Мы так прощаемся: расплывчато
земля уходит под кровать.
Вставай, цыган! - цыган на цыпочки
встает, не зная, что сказать.
Спасает радио на станции:
по неразборчивому "цыц"
поклажи двинут и потянутся -
ни спин не выхватишь, ни лиц.
Спешат громоздкие и длинные
тюки, авоськи, рюкзаки.
И вдруг окажешься за линией:
ни чемодана, ни руки...
Возьмут невидимо за горло и
молчать оставят за стеклом.
Два тела держатся и горбятся,
и два - без двух минут одно.
Потом бежишь в такую сторону,
куда к себе самим бегут.
Околица села и города
давно задумана как жгут.
Бери, накладывай и натуго
вяжи крапивным стебельком.
Мы так прощаемся, что на тебе:
кроваво каждое вдвоем.