Мы стояли на шоссе, на высокой, продуваемой ветром, горе, возле древнего новгородского селения Яжелбицы, и голосовали, завидев всякую машину. Мы поднимали руки уже третий час, но никто не останавливался.
Начало смеркаться. Мрачнело вокруг нас и на душе, ветер выдувал тепло и надежду. Надвигался холодный осенний вечер, машины появлялись всё реже и реже. Неужели ночевать нам здесь у дороги...
Наконец, свершилось чудо - остановился ЗИЛ, правда, в кабине уже сидела женщина. Значит, имелось одно место на двоих.
Я начал уговаривать сесть друга, он уговаривал меня. Шофер торопил, собираясь хлопнуть дверцей и укатить в темноту. Я сдался.
В кабине было тепло. Тепло гудел мотор, тепло высвечивали зелёным светом приборы, тепло исходило слева от плеча женщины. Машина мчалась к Ленинграду.
После стольких часов ожидания, холода и безнадёжности, мне сделалось так хорошо, так радостно, что я сдерживал улыбку. И вдруг пошёл дождь. Внезапный, шумный, весёлый, если сидеть в тёплой кабине, и тоскливый, неприятный, если стоять на ветру у дороги.
Улыбка моя пропала. Щемящее чувство жалости и виноватости охватило меня, когда я представил: как стоит мой товарищ, худой, сутулый, озябший, а теперь ещё и промокший, возле дороги.
Откуда эта виноватость? Не знаю. Старые, честные фронтовики рассказывают, что такая виноватость охватывала всегда, когда погибали товарищи, а тебе удалось выжить. Ты не трусил, не ловчил, бежал вместе со всеми в атаку, но пуля убила не тебя, а рядом бегущего, и потом, после боя, приходит необъяснимое ощущение вины перед убитыми. Почему? Может, оттого, что ты жив, ешь тёплую кашу из котелка, куришь тёплую цигарку, лёг, укрывшись тёплой шинелью? Или вина эта от эгоистических, инстинктивных мыслей в той же атаке: "Только бы не меня". Но тогда кого?
"Но ведь было одно место в кабине, - думал я, глядя, как качаются по стеклу дворники. - Не я, так он бы сел. И тоже переживал. Остаться двоим - но это неразумно: может прийти другая машина, и там тоже будет одно место. В кабине жизни всегда одно место...".
Существует много определений счастья. Они громкие и тихие, но всегда неполные и субъективные. Бесспорно одно: счастье - это когда мне радостно, а другим от этого, ну, хотя бы не плохо. И если кому-то плохо и горько оттого что ты добился успеха, или любишь женщину, или сел в кабину тёплой машины, - радость омрачается тайными муками совести.