Гриша Гольдин десяти лет стоял со своим младшим братом Мишей, трёх с половиной лет, на трамвайной остановке. Уже и слышно было, как простуженно кашляют трамвайные колёса на стыках промёрзших рельсов. Рельсы изгибались дугой, образуя "петлю Нестерова". Трамвайчик покряхтывая и стеная выходил уже из "петли", приближаясь к остановке, то ли начальной, то ли конечной. А, собственно, какая нам разница? Ведь как поётся в популярной песне "A у кольца начала нет и нет конца..."
Двери отворились и Гришка натужно оторвав Мишаню от земли, втолкнул его в стылое нутро трамвая. Утренний трамвайный люд давно уже был прилажен кто к токарным, кто к ткацким станкам, кто уже стрекотал на швейных машинках, кто стервозно долбил в кабинетах по клавишам машинок печатных.
Лавок свободных было полно в трамвае, Гриша здраво рассудив, что у окна - студёно, сам пристроился к окну, подсадив брата рядом. Он ещё принюхивался, пытаясь уловить запахи отцовы или мамы. Да куда там! За несколько часов все запахи выветрились и выстудились. Надышав круглое отверстьице в заиндевелом трамвайном окошечке, Гриша всматривался в мелькание домов, вывесок, улиц. Промозглый серый полузимний городской пейзаж навевал тоску и подозрительно скверное предчувствие.
День не задался с самого утра. Во-первых, братья не выспались. Во-вторых, невыспавшийся Гришка впопыхах защемил Мишане кожицу на шее, резко вздёрнув застёжку-"молнию" на Мишкином джемперочке. Мишаня заверещал благим воплем, на вопль выскочила соседка, оценив ситу ацию, помчалась на кухню. Там Лизавета Ивановна обмакнула палец в подсолнечное масло, вернулась к ситуации, провела пальцем по "молнии" и осторооожно, легко освободила от застёжки Мишкину кожицу. Мишаня верещать перестал. Но затаил мысль: простить ли ему Гришкино хамство или настучать на него папе, Науму Александровичу? К тому же, Мишка никак не мог понять, почему его должны увозить из дома, от папы и мамы, в какой-то ненавистный ему детский сад к каким-то чужим тёткам и к Вадьке, который всегда дразнится? За что его приговоили к еженедельному круглосуточному "заключению"? И детским своим умишком он осознавал, что причиной всему является Гришка, еженедельно отправлявший его в этот сад.
Гришка же пребывал в тоске и тревоге. Одна жуткая мысль отравляла его существование на данный момент: какая училка вызовет его сегодня, а какая спросит домашнюю работу? Ни к первому, ни ко второму он не был готов. А потомууу- тоскааа...
Слово "депрессия" он ещё не знал. Много-много лет спустя, через десятки лет он выведает из газет, что оказывается, у Луны, как у особи женского пола, с регулярной периодичностью возникают проблемы. Проблема эта звалась ПОЛНОЛУНИЕ. И вот как только возникала эта проблема, Природу кидало то в жар, то в холод. А человеки впадали то в тоску, то в депрессию, то в "пляску святого Вита". Видно, под это Полнолуние и попали Гольдины Гриша и Миша.
Ехали долго, трамвай уже и на новую "петлю Нестерова" стал заходить. Трамвай остановился, дверцы отворились, Гриша бережно принял Мишаню и опустил его на землю. Садик был виден отсюда, от остановки. Как-то забылись и школа, и тревоги... Мишка... Грустно было прощаться с ним.
- Ты, Миша, если Вадька будет дразниться, врежь ему в ухо. Покажи, как ты ему врежешь?
Мишка неловко замахнулся. Гриша его поправил и до садика они ещё успели потренироваться.
Вечером, когда Гриша вернулся домой из школы после своей второй смены, он нашёл родителей, сидящих перед тумбочкой, на которой приютился телевизор "Авангард". Передавали новости, "В последний час". От "Новостей" оторвалась мама, вышла на кухню, принесла Гришке ужин - яишню с сосиской. Он и дожевать не успел, как мама спросила:
- Гиршеле, покажи дневник!
- Наум! Наум! У него опять двойка! Наум! Когда же ты примешь меры?
Как? Опять двойка? Соня, принеси мине мой ремень! Я хочу сейчас же принять меры!
Мама выскочила в коридор, где на вешалке комунального общего пользования висели отцовы брюки со знакомым Грише ремнём. Зазвонил телефон, трубку взял отец. Лицо его при разговоре вытянулось, всё, что удалось услышать Грише и маме заключалось в двух фразах:
-Спасибо, что сообщили! Я приму меры!
- Соня! Соня! Ичто происходит ивмоём доме! Тока што звонила Мишина воспитательница, исказала мине, что Миша ударил мальчика Вадю в уха! Ичто это будет из этих детей? Дайте же мне наконец время, чтобы я принял меры!!!
Первый день недели у Гриши Гольдина заканчивался. У Миши Гольдина начиналась новая "будничная" неделя