Спокойный,   как  болотная  вода,
он  придавил  приклад  к  щеке  небритой.
Качнулась  в  чаще  белая  звезда,
о  пень  споткнулось  тёплое  копыто.
Лосиха  ткнулась  в  мокрый  мох  виском,
смяв  на  ходу  берёзовую  ветку,
и  долго  ещё
                матовым  зрачком
она  в  глаза  глядела  человеку.
Он  закурил,
                присев  невдалеке,
не  слыша,  как  стреляет  дятел  клювом,
не  видя,  как  на  замшевой  щеке
кровь  вызревала  крупной   спелой  клюквой.
И  лес  шумел,
                когда  он  шёл  назад,
пропахший  порохом,
                     ссутулившийся,
                                  тихий...
И  всё  стояли  перед  ним   глаза,
на  дробь  посаженной  лосихи.