Порыв течения из-за массивного каменного гребня бросил россыпь беспомощных трупиков однодневок прямо в стекло маски. Стая солнечников поднялась из глубины и завертелась вокруг ныряльщика хищным столбом округлых силуэтов. Приятное место. Мэт снял с крепления на бедре спиннинг. Его целью были не солнечники, а басс, который непременно должен был быть где-то рядом.
Прикосновение к ласту он почувствовал, когда вентилировал у поверхности лёгкие перед затяжным заплывом. С сожалением оторвав взгляд от манящей глубины, он поднял голову из воды. Стройная фигурка Симоны, стоящая на надувной доске, сквозь запотевшее стекло маски казалась уходящим в облака треугольником. Жена хозяина туристического домена приглянулась ему сразу по прибытию. Пока его наличность пересчитывалась изящными пальчиками, он не отказал себе в удовольствии полюбоваться её маленькими тугими ягодицами, подчёркнутыми тонкой тканью шорт. Идеальной формой "сердце" они намного превосходили модель, с которой он собирался лепить в свободное от рыбалки время. Захотелось взяться за стеки раньше, чем за спиннинг и вёсла.
Он стащил маску. Симона была отчаянно хороша в белом раздельном купальнике: пять футов девять дюймов гибкого тела с широкими плечами. Вздёрнутый носик с чуть заметными конопушками придавал её кукольному личику шарм взбалмошной девчонки-тусовщицы. Эх, ночные клубы и уют баров. Первая же смазливая мордашка вызывает ностальгию по драйву городской жизни. Мэт вздохнул.
-- У вас всё хорошо, мистер Вильнёв? -- спросила Симона, поигрывая лёгким веслом.
-- Мэт, просто Мэт, как Бонд, просто Бонд. Ты решила, что со мной что-то случилось?
-- Хорошо, просто Мэт. Ныряешь без буйка, у твоего костюма потрясный камуфляж, я с трудом тебя заметила. Подводные охотники так не делают.
-- Я -- подводный рыбак, -- Мэт поднял руку из воды, демонстрируя спиннинг.
-- Подводный рыбак? -- рассмеялась Симона. -- А такие бывают?
-- Других не встречал.
-- А я не могу нырять. Не переношу, когда вода давит в уши. Даже плаваю с поднятой головой.
-- Где на вашем озере охотятся дайверы?
-- У нас их особо и нет. Одни пенсионеры и работяги с карьера. Дуют пиво под зонтами. Приезжие отдыхают семьями, папашки следят за ребятнёй. Я байкеров-дайверов видела вон у того острова, -- Симона показала в сторону, где озеро разливалось во всю ширь у подножия большой горы. Мэт присмотрелся, но острова не заметил, свежий ветерок волновал озеро рябью волн, пенистые гребешки затрудняли наблюдение.
-- Они из местного мотоклуба?
-- Что ты! Последний бункер Хэллсов! -- на этот раз пальчик Симоны указал на близлежащую усадьбу на противоположном берегу. Тройка просторных домов красного кирпича с огромной стоянкой, на которой сиротливо стояли пять "харлеев", имела внушительный забор. По изумрудным газонам носились стремительные доберманы. На понтонной площадке застыл небольшой вертолёт. С внушительной яхты, стоящей у вынесенного далеко в озеро причала, доносилась страстная испанская песня под гитарный перебор. Коллегам из криминальной хроники было бы интересно здесь отдыхать. Мэт вёл полусветскую колонку в "Гарден Сити", поэтому его журналистское чувство лишь зевнуло и решило, что есть чужой хлеб вредно. Куда лучше забросить крючок пикапа, чтобы разнообразить отпуск.
-- У тебя красивые руки Симона. Как у девушек с картин Джанни Стрино, -- сказал он.
-- Ты точно не охотник за лёгкой дичью, Мэт? -- скорчив гримасу, спросила Симона.
-- Я люблю красивых существ. В свободное от рыбалки время занимаюсь лепкой. Мне очень нравятся тактильные ощущения. Пальцы - мои вторые глаза, поэтому я на них сразу обращаю внимание.
-- Тебе пора гладить рыб, Мэт, -- хихикнула она.
-- И то правда.
Погружаясь, Мэт заметил, что ушки Симоны порозовели. Надводная рыбалка за девушками ничем не хуже подводной.
Басс оказался матёрым и не голодным. Мэт крутился на небольшом пятачке уже битых полчаса, безуспешно пытаясь выловить хитрую рыбину. Иногда она показывалась из зеленоватого тумана глубины, шла за вертлявым хвостиком силиконового червяка, подозрительно к нему присматриваясь, но каждый раз резко уходила обратно в зелень сумрака. В конце концов, Мэт не выдержал и решил поискать удачу чуть дальше по берегу. Мерно работая ластами, он поплыл, наблюдая через плечо за движениями блесны у дна. На нём начали попадаться следы цивилизации: обрывок шланга змеился в расщелине, как большой угорь, валялись обломки кирпичей. Дернув спиннингом, он сумел избежать встречи блесны с ржавым, погнутым листом железа. Рывок блесны кого-то заинтересовал, и из-под большого камня показалось облачко мути. Мэт нырнул глубже, пытаясь рассмотреть возмутителя спокойствия. Им оказался сомик, который разлёгся в небольшом углублении под камнем на исковерканной портативной электрической плитке. Сомик возмущённо топорщил усы и всем своим видом показывал, что будет до последнего сражаться за металлолом. У сомиков такое бывает. Защищают гнездо с икрой. Мэт потянул из ножен тяжёлый подводный нож. Усач не испугался приближения блестящего лезвия, бросился как заправская мурена. Реакция не подвела, Мэт успел одёрнуть руку. Холод придонного слоя воды начал забираться под неопрен костюма, пришлось всплывать для прогрева.
Мусор на дне легко объяснился: на скалистом берегу сквозь ветки кустарника виднелись руины дома. Сквозь развороченную облицовку вылезли алюминиевые профили, труба камина завалилась набок, оконный проём скалился обломками стекла. На чахлой берёзке уныло висел шланг, собрат подводного "угря". Всё это порушенное хозяйство охраняла, приколоченная к сосне новенькая табличка "Частная собственность". К развалинам вели высеченные в камне грубые ступени.
Шум лодочного мотора отвлёк Мэта от созерцания печальной картины разрушения. Из-за куцего мыска показался катер с коренастым крепышом за штурвалом. Это был хозяин домена - Шон. Вот уж с кого Мэт не стал бы ваять, так это с него: руки-крюки, ноги колесом, лицо оплывшее, на мохнатой груди блестит пошлая золотая цепь. Катер сбавил обороты и, заложив плавную дугу, подошёл поближе. Шон спросил, нервно барабаня толстыми, как сосиски, пальцами по полировке деревянной накладки на штурвале:
-- Привет, Мэт, не видел Симону?
-- Она прошла на доске не так давно. Минут тридцать-сорок назад.
-- Не говорила куда плывёт?
-- Нет. Мы поболтали о буйках, острове, байкерах.
-- Байкерах?! Вот сволочь. Опять попёрлась с ними на остров, шлюха долбаная! -- Шон порывисто схватился за рукоять газа.
-- Подожди, подожди, Шон, -- остановил его Мэт. -- Я совсем продрог на глубине. Можно мне погреться на берегу? Я вижу, что всё заброшено, хотя табличка висит грозная. Никого не потревожу.
-- Нет, -- буркнул Шон. -- Это я её повесил. Новый хозяин попросил меня приглядывать за участком. По закону ты не можешь приблизиться к его берегу меньше чем на метр.
-- Сурово. А что со старым хозяином стряслось?
-- Перегрелся на солнышке, -- зло сказал Шон. -- Некогда, мне, Мэт.
Катер Шона умчался, оставив Мэта в глубоких раздумьях. К роскошной усадьбе напротив прибавился разрушенный дом с погибшим жильцом. Участок кому-то важен. Мэт лёг на спину и раскинул руки. Приноровиться к перекатывающимся через лицо волнам и подумать... Это уже не запашок жареного события в прошлом, это скунс сенсации испражнился прямо в нос! Он покосился на высокий берег с развалинами. Какая высота? Футов шестнадцать, может, больше... Что у нас с усадьбой? Стоит красавица на низком бережку. Яхта, кстати, испарилась, пока он гонял басса. Вполне возможно, что бравые байкеры подобрали на борт красотку Симону. Так, оставим на время мысли о попе-"сердце" и вернёмся к покойнику. Что, если он что-то увидел у байкеров и те его взорвали вместе с домом? Когда у Хэллсов в последний раз было сезонное обострение с Бладсами, они бензовозом взорвали бункер противника. Представитель полиции тогда ещё сказал, что не ожидал от столь известной банды такого непрофессионализма. Что для них обычный житель? Тьфу, пушинка. Слазить, что ли вечерком в разгромленное жилище усопшего и сделать оттуда парочку снимков усадьбы? Доказательств, конечно, никаких нет, но они и не нужны, Карла Гомес из криминалки умеет подать туманную тему так, как будто она сама руководила преступниками и решила ради славы поделиться с читателями информацией. У Карлы, правда, не "сердце", а отличная "груша" настоящей латины, но благодарность она ею выражает от всей души.
Вернувшись в домен, Мэт не упустил возможность разузнать о разрушенном доме. Разбитная толстуха, тащившая мешки с бельём, в отличие от городских сексисток, была совсем не против мужской помощи. По дороге к своему фургончику она рассказала, что дом разлетелся на куски в результате взрыва газового баллона, владельца посекло осколками в капусту. "Жара была такая, что мухи хекали, как я сейчас, и падали. Баллон перегрелся на солнце и тю-тю" -- сказала она. Мэт вспомнил про электроплитку под камнем: "Ой, ой, ой, Карла, тебе долго придётся меня благодарить за наводку на убийство!", засомневался вслух:
-- Я газовыми баллонами не пользуюсь, но сильно сомневаюсь, что они могут взрываться сами по себе.
-- Ещё как могут! -- заверила его толстуха, сдув бисеринки пота с верхней губы. -- В соседнем посёлке была такая же петрушка. Один умник на станции сам себе заправил газ. Служащему лень было, видите ли, тащиться по жаре к колонке и он просто дал клиенту от неё ключ. Умник обрадовался халяве. Залил под завязку баллон. Жадность рождает глупость.
У себя в домике Мэт плеснул "серого гуся" в стакан апельсинового сока и завалился с телефоном на диван. Нашлась крохотная заметка на сайте местной газетки о прошлогоднем происшествии: "С прискорбием сообщаем... житель нашей общины... тридцати двух лет... Алан Бертрам... кончина в результате взрыва газового баллона... небрежность в пользовании... пожарная служба напоминает... в связи с высокой температурой... повышенный риск... бла-бла-бла...". Может, действительно, несчастный случай? Подогревал человек кофе на свежем воздухе и при взрыве плитку выбросило в озеро? Странновато как-то выбросило, если бы не сомик, я бы её ни за что не заметил. Но всё-таки, если байкеры в этом не замешаны? Люди отдыхают себе от работы, какая бы она у них грязная ни была, а я буду за ними шпионить. Где моя пляжная солидарность? Ужасно! Взамен ужасного замысла отдам дань творению прекрасного.
Он достал из баула набор для лепки: вращающийся столик, стеки, распечатки модели в различных проекциях, начатую фигурку: длинноногая девушка в кокетливом наряде Санты посылает воздушный поцелуй. Работа над волосами, крупными локонами ниспадающими из-под шапочки, сразу его увлекла. Узкий конец стека погрузился в пластилин, выдавливая извивы пряди и мир вокруг перестал существовать для творца, рождающего свою Галатею.
"Я думала, ты шутил про лепку". Мелодичный голос вырвал Мэта из творческого угара. Симона в бирюзовом пляжном костюме и больших солнцезащитных очках стояла рядом и с любопытством рассматривала распечатки.
-- Ффух, ты меня напугала, -- выдохнул Мэт.
-- Извини, я стучала громко-громко, дверь была открыта.
-- Когда я работаю, ничего не замечаю.
-- Всегда не замечаешь, или только когда над девушками работаешь? -- Симона коснулась на рисунке груди. -- Какая ест естественная форма!
-- Когда над собой работаю, -- Мэт поспешно сделал глоток из стакана, чтобы унять комок в горле. -- Каждому прикосновению соответствует душевная трансформация. Сними очки, они тебе не идут.
-- А, -- Симона расстроено махнула рукой. -- Знаю. Надела первые попавшиеся. Мне Шон фингал посадил.
-- Тяжёлый день? Хочешь выпить?
-- Не откажусь, если у тебя есть что-то покрепче апельсинового сока.
-- Пошли, мой ниндзя умеет славно рубить дайкири.
На крохотной кухоньке Мэт с блеском продемонстрировал работу мощного комбайна для приготовления коктейлей. Его острые, как катаны, ножи мигом превратили кубики льда и массу концентрата в превосходно взбитый напиток. Сладость двенадцатилетнего рома хоть и терялась в кислинках лайма, но делала своё дело: Симона повеселела, сняла очки-переростки и дала приложить к глазу мешочек со льдом.
-- За что он тебя? -- спросил Мэт.
-- Прошлым летом я немного с байкерами на яхте позависала. Кто-то сделал фотки и подкинул Шону. Он - страшный ревнивец. А сегодня я с ними не успела и словом переброситься, как он примчался и врезал мне.
-- По-своему его понять можно...
-- А меня понять можно? -- Симона схватила шпажку с оливкой и яростно откусила от неё кусочек. -- Все подружки на Карибах, а я парюсь с отдыхающими жирдяями и клушами. Байкеры - резкие парни, погоняли на гидроциклах, постреляли на острове по банкам, без постели. Если бы Шон не был бы таким ревнивым гамадрилом, я бы его тоже с ними познакомила.
-- И где сейчас Шон?
-- Где-где, -- оливка целиком отправилась в рот Симоны. -- Пьёт пиво с байкерами в "Старой сковородке". Сначала он полез на яхту набить им морды, потом оказалось, что один из них какой-то его старый знакомый. В результате он меня отправил с катером в домен, а сам отправился с ними в бар замывать ссору.
-- Видишь, какой он у тебя храбрый. Не побоялся Хэллсов.
-- Ага, если встречается препятствие, в нём гамадрил плавно переходит в носорога. Он на танк бросится, если тот будет ему дорогу преграждать.
-- Так может, проверим вместе мою отвагу танкиста? -- аккуратным движением он и себе взял шпажку, повёл оливкой по губам Симоны, словно сглаживая неровность пластилина стеком с шариком.
Мгновение Симона смотрела ему в глаза, а потом хищно проглотила оливку. Почти как голодный басс, который не знает страха. Не церемонясь, Мэт привлёк ее к себе, и уверенно поцеловал. После того как в долгом поцелуе он почувствовал, что оливка направляется ему в рот умелыми действиями языка, в его голове утвердилась мысль, что девушки, знающие толк в коктейльных забавах, не обязательно встречаются только в ночных клубах.
Они отдались друг другу со страстью диких животных. Дикая пантера рвала и терзала циркового льва. Да, именно на это был похож секс в начале. Но затем опыт взял своё, и царю зверей удалось перевести схватку в миссионерскую позицию и как следует показать, кто доминирует в душной клетке спальни. Закончилось всё классически: возлежанием пантеры на плече у уставшего льва, рассматриванием его гордого профиля и неизбежным вопросом: "О чём ты сейчас думаешь?" Честный ответ: "Про самый лучший трах в моей жизни" был бы провалом. Женщину, которая называет супруга гамадрилом и носорогом, надо поразить глубиной тонкой, но брутально высказанной мысли:
-- Об электрической плитке возле разрушенного дома. Видел её сегодня на дне. Был человек. Пил себе разогретый кофе, думал, что жизнь прекрасна. Потом - бах, и нет человека.
-- Кофе он не пил, -- сказала Симона. Я его с воды часто видела. Он целыми днями торчал на берегу с планшеткой. Геймовал, наверно. Надо ловить моменты жизни? Через миг их может вовсе не быть?
-- Можно и так сказать, -- покладисто согласился не гамадрил.
-- Ты - романтик. Шон притащил с того места погружной насос и приспособил его для новых домиков. Мародёр. Его практичность меня иногда выбешивает.
-- Шон разве ныряет? -- спросил осторожно Мэт.
-- Ещё как ныряет. У нас дома фото на полстенки его красивого с ластами. Сейчас покажу, если найду, -- Симона в прогибе назад с кровати подобрала лежащие на полу шорты с телефоном. Шон залюбовался сеткой мускул пресса.
На фото улыбающийся Шон стоял рядом с рулевой рубкой какого-то небольшого судёнышка с ластами и маской в руках. Вдалеке маячил остров с пальмами. В небе кружились чайки. В отражении стекла иллюминатора на краю фотографии Мэт заметил знакомое ухо.
-- Твои уши торчат из иллюминатора, -- поведал он.
-- Глупости, нет там никаких ушей, я дома это фото каждый день вижу, дай посмотрю, -- Симона требовательно забрала у него телефон. -- Да, действительно. Наверно обрезали, когда печатали.
Телефон внезапно зазвонил. Симона приняла звонок, обеспокоенно сдвинув ползунок вызова. "Да, Шон" -- сказала она. Мэт приготовился насладиться разговором супругов в присутствии любовника. Через минуту она молча закончила звонок.
-- Мне надо идти. Звонил мой благоверный. Он ещё часок посидит с байкерами в баре, а потом они вернутся на яхту. Его не будет всю ночь. Надавал мне поручений как грёбаной Золушке, идиот! Перед байкерами бахвалится, гамадрил.
-- Так останься у меня до утра. Я тебе такие массажи буду делать, что ты не то, что синяк от Шона, ты забудешь, как тебя зовут.
-- Нет, Мэт, ты не знаешь Шона. Он без катера, байкеры могут подкинуть его с озера на гидроцикле в любой момент. Мне ещё надо себя в порядок привести, лодки повытаскивать на берег, спасательные жилеты вывесить на просушку и дальше работать допоздна по списку злой мачехи. Не надо чтобы нас вместе видели.
Она ушла, оставив после себя лёгкий запах удовлетворённой женщины. Он бывает разным, но самец его всегда чувствует. Мэт зарылся носом подушку, разглядывая пузырьки презервативов на полу. "Один, два, три и это, только те, что видны... какая женщина, какая страсть! Мавр дал в глаз Дездемонне, она в отместку соблазнила Родриго, но всё равно, трагедия закончится горой трупов. Шекспир отдыхает. А я-то считал, что в городе слишком оживлённо. Ладно, схожу в "Старую сковородку", чтобы не снижать темп отдыха"
Бар напоминал собой барак лесорубов, к которому по недоразумению приделали терраски с рахитичными столбиками перилец. Его стены, неряшливо обработанные коричневатой морилкой, были местами тронуты грибком, сохраняющим влагу даже в летнюю жару. Тёмные пятна на коричневой мазне напоминали работу абстракциониста и даже придавали строению некий шарм. Для наглядности под кое-как намалёванными буквами вывески висела здоровенная старая сковорода, на которой можно было целиком зажарить ягнёнка. На стоянке, среди разномастных машин стояли два "харлея" с рогатыми черепами. Вокруг них было много свободного пространства, эмблема Хэллсов отпугивала обывателей.
Внутри оказалось не так уж и плохо: грубо сработанные деревянные столы и стулья, подкопченные кирпичные стены, на которых висела разнообразная кухонная рухлядь. Длинная стойка почти через всё помещение, стилизованная под старинную плиту, хоть и была убога, служила ядром цельного интерьера. Радовала хорошая работа кондиционера. Посетители, судя по цветастым шортам и рубахам, были в основном приезжими отцами семейств, сбежавшими из семейных тюрем пропустить стаканчик. Мэт поискал глазами Шона и без труда нашёл его по двум чёрным глыбам компаньонов. Чёрные штаны, чёрные футболки, обтягивающие мощные телеса, бритые затылки, вязи татуировок на руках навязчиво предупреждали: "Не уверен - не подходи". Уверенных не было - соседние столики пустовали. "Эй, Мэт, ничего не заказывай, иди к нам. Я угощаю" -- крикнул Шон, сидевший лицом к входу. Мэт прошёл к их столику. На лица "глыбы" оказались совершенно разными. Один постарше с проседью в бородке-испаньолке, назвавшийся Рамбо, своими очками на тонком носу и высокими скулами походил, скорее, на интеллектуала, по недоразумению вырядившегося вышибалой. Второй, Рок, как нельзя лучше соответствовал наряду - мощные надбровные дуги боксёра, когда-то сломанный и плохо вправленный нос, сонные, тупые глазки битюга. Шон пальцами, как глухонемой, что-то просигналил бармену, и официантка с пышными формами принесла четыре бокала пива.
-- За женщин, которых на правильный путь направляют любящие руки, -- сказал тост Рамбо, явно под впечатлением груди промелькнувшей в опасной близости от его очков. Уходя, официантка потрепала его по мощному плечу.
-- Короче. За хук справа по любви, -- добавил Рок.
-- За дружбу парней, которая выше любви стерв, -- крикнул Шон.
-- За недостойных, которых мы с достоинством любим, -- Мэт включился в перекличку поучительных сентенций самцов.
После доброго глотка пива Шон поведал перипетии улаженного конфликта. Прошлым летом Симона совсем сбрендила от жары, попутала берега и на доске буквально взяла на абордаж яхту парней, у которых принято отдыхать раздельно с подругами их круга. Парни не смогли отказать напористой бабёнке и без всяких задних мыслей платонически провели с ней время. Через неделю Шон получил от анонима фотосессию их развлечений. Симоне кулачным воздействием была разъяснена её ошибка. Внушения хватило ровно на год. В связи с чем сегодня произошла повторная обработка ветреной женщины. Присутствующий при этом Рок, выказал своё несогласие с мерой наказания дамы и предложил подняться на борт яхты. Вмешавшийся в дискуссию Рамбо узнал в Шоне бывшего совладельца бара.
-- А теперь угадай, что за тварь прислала мне фотки Симоны и парней, -- с яростью сказал Шон.
-- Имени не знаю, но это толстушка, которая сегодня забирала бельё в твоём домене, Шон, -- Мэт невозмутимо отхлебнул пива.
-- Кто? Мария? -- Шон чуть не поперхнулся. -- Почему ты так решил?
-- Потому что твое предложение угадать предполагает, что я знаю этого человека. В округе я знаю только её и твою жену. Cимона по понятным причинам отпадает. Остаётся толстушка. Она хорошо информирована обо всех местных событиях, я с ней сегодня болтал.
-- Это был ублюдок Алан Бертрам. Возле его берега ты сегодня крутился. Через день после получения фоток мне какой-то добрый самаритянин письмом сообщил его имя.
-- Надеюсь, это не ты взорвал Алана?
-- Я бы мог. У меня предприятие по взрывным работам, работаю подрядчиком в карьере, -- осклабился Шон. -- Нет, я собирался его засудить и поиметь денег. Вот только в полиции моё дело спустили на тормозах, и сегодня Рамбо мне растолковал, почему.
-- Крыса копов следила за нами, а мы за ней. Понатыкивала на озере камер, -- сказал Рок. -- Он решил натравить на нас Шона, чтобы поймать на мокрухе. Мы братишке помогли по-тихому разобраться с фотками. Видно было, что Шон - мужчина из наших полей.
-- Мне Рок обрисовал тему, но без деталей. Если бы я знал, что копы обидели именно Шона, то мы бы помогли ему шумно, очень шумно -- лениво процедил Рамбо. -- К счастью, крыса сама себя изничтожила, и Шону не пришлось марать об него руки. Крыса была федеральной. Влип бы по полной.
-- А, я, наивняк, ещё согласился помогать копам и приглядывать за участком! -- Шон стукнул здоровенным кулаком по столу. -- Ничего, я его и мёртвого поимел! Его насос сейчас качает воду моим жильцам, мне с него доллары капают.
"Не зная броду, не суйся в криминальную воду, дайвер. Как же мне повезло, что я не полез наблюдать за этим осиным гнездом!". Мэту стало дурственно, он поспешил освежить чувство ужаса пивом, журналистское внимание к деталям могло сыграть с ним злую шутку. Захотелось обратно на работу, освещать интриги бомонда на вечеринках. К счастью, разговор отвернул от опасной темы. Рок вспомнил, как ему меняли топливный насос на феррари и выкачали тонну денег. По поводу жадности автосервиса у всех нашлось что сказать. Через полчаса они уже были свои в доску. Мэту даже захотелось их предупредить, но он зарёкся лезть в чужие дела. После обильного возлияния байкеры подкинули его к домену и поехали на яхту играть в покер.
Вечер был душным. Комары за москитной сеткой вились, огорчённые этим ограничением доступа к свежевымытому телу. Мэт постоял на пороге спаленки. Спать на кровати, недавно служившей ареной циркового выступления льва не хотелось. Он вытащил на террасу с двухэтажных нар для подростков матрац, застелил его свежей простынёй. Она была бела как новый чистый лист, с которого хотелось начать отпуск заново. После душа растянуться на ней было настоящим удовольствием. Мэт заснул сном праведника.
Снился тропический остров, Симона в ластах, бегущая к нему из океана по белому песку, ослепительная вспышка взрыва на горизонте. Осторожный стук в дверь позвал его из чащи райских сновидений. Несколько мгновений он определялся во времени и пространстве. Полная луна за окном и пластилиновая девушка на столе помогли ему с памятью.
"Приветики. Идиот Шон улетает с Хэллсами в казино на вертолете" -- сообщила Симона на пороге, когда он открыл дверь. Мэт окинул её взглядом: свежа как ночная роза, в легкомысленном цветастом платьице на бретельках с бутылкой шампанского и корзинкой клубники. Он оглянулся назад, где в свете луны белела постель - чистый лист, с которого он хотел начать писать новую главу жизни.
-- Не поняла, у тебя кто-то есть? -- спросила Симона с подозрением.
-- Нет, там только мои сны.
-- И ты боишься меня впустить, чтобы их не вспугнуть?
-- Я тебя боюсь, Симона. Входи, если хочешь, но пить шампанское я не буду. Могу выпить водки потому что, я уверен, что Шона и байкеров нет в живых.
-- Выпью-ка я с тобой, Мэт, -- сказала она, ничуть не смутившись. -- Человека нельзя оставлять наедине с его страшным сном.
Они сели за стол c бутылкой "серого гуся" и короной тигровых креветок. Свет от настольной лампы падал на пластилиновую девушку, её тень в шапочке Санты лежала между ними морозящим фантомом рождества. Тень холодного в жаркую ночь. Далеко не романтическое свидание. Мэт поспешно опрокинул в себя рюмку.
-- И когда ты начал меня бояться, Мэт? -- спросила Симона, обмакивая креветку в густой красный соус в центре короны.
-- В начале меня насторожила твоя ложь, когда ты заявила, что не можешь нырять. Девушка в ветреную погоду на доске без спасательного жилета хорошо плавает, не боится упасть в воду. Если бы у тебя были проблемы с ушами, ты бы использовала затычки. Потом я нашёл под камнем электроплитку, которую мог спрятать только хороший ныряльщик.
-- Все девушки привирают, чтобы понравиться парням. Он -- мужественный ныряльщик, у неё -- чувствительные ушки.
-- В чувствительном ушке на фотографии была затычка. В тропиках ты ныряла и ныряла глубоко. Шон держал твои ласты, пока ты его фотографировала. Наверняка он валяется в них где-нибудь на дне рядом с яхтой. Ревнивец, который втёрся в доверие к обидчикам, а потом подорвал их. Он ведь у тебя взрывник, Симона? Сколько времени вы женаты?
-- Два года. Надо понимать, что во взрыве дома я тоже виновата? -- спросила Симона, с наслаждением посасывая нежную мякоть креветки.
-- Наружка за Хэллсами мешала тебе. Даже если копы и заподозрили что-то недоброе, они не стали афишировать гибель своего сотрудника, репортёры растёрли бы их в порошок за провокацию с анонимными фотографиями. Наружку сняли, потому что решили, что байкеры больше не потерпят слежки за собой на отдыхе. Сегодня ночью идеальный для тебя расклад. Трах-бабах на озере, а я подтверждаю твоё алиби. Бладсы хорошо платят, если ты так долго подбиралась к Хэллсам. Возьмёшь меня на Карибы, подстрелим голубого марлина? Я знаю хорошие места.
-- Теперь понятно, почему тебе снятся страшные сны, Мэт, -- Симона посмотрела на наручные часы. -- За твою буйную фантазию Мэт!
Она аккуратно положила хвостик креветки на пластик упаковки, взяла запотевшую рюмку. Когда звук отдалённого взрыва слабым вздохом донёсся из просторов жаркой ночи, её рука не дрогнула. Симона посмаковала водку с полузакрытыми глазами, длинными пальцами опустила с плеча бретельку: "У меня тоже есть воображение. Ты уверен, что тебе самому не понадобится алиби, знаток спасательных жилетов? Грузы с твоего броника* в два раза тоньше обычных. Они иногда теряются в самых неподходящих местах. Не хочешь проверить надёжность лямок моего платья?"
Мэт коснулся губами загоревшей, напоённой солнцем и водой кожи у основания бретельки. Чистый лист отдыха не получился, пластилиновая девушка пустыми глазницами незаконченных глаз с упрёком ревности смотрела на него.