Приятель мой, Михаил Иванович, был человеком своеобразным. Он мог месяцами сидеть дома и ничего не делать, но в один прекрасный день сорваться куда-то и исчезнуть. Возвращался он всегда очень усталый, хмурый, запирался снова дома и пропадал.
Мы с ним вместе учились в школе. После школы я пошёл в медицинский университет, а он в педагогический. Дружба наша, всегда бывшая очень сильной, чуть ослабла. Мы меньше общались, меньше виделись, я больше времени стал уделять учёбе и, в конце концов, от нашей дружбы остались лишь редкие встречи раз в два месяца. Он был одинок, а после скоропостижной смерти своих родителей, остался совсем один, после чего ещё глубже ушёл в себя. Но одиночества этого он не чуждался, я не знаю, чем он занимался, когда просиживал целыми днями дома, но иногда, когда настроение его резко возрастало, он вёл себя дружелюбно, и те люди, которые не знали его, никогда бы не сказали, что этот человек может месяцами сидеть дома.
Я знаю, что он работал какое-то время в нашей школе учителем младших классов. Но это было не больше года. Чем он зарабатывал на жизнь, я не имею ни малейшего понятия. Он не любил рассказывать о себе. Через год после смерти родителей он переехал, и жизнь его стала для меня ещё большей тайной. Он оставил лишь свой адрес, но на связь практически не выходил.
Перед самым своим отъездом, он пожертвовал какие-то денежные средства на улучшение школы, в которой мы когда-то учились. Я это знаю потому, что за день до отъзда, он попросил меня прийти к нему. Он вынес мне какие-то картины и изделия, сделанные из бумаги. Я не могу сказать, что картины, которые он, видимо, писал сам, были безупречны, но они были по-детски радужные, и вызвали улыбку на моём лице. Но если то, что Михаил Иванович мог заниматься картинами, ещё как-то могло уложиться в моей голове, но то, что он занимался ещё и оригами, было для меня удивительным.
Мы погрузили все эти вещи в мою машину и по его просьбе отвезли в детский дом. Потом я отвёз его обратно, и это было последней нашей встречей до того, момента, который я буду описывать.
К тому времени я работал врачом в нашем небольшом городке. И вот как-то раз мне позвонил Михаил Иванович. Я был удивлён, когда услышал, что это он, ведь мы не общались тогда уже года два. Голос его дрожал, он спрашивал меня о причинах головных болей, расписывал симптомы болезни и прочее другое. Я отвечал, но так и не успел спросить у него, что же у него произошло? Он перестал отвечать на звонки, чем крайне меня обеспокоил. Закончив свои дела и взяв отпуск, я выехал к нему по старому адресу, который хранился в моей записной книжке. Но меня ждало разочарование: по этому адресу он больше не проживал. Новый хозяин указал мне место, где предположительно мог находиться мой приятель. Это был дом на отшибе города. Зайдя в подъезд, я был удивлён, как вообще здесь могут жить люди? Я удивился не только, как врач, но и всё моё человеческое нутро взбунтовалось. Зажав нос, я поднялся на нужный этаж и позвонил в дверь. Дверь открыла женщина лет двадцати пяти, я спросил её о Михаиле Ивановиче, и получил утвердительный ответ. Он обрадовался, увидев меня. Я начал расспрашивать его о том, что с ним случилось, тут-то он и рассказал мне эту историю, которую я передам вам с его собственных слов.
Переехав в новый город, Михаил Иванович устроился работать в школу. Небольшой городок этот был совсем бедным. В нём находилось всего две школы и обе были забиты до отказа. Жил он в небольшом домике, который приобрёл на те деньги, что получил после продажи родительской квартиры.
Учителей в школе не хватало, и Михаил Иванович занимался сразу всем, на что хватало времени. В одном из его младших классов учился один мальчик по имени Ваня. Он был очень скромным и застенчивым мальчиком, редко улыбался, но легко усваивал все уроки. Другие дети сторонились его, и на переменах Ваня практически всё время проводил один.
Мама Вани, Дарья Сергеевна, всегда провожала сына до школы, после чего уходила на работу. Работала она в хлебопекарне, где и трудилась за неимением ничего лучшего большая часть этого города.
Дарья Сергеевна была сиротой, её воспитывала бабушка. Возвращаясь поздно вечером домой, к ней пристал подвыпившей мужчина и надругался над ней. Узнав это, сердце бабушки не выдержало, и Дарья Сергеевна осталась одна с ещё не родившемся ребёнком. Многое ей предстояло вытерпеть, но жизнь её не сломала, и, несмотря ни на что, она ждала своего будущего ребёнка с любовью.
Добрые люди помогали Дарье Сергеевне, и только благодаря им, она смогла не погибнуть с голоду, ведь на работу её никто не брал. Несколько семей дали ей работу на своих огородах, а взамен она получала овощи, фрукты, яйца, а самые добрые угощали мясом. Она целыми сутками возилась на этих огородах, а вечером приходила домой и падала на кровать. Лишние овощи она продавала на местном рынке, и этими деньгами пыталась пережить предстоящую зиму.
Роды были сложные и долгие, но всё кончилось хорошо. Родился Ваня. Так они и стали жить одни. С трудом прошли эти девять лет их жизни, но они вытерпели все невзгоды судьбы.
Михаил Иванович сразу обратил внимание на Ваню и почувствовал душевную близость к нему. Ваня всегда выполнял задания, которые давал Михаил Иванович. Он никогда не шумел на уроках, а на переменах сидел за партой и рисовал в тетрадке простым карандашом. Как-то раз, подойдя к Ване, Михаил Иванович заглянул в его тетрадь. Ваня рисовал лицо женщины, и рисунок его выглядел очень правдоподобно.
- Кто это? - спросил Михаил Иванович.
- Это моя мама, - тихим голосом ответил Ваня.
Михаил Иванович попросил Ваню показать ему другие его рисунки. Ваня любил рисовать всё, что только видел: вид из окна школы, свой дом, кошку, класс. Немного смутившись, он достал ещё один рисунок. На нём был изображён сам Михаил Иванович.
- Похож! - улыбнулся Михаил Иванович, погладив Ваню по голове. Ваня улыбнулся в ответ, но, смутившись, всё-таки спрятал рисунок в портфель.
Михаил Иванович наслаждался общением с Ваней, и спустя месяц Ваня тоже привык к Михаилу Ивановичу. Он стал задавать ему разные вопросы, интересоваться всем, чем только можно интересоваться в этой жизни. Он впитывал в себя информацию об этом мире, как губка, и никак не мог насытиться.
Этот город был не для него, так считал Михаил Иванович. Мальчик заслуживает большего, чем быть рабочим на заводе. Учёным или художником? Мысли Михаила Ивановича уводили его далеко от суровой реальности.
Но Михаил Иванович был не тем человеком, чтобы разглагольствовать впустую. Он решил поговорить с Дарьей Сергеевной о том, чтобы заниматься с Ваней отдельно. Как-то раз, когда Дарья Сергеевна пришла забирать сына домой, Михаил Иванович подошёл к ней и поздоровался.
- Здравствуйте, - сказал он, протягивая ей руку.
- Здравствуйте, - удивлённо и немного напугано ответила она, не отвечая на рукопожатие.
- Я хотел сказать вам, что ваш сын - молодец. И у него есть талант, и я вам, как матери, советую не упустить его.
- Спасибо, я учту, - ответила Дарья Сергеевна и поспешила уйти, так и не дав Михаилу Ивановичу возможности предложить ей заниматься с Ваней.
Дарья Сергеевна старалась близко не пересекаться с другими людьми. Она чувствовала себя комфортно только тогда, когда была в одиночестве или наедине со своим сыном. Сын был для неё всем: опорой, защитой и смыслом её жизни.
Она лелеяла мечты о том, как они вместе с сыном, подзаработав, купят небольшой домик, где будут заниматься своим хозяйством. Она часто проводила вечера с этими мечтами, но слова Михаила Ивановича не выходили у неё из головы.
"У него есть талант", - крутилось у неё в голове, когда она смотрела на спящего сына, и сердце её начинало биться быстрее. Она не понимала, почему так происходит, и старалась убивать эти навязчивые мысли, чтобы быстрее вернуться к своим мечтам.
"Кто он, в самом деле, такой, чтобы что-то мне указывать?" - думала она.
Но слова Михаила Ивановича каждый раз возвращались с новой силой и не давали ей покоя.
Когда Дарья Сергеевна приходила забирать Ваню, Михаил Иванович наблюдал за ней в окно, но не решался подойти снова. Он не знал, как поступиться к Дарье Сергеевне.
- А чем твоя мама занимается? - спросил как-то раз Михаил Иванович у Вани.
- Она работает на заводе, - ответил Ваня. - А когда отводит меня домой, то иногда снова уходит и работает у кого-то на огороде.
Это правда. Дарья Сергеевна не знала, что такое отдых. Она всеми силами стремила к своим мечтам, но ей так и не удавалась скопить хоть какие-то средства. То что-то ломалось в их старом доме, то Ване надо было купить принадлежности к учёбе. Бывало, что к концу месяца они совсем оставались без денег. А последнее время, так всё падало из её рук. Один раз ей даже выписали штраф на работе за халатное поведение.
Придя в этот день за Ваней, она решила сама подойти к Михаилу Ивановичу. Она зашла в школу, и ещё пять минут стояла в нерешительности перед дверью в класс.
- Что вы имели в виду, когда сказали, что у него талант? - спросила она его, смотря куда-то в сторону.
Михаил Иванович достал из своего стола несколько рисунков, которые он брал у Вани, и показал Дарье Сергеевне.
- Он никогда не показывал их мне, - удивилась Дарья Сергеевна, разглядывая столь прекрасные творения своего сына. Она была так удивленна, что на мгновение даже забыла про своё смущение.
- Это лишь только рисование, - сказал Михаил Иванович. - У него развито и математическое мышление! Он может выбрать любую профессию, которую захочет, главное не упустить это.
Придя в себя, Дарья Сергеевна снова запаниковала, но, сжав волю в кулак, спросила, что предлагает Михаил Иванович. Было решено, что Ваня будет оставаться после уроков и заниматься дополнительными заданиями, если он этого сам захочет. Ваня даже не думал сомневаться, когда услышал это, он с удовольствием согласился, и с тех пор они стали с Михаилом Ивановичем практически неразлучны.
Иногда Ваня засиживался допоздна, тогда Дарья Сергеевна забирала его, когда освобождалась с огородов, а иногда Михаил Иванович сам провожал Ваню домой. Они занимались не только науками и рисованием, чаще всего они просто разговаривали или читали книжки.
Но Ваня часто болел: простужался, страдал болями в голове, кашлял. Бывало, что он неделями не появлялся в школе, но потом всё восстанавливалось. Единственный местный врач не говорил ничего конкретного по поводу этих болезней, он просто выписывал жаропонижающие.
Когда наступило лето, и все дети вышли на каникулы, Михаил Иванович ушёл в отпуск. Михаилу Ивановичу, в силу своего аскетического образа жизни, нужен был отдых. И в первую очередь отдых от людей. Он взял с собой палатку, спальный мешок и остальные принадлежности, и отправился в путешествие. У него не было никакой цели, не было никакого смысла, но вдалеке от суеты он обретал некоторую душевную гармонию, покой. Так же как раньше, он мог месяцами сидеть дома, так и сейчас, он мог месяцами бродить по лесам и полям, просто наслаждаясь чувством прекрасного. Но всё когда-нибудь заканчивается, и Михаил Иванович всегда возвращался домой. Так же, как его характер требовал уединения, так же и сам Михаил Иванович понимал, что гармония, какой бы она приятной не была, не наполнит его жизнь смыслом. А смысл для него был в чём-то большем, чем просто в удовольствиях.
Наступило первое сентября. Дети вернулись за свои парты, но Вани не было. Не появился он и второго сентября, не появился он и через неделю.
После второй недели учёбы, в выходной, Михаил Иванович направился домой к Дарье Сергеевне. Подходя к дому, он увидел Дарью Сергеевну и врача, который уже уходил.
- Здравствуйте, - поприветствовал Дарью Сергеевну Михаил Иванович.
- Здравствуйте, - ответила она совсем грустно.
- Что-то случилось с Ванечкой?
- Он сильно заболел, - ответила Дарья Сергеевна, и глаза её стали мокрыми. - У него очень сильно болит голова. Но врач не может сказать, что с ним.
Дарья Сергеевна пригласила Михаила Ивановича домой. Обстановка в их маленькой квартире была скудной, отовсюду веяло пустотой и сыростью. Ваня лежал на кровати с закрытыми глазами. Услышав стук шагов, он открыл глаза и посмотрел на Михаила Ивановича, но ещё несколько секунд не понимал, что происходит. Когда понимание к нему вернулось, он опустил глаза и погрустнел.
- Как у тебя дела, Ваня? - спросил Михаил Иванович.
- Плохо, - тихо ответил Ваня.
- Что у тебя болит?
- Голова.
- Ему стало плохо в начале августа, - ответила Дарья Сергеевна. - И с каждым днём всё хуже и хуже, голова у него болит всё чаще.
Михаил Иванович сел рядом с Ваней и завёл с ним разговор на отвлечённую тему. Ваня стал хуже слышать и видеть. Михаил Иванович взял его под руку и поставил на пол. Но Ванины ноги подкосились, и он упал бы на пол, если бы Михаил Иванович вовремя не подхватил его и не уложил обратно. Дарья Сергеева, увидев это, впала в истерику, чем ещё больше испугала Ваню, и он тоже заплакал.
Успокоив обоих, Михаил Иванович в возбуждённом состояние отправился домой и позвонил мне, но ничего конкретного сказать я тогда не мог.
Михаил Иванович часто навещал Ваню. Он садился рядом с ним и читал ему сказки, чтобы мальчик отвлёкся и успокоился. Одна из сказок понравилась Ване больше всего. Это была сказка про одно королевство, в котором жил один славный рыцарь.
- И как-то раз этому рыцарю сказали убить дракона, - начал рассказ Михаил Иванович. - Дракон был большой и страшный, как говорили жители королевства, хотя никто его никогда не видел. Рыцарь выбрал несколько воинов в себе помощь и отправился на поиски. Дракон обитал в пещере, они зашли туда и увидели его. Это был большой, красивый, красный дракон. Он величественно стоял на четырёх лапах, а под ним лежало большое яйцо. Дракон ждал дитёныша и намеревался драться до последней капли крови. Бой был жаркий, но, в конце концов, дракон был повержен. Но среди живых остался лишь рыцарь. Он подошёл к умирающему дракону и посмотрел в его угасающие глаза. Грусть и обида читалась в них. Дракон как будто говорил: "Что я вам сделал? За что?" Но силы покинули его, и он умер. Рыцарь подошёл к яйцу и поднял свой меч. Но что-то мешало ему опустить его, что-то мешало ему завершить своё задание...
- И он не разрубил яйцо? - спросил Ваня, засыпая.
- Не разрубил, - улыбнулся Михаил Иванович. - Он взял его с собой, и через какое-то время оттуда вылупился новый дракон...
Но Ваня уже заснул, и не расслышал последних строк.
С каждым днём Ване становилось всё хуже. Врач, который иногда заезжал, сказал, что у мальчика проблемы с мозгом. Что это, скорее всего, опухоль, но определить это невозможно, только если не везти его на диагностику в какой-нибудь большой город, но на это потребуются немалые денежные средства. Лекарства, прописанные им, не помогали. У Вани начались головокружения, рвота, а боль с каждым разом была всё сильнее. Всё сложнее было отвлечь его, всё меньше он понимал то, что происходит рядом с ним. Дарья Сергеевна плакала целыми днями, не в силах сдерживаться и не в силах понять происходящее. Денег у неё не было, и она начала брать в долг.
Михаил Иванович продолжал ходить в школу, но что-то в нём угасло. Он каждый раз смотрел на пустую парту, где раньше сидел Ваня, и взгляд его становился мрачным, пустым. Он мог смотреть на парту долгое время, забывая про то, что идёт урок.
Дарье Сергеевне пришлось уволиться с работы. Она целыми днями просиживала у кровати Вани и читала ему книжки, которые приносил Михаил Иванович.
Сам же Михаил Иванович приходил каждый вечер. Когда Ваня спал, а спал он каждый раз всё дольше, Михаил Иванович просто сидел рядом с ним. В столе у Вани лежали тетради и рисунки. Михаил Иванович достал один из них. На нём были нарисованы три человека: Михаил Иванович, Дарья Сергеевна и сам Ваня.
Михаил Иванович вскочил, как ужаленный, и, ничего не сказав, выбежал из дома. Три дня он не появлялся в их доме, чем сильно напугал Дарью Сергеевну. Ваня каждый день спрашивал о нём, а она не знала, что ответить. Она и сама бессонными ночами почему-то вспоминала Михаила Ивановича, и всё надеялась на то, что он поможет им.
Через три дня Михаил Иванович вернулся и привёл с собой другого доктора. То был частный доктор из другого города, и Михаилу Ивановичу пришлось приложить немало усилий, чтобы уговорить его приехать. Доктор запросил немаленькую сумму, но выбора у Михаила Ивановича не было.
Осмотрев Ваню, доктор сказал, что надо класть его в платную больницу, так как это, скорее всего, опухоль. Нужна операция. Дарья Сергеевна понимала, что денег у неё нет, и от этого постоянно плакала. Глаза её уже давно перестали блестеть, как раньше. Жизненный огонь в них погас, синяки под глазами становились всё больше. Она почти не спала и редко ела.
Михаил Иванович купил для Вани цветные карандаши и альбом для рисования. Ненадолго Ваня стал чуть веселее, он брал альбом и рисовал всё, что хотел.
Но с каждым днём он всё сложнее просыпался, и всё больше страдал. Нужна была госпитализация, но денег не было. Никто из местных жителей не мог дать такие деньги. Дарья Сергеевна впала в отчаяние. Казалось, что она уже смирилась. Она ползала на коленях, умоляя ей помочь, но все запирали перед ней двери.
Михаил Иванович ходил постоянно загруженный, учеников он не слышал, да и они его не совсем понимали. Он что-то бурчал себе под нос, давал задание и снова впадал в задумчивость.
Как-то проходя мимо газетного ларька, он машинально купил научную газету, которую иногда любил почитать. Лишь пройдя сотню метров, он увидел, что это не та газета. Михаил Иванович хотел было вернуться, чтобы поменять газету, когда его взгляд упал на заголовок. Это оказалась газета объявлений. Глаза его зажглись, и он понял, что надо делать.
Прочитав все объявления, он выбрал несколько подходящих, и начал названивать. После школы он сразу шёл домой, и ждал людей. Несколько раз он успевал прийти к Ване на пару минут, а потом опять бежал домой. Он покупал новую газету и звонил, звонил, звонил. Люди приходили и уходили. Но вот как-то раз приехала одна молодая семья и сообщила, что готова купить его дом. Но продажа дома дело долгое, и Михаил Иванович попросил их оставить больший залог, чем бывает обычно. Но они не доверяли Михаилу Ивановичу, ведь он был для них незнакомым.
- Я готов отдать вам дом за N рублей! - сказал он, в конце концов. - Если только вы заплатите её сразу.
Они задумались об этом и отошли в сторонку, чтобы обсудить. Смысл собственных слов только-только дошёл до Михаила Ивановича, и он погрустнел. Он оглядел свою комнату. Он вспомнил, как, только купив этот дом, всё было пусто и чуждо ему, он даже боялся, что не сможет здесь жить. Но, сделав перестановку, создав уют, и только по-настоящему полюбив свой дом, теперь он вынужден был его лишиться. Но вынужден не судьбой и не обстоятельствами, вынужден лишь собственными мотивами, в которые он твёрдо верил.
Он прошёл в любимый уголок, где стояло кресло-качалка, за которым он любил проводить вечера, читая книжки. Присев на него, он задумался. Ему стало так хорошо и спокойно, что в какой-то момент мысль о том, что он делает ошибку, промелькнула у него в голове. Он быстро вскочил, пытаясь прогнать эту гнусную мысль, и в это время покупатели зашли обратно.
Такую выгоду было бы глупо упускать, и семья пошла на риск. На следующий день они привезли деньги, и дом был продан практически за бесценок, осталось лишь собрать документы.
Расстроенный продажей, но всё-таки довольный, что нашёл деньги, Михаил Иванович направился к Ване, у которого не был уже больше недели. Позвонив в дверь, он долго ждал, когда ему откроют. Он начал нервничать. "Не опоздал ли я?" - подумалось ему.
Но дверь всё-таки открылась, и Дарья Сергеевна вышла на порог.
- Я нашёл деньги! - воскликнул Михаил Иванович. Но Дарья Сергеевна не обрадовалась этому, как будто и не расслышала его. Она подняла свои печальные глаза на Михаила Ивановича, и долго смотрела на него, будто бы не узнавая.
- Я нашёл деньги, - чуть тише повторил Михаил Иванович. И тогда Дарья Сергеевна разрыдалась.
- Он больше не просыпается, - сквозь слёзы произнесла она.
Ещё державшаяся улыбка на лице Михаила Ивановича исчезла. Он медленно вошёл в дом и в комнату Вани. Тот тихо лежал на кровати и почти незаметно дышал. Пульс его еле прощупывался.
Михаил Иванович сел рядом с ним и взял его за руку. Дарья Сергеевна стояла рядом, уже без слёз глядя на своего сына.
Минуты шли медленно, всё померкло вокруг них, никто не смел пошевелиться. Биение за биением сердце Вани останавливалось, всё слабее он дышал, пока не перестал совсем. Так они и стояли всю ночь, пока на утро Михаил Иванович не вызвал милицию. Когда Ваню увезли, изможденная Дарья Сергеевна упала на кровать, а Михаил Иванович сел с ней рядом. Он взял рисунки Вани, которые тот успел нарисовать, пока Михаил Иванович разбирался с квартирой, и начал их рассматривать.
На последнем рисунке был нарисован маленький красный дракон, только вылупившейся из яйца. Он радостно смотрел в небо, где высоко-высоко летали другие драконы, и думал о том, что скоро и сам будет летать со своими братьями. А в левом нижнем углу была написана фраза: "Когда я умру, я стану драконом".