Колдуны не стали дожидаться обеда и сразу после бани двинулись к терему старосты. Идти предстояло недолго, нужно было всего лишь пересечь небольшую площадь с колодцем, и они были на месте.
Сейчас вокруг колодца собралась возмущённо галдящая толпа селян. Местные жители о чём-то оживлённо спорили между собой, в основном женщины, но среди них нет-нет, да и мелькали длинные мужские бороды. Ругались они громко и яростно, но понять предмет спора, не представлялось возможным: голоса сливались в один сплошной шум, висевшим настоящим гулом над площадью. Эйнар с Бьёрном спокойно прошли мимо, оставив возмущённую толпу позади.
- Вот и дом старосты, добрались-таки. Смотри-ка, ворота открыты, давай зайдём.
Едва шагнув на подворье, к ним наперерез кинулись три лохматые чёрные собаки, до этого дремавшие в тени небольшого яблоневого сада, спасаясь от безжалостной летней жары. Судя по скалящимся пастям, вздыбленной на загривке шерсти и злобным глазам, намерения у них были не самые добрые. Эйнар тихо, едва шевеля губами, произнёс короткое заклинание, взмахнул рукой, и собаки тут же передумали бросаться на колдунов. Поджав куцые хвосты, они поспешили скрыться в глубине тенистого сада подальше от неприятностей.
Уже за воротами Эйнар оглянулся, осматривая широкое, залитое весёлым солнечным светом, подворье. Чуть в стороне от небольшой калитки, в тени высоких лип, стоял покосившийся на бок приземистый сарай. На фоне основного дома он выглядел достаточно грубо и неказисто. На завалинке старого строения, под горячими солнечными лучами, отдыхал какой-то бородатый мужичок, видимо, местный сторож или рабочий.
- Ты-то нам и нужен, дружище, - Бьёрн весело посмотрел на мужика и с хищной улыбкой двинулся прямо к нему.
Громким басом он спросил у предававшегося неге работника, где здесь можно найти старосту. Мужичок, разомкнув тяжёлые веки, неопределённо, даже как-то безвольно, с особой неохотой, махнул рукой в сторону большого дома и, посчитав свой долг исполненным, снова закрыл глаза. Видимо колдуна не удовлетворил такой ответ, потому что он, взяв работника за грудки, приподнял его над землёй и крикнул тому прямо в ухо:
- Чего ты тут разлёгся, пень трухлявый! Проводи меня с другом к старосте! У нас к нему срочное дело есть! Давай, пошевеливайся!
Эйнар не одобрял такой радикальный подход своего напарника к решению бытовых проблем, но от комментариев он пока решил воздержаться, продолжая стоять, опираясь на свою изящную трость.
Дальнейшая картина, открывшаяся взору молодого мага, оказалась достаточно комичной. Подкрепляя свои слова действием, Бьёрн уверенно подтолкнул сонного бедолагу в сторону дома. Щуплый мужичок, не ожидавший такой подставы, оступился и кубарем рухнул в высокую овальную клумбу. Через мгновенье из цветника раздался его плаксивый голос:
- Ты кто таков? Зачем дерёшься? Чего от старосты нужно?
На шум из окна первого этажа по пояс высунулся пожилой мужчина со впалыми щеками и тощей козлиной бородкой. Беглым взглядом он оценил ситуацию и прокричал:
- Что тут происходит, Одд? Одд! Башка твоя садовая, ты мне всю клумбу разворотил! Жена меня снова будет скалкой лупить за эти цветы. Они же ей дороже меня, будь они трижды прокляты! Ах! Она так тряслась над ними, так ухаживала! А ты чего натворил? Опять напился, скотина такая! Запорю! На конюшню отправлю! В кнуты!
- А, чего он дерётся? - всё тем же плаксивым голосом вопил Одд, пытаясь выбраться из клумбы и одновременно указывая трясущимся пальцем в сторону непрошеных гостей. - Не надо меня на конюшню! Знаю я нашего конюха, у него же силищи немерено. Нагайкой до крови бьёт, зараза!
- И правильно делает, ты, пьянь такая, по-другому не понимаешь! Тебя только хлыстом и надо воспитывать. А это ещё кто такие? - мужчина в окне сделал вид, будто только сейчас разглядел двух незнакомых людей на своём подворье. - Эй, вы двое, я к вам обращаюсь! Чего припёрлись? Денег надо? Не дам! Так и знайте! Идите вон со двора, не то я собак спущу! Будете знать, как шляться где не просят, - продолжал скандалить мужик в окне, грозя колдунам своим внушительным кулаком.
Прилагая недюжинные силы, Одд наконец-то выбрался из высокой клумбы. Лицо его оказалось вымазанным влажной землёй, видимо, цветы недавно поливал кто-то заботливый, может быть даже жена того мужика, что сейчас грозится из окна. В волосах и бороде бедолаги застряли зелёные, жёлтые и фиолетовые лепестки. Светлая рубаха из грубого полотна также была вся в земле, как и лицо этого несчастного, а из-за уха у него и вовсе торчал цветок на поломанной ножке.
- Эй ты, чучело! - продолжал веселиться Бьёрн. - Ты меня слышал? Бегом марш за старостой, я не собираюсь долго ждать! Учти, если я найду его раньше тебя, то радости мне это не прибавит. А ты, хрен оконный, скройся в доме, пока я тебя на крышу не закинул! Учти, я не посмотрю на твой почтенный возраст! Сгинь отсюда!
- Чего ты так разорался, ушлёпок бородатый! Если тебе нужен староста, то вот он я, перед тобой. А ты кто такой и чего тут забыл?
- Так это ты Фрейр? Отлично! Мы пришли к тебе по делу, нам с тобой нужно поговорить.
- А ко мне без дела не ходят! Говори, чего надобно! - Снова огрызнулся староста.
- Угомони своего человека, - спокойно сказал Эйнар, с пренебрежением указывая на возмущённого Одда своей тростью.
- Чего это ты в него палкой тычешь? Я без тебя разберусь, кого и когда мне успокаивать. Советчики мне в этом деле не нужны. А вы кто, вообще, такие?
Эйнар продемонстрировал старосте медальон Ордена. Фрейр, осознав, кто стоит перед ним, что-то с хрипом залепетал, закашлялся и поспешил скрыться в глубине дома, оставив окно нараспашку.
Разом онемевший Одд сидел на нагретой солнцем земле и ошеломлённо хлопал глазами, при этом растягивая на лице глупую улыбку. До него уже успели дойти слухи, что в деревню приехали пилигримы, но он, по своей наивности, и представить себе не мог, что они придут в дом к старосте.
Громыхая каблуками высоких сапог, по крыльцу спустился Фрейр. Выглядел он очень растерянным и суетливым. Дрожа от волнения, староста то и дело заламывал свои длинные узловатые пальцы, не зная, куда деть руки. Эйнар про себя отметил, что в глубине дома он успел накинуть на плечи нарядный кафтан и заправить рубашку в штаны, чтобы предстать перед колдунами в опрятном виде. Выглядел он, действительно, внушительно, солидности ему придавал массивный медальон, висевший на толстой цепочке поверх одежды. Первым делом Фрейр обратился к колдуну с тростью:
- Доброго дня вам, пилигримы. Тут такое дело, м-м-м, не надо было мне на вас срываться. Прощенья значит просим. Одд этот, как напьётся, так всегда чего-нибудь учудит. Все беды у меня от него. Не работник, а божье наказание за грехи мои тяжкие. Вот выгоню я его, честное слово выгоню на все четыре стороны. Не посмотрю, что он мне дальней роднёй приходится.
- Да не пил я. Слышишь, Фрейр, не пил! Трезвый я, как стёклышко! Клянусь тебе в этом всеми богами!
- Угомонись, Одд. С тобой у нас отдельный разговор будет. Потом. А сейчас, господа колдуны, я рад вас приветствовать в нашем славном селении, именуемым Сосновым Бором...
Фрейр с достоинством, положенным столичному патрицию, представился сам, вкратце рассказал о деревне и продолжил говорить что-то ещё, но его бесцеремонно перебили.
Толпа людей, которые буквально пять минут назад переругивались у колодца, нагло ввалилась во двор старосты. Впереди всех шла дородная женщина средних лет с толстенной рыжей косой, переброшенной через левое плечо. В руках она сжимала платок, которым протирала свои мокрые от слёз глаза. За ней шли все остальные.
- Да что же это творится, Фрейр?! - её голос срывался на крик. - У тебя дома разбойник какой-то хозяйничает, - короткий кивок в сторону Бьёрна, - а мой муж за ребёнком не уследил. Тот полез смотреть в колодец и рухнул вниз, до сих пор вытащить не могём...
На последней фразе у кричащей женщины всё-таки сорвался голос, она упала на колени и шумно зарыдала. Воя раненой волчицей, женщина закрыла глаза руками, но слёзы, будто этого не замечая, текли в три ручья, словно живой водопад. Ко всему прочему она ещё и завыла на одной ноте, перекрывая все прочие шумы. Банальную женскую истерику, устроенную рыжеволосой тёткой, бросились успокаивать остальные женщины. Окружив бедную мать, женская часть населения гладила несчастную по голове и наперебой говорила ласковые слова, силясь остановить горькие слёзы и крики.
- Надо сотника звать! Он-то, поди, со всем тут разберётся! У него не забалуешь - он такой! Вмиг тут порядок наведёт и виновных накажет! - внезапно донеслось из толпы.
Высказанное вслух предложение было встречено полным молчанием. Воспользовавшись наступившей тишиной, уже другой голос стал подстрекать к самосуду над колдунами, не разобрав, кто стоит перед ними:
- Погоди ты сотника тревожить, у него и без нас забот полон рот. Сами разберёмся, чай не маленькие уже! Ты лучше на этих субчиков посмотри. Одда побили, на старосту нашего наорали. Непорядок!
Мужики, стоящие особняком, не мудрствуя лукаво, стали закатывали рукава, со злобой поглядывая в сторону Бьёрна, забыв о попавшем в беду ребёнке. Двусмысленность ситуации развеялась, звать ратников действительно никто не станет, да и незачем уже. Стало понятно, что суровые мужики ни за что на свете не станут беспокоить сотника Рагнара и его солдат из-за такого пустяка. Они наивно полагали, что и сами в состоянии намять бока двум распоясавшимся незнакомцам, почему-то решившим, что они могут здесь командовать и устраивать беспредел.
На первый взгляд всё это выглядело трогательно и комично, но пора было заканчивать этот затянувшийся балаган и приступать к решению реальных проблем. Тем более ситуация как-то незаметно переросла из комедии в настоящую драму. Накал страстей грозился вот-вот перерасти в нечто более страшное, чем просто взаимные оскорбления и переругивание на манер базарных торговок. Дело шло к откровенному мордобою или, не дай боги, к смертоубийству. Колдунам срочно надо было что-то предпринимать, чтобы снизить градус ненависти к себе. Ситуация ухудшалась ещё и тем, что мужики потянулись за топорами и вилами, а у кого-то в руках блеснула полоска закалённой стали - нож!
Положение спас Фрейр, неожиданно вышедший вперёд и вставший между разгорячённой толпой и колдунами. Он осуждающе посмотрел на мужиков, цыкнул на ревевшую женщину, отчего та тут же замолчала, и громко, чтобы его все услышали, произнёс:
- Успокойтесь! Сотника они звать решили, тоже мне, умники нашлись! Пока я ещё тут староста, и я принимаю решения. Перво-наперво хочу представить вам наших гостей, - он говорил всей толпе, не обращаясь к кому-то конкретно. - Все вы слышали, а если не слышали, то я вам скажу, что сегодня к нам в деревню пожаловали самые настоящие колдуны. Вот они, перед вами!
Услышав про пилигримов, разгорячённые мужики сразу притихли. Топоры с ножами сами собой вернулись туда, откуда были извлечены, как будто их и не доставали. Бьёрн картинно выпятил грудь колесом, одной рукой приподнял котелок и в мгновенно наступившей тишине с улыбкой произнёс одно единственно слово:
- Здрасьте.
Кто-то из толпы поздоровался в ответ то ли со страху, то ли из вежливости, непонятно. Другие сделали шаг назад, стараясь не встречаться с колдунами взглядами и в надежде оказаться поближе к воротам и подальше от магов.
- Приехали они не просто так, а по делу, - продолжал разглагольствовать Фрейр, наблюдая за реакцией враз присмиревшей толпы. - Они будут искать ту погань, что товарищей наших похищает. Так что сотника мы звать не будем. Незачем. У него действительно дел невпроворот. Но это потом, а сейчас меня больше волнует, кто из вас, увальней, за дитём мелким не уследил? А?!
- Вот он, муженёк мой Барди! - с охотой отозвалась несчастная мать ребёнка, до сих пор сидящая на голой земле и утирающая горькие слёзы ситцевым платком, мигом сдавая своего благоверного.
Несколько мужиков тут же опомнились и помогли подняться бедной женщине на ноги, старательно стряхивая пыль с её цветастой юбки. Остальные, как по команде, указали на неприметного селянина в просторной светлой рубахе с закатанными рукавами и грязными, от копания в земле, руками.
- Да, да, это он. Оставил паренька в колодце, а сам сюда на шум прибёг. Ему, видите ли, интересно здесь стало, о ребёнке и не подумал вовсе. У, изверг! - женщина погрозила кулачком своему супругу.
- Вот же холера, - выругался староста.
Толпа поспешно расступилась и встала широким полукольцом вокруг нерадивого отца, с упрёком поглядывая на него. От такого пристального внимания к своей персоне пристыжённому мужчине сразу стало не по себе. Он вмиг сделался пунцовым, теперь его лицо могло поспорить цветом с печёной свёклой, стушевался, пытаясь казаться незаметным, и опустил взгляд, принявшись сосредоточенно рассматривать носки своих лаптей, сгорая от стыда.
Заинтригованный Эйнар с интересом наблюдал за разворачивающимся действием и пропустил тот момент, когда Бьёрн решительно вышел вперёд. Своим могучим плечом он отодвинул старосту в сторону и сделал несколько шагов в сторону Барди. Высокий пилигрим остановился лишь тогда, когда подошёл к бедному мужику вплотную. Тот лишь поднял свою лохматую, заросшую почти до самых глаз бородой, голову и уставился снизу-вверх на грозного колдуна. Бьёрн заглянул ему в глаза и коротко произнёс:
- Иди за мной.
Сказано это было так, что всем вдруг стало понятно, что у колдуна в голове созрел какой-то план действий. Толпа тут же подхватила собой Барди и двинулась следом за удаляющимся в сторону пилигримом. Дойдя до злополучного колодца, Бьёрн склонился над широким тёмным провалом и громко позвал:
- Эй, парень, как ты там?!
- Плохо, дяденька! Мне холодно и мокро! Я уже замёрз! - жалобно донеслось из глубины.
- Как тебя зовут? Назови мне своё имя!
- Тостиг. Меня зовут Тостиг. Дяденька, а вы меня вытащите отсюда? Я хочу домой!
- Не переживай, Тостиг, всё будет хорошо. Ты только на месте не замирай, старайся двигаться. А батька твой тебя сейчас вытащит, можешь не сомневаться.
То, что произошло дальше, могло стать полной неожиданностью для кого угодно, но только не для Эйнара. Он слишком хорошо знал своего друга и не удивлялся уже ничему. Колдун догадывался, что Бьёрн способен учинить что-то в таком роде, но не предпринял и малейшей попытки его остановить, дабы не подвергать его действия ненужным сомнениям.
Бьёрн ласково, словно лиса, подбирающаяся к заветному курятнику, спросил у Барди, умеет ли тот плавать. Барди сначала не понял вопроса, а когда сообразил, к чему ведёт пилигрим, было уже поздно отнекиваться. Посчитав его молчание за согласие, Бьёрн серьёзно сказал:
- Прыгай.
- Чего? - тупо переспросил Барди.
- Прыгай, - терпеливо повторил Бьёрн.
- В колодец что ли?
- Прыгай!!! - дружным хором рявкнула на него толпа.
С обречённым видом, идущего на смерть воина и трагическими причитаниями о своей нелёгкой судьбе, он поднялся на край широкого колодца. С тоской в глазах он посмотрел вниз и увидел на дне своего сына. Сигать в холодную воду, да ещё и с такой высоты, не хотелось.
- Глубоко, - вот и всё, что он успел сказать.
Тут уж колдун не стал дожидаться, когда Барди всё же решится на прыжок. Пилигрим повторил тот трюк, который он уже проделал сегодня с Оддом - всего лишь на всего слегка подтолкнул человека в спину и тот, поскользнувшись на мокром камне, с криком ухнул в колодец.
Летел он недолго, но громко. Грязную брань и проклятия Барди прервал гулкий всплеск, донёсшийся из глубины. Вслед за несчастным мужиком полетело объёмное ведро, привязанное прочной железной цепью к вороту колодца. Судя по глухому звуку и очередной порции добротной ругани, ведро зарядило Барди прямо по голове.
- Как тебе не стыдно! Не ругался бы при ребёнке, изверг! - устыдила его одна из женщин, прибежавшая поглазеть на творившуюся рядом с колодцем вакханалию.
- Он же всегда такой, уже мочи никакой с ним нет! Что ни слово, так срам один. А, как выпьет - особенно! А я чего? Я ничего! Не получается у меня его заткнуть. Так и живём, - продолжила за своей подругой рыжеволосая жёнушка Барди.
- А ты и рада терпеть, - возмутилась первая женщина и принялась советовать: - С мужиками надо разговаривать сковородкой по башке! По-другому они не понимают. Я со своим только так и говорю. Ты знаешь, помогает. Попробуй как-нибудь.
Женщины живо принялись обсуждать, кто какие использует способы для усмирения нравов своих благоверных, но их уже мало кто слушал.
При помощи спущенного в колодец ведра, мужики быстро вытащили Тостига на улицу и поставили его на землю под палящие солнечные лучи. Промокшего до нитки, трясущегося от холода паренька, под причитания сердобольных женщин, увели согреваться в баню, которая уже была растоплена заботливыми соседями. А вот отец ребёнка оказался не таким удачливым, как его отпрыск. Несколько раз у мужиков как бы случайно соскальзывали руки с мокрой цепи, и Барди снова окунался с головой в ледяную воду. В конце концов, под ругань и мат, бедного мужика вытащили на свет божий. На Барди было жалко смотреть: с него ручьём стекала вода, мокрая рубашка противно липла к телу, на лбу красовалась впечатляющая шишка, растущая прямо на глазах - это удачно пущенное Бьёрном ведро нашло свою цель. К тому же, кто-то из мужиков, совершенно случайно отдавил ему ногу. Ко всему прочему Барди ещё и поскользнулся на мокрой земле, упав задницей в натёкшую с него лужу.
Эйнар с Бьёрном не стали досматривать, чем всё закончится, их это не интересовало. И так можно понять, что нерадивый папаша сегодня вечером не досчитается пары зубов или надолго сляжет со сломанными рёбрами. В деревнях с этим строго, детьми ту не разбрасываются - раз не уследил за ребёнком, то отзывчивые соседи быстро научат не спускать глаз со своего любимого чада. Хорошо хоть, что Тостиг остался жив и невредим, в противном случае отца и пришибить могли ненароком, и никто не посчитал бы это грехом - сам виноват.
Позвав Фрейра за собой, колдуны без стеснения направились в сторону его дома. Им ещё предстояло многое обсудить, а день уже собирался идти на убыль.