Злое солнце слепило глаза, заставляя Кая щуриться, и недовольно морщиться. Поэтому и слова о женитьбе он произнес с недовольной миной.
- На Бран?
Травинка, которую Кай мусолил в зубах, приказала долго жить. Была изгрызана и решительно выплюнута. И ответ был решительный:
- Как же, Бран. Вот уж нет!
- Опаньки! Я-то думал... - Олай пошевелился, отодвигаясь от друга так, чтобы прямые солнечные лучи попадали на открытую рану. Позавчера он припрыгал с охоты, почти что на одной ноге, поджимая вторую, как болотник. Лекарь рану промыл, зашил, и велел держать ногу под прямым солнцем. Известное дело, солнышко всю заразу, что внутрь могла попасть, убъет быстро. Вот Олай и сидит на солнцепеке с утра, как наказанный. Ну, собственно говоря, кто ему виноват? Смалку ходил на охоту вместе с Каем, а тут, нате вам - уже с месяц, как сам зачастил. В одиночку. Кай было заикнулся, чтобы пойти на летунчиков - Олай смолчал, с утра пропал, а к вечеру прискакал, скакун резвый! Ногу волочит, что за зверь порвал - молчит. Ну и молчи, секретник.
- Что ты там думал? - Кай покосился на друга.
- Что ты, и Бран...
- Нет. Кое-кто слишком много о себе воображает, - отрезал Кай.
- А! Ну да. Этого у нее не отнять! - Олай хохотнул, прищурился. - Зато есть все основания. И сверху, и снизу. А, Кай?- и он плавно обрисовал руками в воздухе, перед собой, "основания".
- Да иди ты...
- Пошел бы, да нога не пускает! - ухмыльнулся Олай. Потом все же переспросил:
- Ну, ладно, не Бран. Хотя, странно это. Тогда - кто?
- Узнаешь... - загадочно сказал Кай, срывая новую травинку, и принимаясь ее жевать.
- Ах ты ж боже мой, - ехидно буркнул Олай, - вот прямо весь я испереживался от твоей загадочности...
"Смейся-смейся, Олай!"
Кай полз в узком лазе, обдирая коленки, и царапая бока. Кротовий ход, иначе не скажешь. Конечно, есть прямой путь, от Большой пещеры, вниз, к селениям подземников. Дорога торная, волокуша там свободно проходит. Да только кто же его туда, воришку, пропустит? А Кай как раз воришка и есть. Только теперь он не за светящимся мхом рванул. Дичь посерьезнее будет! Что там мох, его все мальчишки научились таскать с верхних ярусов Пещеры. Украсть у подземников ночницу - вот что классно! Потому что подземники женщин своих берегут и прячут, на торжище с ними не ездят, а если и возьмут с собой какую - то эта ночница закутана до самых своих глаз, синих, как небо весной. Сам-то Кай не знает, это Олай ему сказал, что у ночниц глаза синие. Он на прошлом торжище, пока олайовы братья с подземниками торговались - с ночницей перехлестнулся. В глаза заглянул. И пропал, похоже. Потому что все уши Каю прожужжал, все мозги проел, своей болтовней про подземных женщин: "Ах-ах, глаза как небо... ах-ах, кожа как молоко...ах-ах, волосы как пух... ах-ах, остальные части тела!" Трепло. Можно подумать, он ночницу без тряпок на теле хоть раз видел!
А кто их, собственно, видел? Старый Кан, разве что, у него бабка из ночниц, кажется. Да Рат, что свою женщину на торжище сменял на воз чего-то там... репы, кажется. Правда, у Рата ночница порченая оказалась, детишек не приводит, то-то ее подземники и сменяли на еду, наверное! Прочих же женщин они берегут, на белый свет не пускают, от солнца хоронят. Боятся, что сожжет их новое солнышко!
И правильно боятся. Подземники потому и подземники, что живут там, под землей, от солнца спасаются. Кожа у них белая, вот и приходится. Кай как-то, еще пацаном, спросил он деда: "А отчего подземники побелели?"; а дед ему, снисходительно так: "Они всегда такими и были, Каюшка. Раньше солнышко наше не жгло - лишь грело, даже раны не лечило. Подземники тогда в большой силе были, по миру свободно ходили, да что там ходили: летали и ездили!"
Он тогда ахнул, и изумился. Решил, что подземники - боги. Уже потом отец ему растолковал, что они люди, такие же как он, Кай, только от рождения - белые кожей. Новое солнце для них - смерть, потому и живут под землей, а снаружи ходят закутанные до глаз
- Не обижай их, сын, если встретишь, - сказал тогда отец, - мало осталось подземников, а скоро не будет вообще. Не их вина, что раньше все было по другому.
- А чья? - спросил тогда мальчишка.
- Ничья, - ухмыльнулся отец. - Солнышка, но разве ж ему вину выставишь? Кто смог - выжил, сын, кто не смог - умирает. Не гордись тем, что можешь видеть небо.
Ярус мхов. Наконец-то!
Кай устало приткнулся к ближайшему камню, расслабился, перевел дух. Тут было светлее, от стен, покрытых светящимся мхом, тянуло ровным сиянием, внизу, по дну пещеры, меж мерцающих камней, журчала вода. Парень отцепил от пояса пустую посудину, выдернул пробку, сгреб в охапку несколько пригоршней мха, затолкал в горлышко. Пригодится! Порция света на халяву никогда не помешает. Обычно свет покупали у подземников, хранили в резных тыковках, подвешивали к потолку, и имели постоянное освещение в течение месяца, не меньше - знай себе, не забывай подливать в тыковку воду да иногда подбрасывать туда гнилые фрукты. Мальчишки же считали для себя делом чести мох у подземников просто стырить. Кай уже не мальчишка, но навыки остались... и как не утащить то, что само просится в руки?
Вот бы еще и ночницу так же...
Усталое тело ныло, саднили содранные коленки и локти. Что дальше? Он пока не знал. Осмотреться надо, а там будет видно! Как именно ему действовать, парень пока не думал, знал лишь одно: ему надо раздобыть эту ночницу, кровь из носу, а надо! Потому что если он притащит в селение эту диковинку... эту подземную штучку... это будет... это будет... это будет здорово! Конечно, если уж так захочется чего-то необычного, то проще всего смотаться к морю, и купить на тамошнем торжище "желтую рыбку". Она маленькая, верткая, кареглазая, и послушная, и тупая до скуки; с ней неделю - в радость, а потом - в лес, собирать пятнистые грибочки, для дражайшей супруги! Ночницы наверняка другие. А какие? Никто не знает! Даже Олай не знает, хотя он уже, заранее, без ума от любой подземной женщины. Да может, они вообще прыщавые, и кривоногие, эти курицы подземные, елки-палки!"
.
Нет, он таки родился под счастливой звездой!
Она была одна. Сидела себе на камне, порой начинала вертеться, да смотреть по сторонам, будто сорока беспокойная, Озиралась, если где-то шум слышался. Потом угомонилась, понурилась, камушки в воду бросает. Подымет голову, оглядится, и опять: "буль-буль". А волосы - и впрямь, белые!
Кай осторожно высунулся из-за камня, жадно разглядывая девушку.
Наконец-то на ней нет кучи бесформенных балахонов!
Ну, и ничего особенного. Обычная девчонка, пожалуй, даже слишком тоненькая. Острые худые локотки, белые руки, непривычные (до покраснения щек!) белые коленки. Волосы светлые. Интересно, какие они в ладони? Поди, мягкие! Кай непроизвольно сжал пальцы в кулак. У Бран волосы жесткие, и словно живые: каждая волосинка, будто травинка, щершаво щекочет ладонь. А у этой?
Фигурка у нее стройная, да, но странная. Из-за светлой кожи - будто голая совсем. Кай прищурился, посмотрел на девушку, представил ее грудь в своей ладони - не шелково-шоколадную, теплую, а... белую. Мягкую. Будто кусок теста. Хмыкнул, вытер ладонь о бедро, и осторожно пополз туда, поближе к добыче...
Дурочка какая-то...
Нет, правда. Сама к нему побежала! Потом, конечно, шарахнулась, да поздно было. Кай ее всего разок и ударил-то. Ну, чтобы никаких писков-визгов. Еще пару минут потратил, руки ей связывая. И - прощайте, пещеры, нас ждет поселок!
Он тащил ее на плече, и понимал - что-то тут не так. Что она там делала, так далеко от селения подземников? И почему одна? Слишком все просто получалось. Даже неинтересно.
- Я больше не буду тебя бить, честное слово, - пробормотал Кай, подкидывая на плече бесчувственную добычу. Ну и что, что она не слышит. Главное, что он это сказал. Да и потом, бить эту пигалицу никакого удовольствия. Попробовал бы он стукнуть Бран! Было дело - однажды попытался, так сразу получил удар в чувствительное место, а потом еще неделю выслушивал насмешки всех ее подружек...
Потом начались опять "кротовьи ходы", и Каю стало не до размышлений - ползти самому, это одно, а вот тащить с собой еще и что-то, похожее на мешок - совсем другое дело. Когда выбрались ближе к поверхности, и показался свет, пробивавшийся из расщелины впереди - она пришла в себя., задергалась, залопотала по-своему. Жалобно так залопотала, чуть не плачет. Кай язык подземников знал плохо, но кое-как понял: она боиться! Думает, что он ее на солце, на смерть, вытащит...
Эх, успокоить бы ее, по хорошему, да время дорого - ну как подземники пропавшей ночницы уже хватились, и на хвосте у него? Пришлось сделать страшное лицо, и рявкнуть. Она затихла, дала себя закутать в глухой плащ, что Кай приготовил заранее, и покорно поволоклась вслед за похитителем. Только вот все время всхлипывала, да тихонько подвывала, от страха, наверное. Ныла и ныла, топоча за ним белыми своими пятками. Кай даже сплюнул от злости. Она что, всю жизнь теперь так ныть будет? Украл себе женушку, называется...
Лошадь Кая, которую он оставил в укромном месте, привела пленницу в полный ужас. Сколько ни пытался он усадить девушку верхом - ничего не получалось. Пришлось взвалить ее на спину лошадке, как мешок с поклажей, да так и везти!
Поэтому в поселок он въехал, конечно, победителем - с добычей. Но добыча молчала как рыба, и признаков жизни не подавала. Хотя, продолжай она и дальше ныть, Кай бы точно не выдержал!
- Кай едет! - пышная тетка у колодца перестала вытаскивать бадейку, и прикрыла глаза рукой от солнца. - Гляди-ка, Сакха, везет чего-то!
- Чего уполевал, сынок? - спросила не менее пышная Сакха, улыбаясь Каю.
- Ночницу, - равнодушно бросил Кай. Повернулся, вежливо поклонился женщинам, и поехал себе дальше, как ни в чем не бывало.
- Ночницу! Ночницу! Кай притащил ночницу!!! - завопила вертевшаяся тут же в пыли детвора, и помчалась по деревне, разнося новость, - Кай ночницу везет! Ночницу!
- Надо же! Ночницу... - первая дама хитро покосилась на Сакху, но ничего не сказала. - Ну, бывай, соседка, пойду я.
- Бывай-бывай, - бросила Сакха, - пойду и я. Надо дочке рассказать...
К дому старого Шула Кай подъехал уже окруженный толпой ребятни, и несколькими женщинами. Мужчины предпочитали держаться поодаль, делая вид, что ничего особенного не происходит. Ну, раздобыл парень себе жену под землей. Подумаешь...
Но глаза любопытно зыркали, и как-то так получалось, что ноги несли их поближе к месту событий.
Кай остановился, огляделся. Кажется, все, кто надо, в сборе: старый Шул, хранитель клана - откинул полог хижины, стоит на пороге. Женщины почти все здесь, мужчины не все, но есть. Олай сидит, как обычно, у дома Шула, ногу на солнце держит.
Вот она, минута триумфа!
Пора.
Он не спеша слез с лошади, осторожно снял ночницу, встряхнул, поставил на ноги. Потом стащил с ее головы плотный капюшон плаща, крепко ухватил за волосы - горстью, на затылке, запрокинул ей голову. Не поцеловал - накрыл губы своими. Оторвался, оглядел всех, сказал громко:
- Она моя!
И будто гора с плеч свалилась! Дело сделано. Толпа загомонила, обсуждая новость. Кай набросил на голову ночницы капюшон, развернулся, чтобы идти к себе. Победителем...
- Кай!
Он обернулся быстро. Успел заметить, как нож Олая врезается в землю у его ног.
- Олай? - Кай улыбался, Кай в этот миг любил весь мир. - Ты чего?
- Поединок! - прошипел Олай, морщась от боли, и стоя на одной ноге. Вторая едва-едва кончиками пальцев касалась земли.
Повисла тишина. Головы всех присутствующих тут же, как цветки к солнцу, повернулись к двум закадычным друзьям. Поединок! Это уже интересно! Олай что, сошел с ума? Драться с Каем? С такой ногой?
- Олай, ты чего? - осторожно спросил Кай.
- Поединок! - повторил тот, громче, и злее, - или ты оглох, приятель? Или в штаны наложил?
Тут, некстати, опять заныла ночница. Залопотала что-то по своему, хватая Кая за локоть. Он стряхнул ее, как надоедливую муху:
- Я не буду с тобой драться. Ты ранен.
- Кай отказывается от поединка? - насмешливо переспросил Шул. Нашел когда голос подать, старый крокодил! И что теперь делать? Отказываться нельзя, это - позор. Тут еще кто-то из мальчишек пронзительно и ехидно присвистнул ...
- Поединок! - сердито выкрикнул Кай, и выдернул из земли нож. Олай привалился к дереву, а в ночницу будто бес вселился: завизжала, и бросилась на Кая с кулаками. От последнего Кай так растерялся, что девчонке удалось беспрепятственно расцарапать Каю руку!
- Да вы что все, с ума посходили? - выкрикнул Кай, переводя взгляд с Олая на ночницу, и обратно. Потом замолк. Потом еще раз поглядел - на ногу друга, на отчаянное лицо ночницы. Вспомнил все, чему удивлялся последнее время, и удивляться перестал.
А глаза-то у обоих какие злющие...
Кай выпустил ночницу, и повернулся к хозяину клана.
- Мудрый, - обратился он к старику, - я не отказываюсь от поединка. Но ведь я могу выбрать, как мы будем сражаться?
- Твое право, - кивнул старик. - Что выбираешь?
- Карты, - серьезно сказал Кай, и вдруг подмигнул Олаю:
- Перекинемся в картишки, приятель? Я поставлю свою добычу, а ты - ну, пусть вот этот ножик. Который чуть мне мизинец не оттяпал. Принято?
- Принято! - выдохнул Олай. - Но не самодельными! Играем теми самыми...
- Естественно! - кивнул Кай, - не на щелбаны ведь. Мудрый, позвольте колоду?
Старик замялся. Колода, настоящая колода карт была в селении всего одна, хранилась у хозяина клана, и использовалась им лишь в особо важных случаях - предсказать погоду, или виды на урожай, или еще по каким важным вопросам общественной жизни. Когда-то, очень давно, эта колода была новой, ее выменяли у подземников, на что - уже никто не помнит. Потом она переходила от хозяина к хозяину, и, наконец, досталась Шулу. Отдавать ее в руки этим мальчишкам не хотелось, но с другой стороны, случай-то не абы какой: поединок!
- Ладно, - неохотно ответил старик, - только аккуратно. Картами не шлепать изо всей дури! А то я вас знаю...
Игра началась прямо тут же - у порога Шуловой хибары. А чего тянуть? Поединщики - вот они, зрителей хоть отбавляй, ставки сделаны, времени до захода еще полно. Сдавал Шул, все остальные жадно следили за игрой. Надо сказать, что в карты в селении играли все, и хитрить в игре тоже все умели, поэтому множество глаз жадно следило как за потрепанными квадратиками бумаги, так и за руками игроков, и множество ртов было готово выкрикнуть: "Жулик!"
Обмануть в такой ситуации было невозможно!
Тем не менее, Каю просто чертовски не везло. И уже в скором времени незадачливый похититель стал обладателем неплохого охотничьего ножа, с рукояткой, удобно ложащейся в ладонь. На рукоятке был вырезан охотничий знак Олая. Нет, Кай не выиграл нож - он получил его в дар. От Олая. После того, как продул ему ночницу...
Уже вечерело, когда Кай наконец-то немного пришел в себя. До этого как чумной был. Слишком все быстро произошло! Тут тебе пещера, неизвестность, щекочущее чувство опастности, потом ночница эта странная. Друг, который ни с того ни с сего вдруг озверел, поединок...
Шул этот, с картами... трясся над ними как над младенцем, каждую карту буквально поглаживал...
Карта еще, понимаешь, шла и шла! Попробуй тут проиграй...
Впрочем, ножик вот, новый появился - это хорошо.
Кай вытащил оселок и начал осторожно править лезвие.
-Ка-ай! - послышался ехидненький девичий голос, - а что, говорят, ты сегодня в карты продул Олаю?
- Продул, Бран, - сокрушенно ответил парень, продолжая точить нож и не поднимая головы. Незачем ей видеть, как он улыбается.
- Проиграл, - ответил он, и не удержался - взглянул на девушку. Она стояла перед ним, сцепив руки за спиной, и слегка покачивалась с носков на пятки. Волосы скручены на макушке тяжелым узлом, пряди щекочут обнаженные плечи... такие теплые на ощупь...
Новую юбку надела. Ишь ты! Красивая! Бран, конечно. На юбку Каю плевать.
- Проиграл, и улыбается! Чему это ты рад? Неужто... - она кокетливо склонила голову набок, и затеребила на груди ожерелье. Яркие бусины на многочисленных нитях заскользили по обнаженной груди с острыми черными сосками.
- Ну, ножик вот, хороший, - миролюбиво сказал Кай, вспоминая, как уходили вместе Олай и ночница. - Плохо разве?
- Ножик! - фыркнула Бран, - стоило ночницу воровать, чтобы остаться с... с ножиком? Ну ты и дурак, Кай.
- Знаю! - все так же улыбаясь, ответил тот.
- Вдвойне дурак, что вообще все это затеял! Похищение это дурацкое! Да если бы меня хоть кто-то только попробовал украсть...
- Бран, а вдруг кто-то попробует?
- Он сильно пожалеет!
- А что будет, Бран?
- Я его убью, - засмеялась девушка.
- Он согласен, - быстро ответил Кай,
- Нет, ты не понял! Я его точно убью!
- Бран, это ты не поняла, - уточнил Кай, вставая, и обнимая девушку за плечи. - Он согласен, можешь его потом убить. Но сначала он все же попробует...
Утром Кая не оказалось дома.
"На охоту пошел", - подумала старушка мать.
А у колодца заливисто причитала Сакха, мать Бран:
- Украли-и-и-и кровиночку! Доченьку мою-у-у-!!!
Публика реагировала вяло - посмеивалась, да приговаривала: "Готовься к свадьбе!" Сакха на это деловито отгавкивалась: "Давно все готово!", и принималась дальше старательно причитать: