Каст Алексей Алексеевич : другие произведения.

Ненаучная фантастика

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   НЕНАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА
   Каст А.А.
  
   Часть первая. Суд присяжных.
  
   Глава 1.
  
   То, что день будет неудачным Пашка Огородников понял сразу, как только проснулся: во рту было погано, голова гудела от вчерашнего.
   Он осторожно повернул голову и посмотрел на будильник, стоявший рядом с перекидным календарем на телевизоре. Будильник показывал 8 утра, на календаре был четверг, двенадцатое июня.
   - Значит сегодня тринадцатое, пятница, - соображал Пашка. Хоть он и не был особо суеверным, но такое сочетание ему не понравилось. От этого голова заболела еще больше и потребовала немедленного лечения.
   - Пивка бы холодного, - прошептал он вслух, спустил ноги с дивана, заметив, что первой коснулась пола левая нога.
   - Тоже не к добру, - отметил он. Пошарив во всех карманах и не наскребя даже на бутылку пива, медленно добрался до ванной, открыл воду, напился, сполоснул лицо, вытерся и посмотрел в зеркало. Там отразились отечные мешки под глазами, взлохмаченные волосы и рыжеватая щетина. "Побриться что ли", - подумал Пашка. Тут ему показалось, что отражение подмигнуло и показало язык, а в комнате скрипнуло окно.
   Он отвел взгляд, прислушался. Подумав, что померещилось с перепоя, снова глянул в зеркало: отражение вообще смотрело не на него, а куда-то вбок! И еще почесывало нос!
   По спине Огородникова пополз жуткий холодок: "Крыша поехала" - с ужасом подумал он, а отражение медленно повернулось к нему и успокоило: "С крышей все нормально, Паш, дай-ка закурить".
   Огородников пулей вылетел из ванной, захлопнул за собой дверь и, как говорят на Востоке, "положил палец изумления в рот восхищения": в его любимом кресле перед телевизором сидел развалясь какой-то тип с ярко-желтыми как у кота глазами. На нем была шикарная летняя шляпа, сверхмодная рубашка с длинными рукавами, умопомрачительные джинсы и туфли с золочеными подковами. В одной руке дымилась сигарета, в другой была открытая бутылка пива. Вторая бутылка стояла на столе.
   - Угощайся, Паш, - сказал он. - Подремонтируй голову холодненьким.
   - Ты кто такой! - завизжал Пашка. - Как попал сюда!? - и хотел шагнуть вперед, но ноги почему-то не слушались и на душе стало тоскливо.
   - Плохо гостя встречаешь, - укоризненно отозвался тот. - Я к тебе со всей душой и по серьезному делу. А ты визжишь как свинья перед дождем, - он глотнул из бутылки. - Я оттуда, - он показал пальцем вниз.
   Внизу на первом этаже был гастроном.
   - Из гастронома что ли?- с надеждой спросил Огородников.
   - Ниже, Паша, гораздо ниже.
   - Так ниже нет ничего.
   - Еще как есть, сам увидишь, - сказал гость.
   - Сказки это, - начав понимать, еле ворочая языком, прошептал Пашка. - Нету вас...
   - Чего ты перед ним распинаешься, Барон? - запищал кто-то из-за холодильника. - Давай я ему нос откушу или хоть палец.
   - А может ему руку оторвать? - проскрипел голос из прихожей.
   Дыхание у Пашки перехватило, сердце заколотилось как воробей в кошачьих когтях, потом вообще оторвалось, провалилось вниз и завалилось куда-то за мочевой пузырь. Опираясь о дверь ванной, он стал медленно сползать на пол, глаза закатились.
   - Ну, ну, - сказал Барон. - Ишь, какие мы нервные. Ты что, - шуток не понимаешь?
   - Шутю я, - пискнули из-за холодильника.
   Барон сделал губы трубочкой и дунул в Пашкину сторону. Глаза и сердце Огородникова вернулись на место, он ровно задышал. Тут кто-то начал толкать дверь изнутри. Пашка посторонился. Из ванной, причесываясь новой расческой Огородникова, вышел светловолосый парень лет двадцати пяти в футболке и шортах. Пашка с изумлением узнал хозяина игровых автоматов из бара "Мотылек".
   - Привет, Студент, - сказал Барон. - А где Горыныч?
   В дверь позвонили.
   Пашка разинул рот: Студент открыл двери и впустил капитана Ивана Ивановича Горышника - грозу местных автомобилистов. Именно он два года назад отнял у Пашки права на мотоцикл.
   Горыныч сразу устремил взор на пиво, Огородников тоже - голова почти не болела, но пива хотелось.
   - Холодное? - спросил Горыныч и не дожидаясь ответа схватил бутылку. Пока подносил ко рту, пробка сама собой отскочила, забулькало.
   - Ну и жарища, - сказал он.
   - Ты сними сбрую, - посоветовал Студент.
   Горыныч кивнул, допил, снял портупею и китель и бросил на Пашкин диван.
   - Козодоев прибыл? - поинтересовался он у Студента.
   - Давно уж, за холодильником сидит, дурака валяет.
   Из за холодильника медленно вылетел надувной шар с нарисованной длинной рожей. Она скалила зубы и кривлялась.
   - Хватит, Козодоев, - сказал Барон и затушил сигарету.
   Шар опустился на пол, стал вытягиваться, задымился, сверкнула яркая вспышка и запахло серой. Дым рассеялся, рядом с холодильником стоял тощий человечек со злым лицом. Одет он был в мятый костюм "Адидас" и стоптанные кроссовки.
   - Ну и вид у тебя, - поморщился Барон. - просто бомж какой-то.
   - А мне нравится, - проскрипел голос из прихожей. Оттуда вышел коренастый и усатый мужик.
   - Привет, Кузнец, - сказал Барон, - все на месте, можно начинать.
   И вся компания посмотрела на Огородникова.
  
   Глава 2.
  
   До прихода Кузнеца гости не обращали на Пашку никакого внимания. Теперь они разглядывали его очень внимательно. Он стоял, не шевелясь и даже не моргая, приготовившись к самому худшему. "Убьют наверное", - решил он, но страха почему-то почти не было и одолевало любопытство. Неожиданно вспомнил о нательном крестике, висевшем на шее. Как им пользоваться в такой ситуации он не представлял, но когда-то слышал, что крестик изгоняет всякую нечисть.
   - Выброси эту мысль, - неожиданно сказал Барон. - Размечтался... Крестик твой липовый, неосвященный.
   - Он его у цыганки купил, - проблеял Козодоев. - За десятку. А жене сказал - за триста рублей.
   Это была чистая правда. Крестик был сначала даже с золотой цепочкой, но через две недели золото облезло, цепочка почернела и пришлось заменить ее шнурком.
   - Вот сволочь, - подумал Пашка о Козодоеве, - откуда он знает?
   - Попрошу без оскорблений! - завизжал тот, желтые кошачьи глаза покраснели и полыхнули огнем.
   Пашка испуганно сжался и понял, что в этой компании думать и говорить надо одинаково.
   - Хоть и медленно, но соображаешь, - похвалил его Барон. - Давно бы так... Кстати, друзья, вам не надоело стоять? Студент, организуй что-нибудь.
   Сам он по-прежнему сидел в кресле, единственный стул занимал Кузнец, Горыныч своей тушей накрывал весь диван.
   Студент повернул голову к окну и подмигнул ему. Оно неторопливо раскрылось. Через несколько секунд в комнату плавно вплыло и бесшумно опустилось на пол несколько табуреток. Последняя встала на ножки неудачно и с грохотом повалилась набок. Задремавший было Горыныч открыл глаза и зевнул, показав полную пасть золотых зубов.
   - Чего это ты, Студент? - поинтересовался он. - Форму потерял что ли?
   - Извините, друзья, как то не сосредоточился, - оправдываясь сказал Студент.
   - Он каждый день девок к себе таскает, коктейли жрет, да выгребает деньги из игральных автоматов, когда же ему тренироваться? - съязвил Козодоев.
   - А вчера, - подал голос Кузнец, мимо нашей деревни пролетел на машине. Машина шла больше сотни, водителя за рулем нет, а этот фрукт на заднем сиденье с девкой обнимается.
   - Тэ-э-экс, - нахмурился Барон, - это что еще за пацанячьи выходки: днем, да еще при всем народе...Завтра же отправишься обратно в Управление.
   - Не надо так сурово, Барон, - вступился Горыныч. - Все-таки пацан он еще, ему и двухсот лет нет...
   - Ладно, посмотрим, - сказал Барон.
   Он критически оглядел грязный стол, украшенный консервной банкой полной окурков.
   - Действительно, жарко сегодня. Я на пять минут под душ, освежусь, а вы стол приберите.
   Он быстро разделся и оставшись в одних плавках пошел в ванную. Пашка с завистью разглядывал его спортивную фигуру, украдкой скользнул взглядом туда, где у мужчины бывает самое главное - мужское достоинство - под плавками бугрилось что-то очень серьезное. Ни копыт, ни рогов не было.
   Барон скрылся за дверью. Зашумел душ. Через минуту он вышел.
   - Тебе тоже невредно, - сказал он Пашке, - ну-ка марш, вымойся и побрейся, да одень что-нибудь. Чего в трусах разгуливаешь?
   Огородников покорно зашел в душ и стал приводить себя в порядок. Закончив, немного поразмыслил, снял крестик и положил на полку рядом с мылом. В ту же секунду на полке появилась бутылка пива. Пашка потрогал - холодная. С наслаждением глотая пиво, он подумал, что гости не так уж плохи, надо только не злить их. Потом надел банный халат и вышел в комнату в приподнятом настроении.
   Комната неузнаваемо изменилась: вместо оклеенного обоями низкого потолка высоко, метрах в десяти, нависали потемневшие своды из толстых балок; стены были из кирпича, покрытого местами мохом и плесенью; полы - из каменных плит. Это была не комната, а громадный зал древнего замка, какие Огородников не раз видел в кино. Но это было не кино.
   На возвышении стоял знакомый Пашке стол, накрытый тяжелой красной скатертью. В центре сидел Барон, справа и слева - остальные. На столе лежала толстая старинная книга. Поодаль стояла одинокая табуретка. Барон жестом указал на нее Огородникову. Пашка сел.
   Он давно заметил, что его страшные гости сильно изменились. И стали еще страшнее: все в черных мантиях, головы украшены рогами, с табуреток свисали хвосты, глаза горели огнем.
   Услышав за спиной какой-то шорох, Пашка хотел оглянуться, но чья-то тяжелая как камень и раскаленная как утюг рука легла на его голову и сжала ее.
   - Сидеть тихо! - зашипел сзади нехороший голос. - А не то... - и голову сжали сильнее.
   Барон посмотрел куда-то поверх головы Огородникова, и хватка ослабла.
   - Приступай, - сказал он Козодоеву.
   Тот поднялся и откашлялся.
   - Уважаемые дамы и господа, друзья! - проблеял он.
   За Пашкиной спиной одобрительно захрюкали, завизжали, засвистели, завыли. Козодоев поднял руку, шум стих.
   - Сегодня, - продолжил он, - наш Высокий Суд должен решить окончательно Судьбу этого смертного. Он жил так, что последняя страница его Судьбы была прочитана вчера. Желающие могут убедиться, - он указал на раскрытую книгу.
   - Остальное в его Судьбе мы напишем сегодня. Итак, смотрите, будьте свидетелями и судьями.
   Он очертил в воздухе квадрат и дунул в него. Тотчас засветилось что-то похожее на телеэкран. Экран быстро увеличился, появилось четкое изображение, но звука не было, стояла полнейшая тишина. На экране бородатый воин в испанском шлеме и доспехах, подняв меч, гнался на лошади за убегающим полуголым индейцем. Догнал, рубанул по голове.
   - Пятнадцатый век, - сказал Козодоев. - Завоевание Америки.
   Пашка удивленно заметил, что солдат похож на него. Только борода...
   - Идем дальше, - прервал его мысли Козодоев. - Африка, семнадцатый век.
   На экране загорелый мужик с лицом Огородникова целился из ружья в набегавшего худого негра, нажал курок, ружье дернулось, из дула вылетел дымок. Негр повалился в траву.
   Кадры мелькали... На них похожий на Пашку человек резал, стрелял, сжигал, травил газами и топил в воде всех подряд. Огородников не выдержал:
   - Причем тут я!? Это ж когда было!? Я тогда еще на свет не родился!
   Экран погас.
   - Ошибаешься, - сказал Барон. - Это называется реинкарнацией, когда душа одна, а тела разные. Душа вечна, а тела смертны. Вот она и меняет их по неволе. Многие живут даже в телах зверей и птиц. Ты, может, еще до людей жил в теле какого-нибудь ящера. Тогда даже нас еще не было. Впрочем, есть о тебе данные и посвежее.
   - Ну и биография, - сказал за спиной Пашки нехороший голос.
   - И не говори, - прошамкал другой. - Мы тут за всякую мелочь, а этот.... Да его надо в каждую пятницу съедать и обратно выплевывать!
  
   Глава 3.
  
   За спиной Огородникова прошла волна негромких голосов. Козодоев вновь поднялся.
   - Попрошу тишины! - пискнул он. - Сейчас выскажется всем нам известный и уважаемый работник Наземной службы господин Горышник. - Он кивнул рогами в сторону Горыныча. Тот неторопливо поднял свою громадную тушу.
   - Два года назад, - заговорил он низким хриплым голосом, - я ехал из деревни Броды. Было холодновато и начинало темнеть. Вижу - на обочине человек лежит и стонет. Остановился - гляжу - у него нога сломана. "Кто тебя?" - спрашиваю. Говорит "Мотоцикл сбил". Я его в машину и скоро догнал эту скотину. Он был в доску пьян и еле сидел за рулем.
   Пашка вспомнил: когда милицейский УАЗ подрезал его и прижал к обочине, он чуть не перевернулся, почти протрезвел. Окончательно протрезвел он, увидев идущего к нему Горыныча. Тот ничего не сказал, с минуту смотрел на Пашку, потом порвал на кусочки его мотоправа и уехал.
   - Человек тот, - заканчивал Горыныч, - шел домой с заработков, нес деньги, подарки детям. Теперь он инвалид. Семья бедствует.
   Я этого, - он ткнул громадной рукой в Огородникова, - хотел сразу взять за ноги и об землю, но я знал, что его скоро будем судить...
   Потом встал Кузнец. Его лицо давно казалось Пашке знакомым. Но где...?
   - Так это ж кузнец из Бродов! - вспомнил он наконец.
   - Ты правильно вспомнил, - Кузнец уставил на него сверлящие зеленые глаза.
   - Этот смертный из деревни, где я живу сорок лет. Он при мне родился и вырос. В двадцать лет он соблазнил шестнадцатилетнюю соседку. Она забеременела, он уговорил убить ребенка, аборт сделать. Потом она опять забеременела, он удрал из деревни в город. Родители девушки настояли, чтобы она оставила дите. Сейчас она - моя жена. У нас трое детей. Его ребенок, - он кивнул на Пашку, - мой старший, ему четырнадцать.
   Мать подсудимого живет недалеко от меня. Пенсия крохотная и она еще ухитряется посылать сыну в город то продукты, то деньги. Два дня назад дала три куриных тушки и пятьдесят рублей, а подсудимый украл у матери алюминиевый таз, две кастрюли и сковороду.
   - У родной матери, - еле слышно прошелестели за Пашкой.
   - Дайте я хоть кусочек от него откушу, - упрашивал шамкающий голос.
   - И мы, и мы тоже! - хрюкнули сзади.
   - Успокойтесь! - Козодоев опять встал. - А свидетеля прошу сесть. Я припоминаю, - продолжил он. - Подсудимый действительно приносил в мой приемный пункт алюминиевую посуду, и я знал откуда она. А через полгода он с дружками обрезали и принесли мне полкилометра проводов. Они оставили без света больницу. Там остановились аппараты, и умерло двое больных.
   У меня все. Прошу, Студент.
   - Сначала я должен поблагодарить коллег за честь присутствовать здесь, - он поклонился, - я первый раз сижу за этим почетным столом и перед такой аудиторией.
   Подсудимого знаю немного, я больше знаю его жену. Она работает посудомойкой в баре "Мотылек", где я служу. Живет тяжело. У нее десятилетняя дочь. Она снимает частную квартиру и не получает от этого человека никакой помощи. Она ушла от него семь лет назад, не выдержав пьянок, матерщины и побоев. Очень странно, что и она и дочь до сих пор любят его и на что-то надеются, особенно дочь любит...
   Пашка тоже любил свою маленькую Нинку, но выпивку любил все же больше.
   - Уважаемые присяжные! - Козодоев взял со стола заточенное гусиное перо. - Какое решение мы запишем в Книгу Судеб?
   За Пашкиной спиной поднялся негромкий шум, он длился всего несколько секунд и затих.
   - Я выражаю общее мнение, - сказал нехороший голос, - казнить его каждую пятницу тринадцатого числа первые сто лет. А через сто лет вновь судить, там поглядим.
   - Так и запишем.
   Козодоев обмакнул перо в каменную чернильницу в виде собачьей головы и стал писать. Стояла полнейшая тишина, слышно было, как перо скрипит.
   - Надо что-то делать? - лихорадочно соображал Пашка. - Повиниться надо, как это я сразу не догадался!
   Это помогало прежде и не один раз. Он умел разжалобить и постоянно пользовался этим. Он открыл было рот.
   - Ничего у тебя не выйдет. - Опередил его Козодоев. - Решение окончательное и обжалованию не подлежит.
   Он поднялся.
   - Павел Огородников! Твои грехи переполнили чаши терпения на небе, на земле и под землей. Ты приговорен к смерти. Приговор исполняется немедленно.
   Он захлопнул Книгу Судеб. И тут же исчез стол со скатертью, стулья и все пятеро судей.
   Мощная рука, державшая Пашку за голову, отпустила. Но тут же схватила его за плечо и повернула назад. Он увидел, кто его держал. Это был громадный человек с крокодильей головой. Рядом толпились скелеты, свиньи с собачьими головами, собаки со свиными рылами, прозрачные привидения с горящими красными глазами, коты размером с медведя...
   - Давненько я свежего не пробовал, - дохнул на Огородникова крокодил. - Ну-ка очистим его.
   Подскочили два привидения, сорвали с Пашки халат и белье.
   Одной когтистой лапой крокодил схватил помертвевшего Огородникова за голову, другой - за плечо, крутнул голову, сломав шею, и оторвал голову от туловища. Несмотря на дикую боль, сознание не исчезло. Чудовище подняло голову за волосы и стало жадно ловить пастью струю крови, бившую из разорванных артерий. Бившееся в агонии тело крокодил отпихнул ногой к толпе ожидающих.
   Пашкина голова была все еще жива. Она видела, как вся нечисть набросилась на тело, начала торопливо рвать его на куски, глотать прямо с костями, коты дрались из-за внутренностей, приведения лакали кровь с пола. Все это сопровождалось страшной болью, отзывавшейся в оторванной голове.
   Потом крокодил сунул голову в пасть. Последним звуком, зафиксированным Пашкиной головой, был хруст ломающегося черепа, затем сознание исчезло.
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"