- Мать, ты не забыла про мой день рождения в пятницу? Учти, отказов не принимаю! - проорал Мишка в телефонную трубку.
- Не ори, Балда Иванна, я тебя хорошо слышу. Приду- приду, не нервничай - улыбнулась я.
Мишка работал у геофизиков, обладавших способностью приезжать из вечных командировок аккурат ко дню Мишкиного рождения. Как правило, собиралось не менее пятидесяти человек вместе с родственниками и знакомыми со всех уголков необъятной родины, где ему приходилось бывать. Такой уж Мишка был человек - легкий в общении с неподражаемым чувством юмора. В небольшой квартире на Пролетарке всегда толпился народ. Кто-то вечно ставил опыты в ванной комнате на предмет определения параметров ударной волны. От этого постоянно случались протечки, и соседи снизу без конца вызывали инженера из ЖЭКа, чтобы тот зафиксировал безобразие. Сменяющие друг друга гости из Грузии привозили с собой канистры с домашним вином и вареньем из грецкого ореха. Многочисленные родственники считали своим долгом зафиксировать Мишке свое почтение, остановившись у него на недельку- другую. В этих условиях Мишка активно плодился и размножался, увеличивая количество отпрысков в геометрической прогрессии. Его все любили и все прощали.
- Захвати с собой картонную тару. Для сюрпрайза. У меня все коробки задействованы.
- Не расколешься - что за сюрприз?
- Ни за что! Интрига - великая вещь!
- О! Привет! - приветствовала меня толпа людей, куривших на лестничной клетке. Наконец-то. Ждут только тебя!
- Ну, конечно... - ухмыльнулась я. - Привет! Где "основной"?
- Там - махнули мне рукой в неопределенном направлении - Сюрпрайзы пристраивает.
- Что за сюрпризы?
- Не велено говорить. Сама узнаешь.
- Орлы! Танька не приходила? О... Иди сюда - поманил меня Мишка. - Я тут тебе кое-что приготовил.
- Фигню какую-нибудь? - поинтересовалась я - От тебя разве, хорошего дождешься?
Из-за дивана доносился странный писк. Заглянув в коробку, я обомлела - штук
двадцать очаровательных цыплят сидели на попах и орали во все глотки.
- Боже, какое чудо! Ой, какие маленькие! - засюсюкала я.
- Это все тебе, родная...
- Ты офонарел, родной? Мне только курятника не хватало!
- Дача есть? Есть. Подержишь на кухне до весны..., а там ... в поля..., то есть в огород.
- Нет! Категорическое нет!
- Понимаешь... Я мимо проходил, когда их продавали. Хотел птичник на своей даче организовать... для тещи. Да сейчас их держать нет возможности, соседи уехали - на постой свою овчарку сдали. Сгрызет! Как пить дать - сгрызет! Ну, возьми хоть сколько-нибудь! Хоть парочку! Хочешь, на колени встану?
- Ну, разве, парочку.
- Вот и хорошо - приобнял меня Мишка - А осенью мы к тебе на дачу завалимся и приготовим цыплят - табака.
- До осени еще дожить надо...
Цыплята поселились на кухне в обувной коробке под столом. Им было достаточно просторно и хорошо до тех пор, пока они чуть-чуть не подросли и не начали друг друга задирать. Я по своей наивности полагала, что все инкубаторские птенцы - братья и сестры - должны испытывать нежные чувства друг к другу. Не тут-то было. Во-первых, оказалось, что птенцы - петухи, а во-вторых, они обладали агрессивным характером, выражавшимся в лютой ненависти к собратьям. Павлуша и Степаша толкались внутри коробки, пока, наконец, не преодолели десятисантиметровый барьер стенки. С этого момента весь мой досуг был посвящен петухам. Активно перемещаясь по квартире, Павлуша и Степаша также активно метили территорию, оставляя чернильные следы своего присутствия.
- Убери немедленно этот стрихнин! - кричала мама, увидев очередную блямбу на полу.
- Мам, почему "стрихнин"? - спрашивала я.
- Потому что это - ужасная гадость. Вонючая и чернильная. И вообще. Убери этих людоедов. Они из моего матраца всю вату повыдергивали. По-моему они соревнуются на скорость потрошения. Я уже молчу про свой любимый ковер. Посмотри! Он наполовину лысый!
- Может у них в генетическом коде записано гнезда вить? - предположила я.
- Эти троглодиты из тебя веревки вьют - заключила мама.
Как-то вечером, придя с работы, я не услышала оголтелого писка. В коробке под кухонным столом я увидела сидящего без сил Павлушу и Степашу, с любопытством взирающего на брата. Один таки заклевал другого, и тот отдавал Богу душу. Предпринимать что-либо в этих обстоятельствах было поздно.
Кукарекать Степаша начал уже в деревенском курятнике, куда его отдали после происшествия. А осенью, когда ко мне на дачу нагрянули гости во главе с Мишкой, мы обошлись классическими шашлыками. Помню, одним из моих тостов была клятва никогда не идти на поводу у Мишки.