Тоэльме внешне очень похожи на людей. Представители некоторых профессий утверждают, что и внутренне тоже. Похож у этих двух рас и образ жизни. Но тоэльме живут не в пример дольше, при этом почти не болея, и войн захватнических не ведя, предпочитая договариваться мирно. Только и своего не уступали, при малейшей угрозе превращались в свирепых воинов.
И еще в одном тоэльме не были похожи на людей: браки заключались исключительно между теми, кто ощутил своеобразный зов - тянущую потребность в другом. Зов всегда взаимен, выбирая двоих, наиболее совместимых физически, и противиться ему невозможно. Потому никакие сословия не остаются закрытыми, ведь для зова нет преград ни в богатстве, ни в возрасте, ни в расстояниях. Те, кто не ощутил зова, тоже могут вступать в отношения - полубрак. Но детей в таких союзах почти не бывает, и если один из тоэльме в таком союзе ощутит зов, то уходит без сожаления, оставляя все позади - таков закон.
Все это Нээллет знала с детства, как и положено примерной дочери своей семьи. Зов соединил ее родителей внезапно, и совместная жизнь была не сладкой, потому как отец, наследник большого земельного надела, никогда не забывал напомнить матери, что она - батрачка и пришла к нему из полубрака. Так что девушка, в отличие от старшего брата Мэккера, вполне понятно побаивалась зова. Мама умерла, когда ей было десять лет, просто зачахла. Без нее в доме для маленькой девочки стало совсем холодно.
Но теперь Нээллет выросла и стала хозяйкой дома, управляла им и принимала гостей. Их семья жила в богатом регионе у границ с землями людей. Урожаи каждый год радовали обилием, вот только по меркам своих сородичей, на окраине. Немногие тоэльме сюда приезжали. Из-за чего отец через пару лет собирался отправить Мэккера в путешествие. Так многие мужчины делали, чтобы найти свою призванную.
Мысли тихонько плели свое кружево, а руки занимались делом, готовя хозяйку к новому дню. Заплела тугую косу и закрутила ее затылке. От этого глаза стали казаться вытянутыми к вискам и еще более черными. Для тоэльме она была не очень высокой, так что приходилось постоянно следить за осанкой. Ох уж эти странные мысли: Нээллет не хотела никакого зова и брака, а на полубрак никогда бы не позволил согласиться отец. Так зачем наряжаться?
Завтра начинается большая предосенняя ярмарка, а сегодня их дом распахнет двери перед гостями-тоэльме. Людей у себя привечать как-то не принято, самое большее - нанимать на работу. Окинув напоследок взглядом свое отражение в большом зеркале, Нээллет вышла из комнаты. Отец будет доволен ее видом. Она надела сегодня нарядное платье с яркой зеленой лентой по вороту и манжетам. Кажется, оно ей очень к лицу. По крайней мере, так говорят другие девушки в их наделе.
За окном занимался рассвет и времени на размышления у нее больше не было. Сначала приехали давние знакомые и закупщики - семья Бэлтерре. Замерла у окна и внимательно осмотрела каждого в их обозе. Только после этого облегченно выдохнула и вышла для встречи во двор. Никого нового, со всеми знакома, значит зов ей не грозит. Чтобы он сработал, нужно быть рядом. Отец уже жал руку самому Бэлтерре, так что девушка подошла поприветствовать с его женой и дочерьми. Рабочие распрягали возки, а хозяева провели дорогих гостей в их комнаты. Вслед за ними приехали знакомые покупатели из ближайших крупных наделов, эти увезут с собой после ярмарки чистокровных скакунов с их выпасов. Весь день Нээллет крутилась, как заведенная, следя, чтобы все в хозяйстве было отлаженно. Мэккр прокатил всех желающих по полям оценить животных, отец водил по складам.
Девушка с удовольствием оглядела сидящих за столом. Ужин обилен и выдержан в высоком стиле, слуги безупречны. Отец сидел во главе стола и тоже был доволен. Мужчины обсуждали дела, женщины делились новыми рецептами и фасонами. Верриэт Бэлтерре только недавно вернулась из столицы, сопровождала мужа, и привезла много новостей и новинок. Нээллет даже почти придумала отговорку, чтобы завтра не ехать вместе со всеми к полю ярмарки, когда во дворе снова послышался шум.
- О, поздние гости.
Отец поспешил навстречу прибывшим, девушка пошла следом. В сумерках хорошо видно, что через ворота въезжал большой обоз из пяти возков в сопровождении десятка верховых. Один из них направил коня к крыльцу, легко спешившись у самых ступеней. Високий тоєльме хотел поприветствовать хозяев, но вместо этого вдруг с громким охом сгорбился, потирая ладонью грудь. Одновременно с ним охнула и Нээллет. В груди словно разом полыхнуло сто костров, так стало горячо и больно, ноги подкосились, и девушка, чтоб не упасть, оперлась на резные перила. В следующее мгновение сила зова немного стихла, она смогла выпрямиться и тут же наткнулась на напряженный, изучающий взгляд мужчины. Словно черный клинок на узком, смуглом лице. Хрипловатый голос плетью огрел ее разгоряченные нервы. Но хотя смотрел мужчина на нее, говорил же явно с ее отцом.
- Меня зовут Фээрро. Мой обоз направляется в земли людей. Позволите ли остановиться на время ярмарки в вашем доме.
- Разумеется. Мы всегда рады гостям. - Моннэрсо уже успел оценить и качество лошадей, и общий вид возков. - заодно все успеем обсудить. Прошу в дом.
Ни слова о ней, просто поднялся вслед за отцом, так мимолетно взял ее под руку и повел внутрь. Разумеется, ведь теперь все решено, зову невозможно противиться. Да у Нээллет и сил для этого не было, она всегда была послушной и тихой дочерью. И потому шла за ним. Кто он, тот, за кого она теперь обязана выйти замуж, о ком заботиться, с кем спать, кому рожать детей?
По знаку отца слуги уже поставили еще один прибор. Фээрро сел и, по-прежнему не выпуская из руки ее ладонь, усадил девушку рядом. Первая волна любопытства схлынула и разговор возобновился. Оказалось, что он довольно крупный торговец, часто снаряжает обозы к людям, хотя через их края проезжает впервые. Просто решил завернуть на ярмарку. Мужчина говорил, ел, и все это время ни единого взгляда на будущую жену.
А у самой Нээллет так решимости и не хватило ни заговорить с ним самой, ни выдернуть руку.
Когда ужин закончился, остальные гости разошлись по своим комнатам отдыхать, а хозяин повел их читальную. Снова приезжий крепко держал ее за руку. Нээллет резко дернула ладонь на себя, на нее наконец посмотрели с тем же холодным интересом. Но не отпустили. Мэккер только заглянул и ушел, накануне ярмарки каждая мелочь требует внимания.
- Возможно, вам с моей дочерью нужно немного времени поговорить?
- Мой обоз останется тут до конца ярмарки, еще четыре дня, так что успеем. Давайте сразу решим все деловые вопросы.
В глазах Моннэрсо сверкнуло уважение. Он тоже дела ставил выше эмоций, гораздо выше.
- Хорошо. Нээллет еще только девятнадцать, так что обряд Принятия вы сможете провести не ранее, чем через год.
Ее руку чуть сильнее сжали, но это была единственная реакция на вынужденную отсрочку. Фээрро, выдержав паузу, поинтересовался, когда именно будет двадцатилетие.
- 35 Предосения.
Дальше они обсуждали суммы вкладов в общий капитал, где пройдет обряд, и даже то, насколько она приедет в дом будущего мужа, чтобы предварительно все увидеть и оценить.
С каждой минутой Нээллет все больше охватывало отчаяние. Ее ждет такой же безрадостный брак, как у мамы. Но маму хоть в полубраке любили ( а иначе разве рискнул бы тот мужчина не ждать зова?) Ей даже такой возможности не осталось. Зов не даст от него, нелюбимого, уйти.
Когда жених -от одного этого слова внутри все леденело - и отец обсудили все, что хотели, хозяин дома оставил их вдвоем, высказав надежду, что долго сидеть призванные не будут, ведь до обряда еще год. Нээллет отстраненно рассматривала бумаги у отца на столе.
- Так и будешь молчать, невеста?
- Разве мне нужно что-то говорить? Все уже решено.
- И тебе все равно?
- А тебе?
- Разве зов может оставить равнодушным?
Одни вопросы. Милый разговор. Мужчина смотрел на нее, девушка это чувствовала. Набравшись все же храбрости, тоже повернула голову в его сторону. Приятная внешность, черты немного резковаты, лицо и без того худощавое, а еще и волосы убраны назад в хвост. Взгляд черных глаз заставил щеки вспыхнуть.
- Отпусти мою руку.
- Не сейчас. У тебя красивое имя.
- Отец разрешил маме для дочки выбрать самой имя.
- Разрешил? - легкое удивление в голосе насторожило девушку. Ей что, даже эту малость не собираются позволять? Она снова опустила голову. Свободная рука невольно сжалась в кулак, но ее накрыла мужская ладонь. Тянущая пустота в груди стала меньше. Нээллет даже дышать стало легче.
- Пока обряд Принятия не проведен, зов выматывает обоих. - хриплый голос звучал у самого уха, пугая и успокаивая одновременно. - Наш с тобой год будет очень труден. Никогда не думал, что моя призванная будет такой юной. На всю осень я уезжаю к людям и ни остаться, ни взять тебя с собой не могу.
- Это не важно.
- Посмотри на меня, Нээллет. - Чернота его глаз стала гуще. - Зов - это важно. Я вернусь в первые дни Послеосенья. И заберу тебя. Если надо будет, то с братом, с тетей, с любимой лошадью. Кого захочешь, того и возьмешь, но будешь рядом.
- Хорошо.
- Ты ничего больше не хочешь узнать?
- Тебя уже обо всем расспросили за ужином, я слышала.
Фээрро чуть крепче сжал ее руки.
- Тогда мы просто помолчим.
На ярмарку новоявленный жених каждый день ехал верхом рядом с ее возком, там куда-то пропадал, а к тому времени, как девушке надо было возвращаться, снова появлялся и сопровождал.
Через четыре дня обоз уехал, оставив Нээллет с огромной тяжестью в груди. Словно помертвела она.
Предосенье прошло в хлопотах и подготовке к дождям. Холодные, пронизывающие до костей ветра сорвали с деревьев в саду всю листву и залили все до крыльца водой. Осень. Хмурая, сырая, однообразная. Все чаще ночами она сидела у окна и подолгу смотрела в темноту, слушала, как стучат капли по стеклу. Мэккер пытался как-то подбодрить, но помогало мало. Отец, похоже, ничего не замечал, ведь домашнее хозяйство шло без проблем.
Потом дожди стихли, мутная вода ушла обратно в каналы и наступило долгожданное Послеосенье.
И больше всех ждала его Нээллет.
Зов настолько измучил, что готова была на все, что угодно. Нелюбимый муж, чужой дом - не важно, лишь бы боль унялась. Не говоря уж о том, что до рези в глазах надоело переплетать косы желтыми лентами невесты.
Но вместо возвращающегося обоза прискакал одинокий всадник. Странные глаза, в которых черной была только маленькая точечка в середине, выдавала в нем человека. Он привез какие-то документы и письмо от Фээрро. Ее "ненаглядный" призванный по делам задерживается в землях людей еще на два месяца.
Затем был еще один гонец, уже тоэльме, с похожим письмом. С той только разницей, что милостиво сообщалось о том, что обоз пойдет другими путями, не заезжая в их надел.
Так прошло и Послеосенье. Нээллет постепенно привыкла, и если бы кто-нибудь спросил, как оно, жить без постоянной тяжести зова, то и вспомнить бы не смогла. Да и в наделе на ее похудевшую фигурку и бледность внимания не обращали. Еще бы, здесь ведь никакой тайны, интриги нет. Только жалостливо вздыхали и качали головами.
Совсем другое дело - привезенная хозяином из какого-то дальнего надела новая экономка Соэлле. Ведь уже через неделю всем стало ясно, что они любовники с Моннэрсо. Отец и тут остался верен себе, даже не задумавшись о полубраке. Как же, гордость не позволяет. Но лично Нээллет было все равно. Соэлле, кругленькая женщина семидесяти лет - не возраст для тоэльме, со всеми членами хозяйской семьи вела себя вежливо, со слугами - ровно, выдержано. Так из-за чего переживать?
В самой середине Весны прискакал очередной посыльный, но в этот раз для нее письма не было, только какие-то важные бумаги для отца. Девушка даже не ожидала, что от этого станет еще больнее. Зачем лишний раз демонстрировать, что она просто обуза, от которой невозможно отказаться. Впрочем, дел всегда в эту пору всегда хватает. Урожай наливался на полях более чем щедрый, и на уборке рук не хватало. Пришлось дополнительно нанимать батраков, а значит дополнительное жилье и еда - за всем контроль, за всем присмотр хозяйки нужен.
Косы уже отросли ниже пояса, голову назад тянули. Нээллет нетерпеливо откинула их назад и снова наклонилась над печью. Сегодня на кухне работали они вдвоем с новой экономкой, так что отвлечься даже на минутку некогда. Соэлле время от времени заводила разговор на какую-нибудь легкую тему, но Нээллет все чаще была рассеянна.
- Извините, Нээллет, вы, наверное, на меня сердитесь?
- За что? - девушка удивленно подняла взгляд от подливы. Ох, а отвлекаться сейчас нельзя, иначе пригорит.
- За то, что я тут, с вашим отцом.
Бледная улыбка появилась и погасла.
- Я скоро отсюда уеду, Соэлле, и вряд ли мы сможем начать ревновать друг к другу. Тем более, что на место моей мамы ты не метишь, да и не сможешь занять его в моем сердце. Просто я очень устала.
- Это зов так выматывает?
- Ты никогда его не слышала? - Женщина отрицательно покачала головой, продолжая нарезать овощи. - Поверь, это к лучшему. Давит невероятно.
- Не знаю. Я родилась в полубраке, меня папа сам воспитывал, после того, как мама зов услышала. Ему вправду нельзя противиться?
Нээллет скривилась и убрала сковороду с огня, чтобы залить противень с мясом и отправить тот в духовку.
- У меня не получается.
Разговор стих, каждая задумалась о своем.
Тем же вечером Нээллет вместе с несколькими другими девушками решили сходить на ручей искупаться и отдохнуть от духоты. Весна выдалась жаркая. Там же они и заночевали, ведь на густой траве возле воды гораздо прохладнее. Как всегда немного поболтали, девчата пели песни и смеялись. Как невесту, ее теребили чаще остальных, подруги хотели развеселить. А потом они все вместе лежали, смотрели на яркие звезды и мечтали о тех, с кем соединит их зов. Только зову наплевать на все мечты.
Постепенно девичьи голоса стихали, усталость тяжелого дня брала свое. Нээллет в отчаянии потерла ладонью над сердцем. Ей кажется или сегодня давит гораздо сильнее? Через неделю ее двадцатый день рождения, она по закону станет взрослой и сможет принять участие в обряде.
Вот только ее призванный почти год не появлялся. Нет, все же не показалось, боль в груди усилилась так, что спокойно лежать никак не получалось. Чтобы не разбудить остальных, Нээллет осторожно встала и отошла чуть дальше по течению. Ветер тихонько что-то нашептывал траве и звезды, казалось, повисли над самой землей. Где-то вдалеке, на выпасе, ржали, переговариваясь, лошади. Только ей никак не удается найти хоть немного покоя.
Совсем близко застучали копыта. Девушка оглянулась - к ней спешил какой-то всадник. Подскочив на ноги, она испуганно замерла. Несмотря на ясную ночь узнать его не получалось. В груди опять запекло огнем и Нээллет, затравленно охнув, бросилась бежать прочь. Трава больно стегала по босым ногам, тропинок не было и подавно.
Внезапно ее схватили мужские руки и все внутри взорвалось жгучим жаром. Она пыталась вырваться, словно сквозь тугую пелену долетали слова. В какой-то момент ноги подкосились и девушка обмякла, только крепкие руки не давали ей упасть.
- Успокойся, сейчас все пройдет.
- Фээрро? - подняв лицо, Нээллет всматривалась в него в свете звезд.
- Узнала. - намек на улыбку почудился в его голосе. - Я уже почти потерял надежду.
- Больно. - Увидела бы жениха в привычном окружении, смогла бы удержаться, а здесь, сейчас почувствовала себя слабой, его - опорой. Мужчина чуть ослабил хватку и ласково погладил девушку по волосам.
- Сейчас сила зова немного стихнет. - Фээрро продолжал гладить ее по волосам, щекам, шее, словно не мог остановиться.
- Ты должен был приехать в начале Послеосенья. - невольно это прозвучало жалобно, с детской обидой.
- Да. Не получилось. Было очень тяжело?
Вместо ответа Нээллет прижалась щекой к его ладони, радуясь теплу и легкости. Мужчина наклонился, осторожно касаясь губами ее виска, потом скользнул по скуле, целуя, и опустился ниже, к губам. Из нежных касания быстро стали горячими и сильными, захватывая обоих. Оторваться, отодвинуться не было ни сил, ни желания. Медленно они опустились в траву, не разжимая объятий. Нээллет тянулась к Фээрро, льнула к его телу, горя в этом ярком звездном огне.
Созвездия в вышине успели отмерить добрую часть своего пути, когда Фээрро нарушил тишину.
- Сразу же утром я уплачу штраф твоему отцу.
Нээллет понадобилось некоторое время, чтобы осознать, о чем он говорит. Это все, что волнует ее мужа (обряд ведь теперь просто дань традиции) сейчас, после того, что между ними произошло? Ей снова напомнили ее место. Стало неожиданно горько и стыдно. Девушка вывернулась из его рук и села, поправляя одежду.
- Не нужно. Я ему ничего не скажу. Одна неделя - не велика важность.
- Если ты так хочешь.
- Да. Будто ничего и не было.
Фээрро тоже сел, недовольно хмурясь. Чем она его могла рассердить?
- Нээллет! Произошедшее - не пустяк.
Но ей ответить было нечего. Если не пустяк, то зачем же его измерять в деньгах? И потому она отводила сейчас глаза, боясь выдать свои чувства.
- Мне нужно возвращаться к подругам. Увидимся утром.
Девушка поднялась на ноги, еще раз разгладила платье, стряхивая налипшие травинки. Фээрро поймал невесту за руку.
- Подожди. Утром начнутся сборы и будет не до разговоров. - и потянул ее к себе на колени.
- Какие сборы?
- Что значит какие?
Оба недовольно смотрели друг на друга.
- Через неделю твой день рождения. Я предложил твоему отцу отметить его и обряд в Норсэлле. И Моннэрсо согласился.
Нээллет застыла, пытаясь справиться с обидой, удержать ее в себе.
- Я не знала.
Фээрро некоторое время молчал, все так же крепко обнимая свою теперь уже жену.
- Возможно, твой отец решил сделать неожиданный подарок из этой поездки.
- Возможно, тебе стоило написать об этом лично мне. В письме.
Мужчина тихонько хмыкнул.
- А ты не такая уж тихая и спокойная.
Его пальцы перебирали выбившиеся из косы пряди, будто играли. Не такая? Ему это не нравится? Но больше Фээрро ничего по этому поводу не сказал, взявшись описывать всю будущую поездку от начала до конца. Нээллет решила пока отодвинуть обиду в сторону и внимательно слушала. Только в конце не удержалась.
- Так мы будем жить в городе, а не в твоем наделе?
Тоэльме, где бы они ни были и чем бы они не занимались, в первую очередь ценили землю. Богатство и статус определялись по величине земельного надела, потому батраки, владеющие только землей под своим домом, считались самыми бедными. Так что ее удивление было оправданным: хоть город и удобен во многом, но земли там мало.
- И да, и нет. Мы будем много времени проводить в обоих моих домах. Но пока я буду уезжать по торговым делам, ты, разумеется, будешь ждать меня в наделе.
Эти слова напомнили, как "легко" ей далась прошлая разлука. Хотя теперь зов должен немного утихнуть. Или это произойдет после обряда. Как мало она знает и понимает. Не от этого ли всю жизнь за нее расписали другие: отец, теперь муж?
Тревожно снова потерла грудь, над сердцем, где обычно вгрызался зов. Мужчина тут же теснее прижал к себе.
- Еще болит?
- Сейчас нет. - расслабившись, Нээллет положила голову ему на плечо, нежась в убаюкивающих поглаживаниях. Эти коварные прикосновения словно стирали все ее возмущение и сопротивление. Как и слова, в которых не было дневного холода.
- Я никак толком на делах сосредоточиться не мог, злой ходил, слуги даже перестали на глаза попадаться. Боялся, что если вернусь до того, как станешь взрослой, не сдержусь. Так и вышло.
Сколько они еще сидели, слушая шепот ночи, не знали и сами. Нээллет пошевелилась первой.
- Мне нужно идти. А где твой конь?
- Остался у ручья. Пойдем.
Они шли, держась за руки, почти до самого места ночевки. Девушка отпустила его ладонь и бесшумно вернулась на свое место. Среди ночных теней она так и не увидела, как и куда исчез Фээрро. Только неприятное тянущее чувство в груди сказало, что его уже нет рядом.
Утро пришло слишком быстро, звонким смехом подруг и золотыми лучиками прямо в глаза. На всякий случай Нээллет сделала вид, что не знает о позднем приезде гостей. В доме было суматошно, ведь всех нужно накормить. Но Соэлле справлялась, так что девушка сразу проскользнула к себе в комнату.
Только теперь Нээллет поняла, почему отец велел ей все свои вещи, из приготовленных для жизни в доме мужа, держать в коробках. Раньше-то считала капризом, пустым проявлением власти ради самой власти.
Брата не было, его отправили на дальние выпасы все проверить, чтобы завтра Мэккер смог сопровождать ее в Норсэлл. Отец же приедет уже к самому обряду, ведь нельзя же из-за такой мелочи запустить уборочную. Еще с ней едет одна из служанок, просто невероятная щедрость при такой-то нехватке людей.
Весь день, как только Фээрро оказывался рядом, тут же брал ее за руку и боль в груди стихала. Но кроме этого больше ничем своего внимания к ней не выказывал. Просто в точности повторялся день их знакомства. К вечеру Нээллет готова была поверить, что прошедшая ночь ей приснилась.
Оставшись одна в своей комнате, девушка застыла перед зеркалом. Платье из самых простых, хлопковое, однотонное, лишь слегка обозначает контуры фигуры. У многих из их надела, взять хотя бы Соэлле, с которой последние дни они неплохо ладят, гораздо более облегающие наряды. И при этом, как велит традиция, обнажают лишь лицо с шеей, кисти рук и щиколотки. Захотелось хоть как-то принарядиться. Может тогда Фээрро посмотрит на нее не так холодно и равнодушно. Может, обвести глаза углем, чтобы подчеркнуть их полуночную черноту? Но она никогда так не делала, не выставит ли себя полной дурой? Немного поколебавшись, Нээллет достала шкатулку с мамиными украшениями и надел нитки ярко-сиреневых бус. В конце концов она имеет право на мамино наследство, пусть даже такое скромное.
А ведь если не считать вклада в общий капитал для детей, муж от нее больше ничего не получит. История повторяется? Мысленно махнув рукой, вышла из комнаты. Ровно три шага и неожиданный, сильный (и такой знакомый) захват на руке.
- Спешишь?
Искоса посмотрела на идущего рядом мужчину.
- Нет.
-Выйдем в сад?
- Хорошо.
Пока тени разлогих яблонь не спрятала их от заходящего солнца, он не сказал ни слова. Нээллет совсем не хотелось быть такой же сдержанной.
- Нээллет. - она перестала делать вид, что любуется цветами, и посмотрела ему прямо в глаза. - Я не смогу быть рядом с тобой эту неделю. Срочные дела. Уеду сразу после ужина, но к дню твоего рождения обязательно вернусь. Если что-либо понадобится, все равно что, с тобой остаются мои слуги, они все сделают. Деньги я оставлю.
- Зачем? - новость оглушила ее и ничего более умного, а тем более язвительного, в голову не пришло.
- Чтобы ты не просила у отца или брата, если захочешь себе что-то купить. И... - мужчина замолчал, но потом покачал головой. - Не важно. Они будут рядом с тобой, можешь распоряжаться.
- Спасибо, что предупредил. Могла ведь и от тех же самых слуг узнать. - Девушка уже справилась с ошеломлением и теперь стояла спокойно. Почти спокойно. Отец бы гордился.
- Пойми, так надо. - Фээрро пристально вглядывался в ее лицо. Что он хочет там увидеть?
- Я все понимаю. Дела. - Разумеется, эти вечные дела важнее всего, важнее нее. - Ты наверное уже проголодался. Идем к столу.
- Хорошо. - похоже, он услышал и увидел совсем не то, что хотел. Как же хорошо, что она не стала наряжаться и краситься - это выглядело бы жалко. А бусы... Бусы - память о маме.
Фээрро сжал ее ладони.
- Нээллет, пожалуйста, все это не пустяк!
Они возвращались в дом, он сжимал ее ладонь чуть сильнее, чем надо, но девушка не протестовала. Отец уже сидел за столом, и Соэлле лично подавала все блюда. Это хозяин ей честь решил оказать или место указать? К удивлению девушки, оказалось первое, ведь стоило им с мужем, точнее женихом - Нээллет сама уже запуталась - сесть за стол, как Моннэрсо велел и Соэлле сделать то же самое. Неужели гордое холодное сердце начало смягчаться? Впрочем, сама она этого не увидит. Мужчины негромко переговаривались о делах, торговле, странных обычаях людей, а женщины просто молча ели.
- Нээллет, как только Мэккер приедет с пастбищ, вы сразу выезжаете. Даже лучше пока, что вы с женихом побудете порознь. - Фээрро как-то странно посмотрел на нее, только она более чем устала разбираться во всем этом. Отец же продолжал. - У тебя все готово?
- Да.
- Я отдал все необходимые распоряжения. - снова вмешался Фээрро. - так что дорога и дальнейшее проживание в гостиных дворах будет, надеюсь, очень приятным. - он управлялся с приборами одной рукой, вторая просто лежала на коленях. За большим столом места было предостаточно, так что девушка села в отдалении. Если мужчина может игнорировать силу зова, то и она научится. У людей, активно сейчас обсуждаемых, кстати, есть замечательный обычай заводить после обряда любовников.
В задумчивости Нээллет теребила бусы у шеи, когда почувствовала странное напряжение. Подняв взгляд от тарелки, завороженно замерла, задохнулась от пристального внимания черных глаз. На одно короткое мгновение в них словно отразилось какое-то чувсво, но так быстро исчезло, что... Наверное, ей показалось.
Моннэрсо опять о чем-то спросил и Фээрро отвернулся. Через несколько минут он попрощался со всеми и ушел. Нээллет потерянно осталась ворошить содержимое тарелки.
- Возможно, стоит пораньше лечь спать перед дорогой. - Соэлле смотрела на нее с сочувствием, от которого стало только хуже. Но девушка удержала спокойное выражение лица и ухватилась за эту возможность.
- Именно так и сделаю, спасибо за совет. Доброй ночи, отец, Соэлле. - Не спеша встала из-за стола, но вместо того, чтобы в коридоре повернуть налево, к своей комнате, опять вышла в сад. Солнце уже спряталось за волнистую линию горизонта, и в вечерних сумерках Нээллет могла не волноваться, что ее кто-нибудь увидит. Как же страшно от этой неопределенности и жестокой необходимости одновременно!
С другой стороны дома доносились голоса и лошадиное ржание. Похоже, Мэккер приехал раньше, чем его ждали. Значит, выезжать завтра на рассвете. Она была в городе всего несколько раз, еще с мамой. Увидеть его снова будет интересно. Если тяжесть в груди хоть чуть-чуть отпустит. И Фээрро, конечно, прав, что дает ей время посмотреть на то, как одеваются и ходят другие тоэльме, приспособиться к ним. Умом - прав. Только как этот умник не понимает, что вдали от призванного такое путешествие больше похоже на пытку. Хотя разве она не привыкла?
Дождавшись, пока шум стихнет и все успокоится, Нээллет тихонько пробралась к себе. Сейчас здесь было удивительно пусто и ее будто молотом по голове ударила мысль, что сюда больше не вернется. К своему большому, во весь рост, зеркалу, к немного скрипучим дверцам шкафа, к узкой кровати с ярким лоскутным покрывалом. Почти все ее вещи упакованы и уложены в возки. Оставит ли отец эту комнату пустой в ожидании гостевых приездов дочери? Это не в его характере. Правда, раньше и со слугами за одним столом он не ел. Эта мысль немного обнадежила, но покрывало Нээллет все равно не оставит, какой бы капризной ее не посчитали остальные. Наконец сон смежил веки и девушка провалилась в хлопковое ничто.
Несколько дней в пути прошли почти незаметно, не в последнюю очередь благодаря тому, что ее призванный все спланировал, а слуги его хорошо знали свое дело.
Первый вечер Нээллет провела рядом с братом. Он любя подразнивал ее и рассказывал веселые истории о молодых жеребчиках, которые только-только пробовали свои силы в табуне. Поехавшая с нею Рувээн заливисто хохотала, иногда хлопая от восторга в ладоши. Но следующим вечером решила все же немного больше узнать о будущем муже, так что предложила всем сесть за один стол в гостином дворе и принялась расспрашивать служащих у Фээрро мужчин об их хозяине.
Старший из них, Никкоэл, что правил ее возком, почти все время молчал, только глаза иногда блестели то смехом, то раздражением. Зато молодые, Стээно и Лорттэн, говорили за себя и за него. Только лучше бы молчали.
- Дом, конечно, у хозяина большой, да он в нем мало бывает.
- Как так?
- Да он все больше в Торговом доме, ну или еще где-то. - Стээно весело хмыкнул, переглянувшись с остальными.
- Да уж. - поддержал его Лорттэн. - Все мы иногда бываем где-то еще.
Нээллет тоже улыбнулась, как будто не поняла, что они намекают на любовниц. Это не удивительно, и все же девушка предпочла бы не знать. Мэккер тем временем начал расспрашивать об их последнем обозе. И вот тут ее ждала первая неожиданность: Фээрро вернулся еще в конце Послеосенья. Девушка поскорее глотнула узвара из чашки, чтобы спрятать свое удивление. И злость - он ведь тоже чувствовал боль, но продолжал мучить их обоих. А у ручья говорил...
Рувээн интересовалась тем, что носят в землях людей, при этом не забывая мило улыбаться парням. Она явно не собиралась ждать зова. Внимательно вслушиваясь в разговор (потому что задавать вопросы самой желание пропала), Нээллет все больше убеждалась, что ее призванный - холодный делец, как и отец, свою выгоду и желание ставящий выше остального. Мама за двадцать семь лет брака превратилась в бледную тень, которую ничто не радовало. А в ней самой проснулось резкое желание жить.
Наконец Никкоэл с шумом отставил свою тарелку.
- Время позднее, предлагаю всем отправляться в постели. - он хмуро посмотрел на молодых ребят. - Особенно тем, у кого думает не голова, а то место, на котором сидят.
Мэккер его поддержал. Ведь перед приездом в город надо выспаться и быть полным сил.
- Насколько я знаю девушек, вам захочется пройтись по мастерским и магазинчикам.
Последний довод убедил недовольно до этого кривящую губки Рувээн. Проводив их до дверей общей комнаты, Мэккер нежно поцеловал сестру и пожелал обеим доброго сна.
Утром Никкоэл помог девушке сесть в возок и на несколько секунд задержал ее руку.
- Вы поменьше слушайте этих пустомель. У них одна гульба на уме, а хозяин серьезный, сам без работы не сидит и другим не дает разлениться.
- Спасибо. - Нээллет вежливо улыбнулась. Преданность слуг - это, конечно, хорошо, но не отменяет ее прежних мыслей. Рувээн села рядом, все время вертя головой по сторонам. Они обе давно не уезжали так далеко от надела.
То же самое было и в самом городе. Норсэлл расположился на подземных ключах, так что над традиционными одноэтажными домами с четырехскатными крышами шумели густые кроны. Настоящий город-сад. И до ее дня рождения еще четыре дня...
Нээллет позволяла Мэккеру и Рувээн себя везде тягать, делала вид, что ей интересно и даже весело. Но между нею и окружающими постоянно стояло прозрачное стекло иссушающего зова. Правда иногда, ближе к ночи, тяжесть уменьшалась, и девушке начинало казаться, что Фээрро где-то рядом. Но ведь этого не может быть, он бы не стал так мучить их обоих без причины? Или стал.
Нээллет уже поняла, что молодые слуги хозяина не очень жаловали за постоянное внимание к их работе. Старший же наоборот его уважал. Только это ничего не говорило о ее муже личного. Девушка сама измучилась от этих сомнений и раздумий.
Утро ее дня рождения было солнечным. Нээллет проснулась раньше подруги. Ни отца, ни Фээрро еще не было в городе. Лучше бы и ее не было. Обряд в городской ратуше в три час дня.
Она тихо встала, оделась и выскользнула из комнаты. Хотелось немного побыть одной и так, чтобы голова пустая, легкая-легкая. Нээллет бродила по улицам, наблюдала, как оживает город, открываются мастерские, магазины. Через несколько часов ноги загудели от напряжения, и девушка принялась искать место, чтобы немного отдохнуть. Но у тоэльме не в почете праздное ничегонеделание, а денег с собой взять не подумала. Еще этот проклятый зов извел полностью, в груди словно ворочался огненный ёж.
Тут увидела здание библиотеки. Почему бы и нет. Приветливая тоэльме где-то лет под двести провела ее в читальный зал и оставила среди книжных стеллажей. В наделе Нээллет тоже много читала, и здесь так тихо. В какой-то момент даже боль отступила, настолько увлекательная была книга о двух тоэльме, которых зов соединил крепко и счастливо. В животе заурчало, напоминая, что завтрака не было, а скоро обед. Смотрительница ее не беспокоила, а на часах... Ого! Начало третьего! Нээллет испуганно подхватилась на ноги. Обряд! Спешно вернув книгу на место, девушка чуть ли не бегом бросилась к выходу.
И на пороге споткнулась, замерла.
- Фээрро?!
- С днем рождения! - мужчина сидел на широких перилах. Прохожие бросали на него недовольные взгляды, на которые он не обращал внимания. Она тоже.
- Что с тобой?
- Я жду свою призванную и совершенно не знаю, хочет ли она, придет ли на обряд Принятия. - Фээрро был бледнее, чем обычно, черные глаза стали тусклыми, всегда легка развернутые плечи опустились. - Я жду свою призванную, но не знаю, как мы с нею будем жить, если она придет. - снова пауза. - И это не считая того, что за год зов нас вымотал до предела.
Костяшки пальцев побелели, с такой силой он вцепился в дерево. Нээллет глубоко вздохнула и села рядом с ним.
- Разве у твоей призванной есть выбор? Отец приехал?
- Да, еще утром. Сейчас гоняет своих и моих слуг в поисках дочери. А выбор... Могла ведь и в земли людей сбежать, там зов тише - слишком далеко.
- Я не знала. Что же ты у них все время до обряда не просидел?
- Боялся, что ты перестанешь слышать зов и решишь, что свободна от всех обязательств.
Нээллет удивленно повернулась к нему, на что Фээрро, защищаясь, торопливо пояснил:
- Я же не знаю, как ты можешь поступить!
- А кто виноват? Кто мешал узнать свою призванную лучше, поговорить с нею? И сам бы не волновался, и мне спокойнее. Мы же за почти год знакомства первый раз нормально разговариваем, не играя в вопрос-ответ. - она замолчала, потом уже менее уверенно спросила. - Это все твои дела? Из-за них тебя никогда не было рядом?
Мужчина покачал головой:
- Я не ожидал... Зов оглушил меня, и мне нужно было все обдумать. Прости меня, я не мог быть далеко, и не мог быть рядом. Дела стали удобной отговоркой. Да и я думал, что ты оценишь мою практичность и трудолюбие. Похоже, ошибся.
Девушка рассматривала редких прохожих так, как будто это самое интересное занятие в мире.
- Так что, я дождусь свою призванную?
- Мы, наверное, уже опоздали?
- Проведем его в другой день. Но вообще-то здесь близко, так что успеем.
- А мое обрядовое платье?
Мужчина хмыкнул, мол все женщины одинаковы, но поднялся на ноги и подал ей руку, помогая встать.
- Нээллет.
- Да?
- Те бусы, что были на тебе, очень нравятся?
- Это мамины, мое наследство.
- Я так и подумал. - Фээрро опустил свободную руку в карман жилетки и достал маленький вельветовый мешочек. - С днем рождения.
Девушка, так же как и он, осторожно раскрыла подарок и высыпала содержимое на ладонь.
- Красиво! - длинные подвески для ушей с такими же сиреневыми камнями, как любимые бусы.
- Одень. - Что-то снова сверкнуло в его глазах, но в этот раз ее призванный не стал прятаться, позволяя увидеть тепло и нежность. И Нээллет послушалась, легонько закрепив зажимы. Качнула головой, чтобы ощутить, как унизанные прохладными камешками нити касаются шеи.
- Прекрасно! - Фээрро улыбнулся. - А теперь быстро-быстро в гостиный двор - нас ждет обряд!
Девушка спешила за своим призванным и первый раз за весь год сила зова не мучила ее и не пугала. Ее тоэльме не похож на отца, а значит самый большой страх - повторить судьбу матери - не сбудется. Все в ее руках.