Черешневая весна
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
ведьма - это круто! сила пьянит, но лишь поначалу...
|
Черешневая весна.
Танька Бусыгина, младая дева шестнадцати лет отроду, вкусно зевнула, во все свои тридцать два нетронутых кариесом зуба, и потянулась к зеркалу. Оттуда на нее глянула заспанная физиономия с веснушчатым носом и устрашающими, похожими на черную паклю, торчащими во все стороны после сна, волосами.
- Класс, - протянула Танька, довольно ухмыляясь, - бабця будет в шоке. Колба тоже. А Славик, тот вообще отпадет как червяк от антоновки!
Вчера Танька в очередной раз сменила имидж. Подруга Вичка перекрасила ее в угольно-черный цвет, и подстригла танькины густые космы так, как, по ее разумению, должен быть пострижен истинный гот. Вчера Танька прикрылась громадной, похожей на адову простыню, банданой, и прокралась к себе - шоб бабця не заметила. А то сразу схватится за трубу, и давай предкам звонить - а оставаться без мам-папиной финансовой поддержки Таньке никак не хотелось!
Но сегодня надо бабце как-то это все объяснять, а то у нее хватит ума Таньку к детскому психологу повести!
"Ладно, что-то придумаю, - мысленно отмахнулась от проблемы Бусыгина, - а что там у нас с погодой, кстати?"
Новоявленная готка-Танька вышла на балкон, пугая голубей шевелюрой, и запахиваясь в детский халатик со слониками. Утро стояло сырое и туманное, солнце вовсю пыталось разогнать небесную морось, и было видно - оно справится, дайте только срок. Где-то на крыше одурело уркали голуби, внизу, под балконом их двухкомнатной хрущобки с кухней, похожей на шкаф, шуршали машины, а рядом, на соседском балконе умершей не так давно бабы Максимовны, сидел здоровенный черный котяра и лениво пялился на толкущихся на ближайшем тополе воробьев. Птахи были далеко, и потому котяра имел вид вальяжный и ленивый.
- Ого, - восхищенно сказала Танька, - знатный зверюга! Сало, шкура; опять же, шкварок можно сколько натопить!
Кот скривил презрительную мину (будто понимал, гад!), задрал вверх заднюю лапу, и принялся демонстративно вылизывать свое кошачье достоинство.
- Козел с ушами, - констатировала Танька, и пошла на кухню - молодой организм требовал чаю, и хлебушка с колбаской. Там уж суетилась танькина родная бабушка - Мария Антоновна, или баба Маша, которую Танька обычно звала "бабця". Мария Антоновна мазала маслом бутерброды, и была в довольно приятственном расположении духа - пока не увидела Танькину шевелюру.
- Танечка! - нож выпал у нее из рук, пачка масла удачно приземлилась на стол, - деточка, что это?
- Бабця, все нормально. Мы все умрем, - мрачно изрекла Танька, готично вгрызаясь в бутерброд. - А повидло есть?
- Айвовое, - Мария Антоновна подсунула ей банку. Танька довольно вздохнула, задорно встряхнула предсмертной шевелюрой, и, жуя, спросила:
- А шо эо за хоты на баоне? фоный таой...
В крохотной кухне на миг образовалась немая сцена, и с Марии Антоновны можно было лепить статую "изумленная Нимфа" - при желании. Танька, прожевав колбаску, уточнила:
- А что там за коты на соседском балконе? Черный такой зверюга, ну чисто поросенок. Начнет прыгать - балкон снесет, ей-богу. Чей это, не знаешь?
- Так, поди, соседки нашей, - оживилась баба Маша, - соседка у нас новая, вот, вчера вечером заехала. Наверное, внучка Максимовны. Максимовну-то помнишь? Подругой мне была, сколько лет вместе в одном цеху...
- Да помню я, ба!
- Так она мне рассказывала и про внучку, и про сыночка своего непутевого, - продолжала баба Маша, согласно кивнув танькиному "помню". - На нее и переписала квартиру-то, когда почуяла, что недолго ей осталось.
- Наглая, небось, - сыто констатировала Танька, вытирая масляные губы, - вся в своего кота хамского. Ты смотри, бабця, не привечай ее, она тебе еще на шею сядет!
Дева встала, потянулась - до хруста в костях, встряхнулась, как пес, вылезающий из воды, и забросила за спину ранец.
- Я пошла! - и выскочила за дверь. Сегодня она торопилась в школу - не потому, что была контрольная у Колбы, химички. Нет! Интересно, что скажет Славик, признанный гот, увидев ее, Таньку, в новом образе?
Солнце поливало жаром туман, воробьи орали на тополе, Танька бежала в школу, грезя о Славике, а черный кот на балконе преставившейся Максимовны размышлял о тщете всего земного за исключением сметаны.
Была весна, поздняя, как белая черешня...
Примерно в это же время в соседней квартире также проходили сборы. Поеживаясь от утренней сырости и судорожно зевая, Маргарита наскоро умылась, гладко зачесала непослушные волосы и стянула их в тугой узел. На маленькой кухоньке призывно засвистел чайник, и девушка, шлепая разношенными тапками на босу ногу, поспешила заварить кофе.
Хрущевка на первом этаже дома номер пять по Заводской улице досталась ей в наследство от бабушки. Вместе со старой мебелью, обоями в цветочек и геранью на кухонном подоконнике. А вот кот пришел сам. Ничейный.
Он как-то незаметно протиснулся между сумками и коробками прямо к входной двери, пока Рита возилась с ключами, и зашел в прихожую первым, как к себе домой. Заглянул в кухню, одобрительно потерся об холодильник и уставился на девушку немигающими желтыми глазищами - мол, давай, разбирай быстренько свои пакеты и корми меня. На предложение Риты пойти жить куда-нибудь в другое место, кот фыркнул с самоуверенностью таракана, которого можно прогнать только вместе с самим домом.
Лежа перед сном с любимой книжкой Булгакова, Маргарита Николаевна, тезка героини романа, перебирала имена для новоявленного сожителя. На "Бегемота" тот не реагировал, на "Барсика" презрительно зевнул, "Васька" - это вообще звучало как-то несолидно. А вот "Василевс" - отдавало царственным благородством, и кот, видимо, почувствовав всю значимость данного ему имени, счел недостойным своей царственной особы ловить каких-то там мышей.
И мыши всю ночь самозабвенно скреблись под полом на кухне, в унисон с громко тикающими в ночной тиши бабушкиными часами...
Это было вчера.
А сегодня Рита, толком невыспавшаяся и раздраженная, не знала, за что и хвататься. В махровом халате, с чашкой заваренного кипятком из чайника кофе, она стояла и обозревала доставшееся ей хозяйство. Все было непривычно и оттого пока еще неуютно. Ее вещи горой коробок и пакетов громоздились в углу комнаты, вечером удалось распаковать только самое необходимое, да и то не все. Турка для кофе по-партизански пряталась в каком-то из свертков, и зубная щетка следовала ее примеру, баночка с кремом для лица почему-то открылась и добрая половина содержимого умаслила полотенце, единственный тюбик бледно-розовой помады - и тот выразил свой протест переезду, треснув вдоль.
Хлопок двери на лестничной площадке вывел девушку из состояния сонной задумчивости. Хватит осматриваться и вздыхать, так и на работу опоздать можно! Быстрыми глотками прихлебывая полуостывший невкусный кофе, Рита одной рукой вытянула из вороха одежды первое попавшееся платье. Тонкий плетеный пояс-ремешок, практичные черные лодочки на невысоком каблуке и черная, похожая на бабушкину (а может, это и была бабушкина?), сумка - девушка умела собираться быстро и без прихорашиваний у зеркала. С балкона меланхолично, одним глазом, за ее действиями наблюдал Василевс.
- Ну, киса, ты за хозяина.
Звякнув связкой ключей, Маргарита окинула взглядом комнату и снова вздохнула. Не хватало чуть шаркающих шагов бабушки, ее улыбки, заботливого вопроса, все ли взяла ее внученька и не забыла ли чего. Так, бывало, спрашивала она по утрам еще в Ритины школьные годы, когда приезжала погостить да присмотреть за внучкой...
- Взяла все, - грустно сказала в пустоту молодая хозяйка, - не волнуйся, бабушка! Василевс, смотри мне тут!
Кот гордо сделал вид, будто не расслышал наказа. Да и не сказали ему, куда смотреть! Вон, воробьи на тополе, вон - мужичок пузатый свой жигуленок моет с утра пораньше, вон балкон соседский. Еще недавно тут маячило нечто лохматое в халате со слониками. Василевс как увидел - чуть не навернулся со страху. Падать-то недалеко, первый этаж, но перед мелкими пичугами стыдно! Не царское это дело, с балконов падать.
А Маргарита Николаевна, сделав коту ручкой, спешила в ЖЭК, где не так давно начала работать секретаршей. Работа нехитрая, знай себе на звонки отвечай, письма двумя пальцами набирай, да к начальнику назойливых посетителей не пускай. Коллеги за глаза уже успели обозвать ее "канцелярской принадлежностью", и посмеивались над прической да очками в роговой оправе. Рита делала вид, будто ничего не замечает. Почему? Ну, если честно, мнение коллег ее мало интересовало...
Утренний туман отступал, солнечные блики скользили по окнам домов и витринам магазинов, отражались в линзах очков, слепя глаза. Еще один перекресток, пешеходный переход, светофор вот-вот засияет красным. Маргарита заторопилась и... хрясь! Каблук ее лодочки угодил между прутьев канализационной решетки и сломался.
- Ну, вот. С добрым утром, дорогая! - мрачно констатировала Маргарита Николаевна, вертя в руках туфлю. Очередной порции насмешек коллег было не избежать.
Ох уж эта весна, поздняя, как белая черешня...
В это время, в уже упомянутом доме номер пять по улице Заводской, Мария Антоновна нависала над перилами собственного балкона так, что это уже таки стало угрожать ее доброму имени. Вот-вот упадет! И нынче же вечером все подворье примется обсуждать, как Антоновна брякнулась, балкон Максимовны разглядывая, да и поделом - не суйся в чужие дела!
Но как же не соваться, если это квартира Аннушки. Ведь не чужой человек! Вместе работали, вместе на пенсию вышли. Мужей похоронили почти разом. Хворали одними болячками, детей поругивали, что навещают нечасто. Радовались внучкам. Правда, у Максимовны внучка была постарше, и жила далеко, а вот Танька Антоновны, - та сызмальства при бабушке. Родители Танькины уж сколько лет мотаются по заработкам, все им кажется: еще чуть-чуть - и будет полный достаток! А потом выясняется, что надо еще на что-то заработать, и так - бесконечно...
Антоновна вздохнула. Не видать никого! На работу убежала девонька, соседка новая, лишь котяра ее, черный, здоровый, как боров, вышел на балкон, и уставился желтыми глазищами на Антоновну.
- Ну и откормили тебя, - сказала коту Антоновна, не сильно надеясь на ответ.
- За собой смотри, - отрезал кот, - тоже не балерина!
Антоновна поперхнулась зевком, и вытаращилась на кота. Потом несмело переспросила:
- Чего?
И перекрестилась на всякий случай.
- Мяу, - равнодушно ответил кот, и, задрав хвост, пошел назад, в комнату.
"Пустырника надо попить" - подумала Антоновна, и пошла на кухню - искать упомянутую траву. Но не успела - раздался звук открываемой двери, и в прихожей возникла Танька. Злая донельзя, и даже заплаканная.
- Танечка, что такое? - захлопотала Антоновна, - уроки раньше кончились?
- Да, - буркнула Танька, и скрылась в своей комнате. Еще и дверью так грюкнула, что штукатурка с потолка посыпалась.
- Переживает дитё, - вздохнула Антоновна, - экзамены на носу, а они уроки отменяют. Ну что за учителя пошли? Безобразие сплошное.
Она ворчала, но к Таньке не совалась - знала, что если дверь грюкает - то лучше пока "дитё" не трогать. Но поговорить "за бестолковых учителей" хотелось. Антоновна сунула ноги в разношенные тапки и направилась на лестничную площадку, собираясь спуститься во двор - а вдруг там уже кто-то сидит на лавочке?
Навстречу ей, входя в подъезд, шла девушка, чем-то неуловимым похожая на Максимовну, какой ее помнила Антоновна с тех, давних, времен, когда они только познакомились. "Соседка!" - поняла Антоновна, и заулыбалась:
- Здравствуйте вам! Как устроились? Ох, а что это у вас в руках? Туфелька поломалась? Да, сейчас так делают, то ли дело в наше время! А у меня мастер обувной есть знакомый. Могу посоветовать. А может вам чего еще надо - соли там, или спичек. Или еще чего. Вы не стесняйтесь!
Антоновне явно хотелось поговорить.
- Здравствуйте! - вежливо ответила Маргарита, невольно пряча за спину злополучную туфлю. Полуденное солнце напекло голову, от быстрой ходьбы сбилось дыхание и не хотело сразу восстанавливаться. Рита так надеялась прошмыгнуть домой незамеченной! Хватит с нее фальшиво-сочувственных взглядов сотрудниц, главбух ЖЭСа минуты две качала головой и языком прицокивала, дескать, бедная девочка, такая неуклюжая, вечно с ней что-то происходит. Маргарита еле сдержалась, чтобы не послать главбуха подальше. Разве больше ни у кого не ломаются каблуки?!
Выручила запасная пара, которую она, секретарь, всегда держала в приемной, а то бы так и пришлось на одной ножке до дома прыгать. И надо же такому случиться - обувная мастерская, та, что по пути, оказалась закрытой по неизвестным причинам! Рита, в расстройстве, так и несла лодочку в руке. А тут еще эта бабуля - как и все бабули, не в меру словоохотливая и любопытная. И ведь напоминает же кого-то...
- Соль и спички у меня самой есть, спасибо, а вот хороший мастер мне бы очень пригодился! - Маргарита улыбалась, открывая входную дверь, и лихорадочно вспоминала имя-отчество казавшейся такой знакомой бабульки. - А Вы, кажется, тетя Маша? Ой, простите, Мария Антоновна? А я Маргарита, внучка Анны Максимовны. Помните? Я Вас тоже помню, тетя Маша! Ой, простите, Мария Антоновна!
- Риточка! Деточка! - баба Маша расплылась в улыбке, - да я же тебя еще вот такой на фотографии видела, - она помахала рукой где-то в районе своих колен, - ты в детстве толстенькая была, - Рита поморщилась, - и плаксивая! - не унималась баба Маша. - Потом, правда, подросла, голенастая стала, что цапля. Падала часто и очки разбивала, знаю. Ой, да что ж мы стоим, - баба Маша обошла соседку, и, умирая от любопытства, проникла на чужую территорию. Тут же донесся оттуда ее восхищенный говор:
- А книжек-то, книжек-то? В библиотеке работаешь, деточка? Нет? Секретаршей? А платят как? Хватает? А, ну да, я вижу...
Оглянувшись, она наткнулась на сердитый взгляд девушки, и быстренько сменила тему:
- Да я ж к тебе на минутку. Раз у тебя столько книжек, дай что-то почитать бабе Маше? Ну, и Таньке моей. А то девка совсем ничего не читает, скоро, небось, и буквы забудет!
- Выбирайте сами, - махнула рукой Рита на стопки книг, и ушла на кухню. Старушка хоть и была соседкой, но оказалась весьма некстати!
- Да я недолго... - бормотала баба Маша, роясь в книгах, - да я, такое дело, одну возьму, и все... нет, две... три, пожалуй!
Она вышла, держа под мышкой перу детективов в мягкой обложке, и торжественно неся в руках подарочный том стихов "Поэты пушкинского круга".
- Вот, Танечке, - сказала она благоговейно, - пусть развивается. А то совсем почернела волосами. Ну, а если тебе чего надо, соседушка, не стесняйся!
Хлопнула дверь, и донельзя довольная баба Маша исчезла в своей квартире. Ее переполняли впечатления. Еще бы! За десять минут она узнала многое - что соседка живет одна, и присутствия постоянного мужика в доме не наблюдается; живет на одну зарплату, то есть, небогато; а еще видать чистюля - в углу у нее метла, знатная такая, всем метелкам метла. Такой бы в парке мести, а не в квартире стоять!
Если вас обидели, расстроили и донельзя рассердили - вы будете думать о еде? Вряд ли. Вы будете гонять в мыслях произошедшее, сочиняя достойные ответы, и мысленно махать кулаками - разумеется, после драки. Танька была "как все", и, конечно, тоже проговаривала сейчас злоязычные монологи, доказывавшие Светке, что она сама дура, и ничего не понимает в готах, и вообще, по ней Сатана плачет,... а Славик, слыша это, конечно же, понимал, что только Танька, самая что ни на есть в мире правильная и настоящая готка, и вот прямо при всех подходил к Таньке, и...
Но дальше ее мысли упрямо сворачивали на то, что бабця точно сегодня жарила котлеты - ишь, как пахнет по всей квартире! И, несмотря на все беды и треволнения, жрать юной готке все же хотелось! Поэтому она решила разобраться с проблемами потом - после обеда.
- Ба, а чего поесть есть? - Танька возникла на пороге кухни как голодное кентервильское привидение.
- Суп, а еще пюрешка, с котлетками. Садись, Танечка, покушай! - бабуля засуетилась над кастрюлями, запахло еще вкуснее, на столе возникли всяческие домашние яства. Танька только было собралась во все это вгрызться, как "бабця" завела разговор:
- А я нынче с нашей соседкой новой говорила. Рита которая. Ну, внучка Анны Максимовны.
- Ы? - проговорила Танька сквозь котлету.
- Такая девушка хорошая. Скромная, воспитанная. Не то, что нынешние шалавы!
- Ы! - вяло возмутилась Танька, продолжая жевать.
- Да-да, и не спорь! - Андреевна уперла руки в бока, и прочно обосновалась на ногах, собираясь говорить долго. Танька вздохнула, и потянулась за второй котлетой.
- Одета - приятно посмотреть! Все прилично, аккуратно, и дешево - никакой вашей дурости с голыми пупами и трусами, что видны из штанов! Да-да, не зыркай! А прическа? Так еще я когда-то причесывалась - классика! А ты на себя посмотри!
- Ы!!!
- Не "ыкай" мне тут, а слушай. Я тебе кто? Я тебе и мать, и отец, и классный руководитель. Ты лучше бери пример с Риточки! Какая девушка! Взрослая, умная, и с высшим образованием, наверное! Книжки читает! Волосы не красит! Вот смогла же Максимовна вырастить внучку человеком! А я... а у меня... - и тут Андреевна опустилась на стул, всхлипывая, и прижимая фартук к сухим глазам.
- Ба! - Танька, как баклан, проглотила недожеванную котлету, и вскочила. - Ну чего ты опять заводишься! Рита, Рита! Да пошла она подальше, твоя Рита!
- Как ты с бабушкой разговариваешь! - прокричала сквозь фартук Андреевна.
- А чё ты опять начинаешь! - Танька сердито бросила на стол вилку, и умчалась в свою комнату. Хлопнула дверь, зазвенели стекла, в квартире Риты, что была через стену от Танькиной комнаты, упала на пол метла.
- Таня! Танечка! Куда ты? А компот? - раздавалось под дверью Таньки, но та не отзывалась. Злилась и на бабулю, и на себя - ну, чего это она, Танька, в самом деле, на бабце зло сгоняет? Бабуля не виновата, что такая, и любит ее, Таньку, до одурения.
- Ба, ладно, давай компот, - Танька виновато улыбалась из-за приоткрытой двери.
- Клубничный, - заторопилась Антоновна, - а еще я тебе книжку принесла, Танюша. У Риточки взяла. Стихи! На, почитай!
И сует Тане - компот, и книжку, все сразу!
Пришлось взять. Пришлось улыбнуться и сказать спасибо. Оставшись одна, Танька выпила компот, и с ненавистью взглянула на толстенный том с профилем мужика с бакенбардами на обложке.
- Ну, спасибо, ... Ри-точ-ка! - сквозь зубы прошипела она, - спасибочки! не боись, я в долгу не останусь!
В этот момент, по всем классическим канонам, Маргарите полагалось бы икнуть. Но не икнулось, ибо Марго была слишком занята своими мыслями и своей квартирой. Возвращаться на работу не хотелось, и она по телефону отпросилась на полдня, дескать, переезд, ремонт, сумки-чемоданы, все такое...
Начальник милостиво дал добро.
На самом деле никакого ремонта Маргарита решила не делать. Во-первых, дополнительные траты, а во-вторых, не хотелось вот так, с бухты-барахты ломать привычный уклад бабушкиной жизни. Не чувствовала она себя еще тут хозяйкой, нет, не чувствовала. Да и соседи начнут судачить: "ишь, молодая, не успела въехать, уже и командует" или "новая метла по-новому метет". Кстати, о последнем. Рита бросила взгляд в угол и похолодела: ее именная метла стоит на виду, как почетная грамота ведущему работнику ЖЭКа, гордо так стоит, не прячется. Ну и что теперь баба Маша подумает?!
- Эх, ладно, пусть считает, что я ей соврала насчет секретарши и на самом деле работаю дворником. Да еще и работу на дом беру, - невесело усмехнулась Маргарита Николаевна, мысленно ставя себе галочку быть внимательнее и не оставлять вещи не там, где им быть положено.
К вечеру сумки были разобраны, полки навешаны, посуда расставлена и одежда разложена. К небольшому собранию книг Анны Максимовны прибавилась внушительная коллекция разнокалиберных томов и томиков, а старые семейные черно-белые фото на трюмо сменились постерами с Элизабет Тейлор в роли Клеопатры и Вивьен Ли в объятиях Кларка Гейбла. Воздух наполнился ароматом сирени, исходившим от небольшого букета на столике, дамские безделушки осели на полках, прикроватной тумбочке и даже на черешках книг. Все смотрелось мило, простенько и чисто.
Вздохнув, Рита смела последний мусор с пола. Не метлой, замеченной Марией Антоновной, а обычной хозяйственной маленькой метелкой, кои всегда продаются в комплекте с таким же совочком. Красавица-метла скрылась где-то в глубине шкафа и более не показывалась.
- Ну вот, Василевс, теперь можно жить, - констатировала Маргарита Николаевна, расправляя складки плотной темно-бордовой ночной шторы, целиком завесившей балконные окно и дверь. - Даже если снова нагрянут гости, мы готовы к приему. Осталось только повесить календарь на стену и... И перестань уже, наконец, греметь!
Кот, до этого любовно гонявший пустое блюдце из-под сметаны, так и замер с приподнятой лапой. Укоризненно фыркнул, задрал хвост и гордо удалился в кухню - дескать, "нечего так орать, я и без того прекрасно слышу". Даже через стук вбиваемого в стенку гвоздя.
- Принесло тебя на мою голову, - пробормотала ему вслед Рита. Нет, она не злилась на кота, ни за то, что гремел блюдцем, ни за то, что появился в ее жизни. Просто нужно было поворчать для порядка и показать, кто в доме хозяин. Вернее, хозяйка. - Так-так, а какое у нас нынче число?
Молоток плавно опустился вниз, на пол, будто съехал на невидимом эскалаторе, пальчик без маникюра заскользил по мелованной поверхности цветного календаря, складка легла на белый лоб Маргариты, увлеченной подсчетом лунных дней, и, в довершение, улыбка искривила ее губы - до полнолуния оставалось ровно два дня...
В это же время в соседней квартире, через стенку от квартиры Маргариты, две женщины разного возраста развили одинаково активную деятельность.
Баба Маша копалась в каких-то старых тетрадках, бормотала шепотом телефоны, водила пальцем по засаленным листкам, отыскивая номера полузабытых подруг с сыновьями. Нашла, пошлепала в прихожку за телефоном, потащила его к себе, и стала названивать всем своим приснопамятным подругам:
- Алё! Наденька? Ой, сколько лет, сколько зим... и не говори... да, видела, конечно! Красивый памятник, мрамор, все как у людей, царство небесное! Надя, а как там твой сына? Женился? Надя, я тебе потом позвоню...
- Валечка, милая, как же я за тобой соскучилась! Что? Варикоз? Валечка, сама такая! Каштаны ешь, сырые. Невкусно? Валечка, а ты водкой запивай, говорят, самое то! Вены станут как у молодки! Валя, а как там Петя? А, ну да. Царствие небесное. А Толик? Ага, так, значит... что, и никуда не ходит? А у меня соседка - девонька-заглядение! Уж такая лапушка, ну просто чудо, а не девушка! Да, ты знаешь ее - внучка Максимовны, что со мной работала! И с жилплощадью. Ага. Ну да. Ну да! Конечно, Валечка! Да, так ты поговори с Толиком. А что? А может и сладится. Он парень хозяйственный, она одна и с жилплощадью. Да? Значит, договорились! Ну, когда. На эти выходные и устроим! Тем более, что у меня день рождения. Приходи с Толиком, а там видно будет.
И Андреевна захихикала мелким коварным "хихом", в аккурат, аки профессиональная сводня!
А Танька была супер-занята. Мега-занята! Она двигала по комнатушке стол, таскала аппаратуру, выставляла колонки в сторону соседской, "Риточкиной" стены. Подключала все, что можно, чтобы устроить милой соседушке с обилием правильных книг - веселую жизнь!
- Мымра библиотечная, - бормотала Танька, - ну, я тебе устрою драйв. В рамках закона. Строго до одиннадцати!
И резко повернула регулятор громкости!
Квартирка буквально взорвалась громкими звуками, которые были бы вполне уместны в аду, в самом начале апокалипсиса, но никак не тут. Посыпалась штукатурка, с мявом упали с балкона соседские коты, Мурзик и Пушок, обреченно полезла за валерьянкой Антоновна. Грохот сотрясал танькину квартирку, бил в стены, гулом резонировал в соседской комнатушке, заставлял даже дрожать посуду в квартирах этажом выше - над Танькой. Несомненно, этот рокот звуков был достаточно хорошо слышен во всем доме, а особенно - в квартире Риточки!
- Так-то, - пробормотала Танька, сама себя не слыша - настолько громким был звук. - Почитай там книжку, библиотекарша, Пушкина почитай, или... - она почесала затылок, потом глянула на следы черной краски под ногтями, и добавила, после небольшого раздумья:
- Или Баратынского!
И улыбнулась от того, что знала такое старинное и заковыристое имя.
Первые четверть часа Маргарита морщилась, но продолжала заниматься домашними делами, а Василевс, озадаченно сделав уши "совой", завидовал тому, кто ВОТ ТАК умеет греметь блюдцем из-под сметаны. Время шло, лицо хозяйки все более кривилось, а дела потихоньку стопорились, сам Василевс начал тихо обезумевать и забился под кровать, откуда виднелся только кончик нервно подрагивающего хвоста.
Спустя час девушка уже ходила по квартирке взад-вперед, яростно растирая ломившие от головной боли виски, и гадая, что же за книжки такие взяла у нее почитать баба Маша, от чего ее теперь так колбасит? Это же надо - такую музыку слушать! А с виду вполне приличная старушка. Представив, как благообразная Мария Антоновна вытанцовывает нижний брейкданс на ковре, Рита нервно хихикнула, и ей захотелось биться о стену в такт адской какофонии, доносящейся от соседей. Казалось, звук шел отовсюду: справа, слева, снизу, сверху... Стены дрожали, на потолке плясала люстра, вибрировал пол и вместе с ним вибрировали в подполе уходящие в небытие крысиные ходы. Под кроватью истошно взвыл Василевс, вылетел оттуда пулей и, забыв, что в квартире имеется такая штука, как дверь, сиганул с балкона. Благо, что первый этаж. Мелькнул мохнатым ершиком черный хвост, и - только и видела Маргарита Николаевна своего кота.
Сама же она уже не ходила взад-вперед, она тихо кружила по комнате, бездумно, как сомнамбула, хватаясь за какие-то предметы и переставляя их с места на место. Голова, по ощущениям, превратилась в симбиоз осиного роя и гномьей кузницы, где что-то гремело, стучало, жужжало, орало и грохотало, беспрестанно, и без всякого намека на паузу. Очень хотелось пойти и поругаться с соседями, позвонить, пожаловаться в милицию, в международную комиссию по правам человека, вызвать ООН, ОМОН, пожарных, службу 911, на худой конец, расстрелять соседей самолично! Лишь бы настала тишина!
Но все было тщетно. Не помогла валерьянка, беруши и подушки по обе стороны головы, не помогли наглухо запертые окна и двери, не помогло ни-че-го. Нахальный звук рвался во все щели и постепенно сводил Риту с ума.
- Вот был бы Василевс котом-в-сапогах... - бессильно упав в старенькое жесткое кресло, простонала Маргарита Николаевна. Рюмка опасно накренилась в ее руке и несколько капель валерьянки пролились на такой же старенький и жесткий, как и кресло, палас. - Раздобыл бы мне замок, какой-никакой, у Людоеда, чтоб была я там единоличной и полновластной хозяйкой. И стоял чтобы замок тот в непроходимой глуши! И никакой музыки под страхом смертной казни!
Но "кот-в-сапогах" давно ретировался, а замки в глуши никто не предлагал Маргарите взамен хрущевки на первом этаже. И адская симфония не прекращалась. Залпом допив остатки валерьянки, Рита плотнее запахнула халат и уж было совсем собралась идти ругаться с бабой Машей, как вдруг до нее дошло. Баба Маша же что-то про внучку говорила! Так вот кто музычкой-то балуется! А с циничной молодежью разговаривать бесполезно, еще сама и виновата останешься, что мешаешь дитю впитывать искусство.
- Господииии... это она так уроки делает? - вдогонку за валерьянкой отправился димедрол. - И ведь милицию не позовешь, все по правилам, еще одиннадцати нет...
Горестно вздохнув, Маргарита Николаевна пригладила изрядно растрепавшиеся волосы, накинула легкий летний плащик и вслед за Василевсом ретировалась из собственной квартиры. Совершать вынужденный моцион до одиннадцати часов.
Танька улетала на волнах звуков, таяла в омутах аккордов, и растворялась в глубинах пассажей. Танька была счастлива, и от любимой музыки, и от сознания того, что соседка за стенкой наверняка сейчас на эту стенку лезет! Она вволю повалялась на диване, сотрясаемая любимыми звуками, потом таки встала, и подошла к окну.
И увидела, как некая незнакомая ей молодая девушка нервно выбежала из подъезда, и заспешила к автобусной остановке.
- Ага! Сработало! - возликовала младая готка, - то-то! Иди, погуляй, подыши воздухом, Риточка!
Она шлепнулась на диван и старательно наслаждалась музыкой примерно полчаса, потом заставляла себя наслаждаться еще минут десять. А потом встала и музыку выключила, потому что какой смысл грузить уши, когда соседка сбежала с поля боя? Да и компот на кухне манил к себе Бусыгину. Клубничный! Танюха двинулась было за компотом, но до кухни не дошла - прямо на полу, в коридоре, лежала Танькина "бабця", прижимая руку к сердцу, и шепча посиневшими губами:
- Танечка...
- Ба! - заорала Танька, бросаясь к старушке, - ты чего, ба? Плохо, да? Скорую, да?
- Тебя... звала.... не слышишь... - шептала Антоновна непослушными губами.
- Я счас! Ба! Подожди! Счас я! - Танька метнулась к телефону, и увидела останки оного неподалеку от Марии Антоновны, на полу. Наверное, старушка, падая, опрокинула его. Схватилась было за мобилу, да вспомнила, что забыла поставить трубу на зарядку. Рванулась тогда к новой соседке - у той вроде был телефон - и уткнулась в наглухо запертую дверь. Конечно, она ведь ушла, Танька сама видела. Убежала из-за недавней какофонии!
- Ба-а-а... - завыла Танька, панически озираясь, - ба-а-а... елки... кто-нибуть! Помогите!
А Маргарита Николаевна в это время летела по главному проспекту Нижнереченска, крепко ухватившись за кожаную куртку своего нового знакомого. Звали его Вячеслав, был он менеджером в крупной торговой фирме, а то, что в таком прикиде - так это отдых, так он говорил. Правда, на вид менеджер Славик очень смахивал на старшеклассника, которому за хорошее поведение купили мотоцикл. Но все это были мелочи! Главное, что этот парнишка сумел развеселить приунывшую Маргариту, сообщив, что он влюблен в нее уже целых двадцать семь лет - ну, прямо с момента рождения!
"Господи, тебе хоть двадцать-то наберется?" - скептически подумала Рита, но озвучивать свои мысли не стала. Новый знакомый был спонтанен, непредсказуем, и смотрел на нее так, что Маргарите захотелось ему верить. Потому и возвращалась она сейчас домой не пешком, а в седле навороченного байка, уцепившись за плечи нового знакомого.
Вот и дом бабушки, вот и подъезд. Марго еще не успела сойти с мотоцикла, как навстречу выбежала девчонка со смешными иссиня-черными патлами на голове.
- Скорую, кто-нибуть! - кричала она, но, увидев Маргариту в седле байка, поперхнулась криком. А Славик спросил:
- Танюха? Чё случилось? Что за ор на всю улицу Заводскую?
Лохматая девушка несколько раз судорожно глотнула воздух, переводя взгляд с Маргариты на ее спутника, и обратно, наконец выдавила из себя испуганное: " Ба...", и стало понятно, что сейчас ей плевать и на Славика, и на соседку.
- Бабушка, там упала она. Плохо! Скорую надо, срочно!
Маргарита, спасибо ей, сориентировалась быстро:
- Слава, вот ключи, открывай дверь, звони в скорую! Где бабушка? К ней, быстро!
Девушки скрылись в квартире Антоновны. А Славик открыл дверь, и вошел в комнату Маргариты. Вот он, телефон.
- Алло, скорая? Старушке плохо. Да, старая. Не знаю год рождения, не моя бабушка! Да, за бензин заплатим! Скорее, вы, там!
Он повесил трубку, и глянул вниз. У самых его ног сидел неизвестно откуда взявшийся громадный черный кот, и ласково драл когтями славкин башмак.
- Э, киса, иди отсюда, - сказал парень, отпихивая ногой кота.
- Кому Киса, а кому и Василевс Котофеевич! - буркнул котяра, - вы, вьюноша, мне тут не фамильярничайте!
Славка икнул, помотал головой, и прошептал:
- Нервный шок.
- Скорее уж, врожденная родовая травма у некоторых, - ядовито парировал кот, и добавил:
- Ну, вы как? Позвонили уже? Пора и честь знать. Ступайте себе с богом, молодой человек, а то, вон, соседский Толик, хулиган малолетний, уже гвоздиком вооружился и сейчас на вашем байке нехорошее слово напишет!
Славка хотел было уж возразить дерзкой животине, но послышался звук скорой, и он поспешил наружу.
Потом они все трое - Танюха, он, и Маргарита, - суетились вокруг врачей и мешали им госпитализировать бабушку. Когда скорая увезла бабу Машу и Татьяну, Славик отправился следом - Маргарита надоумила. "Езжай, - сказала, - может, Тане помощь какая понадобиться. Одна ведь там сейчас". Ну, он и поехал.
А Маргарита к себе отправилась, отдыхать, наверное - день выдался сумбурный и хлопотный.
Танька вернулась домой глубокой ночью. Доктор сказал, что бабуля еще ничего, молодец, но надо полежать в больничке, с недельку, а то и больше. Хорошо, что все обошлось, но Таня вошла в квартиру выжатая как лимон, никаких чувств не осталось. И даже то, что привез ее домой не кто-то там, а СЛАВИК! - даже на это сейчас ей было плевать. Ну, привез, и привез, и спасибо ему.
Девушка упала на кровать, не раздеваясь, и закрыла глаза.
Но сон не шел. После пережитых треволнений хотелось пить, а особенно есть. Ну, и Танюха отправилась на кухню - заедать стресс.
Там, на холодильнике, стопкой лежали книги, которые бабця взяла у этой,... у Риточки. Жуя бутерброд, Бусыгина потащила к себе эти фолианты - интересно ведь, что же там бабуля навыбирала, кроме той, с бакенбардистым дядькой?
Первую полистала, и отложила "на потом" - детектив! Танька их не очень любила.
Вторая была в суперобложке, на которой красовались пышная блондинка и мачо. "Дамский роман!" - поняла Таня, но книгу все же открыла. И увидела, что там совсем, совсем другое содержимое, в этой яркой и пустяшной на вид книженции...
Бабушкины часы умиротворяюще тикали, уютно мурчал под боком Василевс. Маргарита автоматически почесывала кота за ухом, мысли ее бродили от события к событию сегодняшнего дня, пытаясь обрести некую упорядоченность. Ибо день и в самом деле выдался сумбурный и хлопотный.
Сначала сломанный каблук, затем визит соседки, следом эта адская какофония, поставившая все с ног на голову, потом внезапный Славик со своим мотоциклом и, в довершение всего, скорая. Черт знает что! Доставшаяся в наследство хрущевка невольно начинала напоминать Рите пресловутую квартиру N 50 по улице Садовой, 302-бис. То ли еще будет?
Зачем она поехала кататься со Славиком? Еще припишут совращение малолетних. Маргарита усмехнулась. А он вдобавок возьми да окажись знакомым соседской девушки! Впрочем, последнее мало угнетало Риту. Подумаешь, знакомый. В таком городке как Нижнереченск - все друг другу знакомые. И потом, у нее есть оправдание: она подверглась массированному акустическому вохдействию, что и внесло некоторые коррективы в ее привычное поведение.
- Вот так-то! - весело сказала она Василевсу и тот не стал спорить - согласно муркнул и уткнулся мордочкой в подушку. А Рита задумалась.
Баба Маша теперь в больнице, внучка ее предоставлена сама себе. Может, зайти завтра и спросить, не надо ли чего? Но, вспомнив "концерт по заявкам", она тут же отогнала добрую мысль прочь. Пардон, после всего этого - помогать? Да пусть слушает свою музыку хоть с утра до ночи! А она, Маргарита, больше от этой какофонии страдать не будет, есть одно средство! Немного необычное, старомодное, в чем-то даже противоестественное, но зато действенное! Только вот надо освежить в памяти-то...
Коварно улыбнувшись, девушка потянулась к книжным полкам. Дюма, еще Дюма, тут же, рядом, Агата Кристи, к ней в пару Чейз, Конан Дойл, поодаль Маринина... Все не то! Вот пошли книжки поменьше и в мягкой обложке, пистолеты, красотки с яркими губами, нагло подмигивающий джокер... И снова не то! Василевс оторвался от подушки, почуяв недовольство хозяйки - Рита по второму кругу, нетерпеливо, перебирала книги. Ну, где же? Где искомая?! Рукописный сборник, аккуратно прошитый и замаскированный под дешевой обложкой бульварного романчика. Если бы кто знал, с каким трудом доставалось, переписывалось и перерисовывалось его содержимое! И именно он - как в воду канул! Закусив губу, Рита оглядела комнату - а вдруг еще остались нераспакованные после переезда сумки? Но все было разложено и приведено в порядок. Взгляду не за что зацепиться!
Остатки сонливости будто порывом свежего ветерка сдуло, и сквозняком пронеслись мурашки по плечам и спине. Что делать, где искать? Куда же он подевался?
Лихорадочный бег мыслей прервал стук в дверь. Неуверенный такой, будто человек по ту сторону двери сомневался, а стоит ли беспокоить хозяев?
- Господи, кого ж там черти несут в такое время? Ночь на дворе... - недовольно буркнула Маргарита Николаевна, но, запахнув халат, все же пошла к двери. Лампочка на лестничной площадке светила слабо, вдобавок еще и мигала, глазок позволял разобрать только чей-то силуэт. - Кто там?
- Менделеев, Дмитрий Иванович, к вашим услугам, сударыня! - раздалось за дверью, - бога ради, скажите мне, где я? Это Санкт-Петербург?
- Это Рим, а я Папа римский, - сердито ответила Маргарита, - проваливай, алкаш несчастный, пока я полицию не вызвала!
- Да! Прошу вас, позовите городового, или хотя бы урядника! - радостно согласился тот, за дверью. - Меня похитили! Где я могу найти извозчика? Мне надо вернуться домой! Я вообще не понимаю, что со мной! Помогите мне!
Пока он все это там выговаривал возмущенно-просительным тоном, Маргарита вспомнила, что совсем рядом, на стене в коридоре, есть выключатель (что значит - новая квартира!). Щелчок - и лестничную площадку перед дверями залил тусклый, но все же свет. Она приникла к глазку, и...
На площадке топтался Менделеев - как раз такой, каким его рисовали на школьных таблицах элементов. Длиннобородый, длинноволосый, осанистый, в богатом домашнем халате, из темного бархата, украшенном золотым шнуром. Он покашливал, переминался с ноги на ногу, и растерянно оглядывался то по сторонам, то на дверь квартиры напротив - она была приоткрыта.
Халат Маргарите понравился. Богатый был халат! У алкаша просто не мог быть такой халат. Да и Василевс вовремя подошел, и потерся головой об ногу.
- Что, думаешь, открыть надо? - спросила кота Маргарита.
- Мурм, - утвердительно ответил тот.
Дверь распахнулась.
- Ах, сударыня, простите меня, если я напугал Вас, - химик принялся расшаркиваться, и даже поцеловал Маргарите ручку, - но я в полной растерянности. Работаю себе тихо-мирно над своими научными трудами, как вдруг - бац! хлоп! свет! тьма! - и я оказываюсь в каком-то закутке! Передо мной - дверь; я толкаю ее, и что? Я тут, и я уже ничего не понимаю, и даже уже начинаю возмущаться! Это чья-то шутка? Пардон, но я давно уже не мальчик, чтобы подвергаться подобным розыгрышам!
- Успокойтесь, Дмитрий Иванович, - заговорила Маргарита, - вы вышли отсюда? - она указала на дверь Танькиной квартиры.
- Да, - подтвердил ученый, поправляя бороду.
- Минуточку, - Маргарита дала знак химику следовать за ней, и постучала в дверь напротив. - Татьяна?
Никто не отзывался. Она решительно толкнула дверь, и, через темный коридор, шагнула в комнату. А там...
Под потолком кружило несколько летучих мышей, и игрушечный вертолетик с игрушечными солдатиками. На полу валялся торт, в который с удовольствием вгрызалась гигантская сороконожка. Угол занимал оживший гомункулус - он ворочал глазами, хлопал ушами, и сжимал в руке непонятно как к нему попавший световой меч джедая. В воздухе порхали бабочки, по полу ползали пауки, тут же поедаемые меланхоличными жабами, валялись плюшевые слонята и банки с домашним клубничным компотом. Посреди всего этого великолепия на диване, поджав ноги, восседала Танька, и увлеченно листала тот самый старинный рукописный сборник, переплетенный в дешевую яркую обложку. Отроковица увлеченно водила пальцем по страницам, проговаривая вслух самые заковыристые места, и даже взвизгивала от восторга, когда получалось нечто необыкновенное. Рядом валялись учебники, одни из них был открыт, какой? конечно, химия! И как раз на периодической системе элементов незабвенного Дмитрия Ивановича!
Картина складывалась одновременно ужасающая и завораживающе-причудливая. И все это великолепие шуршало, свистело, ухало, хлопало и чавкало (особенно меланхоличные жабы).
- Ну вот, видите, сударыня? И в таких условиях я вынужден апробировать свои достижения! - Менделеев горестно вздохнул и, приложив руку к премудрому лбу, удалился в направлении кухни, что-то бормоча про лавровишневые капли.
Маргарита стояла столбом, не зная, то ли закатить истерику и потребовать, чтобы немедленно прекратилось это светопреставление и ей вернули родную книжку, то ли картинно сползти по стеночке в аристократичный обморок. Из состояния столбняка ее вывел не кто иной, как Василевс, появившийся в соседской квартире буквально из воздуха верхом на шахматном коне размером с сенбернара. Вдобавок, у кота были позолочены усы!
- Беге... Василевс! Плагиатор несчастный! Тогда бы уж и галстук надел, что ли! И лорнет!
Кот обиженно мявкнул и взвился под потолок, распугав всех летучих мышей.
- Черт знает что! Устроили тут полуночный шабаш, елки-палки... - Маргарита топнула ножкой, как-то по-особенному присвистнула и... в Танькину комнату прямо через окно ворвалась метла. Та самая красавица-метла, давеча запримеченная бабой Машей. И давай выметать и жаб, и пауков, и бабочек! В считанные минуты в комнате воцарился пусть не идеальный порядок, но его подобие: летучие мыши по хлопку Риты превратились в перчатки и ровной стопочкой легли в комод, торт вместе с сороконожкой стали узором на ковре, банки с клубничным компотом, переваливаясь на ходу как откормленные утки, отправились в кухню, на полки. А гомункулус со световым мечом джедая перевоплотился в местного дворника дядьку Степана с растрепанной метлой и очутился там, откуда, собственно, и был взят - на перекрестке, под светофором, перед сметенной кучей сора.
- Смотрю, химия у тебя - любимый предмет, - Рита ловко вытянула рукописную книжку из рук Таньки, сидевшей на диване с раскрытым ртом, и заменила его учебником. Правда, тот несколько преобразился, с форзаца на Таньку смотрел не серьезный, а несколько растерянный Менделеев, и в руке была рюмка с лавровишневыми каплями. - Ты всегда так усердно делаешь уроки или только сегодня?
Вопрос был задан несколько ироничным тоном, но в глазах Маргариты Николаевны плясала задорная смешинка.
Танька еще секунды три посидела с открытым ртом, наблюдая за переменами в комнате, потом вздохнула, и восхищено выдала:
- А классно было, да? Как оно все тут летало... а жабы эти... у, звери! И химик пришел. Я тут ни при чем, он сам пришел, правда! А,... хотите чаю?
Танюха встряхнула черной гривой, и вскочила, рассыпая по полу тетрадки. Было видно, что ей, во-первых, сильно охота поговорить на тему происходившего, а во-вторых, очень не хочется оставаться одной, в пустой квартире, наедине с мыслями о том, что бабуля-то может и не вернуться сюда никогда.
- Чаю? - переспросила Рита. - Ну, разве что ты его сама сделаешь, а не наколдуешь с помощью... учебника по химии!
Вернулся Василевс, уже без шахматного коня, но все еще с позолоченными усами, виновато муркнул и потерся об ногу хозяйки.
Вслед за Танькой Маргарита перешла из комнаты в кухню, где до сих пор пахло лавровишневыми каплями. И откуда только Менделеев их взял? Не иначе как сам и схимичил. В остальном Танькины эксперименты кухни не коснулись.
Риту так и подмывало спросить, как оказалась у Таньки ее книжка, не могла же баба Маша сознательно ее умыкнуть? Наверняка сослепу подхватила, прельстившись яркой обложкой...
Танюха заварила чаю, по правилам, как бабка учила - с обливанием чайничка кипяком, и накрыванием оного толстоюбочной куклой. Ожидая, пока сушеные индийские листья дойдут в кипятке до кондиции, она небрежно, как взрослая, открыла кухонный шкафчик, и вытащила оттуда початую бутылку дорогого иностранного коньяка:
- Вам добавить в чай капельку? Вы не сомневайтесь, не паленка какая-то. Отец мой привозил, бабуле, сосуды расширять. В прошлом году приезжал, и привез. Бабуля им лечится. Вам сколько, для здоровья?
Танюхина рука с угрюмо-черными готскими ногтями, с зажатой бутылкой, застыла над чашкой Маргариты. Та лишь рукой махнула:
- Давай. После стресса, что ты тут устроила...
Танюха плеснула коньяку Маргарите, и невинно попросила:
- А подайте сахар, вон он, у вас за спиной!
И пока Маргарита отворачивалась к шкафчику за сахарницей, Танька, шепча мысленно "и у меня стресс!" плеснула добрую порцию коньяка и себе в чашку. Потом они отпили по глотку. Повисла не очень ловкая тишина.
- Какие книжки у вас стремные, однако, - выдавила из себя Танька, - такие и читать опасно. Как оно все тут завертелось. А я же ничего - только почитала. А чего это оно так, а?
Маргарита, не торопясь, сделала еще один глоток и прижмурилась, совсем как кот над сливками.
- Книжка как книжка, с грифом "детям до шестнадцати запрещено". Ой, да шучу я! Долгая эта история. Тоже вот, как ты, наткнулась, зачиталась, ну и... Видать, бабушка твоя у меня ее прихватила, за детектив приняв. А чего ж ты ее вслух-то читать кинулась? Менделеева побеспокоила, живность тут развела всякую. Хорошо, что Дмитрий Иванович ко мне в дверь позвонил, а то бы у тебя вместо квартиры скоро Бахчисарайский фонтан был. И вот еще что: радуйся, что не русскую литературу учила, а то бы Пушкин пришел! А он матом ругается!
Рита хихикнула, прикрыв рот ладошкой - коньяк оказывал свое действие, в груди разливалось блаженное спокойное тепло, да и Танькины глаза начали подозрительно блестеть. Явно и себе налить успела!
- Не, Пушкин, это ничего. Вот физрук наш здорово ругается, когда мы подтянуться не можем! - Танька чувствовала себя все более раскрепощенной. - Как загнет: "Вы,... " - тут она осеклась, и зажала рот ладошкой. Потом, сияя уже румяными щечками, смело вытащила книжку, которая смирно покоилась у Маргариты под левым локтем, и начала листать ее, бормоча:
- Щас... я тута... я видела... о!
Она ткнула пальцем в картинку на одной и страниц. Изображено было какое-то растение, но Таньку поразил корень.
- Во, гляди! - после коньяка Танька сама не заметив как, плавно перешла на "ты", - прям человечек! Это что, а? А название какое заковыристое! Я как его попыталась прочесть, так тот чудик с мечом сразу и появился!
- Мандрагора это, - мельком взглянув на картинку, лениво проронила Маргарита. - Полезная штука, но у нас ее достать нереально, хотя есть еще местечки, где она растет. Да это что! Ты вот сюда посмотри!
Рита прямо из-под Танькиной руки перелистнула страницы и глазам девушек предстала чудовищная баньши.
- Вот, это уже посерьезнее! Только не читай, что там дальше, нам на кухне этого чуда не надо...
Как бы не так!
У Таньки уже даже в пальцах покалывало - то ли из-за коньяка, то ли из-за какой-то бесшабашной лихости, невесть с чего на нее накатившей.
- Ой, та ладно! Подумаешь, баньши! - вскочила она, и взмахнула книжкой, как флагом, - Одним глазком только взглянем, а потом ты ее обратно прогонишь!
И глупое великовозрастное, слегка захмелевшее, дитя аж выкрикнуло формулу материализации увиденного!
В кухоньке помрачнело, запахло сыростью и цвелью, как в подвале, и из угла, из мешка с картошкой, выплыло странное и жуткое существо - тонкое, полупрозрачное, в просторном саване, и белым как смерть, исплаканным лицом. Волосы его шевелились, как змеи, длинные тонкие пальцы тянулись к Таньке. Существо открыло черный провал рта, и вой, душераздирающий вой раздался в кухне, проник во все квартиры, заставляя кого ежиться во сне, а кого вскакивать, хватаясь за сердечные капли. Тут же забрехали-завыли в ответ местные шавки, выгнул спину и зашипел Василевс, прячась под стулом, на котором сидела бледная, как смерть, Маргарита. Все-таки, баньши - это вам не Дмитрий Иванович.
А Танька, между тем, даже не кричала. Ужас буквально парализовал ее, она прижалась к стене, и беззвучно открывала-закрывала рот, как рыба. И все пыталась отпихнуть от себя тощие костлявые пальцы, тянувшиеся к ее горлу, и видела, что ее руки проходят сквозь баньши, как сквозь дым, и все равно толкала, толкала от себя этот ужас, и никак не могла крикнуть: "Мама!"
"Черт, ну вот говорила же ей... Говорила!" - только и пронеслось в мозгу Маргариты Николаевны. Крик баньши звенел в ушах, напонял душу безысходной паникой и нестерпимым желанием забиться в тихое и безопасное место, где баньши ее не достанет, на худой конец - забиться хоть куда-нибудь. Хотя бы под стул! Но там уже было занято - под стулом шипел Василевс и зачем-то (наверное, тоже от страха) царапал ей ногу. Это и вывело Риту из ступора.
Нервным движением, словно бы резко очнувшись от спячки, она пнула Василевса ногой, стремясь избавиться от захвата когтей, и тут же кошачий крик смешался с криком баньши. Да что там смешался - перекрыл! Гордый представитель семейства усатых любителей сметаны взвыл так, что баньши икнула от зависти, попробовала взять ноту повыше, захлебнулась, и... замолкла.
- Ага! - торжествующе взвыла теперь уже Маргарита и, содрав со ступни тапочку, бросилась на баньши.
Спустя несколько минут невообразимых воплей, шипения, дыма и полетов тапок, в кухне воцарилась тишина. Впрочем, не абсолютная: дрожащей рукой Рита разливала по чашкам коньяк и горлышко бутылки выбивало дробь о края посуды. Примерно в таком же ритме цокали танькины зубы, хотя, в целом, девчонка держалась молодцом.
- На, это от стресса. Баб Маше ни слова! - Рита сунула Таньке чашку, на треть полную коньяка.
Из-под стола материализовался Василевс, взъерошенный и с дикими глазами:
- А мне? От стресса!
- Чего? - От неожиданности Маргарита чуть не выронила бутылку. - Ты... ты... О, господи, дожилась, уже и коты разговаривают!
Василевс сделал неопределенное движение, которое в переводе на человеческий вполне можно было расценить как пожатие плечами.
- Ну вот, заодно и отметим это событие. Между прочим, ты еще за пинок извиниться должна!
Рита жалобно посмотрела на Таньку и залпом опрокинула содержимое своей чашки.
Танька выпила коньяк, но руки еще дрожали. Она испуганно озиралась в сторону мешка с картошкой, и постаралась сесть так, чтобы полутемная комната не находилась у нее за спиной. Наконец, она таки спросила у Маргариты:
- "Эта" не вернется больше?
- Надеюсь, что нет, - ответила Маргарита.
- А если, - Танька поежилась, - вернется все же? Как от нее защищаться?
- Ну, ее сила в ее крике. Не слышишь крик - значит, считай, спасен. Можно уши заткнуть, например...
- Ей? - Танька поняла, что сморозила чушь, и нервно засмеялась.