Набравшись наглости, я вытащил из сумки цифровую зеркалку Canon и зашёл в вагон. С общительностью у меня всегда были проблемы, поэтому, расплатившись с кондукторшей, я молча навёл объектив на крупную тётку, задремавшую у окна, и без всяких там "А не изволите ли вы позировать?" снял быструю серию из пяти кадров. Тётка смутилась и стала тупо крутить головой. Мне понравилось её дегенератское лицо, и я, слегка изменив выдержку, сделал ещё одну серию.
- Молодой человек! - сзади меня послышался писклявый женский голос. - А с какой это стати вы фотографируете?
Я обернулся и увидел багровое лицо кондукторши. За её спиной на меня, как на воскресшего Гитлера, смотрели два деда с базарными сумками в клетку. "Классный задний план", - решил я и скомандовал кондукторше:
- Поднимите свою пачку билетов! - она растерялась, подняла и я сделал серию. - Вот так, отлично!
- Да что вы себе позволяете! - завопила кондукторша, брызгая слюной направо и налево. - Уберите сейчас же фотоаппарат!
- Не волнуйтесь, вы очень хорошо получаетесь - у кондуктора должно быть злое лицо.
- Я вас высажу, если сейчас же не перестанете!
- Подождите, - отмахнулся я, рассматривая остальных пассажиров. Все они смотрели на меня, как цепные псины из-за забора. Мне даже показалось, что если я начну их снимать, они тут же набросятся на меня и сильно побьют. Появилась мысль поискать другой трамвай с более дружелюбными людьми, но мне подумалось, что публика, наверное, везде будет одинаковая. Я начал снимать и, невзирая на ахи, вздохи и обидные выкрики, которые посыпались в мой адрес, снимал до тех пор, пока несколько человек наконец-то не встали с мест и не направились ко мне. "Теперь пора спасать оптику..." - подумал я, пряча камеру в сумку.
- Эй, ребята, уже ухожу! - крикнул я, пятясь к задней двери.
- Да ты что, падла, охренел? - спросил бомжеватого вида мужик, хватая меня за куртку и прижимая к окну. - Ты сейчас узнаешь, как на людях хулиганить...
- Да успокойся ты, убери руки, - ответил я, не давая ему добраться до камеры. - Оно тебе надо?
Когда мужик понял, что сил вырвать фотоаппарат из моих рук у него хватит, то схватил меня за горло и ударил об стекло.
- Не бейте его так жестоко! - вдруг крикнула тётка, которую я снял самой первой. - Оставайтесь людьми!
Трамвай подъезжал к остановке, и ко мне пришла мысль, что сейчас самое время смыться отсюда. Бомжеватому мужику я смазал апперкотом по челюсти, и уже падающего схватил за куртку и бросил головой в окно. По стеклу в разные стороны побежали трещины.
- Что вы делаете! Прекратите! - завизжала на весь вагон кондукторша. - Остановитесь! За всё платить будете! Я сейчас милицию вызову!
От таких чудовищных воплей все, кто собирался меня бить, замерли. В этот момент двери трамвая открылись и я выбежал наружу. Никто даже не погнался за мной. Только крикнули вслед: "Стой, скотина! Только попробуй уйти!"
В общем, я смылся.
А фотографии, между прочим, получились отличные и были напечатаны в различных газетах и журналах. Снимок крупной тётки, просившей не бить меня жестоко, получил второе место на престижном фотоконкурсе, и его напечатали на обложке популярного издания. Слухи об этой фотографии дошли до самой крупной тётки, и теперь она подала на меня в суд. Я думал, что отделаюсь максимум небольшим штрафом, но по иронии судьбы она сама оказалась судьёй.
Мы все знаем, какие гуманные суды в нашей стране, так что теперь остаётся только кричать: "Люди, помогите!"
Но и это вряд ли поможет. Буду продавать машину и выплачивать моральный ущерб.