряли всякие права на дочь через три месяца после ее рождения. Об знаете вы сами, знает Сергей, а теперь я и, так что говорить не о чем, - Катя еле слышно вздохнула, от волнения она дрожала, как осиновый лист, но скрывала свой страх за бравадой. Было невозможно спасовать перед этой хищной толпой, посмевшей явиться в ее дом! Наглые и самодовольные, они были проявлением того худшего, что Катя просто ненавидела в людях! А Алена - змея! Бросила дочь, пусть и с отцом, с хорошим отцом, но как оставить своего ребенка?! Катя чувствовала, что взрыв ярости, поддерживавший в ней силы, быстро сходит на нет, и усталость просто валит ее с ног. Снова заболела спина и закружилась голова, Катя осторожно присела на краешек дивана и бросила быстрый взгляд наверх, с перил второго этажа свисала Лиза, жадно впитывая каждое слово, может, и не стоило устраивать весь этот разговор при ребенке, но у нее просто не было выбора. В комнате повисла непривычная и гнетущая тишина.

- Так что, аудиенция ваша подошла к концу! - Катя просто не могла позволить себе оставить последнее слово за этой троицой, - Думаю, вам следует покинуть мой дом, - отчеканила она.

- Твой дом, твой?! - почти завизжала Женя. Сергей больше не мог молчать и смотреть, как все эти люди, люди из его прошлого, к которым в разное время он испытывал разные эмоции: от дружеской привязанности до того, что считал любовью, издеваются над подлинной любовью всей его жизни!

- Женя, немедленно замолчи! - он шагнул в гостиную, девушка, как дикая кошка, рванулась к нему, но, остановившись, устремила злобный взгляд на Катю. - Ты, жалкая провинциальная потаскушка, думаешь, заарканила богатого кретина? - Женя разразилась истерическим смехом, Сергей схватил ее за руки и тряхнул изо всех сил. - Немедленно убирайтесь из моего дома, все до одного! Алексей, забирай эту истеричку и чтобы я вас и близко не видел, понятно! Алена, в кабинет! - он кивнул в сторону двери и самоуверенная модель поплелась в направлении его взгляда, - Жди меня там! - зло бросил Сергей. - Вы все еще здесь? - он удивленно посмотрел на Женю и Алексея, - Женя, тот факт, что ты и твои родители все еще живете в вашем дизайнерском доме - не больше, чем проявление моего добросердечия. Еще одно слово, один взгляд в сторону Кати и ты отправишься зарабатывать на жизнь единственным доступным тебе способом! - в ответ не прозвучало ни звука. - Что-нибудь неясно? - грозно переспросил Сергей, но за Женей и Алексеем уже захлопнулась дверь. - Как же мне все это надоело! - устало проговорил Сергей, присев рядом с Катей, - Как ты, Катюша? - она слабо улыбнулась в ответ и расплакалась. - Да я убить их всех готов за один твой грустный взгляд! Не плачь! Только не плачь! У тебя снова будет болеть голова! - Катя прижалась к Сергею и зарыдала еще сильнее, она так волновалась, боялась не сдержаться, сделать что-то не то, а теперь он был рядом, и вновь все было хорошо!

- Иди поговори с Аленой и выпроваживай ее побыстрее! Будем ужинать, и ты мне все расскажешь, - вытирая слезы, сказала Катя. Сергей, нехотя, встал и направился в кабинет.

- Я смотрю, жизнь у вас тут так и бьет ключом, - проговорила Евгения Рудольфовна, входя в комнату. Понаблюдав за всем, что происходило в гостиной, мама поняла, ничего не изменилось, ее дочь была все такой же резкой и ранимой, но теперь рядом с ней был мужчина, готовый на все ради нее.

- Мама, мама! - почти закричала Катя, вскакивая с дивана. - Как же я соскучилась! Просто безумно! - Катя плакала, не сдерживаясь.

О, Боже, ее дочь совсем скоро сама станет мамой, а, как будто и не было этих 28 лет, Катя была все той же крошкой, и Евгения Рудольфовна сама сморгнула набежавшие слезы.

- Нет, ты можешь себе это представить! Являются в наш дом, словно их тут кто-то ждет, и начинают говорить мне все эти мерзкие вещи! - возмущалась Катя, уютно расположившись в постели, ее голова лежала на плече у Сергея и на душе от радости и восторга порхали сотни разноцветных бабочек, он ласково перебирал ее волосы и щекотал шею горячим дыханием.

- Ну ты же расправилась с ними, радость моя! - улыбнулся Сергей. - Знаешь, что сказала твоя мама, услышав весь этот скандал?

- Могу себе представить, - пробормотала Катя, - Мама недавно согласилась с бабушкиным высказыванием относительно меня: дорогая, ты оставляешь за собой выжженные города.

- Так вот, я-то встревожился, что твоя мама решит, будто я не могу тебя защитить и прочее, - Кате казалось трогательным, что Сергей, такой взрослый, успешный и состоявшийся, беспокоится о мнении ее мамы. - Так вот, твоя мама просто приказала мне остановиться и дать тебе самой закончить.

- Ну, мама в курсе моего желания всех защищать даже против воли "защищаемых", - Катя слегка пошевелилась, и Сергей понял, что возбуждение, которое охватывает его при одном взгляде на будущую жену, наверное, не пройдет никогда. Он был счастлив смотреть на нее, касаться ее, слышать ее, - безумное одиночество прошедших месяцев казалось кошмарным сном.

- Катя, шутки шутками, но я завтра же разберусь со старшим Жуковым и Женя дорогу в "Пруды" забудет, да и вообще, нас с тобой вместе взятых.

- Ну, в этом я сомневаюсь! - тихо рассмеялась Катя. - Меня она, может, и забудет, а вот тебя вряд ли, - она пощекотала его голую грудь и прижалась щекой к тому месту, где спокойно и счастливо билось сердце. - На Женю мне наплевать, честное слово, я ревную тебя, конечно, жутко, но уже начинаю с этим справляться, - катины слова бальзамом разлились по душе Сергея, он-то думал, что ревность - исключительно его прерогатива, мужчина был готов ревновать Катю к каждому фонарному столбу.

- Забудь про Женю! Я весь твой! И никуда тебе от этого не деться! Вот буду старым-престарым, а все равно от тебя никуда не денусь, будешь вывозить меня на солнце в коляске под клетчатым пледом - Сергей, конечно, шутил, но вопрос возраста и правда его волновал. Иногда казалось, что их с Катей разница в 10 лет когда-нибудь станет серьезным препятствием.

- Ну опять ты завел этот бред про возраст! - Катя высвободилась из теплых мужских объятий и возмущенно уставилась на Сергея. - Тебе сколько лет?

- Через месяц будет 39.

- Ну и что? - по слогам проговорила Катя. - У моих родителей была разница 12 лет и ничего! - Сергей хотел было сказать, что ее мама оказалась одна в 42 года, но благоразумно промолчал, стараясь не беспокоить беременную будущую жену и справедливо полагая, что убить катиного отца могли, не взирая на возраст...

- А вообще, куда больше, чем Женя с Лешей, меня беспокоит Алена, - Катя презрительно скривилась, произнося имя его бывшей жены. - И знаешь, к ней я тоже ревную. Ревную ко всем, кто хоть когда-то был с тобой, - Сергей не стал возражать, он только крепче прижал Катю к себе и накрыл своей рукой кольцо на ее пальце, которое было для него настоящим символом будущей семейной жизни.

- С Аленой все в порядке. Ты же сама ей заявила, что у нее нет никаких прав на Лизу, и это так!

- Да, я тогда что угодно готова была сказать, лишь бы они убрались отсюда, и лишь бы она не подходила к Лизе. Ты знаешь, Лиза сегодня назвала меня мамой! Ты представляешь? - Катя пытливо всматривалась в лицо Сергея, боясь увидеть малейший признак неодобрения.

- Я знаю, - он приник к Катиным губам в долгом чувственном поцелуе, - Лиза сама мне это сказала перед сном, - Сергей оторвался от Кати на секунду и начал покрывать поцелуями ее шею, ключицы, ямочку у самого горла. Она задыхалась от восторга, желания и предчувствия большего. - Думаю, завтра Лиза спросит, можно ли ей звать твою маму бабушкой.

- Мама будет только рада! - блаженно вздохнула Катя. - Боже мой, - тихо протянула она.

- Что? Что случилось? - встревожился Сергей, ему безумно хотелось заниматься с Катей любовью, каждую минуту, секунду, что он находился рядом, но в голове все время бродили смутные опасения навредить ей и детям. - Знаешь, мне все время кажется, что мы учим детей плохому, - прошептал он, прокладывая дорожку обжигающих поцелуев по ее телу. Катя замирала от восторга, она перестала стесняться своего располневшего тела и получала какое-то безумное, граничащее с сумасшествием удовольствие от занятий сексом. Все стало ярче, острее, каждое прикосновение, каждое движение, каждый звук. Ушли опасения, сомнения и настороженное ожидание завтрашнего дня.

- Почему плохому-то? - переспросила она минут через 30, нежась в крепких руках Сергея, с наслаждением, ощущая, как волоски на его груди щекочут ее бледную тонкую кожу.

- Ты еще можешь говорить о чем-то? - невнятно пробурчал он.

- Я же судья, хоть и собираюсь в отставку! Так что не уклоняйся от вопроса!

- Я говорил, что мы с тобой целыми ночами учим детей плохому.

- Глупости и бред! Мы показываем им, что им предстоит родиться в любви, что вся их жизнь, еще с того момента, как они были крошечными клеточками, была связана с нашей любовью. - Сергей не мог не ощущать несправедливости катиных слов - уж он-то как никто другой постарался убедить себя, Катю и всех вокруг в том, что никакой любви между ними не было. И катино доверие, ее прощение казались ему незаслуженными. - Знаешь, наверное, я излишне сентиментальна, - Катя рассмеялась низким грудным смехом, - Я кстати не очень хорошо помню, ты-то мне про любовь что-нибудь говорил? А? - ну вот зачем она его об этом спросила, опять слова раньше мыслей - уже и малолетним девочкам известно, что спрашивать мужчин о любви - себе дороже.

- Я люблю тебя, Катя, - просто сказал Сергей, а она покрылась мурашками от этих слов. - Может, я и не заслуживаю любви в ответ, но, на мое счастье, ты думаешь иначе, - еле слышно договорил он. Катя почувствовала, как на глазах выступили предательские слезы, Сергей ощутил соленую влагу на своих губах и попытался что-то сказать, она закрыла его рот поцелуем - как ни банально, это был тот самый момент, когда слова излишни.

Рано утром Сергей тихо спустился вниз, боясь разбудить спавших в его доме, таких разных и таких дорогих ему женщин. Катя ласково улыбалась во сне и не отпускала его от себя, кудрявые волосы обрамляли лицо, и она казалась маленькой шаловливой девчонкой.

Сергей рассчитывал на чашку черного кофе и быстрый побег на работу, чтобы побыстрее провести все намеченные встречи и вернуться домой. Столько всего надо было сделать и самое главное - стоило строить планы на свадьбу, все они были людьми 21 века, но детям все же следовало рождаться в браке, и к тому же, Сергею не терпелось назвать Катю своей женой, казалось, он будет кричать об этом на всю Вселенную!

На кухне Сергей застал целый военный совет: Арина Петровна, Евгения Рудольфовна и Лиза в роли маленького генерала.

- Как Катя? - спросили они в три голоса.

- Хорошо, все хорошо, она спит, - отчего-то смущаясь, ответил Сергей и рассмеялся - слишком уж странным казалось это смущение в собственном доме.

Идея скрыться на работе, ограничившись одной чашкой черного кофе, оказалась невыполнимой, через минуту перед Сергеем стояла тарелка с омлетом, блюдо с сырниками и чашка кофе, которому позавидовали бы лучшие кофейни столицы. Лиза довольно улыбалась, наблюдая за растерявшимся отцом. Девочка жевала сырник и размазывала по лицу сметану, Сергей было потянулся к перепачкавшейся дочери, но Евгения Рудольфовна оказалась быстрее.

Сергей, поняв, что сможет выйти из дома не раньше, чем отведает все приготовленные блюда, наслаждался завтраком, Лиза стрекотала, выпытывая у Евгении Рудольфовны подробности Катиного детства.

- Мама, ну ты же обещала никогда не вспоминать об этом, - раздался чуть хрипловатый Катин голос, - Эта жуткая история про то, как я вылила на голову соседского мальчишки бидон ледяной воды из окна второго этажа, вряд ли красит меня, - она рассмеялась, поцеловала Лизу и слегка приобняла Сергея. Он поднял глаза на Катю и в тысячный раз удивился, каким глупым, недальновидным и жестоким был совсем недавно. - Мама, ты испекла сырники, - весело проговорила Катя, - Я готова съесть целую гору. Это так здорово в кои-то веки не следить за фигурой! - она улыбалась и всем своим видом напоминала довольную залюбленную кошку, которая выбралась погреться на солнце.

- Катя, дай поздороваюсь с братиком-сестричкой, - Лиза выбралась из-за стола и стремительно бросилась к Кате, прижалась светлой головкой к ее большому животу и расплылась в довольной улыбке, Катя смущенно потупилась.

- Будем с тобой, с мамой и с бабушкой наряжаться, - лепетала девочка, - А папа пускай с братиком играет, - Евгения Рудольфовна встретилась взглядом с Катей, немного удивленная столь быстрым повышением в ранг бабушки, Катя слегка пожала плечами и кивнула, быстрые перемены - это совсем неплохо, когда эти перемены к лучшему.

В кармане у Сергея зазвонил телефон, такие вот звонки, врывающиеся в семейные завтраки или ужины, не несли ничего хорошего, но не ответить он не мог.

- Да, мой, да - коротко бросил он, - Мой бывший сотрудник. Где? Когда? - Сергей замолчал, хмуро уставившись перед собой. - Нет, не звонил. Странно, да я все понял. Благодарю за информацию. Да, нам будет интересно, еще раз благодарю.

На кухне повисла напряженная тишина, Катя пыталась успокоить бешено бьющееся сердце, она убеждала себя: ничего страшного произойти не могло, в конце концов, все те, кто был дорог ей, находились рядом и им, по крайней мере, сейчас ничего не угрожало. Но все равно было страшно, холодная пустота повисла где-то внутри, кружилась голова, и надвигалось какое-то гадкое липкое предчувствие.

- Катя, для нас не произошло ничего непоправимого, - строго сказал Сергей и взял ее за руку, а она удивилась странному набору слов в его фразе. - У нас все в порядке, - он приподнял Катю со стула и бережно повел к выходу из кухни, остановился на пороге и пытливо посмотрел на оставшихся женщин. Катя была бледная и чуть живая, Сергей был готов убить всякого, кто мог или хотел причинить ей хоть какой-то вред, но этот кто-то умер без всякого вмешательства со стороны. Можно было скрыть произошедшее от Кати, но они дали друг другу слово не скрывать ничего, и Сергей хотел сам рассказать Кате о том, что узнал.

- Ложись, Катюша, - он осторожно опустил ее на огромный диван возле камина и укутал пледом - в последнее время Катя постоянно мерзла, даже в жарко натопленной комнате.

- Сергей, что случилось? - скажи мне, она не хотела отпускать его руки и заставила сесть рядом.

- Алексей и твоя подруга Маша сегодня в 6 утра разбились на машине в Самаре, на одном из мостов через Волгу, - Сергею казалось глупым просить Катю не волноваться и только усиливать ее волнение.

Катя охнула и бессильно откинулась на подушки, Сергей в волнении наклонился к ней. Она никак не могла осознать, что ее бывшая лучшая подружка, но все же подружка, вот так взяла и умерла, та, самая нелепая девочка, которой она так часто плакалась в жилетку, с которой ела торты до утра и сочиняла безумные истории. Было больно и горько, и слезы текли сами по себе, потом Катя вспомнила события последних месяцев: зависть, издевки и эти бесчисленные маленькие несчастья во время ее беременности, вчерашний рассказ Сергея о разговоре с Докучаевым. Маша была ее злым гением уже много лет, она разрушила Катино счастье и пыталась повторить свой сомнительный подвиг. Катя встряхнулась, жалость и грусть еще вернутся, ей будет не хватать немножко печальной и какой-то неприкаянной подруги, но это потом, сейчас нужно выяснить, что и как случилось ранним утром в Самаре, и как Маша оказалась в одной машине с Алексеем.

- Сергей, не волнуйся, я в порядке, - Катя вытерла мокрые глаза и нежно поцеловала будущего мужа. - Я рада, что ты не стал ничего скрывать, - он криво усмехнулся, они с Катей обещали друг другу изгнать слово "скрывать" из своего лексикона. - Я хочу все знать. Как они оказались вместе, как погибли и как с этим связаны мы.

- Мы выясним все, абсолютно все! Печально, конечно, и, вместе с тем абсурдно, мой бывший друг и твоя бывшая подруга. - Сергей замолчал на секунду, Катя его отлично понимала, пережить предательство было проще, чем смерть. - Но ты, главное, не беспокойся!

- Повторяю тебе, у меня, у нас все хорошо! - Катя откинула ставший неимоверно тяжелым плед, - Я больше никогда не позволю Маше меня расстроить и не позволю Алексею огорчить тебя, но чтобы покончить с этой историей, с Машей, Алексеем, Докучаевым, мы должны все знать, абсолютно все! И я хочу, чтобы ты все выяснил, а потом мы поставим в этой истории точку.

- Да, Катя, ты, как всегда, права, - Сергей встряхнулся, еще раз нежно обнял Катю и поцеловал ее. - Я еду в офис, как собирался, там встречаюсь с Панковым, он будет разбираться с этим делом, использует свои контакты в Генпрокуратуре. В половине четвертого приедут управляющие партнеры юридической фирмы, которой я планирую передать наши корпоративные дела, сейчас, когда нет Алексея, мне придется заниматься этим самому, - Сергей задумался, планируя предстоящий день, а Катю посетила мысль, которая могла бы прийти ей в голову и раньше - она покончила с судейской карьерой, но не с карьерой вообще, и должность Алексея ей бы вполне подошла. Руководить юридическим департаментом холдинга подобного Индэсту - это почти вершина профессионального успеха!

- Ну, тогда все, водитель уже на месте, я ухожу, - Сергей поцеловал ее на прощание, еще не зная об амбициозных планах будущей жены, - Катя вяло махнула ему рукой, а сама погрузилась в выстраивание плана своего будущего трудоустройста.

Полдня Катя провела, взвешивая все "за" и "против", оценивая, насколько корректно с ее стороны явиться к Сергею в офис и объявить о своем намерении работать в компании, не примет ли он это за желание воспользоваться его положением, не сочтет ли ее амбиции необоснованными. И, может быть, он считает, что Катя вообще должны оставить мысли о карьере и погрузиться в роль матери и жены. Вопросов и сомнений было слишком много, но и отказываться от своей идеи Катя не хотела, она так много времени потратила на то, чтобы стать профессионалом своего дела, что не хотела бросать профессию, не реализовав себя в полной мере. Она верила, что справится с работой, хотя работать с будущим мужем было довольно рискованно, но и очень притягательно.

- Наверное, я бессердечная стерва, - в какой-то момент подумала Катя, - Погибла лучшая подруга, пусть и бывшая, но все-таки лучшая, а я размышляю о своей работе. - Может, это было нехорошо и неправильно, но у нее не было сил переживать о Маше, вчера после рассказа Сергея Катя никак не могла понять и принять весь масштаб предательства бывшей подруги. Боже, она украла у нее почти 8 лет жизни, если бы не машино вмешательство они состояли бы с Димой в законном браке уже 8 лет, их первый ребенок мог учиться в первом классе - тогда они оба так мечтали о детях. Сейчас Катя ни о чем не жалела, она была счастлива настоящим, полным и всепоглощающим чувством любви к Сергею и ощущением его любви, но сколько лет обид и страданий было позади. А ведь Дима, наверняка, тоже переживал, он выглядел таким искренним, когда делал ей предложение, когда они планировали свадьбу и смотрели свой будущий дом. Дима до сих пор был один, вереница девушек в его жизни не делала бывшего любимого мужчину хоть вполовину столько же счастливым, как в то время, что они были вместе. А потом - пожар в магазине, неуправляемая машина, на полной скорости, летящая по улице... И это было еще не самое страшное, Катя не могла простить Маше попыток навредить ее будущим детям - мертвые птицы в кабинете, змея в корзине цветов, страх и одиночество. Со стороны все это казалось сюжетом к дешевому фильму ужасов, бредом воспаленного воображения - для Кати это было реальностью. Боже, да Маша бы радовалась, окажись Катя в сумасшедшем доме... И почему? Самое простое объяснение - зависть. У Кати было все, чего так хотела Маша. Со стороны казалось, что Кате все дается очень легко, никто не знал, а, если знал, то не хотел верить, что за каждой победой стоял труд, усталость и отказ от чего-то. Теперь Катя хорошо помнила машины слова, когда она сообщила "подруге" о назначении на должность судьи - "Ты даже мечту мою украла". Тогда Катя лишь рассмеялась, она и правда не мечтала о судейской карьере, просто обстоятельства сложились так, что она смогла претендовать на эту должность и получить ее.

Зазвонил телефон:

- Катя? Как ты? Отдыхаешь? - взволнованный голос Сергея был самым желанным для Кати, она улыбнулась и закуталась в одеяло.

- Все хорошо, жду тебя? Есть какие-то новости?

- Есть, - Сергей устало вздохнул, и Катя представила, как он снял очки и въезрошил волосы, мужчина хотел оградить ее от тяжелого разговора, но помнил свое недавнее обещание - никаких недомолвок. - Алексей затевал очередную мерзость с Машей, он приехал в Самару, и они вместе должны были вернуться в Москву. Дома я расскажу тебе все подробно, она записывала разговор на диктофон и, видимо, выбросила его в окно, когда машина потеряла управление, или Алексей отнял его и бросил. В общем диктофон нашли на мосту, недалеко от того места, где автомобиль пробил ограждение и упал в реку. - Сергей замолчал и снова вздохнул. - Я не хочу, чтобы ты даже думала обо всем этом, представляла это, но понимаю, что ты не можешь иначе. Черт, я так хочу тебя от всего оградить, Катя, - почти простонал он. - Хочу быть рядом с тобой все время.

- Я знаю, я все знаю, - успокаивающе проговорила Катя, ей самой хотелось защитить Сергея от всех тревог и бед.

- Не могу сейчас вернуться домой, встреча в 4.

- Ни о чем не беспокойся, я буду ждать тебя.

Катю переполняло удивительное спокойствие, хотя обычно она была как натянутая струна, но в последние недели что-то изменилось. Может быть, ощущение будущего материнства заставляло смотреть на вещи под другим углом. Катя чувствовала, что ради тех, кого любит, она готова противостоять целому миру.

Вечером Сергей, как и обещал, рассказал ей абсолютно всё и даже дал послушать запись, скопированную для него в Следственном комитете: в злом желчном голосе Катя не узнавала бывшую лучшую подругу, та с гордостью рассказывала Алексею обо всех тех несчастьях, что с ее помощью обрушились на Катю и вместе они планировали новый удар по ней и по Дорофееву. Когда запись закончилась, Катя плакала, уткнувшись головой в колени Сергея, а беспомощно гладил ее по волосам и не знал, чем утешить. Вдруг Катя встряхнулась и выпрямилась:

- Знаешь, не сочти меня циничной, но мы это переживем. Я это уже почти пережила, наверное, Маша была моей подругой только в моих мыслях, я переживаю о ней, но как о постороннем человеке, а сейчас я хочу поговорить с тобой о работе.

Сергей был рад и, хотя не считал себя жестоким человеком, все же думал, прежде всего, о Кате, чем о чужой и такой непримиримой женщине, которая сама определила свою судьбу.

- А что рассказать тебе о работе? - начал он, - Сегодня я лично встречался с управляющими партнерами двух иностранных юридических фирм, осталось сделать окончательный выбор.

- Вот об этом я и хочу поговорить.

- Я с удовольствием прислушаюсь к твоему совету.

- Подожди, речь идет не о совете, - Катя немного волновалась, - Ты знаешь, до прихода в суд я работала в антимонопольном регуляторе, защитила кандидатскую и получила степень в Англии, и сейчас я почти вышла в отставку, и в общем, наверное, это нагло, но я предлагаю тебе свою кандидатуру на должность руководителя юридического департамента Индастриэла, - она выпалила все это на одном дыхании и снова уткнулась лицом Сергею в колени.

Он не знал, что ей ответить, Катя была профессионалом, в этом Сергей не сомневался, он видел ее в судебном процессе, во время анализа контракта, да и информация, собранная Панковым, представляла ее как юриста, в самом выгодном свете. Но, Боже, Сергея совсем не прельщала мысль о своей жене в большом бизнесе, ему, как кому-то средневековому мужлану, хотелось видеть жену дома, с детьми... Катя жалобно вздохнула и пробормотала:

- Это была глупая идея, извини, просто я рассчитывала, - она сорвалась на рыдания.

У Сергея сжалось сердце: работа была частью катиной жизни, и он полюбил ее именно такой - разве он имел право разочаровать самую любимую женщину на свете?

Зимнее солнце несмело пробивалось сквозь облака, крупные снежинки парили в воздухе, не желая падать на землю. "Интересно, а если есть слепой дождь, есть ли слепой снег", - подумала Катя, глядя в окно, за ее спиной тихо спал Сергей, вчера они проговорили до половины третьего ночи: о ее будущей работе в Индастриале, о Докучаеве и Маше, о его бывшей жене, о еще не родившихся детях, о Лизе - слой за слоем обнажались проблемы прошлой жизни, его и ее, и намечались перспективы их будущей, общей жизни. Катя была безумно рада и бесконечно благодарна Сергею за согласие на ее работу в компании, хотя и он, и она понимали, что взаимное недовольство, источником которого является совместная работа даже в таком мощном холдинге, как Индастриал, будет переноситься в семейную жизнь. У Кати уже закрывались глаза, когда Сергей, как о чем-то само собой разумеющемся, спросил ее о дате свадьбы. Нет, конечно, она собиралась замуж, даже мечтала о том, чтобы назвать Дорофеева своим мужем, но не думала, что это будет так реально и, главное, так скоро.

Свадьба, белое платье, обещания, которые связывают на всю жизнь, по крайней мере, так думают наивные невесты, - все это уже было в катиной жизни, было, но не до конца... Платье было куплено, но не надето, обещания не произнесены вслух, а наивность потеряна навсегда. Сейчас Катя была рада тому, что тогда, несколько лет назад, она не стала женой Докучаева. Она медленно отвернулась от окна, представив, как уже этим летом будет сидеть возле фонтана и баюкать своих малышей.

Вчера или уже сегодня они решили, что свадьба состоится в Швейцарии через 4 недели, их распишет российский посол, который будет одним из 100 гостей на скромном приеме в ресторане отеля ... в заснеженном Сент-Морице. Все будет так, как мечтал Сергей: Альпы, бриллиант на ее руке и обещания, которые они обязательно сдержат. Все будет так, как мечтала она сама, много-много лет назад, еще до того, как Докучаев появился в ее жизни, - море снега, белый мех поверх шелкового платья и мужчина, которого она будет любить всю жизнь и даже больше...

- Катя, не стой босиком, простудишься, - хриплым со сна голосом проворчал Дорофеев.

- Боже, я не успела согласиться выйти за тебя замуж, а ты уже командуешь, - рассмеялась Катя, забираясь под одеяло. - Ты поедешь сегодня в офис, или мировые рынки проживут денек без тебя? - она положила голову ему на грудь и счастливо зажмурилась.

- Думаю, что проживут без меня, сегодня мы с тобой поедем в клинику, узнаем у доктора, сможешь ли ты лететь через пару недель, а потом начнем планировать свадьбу, - Дорофеев улыбался, может быть, впервые в жизни он чувствовал себя настолько счастливым.

Их свадьба была чудесной: нежной, веселой и ни капельки не пафосной, хотя, наверное, каждой невесте ее свадьба казалась именно такой. Они расписались в крошечной старой ратуше Сент-Морица, очаровательном здании, словно перенесенном на улицы модного курорта со страниц средневековой сказки: Катя, Сергей и Лиза на руках у катиной мамы.

- Теперь ты навсегда стала моей мамой, - серьезно сказала Лиза, когда они выходили из ратуши.

- Навсегда, - довольно улыбнулся Сергей, обнимая жену.

- Навсегда, - рассмеялась Катя, целуя мужа и оказавшуюся у него на руках дочь.

Катя встряхнулась, со дня свадьбы прошло больше 3 месяцев, с чего это она предалась воспоминаниям именно сегодня - в день важного судебного процесса участием Индэста в лондонском суде? В своем офисе в Сити Катя ожидала британского адвоката, которому предстояло представлять компанию в процессе, и вместо того, чтобы вспоминать собственную свадьбу, лучшую свадьбу на свете, ей следовало бы подготовиться к встрече, но мысли уносились прочь от юридических вопросов. Катя начала лихорадочно соображать, все ли они купили для детской, хотя точно знала, что ее мама и два дизайнера, один в Лондоне, другой в Москве обустроили детские на высшем уровне.

Она медленно выбралась из-за стола, на 9 месяце беременности близнецами самые простые действия вызывали массу проблем - Дорофеев уже давно надевал ей туфли, помогал снимать чулки, не отпускал одну даже в душ и вообще не отходил от жены ни на минуту, перекраивая свое расписание под ее визиты к врачу, походы по магазинам и участившиеся в последние недели страхи. Катя распахнула окно, был редкий для Лондона солнечный день, заканчивался май, но в самом туманном городе мира еще чувствовалась весенняя прохлада, она посмотрела на улицу, с высоты 45 этажа мир казался уменьшенным в десятки раз. Видимо, сегодня она уже не проинструктирует адвоката по его позиции в суде, но ничего страшного, они и так отлично подготовлены к процессу, Катя бросила взгляд на часы - через 15 минут у Сергея закончится важная встреча, они собирались вместе пообедать, но обед придется отложить... Боль, дремавшая с утра, напомнила о себе и пронзила ее острой вспышкой, конечно, до родов оставалось еще 3 недели, но у близнецов, похоже, были собственные планы. Катя без сил опустилась в кресло и нажала на кнопку внутренней связи:

- Даша, вызовите водителя, отмените встречу с адвокатом, - она замолчала, пережидая новую схватку, - Позвоните в клинику доктору Дугласу, скажите, я буду через 15 минут, позвоните господину Дорофееву, он у себя, и скажите, что я рожаю.

Это были самые страшные 2 часа в жизни Сергея, он был уверен, все пережитое раньше не шло ни в какое сравнение с опасениями за Катю и за их детей. Когда ее референт позвонил и спокойным голосом сообщил, что его жена рожает, мир перевернулся, он выскочил из кабинета, забыв, что еще полминуты назад вел важный разговор с одним из самых влиятельных банкиров Британии, встречи с которым ожидал почти полгода. Дорога до клиники, которая обычно занимала 10 минут, в воображении Сергея превратилась в долгий бесконечный путь, а Катя, бледная и время от времени морщившаяся от боли, еще имела силы шутить! Его упрямая жена, которая наотрез отказывалась от предложений поработать дома, самая любимая его женщина на свете! Они увезли ее куда-то 1 час 42 минуты назад и не говорили ему ничего, хотя он спрашивал, спрашивал каждые 5 минут! Уж лучше бы Катя рожала в Москве, там бы он душу вытряс из всей больницы. Ну что? Что можно делать 2 часа? Разве она не должна уже была родить?! - Сергей ходил из угла угол, не останавливаясь ни на секунду. Как она там? Что происходит? - он готов был кричать от бессилия. Его маленькая хрупкая девочка мучилась и страдала, а он ничем не мог ей помочь!

- Идемте со мной, сэр, - чопорно сказала подошедшая к нему медсестра.

- Что с моей женой? Как Катя? Где она? - засыпал ее вопросами Сергей.

- С ней все хорошо, - однозначно ответила женщина, она подвела его к стеклянной стене и ушла, Сергей хотел было возмутиться, но за стеной появился врач, держа на руках крошечного голенького младенца, вдалеке сестра брала на руки другого. Мир Сергея в очередной раз перевернулся, это были дети! Его дети! Он готов был кричать от восторга, его счастье могло бы быть еще большим только, если бы ему удалось увидеть, наконец, свою Катю.

- Классный пацан, на меня похож, - сказал он охрипшим от волнения голосом.

- Вообще-то это девочка, - с укоризной произнесла темноволосая девушка, стоявшая с ним рядом, Сергей узнал в ней одну из катиных подруг.

Эпилог

Дорога вилась узкой лентой, в воздухе висел сладкий и чуть терпкий аромат апельсиновых деревьев, где-то далеко внизу ласковые волны набегали на берег, что-то тихо шепча друг другу, впереди - на вершине холма раскинулась вилла, солнце радостно грело ее черепичные крыши, а высокие кованые решетки ограждали от любопытного и чуть враждебного мира. Дорога сделала крутой поворот, и автомобиль резко затормозил, три пары глаз в предвкушении уставились на запертые ворота, казалось, их должны увидеть и пропустить, но виллу окутывала тишина

- Региночка, не знаю, как я согласился на эту съемку, - протянул парень, обращаясь к модной блондинке, главному редактору одного из лучших российских глянцевых журналов. - Ты же знаешь, я не снимаю стареющих жен российских олигархов.

- Ты, Вадик, согласился, потому что у тебя не было выбора, - отрезала Регина, уж если 29 лет Катерины Дорофеевой - это старость, то о ее 46 лучше вообще не вспомнать! - Мой журнал - это твой путь на западный фотоолимп, так что давай без капризов! Лена, нам не открывают, иди позвони в ворота, - она обратилась к ассистентке.

Прошло еще 5 минут, но ворота так и не открылись:

- Лена, ты ничего не напутала с дорогой, а то я отлично знаю твой топографический кретинизм, - накинулась на девушку Регина, в другое время она бы отправилась на интервью с водителем и целым штатом помощников, стилистов и визажистов, но мадам Дорофеева согласилась на интервью и фотосессию, оговорив, что вместе с Региной должно быть не более 3 человек. Теперь Регина не только злилась, потому что ей прежде никогда не приходилось ждать за дверью, но еще и беспокоилась, будет ли Дорофеева так безукоризненно, как того требуют строгие стандарты журнала.

- Лена, звони еще! Звони по телефону! - нервничала Регина. Интервью с женой одного из самых закрытых российских форбсов обещало стать хитом октябрьского номера, хотя после скандала прошлой зимой и статей в газетах от "Комсомолки" до "Ведомостей" Дорофеев уже не мог считаться хоть сколько-нибудь закрытым...

Регина уже хотела сама стучать в ворота, когда вдалеке послышалась темпераментная итальянская речь, женщина громко кого-то ругала и одновременно смеялась, наконец, ворота распахнулись, и на улицу выбежала совсем молоденькая, немного пухленькая блондинка. Наверное, горничная, - подумала Регина, но потом ее цепкий взгляд остановился на кольце с огромным бриллиантом Harry Winston, платье из первой линии Roberto Cavalli, и она узнала в девушке Катю Дорофееву.

- Вы знаете, когда итальянцы смотрят футбол, они не видят и не слышат ничего вокруг, так что я бегу от главного дома, извините, что заставила ждать, - выпалила на одном дыхании Катя.

- Ничего страшного, Катерина, - Регина немного опешила, она видела фото Дорофеевых и представляла жену химического магната немного другой.

- Хотите, я проведу вас по нашему саду, может быть, вам понравится какое-то место для съемки, - предложила Катя.

Вадик устанавливал свою аппаратуру, а Регина, расположившись в кресле из красного дерева и глядя на залив, интервьюировала Катю:

- Катерина, конечно, для девушки поменять цвет волос - сущий пустяк, но я представляла вас такой строгой сдержанной брюнеткой.

- Да уж, пустяк, - засмеялась Катя, - Но не для меня, для меня смена цвета волос была очень символична, платиновый блонд - это мой цвет счастья, а сейчас я счастлива.

- Вы мама двух очаровательных крошек и в то же время вице-президент Индастриал Инжиниринг по правовым вопросам... - Регина не успела договорить, у Кати зазвонил телефон и она, извинившись, отошла в дальний конец веранды.

- Я очень по тебе соскучилась, Сергей, - тихо проговорила Катя, - И крошки тоже, мы не видели тебя целые сутки, - она улыбнулась, - Я знаю, я тебя очень люблю, мы ждем тебя к ужину, - детям было уже по два с половиной месяца и вчера Сергей в первый раз расстался с ними, улетел в Лондон на встречу, а теперь спешил домой.

- Давай, Вадим, снимай, - зашипела Регина, - Это будет твой лучший снимок.

Фотограф посмотрел в объектив и согласился с редактором, девушка смотрела на залив, ветер развевал ее тонкое шелковое платье, играл с платиновыми прядями волос, ласковое солнце пускало солнечных зайчиков в голубых бриллиантах браслета, во взгляде, устремленном вдаль, были любовь и счастье...

- Мы назовем статью "Цвета счастья", - сказала Регина.