Аннотация: Ночной народ, живущий в руинах городов... Кочевые орды, штурмующие последние оплоты цивилизации... Что это? Закат или новый рассвет?
Пролог
Дождь. Похоже, он никогда не окончится. Струйки воды делают стекло похожим на решетку, и это, вместе с тяжелой стальной дверью, делает из комнату подобие тюремной камеры. А может, так оно и есть? Почему-то я уверен, что не смогу выбить окно, что это не в моих силах. Остается только смотреть в серый мир снаружи, мало отличающийся от мрака с моей стороны. И день за днем там ничего не меняется, только бескрайняя голая степь, серые облака и дождь. Иногда моросящий, иногда льющий в полную силу, иногда превращающийся в настоящую бурю... Но всегда блеклый, словно смывающий краску с картины.
Но сегодня что-то изменилось. Сначала я даже не понял, что. Затем заметил силуэт на горизонте. Человеческий силуэт. Непонятно, шел ли он ко мне или от меня, но это не имело значения. Я ударил кулаком по стеклу, но оно даже не задрожало. Снова и снова, сильнее, до кровавых ошметков на руках, но без толку. Оставалось только прижаться к холодной поверхности и плакать, создавая новую решетку на своей стороне...
Часть 1
М-да. Сны мне не снились очень давно, тем более такие. Я вообще думал, что со снами покончено, как и с многими другими вещами. Наш сон больше похож на обморок, или, что ближе к сути, на смерть. Только мы воскресаем.
Приподнявшись на койке, поглядеть на часы, затем на календарь. Практически ритуал, неизменный на протяжении многих лет. Так, все в порядке. Потянувшись, я открыл ставни, одна из которых отозвалась мерзким скрипом (давно пора смазать) и, прищурившись, взглянул на залитую лунным светом улицу. Все как и должно быть. Вишневое пятно относительно свежего кострища на углу, копошащийся розовый комочек крысы в мусорной куче, бледное зарево прожектора к северу. Ничего нового.
Сзади тихо открылась дверь. Оборачиваться не было смысла, ночью ко мне немногие рискнут войти без стука. И я даже знал, кто пришел на этот раз...
- Как спалось, сладенький? - Нежные, почти невесомые руки легли на плечи, влажные губы пощекотали мочку уха. - Не холодно было одному?
Так и есть. Моя ненаглядная соседка, Лара, со всеми свойственными суккубам достоинствами и недостатками. Впрочем, по отношению ко мне все ее поползновения были не более чем традицией, вроде рукопожатия. В первую же ночь после ее появления здесь она попыталась затащить меня в постель, что и удалось без особых усилий. К утру она здорово ко мне охладела, так как поживиться было решительно нечем. Люди прозвали ее род "Черными Вдовами", но вот из меня высосать что-либо весьма проблематично, я сам дам в этом сто очков форы кому угодно, кроме, пожалуй, ламий, но они вряд ли были больше чем легендой.
- Слышал последние новости? - Стрельнув у меня сигарету, она соблазнительно (впрочем, таковым было каждое ее движение) устроилась на подоконнике.
- Нет, сама знаешь. Особого времени сплетничать нету.
- Ну да, конечно! Все ищешь свой Грааль, тамплиер... - Последнее она произнесла как нечто среднее между "дурачок" и "солдат". Впрочем, по ее мнению, похоже, они были синонимами. Ну и ладно. Промолчу, не привыкать.
- Так вот, прошлой ночью сразу двое списались. старьевщик один и Виктор, из ваших. - Я всем видом изобразил глубочайший интерес, хотя, как писалось в старой книге, "ни того, ни другого нисколечко не жалко". - Витька совсем озверел с голоду и рванулся на блокпост у восточного лагеря. Схлопотал пулеметную очередь, его чуть ли не пополам разорвало, потом сожгли. Собирать было просто нечего. Но это пустяки, дело житейское...
Она сделала многозначительную паузу.
- Вонючка нарвался на Крысиного Короля. Вот уж не думала, что он и правда существует. - Подумалось: ага, как же. Видел я один раз эту погань, к счастью, издалека. - Стая растащила его на клочки за пару секунд, все, что он успел - передать картинку остальным своим.
- Стоп!? Старьевщик бы раскатал их в тонкий блин еще на подходе, в любом состоянии!
- Не знаю. Но это случилось. Ладно, бывай - Она швырнула бычок вниз из окна и игриво подмигнула. - Схожу прогуляюсь.
Я же присел на самодельный табурет и попытался осмыслить услышанное. Старьевщики, хоть и не справились бы в рукопашной даже с кроликом, могли одной мыслью приготовить из этого самого кролика жаркое. Или фарш, в зависимости от кулинарных предпочтений. И если что-то смогло противостоять такой силе - из этого города пора уходить. И так здесь задержался почти на два года.
Вспомнилась та ночь, когда я увидел Короля. Издалека это выглядело как пузырящаяся лужа, в центре которой передвигается что-то большое и неповоротливое. Приглядевшись, я понял, что "лужа" - огромная стая крыс, в центре которой - странное существо, кажется, даже с несколькими головами. Все это двигалось через улицу к спуску в подземку, неторопливо и, я бы даже сказал, с ленцой.
Если ЭТО развивается - городу конец. Думаю, даже люди из лагерей, с их автопушками и напалмом, не справятся. Перед глазами встали старые послевоенные фото муравьиной лавины в Бразилии. Спутники передавали четкую, красочную картинку - растянувшиеся на сотни квадратных километров бурые "амебы", оставляющие за собой черную землю без малейших признаков жизни. На одной из моих фотографий, той, что с максимальным приближением, показывалась чудовищная "ложноножка", сбивающая вертолет огневой поддержки. Тогда муравьев удалось остановить на рубеже Амазонки - хватило войск, чтобы сжигать "мосты" из насекомых и травить небольшие стаи, прорывавшиеся в узких местах. Через месяц все это безумие прекратилось - просто кончился корм, и насекомые передохли.
Так, что у нас с самочувствием? Ну, вроде пока не проголодался, еще пару дней протяну, так что можно спокойно поработать. На чем я там остановился? Ага, вступление к последней главе...
***
Конец двадцать первого столетия стал рассветом новой эры - эры нанотехнологий. Некоторые даже сравнивали изобретение наноассемблеров с открытием огня и колеса. Сложно сказать, насколько они были правы, но их массовое производство изменило мир. С помощью наноботов оказалось возможным создать долгожданные реакторы холодного синтеза, а, применяя их же в медицинских целях, стало возможным увеличить среднюю продолжительность жизни по всему миру практически вдвое. Любое поражение функций организма стало возможным вылечить всего одной своевременной инъекцией. Это стало началом конца.
За пятьдесят лет численность населения увеличилась на порядок, и даже ранее пустующие районы были заселены с максимальной плотностью. Вся мощь технологий не смогла обеспечить достаточного количества пищи, и человечество поделилось на две части. Одна из них, жившая в мегаполисах, питалась более-менее сносно, пользовалась, хоть и в существенно ограниченном виде, наномедициной и дешевой энергией, при этом была полностью запрещена миграция и предельно лимитирована рождаемость. Власть над странами практически перешла в руки корпораций, каждая из которых производила все необходимое для своего полиса.
Вторая же часть была просто брошена на произвол судьбы. Миллиарды бродяг, живущих на подножном корме, заполонили незанятые земли, даже не пытаясь строить какое-либо общество. Временами создавались крупные банды, делавшие набеги на полисы. Эти вылазки обычно тонули в крови на периметре, хотя Шанхай и Санкт-Петербург были вырезаны и разграблены подчистую. К счастью для цивилизованного мира, "кочевники", как их называли, были слишком заняты борьбой за плодородные территории и не осуществляли никаких организованных попыток массированной атаки на полисы.
Через двадцать лет все начало меняться. Голод и войны выкосили кочевников, оставив едва ли одну десятую, но эти десять процентов были лучшими. Слабые, безвольные, неприспособленные погибли, освободив пространство для настоящих волков, матерых и безжалостных. Выстроилась четкая иерархия, распределились границы территорий, начало возрождаться сельское хозяйство, кое-где - даже промышленность. За последующие пять лет было уничтожено еще девять полисов, причем потери кочевников были несопоставимы с цифрами двадцатилетней давности. Корпорации начали бить тревогу. Ракетными ударами были уничтожены все четыре захваченных кочевниками действующих ХС-реактора, но все понимали, что это лишь полумера. Нужно было средство, позволяющее покончить с угрозой раз и навсегда.
Как известно, даже из первой палки с камнем человек смог сделать оружие. Это же относилось и к наноботам. Но обо всем по порядку.
Первой ласточкой стала акция, проведенная террористической группировкой "Новый Рассвет", выступавшей против ограничений в наномедицине. В полисе Токио, считавшемся лидером в этой области, были похищены образцы новых моделей наноассемблеров, позволяющих человеку стать практически бессмертным. Регенерация, омоложение организма, усиление основных функций - только часть заявленных параметров. Но, после изучения в собственных лабораториях, специалисты "Рассвета" пришли к выводу, что одно обстоятельство старательно замалчивалось - для работы таких штаммов был необходим материал. Человеческие нервные клетки, гемоглобин, ряд гормонов. Иначе проходил просто взрыв потенциала, убивавший за считанные дни, оставляя от пользователя высушенный труп, почти мумию. Применением ингибирующих штаммов был достигнут срок в один месяц, но не более. В военных разработках столетней давности такая "адская смесь" была бы принята, как манна небесная, но оборонные департаменты корпораций привыкли полагаться на техническое превосходство и профессионализм солдат, а не на сжигание "пушечного мяса". Кроме того, в оборонительной войне против кочевников крупномасштабные битвы случались крайне редко, и "решающего броска" быть просто не могло. Поэтому разработка продолжалась в рамках чисто медицинского проекта.
Получив штамм и существенную часть документации по проекту, "Новый Рассвет" решился на дерзкий, и, как было позже сказано в официальных средствах массовой информации, "кощунственный" шаг. Если человеку для бессмертия нужны гормоны - так почему бы не дать ему возможность их брать? В штаммы были включены дополнительные программы, включающие перестройку тела в соответствии с новыми потребностями. Самыми известными стали "упырь" и "суккуб". Первый действовал по принципу некоторых насекомых - в тело жертвы вводился специализированный наноштамм, который за несколько минут вызывал повышенный выброс в кровь всех необходимых веществ, а также "сливал" в кровеносную систему клетки спинного и головного мозга. Жертва после такого, разумееться, не выживала, но паразит, втягивая кровь через созданные каким-то злым шутником клыки, получал необходимый на две-три недели запас веществ. Создатель же сукккубов был более изобретательным - они выделяли сложный комплекс феромонов, делавший любого мужчину рабом прекрасной дамы. Хотя суккубы и не получали физических кондиций разъяренного медведя, им это было и не нужно - просто пройдя по улице, они могли получить армию преданных телохранителей. Или обеспечить себя пищей на месяцы вперед. Впрочем, одно другому не мешало. Единственным побочным эффектом была болезненная уязвимость к ультрафиолету, но им решили пренебречь.
Для обкатки идеи "Новому Рассвету" требовалось достаточное количество подопытных кроликов, и их нашли. По контрабандным каналам во все крупнейшие полисы были переправлены партии самых популярных синтетических наркотиков, и ученые получили своих "белых мышей". Потребители "коктейля" - наркоманы, проститутки, уголовники - редко обращались к врачам, и штамм имел возможность беспрепятственно развиваться. Поэтому, когда службы безопасности полисов обратили внимание на растущее количество характерных трупов с дырами на шее, ситуация уже была плачевной. Спецкоманды служб безопасности, спускавшиеся в трущобы, обнаруживали там настоящий ад - инфицирован был почти каждый пятый. Началась настоящая охота. Группы с тяжелым вооружением устраивали бойню за бойней, имея лишь одну задачу - не упустить никого. Измененные давали жестокий отпор, но соотношение в пять к одному было не в их пользу. Тогда они стали уходить. До сих пор сохранились легенды о Берлинской Крысоловше, пытавшейся вывести из полиса пять тысяч мужчин, или о Ковене Иеремии, взорвавшем полтора километра стены полиса Нью-Йорк и ушедшем в земли кочевников. В общей сложности спаслась почти четверть "ночных", как они сами себя назвали. Жителям полисов торжественно объявили о том, что угроза миновала, но руководство отдавало себе отчет в преждевременности таких заявлений. Объединенными усилиями служб безопасности "Новый Расвет" был найден и уничтожен, но исследования трупов и нанопрограмм показали, что штамм мог передаваться при прямом переливании крови. Было понятно, что если выжившие увеличат свое число и создадут армию - ни один полис не устоит. Без уничтожения последнего из "ночных" о спокойствии не могло быть и речи. Но тут вставала новая проблема - кочевники. Они терпели беглецов, контрабандистов, торговцев, но поисковые группы будут неминуемо уничтожены, если не спровоцируют на ответные удары.
На совещании в полисе Цюрих главы крупнейших корпораций пришли к решению - разморозить исследования боевых наноштаммов. Это, впрочем, было чистой формальностью, так как исследования не прекращались. Менее чем за полгода в каждом из полисов были подготовлены мощности для ударов по окружающей территории. После уничтожения как кочевников, так и вампиров угроз для полисов не оставалось.
Было учтено все, кроме одного - поведения штаммов в поле. После одновременного выброса, названного в документах "Часом А", а в легендах - "Днем Гнева" оказалось, что солнечная радиация, атмосферное загрязнение и другие внешние факторы вызвали сбои программ, причем самые непредсказуемые. Штаммы Москвы, Йоханнесбурга и Пекина просто перестали работать. Штамм Рио вместо избирательного воздействия на людей вызвал вспышки массового размножения насекомых. Штамм Париж изменился незначительно, но этого хватило, чтобы обойти прививки контрштамма, сделанные населению, и шеф службы безопасности полиса, видя, как его сограждане в считанные часы превращаются в изъеденные раком трупы, приказал взорвать расположенный в полисе ядерный арсенал. Со многими полисами связь просто прекратилась, и о их судьбе известно только с передаваемых кочевниками слухов. А они больше напоминают сказки. Рассказывают о лесах, населенных оборотнями, об одушевленных грибницах, об опустошающем юго-восточные степи разумном Сером Вихре, убивающем лишь грешников...
***
Совсем уже заработался, превращаю научный труд в сборник сказок для посиделок у костра. Ладно, отложу, спешить некуда.
Я криво улыбнулся собственной шутке. Спешить действительно некуда. В вечную жизнь, в отличие от многих соплеменников, я не верю, но у вампиров моей "первой волны", начавших вторую жизнь полвека назад, никаких признаков старения пока нет. Хотя при нашей жизни своей смертью умереть тяжело. Если во время охоты люди не подстрелят, так нанозверье разберется. Хотя видел я и места, где наши устраивали целые фермы и жили припеваючи, но это уже форменный фашизм, хоть они такого слова и не знают. Некоторые, как я, охотятся из необходимости, другие - из азарта и жажды крови. Это тоже понятно, хотя такие долго не протягивают. Но вот так низводить человека до положения свиньи...
Самое удивительное, "скот" чувствует себя весьма довольным жизнью, да и выглядит поздоровее народа из Лагерей или Кочевий. Как сейчас в Полисах - представляю слабо, сто лет там не был. Что-то одни шутки сегодня в голову лезут, пойду действительно пройдусь.
Нацепив кобуру с стареньким "Фортом" и любимую кожаную куртку я направился к двери, затем передумал и сиганул в окно. Настроение действительно хоть куда.
Хотя ближе к утру в баре Лысого Батьки собиралось практически все ночное население города, сейчас сидела только парочка в углу да пара голодного вида хмырей за барной стойкой. Я заказал порцию крысиных котлет с картошкой, и, прихватив стакан Батькиного фирменного пойла, отправился за столик, где, поморщившись, взглянул на мутную жидкость. Сивуха еще та, но лучше взять негде, разве что в Мертвых Полисах, а туда отваживаются соваться только трофейные команды из Лагерей или самые отчаянные кочевники-мародеры. Из первых возвращается каждый третий, из вторых - каждый двадцатый. Да и что говорить, если в наших, более-менее обжитых местах попадаются чудеса вроде Крысиного Короля или Белого Батюшки... Хотя Батюшку старьевщики год назад изловили. Что это было, рассказывать отказались, но, зная их, можно сказать, что больше его не увидишь.
Вытянув полстакана бормотухи, я подмигнул разбитной официантке и принялся за поданные котлеты. Где-то на половине порции ко мне подсел потертого вида типчик. Окинув его взглядом, я понял - "вторая волна". Или сектант, или солдат. Да и с виду похож - глазки бегают, пальцы по столу барабанят, вот-вот сорвется и побежит... Все-таки они нас, стариков, побаиваются.
- Нестор?
- Ну? - Продолжая жевать, поинтересовался я. - Че надо?
Тот от подобного обращения еще больше струхнул, но, похоже, взял себя в руки:
- Слышал, ты бумагу покупаешь?
- Покупаю.
- У меня есть. Две машины.
Я поперхнулся. Что, по их мнению, я с ней делаю? Журавликов складываю? Или научился из нее самогон гнать?
- Столько не нужно. Пачек десять у тебя куплю, а остальной можешь...
Тут я ему доходчиво объяснил, для чего предназначена остальная бумага, затем спросил:
- Пять-сорокпять принимаешь?
Типчик ошалело кивнул.
- Тогда завтра приноси ко мне. Десять пачек, не больше. Свободен.
Избавившись от неприятного соседства, я продолжил трапезу. Хамство, конечно, еще никому пользы не принесло, но ненавижу, когда мешают поесть по-человечески.
Тут дверь снова хлопнула, и волна характерного запаха подсказала, что поднимать голову совсем не обязательно. Старьевщики отнюдь не освежали воздуха, хотя дураков, готовых им на это указать, я пока не встречал. С другой стороны - на правду не обижаются. Нам-то проще - как выразился один остряк, "мертвые не потеют".
Стоило изучить гостя поближе, так как в моей летописи он мог потянуть если не на главу, то на солидный раздел. Если с упырями и нанозверьем все просто и ясно, то старьевщики - одна большая загадка. С ног до головы закутанные в невообразимое тряпье, вечно бормочущие что-то под нос, бесцельно бродящие по улицам в дождь и в зной, они были в каждом из Старых Городов. В Полисах и Кочевьях о них и не слышали, да и у нас их было слишком мало, чтобы считать народом или кланом. Что такое старьевщик - не мог ответить никто, так как трупов не видели никогда, так что вопрос о близости их к людям оставался открытым. Несомненными были лишь псионические способности, от связи с себе подобными до самых разрушительных эффектов. И такой экземпляр только что прошел мимо меня.
Этот выглядел на редкость аккуратно. Драная шинель перевязана несколькими шалями из синтешерсти, кирзовый сапог и лаковый туфель все же проглядывали из-под слоя грязи, голова в несколько слоев обмотана плотной мешковиной, перехваченной шпагатом на уровне шеи. Неужели ему не нужны глаза? Или их и нет?
Все в зале застыли, провожая посетителя взглядом, пока тот, пошатываясь, шел к парочке в углу. Видя это, мужчина вскочил из-за стола. Он оказался тем еще пижоном - новенький камуфляж, сверкающие сапоги на шнуровке, аккуратно подстриженная бородка в сочетании с гладко выбритым черепом - не местная птица, явно не из наших краев. Его закутанная в плащ-палатку подруга осталась сидеть, хотя явно напряглась. Старьевщик остановился напротив щеголя, и, хоть это и невозможно, я готов был поклясться, что они глядят друг другу в глаза. Бритый побледнел, ухватился за спинку стула, ссутулился, словно под грузом. У его спутницы явно сдали нервы, и она, опрокинув стол, кинулась на старьевщика с выхваченным штык-ножом. Оружие она держала толково, и, хоть скорость была и не лучшей из виденных мною, уйти от броска было невозможно. Впрочем, цель не стала уклоняться. Псайкер просто "мигнул", и черноволосая дьяволица пронеслась сквозь него, падая на бетонный пол, где и затихла. В какой-то миг показалось, что время остановилось, хотя вскоре я понял, что это лишь рука бритого безумно медленно, по доле миллиметра в секунду, движется к поясу. Пола куртки откинулась, обнажая кобуру с тяжелым револьвером, на алой рукояти которого был выгравирован серебряный полумесяц. Дервиш? Так далеко на севере? В старые недобрые времена их охотники были неплохи, но не справились даже со мной, когда я рвал когти из-под Старого Багдада. Путешествие принесло неплохой ноутбук плюс целый кейс любопытнейших документов в обмен на правую руку и добрых полкило картечи в груди. Теперь, похоже, они доросли до охоты на что угодно.
Тут начал двигаться и старьевщик. С той же незаметной глазу скоростью он начал отклоняться влево, явно уходя с линии огня, когда револьвер в руке дервиша расцвел. Это выглядело именно так - сначала бело-оранжевый "цветок" на срезе ствола, затем серая полоска пули на пути к цели... Притом мое дыхание и сердечный ритм оставались абсолютно нормальными. На этот раз старьевщик не "мигал" и минут за пять на его груди вспухло шесть серых "взрывов", первые из которых уже начинали выпускать клубы серой пыли или дыма. Все также медленно он начал заваливаться назад, и самым страшным было то, что на мешковине, как раз напротив глаз, кто-то словно начал рисовать углем жирные косые кресты.
Рука бритого метнулась к карману уже совершенно молниеносно, доставая горсть патронов, но к тому моменту, когда тело старьевщика рухнуло на пол, вокруг дервиша оформилось три облака черно-серого тумана, скрывавшие новых старьевщиков. Охотник Полумесяца вогнал один патрон, защелкнул барабан и поднес оружие к виску, затем, после полусекундной паузы, спустил курок. Выстрела не последовало. Бросив револьвер, дервиш уставился на струйку крови, из-под рукава стекавшую по тыльной стороне руки, поднял ладони к лицу, глядя на раскрывающиеся на них раны, после чего раскинул руки в стороны и закричал, хотя крика слышно не было, поднимаясь к потолку, слезы, текущие из глаз, стали цвета артериальной крови, и через пять секунд все было кончено - на пол рухнул ворох окровавленного тряпья. Старьевщики развернулись и гуськом зашаркали к дверям. Уже у выхода последний остановился и повернул голову ко мне. В тени капюшона ничего не было видно, но все равно оставалось впечатление тяжелого, немигающего взгляда, затем в мозгу зашелестели слова:
- Они... Не помогут... И никто... Не поможет... Вы обречены... Мы... Обречены... Прощай...
Хлопнула дверь, оставляя свидетелям лишь три трупа на полу, а мне - жуткую головную боль. Впрочем, когда Батька разворошил стволом автомата лохмотья старьевщика, оказалось, что они пусты.
- Всегда с ними так - не разберешь, то ли человек, то ли белая горячка. М-да... Расходились бы вы, ребята - скоро светает, а мне еще прибраться здесь надобно...
***
Следующий вечер выдался нелегким - чувствовал я себя, словно с жесточайшего похмелья. Вернее, это я определил где-то через полчаса, когда догадался припомнить ощущения бурной довампирской молодости, в частности, университетских попоек. Сейчас же наноботы в крови нейтрализовывали большинство токсинов, так что о похмельном синдроме, пищевых отравлениях и прочих "приятностях" я уже и забыл. Что же, попробуем полечиться традиционными методами, а заодно - попробовать понять, что все-таки происходит вокруг.
Через пять минут я уже шагал по переулку, направляясь к двум старым приятелям. Дэн и Алекси вампирами не были, что в обычных обстоятельствах сделало бы их жизнь здесь достаточно короткой, но они умудрились настолько расположить к себе местных, что оказались как бы под негласным покровительством. Любой, кто их тронет, немедленно потеряет все уважение окружающих, а без него - долго не протянет. Так что они спокойно шаманили над своим самогонным аппаратом, снабжая добрую половину города отвратным, но крепким "дядей Сэмом". Однако меня интересовал несколько другой аспект их деятельности - через их чердак проходили все слухи ночного города, и по осведомленности они могли дать фору многим довоенным спецслужбам.
Поднявшись на пятый этаж старого, еще двадцатого века постройки, дома, который просто обязан был развалиться еще полтораста лет назад, я постучал, и, не дожидаясь ответа, вошел. Вокруг царил привычный бедлам - битая посуда, объедки, полные и пустые "аркебузы", как их называл Дэн - в общем, все как всегда. По центру стояла чудовищная конструкция, достойная самого ортодоксального средневекового алхимика, в углу булькали два пластиковых бочонка с брагой. Из-за перегонного куба выглянула бородатая физиономия Дэна, сразу же расплывшаяся в улыбке.
- Йоптыть, Нестор!!! Сколько лет, сколько зим!!! Проходи, не стесняйся!!!
С этими словами он скинул с табурета горку рыбных голов и уселся на него, предоставляя мне самому поиск посадочного места. Я лишь устало прислонился к стене.
- Что-то ты хреново выглядишь?
- Да что-то чувствую себя паскудно... - поморщился я в ответ.
- Ага... Ясно... Это просто организм дурной, не понимает, что папке выпить хочется! Циркуль, тащи сюда литровича, посидим по-людски!
Я устало вздохнул, глядя, как из соседней комнаты вваливается Алекси. По уровню заросшести он несколько отставал от своего друга, но компенсировал это почти двукратным превосходством в боевой массе. Водруженная на столь массивный корпус физиономия грустного клоуна создавала совершенно сюрреалистическое зрелище. Пожав мне руку, он уселся на продавленный диван, окидывая комнату взглядом в поисках посуды.
Через час, когда большая часть бутылки была оприходована, я вспомнил, зачем, собственно, шел.
- Слушай, Дэн, ты как?
- Нормально! - он утвердительно покачал головой, умудрившись не уронить ее на стол.
- Ты про дервишей что-то слышал?
- Ну, отморозки исламские, живут где-то далеко, делают, что хотят. Да и вообще ребята прикольные - тупо мочат все, что не они...
- Да нет, я про наши места.
- А что у нас? С полгода назад проходила пара, зашли к Таньке Крайней, да пошли дальше. Кто-то из ребят попробовал их... Ну, того... Так еле ноги унес. Так что и хорошо, что пошли.
Он икнул, подергал себя за бороду, затем поднял на меня взгляд:
- Слушай, ты батареи полисовские можешь раздобыть? А то зимой на бензине хорошо, а вот летом эта бандура жарит - спасу нет.
- Так не мой профиль. Это ты к Андрюхе Большему сходи - он время от времени караваны трясет, у него могут быть.
- Да ну его. Выжрет больше чем сам весит, а вечером божиться, что не помнит ничего. И вообще, от такой жизни я скоро в Лагерь уйду. Попрошу политического убежища. - С этими словами он прикрыл глаза и начал клевать носом.
Звук мотоциклетного двигателя я узнал сразу. Приближающийся рев "Харли" трудно с чем-то спутать. В Старом Киеве был десяток джипов, пара "Уралов", но вот мотоциклов не водилось. В Лагере им взяться тем более неоткуда. Так что кто-то пришлый. С этой мыслью я подошел к окну и взглянул вниз. Вскоре мотоцикл влетел в переулок, направляясь прямо в стену дома. Преследователи знали, что делали, загоняя жертву в тупик. Вопреки моим ожиданиям, наездник успел развернуть байк, хотя основательно приложился о кирпич стены. От удара шлем слетел, открывая взгляду роскошную гриву медно-рыжих волос. Что же, ты, девочка, в нашем гиблом месте забыла?
Между тем девица швырнула что-то в направлении выхода, и, сдернув с лежащего мотоцикла АКСУ, залегла. Из-за угла выскочили двое в камуфляже - только для того, чтобы обнаружить под ногами гранату. Взрыв разметал их в стороны. Один остался лежать, второй начал вставать на колено, когда скупая, патрона на три, очередь прошила его лицо. Девушка вскочила на мотоцикл и просто прыгнула вперед, затормозив на теле первого преследователя. Затем она дала газ, и бешено вращающееся колесо почти отрезало ему голову. Перед тем, как она исчезла за поворотом, я успел разглядеть эмблему на бензобаке - горизонтальные песочные часы, черные в белом круге. Обсидиановые Бабочки. То, что я о них слышал, можно даже считать хорошим - по кочевым меркам. Вполне вменяемая банда, договориться можно почти всегда, лишнего не хотят, но и своего не упустят. Конечно, при необходимости могут такое устроить, что ад раем покажется, но, по сравнению с теми же Черными Вдовами, которые просто тупые агрессивные суки - сущие ангелочки.
Все же, даже с такой репутацией, соваться человеку в НАШ город ночью, да еще в одиночку - занятие для самоубийц. Девушку еще и попользуют перед тем, как выпить... Ладно, на погосте живучи, за всех не наплачешься. Сегодня еще к Крайней успеваю, как раз протрезвею по дороге.
На улице я подошел к лежащим телам. Удручающее зрелище. Три пули в голову упокоят кого угодно, а вот у второго шансы еще были, хотя и сомнительные. Ф-1 под ногами - страшная штука, хуже разве что огнемет. Осмотрев тело, я покачал головой - раны слишком большие, затянуть их не успело, соответственно, потеря крови вместе с наноботами. Теоретически оставшиеся смогут все восстановить за пару суток, но к тому времени мозг уже давно будет мертв. Оставалось только обшарить карманы, но тут ничего не поделаешь - мародеров ненавижу патологически.
***
Татьяна, по прозвищу Крайняя, именно и жила на самом краю города. В обычных обстоятельствах я и не подумал бы ею интересоваться, но каша явно заваривалась горячая.
В отличие от подавляющего большинства ночных, Танька не завязала с наркотой в первых пять-десять лет после перехода, и превратилась в совершенно опустившееся существо. Небольшая плантация мака рядом с полуразрушенной избушкой обеспечивала ее примитивной дрянью, вампирский метаболизм позволял питаться чуть ли не опилками, поэтому сейчас человека в ней признать было трудно, больше всего она напоминала ведьму из старых сказок. При мысли о таком бессмертии меня передернуло.
Залитая лунным светом развалина производила совершенно сказочное впечатление. Ветер колыхал головки мака, поскрипывал висящей на одной петле ставней и шумел кронами деревьев. Сюда бы еще собачий вой где-нибудь вдалеке - и готова иллюстрация к какому-нибудь готическому роману. Вот только нынешние собаки давно научились не обнаруживать себя и нападать бесшумно.
Наклонив голову, я вошел в убогое жилище. Каменный очаг под дырой в потолке давно потух, в лунном свете поблескивали иглы пластиковых шприцов на полке. Не желая показаться невежливым, я пнул валяющийся на полу жестяной котелок, с грохотом прокатившийся по полу. Реакции не последовало, поэтому я вышел и вдохнул полной грудью. Даже с нашим тепловым зрением мне с трудом удалось разглядеть скрюченную фигуру в густых кустах. Едва теплая, похоже, давно не кормилась. Закурив, я подошел поближе.
- ЗдравствуЙ. Хорошая погодка, не так ли.
Сидевшая на земле старуха покосилась через плечо.
- Катись к чертям отсюда! Оставь меня в покое!
- Обязательно. Только кое-что спрошу. И уйду. Что у тебя делали дервиши?
- Я сказала, катись!
Я присел на корточки рядом с ней.
- Боюсь, ты не поняла. Игра, похоже, идет всерьез. Если мне нужен ответ, я его получу, только вот не выживешь даже ты. Я то побродил много, и методы, к примеру, твоих приятелей-дервишей тебя удивят.
Неожиданно она захохотала.
- Идиот!!! Разве не видишь, как мне это надоело!? Я просто сижу и подыхаю, а тут ты пришел и предлагаешь покончить со всем этим побыстрее!!! Хотя... Услуга за услугу. Последняя доза - и смерть.
Она подняла на меня глаза, и, хотя выражение различить было тяжело, по-моему, именно так и глядели бездомные собачонки.
- Говори.
- Я просто получала конверты и передавала их парням Большего. Читать их не читала. Теперь отнеси меня внутрь. Там еще на раз заварить осталось.
Покачав головой, я повернулся и зашагал к городу.
- Ты слишком многого просишь.
В спину летели проклятия, но я уже думал о том, во что влип. Десяток головорезов - это мне не по клыкам. После полусотни лет грабежей и мародерства ребята могли перепахать отряд полисовского спецназа просто между двумя затяжками сигареты. Придется собирать "Большой Хурал", хотя такого не было уже лет 20, судя по рассказам местных.
***
Искомое не заставило себя ждать. Когда вечером через пару ночей меня поднял криками в окно приснопамятный хорек из бара, я уже вознамерился высказать ему все, что я думаю о нем и о его бумаге в такую рань, но выглядел он слишком озабоченным, и пришлось спуститься. В ответ на мой угрюмый взгляд мужичок съежился и почти прошептал:
- Нестор, все сегодня собираются. В три часа, на горе. Тебя просили быть. Ну, я пошел?
- Иди.
Черт возьми жизнь мою грешную! Что же происходит? Последний раз подобное собрание проходило еще без меня, когда судили слетевшего с нарезки бродягу из Старой Варшавы, убившего четверых ночных, и тогда собралась почти половина города. Если же собираются ВСЕ...
До двух ночи я метался по комнате, словно лиса в клетке, голова просто пухла от предположений. Однажды я даже услышал странный хриплый шепот в мыслях:
- Судьба смотрит на тебя... Посмотри и ты на судьбу...
Шшитт... Ни к чему хорошему это не приведет. Остается только идти и выяснить, что к чему.
"На горе" - означало в древнем административном здании на холме, возвышавшемся над всем городом. Массивное серое чудовище просто давило на и так не лучшим образом выглядящий город, словно готовясь к прыжку. Подойдя около трех, я увидел на площади у разрушенного храма камуфляжный джип, окруженный четырьмя явно нервничающими солдатиками со старыми автоматами. Обритые головы смешно торчали из бронежилетов, что придавало и без того юным ребятам совершенно детский вид...
Увидев меня, они напряглись, но палить не стали. И тут меня ошарашило. Лагерь? Каким образом? Я, конечно, нечто подозревал на эту тему, но вот так открыто?
Опасливо косясь на бойцов, я прошел внутрь. В большом зале на третьем этаже действительно собралась все сотня с небольшим ночного народа. Я начал оглядывать зал, выбирая, где бы сесть. Вон Лара с не менее очаровательной подружкой... Нет, боюсь, сегодня будет не до веселья. Рядом кирпичные физиономии солдат Большего, дальше пара фермеров с окраины... Тут меня окликнули из президиума:
- Нестор, вам лучше подняться сюда.
Обернувшись, я забыл выдохнуть. Присутствие старого Яра, Андрея Большего и Лысого Батьки было закономерно, но вот остальные... Рядом с негласным правительством Старого Киева стояли трое чужаков! Сухощавый старик в истрепанной форме с полковничьими погонами на плечах, старьевщик и надменный тип в алом плаще и с серебряным полумесяцем на нагрудной пластине бронежилета. На полу стояла старая бензиновая лампа, явно для удобства гостей. Впрочем, темнота от этого лишь сгущалась, создавая иллюзию странной театральной постановки. Я покачал головой, поднялся на подиум и по-турецки уселся на границе освещенного круга на меня глядело множество блестящих глаз, и я почувствовал себя неуютно.
Первым вышел вперед Яр, обманчиво вальяжный и добродушный. Став перед лампой, что превращало его лишь в темный силуэт даже для ночного зрения, он поднял руку, призывая к молчанию.
- Мало кто из вас знает, зачем мы здесь собрались. Признаюсь, я знаю ненамного больше вашего, но могу сказать одно. Надвигается беда.
Зал зашелестел. Большинство еще помнило те беды, которые приходилось встречать сообща, поэтому во многих глазах промелькнуло отчаяние. За десятилетия, проведенные здесь, этот город успел стать домом.
- Прелат ал-Ассад разъяснит все лучше меня.
С этими словами Яр отступил за пределы круга света, уступая место дервишу. Тот шагнул вперед, но стал так, чтобы лампа освещала всю его фигуру, делая выше. Длинная седая борода в сочетании с наголо выбритым черепом придавали ему облик библейского пророка, окруженного аурой веры.
- Приветствую! - Начал прелат, держа в руках древний серебристый клинок. - Боюсь, беда приближается не только к вам. Что бы это ни было, оно угрожает всем. Слышите меня? Всем. Около пяти лет назад перестали поступать сообщения от наших агентов на востоке и юго-востоке. В то же время перестали возвращаться торговцы. Посланные отряды разведки исчезали. В следующие два года мы поняли, что эта область расширяется.
С этими словами он повернулся к освещенному куску стены, и, набросав фигуру, напоминающую очертания материка, провел две волнистых линии.
- У нас были мысли о чуме или наномутациях, но когда при содействии Лагеря Стамбул была проведена разведка, оказалось, что это армия. Кто они, и какие цели преследуют - нам неизвестно. Первое - они сбили два из трех самолетов.
По залу снова прокатился шепот. Средства ПВО были никому не нужны - флаеры Полисов сбивать бесполезно, из обломков много не соберешь, а больше никого в небесах не было. Армия, имеющая их наготове, представлялась чем-то нереальным.
Аль-Ассад закашлялся, затем, успокоив легкие, продолжил:
- Второе. Никаких известий с захваченных земель не было. Ни беженцев, ни радиопередач. Ничего. Что происходит - знает лишь Аллах. Третье - связь с лагерями Исламабад и Иерусалим прекратилась, а там обитали великие воины.
Из зала раздался встревоженный выкрик:
- Так что вы хотите от нас?
В этот раз голос подал Лысый Батька.
- Мы на острие удара, ребята. Сейчас решаем, бежим или защищаем наш город. Не знаю, как вы, но я остаюсь.
Он провел рукой по лицу, вытирая несуществующий пот.
- Те, кто уходят - уходите сейчас. Уже завтра может быть поздно.
Зал оцепенел. Я покосился на стоящих вокруг лампы. Высокомерная усталость прелата, отчаянная надежда полковника, глядящий исподлобья Больший, обманчивое безразличие Яра, осунувшееся лицо Батьки... И бездонная чернота под капюшоном старьевщика.