Карпан Маргарита : другие произведения.

Марина

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Я стояла перед зеркалом, расправляя кружевную оборку роскошного свадебного платья, Сосредоточенно осмотрев свое отражение, я решила, что выгляжу на все сто. - Только вот волосы нужно бы слегка подкоротить. И когда же это они успели так вырасти? Ведь я сделала стрижку дней десять назад...
   Пара шагов к двери, и я вышла к гостям, которые собрались вокруг свадебного торта - невероятно сложного сооружения из белоснежного безе, крема, взбитых сливок и еще бог весть чего, Рядом со столом стоял незнакомец в смокинге и с ножом в левой руке. Подняв глаза от торта, он сказал, обращаясь ко мне:
   - Дорогая, пора угощать гостей тортом. Идем, разрежем его вместе.
   Я подплыла к столу, и незнакомец передал мне нож. Торт был настолько огромен, что я даже не задумалась о величине будущих кусков (торта хватит и на большее количество гостей). Я просто вонзила нож в это буйство килокалорий. Едва нож вошел в торт наполовину, раздался протяжный, истошный, словом, нечеловеческий вопль и из-под ножа вырвался красный фонтанчик. Я отшатнулась назад, но было поздно. На лифе моего прекрасного нежно-кремового платья уже впитывались в ткань кровавые брызги...
  
  
  
   ...И тут я проснулась. Нечеловеческий вопль повторился. Естественно, нечеловеческий. Человеческим он быть никак не мог, потому что произвел его мой черный кот Чиж. Он просился на балкон в свой кошачий туалет, Я поднялась с постели, с трудом нащупала ногами тапочки и, наконец, к невероятной радости Чижа открыла балконную дверь. Потом я вернулась в постель, включила свет и посмотрела на часы. Половина шестого утра. За окнами непроглядная темень. Меня охватила досада. Теперь уже ни за что не уснуть, потому что найдется море неотложных дел. Во-первых, придется кормить кошек, вон уже и Мона потянулась и зевнув, села возле балконной двери. А, во-вторых, сегодня четверг -день сдачи очередной порции перевода в редакцию, но перевод -то, мягко говоря, сырой, над ним бы еще с полмесяца сидеть и выверять каждое слово. Увы, реальность меня не обрадовала, уж лучше бы я и дальше выходила замуж во сне.
   Делать было, однако, нечего. Я встала, накинула на себя бордовое кимоно, расшитое шелковыми зеленовато-желтыми какими - то недоразвитыми драконами и обреченно поплелась на кухню, прихватив из холодильника в коридоре миску с мясным фаршем для кошек. Эти бессовестные, но от этого не менее горячо любимые мной, мохнатые твари ни в какую не хотели, есть ни "Вискас", ни "Кити Кэт", хотя я регулярно демонстрировала им рекламы по телевизору и даже неоднократно пыталась заморить голодом, наполняя их блюдца "аппетитными мясными котлетками для кошек". Первой к своему блюдцу подходила белоснежная разноглазая красотка Мона. Недоверчиво обнюхав содержимое, она, грациозно косолапя задними конечностями, медленно отворачивалась и начинала скрести по линолеуму, загребая блюдце с заграничным лакомством, словно собственную кучку на песке. Потом она подходила обычно ко мне и смотрела прямо в глаза своим зелено-голубым взглядом. Причем зеленый глаз вопрошал "Ты это сама нюхала? ", а голубой нахально требовал "Дай нормальное мясо!" Иногда она подкрепляла свои требования нежным взмуркиванием. Чиж подпевал ей протяжными хриплыми трелями, Я, естественно, сдавалась, выгребая им все мясное из холодильника, частенько обрекая себя на вегетарианство. Со временем я стала мудрее и теперь заготавливаю с вечера фарш.
   Ну вот, звери сыты, я вполне целая сижу за чашкой крепкого кофе, прихлебываю поґмаленьку и смотрю в окно. Март, береза за стеклом голая с разлохмаченными ветвями, на одной из веток сидит сорока и грустно молчит. А чего ей радоваться-то?! Пасмурно. Первые лучи восходящего солнца были яркими, но потом видно что-то случилось там на небесах. День надломился на рассвете и умер, отразившись в окнах многоэтажек. Теперь это осиротевшее утро будет вяло тянуться до вечера, а потом мелкий холодный дождь растворит его в ночной темноте. Такая вот весна! Ну и тоска! Нет, надо бы встряхнуться, иначе перевод я не доделаю. Еще чашка кофе плюс ментоловая сигарета и за компьютер.
   - Увы, мне, увы! - как я однажды прочитала в халтурном переводе сказок Гоффмана, на нормальном языке - это должно было звучать, как "Горе мне, горе!" Мой старенький инвалид 386 даже и не смог загрузиться. Что-то в нем щелкнуло, и монитор погас. Прощай, многострадальный перевод! Прощай, это уж наверняка, вполне приемлемая и не особо обременительная работа переводчицы - надомницы! Прощай и ты, гонорар, который я теперь не получу!
   Половина десятого утра. Я снова на кухне с чашкой кофе и невеселыми раздумьями. Что вообще происходит? Ну не выспалась, ну ПК гавкнул - насколько я понимаю, все вполне поправимо. Сейчас лягу спать пойду к соседке Тамаре, у ее сыновей есть живой и совершенно здоровый компьютер, там и доработаю перевод, благо все есть на дискетке. Иначе говоря, ситуация вовсе не смертельная. Уснула я довольно быстро.
  
  
  
   Разбудил меня телефонный звонок. Я подняла трубку, но на том конце провода, видимо, решили, что наш разговор может еще подождать, и я услышала только короткие гудки. На часах было одиннадцать двадцать. Я наскоро покормила зверье, выпила чай и набрала номер соседки.
   - Алло, Том! Нельзя ли мне часок-другой пообщаться с вашим компьютером? У меня тут проблема возникла... нет... ничего особо страшного, просто после тяжелой продолжительной работы мой инвалид сдох. А в три я должна сдать в редакцию перевод.
   Получив приглашение, я взяла дискету, накинула куртку и вышла на балкон. Наши с Тамарой квартиры обе на четвертом этаже, но в соседних подъездах. Наверное, предыдущие обитатели моей нынешней квартиры тоже были в хороших отношениях с Тамариной семьей, потому что, остекляя балкон, они заказали перемычку между двумя балконами, И теперь это кратчайший путь друг к другу в гости. В теплое время года эта самая перемычка из оцинкованной жести выполняет еще и функции столика для кофепитий под беззлобное перемывание косточек соседям и общим знакомым.
  
  
  
   Итак, Тамара провела меня в комнату сыновей, включила компьютер, и я на полтора часа выпала из действительности. Когда все шероховатости и неясности текста были устранены, и перевод был готов к распечатке на принтере, я уловила аромат свежесваренного кофе, волнами наплывающий со стороны кухни.
   - Том, я тоже не откажусь, - с этими словами я вошла на кухню. На столе уже стояли две чашки ароматного "Форта". Тамара сидела за столом и листала "Лунный календарь". С некоторых пор она в повседневной жизни руководствовалась указаниями этой брошюрки. Ага, вот кому я могу рассказать свой более, чем загадочный сон, Тамара наверняка объяснит, что может означать мое бракосочетание с незнакомцем в смокинге. В общем-то, если обратиться к Фрейду, то вывод один: неплохо бы завести любовника, если замуж никто не зовет
   Тамара с интересом дослушала пересказ моего ночного видения. Я наблюдала, как мрачнеет ее лицо по мере приближения повествования к финалу. Я замолчала. Молчала и она. Потом вздохнула и сказала:
   - Сон паршивый. Первое - ты еще долго останешься одна, замуж тебе в ближайшее время не светит. А второе еще хуже, умрет кто-то из твоих знакомых. Хотя... - она снова углубилась в "Лунный календарь". Вот, слушай: сны сегодняшнего дня пророческие, но исполнятся не скоро. Может еще и не сбудется - поспешила Тамара меня успокоить.
   Туманные перспективы моей будущности в настоящее время меня особо не волновали. Рассыпаясь в благодарностях за кофе и прочее, я перелезла на свой балкон. А теперь в темпе одеться, причесаться и нарисовать двадцатипятилетнее лицо на тридцатилетней основе. И бегом в издательство. Времени в обрез. Отношения же с начальством далеко не солнечные.
  
  
  
   Несмотря на бешеную спешку, я опоздала. Кроме того, когда редактор указал мне на этот факт, я ни с того ни с сего окрысилась, и рассказала ему все, что про него думаю. Короче говоря, гонорар я все-таки отвоевала, только вот следующего заказа не получила. Редактор посоветовал мне сходить на прием к невропатологу и подлечить нервишки, А по поводу переводов как-то очень сдержанно обронил:
   - Звоните, может быть, что-нибудь появится.
   Причем выражение его лица очень однозначно поведало мне, что теперь для меня ничего в принципе появиться не может.
  
  
  
   Дома, после перелистывания записной книжки АОНа, мне стало немного тоскливо. Сумасшедший день, вернее бесконечное сумеречное утро, плавно перешедшее в вечер, близилось к завершению. По идее после всех неприятностей и нервотрепки мне полагалось бы встретиться с кем-нибудь из друзей за бокалом вина и поплакаться и жилетку. Ан-нет, судя по АОНу, никто не хотел со мной сегодня встречаться. Высветился пару раз номер моей бывшей ученицы Котьки, секретаря-переводчицы австрийской строительной фирмы. Ума не приложу, зачем я ей понадобилась. Вроде бы не праздник (она поздравляла меня с ними по телефону). Вряд ли ей понадобилась срочно моя помощь в переводе какого-нибудь заковыристого строительного термина. Она уже знала их не хуже, если не лучше, чем я. Да и говорила она теперь по-немецки гораздо более бегло, чем ее преподавательница. Мне всегда не хватало разговорной практики, а у нее этой самой практики более, чем достаточно. Конечно, нужно было бы перезвонить ей, только возник огромный вопрос: куда? Рабочий день уже закончился, а в том, что довольно красивая девятнадцатилетняя девушка вечером сидит дома перед телевизором, я очень сомневаюсь. Долго думать, впрочем, мне не пришлось, зазвонил телефон и приятный Котькин голосок сообщил мне, что я могу немного подработать, да еще и поужинать в приличном ресторане. К ним, оказывается, приехал немецкий фирмач. Все дела он уже решил и теперь собирается провести вечерок за ужином и беседой с немецко-говорящей дамой. Другими языками он не владеет. Котя сообщила мне, что он не старый, довольно прилично себя ведет, и передала трубку самому фирмачу.
   Голос в трубке мне весьма понравился. Дитер, как звали фирмача, говорил на очень красивом литературном немецком. Это меня порадовало, так как означало, что не придется весь вечер копаться в самых темных закоулках памяти, в поисках возможно затерявшихся там словечек из многочисленных немецких диалектов. Работа обещала быть несложной, а может быть и приятной. Я, конечно же, согласилась приехать к девяти часам в бар на девятом этаже гостиницы "Днепр".
  
  
  
   Сборы были недолгими. Освежив макияж и надев хит моего гардероба - черное строгое платье, я ощутила себя в некоторой мере красавицей. А это, как известно, придает женщинам уверенность и даже нагловатость. В общем, такси на стоянке не было, и я рискнула тормознуть медленно проплывающую мимо иномарку. Симпатичный крепыш за рулем сразу же согласился подвезти меня к гостинице. В салоне машины было тепло, негромко играла музыка. Комфорт убаюкал и туго спеленал мой измученный всеми передрягами сегодняшнего дня мозг. Мне хотелось ехать на этой машине все дальше и дальше. Хоть немного, хоть понарошку пожить обеспеченной беззаботной жизнью. Я закрыла глаза и растворилась в сладостной путанице из предвкушения вкусного ужина и запаха кожаных сидений иномарки...
   - Клик! - магнитола выплюнула кассету. Мой взгляд упал на светящиеся стрелки часов, на панели. Да я же опаздываю! Хотя опоздание на пять-семь минут не выглядит невежливо со стороны дамы. Я взглянула в окно и обалдела, машина несла меня по какой-то слабоосвещенной окраинной улочке.
   - Где мы? - хрипло крякнула я.
   Горло перехватило. В мозгу билась единственная мысль "Меня похитили!"
   - Объезжаем раскоп, - коротко объяснил мнимый похититель.
   Я успокоилась. И с чего мне пришла в голову мысль о похищении! Глупость несусветная! Кому я нужна? Тут замуж просто никто не берет, а я раскатала губу "похитили". Пока я корила себя за беспочвенные подозрения в адрес водителя, машина мягко затормозила.
   - Приехали, - сказал вполне симпатичный крепыш и остановил машину против входа в гостиницу.
  
  
  
   Около десяти минут я добиралась до девятого этажа и искала бар. Табличка с его названием была так искусно замаскирована под пышными побегами какого-то ядовито-зеленого синтетического растения, что я не менее трех раз благополучно проходила мимо двери. Потом я все же решила открыть ту единственную дверь, на которой не было стилизованных изображений женской и мужской обуви. И не ошиблась. Прямо в дверях я столкнулась с парочкой, по всей видимости, уже отужинавшей и покидающей небольшой на семь столиков зал. Мужчина очень любезно придержал дверь, пока я не вошла, Я разделась, повесила пальто на вешалку и прошла, как было условленно к третьему столику у панорамного окна. Он был пуст. Вот тебе и хваленая немецкая пунктуальность, разочарованно отметила я. Но тут же и обрадовалась; притворюсь обиженной глядишь богатенький Дитер и накинет пару лишних марок в качестве компенсации за ожидание.
   Увидев, что я достала из сумочки пачку сигарет и зажигалку, ко мне подскочил официант. Левой рукой он поставил на стол пепельницу, а в правой уже щелкнула зажигалка. Ну что тут скажешь, чем не заграница! Не успела я сделать и пары затяжек, как официант снова возник передо мной. На этот раз он принес меню. Мое кошачье любопытство (видно заразилась от своих зверьков) не позволило мне оставить меню закрытым до прихода Дитера. Но что я раскрыла шире меню или рот при взгляде на столбик цен - это вопрос. Этот бар был мне не то что не по карману, но и, наверное, не по сумке, в общем, не по моим доходам. Бокал любимого кампари поглотил бы максимум моего бюджета на целую неделю. Теперь все ясно с официантом, при таких ценах можно держать и по два официанта на один столик.
   - Чашечку кофе, пожалуйста.
   При этом в голове моей быстро заработал встроенный матушкой-природой калькулятор: одна чашка кофе равняется десяти парам дешевых колготок или тюбику поцелуеустойчивой помады Риволи или пяти килограммам отборных бананов или...можно было продолжать до бесконечности, но кофе уже стоял передо мной. Эту крошечную чашечку, скорее половинку скорлупки грецкого ореха средней величины я растянула на двадцать минут. Конечно, я могла бы оставаться в баре и дольше, послушать живую музыку - за роялем тихо наигрывал приличный тапер, однако, ужинать в десять вечера я не хотела. Я расплатилась и покинула островок образцового капиталистического сервиса. Вместо обещанного ужина и сотни марок за приятную компанию я истратила немалую сумму на проезд и на скорлупку кофе. Досадно.
   Домой я возвращалась на трамвае, сокращая транспортные расходы до минимума. Совершив все вечерние ритуалы: кормление кошек, расстилание постели и тому подобное, я поужинала, чем послал не слишком богатый холодильник, потом легла и последнюю мысль, пришедшую в мой уже заторможенный полусном мозг, я озвучила бы так: Не с моим счастьем...
  
  
  
   Господи, ну почему мой телефон по утрам изображает из себя сигнал тревоги в казарме для тугоухих солдат? Днем-то он вполне приемлем для человеческого слуха. Звонила Котька.
   - Марина, здравствуйте. Извините, что беспокою. Дитер не у вас случайно? Я чуть не задохнулась от возмущения.
   - С какой стати, милая! Мы с тобой не первый день вроде бы знакомы, Котя. Я думала, ты знаешь, что я работу такого плана на дом не беру. И вообще, с Дитером я не встретилась, его не было в баре...
   - Ради Бога, Марина, не обижайтесь. У нас тут затруднения. Все на ушах стоят. Дитера нет в гостинице, а у него в одиннадцать встреча с нашими бизнесменами, и в три самолет в Германию... Знаете, все это очень странно. Я вчера сама отвезла Дитера в бар и оставила его за чашкой кофе примерно без десяти девять. Куда же он делся?
   - Честно говоря, я опоздала минут на пятнадцать. Когда я пришла, условленный столик был пуст. Я подумала, что он не смог придти по какой-то причине. Если бы он оставил для меня записку, то официант бы ее обязательно передал, они там здорово вышколенные. Так что ни Дитера, ни записки не было. Ничем не могу помочь, Котя.
   Мы попрощались. Положив трубку, я пару минут поудивлялась происходящему. В конечном итоге я решила, что это меня не касается, и пошла в душ. Но как же я ошибалась! Спокойной жизни мне оставалась два дня, А потом началась такая кутерьма...
  
  
  
   На четвертый день после несостоявшегося ужина меня навестил мрачноватый капитан милиции по фамилии Скоропад. Вежливо отказавшись от чая, кофе и тому подобного,Игорь Лукич сообщил мне, что он ведет следствие по факту исчезновения немецкого гражданина Дитера Швертфегера, и хочет задать мне в связи с этим несколько вопросов.
   - Итак, Марина Львовна, в прошлый четверг вы должны были встретиться с господином Швертфегером в баре на девятом этаже гостиницы "Днепр".
   - Да.
   - Цель этой встречи? - нижняя губа капитана брезгливо дернулась.
   К сожалению, это не укрылось от моих достаточно наблюдательных глаз, и я взвилась на дыбы.
   - Его цель мне неизвестна, а моя - самая банальная - заработать сто марок.
   - Каким образом? - в его голосе мне почудилась оскорбительная издевка.
   - Послушайте, - я пыталась сохранить остатки спокойствия, давайте кое-что выясним сразу. Я очень надеюсь, вы понимаете: на роль девушки из службы эскорта я не подхожу, Возраст, увы, не тот, да и внешность не позволяет зарабатывать подобным образом. Просто господин Швертфегер не хотел ужинать в одиночестве, возможно, ему хотелось немного расслабиться за бокалом вина и в обществе дамы, говорящей на его родном языке. Это иногда помогает снять напряжение в чужой стране. Возможно, также он не имел обыкновения общаться с девушками по вызову или прописанными у стойки бара. Однако, это все мои предположения, потому что наше с ним знакомство не состоялось. Мало того, я даже не знаю, как он выглядит, потому что никогда его не видела, - я перевела дух, перед тем как продолжить свой страстный монолог.
   - Вы зря так волнуетесь, - Скоропад успел-таки вклиниться в короткую паузу. - Ничего плохого я в виду не имел. Моя задача состоит в том, чтобы собрать все возможные сведения об этом человеке и о его пребывании в Киеве. Итак, во сколько вы пришли в бар? Может быть, вам что-нибудь показалось странным в баре? Или кто-нибудь привлек чем-то ваше внимание?
   - Я опоздала минут на пятнадцать, значит пришла что-то около девяти с четвертью. - Нет, теперь я буду предельно осторожна и не скажу ни одного лишнего слова. -Единственное, что поразило мое воображение - это очень высокий уровень сервиса. Хотя при тамошних заоблачных ценах по - иному обслуживать нельзя.
   - Хорошо, давайте немного изменим вопрос. Вы кого-нибудь запомнили из посетителей?
   - Кроме меня там было еще пятеро. За соседним столиком сидели парень и две девушки за бутылкой шампанского. Это после того, как я вошла. А минут через десять появились еще два мужчины и заняли сначала столик у барной стойки, а потом они пересели в конец зала. Насколько я понимаю, им нужно было поговорить, а тут заиграл пианист и видимо помешал им. Вот они и пересели подальше от рояля. Да, еще когда я входила в бар, мне навстречу попалась парочка примерно моих лет. Это все.
   - Не густо. А как вы провели остаток вечера?
   - Я приехала домой, покормила кошек и легла спать.
   - Может быть, вы говорили с кем-нибудь по телефону?
   - Нет. Ни я никому не звонила, ни мне никто не звонил.
   - Жаль, А домой вы на такси ехали? Или?
   - Или. На трамвае. Закомпостированный талончик предъявить? - въедливый капитан уже утомил меня своими глупыми вопросами. - Извините меня, Игорь Лукич, у меня сегодня много работы, да и сказать мне вам больше нечего.
   Скоропад вроде бы даже и не обиделся.
   - Ну что ж, сказал он. - Не буду больше отнимать у вас время .Марина Львовна. Спасибо за помощь и позвольте откланяться. Я надеюсь, правда, что вы не откажетесь еще раз побеседовать со мной, если это будет необходимо.
   - Вот именно, если это будет необходимо, - подчеркнула я, - До свидания, господин капитан.
   Лучше бы никакого свидания больше не было, злилась я про себя, закрывая за Скоропадом дверь.
  
  
  
   Сидя с сигаретой в кресле, я приводила в порядок свои мысли, но они путались. Я никак не могла успокоиться. Ну, надо же, только бесед с милиционерами не хватало мне в жизни для полного счастья. А этот Дитер! Вот уж поистине бывают на свете типы, способные доставить море неприятностей даже незнакомым ни в чем перед ними не повинным людям!
   - Кошки! Мона! Чижик! - позвала я фауну моей отдельно взятой квартиры. Но мои призывы остались без внимания. Сытое зверье грелось на залитом ярким весенним солнцем подоконнике и усом не вело. Это так и называется: хваленая кошачья независимость! Я им нужна, только когда они есть, хотят, а в остальное время им хватает вполне друг друга, у них своя кошачья семья, в которой моя роль сводится к обслуживанию их мохнатых величеств. Все абсолютно правильно и ничего тут не попишешь. Любой мало-мальски приличный психолог свободно объяснит мою привязанность к кошкам. Как известно собак заводят люди, которые жаждут любви и поклонения со стороны окружающих, а кошки нужны тем, кто сам хочет любить и поклоняться любимому существу. Иными словами и очень просто: замуж вам пора, Марина Львовна! И если вы не будете любить мужа, то вы неизбежно будете любить, и холить детей. Этого вам как раз и не хватает. Итак, замуж и рожать - вот лозунг на ближайшее будущее. Легко сказать. Да трудно воплотить в жизнь извечную мечту всех незамужних девиц... За последние пять лет ни один из представителей мужеского сословия предложения руки и сердца мне не делал. И вовсе не потому, что я совсем уж дурнушка. Конечно, в фотомодели меня не возьмут, но в поклонниках особого недостатка не наблюдается. Среди поклонников есть и весьма привлекательные экземпляры Homo sapiens. И если мне недоступны матримониальные радости, то исключительно по моей вине. Просто я насмотрелась на своих замужних подружек, и у меня очень стойкая аллергия на "постсовковых" мужиков - часто беспомощных и неприкаянных, но при этом совершенно уверенных, что мужчина - это "на коне военный", а место женщины где-то там внизу у стремени. И за это самое стремя ей полагается цепляться, чтобы сначала не упустить свой шанс в смысле замужества, а впоследствии, чтобы удержать вечно норовящего ускакать в туманные дали отца своих чадушек. Вот что-что, а подобная участь меня мало привлекает. И как ни странно, но мои воздыхатели очень скоро это улавливают и в дальнейшем довольствуются нечастыми встречами на нейтральной территории. К себе я обычно мужчин не приглашаю, ибо моя с позволения сказать квартира давно нуждается в самом капитальнейшем из всех возможных ремонтов, но при этом я хотела бы сделать его если не своими силами, то хотя бы за свой счет. Наверное, я все-таки убежденная феминистка, если судить по тому, насколько оскорбительным показалось мне предложение знакомого театрального художника Коли привести мое жилье, если не в евростандартный, то хотя бы в божеский вид. Нет уж! Я сама способна решать свои проблемы.
  
  
  
   Во вторник весна решила, что пора ей вступать во владение нашим городом. Солнце пылало в бездонном ярко-синем небе так мощно, что я , честно говоря, нисколько бы не удивилась, если бы обнаружилось, что за прошедшую ночь проклюнулась листва на деревьях, а земля покрылась ковром из примул и крокусов. И хотя ничего подобного не произошло, весенний настрой все же победил мою депрессию. Мне захотелось начать новую жизнь. Если откровенно, то это желание посещало меня уже не раз, но заканчивалось обычно после составления списка первоочередных дел на ближайшее время. Список был, как водится, длинный, дела - достаточно серьезные, требующие мобилизации сил, воли и знакомых. После двух - трехкратного прочтения списка, якобы с целью редактирования, я откладывала его в сторону и быстро забывала о нем. Так бывало всегда, но не сегодня...
  
  
  
   Сегодня я не собиралась составлять никаких списков. После вчерашних рефлексий и девичьих страданий я решила перехитрить свою неизбывную лень и обмануть инертность бытия. Иными словами, я отправилась по магазинам на поиски светлого плаща, без которого, как вы и сами понимаете, начинать новую жизнь и вовсе бесполезно. Обойдя все ближайшие магазины и не найдя ничего подходящего, я зашла в универсам. Формальным поводом была закупка продуктов, а фактически моей целью был небольшой закуточек рядом с хлебным отделом. Там находился пункт приема объявлений в "Авизо ". Уплатив шестьдесят гривен и заполнив одиннадцать бланков, я выполнила неизменный первый пункт всех своих предыдущих списков. Я подала брачные объявления в десять городов Германии и одновременно в наш городской выпуск "Авизо". Итак, преисполненная гордости за свою беспрецендентную решимость, я купила еду для себя и кошек и примеривалась к килограммовой пачке кофе "Якобс".
  
  
  
   - Привет, Маринка, - моя соседка Тамара тронула меня за локоть, - Шикуешь, мать? Решила дать королевский пир по поводу сдачи перевода? - она кивнула на мои довольно объемистые пакеты.
   - Скорее это праздник моей лени, - и перехватив недоумевающий Тамарин взгляд, пояснила, - Неделю теперь по магазинам ходить не буду.
   Домой мы пошли вместе, завернув по дороге на рынок за овощами, Я, естественно, не удержалась и рассказала ей о своих злоключениях последних дней. Тамара как всегда внимательно выслушала мое горестное повествование, правда, без комментариев типа: А, так это был день паука по лунному календарю... Да вчера же полнолуние было - слава богу, что все так легко обошлось.
   Возле моего подъезда Тамара вспомнила, что еще не кофейничала, и я с радостью пригласила ее на торжественное вскрытие пачки "Якобса".
   За второй чашечкой мы обе разнежились, и начался обычный дамский треп. Я - то человек по натуре довольно болтливый и в этот раз тоже не удержалась и рассказала про свои объявления. Из одиннадцати объявлений моя визави одобрила лишь одно - в "Авизо".
   Почитаем вместе ответы, посмеемся, - сказала она, - а вот в Германии...
   И поведала мне страшилку о том, как знакомая ее знакомых поехала в Германию выходить замуж, но что-то там не заладилось, и она вернулась не солоно хлебавши, да еще и со страшной обидой на всех немцев и на заграницу вообще.
   - Давай я тебя с ней познакомлю? Пусть сама тебе все расскажет, - предложила Тамара.
   Я отказалась. Меня мало интересовали чужие проблемы - своих вполне хватало. Тем более несостоявшаяся фрау N, насколько я поняла из Тамариного рассказа, вовсе не была вожделенной невестой для среднестатистического немецкого холостяка. На ее иждивении была матушка и дети, к тому же, могу дать голову на отсечение, она не знала немецкого языка. Иначе говоря, партия незавидная, даже если предположить, что внешними данными она затмевала Шарон Стоун.
   - Ну почему она языка не знает? - вступилась Тамара, - она и в школе и в институте немецкий изучала.
   О-о-о! - взвыло мое самосознание. Любимая тема: владение иностранными языками. Я уже давным-давно уразумела, что, по мнению абсолютного большинства обывателей, если кто-то в школе, скажем, учил английский, то он его знает, т.е. он им владеет, И уже бесполезно разъяснять, что знание пары десятков заученных иностранных слов - это не владение языком. Зачастую и выпускники языковых ВУЗов не способны воспринимать на слух изучаемый ими язык, тем более если на нем говорит носитель этого самого языка.
   Разговор наш понемногу увял, больше вроде обсуждать было некого, Тамара докурила сигарету и, обвешавшись пакетами, полезла к себе домой кратчайшим путем - через балкон.
  
  
  
   Я же перемыла все чашки и удобненько устроившись в кресле, стала мечтать об импортном богатее, который совершенно случайно прочитает мое объявление и напишет мне письмо, а потом обалдевший от правильности моего письменного немецкого и моего интеллекта (а уж им-то я блесну, можете не сомневаться), этот самый заграничный жених примчится ко мне на крыльях зарождающейся великой любви. А я буду неприступной, и тогда он бросит к моим ногам всю свою недвижимость и наличность, начнет возить меня по европейским столицам, курортам Ривьеры и экзотических островов. До шиншилловой шубы и бриллиантов я домечтать не успела - кто-то позвонил в дверь. Всяческие звонки я ненавижу лютой ненавистью еще с раннего детства. Будильник вырывал меня из теплой постели по утрам, потому что моей маме было скучно делать зарядку одной, и она поднимала меня. В школе ненавистные звонки на урок не давали сначала доучить не выученное дома стихотворение, а затем в старших классах - прерывали не самом интересном месте разговор с мальчиком из параллельного класса. Звонки на первой в жизни самостоятельной работе (а надо сказать, что директором там был отставной полковник, бывший НКВД-ист из Сибири, и поэтому начало и конец рабочего дня, перерыв на обед и еще два технических перерыва обозначались в пространственно-временном континууме при помощи оглушительно громких пронзительных звонков. Как сказал один из моих знакомых, зашедший за мной в конце рабочего дня, звонков тюремного распорядка), приносили море неприятностей, если не дай Господь, поднимаешься из курилки через пару секунд после звонка. Либо по звонку не покинешь помещение, если это технический перерыв.
  
  
  
   Но в этот раз, открыв дверь, я обрадовалась. Вот уж кого я всегда была рада видеть, так это мою очень деловую Сашу. Не часто в последнее время моя разлюбезная Александра выхватывала из своего напряженного рабочего дня часик - другой для общения со мной, Она у нас истинная бизнеследи с мобильным телефоном и шлейфом восхищенных мужских взглядов в качестве повседневных аксессуаров. Мужские глаза не могли оторваться от ладной стройной фигурки и умопомрачительной красоты ножек Александры.
   - Мне в пять нужно быть в одной фирме, - еще в прихожей предупредила она. Что ж мне не привыкать, значит, у нас есть около трех часов времени, бутылка калифорнийского шабли от Пола Мэссона и гора всяких вкусностей, как обычно принесенных Сашей. А еще парочка интересных сканвордов на десерт.
   Ну и естественно я не упустила возможности еще раз пожалиться на свои неприятности с милицией. Выслушав мою историю о приглашении на ужин и последовавшую за этим беседу с капитаном Скоропадом, Саша улыбнулась:
   - С Игорем Лукичом я знакома. Ты знаешь, с полгода назад к нам приезжал потенциальный компаньон из Вены? Я тогда еще хотела пригласить тебя попереводить переговоры, но оказалось, что он сам достаточно хорошо владеет русским. В общем, мы подписали парочку совместных протоколов о намерениях. Мои экономисты уже просчитывали будущие сделки, но все сорвалось. Этот господин, Херберт Пайер, не вернулся в Австрию. Два последующих месяца мы самым тесным образом общались со Скоропадом. Потом приезжал еще какой-то детектив из Вены, которого наняла для розысков семья Пайера. Насколько мне известно, все поиски оказались безрезультатными. Единственное, что раскопал венский детектив - это то, что за день до предполагаемого отъезда герр Пайер обналичил через банкоматы свою кредитную карточку. Что-то около пяти тысяч баксов. На этом все и закончилось. В принципе, ничего удивительного в этом я не вижу, если вспомнить о том, сколько наших пропадает ежедневно в нашем городе. По большей части бесследно. Неприятно, конечно, что из-за этого к нам боятся ездить деловые люди из Европы. У меня уже срывался выгодный контракт из-за того, что в Вене показали по телевидению "Криминальную Россию". И попробуй тут объясни, что мы уже не Россия, а вовсе даже самостоятельное, хотя от этого не менее криминальное, государство! Мы еще долгое время будем для них осколком "империи зла".
   Саша пригубила вино и бросила взгляд на табло мобильника: время!
   - А насчет объявлений в Германию - умница! Переберешься, даст Бог, туда и мы придумаем какой-нибудь совместный бизнес. Согласна? Ну, все я побежала. Звони, не пропадай!
   И она выпорхнула из дверей, окутанная облачком французских ароматов и благополучия.
  
  
  
   На пороге кухни я ахнула. Мой распрекрасный кот Чижик преспокойно сидел на столе и с завидным аппетитом уплетал балычок, оставшийся после нашего с Сашей пиршества.Мое появление его мало смутило. Глядя на меня бесконечно невинными янтарными глазищами, он издал мелодичную трель, и облизнулся своим широким ярко-красным язычком.
   - Мерзавец! - взревела я скорее по привычке, чем от злости. Бороться с этим антрацитово - черным мохнатым обжорой было бесполезно. Я уже смирилась с его дворняжьим нравом. Даже абсолютно сытый он не упустил бы возможности полакомиться хозяйкиными деликатесами. Сначала я звала его Отелло в связи с его негритянским окрасом, но это имя он носил очень недолго. Свою птичью кличку он заработал за мелодичное протяжное "мр-р-р-р", которым он реагировал на все, что происходило вокруг. Этой же трелью он выражал все свои эмоции, желания и мнения. Надо сказать, что собственное мнение он имеет по любому поводу и ничто на свете не сможет заставить его промолчать. Так и живу я вот уже два с лишним года под постоянное "мр-р-р" в качестве музыкального фона для моих жизненных перипетий. К счастью кошка мне досталась молчаливая, дуэта бы я не вынесла.
   Чиж спрыгнул со стола и решил слизать с себя следы преступления. Его кроваво-красный язычок ловко собирал с шерсти крошки и майонезные пятна, видно он по случайности побывал и в салатнице. По черному бархату его шубки равномерно перемещалось красное пятно языка.
  
  
  
   Черт, где-то я недавно наблюдала кровавые пятна. Странно устроена моя память. Возможно, конечно, что и у других так же. Однако, мне пока никто еще не говорил, что свой сон он лучше всего может припомнить через пару дней после того, как он приснился. Итак, я снова стояла перед зеркалом в роскошном свадебном платье, оглядывая себя с головы до ног. Что за ерунда? Это, оказывается, была не я. Из зеркала на меня смотрело чужое лицо. Женщина в кремовом наряде не была мной. Помнится, во сне я удивлялась: волосы длинноваты, хотя я недавно стриглась. Так вот у невесты из моего сна волосы были по плечи длиной и к тому же светло-русые и вьющиеся, тогда как у меня - прямые, темные и коротко стриженые. Невеста была просто красавицей, не зря я себе так понравилась во сне. Мало, что красавица - точно знаю, что я уже где-то это лицо уже видела. Или может быть очень похожее. И совсем недавно. Хотя, если хорошенько подумать, то в боевой раскраске, т.е. в вечернем макияже, многие дамы с правильными чертами лица бывают здорово на одно лицо. Слава Богу, что мне достался по наследству от бабушки по материнской линии чухонский коротковатый нос картофелинкой, довольно круглое лицо, да еще и азиатский разрез глаз: монголо-татарское темное прошлое - официально среди моих предков тюрков не было. А поскольку родилась я в день образования Монгольской Народной Республики, то мое домашнее прозвище было "монголка". Вряд ли меня можно с кем-то спутать!...- Я поймала себя на том, что меня понесло по волнам памяти, и от воспоминаний о сне я плавненько перешла к детским воспоминаниям. Да, моя природная лень горазда на всякие штучки и все для того, чтобы упаси Боже мне любименькой не перенапрячься. Вот и теперь вместо воспоминаний о делах я пыталась погрузиться в приятный теплый поток детства. Ну, уж нет! Пора приводить в порядок не только мысли, но и жилье, а то ведь женихи скоро появляться начнут. Недельки этак через две-три... С моими-то темпами я могу и не успеть даже генеральную весеннюю уборку провести. Лишь три вещи я делаю очень быстро: думаю, перевожу с немецкого на русский и выбалтываю чужие, впрочем, и свои тоже тайны. Значит, пора начинать с уборкой! И если намечено сие грандиозное мероприятие, то начнем его, пожалуй, с балкона...
  
  
  
   Целую неделю я мыла, скоблила, драила, стирала, перебирала, чистила, и не было конца этому синонимическому ряду. Кошки мои обалдело ходили за мной по пятам и обнюхивали отмытый пол, отчищенный ковер, пугаясь своих отражений в натертой полиролем мебели. Откровенно говоря, я не ожидала, что моего запала хватит на целых семь дней. Недооценила, знать, силу своего желания выйти замуж. Успехами своими я была довольна, моя двухкомнатная квартирка приобрела приятный вид. Весеннее солнце беспрепятственно проникало в нее сквозь до блеска отмытые окна и даже чудом перезимовавшая фиалка набрала бутоны, обещая в скором времени взорваться розовым великолепием цветов.
   Я с удивлением отметила, что моя жизнь действительно обновляется, не говоря уже, что я выполнила еще один из пунктов моего многолетнего плана изменения собственного бытия.
   Тамара, зайдя на чашку кофе, заявила, что теперь и за себя не грех бы взяться. Можно, к примеру, бегать по утрам до бассейна, в котором она работает тренером, и там принимать водные процедуры.
   - Ну что? Завтра, пожалуй, и начнем, - сказала она.
   Как тут взволновалась моя лень, я сразу же перечислила в уме сто одну причину, по которой я не смогу завтра бегать с соседкой. Но я собрала свою волю в кулачок и твердо пообещала встретиться с ней в шесть утра возле подъезда, сделав при этом стандартную оговорку, если ничего не случится.
  
  
  
   До утра, к моему огромному сожалению ничегошеньки не случилось, и я, напялив старый спортивный костюм и не более новые кроссовки, выбежала из подъезда. Тамары не было, я потопталась минут пять- десять перед ее окнами, потом свистнула. На мой свист откуда-то выползла мохнатая дворняга и стала кружить рядом. Мне было холодно и обидно. Вот дурища, думала я, не спалось мне, видите ли, идиотке в теплой постели. От целлюлита удумала побегать! Нет, воистину глупость моя неистребима, ведь знаю же прекрасно, что от целлюлита лекарства нет, и что Тамара на моей памяти ни разу раньше девяти не вставала. Идти домой и досыпать? Ну, уж нет! Раз вышла, то побегу. И я побежала в сопровождении кудлатой дворняги, которая, наверняка, решила рэкетнуть меня в смысле завтрака. Добежали мы с псиной до парка и потрусили по главной аллее, пустынной как Земля до сотворения человека. Слегка согревшись, я отметила, что не очень задыхаюсь, а этого я особо опасалась из-за пристрастия к сигаретам. Раз так, то не пробежать ли мне по этой аллейке разиков этак десять? С десятью-то я себе явно польстила, уже после трех забегов мне неудержимо захотелось присесть на лавочку, может и прилечь. Ноги отяжелели, и я перешла на шаг, правильнее будет сказать на черепаший полз. Аллея все еще была пустой, и я могла себе позволить по-старушечьи волочить ноги. Время от времени ко мне подбегала дворняжка. Как я понимаю, она обследовала окрестности в поисках пропитания. Бедолага! Кроме сухих веток и остатков прошлогодней листвы здесь наличествовали лишь россыпи одноразовых шприцов-свидетельство того, что местные наркоманы цивилизовались сообразно времени. Наши дворники не имеют обыкновения убирать улицы и аллеи ранее десяти утра. Немудрено в общем-то, они тоже люди и тоже иногда хотят поспать. С такими мыслями я доплелась до конца аллеи, теперь оставалось совсем ничего до дома. Уже предвкушая горячие струи душа, омоющие мое истерзанное оздоровительным бегом тело, я ускорила шарканье кроссовок по асфальту. И тут я заметила свою лохматую спутницу. Псина неслась во весь опор мне навстречу, в зубах у нее было что-то, напомнившее мне сначала краюху черного хлеба. Однако, при ближайшем рассмотрении добычей собаки оказался достаточно пухлый бумажник из кожи темно-коричневого цвета. Я взвизгнула от восторга, Вот что значит доброе отношение к животным! Не обругала, не прогнала я собачку, а она мне денежку принесла. Не тут-то было! Собака промчалась мимо меня, не снижая спринтерской скорости, а я остановилась и с тоской смотрела ей вслед. Все пролетает мимо меня в этой жизни, я же, как всегда пролетаю мимо кассы. В кои-то веки такая находка и то промчалась где-то рядом. Не думайте, что я очень жадная! Я нормальная, просто я любопытная. Я бы может и вернула бумажник хозяину, если там есть хоть какие-то координаты... Собака, не воспринимая мои телепатические призывы, неслась по аллее, стремительно уменьшаясь в размерах. Точно с такой же скоростью уменьшались и мои шансы удовлетворить свое любопытство. Стоять дальше было бессмысленно, и я поплелась домой. Разочарование и усталость охватили меня, и я, поскуливая от обиды, жалела несчастливую свою долю. За этими ламентациями даже и не заметила, как оказалась дома.
  
  
  
   На АОНе был один звонок. Номер был мне незнаком. И вообще, меня ничто не интересовало. Под душем я продолжила мысленно оплакивать свою горькую судьбину, припоминая дальнейшие свидетельства моей невезучести...
   Потом я хряпнула несмотря на раннее утро граммов этак пятьдесят коньячка и попивая кофе стала обдумывать, где бы заработать денег. Перебрав все возможные и доступные варианты, я надумала позвонить Котьке. Ведь бывают же нужны фирмам разовые переводы! Котьки на работе не было. Что-то частенько мне стало не везти: куда ни ткнись, либо неприятности, либо неудача! Когда ж приятности-то начнутся? Если обратиться к постулату о полосатости жизни, то черная полоса в этот раз, как на мой вкус, получилась широковата.
   - Кофе подан.
   Тамарка стукнула в остекление балкона. Я подскочила, опасаясь, что лопну от переполняющих меня упреков. Тоже мне соседка, почти подруга! Бросила меня на произвол судьбы... Тамара быстро остудила мой запал.
   - Извини, у соседей сверху ночью прорвало трубу, и мы до утра собирали воду. Залили нас основательно. Сама понимаешь, не до бега было.
   Я сразу же и остыла. Что - что, а мутные потоки с потолка и стен мне отлично знакомы. Мало того, что живем в старой хрущобе, тут еще верхние соседи - отморозки заливают мою квартиру с завидной регулярностью. Я не говорю уже о том, что на вечеринки они приглашают глухих любителей потанцевать весом не менее ста кило каждый. Милые соседские разборки обычно достигают своего апогея к четырем - пяти часам утра, т.е. во время максимальной звукопроницаемости стен и потолочных перекрытий, при этом нелишне будет заметить, что голосу женской половины населения квартиры позавидовала бы иерихонская труба. Есть еще одна особенность у моих соседей, они не терпят беспорядка в своей квартире. Исходя из этого, их жизненный распорядок выглядит примерно так, по ночам они интенсивно ломают и крушат мебель, выясняя внутрисемейные отношения, затем дни напролет ремонтируют ее, используя при этом весь арсенал столярных инструментов, включая строгальный и сверлильный станки. По случаю успешного завершения реставраторских работ мои соседи вновь приглашают на вечеринку танцующих слонов. Затем ночью вновь идет подсчет поведенческих ошибок соседки, в ходе которого почему-то начинает падать мебель. Далее смотри пару строк выше... Теперь вы, конечно, понимаете, почему к Тамариной проблеме я отнеслась с искренним сочувствием.
   -- Ладно, уж, - сказала я.
   -- И мы принялись перемывать косточки своим соседям и делиться горестным опытом жильцов четвертого этажа. При этом я все пыталась увлечь нить нашей беседы в русло своих утренних приключений, но ночные впечатления Тамары оказались настолько яркими, что наш разговор еще добрых полчаса крутился вокруг проржавевших труб, размокших обоев и бессовестности соседей.
   -- Прервал нас Тамарин младшенький. Он поздоровался и попросил сахарницу. Тамара тут же стала рассказывать ему, что и в какой кастрюльке нужно разогреть. Но Темка сказал, что поел у Олега, а теперь просто хочет чаю. С сахарницей в руках он исчез в недрах соседней квартиры. Но ненадолго. Он появился уже с чашкой в руке и протянул мне кусочек плотной бумаги со словами:
   -- - Тетя Марина, что тут написано? Кажется, по-немецки, Я взяла в руки карточку и увидела напечатанное жирным шрифтом " Дитер Швертфегер " и ниже помельче " Генеральный директор АГ Беллен".
   -- - Где ты взял это Тема? - губы меня не слушались, а руки и ноги задеревянели. Зловещие предчувствия перехватили горло и разбежались мурашками по всему телу.
   -- - Да мы с Олегом нашли сегодня возле вашего подъезда здоровенный бумажник. Сначала думали там деньги, а в нем только какие-то документы и визитки. Олег сказал, что за найденные документы тоже можно получить вознаграждение. А иностранец-то тем более заплатит. Куда ему без документов? Ну, я пошел домой и взял на всякий случай визитку, чтобы знать, у кого потом вознаграждение получить. А Олег понес документы в милицию.
   -- - О, Господи! - со стоном вырвалось у меня... - Возьми, Тема - я протянула ему визитку. А сама была готова вопить от бессилия перед надвигающимися неприятностями и ко всему в придачу мне было очень страшно...
   -- Все происходящее с одной стороны выглядело как цепь нелепых случайных совпадений, с другой же стороны - все указывало на то, что я хоть и не знаю пока как, но все же каким-то образом связана с таинственным исчезновением господина генерального директора Швертфегера...
   --
   --
   --
   -- Уже несколько часов я сидела и обдумывала ситуацию, в которой оказалась. Самым ужасным было то, что я совершенно не представляла, что мне делать. Позвонить Скоропаду? Но он не оставил мне своих координат. И потом не будет ли подозрительным, что я так беспокоюсь по поводу какого-то бумажника? С какой стати он меня должен волновать. А, если все же волнует, то не является ли это доказательством моей причастности к преступлению? Стоп! А кто сказал, что это преступление? Что же вообще произошло? Может быть, этот Швертфегер просто загулял, потерял спьяну бумажник. Хорошо, но почему возле моего подъезда? Что он здесь делал или делает? И когда это он успел его потерять. Утром я ничего похожего на бумажник ни в подъезде, ни около него не заметила. Значит, он появился позже. Вдруг это именно тот бумажник, который таскала в зубах дворняжка? Тогда интересно, почему его нашли около моего подъезда? Может, собака и притащила его сюда? Вполне возможно, но звучит как - то уж слишком нереально. Умная собачка подкинула к подъезду бумажник с документами. Ерунда какая -то! Нет, не буду я лезть в это дело без приглашения. Пусть все идет своим чередом, а мне неплохо бы успокоиться и заняться чем-то более полезным, чем неумелые детективные поползновения. Например, я уже два месяца собираюсь связать свитер. Именно за вязание я, пожалуй, и возьмусь, говорят еще и успокаивает...
   --
   --
   --
   -- ...На столе у Скоропада лежал тот самый бумажник, который я видела в парке. Я его сразу же узнала, но и бровью не повела, когда Игорь Лукич мне его предъявил. Изобразив на лице самую невиннейшую из арсенала моих невинных улыбок, я еще и еще раз повторяла, что представления не имею, как этот треклятый бумажник попал к моему подъезду. Не рассказывать же, в самом деле, про собаку! В лучшем случае Скоропад предложит мне сходить на прием к психиатру, а в худшем: я стану в его глазах изощренной лгуньей. А с чего бы это мне лгать, если я не хочу выпутаться, А если я хочу выпутаться, то само собой я в этом замешана. Дитер Швертфегер еще до сих пор не объявился ни в нашем городе, ни в Германии. В его бумажнике кроме водительского удостоверения и визитных карточек нашлась еще и записная книжка, в которой было всего несколько киевских телефонных номеров: номера фирмы, где работала Котька и мой домашний, По сути, всего два номера, один из которых - мой. Между тем с того злосчастного дня, когда он пригласил меня на ужин, прошло уже около двух недель...
   --
   --
   --
   -- Последующие несколько дней я провела и забегах между домом и кабинетом Скоропада в городском управлении внутренних дел. Игорь Лукич предъявлял меня гостиничным горничным и администраторам, которые, естественно, меня не только и гостинице, но и вообще в глаза не видели. Причем ни одну, ни с господином Швертфегером. Затем у меня состоялась встреча с барменом и официантами из " Сказки". Те, напротив, меня признали и, видно, не в первый раз поведали Скоропаду по очереди, что сидела я одна и, ушла тоже одна. А официант, обслуживший меня, т.е. третий столик рассказал еще, что передо мной за этим столиком сидел иностранец, заказавший кофе и сказавший, что он ждет даму и основной заказ сделает после ее прихода. Официант утверждал, что иностранец общался с ним на английском языке. Когда ему принесли кофе, он спросил, может ли он расплатиться кредитной карточкой. Потом к столу подошла какая-то женщина и иностранец, заплатив за кофе наличными, ушел вместе с ней.
   -- - А может, он ушел с этой женщиной? - спросил Скоропад, имея в виду меня.
   -- - Нет, - уверенно ответил официант, - та была выше ростом, и волосы у нее были светлые по плечи длиной. Вы точно должны были ее видеть, если не в зале, то в фойе, - обратился он ко мне. - Потому что я даже чашку не успел занести в мойку, как вы уже сели за столик. Я так и оставил ее на стойке бара и сразу же принес вам пепельницу.
   --
   --
   --
   -- Я и не отрицала, что столкнулась в дверях с парочкой, но поскольку никогда не видела Дитера Швертфегера, то естественно не могла подтвердить, что это был именно он. Тут Скоропад схватился за голову и, покопавшись в папке, лежащей перед ним на столе, протянул мне фотографию.
   -- Да, несомненно, этот мужчина так галантно придержал дверь, пока я не вошла в бар. И значит, это и был Дитер Швертфегер. Странно вообще-то. Он что, двух дам на ужин пригласил? Устроил соревнование на пунктуальность? А ужин это был приз, который полагался победительнице. Ну и дела!
   -- Скоропад вышел из кабинета вместе с официантом, попросив меня подождать пару минут. Когда он вернулся, выражение его лица не предвещало мне ничего хорошего, Еще раз я повторила свою историю о том, как я добиралась в тот злополучный вечер к гостинице. Причем в этот раз от меня требовалась максимальная точность в описании машины, водителя и маршрута, по которому мы ехали. Игорь Лукич хотел непременно, чтобы я назвала марку автомобиля и его номер, на что я не удержалась и съехидничала.
   -- Извините, а вы сами запоминаете или записываете номера всех машин, на которых вам приходится ездить?
   -- Кажется, Скоропад не был склонен обижаться, напротив - он даже извинился.
   -- - Не стоит так болезненно воспринимать мои вопросы, Марина Львовна. Я должен был вас об этом спросить. Поймите, в настоящий момент все говорит о вашей причастности к расследуемому мной делу. Во-первых, вы уж слишком долго ехали к гостинице, словно специально опаздывали на встречу. Во-вторых, о том, как вы провели остаток того дня, не знает никто, кроме ваших кошек, как вы сами изволили выразиться. В-третьих, бумажник Дитера Швертфегера почему-то оказался возле вашего подъезда. Не слишком ли много? Как вы считаете?
   -- - Я считаю, что мне все это надоело, господин Скоропад, - нагло заявила я. - И еще я никак не могу сообразить, с какой это стати и куда я, по-вашему, умыкнула герра Швертфегера. Если вы помните, он меня интересовал исключительно как источник дополнительного заработка. Мне просто нужны были деньги.
   -- - Вот именно! Вам были нужны деньги. Немец, по словам официанта, хотел расплатиться кредитной карточкой "Америкен Экспресс" Ведь так? Но как раз этой карточки в бумажнике не оказалось. Да и не только карточки, но и каких-либо денег вообще.
   -- - Ну знаете, - начала я возмущенно, но одного взгляда в лицо капитана оказалось вполне достаточно, чтобы я укротила свои эмоции, Скоропад смотрел куда-то мимо меня, Его гораздо больше занимали свои собственные мысли, чем то, что я могла ему возразить. - Господин Скоропад, откровенно говоря, я уже устала и хочу есть. Давайте закончим на сегодня нашу беседу. Отпустите меня, пожалуйста, к моим кошкам, Я вам клятвенно обещаю, что сегодня не буду похищать ни иностранных, ни иных граждан...
   -- Я могу предложить вам чашку кофе, но попрошу вас пока еще ненадолго задержаться.
   -- И Скоропад вышел из кабинета. Вернулся он буквально через минуту с кофе в пластиковом стаканчике. Видно в управлении поставили кофейный автомат. Кроме этого Скоропад принес с собой тоненькую прозрачную папочку. Я протянула руку к стаканчику, а капитан подал мне папку.
   -- - Посмотрите, Марина Львовна, может быть, вы знаете эту женщину. Наш художник набросал портрет спутницы Швертфегера по описанию официанта.
   -- Я раскрыла папочку, и вся внутри похолодела. Подержав рисунок перед ничего не видящими от изумления глазами, я вернула папку капитану со словами:
   -- - Да, она похожа, насколько я могу вспомнить, на женщину, которая была с Дитером Швертфегером в баре. Но мне она не знакома. Никогда: ни раньше, ни потом я ее больше не видела.
   -- - Спасибо, Марина Львовна, за помощь. Извините, что задержал вас. До свидания.
   -- Буркнув в ответ "до свидания", я поспешила покинуть капитана Скоропада, его кабинет, здание, и даже улицу, где оно располагалось.
   --
   --
   --
   -- Некоторое время я брела по городу вся в тоскливых мыслях, пока не оказалась рядом с почтой, где у меня был абонентский ящик. Очень кстати! В ящике я обнаружила СЕМЬ! Да, именно, семь писем. Все они были местными. Стало быть, новая жизнь начинается, несмотря ни на что. Мне неудержимо хотелось присесть на ближайшую лавочку и поскорее перечитать послания женихов.
   -- Единственное, что меня остановило, была мысль о небрежно разорванных конвертах. Ненавижу конверты с рваной бахромой торопливости по верхнему краю.
   --
   --
   --
   -- Дома я первым долгом сварила кофе, отдала зверью остаток крабовой лапши, из которой намеревалась сделать салат. Пусть уж едят, если их хозяйка не удосужилась купить им пропитание. Удобно устроившись на диване: сигареты, зажигалка и чашка кофе на столике рядом, я аккуратно взрезала конверты пилкой для ногтей, (я думаю излишне объяснять, что ножа для бумаг из слоновой кости у меня сроду не было). Потом я разложила письма на столике и, закрыв глаза, ткнула пальцем наугад. Жениха звали Олег, ему было 37, полноват, лысоват - это его определения, но весел. Эпистола была писана чисто, без помарок, ошибок и исправлений, с претензией на самоиронию, за которой крылось, однако, самолюбование. Как иначе можно было истолковать пространный пассаж о его образованности и эрудированности. Он так много об этом написал, что мне напрочь расхотелось самой убедиться в исключительных способностях Олега.
   -- Следующие три послания усилили мою стойкую аллергию на отечественных мужиков. В принципе они были идентичными по содержанию, различаясь лишь в незначительных деталях, в основном описывающих внешность и антропометрические данные претендентов на мое благосклонное внимание. В переводе с совкового мужского на нормальный общепринятый русский эти письма звучали примерно так: Когда я такой молодой, красивый и успешный прочитал в газете твое объявление, мое жалостливое сердце дрогнуло от сострадания. Теперь я готов принести в жертву энную часть своего свободного времени в обмен на твою сексуальную сговорчивость. Интересно, а на фига вам, мальчики, таким классным, читать брачные объявления, напечатанные к тому же нечитабельно мелким шрифтом? Ведь у вас все о кей, судя по письмам.
   -- В пятом по счету конверте проживал некий Александр Алексеевич, женатый и материально обеспеченный. Он предлагал мне встречаться, и гарантировал чистоту и порядочность. Ну, спасибо! Это письмо меня даже развеселило. Еще одно подтверждение моих взглядов на мужскую "чистоту и порядочность".
   -- Пора бы прерваться! Сварю себе кофейку, и может приму душ. Никак не могу придти в себя после Скоропадовских пыток. Вышла из ванной я повеселевшей и посвежевшей, Наверное, все же есть что-то рациональное в религиозных ритуальных омовениях. Очищается не только кожа, но и дух. Теперь-то мне уж точно хватит сил на прочтение оставшихся двух писем. Итак, наберем в легкие побольше воздуха, чтобы вздох разочарования не был слишком болезненным, и вперед.
   -- Письмо номер шесть меня обнадежило. Краткое, оно дохнуло какой-то мужской силой и уверенностью, "По-видимому, нам стоит познакомиться, Жду вашего звонка в пятницу и субботу с 19 часов". Завершали сей образчик мужской лаконичности имя Вадим и номер телефона.
   -- В общем-то, сегодня пятница, но позвоню я, только если мне станет совсем невмоготу. Седьмое письмо я читать уже не хотела что очень странно для такой любопытной Варвары как я. Возможно, где-то внутри у меня сработал эмоциональный дозатор по принципу "хорошего помаленьку".
   -- На всякий (!) случай я решила сделать маску из лазурной глины. Лежа с зеленой физиономией на диване, я двадцать минут обдумывала, что мне надеть. Остановилась на домашних брюках и тонком белом свитерке. Мне идет белое...
   -- Пока я приводила в порядок несколько запущенную за последние дни внешность, позвонила Котька. Извинялась за причиненные мне неудобства. Ее тоже чуть ли не каждый день допрашивает Скоропад. Владелец фирмы Франк Борциан говорит, что это не первый случай. За последний год ему известно еще два таких происшествия с немецкими бизнесменами. И ни один до сих пор не объявился.
   -- - Ладно, Котька, - сказала я. - ты же хотела дать мне подработать, и в том, что случилось нет ни капли твоей вины. И тем более уж передо мной ты ни в чем не виновата. Успокойся и перестань страдать. Уже ничего не изменишь. Я тебя все равно очень люблю. Пока, ребенок.
   -- Девчонку эту я и в самом деле обожала. Хорошенькая, как ангелочек, способная во всем, за что ни возьмется, и к тому же очень целеустремленная умничка. В наше время такие большая редкость. А с немцами и впрямь что-то творится во славном граде Киеве, правда думать мне об этом ну совсем не хочется. Лучше послушаю музыку. Да и заслушалась Градским, его циклом "Сама жизнь". Вынырнула из сюиты в половине десятого. Не поздно ли сейчас звонить незнакомому мужчине? А была, не была! Я набрала номер Вадима.
   --
   --
   --
   -- Голос у него был ленивый с хрипотцой.
   -- - Алло! Это вы, незнакомка?
   -- - Добрый вечер, Вадим, - так я попыталась сгладить впечатление от позднего звонка, - Я - Марина. Вы написали мне письмо, и вот я звоню. Расскажите, пожалуйста, о себе.
   -- - Добрый вечер, Марина. Вам идет это имя. Время еще детское, давайте встретимся и поговорим, глядя друг другу в глаза.
   -- - Ну не знаю, судя по номеру, вы где-то на левом берегу. Пока доберемся куда-то в центр, будет уже глубокая ночь...
   -- - А я завтра не работаю, дорогая Марина, значит, вполне могу себе позволить бессонную ночь...
   -- Однако, нахал! Я настороженно вслушивалась в его слова, пытаясь уловить намек на постель. Его голос звучал тепло и как-то по-дружески что ли.
   -- - Понимаете, Вадим, я обыкновенно не провожу бессонные ночи с посторонними мужчинами. Лучше перенесем наше визуальное знакомство на дневное время. Я думала, вы мне просто немного расскажете о себе по телефону. Я бы в свою очередь ответила на ваши вопросы. Насколько мне известно, телефонные разговоры вполне нейтральный способ узнать друг о друге и ни к чему не обязывают. А у нас у обоих будет потом время подумать, стоит ли нам вообще знакомиться.
   -- - Поздно, Марина. Мы уже знакомы. Диктуйте ваш адрес, я подъеду. Если захотите, то пригласите меня в гости, а не захотите, я вас приглашу куда-нибудь. Согласны?
   -- - Пожалуй, мне нужно подумать. Я перезвоню вам минут через пятнадцать, - сказала я и положила трубку.
   -- Минут десять я пыталась уговорить себя, что такие свидания ни к чему путному не приводят, а оставшиеся пять минут показались мне вечностью. Сидя с трубкой в руках, я не спускала глаз с часов...
   -- Вадим ответил сразу же.
   -- - Алло, Марина, быстренько говорите, где вы живете. Очень жарко сидеть в куртке...
   -- И я сдалась. А куда было деваться? Снова сидеть до трех утра перед телевизором? Или, что еще невыносимей, горестно перебирать в мыслях события последних дней. Этого мне совсем не хотелось.
   --
   --
   --
   -- Время тянулось невыносимо медленно. Я успела подправить лицо, перемыть кошачьи миски и сидела на кухне, страдая из-за почти стерильной чистоты холодильника. Пригласила в гости, а кроме кофе и каким-то чудом не съеденной пачки крекеров, в доме шаром покати. Услышав шум подъезжающей машины, я выключила свет, и прильнула к холодному стеклу. Мимо моего подъезда проехала темная иномарка. Мимо, значит не он. Я снова включила свет и вернулась в комнату. Здесь меня и застал звонок в дверь.
   -- - Привет, - навстречу мне из темноты подъезда выдвинулась упакованная в целлофан бледно-лиловая орхидея.
   -- - Только не через порог! Заходите, - сказала я, отступая к комнате по узенькому коридорчику, - Здравствуйте, раздевайтесь.
   -- - Возьмите у меня цветок, Марина. - Попросил Вадим. Он поставил на пол кейс и стал расстегивать куртку. Медленные уверенные движения его рук словно завораживали меня. Я так и стояла, глядя на него, держа перед собой обеими руками цветок самого любимого моего оттенка, и прикидывала уже я влюблена или это произойдет в ближайшие пару минут. При всей моей несклонности к любовным авантюрам, я была сражена наповал этой орхидеей и спокойствием Вадима. У меня в голове даже шевельнулась мысль, а не брачный ли он профессионал. Уж больно уверенно он себя ведет, и как подтверждение своего предположения услышала:
   -- - Можно я сниму ботинки? Они чересчур теплые, - и он улыбнулся легко и непринужденно, приоткрыв при этом не совсем ровные, но идеально белые зубы. Я провела его в комнату и усадила в кресло.
   -- - Кофе будете, - на кухне у меня был приготовлен подносик с двумя чашками, вазочкой крекеров и банкой "Мокконы".
   -- - Нет, пока не буду, - он, словно ждал этого вопроса, настолько быстрой была его реакция на мою попытку хоть временно освободиться от его обаяния. - Давайте посидим и посмотрим друг на друга.
   -- Я села во второе кресло и опустила глаза. Между нами зависла достаточно долгая пауза. Откровенно говоря, мне очень хотелось смотреть в его темно-серые внимательные, это я успела отметить, глаза, но я боялась, что это будет истолковано как сигнал к немедленным действиям.
   -- - Что же вы, Марина? Я вам так уж сразу и не понравился? И вы уже ничего не хотите у меня спросить?
   -- - Знаете, это мои первый опыт знакомства по объявлению, - решилась я на откровенность. - Мне несколько неловко, пригласив вас к себе, проводить допрос с пристрастием.
   -- - Да не надо никаких допросов. Вы просто не прячьте глаза, иначе я чувствую себя непрошеным нарушителем границ вашей квартиры. Кстати, милая девушка, мне придется продолжить захват вашей территории. Я ужасно голоден, пойдемте-ка на кухню...
   -- - Вынуждена вас огорчить. Из съедобного у меня есть только крекеры и...- я мысленно провела повторную ревизию холодильника, - и кетчуп.
   -- - Ну и болван же я! В моем кейсе кое-что имеется. Я ведь знаю, что ужин такого обжоры, как я, дело очень накладное для одинокой дамы. Идемте поскорее, сделаем пару бутербродов, Мариночка.
   -- Кейс Вадима оказался настоящим филиалом минимаркета. На кухонном столе как по мановению волшебной палочки материализовались шпроты, ветчина, сыр, баночка какого-то паштета, пара апельсинов, бутылка мартини "Бьянка" и плитка черного шоколада. Расширенный вариант джентльменского набора. Бутерброды делал Вадим, я стояла на подхвате: подавала ножи, дощечку, тарелки. На запах еды прибежали из спальни кошки. Вадим отнесся к ним с должным уважением, и они получили всего понемногу, а, насытившись, сели рядом и принялись вылизывать друг друга. Во время приготовления ночного пиршества я узнала кое-что о Вадиме. Он рассказал, что закончил физфак университета, затем высшее военное училище. Прослужил в чине капитана аж три года и затем ушел на гражданские хлеба, осознав всю безысходность и бесперспективность военной карьеры. Женат официально не был, но больше двух последних лет прожил вместе с подружкой. Пару недель назад подружка решила, что денег у него маловато, выдала свои соображения по поводу его платежеспособности открытым текстом и переехала, забрав из квартиры почти все, к своей маме...
   -- Сначала я выпила немного мартини, потом съела бутерброд с ветчиной, потом снова мартини... Когда Вадим подлил очередные пару глотков в мой бокал я уже даже и не сопротивлялась. Пришла пора и моего чистосердечного признания. Кажется, я рассказала о себе все с момента рождения по сегодняшний день, кроме последних событий с исчезновением Швертфегера. Зачем грузить человека своими неприятностями! Мона тем временем задремала на коленях у Вадима. Это было хорошим признаком. Мона редко к кому шла на руки, а удерживать ее насильно очень трудно. Моя кошка слыла среди моих знакомых неподкупным знатоком человеческих душ. Вадима она приняла сразу же, как и ее хозяйка, впрочем. Я перестала поглядывать на часы, размякла и потеряла всякую бдительность. Наверное, я просидела бы с Вадимом до скончания веков, не помня ни времени, ни своих проблем, только бы слышать его неспешные ироничные, но вовсе не обидные комментарии к моему рассказу. Наверное... Но Вадим осторожным движением переложил Мону на диван и дотронулся до моего плеча.
   -- - Итак, девушка Марина, внимательно вас выслушав, я только укрепился в своем желании продолжить наше знакомство. А теперь давайте уложим меня где-нибудь на диване. В последние дни я здорово вымотался. Клянусь богами всех времен, я не буду к вам приставать. По крайней мере, сегодня. Честно говоря, боюсь произвести на вас неблагоприятное впечатление.
   -- Я, конечно, была несколько разочарована подобным заявлением. Более нормальным было бы, если бы Вадим все же попытался влезть в мою постель. Однако, все, что ни
   -- делается, все к лучшему. Стеля ему на диване, я предупредила, что мое зверье беспременно попробует спать верхом на нем, и что можно с ними особенно не церемониться. Вадим поймал меня в дверях спальни, обнял и чмокнул в щеку.
   -- - Спокойной ночи, барышня.
   -- У меня зашлось сердце, такими приятными были его прикосновения, Укладываясь, я все думала, что же я сделала не так? Почему Вадим не посягнул на место рядом со мной? Неужели я совсем его не привлекаю? С этими мыслями я погрузилась в объятия Морфея за неимением ничьих других объятий.
   --
   --
   --
   -- Проснулась я поздно, выскочила в гостиную - Вадима не было. Постель он аккуратненько сложил на диване, а на журнально-обеденном столике белел листок бумаги.
   -- "Девушка, я назначаю вам свидание в три дня возле пилота НЛО. Ваш ночной собеседник".
   -- Это он неплохо придумал - назвать статую крылатого Михаила-Архангела на Майдане Незалежности пилотом НЛО. Подростки, правда, насколько мне известно, окрестили ее Бэтменом. Ну что ж, тогда берегитесь меня, шевалье Вадим. Вы решили: так себе серенькая крыска с монгольскими глазами. Хорошо же, явимся вам в ином виде. Я отлежала тридцать минут в пенной ванне с маской на лице, потом еще полчаса на диване с тонизирующим компрессом опять же на лице. После всех манипуляций и косметических ухищрений выглядела я лет примерно на семь моложе. Жаль, что эффект этот очень кратковременный. Пряди волос я покрыла красящим лаком, приподняв их предварительно феном. Из одежды я выбрала легкий костюмчик из ангорки с леопардово-барсово-рысево-тигровым рисунком, который прекрасно подчеркивал мою не пышную, но хорошо оформленную грудь и довольно тонкую талию. Еще сапоги на высоком каблуке. Господь, к сожалению, не снабдил меня при рождении сверхдлинными ногами, приходится компенсировать этот пробел высокими каблучками. Сверху легкое пальто и сумку в тон сапогам подмышку. Перед выходом из дома я проверила содержимое кошелька, что весьма подпортило мой боевой настрой, и пошла, тем не менее, на штурм.
   --
   --
   --
   -- В трамвае и метро, ловя на себе заинтересованные взгляды мужчин от двадцати и старше, я просто таяла. Что ни говори, а внимание противоположного пола здорово вдохновляет женщину.
   --
   --
   --
   -- К месту свидания я добралась на удивление быстро, даже слишком быстро - за полчаса до срока, Рядом был магазин иностранной книги, почему было и не заглянуть. И время скоротаю, и может быть, сборничек немецких кроссвордов прикуплю. Просторный торговый зал был пуст и гулок, мне даже стало неловко, что железные набойки моих каблуков так стучат по плиткам пола. На прилавке немецкоязычного отдела я нашла россыпи старых журналов и пару тетрадочек с кроссвордами, Просмотрев их, я выбрала сборничек с самыми интересными на мой вкус заданиями и минут пять терпеливо ожидала, что ко мне подойдут, потом начала нервно постукивать кошельком по прилавку. Так и хотелось заорать на весь магазин " Ау! Есть кто живой?", Еще чуть-чуть и я лопнула бы от досады, потому что с одной стороны поджимало время, а с другой - я уже видела, как округляются глаза Вадима от лихости, с которой я расправляюсь с иноземными кроссвордами. Но тут из-за стеллажа с книгами внезапно материализовалась продавщица, дожевывая что-то по-видимому весьма не мягкое, она торопливо взяла деньги и стала торопливо отсчитывать сдачу (там было что отсчитывать: она сдала мне около гривны белой мелочью), поглядывая на меня с явным интересом, не перевелись знать еще идиоты на свете, которые покупают эту макулатуру. Из магазина я уже летела на всех парах, Однако, на рандеву вовремя мне попасть не довелось. Чуть отойдя от магазина, я лицом к лицу столкнулась с тем самым мужичком, который подвозил меня к гостинице "Днипро" на встречу с Дитером Швертфегером. Он был явно чем-то озабочен, и на мое "извините" не обратил ни малейшего внимания. Попросту отодвинув меня с дороги в сторону, он поспешил дальше. Пару минут я стояла, лихорадочно просчитывая: бежать за ним или бежать к Бэтмену, т.е. к Вадиму. Победил Вадим. Мое женское начало в последнее время заявляло о себе все сильнее, и противопоставить ему было нечего. Теперь, когда на меня разом свалились неприятности и безработица, я ощущала настоятельную потребность в сильном плече и широкой мужской груди, на которой при случае можно и выплакаться, не говоря уже о том, что она способна была подарить кроме ощущения защищенности еще и суперчувство - счастье.
   --
   --
   --
   -- Возле Бэтмена Вадима не было, в окрестностях фонтана также не наблюдалось. Последующие полчаса я вышагивала по площади, вглядываясь в каждого приближающегося к ней мужчину. Затем практически озверев от обиды на всех мужчин мира, олицетворением которых стал для меня Вадим, я спустилась в "трубу"- подземный переход и направилась ко входу в метро. У автомата с жетонами пришлось задержаться:
   -- моя гривна, в силу своей чрезвычайной поношенности, не сразу пролезла в щель. Выгребая жетончики из лотка, я вдруг услышала знакомый голос, и осторожненько оглянулась. У меня за спиной улыбался Вадим.
   -- - Марина, вы как стремительная лань процокали мимо меня своими очаровательными копытцами. Виноват, склоняю голову и прошу милости. Знаю, что нет мне прощения, но смените гнев на милость и примите от меня недостойного этот скромный знак восхищения вашей красотой - и протянул три лиловых гиацинта.
   -- Во мне боролись две довольно мощных эмоции - обида и радость, к которой примешалось еще и неудержимое желание расхохотаться, настолько потешно прозвучала цветистая тирада Вадима. Сердце мое, в общем-то, довольно мягкое, не выдержало и дрогнуло, а губы сами собой разъехались в улыбке:
   -- - Вы невыносимый человек, Вадим. На вас невозможно обидеться! Итак, где вы изучали искусство лести? Не иначе, при дворе какого-нибудь восточного правителя...
   -- - Пожалуй, вы недооцениваете женскую половину нашего города. Практики сколько угодно! Все. Мариночка, хватит пробовать меня на зубок. Я - достаточно твердый. К сожалению, я случайно встретил одного знакомого, с которым мне пришлось выяснять некоторые вопросы. Задержался и ужасно боялся, что вас уже не найду в этом столпотворении. (Это он имел в виду акцию "Гринписа", начавшуюся минут десять назад на Крещатике). Если я прощен, то позвольте пригласить вас на обед...
   --
   --
   --
   -- Не стану перечислять съеденное нами в небольшом ресторанчике возле площади. Как выяснилось - едоки мы оба отменные. За столом мне пришла в голову мысль, что если мы с Вадимом решим пожить вместе, то через годика два мы прибавим килограммов по десять каждый, а мои кошки превратятся в плюшевые пуфики для спальни... Ну и фантазии!... Представьте себе убегающий из-под садящегося с громким "мяу" черный плюшевый пуфик... В общем, как там раньше писали в газетах, обед прошел в атмосфере дружбы и взаимопонимания. Настроение было благодушное и весьма оптимистичное. Мы вышли из ресторанчика, и Вадим подвел меня к своей машине, оставленной поблизости на уличной платной стоянке. Автомобиль мне понравился. Опять это была темная иномарка. Пискнула сигнализация, Вадим открыл дверцу, и в лицо мне пахнуло очень знакомым запахом разогретой кожи. Усаживаясь поудобнее, я пыталась нащупать в своем мозгу ячейку, где хранилась информация об этом запахе и сопоставить ее с ощущениями, полученными от рецепторов ягодиц, утонувших в мягком сиденье. Попросту, я пыталась вспомнить, где и когда я уже обоняла этот запах. Но мягкое урчание мотора и насмешливо ласковые речи Вадима погрузили меня в некое подобие транса. В таком состоянии хорошо пищу переваривать, а мозговая деятельность замедляется и затрудняется. Как следствие я ничего вспомнить не смогла, зато сделала вид, что не удержала равновесие на повороте и ткнулась головой в плечо Вадима, пусть пообоняет мои новые духи. На месте мужчин я бы выбирала себе партнершу по запаху ее духов. И по нему же определяла бы ее настроение, самоощущение и т.д. С годик назад я пользовалась одновременно двумя сортами духов. Если, к примеру, я проснувшись утром, ощущала себя Маришкой, я брала духи "Мадемуазель." Если же выныривала из сна Мариной Львовной, то духи были "Палома Пикассо". А временами я и вовсе не знала с чем себя отождествить. Тогда я, повертев в руках оба флакона, отставляла их в сторону, оба. На этакое нечто и духов было жалко. Сегодня я благоухала "Мошино".
   -- Легко плывя в потоке сознания, я и не заметила, как в салоне заструилась мягкая, расслабляющая музыка. Боднув в очередной раз своей головой Вадима, я уже была не в состоянии принять строго вертикальное положение и, напрочь забыв о прическе, умостилась на его плече. Мне было так здорово, я забыла обо всем, что портило мою жизнь в последние недели. Мысли метались по полкам старенького шифоньера в поисках нового комплекта постельного белья. Не в горошек, как это я любила, а в мелкие разноцветные сердечки. Кто-то, уже не помню, подарил мне его то ли на день рождения, то ли на именины и он лежал уже не менее полутора лет, дожидаясь своего часа. Его-то я и постелю сегодня, когда мы приедем.
   -- - Клик! - выскочившая из магнитолы кассета, вырвала меня из нирваны. Не знаю, может быть, все автомагнитолы на свете произносят этот самый "клик" по окончании кассеты, но запах кожаных сидений плюс злосчастный звук оформили мои до сих пор неясные предчувствия в довольно явственное подозрение. В этой машине я ехала на встречу с Дитером Швертфегером, Только за рулем сидел не Вадим, а тот с бандитским бычьим затылком. Я его еще сегодня встретила... И Вадим сегодня встретил какого-то знакомого... Уж не того ли, что и я?
   -- Мы подъехали к повороту на мою улицу, когда я, наконец, решилась:
   -- - Вадим, извините. Я совсем забыла. Мне нужно обязательно зайти к подруге. Может, вы позвоните мне поближе к вечеру? Вот здесь мне и остановите...
   -- В глазах Вадима я прочитала немалое удивление, когда почти ласково чмокала его в щеку.
   --
   --
   --
   -- Вадим еще рулил по нашей улице, я же медленно топала к соседнему дому, даже зашла в подъезд, и постояла там немного. Думать ни о чем не хотелось. Вот тебе и любовь! И замужество! И совершенно обалденный Вадим с иномаркой и цветами! Простыни в разноцветные сердечки! Дура! Дура! Дура! Трижды, нет, даже более дура! Мозгов много, а ума ни капли!
   -- Выйдя из подъезда, я закурила. Обычно я не курю на улице. Дома это занятие намного комфортнее и плодотворнее, Но на этот раз сигарета каким-то образом организовала мой мыслительный процесс, сложив из обрывков впечатлений, событий и слов довольно складную мозаику. Итак, получается, что Вадим неизвестно почему, но связан с этой кутерьмой вокруг пропажи Дитера Швертфегера, если на его машине я опоздала на встречу с немцем. Теперь я была совершенно уверена в том, что мое опоздание не было случайным, Тот толстошеий бычок не зря возил меня по окраинам под предлогом раскопанной улицы. Я не должна была встретиться с немцем. Но почему? И какое отношение имеет ко всему Вадим? Что ему вообще от меня нужно? Если предположить, что он действительно связан с исчезновением немца, то значит, он следил за мной и знал, что я подала объявления в "Авизо". И написал мне... Но зачем? Вот этого я не понимала...
   --
   --
   --
   -- Дома меня встретили кошки. Они оглаживались об меня, мурлыкали и легко покусывали мне пальцы, когда я их гладила. Иными словами, утешали. Я переоделась в старые джинсы и выцветшую майку и села на кухне за стол с рюмкой водки. Пить не хотелось, но надо было как-нибудь снять стресс, иначе и думать было трудно. Во мне нарастало беспросветное непонимание происходящего. И самое главное: я не могла уразуметь, какое отношение все это может иметь ко мне? Может Скоропаду все рассказать? Кто знает, а вдруг он объяснит, почему я не встретилась с Дитером Швертфегером, и каким боком в этом застрял Вадим?
   -- Хотя... Неужели они считают меня такой идиоткой? Могли бы и предусмотреть, что у меня склероз пока еще вполне умеренный, а ретроградной амнезии не предвидится. Ведь могла же я узнать машину! Что-то не вяжется! Наверное, надо бы рассказать Скоропаду, однако, если Вадим ни в чем не виновен, то я втяну в неприятности и его...
   -- Мне так хотелось верить, что он действительно не причем. Ну, мало ли темных иномарок утюжит теперь улицы нашего многомиллионного города! И кто знает, сколько среди них машин с кожаными сиденьями и кликающей магнитолой! Вечно я что-то придумаю! Думаю я и вправду очень быстро, но никто, включая меня, не может поручиться, что результат моих размышлений непогрешим в смысле логики. А уж о моей фантазии стоит позаботиться психиатрам! Она иногда мне такое выдает, что я сама пугаюсь! А сны! Это же вообще не сны, а клинический диагноз! Брызнувший кровью свадебный торт... Невеста, вроде бы я, но почему-то в ином обличье, которое мне потом предъявляет в виде фоторобота капитан Скоропад. Господи! Да что же это такое? Вдруг я и в самом деле раздвоилась как психикой, так и физикой? И блуждаю по ночам в ином обличье, похищая иностранцев... А днем ничего об этом не помню... Стоп! Ну что я говорила о своей фантазии? Настоящий бред! Если женщина из сна - тоже я, то каким это интересным образом я смогла столкнуться с ней лицом к лицу в дверях бара?
   -- Итак, если я способна была это понять, эначит я не совсем сумасшедшая. И, следовательно, что мы имеем? Есть красивая светловолосая женщина, которая покинула бар вместе с Дитером Швертфегером. Есть бумажник, который дворняга прихватила либо в парке, либо где-то поблизости от него... Темную иномарку я пока решила оставить в резерве до того времени, когда мои логические экзерсисы заведут меня в тупик...
   -- Если хорошенько принапрячь мозги, то становится очевидным, что абсолютно незнакомые лица во снах не снятся. Так уж устроено наше подсознание, оно проветривает в снах информацию, полученную сознанием через органы чувств. Из этого вывод: с незнакомкой я когда-то раньше встречалась. Правда, неясно, где и когда, И бумажник! Как он мог оказаться рядом с моим домом? В парке? Ну, предположим, что, либо Дитер Швертфегер, либо его таинственная спутница побывали в наших краях... А что если она живет где-то неподалеку? Тогда я могла видеть ее в транспорте, в магазине, на базарчике, в кафе или, наконец, просто на улице, И если ее внешность удержалась в моем подсознании, значит, что-то было в ней необычное...
   --
   --
   --
   -- Дальше мой мозг стал пробуксовывать, не выдержав такого напряжения. Он стал услужливо подсовывать мне возможность отвлечься на более приятные воспоминания...
   -- Да и есть хотелось! И это после обильного обеда! Ох, и паршиво же быть совой! Сколько ни съешь в первой половине дня, ближе к ночи аппетит все равно разыграется. То ли дело жаворонки! Они так рано встают, что могут позволить себе два завтрака, вовсе при этом, не рискуя заплыть жирком. Прикидывая примерную калорийность ужина, я приготовила свой фирменный салат "тутти продутти". Не ищите перевод этого названия в итальянско-русском словаре! Не найдете! Это название мое изобретение еще со времен студенчества. А вот рецептиком могу поделиться: берете все, что у вас осталось накануне зарплаты (варианты: стипендии, пенсии) и мелко нарезаете. При этом хлебные кубики обжариваете на любом имеющемся в наличии жире. Затем все нарезанное перемешивается с жареным хлебом и заправляется опять же, чем найдете: растительным маслом, майонезом, кефиром... Честное слово, очень вкусно. Особенно, если вы голодны.
   -- Поглотив сумму килокалорий, которую современная диетология предписывает шахтеру с весом около центнера и, причем на весь день, я горько вздохнула. Как ни старайся изменить жизнь к лучшему, от судьбы и от себя самой никуда не убежать! И если уж родилась я на этот свет обжорой, то тут ничего не попишешь.
   --
   --
   --
   -- А за окнами-то стало уже темно. Почему же Вадим не звонит? Уже девять скоро, самый, что ни на есть вечер. Интересно... Может, обиделся на мой выбрык с визитом к подружке? Но я же попросила позвонить...
   -- Почему бы не позвонить самой. На Карине ( так зовут мой АОН) есть его номер. Включив свет в комнате, я обнаружила, что на АОНе сброшены все номера. Вот это странно, мягко говоря. Если в мое отсутствие отключали электричество, то АОН обнулился бы полностью. Однако время он показывает правильно. Кроме того, записная книжка Карины рассчитана на сорок номеров, а когда я уходила, на ней было не более пяти... Теперь вот ноль звонков... Насколько мне известно, в области техники чудес не бывает. Остается одно: кто-то сбросил номера вручную, просто нажал на кнопку и нет номерочков. И кто же это сделал, если не я? Кошки? Вряд ли. Кнопка сброса утоплена в корпус... Хотя, черт возьми, я не помню, сколько звонков было внесено в Карину, когда я уходила сегодня на свидание с Вадимом... Значит вполне возможно, что он сбросил память АОНа еще ночью... Вот и получается, что как ни крути, а придется и о нем поразмыслить...
   -- Что же мы имеем с Вадимом? Он так долго мне о себе рассказывал, но как оказалось я ровным счетом ничего о нем не знаю. Ни, где он живет, ни его фамилии, а теперь и номер телефона стерт... Ох, ну до чего я паникерша. Есть у меня номер Вадима. В его письме.
   --
   --
   --
   -- Мне ответил женский голос:
   -- - Вадима в настоящий момент нет. Вы можете оставить сообщение...
   -- Ага, так у нас еще и подружка имеется! Или жена? К черту! Где там последнее невскрытое жениховское письмо? В конверте меня ожидало очередное разочарование - письмо было от свахи, которая за умеренную плату была готова сосватать мне приличного мужа. Нет уж, миленькая, вот к тебе-то я обращусь в самую последнюю очередь, когда уж не останется никаких сомнений, что сама я не способна устроить свою жизнь. Что ж и такое бывает. Все на сегодня. Мои силы исчерпались и духовные, и физические, да и желания как-то притупились. Я приняла душ и упала в постель, как в обморок. Меня окутала ночная тишина, и спала я сном праведницы без сновидений до самого утра.
   --
   --
   --
   -- Утро вопреки сказочным утверждениям не добавило мне ни мудрости, ни терпения. Около девяти позвонил Скоропад и пригласил на очередную аудиенцию. По дороге я решилась рассказать ему все-все с самого начала. Пусть, если захочет, считает меня сумасшедшей психопаткой, страдающей паранойей и галлюцинациями одновременно.
   --
   --
   --
   -- Он слушал меня внимательно, не перебивал, и не демонстрировал свои воистину неординарные мимические возможности. На это раз лицо его было непроницаемым, как у индейского вождя. И только взгляд изменился. Теперь он смотрел на меня, как бы это точнее сформулировать? Ну, в общем, по-человечески, возможно, с сочувствием. Конечно, перед ним сидела средних внешних данных, тридцатилетняя женщина, которая так измучилась от своей невостребованности, что дает брачные объявления в газету...
   -- - Озадачили вы меня, Марина Львовна! Странные вещи вы мне рассказали. Но не верить вам у меня нет причин. Если бы вы захотели меня обмануть, то вам хватило бы здравого смысла придумать что-нибудь, что звучало бы более реалистично. Я в этом не сомневаюсь. Однако, вы предпочли поведать мне несколько совершенно фантастических фактов и, судя по всему были со мной предельно честны. Ну что ж, я вам очень благодарен. Теперь будем искать связи между всей этой фантастикой и господином Швертфегером. А вас я хотел бы предупредить. Откажитесь по возможности от встреч с этим Вадимом. Береженого Бог бережет. Марина...
   -- Вот это новости! Я, вероятно, так здорово разжалобила капитана Скоропада, что, обращаясь ко мне, он стал опускать мое отчество. Однако! Впервые за время нашего знакомства Игорь Лукич проводил меня не только до двери кабинета, но и до самого крыльца. Он вручил мне визитку, надписав снизу номер своего домашнего телефона. Здорово! Я-то неразумная, считала, что сердца молодых офицеров милиции , как и их табельное оружие, упакованы в специальную кобуру, чтобы не трепыхались от жалости к подследственным.
   -- - Звоните в любой момент, если вам понадобиться моя помощь...
   -- Под эти слова Скоропада я резво преодолела ступеньки, а потом обернулась, чтобы одарить капитана благодарной улыбкой. Но адресат моей благодарности уже вошел в здание. Вот так все они. Получил, что хотел и адью.
   --
   --
   --
   -- На этот раз я умышленно завернула на почту. В моем ящике было еще два местных письма и два из Германии. Скамейку я нашла поблизости в сквере, села и с нетерпением хищника, могучими клыками рвущего теплую трепетную плоть добычи, я взорвала первый немецкий конверт. Пару секунд я осваивала почерк автора. Надо сказать, что писал он весьма неразборчиво. Но уже на четвертой строке я поняла, с чем это связано. Жениху было 64 года. Тьфу ты. Господи. И этот туда же! Интересно, зачем ему жена вдвое моложе? Может, сомневается в содержании кальция в организме и хочет проверить это эмпирически, например, по скорости отрастания рогов. Судя по количеству грамматических ошибок, я была и вдвое образованнее его.
   -- Вечная загадка для меня образ мышления таких вот мужчин. Единственное, что он может предложить мне, это проживание в Германии после заключения брака. На гражданство рассчитывать не приходится. Есть слабая надежда получить вожделенное гражданство через пять лет успешного брака. Однако, пять лет жизни для женщины в моем возрасте слишком высокая цена за перспективы безоблачной старости, которая в свете последних событий может и вовсе не наступить...
   -- Задумчиво рассматривая безобразные обрывки конверта, я уговорила себя пойти домой и уже там пережить разочарование, поджидавшее меня, по всей видимости, во втором заграничном письме. О местных я даже и не думала.
   --
   --
   --
   -- Возле дома меня подстерегал Вадим, сидя в своей машине. Он выскочил мне навстречу и успел поддержать меня, когда я от неожиданности чуть не упала на ровном месте.
   -- - Сегодня вы без цветов? - саркастически отметила я. - А вчера так и не позвонили.
   -- - Сегодня цветы из марципана, - улыбнулся обольститель, и, нырнув в машину, достал с заднего сиденья коробку с тортом. - Вы пригласите меня на чай, Мариночка? За чашкой чая я вам все и объясню.
   -- Не могу уверенно сказать, что к сожалению, но у меня не нашлось ни одной более или менее весомой причины отказать мило улыбающемуся Вадиму. И мы вместе вошли в мою квартиру.
   --
   --
   --
   -- В комнате, которую я гордо именую гостиной, Вадим осмотрелся и приметив разбросанные по креслам предметы моего гардероба, ухмыльнулся довольно нагло.
   -- - Неужели вас так расстроило мое вчерашнее отсутствие?
   -- - Скорее меня взволновало мое сегодняшнее свидание, - съязвила я. - Измучилась совсем, пока выбрала подходящую одежду. Присаживайтесь, А я поставлю чайник.
   -- Собрав свои вещички, я, не глядя, закинула их спальню, в надежде, что дальше кровати они не пролетят. За мной в кухню помчались наперегонки кошки - голодные ведь. А холодильник пуст, как лоно девственницы. Денег в кошельке ну может на батон хватит. Вдруг Тамара им что-нибудь приготовила? Как обычно на балконе. Я проскользнула мимо Вадима, заметив при этом, что он держит в руках сборничек кроссвордов. Тот, что я купила накануне. Возвращаясь с добычей - кучкой голов и хребтов от жареной мойвы на клочке газеты, я не преминула бросить Вадиму:
   -- Ну, как? Здорово я кроссворды решаю?
   Он внимательно посмотрел на меня.
   - Мне трудно судить, я английский изучал.
   Слава богу, не сказал, что знает. А так очень аккуратненько - изучал. И за это спасибо.
   Марципановые цветы были просто восхитительны. Я, известная чревоугодница, разомлела от этой вкуснотищи. Мне бы сейчас прислониться к Вадиму и помурлыкать у него на груди. А он сидел и молчал, курил и молчал. Придется мне самой начинать разговор. Или не разговор, а разведку, дознание...
   - Вадим, а я вчера вам звонила...
   - Знаю, Марина. Дело в том, что это мой рабочий телефон. Дежурная сотрудница записала время звонка и номер звонившего. Жаль, но вчера мне пришлось допоздна работать и не в кабинете. Сегодня утром вас я уже не застал. Вы, по всей видимости, умчались на свое свидание... Вот и пришлось подкараулить вас у подъезда.
   - А вы ведь мне так и не сказали, где работаете.
   - Не хотелось сразу же портить о себе впечатление. Моя работа не каждому понравится. Нет, только не пугайтесь. Я не бандит. Скорее даже наоборот. Я работаю детективом в частном агентстве. Короче, занимаюсь частным сыском.
   - И что же частный сыск хорошо оплачивается? Вы себе даже иномарку можете позволить?
   - Машина у меня недорогая, девушка. Она же секондхенд. Давайте лучше поговорим о чем-то более интересном, чем мой социальный и имущественный статус. О нас, например...
   - Я бы на вашем месте не стала бы обобщать, Вадим. Есть я, и есть вы. Я предпочитаю оставаться пока в единственном числе...
   - Что-то с вами творится, Марина. Вчера вы довольно топорно от меня отделались. Готов биться об заклад, что ни к какой подруге вы не ходили. Может, объясните подоходчивее, в чем я так перед вами провинился... Вы, наверное, получили много писем на свой газетный призыв и теперь хотите поподробнее рассмотреть все кандидатуры, чтобы не ошибиться в выборе? Не так ли?
   Подобного я от него не ожидала. У меня не было слов, Мона помогла мне выйти из затруднительного положения. Она вдруг запрыгнула ко мне на колени, от неожиданности я вскрикнула и дернулась. Чтобы удержаться на моих коленях, кошка запустила в меня свои когти. Всем этим вполне можно было объяснить навернувшиеся на глаза слезы, и к тому же представилась прекрасная возможность попрощаться с Вадимом.
   - Извините, Вадим. Давайте я провожу вас! Мона порвала мне колготки и расцарапала ноги. Я должна привести себя в порядок, мне скоро нужно будет идти по делам.
   - Что ж, удаляюсь. Моей помощи вы не хотите принять, к сожалению. Можно я позвоню вам?
   - В ближайшие дни, боюсь, я буду очень занята. Если звонить, то лучше на следующей неделе. Всего хорошего.
  
  
  
   Выпроводив Вадима, я дала волю своему раздражению. Наорала на Мону, осыпав ее всеми известными мне народными и научными проклятьями. Мерзавка угробила дорогие колготки. Я обработала царапины йодом и села с горя съесть еще кусочек тортика, прихватив сумку с жениховскими посланиями. Начала я с местных писем. Первое могло бы здорово заинтересовать психоаналитика: Некий Олег убористым почерком на трех страницах рассказывал о том, что он сильный колдун; как он ни с того ни с сего, на скамеечке в сквере взял лежащую рядом бесхозную "Авизо", и сразу же наткнулся на мое объявление, и его молниеносно озарило, что мы предназначены друг другу свыше, что свое письмо он зарядил энергией чистой любви и прочая, прочая... В конце письма он спрашивал, имею ли я собственное жилье, и не могла бы я приютить его на некоторое время "для лучшего привыкания". Отвечать я должна была на "до востребования", Шмурдяку О.И. Ну что тут скажешь! Дайте, пожалуйста, воды напиться, а то так есть хочется, что даже переночевать негде.
   Второе письмо было от любителя приключений по имени Владислав. Всего несколько строчек и телефон. Этот предложил мне встретиться на многолюдной улице, и если мы узнаем друг друга без всяких там "маячков" типа: журнал "Огонек" за март 1976 года в правой руке, то сразу же идем подавать документы в ЗАГС.
   Ничего, Владислав, не получится! Вполне вероятно, что я не в своем уме, но не до такой же степени.
  
  
  
   Перед тем, как взять письмо от немца, я прикурила новую сигарету, готовясь внутренне к еще какой-нибудь ерунде. "Я не молод, - писал некий Вилли, - но мне тоже хочется быть счастливым. Однако, я не настолько эгоцентричен, чтобы суметь быть счастливым в одиночку. Уважаемая Марина, приезжайте ко мне. Познакомимся, Вы осмотритесь, и, кто знает, возможно, вместе мы сможем решить наши проблемы". Затем следовала просьба позвонить ему и длиннющий ряд цифр - номер телефона. Позвонить-то не проблема, только вот где взять деньги на оплату международного звонка? Таким образом, получается, что звонить сначала нужно по всем знакомым и искать какую-нибудь работу. Котька обрадовалась, услышав мой голос.
   - Марина, для вас кое-что есть! Нужно будет переводить деловые переговоры. Дня через два... Я вам сразу же перезвоню, когда определятся день и время...
   Это же прекрасно! Переговоры - это высший класс! Не менее десяти долларов за час, перевод-то синхронный. Здорово!
   Кажется, наметился еще туманный мостик для перехода в полосу везения и это здорово! А то какой-то заколдованный круг образовался. Чтобы заработать деньги нужно быть уверенной в себе, но лично мне для уверенности нужно иметь в кошельке хотя бы свободных двадцать долларов. Конечно, не бог весть, какие деньги, но в трамвае уплатить за себя хватит. Итак, в моей душе забрезжила надежда и это верный признак, пусть еще и очень робкий того, что жизнь налаживается. В общем, банзай!
   Остается занять у Тамары на свое и кошачье пропитание. Теперь и занимать не страшно - скоро будет из чего отдавать. С этими мыслями я набрала соседкин номер. Тамара - человек добросердечный, она поделилась со мной последней двадцаткой. Два дня как-нибудь протянем, тем более, что расходов на кофе не будет. Тамара пригласила на кофе сегодня и завтра и... пока не разбогатею.
  
  
  
   Мы, как водится, просидели за кофе добрых два часа, обсудив последние новости, перемыв косточки общим знакомым, Я рассказала ей о письме от немца Вилли. Тамара опять запричитала. Сказала, что на днях у нее в гостях побывала та женщина, у которой что-то здорово не сложилось в Германии. Да и домой она возвратилась на руины прежней спокойной жизни. Пока эта неудачливая претендентка на немецкое гражданство охмуряла в Германии потенциального мужа, ее маленькую дочку сбила машина. Травмы оказались настолько серьезными, что ребенок прикован теперь к постели. Мать же "невесты", у которой девочка оставалась, от всех этих проживании слегла с инсультом. Иными словами, приехав, эта самая Ирина вынуждена была продать за бесценок квартиру, чтобы оплачивать лечение своих матери и дочери. И сейчас она снимает квартиру в нескольких кварталах от нас. В масштабах нашего города это довольно близко. Как на одной улице в деревне.
   - Ты вот говоришь, она немецкий плохо знает? А она работает в какой-то немецкой фирме, - сообщила Тамара. - Я очень хотела, чтобы вы познакомились, но тебя дома не оказалось. Ничего, я думаю, что она теперь будет заходить ко мне, раз жить неподалеку стала. Еще встретитесь, и она сама себе все расскажет, что в Германии было. Тебе полезно было бы послушать, а то ты на все немецкое через розовые очки смотришь. А люди, они везде одинаковые, независимо от национальности. Можно быть подлецом и при этом разговаривать на английском или немецком. Это я, конечно, утрирую. Но наших легковерных и очень добрых женщин уже вся Европа научилась дурить.
   Иначе говоря, соседушка села на своего любимого конька и теперь может еще пару часиков к ряду исполнять вариации на тему "где родился, там и пригодился". Я, конечно, могла бы ей и возразить, что не нужны мы никому и в этой стране. Ни правительству, ни мужикам! Могла бы еще процитировать рассказы моих подруг о роддоме, после которых я поклялась своим будущим детям, что родятся они там, где к ним и к их маме будут относиться по-человечески. Где не будет врачей, которые скажут: Не нужно нам здесь истерик! Молодая еще, родишь другого. Так сказали моей однокурснице Ленке, когда ее трехмесячный сынишка заболел тяжелым воспалением легких. И где ни одна продавщица не посмеет обматерить меня, если я скажу, что она обвесила и обсчитала меня. Слава Всевышнему, что у меня хватило ума промолчать, иначе мы продискутировали бы с Тамарой до второго пришествия. Так уже бывало.
   Я сказала, что буду рада познакомиться с Ириной и послушать ее воспоминания о Германии и о немцах. Потом, сославшись на то, что нужно бежать за едой для кошек, я попрощалась и покинула гостеприимную квартиру Тамары.
  
  
  
   Отоварилась я в ближайшем магазинчике - неряшливом реликте советских времен. В витрине валялись куски засохшей ветчины и огрызки разномастных колбас. Однако, кошкам моим повезло: ливерная была свежей. Для себя я выбрала кефирчик - устрою разгрузочный день на случай, если в Германию придется ехать. Неплохо бы формы подправить, а то юбки что-то уж слишком облегающими стали.
  
  
  
   Остаток дня я посвятила наведению порядка в ящиках письменного стола. Залежи клочков бумаги с неизвестно чьими номерами телефонов, старые записные книжки, черновики переводов из времен, когда писала я их вручную... О, неплохо бы позвонить знакомому компьютерщику. За всеми приключениями я начисто забыла, что одно из орудий моего интеллектуального труда вышло из строя. Правда, третьестепенное, но от этого не менее важное. Стоя на третьем месте после мозгов и языка, компьютер берег меня от безобразных мозолей писаря между указательным и средним пальцами правой руки. В моем случае они были такими жуткими и застарелыми, что пришлось удалять их в косметологическом кабинете. Немудрено, десять лет школы, пять лет университета и три года работы техническим переводчиком. А потом муж моей приятельницы обновлял компьютерную технику в своем офисе и совершил акт благотворительности - презентовал мне один из списанных ПК. То-то счастья было! И вот, отслужил свое старичок. Требуется, если не погребение, то реанимация. Но на это тоже нужны деньги. Когда посидишь вот так и подумаешь о том - о сем, и все твои мысли так или иначе упрутся в непреодолимую преграду в виде хрустящих купюр или, если угодно, в виде пустого кошелька, то поневоле становишься философом. Как там, у классиков марксизма - ленинизма? Свобода - это осознанная необходимость. Ну, осознала я, что мне нужно замуж, что компьютер нужно ремонтировать вкупе со всей квартирой. Ежедневно осознаю, что есть хочется, что нужно бы носить более теплые сапоги, чтобы не простуживаться. А толку от этого моего осознания? Разве становлюсь я свободной в выборе тех же самых сапог? Нет, конечно! На мой взгляд, более правы были проклятые капиталисты. Свобода - это деньги. Это я тоже осознала. И опять это мне ничего не дает, если принимать во внимание абсолютное отсутствие всякого присутствия этих самых денег...
  
  
  
   Так вот размышляя, я почти незаметно для моей лени освободила ящики письменного стола от всяческих напоминаний о прошлой жизни. При этом в одной из старых записных книжек я обнаружила номер телефона знакомого, который последние годы работал с австрияками. Насколько мне помнится, это было СП или что-то в этом роде, паразитирующее на конверсии. Очень, надо сказать, успешно. Может быть, здесь мне подкинут какую-нибудь работенку? Сразу же и позвонила. Ответила его жена. Обрадовалась, давно не общались и после обмена светскими клише, Нина сказала, что ее муж, Виктор, уже пару месяцев в Германии. Пытается пристроиться на ПМЖ. Узнав, что как раз сегодня Нина ждет его звонка, я не упустила такого шанса. Я рассказала Нине о письме от немца Вилли и продиктовала ей номер его телефона. Пусть Витя, раз уж он в Германии, посмотрит на Вилли и сообщит потом, стоит ли мне вообще принимать это письмо всерьез. Повезло мне.
  
  
  
   Назавтра с самого утра мне в очередной раз пришлось предстать пред ясными очами капитана Скоропада.
   - Ну что ж, Марина Львовна, вычислили мы вашего Вадима... Итак, Биндер Вадим, гражданин ФРГ, сотрудник частного детективного агентства. Наш бывший соотечественник и бывший киевлянин к тому же. Кстати, - Скоропад явно был очень доволен своей оперативностью и осведомленностью, - это он приезжал расследовать факт исчезновения некого Пайера из Австрии. Видно, неплохой сыщик, если его и в Австрии нанимают. Но самое интересное, Марина, что вы у него главная подозреваемая, судя по всему. Сами понимаете, что он не просто так появился в вашей жизни...
   Да уж и без этого ясно, что не просто так. В моей жизни просто так, на ровном месте появляются только неприятности. И это для меня не новость. Ко всему привыкаешь со временем. Скоропад продолжал свою вдохновенную речь, но я его уже не слушала. Мне было так жаль самую себя, что я боялась разреветься. Я представила, как перепугается Скоропад. Как он мне воду начнет предлагать, а я отмахнусь и выплесну воду на него. Вот будет потеха! Капитан всегда такой аккуратненький, на все пуговицы застегнутый. У него даже галстук завязан геометрически правильным узлом. И вдруг, шарах, и он весь в брызгах и мокрых пятнах... Конечно же, я расхохоталась, представив на миг выражение его лица...
   - Что с вами. Марина? Не хотите водички? - физиономия у Скоропада была растерянной и испуганной. Наверняка он решил, что у меня истерика.
   - Нет! Только не вода! - завопила я. Мои дурацкие фантазии были так близки к воплощению в жизнь, что я начала срочно успокаиваться. Скоропад тоже успокоился.
   - Так, значит, на чем я остановился? Да... Машину он взял напрокат в фирме, которая сдает в аренду иностранцам автомобили и оргтехнику. В городе у него есть друг-адвокат, занимающийся и частным сыском. У этого друга Вадим сейчас живет...
   - Но, Игорь Лукич, меня это и вовсе не интересует. Если у вас нет ко мне вопросов, то давайте я пойду. Мне деньги нужно зарабатывать, а не детективные загадки решать.
   - Вот всегда вы так, Марина Львовна! Я ведь не прошу вас делать мою работу! Единственное, чем вы можете помочь в настоящей ситуации следствию - не прерывайте ваших встреч с Биндером. Неплохо будет, если вы будете в курсе его расследования. Может это и нам подскажет, в каком направлении двигаться. А то топчемся на одном месте...
   В голосе его послышалась горечь. Ясно, кроме меня и той призрачной незнакомки с фоторобота никаких зацепок в этом деле не было. А я к тому же, как Скоропад уже, наверное, понял, не имею ни малейшего понятия, куда испарился Дитер Швертфегер. Не позавидуешь капитану...
   - Он следит за вами, Марина. Не показывайте ему, что вы об этом знаете. Пусть считает, что вы ни о чем не догадываетесь...
   Выходя от Скоропада, я подумала, что когда я читаю какой-нибудь детектив, то обычно бываю без ума от крутых и чрезвычайно умных следователей и сыщиков. А в жизни, как всегда, все наоборот. Игорь Скоропад, топчущийся на одном месте, растерянный и хватающийся за соломинку, за призрачную надежду, что мне удастся хоть малость разузнать о расследовании Вадима. Я - соломинка Скоропада! Ничего себе соломинка! Бревнышко под шестьдесят килограммов живого веса... Вы такое можете себе представить? А я представляю, правда, с трудом и... со смехом.
  
  
  
   Итак, я стояла на ступеньках, раздумывая, куда стопы свои направить в поисках хлеба насущного. Перебрала в памяти с десяток адресов и телефонов и должна была с неудовольствием констатировать, что места изобильные находятся довольно-таки далеко. При нынешних тарифах на транспорте мне в лучшем случае удастся доехать в один конец, а обратно придется пешочком. К таким подвигам я не была готова. Самое ближнее -Котькин офис, т.е. не ее, конечно, а Франка Борциана - ее шефа. Заодно узнаю, когда, где и кому переводить.
  
  
  
   Солнце сияло в лазурной бездне весеннего неба. Вокруг меня проходили во всех мыслимых направлениях красавцы и красавицы. Настроение стремительно улучшалось. Спина сама собой выпрямилась, даже походка вроде бы легче стала. Что ни говори, а жизнь даже при всех ее недостатках штука распрекрасная. А в сочетании с весной она, самая соблазнительная химера из всех известных человечеству. Просыпается природа, все вокруг хорошеет, вся живность начинает любовные игры, и люди начинают верить в то, что все будет хорошо. Распускаются грозди сирени, белые звездочки жасмина. Их ароматы отравляют сознание, туманят взоры и толкают людей на необдуманные поступки, последствия которых они будут расхлебывать весь оставшийся год, вплоть до следующего пробуждения природы. Такой вот своеобразный круговорот мозгов и эмоций.
  
  
  
   Котька меня встретила радостным писком. Раздела, усадила в необъятное кресло в своей комнатушке. Позвонила и попросила принести два кофе. Я даже ахнула: еще совсем недавно готовить, и разносить кофе было прямой Котькиной обязанностью. Растет девочка. Хотя иначе и быть не может. Она очень умная и целеустремленная, эта хрупкая девочка с роскошной гривой вьющихся волос пшеничного цвета.
   - Завтра в девять утра за вами приедет машина. Переговоры будут проходить в двух-трех районных администрациях. Количество администраций напрямую зависит от результатов переговоров. Поэтому я смело предполагаю две-три. Меньше их точно не будет: пока наши чиновники начнут понимать, о чем идет речь, и сколько денег можно запросить в качестве взятки, вы успеете пообщаться с двумя-тремя районными администрациями. В общей сложности не менее пяти часов перевода по пятнадцать долларов в час. Нормально?
   Еще бы не нормально! И долг соседке отдам, и все счета за телефон оплачу. Еще и на мясо кошкам хватит. Ура!!!
   В дверь деликатно стукнули, затем она отворилась и вошла женщина с подносом.
   - Ваш кофе, пожалуйста, - тихо сказала она. - Я могу уже уходить? Мебель переставили,
   я все убрала...
   Голос у нее был не только тихий, но и какой-то невыразительный, скорее монотонный, словно она очень плохо слышит.
   Котька взяла у нее поднос.
   - Спасибо, Ира. Конечно, идите. Вы сегодня и так здорово задержались.
   Женщина попрощалась и вышла. Я смотрела ей вслед. Свободная фуфайка, из тех, что называют "бобкой", свободная юбка, на ногах детские полусапожки - дутыши. И все какого-то невыразительного цвета, если можно считать цветами оттенки талого снега. Впрочем, наверное, народы Севера, именно так и считают. У нас - жителей европейских равнин уж слишком много красок в жизни и слишком они яркие, чтобы мы обращали внимание еще и на грязно-серые и грязно-коричневые оттенки. На голове у Иры был платочек.
   - Кто? - спросила я, кивнув головой в сторону закрывшейся двери. Очень уж странно смотрелась эта женщина в офисе инофирмы.
   - Это наша новая уборщица - экономка, Месяц, кажется, уже работает... Ничего, все довольны... Аккуратная, тихая... Как домовой... Вечером кофе закончился, утром придем -уже новая банка стоит... В общем, наша фея - хранительница... Жена домового...
   - Тогда - кикимора, а не фея. Для феи она слишком уж бесцветная, серая какая-то... Мышиная королева.
   - Ну, трех голов-то я у нее не наблюдала, а вот видела однажды в городе. Сначала вообще подумала, что обозналась. Такая красотка, что вам сказать! И одета была словно из дорогого бутика - стильно и изысканно.
   - Странно, что твоя красотка работает уборщицей. Она могла бы и получше что-нибудь найти, тем более, если она действительно так хороша, как ты говоришь. Мне, если хочешь знать, не верится, что она может выглядеть иначе. Скорее всего, ты просто ее с кем-то спутала...
   - Может, и спутала... Она тогда со мной не поздоровалась... А если поговорить о ее бесцветности, то обстоятельства складываются так, что иначе она и не может выглядеть. Насколько мне известно, у нее очень болен ребенок и она должна целыми днями за ним ухаживать, а ночью здесь целый офис убирает... Со временем у нее получается туговато. Некогда особо на себя внимание обращать, тут бы хотя бы выспаться по-человечески! Да и на жалованье уборщицы у Диора одеваться не приходится. Вот и покупает шмотки в секондхенде... А женщина в плохой одежде не может выглядеть феей. Она даже держится иначе, старается не привлекать к себе внимание. Ведь если привлечь к себе внимание, люди сразу же начнут тебя поподробнее разглядывать. И тогда уж точно увидят, что одежда плохая, что лицо бледновато и что вид не очень цветущий. Это я о мужчинах. Женщины оценивают потенциальную соперницу независимо от того, как она одета. Вы, например, так и сделали...
   - Котька! Ну, ты даешь! - я была просто восхищена. - Как ты в свои восемнадцать умудряешься быть такой умной? Но если ты будешь вот таким образом философствовать со своими воздыхателями, будь уверена, тебя никто из них замуж не возьмет. Побоятся... Это я тебе в качестве назидания от старшей подруги говорю...
   - С парнями я о серьезных вещах не разговариваю, они никудышные собеседники. Да что это я вам рассказываю! Вы все и без меня прекрасно знаете.
   Зазвонил телефон, Котька взяла трубку и сразу посерьезнела.
   - Хорошо... через полчаса... ладно.
   Я поняла, что ей пора приступать к своим служебным обязанностям и попрощалась, чмокнув ее в упругую прохладную щечку.
   - Пока, Катерина. Завтра увидимся, надеюсь.
   Я вышла из офиса в прекрасном настроении. После общения с Котькой всегда все вокруг кажется процентов этак на восемьдесят лучше, чем обычно. И если до встречи с ней я оценивала долю оптимизма в своем мироощущении на три с плюсом, то теперь это было что-то около шести баллов по пятибалльной шкале. В общем, вовсю зашкаливало... Я решила, раз уж так хорошо мне живется, то не грех этим воспользоваться. Например, если я встречу знакомого мужчину, то попытаюсь в него влюбиться. Глупость, конечно, несусветная, но уж больно игривое настроение. Чем черт не шутит, может и влюблюсь...
  
  
  
   Почти у самого дома мне попался навстречу Скоропад. Увидев его, я разочаровалась, Влюбляться в Скоропада мне не хотелось. Я терпеть не могу мужчин в формах, начиная со швейцаров перед входом в злачные места, кончая маршалами на кремлевской трибуне во время военных парадов. Когда-то очень давно в одном со мной классе учился один довольно паршивый мальчишка. И учился он плохо, и не ладил особо ни с кем, да и внешне был никакой. Так вот этот мальчишка изо всех сил готовился в военное училище. Класс у нас был, в общем-то, миролюбивый. Мальчики либо спортом, либо математикой занимались, это уж кому что дано. И только один грезил военной карьерой. Много лет спустя я случайно столкнулась с ним в центре города и обомлела. Нет, не стал он красивым, да и умным тоже, судя по нашему короткому разговору. Но уверенности и хамства в нем было в избытке. И тогда я поняла, что с военным училищем он сделал оптимальный выбор. Будучи воплощением серости и безликости, он ничем не мог бы выделиться из серой и безликой толпы. И только его униформа делала его другим, только она могла привлечь к нему внимание, которого он так жаждал. С тех пор я уверена, что в военные, милиционеры и т.п. идут мужики, не способные себя ни в чем проявить, но очень желающие хоть как-то выделиться. Я не утверждаю, что это стопроцентная истина. Истина, как известно, недостижима. Видимо, есть и те, что носит портупею по призванию, но их очень и очень мало.
   А Скоропад скорее всего не сумел поступить в юридический и пошел в школу милиции. Можно сделать вывод, что к коррекции собственного имиджа посредством блестящих пуговиц мундира он не стремился. Однако, служба в органах на нем безусловно уже отразилась...
   И вот в него мне придется влюбляться? Вот-вот, я тоже об этом подумала, азартные игры с судьбой опасны для вашего настроения! Влюбляйся вот теперь в Скоропада!
   Я лихорадочно завертела головой по сторонам в надежде увидеть более подходящего для моих целей знакомого, И в этот самый момент меня окликнули. Я повернулась на голос и увидела Вадима.
  
  
  
   Здорово же он удивился, когда я чуть не бегом двинулась в его сторону.
   - Спаситель, вы, мой! Я вас почти люблю, - выдохнула еще на бегу.
   Вадим смотрел на меня совершенно обалдевшими глазами. Без объяснений тут не выкрутишься! Пришлось поведать ему о своих ментальных забавах. Сначала я читала в его лице недоверие, затем некоторую оторопь. В конце концов, он расхохотался:
   - Вы прелесть, милая девушка! А интересно, почему вы не захотели влюбиться в столь достойного молодого человека? На мой взгляд, он весьма привлекателен.
   - У каждого человека свои представления о привлекательности, - глубокомысленно изрекла я и осмотрелась по сторонам. Скоропада нигде не было, Слава Богу!
   - Вы не хотите проводить меня до дома, - спросила я.
   - Не посмел предложить свое общество, - он явно надо мной насмехался. Ну ладно, Биндер, я тебе задам! Думаешь, один ты такой мудрый?
   Я изобразила на лице свою самую беспомощную и одновременно самую завлекательную улыбку. При этом я здорово озаботилась тем, что не подкрасилась с утра. Стою сейчас перед красавцем, которому природа дала, не поскупившись, и привлекательности, и здоровья, и ощущаю себя бледно-зеленой поганкой. Ладно, Марина, зато в глазах твоих светится живой и любознательный ум! Слабое, конечно, утешение, но если другого нет...
   Итак. Герр Биндер, позабавимся? Раз уж вы мной так интересуетесь, что я встречаю вас в самых неожиданных местах и в самое неожиданное время... Я ведь до сих пор ему ничего не рассказывала ни про Швертфегера, ни про Скоропада. А он слегка прокололся, назвав Скоропада "столь достойным молодым человеком." Но сначала я поймаю его на немецком, которого он якобы не изучал! Кроссворды лежат все там же и, он, наверняка, опять ими заинтересуется...
  
  
  
   Дома я посадила Вадима в кресло поближе к кроссвордам, сама удалилась на кухню варить кофе. Увы, когда я вошла в комнату с подносом, Вадим читал что-то в "Космополитан". Мы пили кофе, Вадим нахваливал последний фильм Стивена Кинга, и я пыталась придумать, как бы половчее перейти к разговору о Швертфегере. Плавного перехода не намечалось. Нужно было просто брать нить разговора в свои руки и потихоньку передвигать ее в нужном направлении.
   - Я уже не смотрю ужастики, Вадим, - вклинилась я. - Сначала смотрела взахлеб. Наверное, адреналина во мне мало вырабатывалось. А теперь уже и не интересно. Моя жизнь в последнее время похлеще голливудских страшилок оборачивается. Такое происходит, что подумать и то жутко.
   Вадим заинтересованно смотрел на меня, и я продолжила.
   - Вы ведь детектив, помогите же мне немного хоть разобраться в ситуации.
  
  
  
   Исповедовалась я долго, рассказав все, что произошло со мной за время с несостоявшегося свидания со Швертфегером. Умолчала только о том, что мне известно о самом Вадиме.
   - Ну и ну, Марина! - притворялся он мастерски. - Особенно хорошо было про собаку с бумажником в зубах. Кстати, это далеко отсюда? Может сходим туда, пока не начало темнеть?
  
  
  
   Попасть в парк нам не удалось. Он был оцеплен милицией. Возле оцепления толкались любопытствующие граждане, оживленно обсуждая детали чрезвычайного происшествия. Уже через пару минут мы знали, что в яме с прошлогодней листвой обнаружен труп неизвестного мужчины.
   - Идемте-ка отсюда. - Вадим повел меня по направлению к дому.
   Мы молчали. На душе у меня было скверно. Опять я сама себе накаркала. Страшнее, чем голливудские страшилки! Додумалась, с чем свою жизнь сравнивать! Когда же я поумнею! Наверное, это из области невозможного...
   - Не расстраивайтесь, Марина. Давайте лучше подумаем вместе. Есть несколько вопросов, которые требуют однозначных ответов. Во-первых, почему труп Швертфегера, а это, несомненно, он, нашли только теперь? Вы говорили, что бумажник вы увидели впервые пару недель назад. И что это за яма с прошлогодней листвой?
   - Я же только четыре дня назад рассказала Скоропаду о собаке. Наверное, они все это время обыскивали парк. А яма может быть достаточно глубокой, чтобы спрятать там труп и не один... У нас же после Чернобыля опавшую листву жечь запретили, решили ее вывозить и закапывать за городом. Из-за нуклидов. Но то ли транспорта не хватает, то ли обычное наше головотяпство, вывозят ее крайне редко, ну может быть из центра... А тут у нас, вдали от шума городского просто копают небольшие котлованы, и дворники ссыпают туда всю осень эти самые нуклидные листья. Иногда ямы засыпают в начале зимы землей. Но чаще они так и стоят до следующей осени и несознательные граждане сбрасывают в них всякий ненужный хлам. Мне кажется, что в парке котлован должен быть побольше, чем обычно. Листьев же гораздо больше, чем на улице.
   - Хорошо. Предположим, что все именно так. Второй вопрос. Каким образом труп Швертфегера оказался так близко к вашему дому? Вы же говорите, что вы со Швертфегером не встречались. Из этого возникает центральный вопрос: правду ли вы говорите? И тут, девушка Марина, в случае, если вы говорите правду, то вас кто-то специально подставляет. И здорово!
   До меня, наконец, дошло, почему он употребляет словосочетание "девушка Марина". По-немецки, если мы на "Вы", он должен обращаться ко мне фройляин Марина, т.е. барышня Марина или девушка Марина. Вот, значит, каким образом объясняются словесные изыски Вадима. Но я, как всегда, хороша! В своем обычном репертуаре: вместо того, чтобы вместе с Вадимом думать о серьезных вещах, я анализирую словарный запас своего визави.
   - И если этот кто-то хочет вас подставить, то он должен иметь для этого очень веские основания. Подумайте хорошенько, кому вы могли так насолить, чтобы человек захотел вас уничтожить...
   - Не знаю, - я наморщила лоб. - Честно. Я действительно не знаю такого человека. По всем параметрам, я - дама совершенно безобидная. Никому дорогу не перебегаю, заработки не отнимаю, за мужиков битвы не веду... Никого не обокрала... Должна только соседке и АТС. Насколько я понимаю, АТС подобные методы устрашения своих должников не практикует... А за двадцатку на пару дней соседка не станет вешать на меня убийство...
   - Поверьте мне, жизнь очень странная штука. Порой она преподносит нам сюрпризы, которых мы никак не ожидаем. Вы, возможно, даже и не заметили, как кого-то случайно обидели. А некоторые люди могут всю жизнь помнить нанесенную им обиду и еще некоторые из этих некоторых могут всю жизнь мстить за нанесенную обиду. Месть, как и любовь, ненависть, деньги, жажда власти могут толкнуть человека на многие преступления. Мое мнение таково, если конечно вам интересно: либо вы сами в этом замешаны, либо убийство совершил знакомый вам человек... Это я говорю вам, как детектив.
   - Одно только показалось мне в ваших выкладках интересным. Это то, что убийцу нужно искать среди моих знакомых, имеющих на меня зуб. Но только задача это практически неразрешима. И сразу по двум причинам. Во-первых, знакомых у меня очень много, ведь я выросла в этом городе. Во-вторых, даже на дыбе я не смогу вспомнить никого, кому бы я причинила зло. Мне самой было бы очень любопытно посмотреть на такого человека! Очень жаль, что я не могу вас нанять. Денег у меня нет, а если и появятся, то их все равно не хватит на ваш гонорар...
   - Можете считать, что я принял ваше предложение. А оплата возможна и по бартеру... Ох, и мерзкой же показалась мне его двусмысленная улыбочка! Я хотела было возмутиться, но решила, что в моих интересах быть с Вадимом поласковее. Особых надежд на успех Скоропадовских изысканий я не питала, хотя не могла отказать ему в хорошем ко мне отношении. Как относится ко мне Вадим, было для меня загадкой, но зато, на мой взгляд, он был более энергичным сыщиком, да и аналитические способности имел не хилые. Мне, например, так и не удалось додуматься, что преступника нужно искать среди моих знакомых. Положа руку на сердце, я должна была признать, что в этой гипотезе есть рациональное зерно. По крайней мере, сразу же становилось ясно, почему я оказалась втянутой в эту историю.
   Ну что ж придется играть в извечные женские игры. Особо уговаривать себя не пришлось. В любом случае, как говаривали древние, нужно принимать неизбежное, постаравшись извлечь из этого если не удовольствие, то хотя бы максимум пользы.
  
  
  
   Время было уже позднее, и я предложила Вадиму оставаться у меня, тем более, что уже не впервой. Мы поужинали, послушали тихую чувственную музыку и легли. Вместе. Естественно мы сначала пару раз поцеловались. Сначала сидя рядом на диване, потом в процессе раздевания. Я постаралась быть милой и нежной. Не знаю, как Вадиму, но мне особой радости этот, так сказать, вынужденный секс не готовил, поэтому пришлось изобразить неземное блаженство посредством сладострастного постанывания и мелкого подрагивания отдельных частей тела. На мои стоны примчались Чижик и Мона и сделали все возможное, чтобы их хозяйка перестала издавать эти странные звуки. Они по очереди пытались протиснуться между нами и, устав с ними бороться, мы с Вадимом оба враз расхохотались.
   - Прекрасные у тебя кошки, - сказал Вадим, когда мы уже лежали рядом. - Они тебя любят и не дают в обиду. Только они не знают, что я не хотел тебя обидеть. Ты мне на самом деле нравишься. Надеюсь, что и я тебе не противен.
   - Не очень, - подтвердила я. - Но я немного старомодная. Для меня события развиваются в несколько более ускоренном темпе, чем я могла бы воспринимать нормально.
   - Да нет, ты не старомодная. Ты просто умненькая и весьма хитренькая! Но при этом умудряешься быть и очень сексуальной.
   Он стал кончиками пальцев поглаживать мою грудь. Тут Мона, уловив движение под одеялом, прыгнула сверху на руку Вадима. Сработал охотничий инстинкт.
   - Придется лежать по стойке смирно, - шепотом сказал Вадим, словно боялся, что Мона все услышит, - Ты, как я понял, ничего против их вмешательства не имеешь? Ладно, малыш, давай тогда спать. Будем считать, что мы сегодня поторопились. Доживем до утра...
   Он легонечко поцеловал меня в уголок губ, едва-едва прикоснувшись ко мне губами. Однако этого прикосновения оказалось вполне достаточно, чтобы я поднялась, и, заманив кошек на кухню, закрыла их там, оставив по двойной порции фарша. Теперь нам никто не мешал, и я полностью растворилась в своих ощущениях, осознавая к своему немалому удивлению, что вовсе не притворяюсь. Все было прекрасно... Неповторимо прекрасно... Мое тело взрывалось от сладчайших прикосновений изнутри, И я престала ощущать время, пространство, самую себя... Остались только вспышки невероятного блаженства, повинуясь ритму которых я постепенно впадала в транс. Наверное, на какое-то мгновение я и в самом деле потеряла сознание, потому что вдруг почувствовала горячие шероховатые губы Вадима на своей шее. Он шепнул:
   - Спасибо, милая... Ты не представляешь, какая ты прелесть...
   Я промолчала, только провела рукой по его волосам. У меня не был сил говорить, Я лежала и моей голове звучали слова из "Суламифи" Куприна. Освежите меня яблоками, подкрепите меня вином, ибо я изнемогаю от любви... Правда, мне не хотелось ни яблок, ни вина, но я изнемогала от нахлынувшей на меня нежности и сожаления, что так не может быть вечно... Я была благодарна Вадиму и судьбе за этот подарок, что ни последовало бы за этой ночью... И я знала, что никогда в жизни ни о чем не пожалею...
  
  
  
   Проснулась я от кошачьих воплей. Кошки выспались и стали протестовать против такого наглого ограничения свободы их передвижений. Я хотела потихоньку выскользнуть из-под одеяла, но Вадим удержал меня мягким и в то же время властным прикосновением руки:
   - Лежи... Я сам их выпущу.
   С превеликим удовольствием я подчинилась и вскоре снова задремала. Оно и понятно, сова все-таки.
  
  
  
   Окончательно проснулась от ласкового поцелуя Вадима.
   - Подъем, соня. Пора кофе пить. Кошки накормлены, посуда вымыта, душ принят... Еще распоряжения будут? Сударыня...
   - Который час? - я вдруг вспомнила, что в девять за мной приедут немцы. Или уже приехали?
   - Начало девятого. А что мы куда - то бежим?
   - Бегу я. Работать...
   Через полчаса я была во всеоружии: умыта, одета, накрашена и при этом в прекрасном расположении духа.
   - Я вот за тобой наблюдаю и думаю, неужели ты назначаешь мужчинам встречу на девять утра?
   - Угу, - мурлыкнула я, застегивая плащ, - Второй ключ искать некогда. Если куда-то уходишь, просто захлопни дверь. Хорошо?
   - Хорошо. Но я иду вместе с тобой. Думаешь, я поверил, что ты на работу!
   Ну-ну. Вадим, значит, ты все еще собираешься следить за мной. Прекрасно. Не доверяет он мне и все тут. Ничего иного ожидать я не могла. Он все же профессионал и хватка у него бульдожья... Слава Богу, что пока только следит...
   Мы вышли из подъезда. Около припаркованного перед подъездом БМВ стоял сотрудник одной из знакомых мне немецких фирм. Он поздоровался со мной, а затем обратился к Вадиму тоже по-немецки.
   - Вас куда-то подвезти, господин Биндер?
   - Так, так! - я обернулась к Вадиму, округлив, насколько это позволили анатомические особенности, глаза. Видимо, это у меня получилось неплохо, Вадим придержал меня за локоть и шепнул:
   - Поговорим вечером.
   Затем он попрощался с немцем, а я села в машину и поехала переводить переговоры.
  
  
  
   Переговоры были занудные и настолько вялотекущие, что так и хотелось поставить им популярный отечественный диагноз - шизофрения. Одни хотели взять в аренду энное количество земли на окраине, чтобы построить там супермаркет, где можно будет купить все: От иголки до сборного дачного домика. Причем потенциальные арендаторы брали на себя обязательство - открыть первую очередь магазина уже через три месяца после подписания договора, К тому же они обеспечивали работой массу народа, поскольку собирались сорок процентов товаров производить в местностях, расположенных вокруг магазина, силами местного населения. Другие боялись продешевить либо не получить ожидаемой взятки, В результате все диалоге сводились к одной схеме: Мы сделаем то, то и то - говорили одни. Хорошо мы подумаем и подождем, может быть найдется кто-то, кто сделает то, то и то, и еще вот это. Я проскучала около четырех часов, затем все переговоры завершились, и я была благополучно доставлена к дому, причем к моей несказанной радости уплатили мне за полных шесть часов. Уставшая и разбогатевшая я поднималась на свой этаж и раздумывала, каким же манером Вадим будет выкручиваться из сложившейся утром ситуации. Я бы, например, на его месте сказала, что пришлось некоторые вещи скрывать от меня в интересах следствия. Это, по крайней мере, было не так обидно для меня...
  
  
  
   Он заявился буквально через пару минут после моего возвращения. Я еще не успела даже снять свою парадно-рабочую одежду. Вадим принес цветы, два совершенно неподъемных пакета с деликатесами и очаровательную чуть виноватую улыбку:
   - Извини, Марина ты - умничка, все понимаешь сама...
   Если признаться честно, то мне хотелось бы, чтобы Вадим долго и покаянно объяснялся и извинялся. Но что поделаешь! Придется принять постулат о своем уме, дабы освободить Вадима от долгих объяснений.
   - Ты устала, наверное... Давай, я готовлю обед, а ты бери свои кроссворды и ко мне на кухню. Между прочим, у тебя там есть ошибки...
   Вот так, простенько и ненавязчиво: у тебя в кроссвордах есть ошибки, И если у тебя хватит мозгов, ты примешь все как должное, и знание языка, и то, что это от тебя скрыли. И не будешь при этом ни обижаться, ни задавать глупых вопросов. Ладно, я человек сговорчивый, буду хорошей девочкой.
   Все время пока Вадим готовил, пока мы поглощали приготовленное и исправляли мои кроссвордные ляпы, я ждала, что Вадим начнет рассказывать о своем расследовании. Однако он не спешил.
  
  
  
   И тут зазвонил телефон. Скоропад приглашал меня поговорить. В свете вчерашней находки это было вполне естественно, но мне стало вдруг очень страшно. Вчера Вадим довольно доходчиво объяснил мне, что все до сих пор всплывшее по делу Швертфегера бросает тень подозрения только на меня. И что же мне делать? Вадим, понаблюдав за моими хаотичными метаниями по комнатам в поисках соответствующей моменту одежды, подошел ко мне. Он сжал мои дрожащие пальцы в своих горячих ладонях и сказал:
   - Я иду с тобой. Не бойся, девочка. Все будет хорошо...
   Не скажу, что сразу так и успокоилась. Мне, конечно, стало немного легче, но вдруг Скоропаду вздумается арестовать меня по подозрению и т.д.? Господи! Лучше бы я об этом не думала! Слезы потекли по моим щекам, я разревелась. Попытки Вадима успокоить меня привели только к тому, что мне стало еще хуже. Я готова была вопить от бессилия, что- либо изменить. Вадим быстро понял, что уговаривать меня бессмысленно и присел к телефону. Он с кем-то разговаривал, кому-то назначал встречу, а я пыталась в ванной жалкой струйкой холодной воды из-под крана остановить водопад своих слез...
   Когда я вышла из ванной в распухшим носом и красными, едва видящими от слез глазами, Вадим усадил меня в кресло к журнальному столику.
   - Марина, подпиши, пожалуйста, договор о том, что ты нанимаешь меня для расследования обстоятельств дела Швертфегера. Вот здесь и еще здесь... И вот еще подпиши договор, что ты нанимаешь адвокатом Ивана Сергейченко. Не волнуйся об оплате. Это я беру на себя. Ваня - мой друг. Он тебе поможет...
   Я подписала все, что он мне предложил. И мы поехали к Скоропаду. Причем прежде, чем мы вышли из квартиры, Вадим закрыл балконную дверь на обе защелки, а потом еще и подергал ее, проверяя, хорошо ли она закрыта. Меня это удивило:
   - Вадим, на балконе кошачий туалет...
   - Ничего, если не дотерпят до нашего возвращения, придется убирать.
   Его машина была припаркована на платной стоянке рядом с моим домом. Доехали мы быстро и за всю дорогу не сказали друг другу ни одного слова. Перед крыльцом ГУВД нас ждал светловолосый великан лет тридцати пяти.
   - Знакомьтесь. Марина, это мой друг - Ваня Сергейченко, теперь твой адвокат и ко всем его достоинствам еще и хороший детектив. Он в курсе всего происходящего и пойдет с тобой к Скоропаду...
  
  
  
   Одному небу известно, как я выдержала этот допрос. Да, это был самый настоящий допрос. От скоропадовского ко мне расположения ровным счетом ничего не осталось. Разговаривал он со мной, как с конченой рецидивисткой, несмотря на то, что Сергеиченко его время от времени одергивал. Вообще - то, как я заметила, Скоропада неприятно удивило, что у меня есть адвокат. Он, наверное, решил, что если я пришла с адвокатом, то у меня рыльце не то чтобы в пушку, а просто-таки густой щетиной преступности заросло. Все закончилось тем, что я дала подписку о невыезде.
   Все же хорошо, что рядом со мной Вадим. Если бы не он, то направилась бы я прямехонько домой и проревела бы весь вечер, всю ночь и кто знает, возможно, и весь завтрашний день. Но Вадим повез меня в маленькое кафе на Андреевский спуск, где готовят огромные вкусные бифштексы и что самое главное, там играли на гитарах и пели два студента консерватории. Их репертуар не отличался особой изысканностью, в основном они пели красивые лирические баллады. Я ела, слушала, пила кампари и время от времени всхлипывала. Вадим как-то слегка отстранение наблюдал за мной.
   По дороге домой, я вдруг вспомнила про бедных кошек, оставшихся без туалета.
   - Зачем ты закрыл балкон? Кошки там, наверное, с ума сходят, Всю ночь просидели взаперти на кухне, а теперь еще и песка их лишили...
   - Ты можешь мне припомнить, кто был у тебя в квартире в последние дни? Я имею вы виду последние две-три недели.
   - Это не очень сложно. Соседка заходила пару раз выпить кофе. Был Скоропад. Но в основном чаще других заходил ты... Я что теперь и с друзьями не могу видеться? Вроде бы такого я не подписывала!
   - Не кипятись, Марина, - мы как раз подъехали к дому. - Я тебя сейчас провожу домой, а сам поеду по делам часика на два. Никому дверь не открывай. Ты меня поняла? Объясню все потом...
   - Ты только обязательно приходи, - поспешила сказать я, - мне не хочется оставаться одной. И так на душе паршиво, а без тебя еще и страшно будет... Вадим, уходя, забрал с собой мой ключ.
  
  
  
   Оставшись одна, я дала, наконец, волю своему отчаянью. Я изорвала в мелкие клочья несколько газет, затем письма женихов, потом перемыла полы. Завершила я свое буйство тем, что нажарила приличное количество оладьев. Хоть наемся любимых оладышков, если все равно меня безвинно посадят...
   Как всегда не ко времени зазвонил телефон. Звонил тот самый знакомый из Германии, которому было поручено освидетельствовать жениха по имени Вилли. Долго мы не беседовали - дорого. Жених, по словам знакомого, оказался неплохим мужиком, с неплохим по немецким меркам достатком и с не менее хорошим диабетом.
   - Так он толстый? - заинтересовалась я.
   - Не очень, - так же лаконично ответил мне знакомый. - Значит так. Время не тяни. Бери какой-нибудь тур с шенгенской визой и приезжай. Он завтра сам будет тебе звонить, скажет, что все расходы по твоей поездке берет на себя. Ну, все. Пока. Удачи.
   Что ж это неплохо, но есть парочка "но". Первое - подписка о невыезде. Второе - нет достаточной суммы на покупку тура. Третье - заграничный паспорт старый, нужно менять. Опять нужны деньги. За что ни возьмись, все упирается в мою нищету, Где же занять денег на эту поездку? Я прикинула, что пока мне сделают новый паспорт, и я получу визу, глядишь, и преступников поймают. Я буду свободна от подписки о невыезде и смогу самолично провести смотрины потенциального немецкого мужа. А может у Тамары в заначке есть пара сотен долларов? Она человек дальновидный и постоянно внушает мне, что нужно иметь небольшую сумму на черный день и непредвиденные обстоятельства. Жаль, что ее советы попадают на неблагодатную почву моей безалаберности! Я набрала тамарин номер, послушала длинные гудки и очень удивилась. В такое время соседи обычно дома, по меньшей мере, Тамара с мужем. Выглянув на балкон, я обнаружила, что в соседских окнах нет света. И еще больше удивилась. Вот еще новости! А мальчишки где?
   Вскоре появился Вадим, опять с пакетами провианта. Это он правильно сделал. Я сегодня даже и не думаю о том, что завтра захочется есть. Не говоря о том, что и кошек тоже кормить надо.
  
  
  
   Уже раздеваясь, Вадим заговорил о странных, как мне показалось вещах. -Марин, ты где визитки знакомых держишь?
   Я пожала плечами и достала альбомчик для визиток из письменного стола. Он взял альбом и внимательно перечитал все визитки.
   - А если, например, тебе дали визитку в офисе или при встрече на улице, куда ты ее положишь? И когда ты обычно перекладываешь визитки в альбом?
   - Обычно я кладу визитку в сумку. Там есть специальный кармашек, или в органайзер, если я без сумки. Могу, конечно, пару дней проносить визитку в сумке или еще где, но в субботу иди в воскресенье, когда буду выгребать из всех сумок косметику и оставшиеся в них деньги, обязательно разложу визитки в альбом. А почему это тебя так интересует? Ты думаешь, что у меня есть визитки всех моих знакомых? Хочешь по фамилии и номеру телефона вычислить моего недоброжелателя?
   - Скажи, у тебя есть визитка Швертфегера?
   - Откуда, скажи на милость? Я уже устала объяснять, что с ним не встречалась, если не считать, конечно, момента, когда он придержал для меня дверь бара. Это и был наш единственный контакт. А может, ты думаешь, что он при этом успел вручить мне свою визитку? В чем дело?
   - Помнишь, Мона порвала тебе колготки? В тот день в журнале с кроссвордами я нашел визитку Швертфегера. А ты мне заявляешь, что у тебя не было его визитки. Ты что совсем не способна быть честной. Будь очень добра, вспомни, что я теперь работаю на тебя. Пора стать пооткровеннее с нанятым тобой детективом. - Чтобы смягчить впечатление от своих, скажем прямо, достаточно жестких слов, Вадим обнял меня за плечи и посмотрел в глаза, на лице его расцвела почти по-детски невинная улыбка...
   - Красота! Да даже если бы у меня каким-то волшебным образом появилась визитка Швертфегера, я бы ее сразу же сожгла, чтобы не накликать на себя еще больших неприятностей. Не думаешь же ты, что я совсем идиотка!
   - В том - то и дело, что не думаю. Поэтому и хочу выяснить, как она попала в твой журнал...
   - Вадим, помнишь, соседский Темка показывал мне визитку? Ну, когда они с другом нашли бумажник? Они еще хотели со Швертфегера вознаграждение стребовать. Но интересно, как она ко мне попала... Я не знаю...
   - Позвони соседке. Попроси ее найти визитку.
   - Во-первых, уже половина двенадцатого, поздно для звонка. Во-вторых, я уже пыталась раньше до нее дозвониться. Никто не поднял трубку. И света в окнах нет. Наверное, уехали куда-то...
   - Они часто уезжают?
   - Да нет, в общем-то. Летом на дачу. Но обычно кто-то остается. Сейчас для дачи рановато... К тому же у младшего пацана с математикой плохо, он ходит к репетитору... Вряд ли он куда-то поедет.
   - Поставь телефон на автодозвон! Нужно обязательно узнать, где та визитка, которую мальчишки прихватили из бумажника. Кстати, как ты думаешь, у соседей открыта балконная дверь?
   - Представления не имею... Я без приглашения в чужие квартиры через балкон не проникаю... Можешь спросить у Чижа. Насколько мне известно, он это иногда практикует...
  
  
  
   До опроса кота дело не дошло, потому что в дверь позвонили. Я недоуменно пожала плечами. Было около полуночи. Вряд ли кто-то из моих знакомых осмелился бы заявиться ко мне в такое время, не заручившись заранее моим согласием на ночной визит.
   Вадим махнул рукой "Иди, мол, открой", а сам встал за шкафчиком в коридоре. От этих его приготовлений у меня по спине поползли мурашки и отяжелели ноги.
   - Кто там? - спросила я. Тоже мне почтальон Печкин вкупе со скворчонком! Мой голос от волнения приобрел если не бармалейский, то уж бабаежский колорит точно. На месте звонившего я бы перепугалась...
   - Тетя Марина, - послышался из-за двери Темкин голос. - А вы не знаете, где мама?
   Я открыла дверь. Передо мной стоял соседский мальчишка с совершенно сиротским выражением на мордахе.
   - Заходи, Тема. Вадим вышел из своего укрытия и провёл мальчика в комнату.
   - А почему это ты так поздно домой возвращаешься? - спросила я.
   - Да я уже с семи часов пытаюсь домой попасть... А сейчас я от Олега... Вас ведь тоже дома не было... И с замком что-то случилось. Не открывается. Он вообще-то и раньше заедал... Тетя Марина, можно я через балкон домой перелезу? У нас в той комнате форточка не закрывается... Я, наверно, смогу пролезть... Спать очень хочется. У меня завтра контрошка по математике...
   - Ладно, попробуй. Подожди, Тем! Помнишь ты показывал мне визитку на немецком? Она еще у тебя?
   - Где-то у мамы на серванте лежит. Мама сказала, что в нашей комнате такой беспорядок, что не найдешь и слона, даже если от этого будет зависеть чья-то жизнь...
   Вадим слушал молча. Я открыла балконную дверь и створку остекления. Темка пошатал такую же створку своего балкона, и она отворилась. Он перелез на соседний балкон, подергал наудачу балконную дверь. Дверь оказалась закрытой. Темка полез через форточку. Это было не очень сложно при его небольшом росточке и тщедушной фигурке. Перед тем, как он полностью исчез в темноте неосвещенной квартиры, я почему-то крикнула:
   - Тем, позвони мне сразу же. Может твои записку оставили...
   - Лучше сразу же открой балкон, - перебил меня Вадим.
   Балконная дверь с легким скрипом образовала узкую щель в комнату... Зажегся свет... Я зябко поежилась и пошла назад в гостиную. Вечера были еще достаточно холодными, чтобы не сказать морозными. Вадим остался на балконе, Минут через пять он сказал мне:
   - Марина! Там что-то не так. Свет горит, но тихо и Темка не звонит. Пожалуй, я полезу за ним.
   - С ума не сходи. Может ребенок в туалете. Ты что? Выйдет и позвонит...
   Прошло еще минут десять. Вадим нервно курил на балконе. Потом он, не говоря ни слова, полез в соседскую квартиру.
  
  
  
   Теперь я стояла на балконе и нервно курила... Вадим появился в дверях, он тащил упирающегося Темку...
   - Помоги ему перелезть...
   - Что такое? Почему? - других слов у меня не нашлось.
   - Помогай же! - прикрикнул на меня Вадим, взгромоздив странно неповоротливого Темку на перемычку между балконами. Я стащила мальчишку на свой балкон и тут поняла, что он вовсе не упирается. Он был просто какой-то обмякший, тяжелый... Я затащила Темку в комнату и втиснула в кресло. Он сидел с остекленевшими глазами и приоткрытым ртом...
   - Тема, - позвала я.
   Он молчал. Я попыталась растормошить его.
   - Что случилось, Тема? Тема! Что с тобой?
   Он смотрел на меня застывшим взглядом и ничего не отвечал. Потом его лицо скривилось, словно он пытался что-то выплюнуть. Но с его губ не сорвалось ни звука. И лишь по щекам покатились слезы. Господи! Я содрогнулась от охватившего меня ужаса. Плакал Темка. В прошлом году он сломал ногу. Перелом был достаточно тяжелый и наверняка не менее болезненный, но Темка не проронил ни слезинки! Даже когда пришлось снова ломать неправильно сросшуюся кость, он не плакал... Теперь он молча рыдал. Я смотрела на него, не зная, что делать и понимая, что случилось что-то страшное... И мое сознание отказывалось воспринимать действительность...
   В дверь позвонили. Я открыла, даже не спросив, кто. За дверью стоял человек в белом халате...
   - Мальчик здесь? - спросил он и, не дожидаясь ответа, прошел мимо меня в комнату. Я молча последовала за ним. Мужчина склонился над Темкой, похлопал его по щекам, потом достал из кармана халата серую полупрозрачную коробочку. В ней оказались шприцы и ампулы. Мужчина стал набирать в шприц какую- то жидкость...
   - Что вы собираетесь делать - завопила я, когда он стал стаскивать с Темки свитер, причем одной рукой, в другой он держал наготове шприц.
   - Помогли бы, что ли... Не видите, он в шоке. Я сейчас сделаю укол и позову санитаров. Мы его увезем...
   - Куда это? У него контрольная по математике завтра...
   - Я вижу и вам нужно что-то успокоительное вколоть... Какая контрольная, дамочка! Ему не меньше месяца в больнице лежать... После такого и взрослый тронуться может...
   - Что вы имеете в виду?
   Мужчина внимательно посмотрел на меня, дожимая поршень шприца, и спросил:
   - У вас валерьянка есть? Или капли Зеленина? Накапайте себе капель тридцать и постарайтесь уснуть...
   - А... - он махнул рукой. - Где у вас аптечка? В ванной или в холодильнике?
   Но ответить я не успела: с балкона раздался шум и на пороге комнаты образовался шкафоподобный милиционер. Из-за него выглядывал Вадим...
   - Это сын? - спросил милиционер, глядя на Темку.
   - Да, это он, - ответил Вадим.
   - Что, доктор? Говорить он может?
   - Вряд ли. Мы его везем в Медгородок. Все сведения можно будет получить в регистратуре приемного покоя.
   - С вами поедет сотрудник, - сказал милиционер. И в комнату теперь уже со стороны коридора вошли двое: один в белом, другой в милицейском. Они подхватили Темку с двух сторон и поволокли из квартиры...
   - С носилками здесь не развернешься, - извинился ни к тому, ни к сему врач, - А вы все же выпейте валерьянки, да и ложитесь. Утром уже полегче будет... Вадим закрыл за ним дверь и встал в дверном проеме.
   - Где у тебя валерьянка?
   - Не надо пока, - заявил трехстворчатый шкаф в милицейской форме, Я была почти уверена, что где-то подмышкой на его кителе красуется инвентарный номер казенной мебели, выведенный, как у нас раньше практиковалось, масляной краской для полов.
   - Присядьте, пожалуйста, - сказал он, хотя я уже и без того не могла держаться на ногах и почти упала в кресло, - Назовите себя.
   - Лисина Марина Львовна, - и далее по привычке все остальные паспортные данные. Научилась уже в кабинете Скоропада. У меня не было сил чему-либо сопротивляться, и я послушно делала то, что от меня требовалась...
   - Расскажите мне, где вы были сегодня днем. Постарайтесь поточнее называть время. С кем вы были?
   Я рассказывала. Милиционер писал. Вадим стоял возле балконной двери и курил. Что-то он слишком много курит сегодня.
   - Когда вы в последний раз видели соседку?
   - Позавчера. Она вешала на балконе белье... Да скажите, в конце концов, что вообще происходит! - не выдержала я. - Что случилось? Что с Темкой? Почему это он в шоке?
   Милиционер уставился на меня, потом медленно перевел свои коровьи глаза на Вадима. Тот молча кивнул.
   - Ваши соседи были мертвы, когда мальчик пришел домой...
   Дальше я ничего не услышала. Вот уж никогда не думала, что у меня такие слабые нервы. Я, оказывается, потеряла сознание... Нашатырь, видно, поднесли к моему носу уж слишком близко. Я непроизвольно отдернулась и больно ударилась головой о стенку. Кресла у меня низенькие, спинка почти вровень с подлокотниками - такие себе пухлые коробочки. Вадим обеспокоенно поглаживал меня по руке и что-то говорил милицейскому шкафу. Потом мы остались с Вадимом одни. Он попытался уговорить меня лечь в постель, но я потребовала, чтобы он мне все рассказал. Однако сначала мне пришлось выпить неслабенькую дозу валерьянки.
  
  
  
   Тамару и ее мужа Алексея Темка нашел на кухне. Оба, казалось, спали, сидя на табуретках и положив головы на стол. Только голова Тамары лежал в тарелке с недоеденным жарким. На столе стояла пустая бутылка из-под водки. Я знала, что они с мужем иногда приговаривают бутылочку перед сном. Тамара говорила, что это для оживления сексуального диалога. Но благодаря бабушкам со скамеек у подъездов ни для кого из нашего дома не было секретом, что время от времени супружеская пара впадала в запой? Потом обычно следовал длительный период воздержания. Для меня это ровным счетом ничего не значило. У всех есть свои прибабахи. Кто-то выпивает втихую, кто-то шапочки для домашних гномов вяжет. У каждого свое хобби. Только вот от бутылки водки на двоих еще никто не умирал. По крайней мере, если в ней не было сильнодействующего яда.
   - Об этом мы узнаем позже, - сказал Вадим, - Теперь, я думаю, тебе все же надо печь и выспаться. Ночью мы почти не спали, потом ты работала... Да и свидание со Скоропадом тебе сил не добавило...
   - А куда ты пошел, когда оставил меня дома? И, вообще, откуда ты знал, что у соседей что-то случилось? Ты же просил меня обязательно до них дозвониться! И ты обязательно хотел полезть вслед за Темкой! В какие игры играем, Вадим?
   - Успокойся, ладно! Поверь мне, что я только предполагал, что с твоими соседями, вернее с соседкой расправятся как с нежелательным свидетелем...
   - Свидетелем чего, Вадим? Я, наверное, очень глупа. До меня не доходит, какое отношение ко мне имеет Тамара, кроме того, что она моя соседка, и я иногда пью с ней кофе... Пила с ней кофе... - И я заплакала. Только теперь я начала осознавать, что Тамара и впрямь мертва и от этого у меня холодели руки и ноги. Мужа ее я особо не знала. Он всегда был в своем гараже, зарабатывал семье деньги, ремонтируя развалюхи своих знакомых. Но вот Тамара была неотъемлемой частью моей домашней жизни... И если убили ее только за то, что она была свидетельницей чего-то там... Что же ждет тогда меня?
   - Вадим, - вспомнила я. - А где же Сергей, их старший. Его что дома не было? Куда же он тогда делся?
   - Сергей у них наркоман со стажем. Он сейчас в токсикологическом центре с передозировкой. Уже второй день. Состояние достаточно тяжелое, он до сих пор без сознания. Кстати, в этот центр я как раз и поехал, после того, как мы вернулись из кафе... Я очень хотел узнать, где он купил свою дозу, при помощи которой улетел так далеко от жизни...
   - Вадим, мне страшно. В чем и перед кем я провинилась, чтобы мою жизнь превращали в такой ад! - я нисколько не лукавила, высказав, наконец, свое отчаяние.
   - Я ничего не могу тебе пока сказать. Просто ничего не знаю сам. Но я надеюсь, ты поняла, почему я закрывал балкон... Вне всякого сомнения, визитку тебе подкинули... И тот, кто это сделал, попал в твою квартиру именно через балкон от соседки... Иными словами этот человек был у Тамары... Если еще конкретнее, то это ваш общий с Тамарой знакомый. Думай, Марина, кто бы это мог быть! Вспомни всех ваших общих знакомых...
   Я уже и сама перебирала в памяти наших с соседкой общих знакомых. Их было, что вполне естественно, очень немного. В основном либо мои, либо Тамарины подруги и приятельницы. Мои к Тамаре не заходили, это я могу гарантировать! А если бы кто и зашел, то я обязательно узнала бы об этом. Потому что единственно возможный вариант, это когда меня кто-то не застал дома, но должен был мне что-то передать, тогда мог зайти к Тамаре и оставить передачу для меня у нее. Но Тамара в последнее время ничего мне кроме привета от Славы не передавала. Однако, даже мысль о том, что Слава или точнее Ростислава Ивановна перелазила через балкон, была более чем просто абсурдна. Слава - обаятельный колобок, невысокая и излишне полненькая. В случае, если бы она и миновала створку остекления, бог знает как в нее протиснувшись, то она наверняка проломила бы жестяную перемычку между балконами... Нет, это была явно не она... Других кандидатур на роль злоумышленника у меня не возникло...
   Вадим, видя, что я и думать-то не в состоянии после пережитого потрясения, снова дал мне валерьянки и уложил спать. Засыпая, я вдруг вспомнила, как Тамара истолковала мой "свадебный" сон. Умрет кто-то из твоих знакомых, сказала она ... И это было последней моей мыслью, затем я упала в бездонный колодец забытья...
  
  
  
   Я вновь была приглашена к Скоропаду, На этот раз разговор шел о Тамаре и о том, что произошло в ее квартире. Говорить мне по этому поводу было нечего, зато я узнала от капитана, что соседка с мужем отравились банальным цианидом. Причем был он не в водке, а в марципановых конфетах. Ну да, тут все правильно: у них такой вкус и запах, словно их специально придумали, чтобы цианистым калием начинять. В них же по рецептуре добавляют немного горького миндаля для вкуса, пикантности и аромата.
  
  
  
   Скоропад то гневно сверкал в мою сторону глазами, то делал вид, что жалеет меня -бедную заблудшую овечку...По-моему, он не определился до сих пор в смысле отношения ко мне. Вопрос о моей виновности оставался для него открытым ...Кстати или нет, но мне опять пришло в голову, что Вадим непонятным образом вновь оказался в непосредственной близости к преступлению... Или работа у него такая... Или вокруг меня черт-те-что творится... Но марципановые конфеты! Тут есть над чем призадуматься. Марципан, насколько мне известно, вовсе не принадлежит к излюбленным лакомствам широких слоев населения постсоветского пространства. И в городе изделия из марципана продаются только в одном минимаркете на Подоле и то только потому, что этот минимаркет торгует немецкими продуктами... И вот как раз Тамара ни за что в жизни не поехала бы на Подол, чтобы купить там марципановые конфеты. Значит, их кто-то принес в качестве угощения. Тот самый кто-то, кто вознамерился свести меня либо с ума, либо в могилу... И этот кто-то наверняка женщина... Потому что, скорее всего женщина знает горькоминдальный привкус и запах марципана... Или же эта женщина побывала за границей, где и отведала заморских сладостей... Или же она имеет отношение к немецкому минимаркету.., В крайнем случае, она имеет хорошие познания в кулинарном деле... Опять же, как ни крути, а знакомых, побывавших хоть один раз за границей, у меня море. И среди таковых, как минимум трое превосходные кулинары... Но если речь идет о ком-то из них, то уж к Тамаре ни одна бы не пришла по той единственной причине, что не была с моей соседкой знакома.
   - ...понятны ваши переживания. Вам следовало бы...
   Кто бы знал, как меня раздражали прописные истины, изрекаемые Скоропадом. Я и без него отлично знаю, что мне нужно придти в себя. И гораздо лучше знаю, отчего у меня такой отсутствующий вид и почему я не могу внимательно его слушать. Но бог с ним! Пусть посочувствует вволю. Видно, редко ему это делать приходится, судя по неуклюжести его слов...
   - Вас проводить? Или вы пришли не одна?
   - Спасибо, господин капитан. Я пришла не одна... До свидания...
   Вадим вместе с викингом Сергейченко ждали меня в машине. Когда мы тронулись, Вадим сказал:
   - Утром умер Сергей. В сознание он так и не пришел... Марина, мы тут посоветовались с Ваней и решили, что тебе будет лучше некоторое время пожить в Ваниной квартире.
   - Я не могу. У меня кошки... И потом, если и переехать на время, то я предпочла бы к кому-нибудь из подруг... С какой это стати я должна ехать в квартиру малознакомого человека! Только этого мне не хватает для полноты ощущений!
   - Ну, если и я для тебя малознакомый человек...- обиделся вдруг Вадим. - Хорошо, если ты не хочешь пожить в квартире, которую Ваня нам с тобой так любезно предложил, то выбери уж, будь добра, такую подругу, где тебя не смогли бы достать твои недоброжелатели... Есть еще одно условие, я должен иметь возможность придти к тебе в любой момент и днем и ночью... Есть у тебя подруга, которая согласится на такое?
   Подруги-то на все согласные найдутся. Однако, прежде всего я сама должна была согласиться с тем, что буду нарушать неизвестно сколь долгое время покой одной из моих подруг. А кошки! Огромные комки белой и черной шерсти ежедневно и повсюду кого угодно могут свести с ума. А ночные трели Чижа! Нет, я не способна даже врага подвергнуть такому испытанию. Значит, о городской квартире и думать нечего. На такое я никогда не пойду. Остаются дачи в черте города... А почему только дачи? Если меня не подводит память, бизнеследи Александра как-то приглашала провести пару дней на базе отдыха где-то в районе Русановских садов.
   - Мне нужно позвонить подруге, - сказала я.
   Вадим достал из кармана небольшую "Нокию". Я.набрала номер Сашиного мобильника и уже через несколько минут имела в активе приглашение отдохнуть в арендуемом ей домике. Мы договорились встретиться на базе через два часа...
  
  
  
   Зайдя домой, я растерялась. Раньше мне и в голову не приходило, насколько я приросла к своим вещам. Я стояла посреди гостиной и жадным взглядом прикидывала, сколько своих пожитков я смогу поместить в машине Вадима, Оказалось, что немного. А я, честно говоря, не могла представить себе, как обойдусь без массы дорогих моему сердцу мелочей. Но, скрепя сердце, я решила взять немного одежды и кое-что из словарей на случай, если придется работать над письменным переводом. Да, совсем забыла о косметике... Она хранится у меня в шкатулке на закрытой полке книжного шкафа. Нужная мне помада никак не находилась, взамен обнаружилась вещица, которая была мне незнакома. Запонка, явно из золота, а возможно и с бриллиантами. Уж больно сверкали в свете лампы прозрачные крошечные камешки.
   - Вадим, - позвала я, - Посмотри, пожалуйста, это не твоя запонка?
   - Разве ты не заметила, что я не ношу запонки, как впрочем, и галстуки? - он вертел мою находку в руках и внимательно ее разглядывал...- А где ты ее нашла? Здесь?
   - Вот в этой шкатулке...
   - И давно ты в нее не заглядывала?
   - Трудно сказать...
   - Марина, ты, что совсем не красилась последнее время?
   - Красилась, конечно... У меня в косметичке дежурный набор. Стой, я знаю... Вчера я брала из шкатулки тени. Ну, утром, перед работой.
   - И запонку ты не видела?
   - Нет, не видела. Хотя я особо в косметике не копалась. Тени как раз сверху лежали...
   - А что ты сейчас искала?
   - Помаду светлую искала. Жарко становится, губы от темной помады могут воспалиться... А еще я и прокладки с собой брать буду. На всякий случай! Не дома ведь жить буду, а в домике на базе отдыха...- моя агрессивность была неожиданной не только для Вадима. Я и сама не поняла, что это на меня нашло. Скорее всего, достала меня эта криминальная история, Я с виноватым видом уткнулась в свитер Вадима, а он обнял меня и прижал к себе, поглаживая по голове, как ребенка...
   - Малыш, я все понимаю... Но нужно собраться и держать себя в руках. Кстати, помнишь, ты хотела дать мне второй ключ от квартиры. Найди его сейчас. Я буду заглядывать сюда в твое отсутствие, если ты не против.
   Я была не только не против, но и очень даже за. Мое богатое воображение еще в машине нарисовало мне вероятную картину дальнейшего развертывания событий. Приезжаю я, к примеру, домой после вынужденной отсидки на базе. А я тут больше не живу, потому, как в мое отсутствие меня выписали, а квартиру благополучно продали подразбогатевшим жителям предместья. Или, узнав, что квартира пустует, в ней обоснуются местные наркоманы... И останемся мы с кошками на улице... Будем мерзнуть, и голодать под открытым небом...
   Ключа на его обычном месте не было. Минут десять поисков по всей квартире и я сказала, что не могу найти второй ключ и дам Вадиму свой. Он же мне не понадобится в ближайшие дни...
   - Так, - со значением произнес Вадим. - Вот что мы сейчас сделаем. Посиди дома пару минут, я съезжу и куплю новый замок.
   - Дверь на балкон я закрыл, ты закрой входную дверь на цепочку. Когда я приду, я позвоню тебе по мобильному, прямо перед дверью. Кроме меня никому не открывай. Марина, ты поняла? Никому, даже маме.
   Поняла я, все поняла. Не такой уж я наивный ребенок. Только вот это понимание не сделало меня счастливой. Неужели все настолько серьезно, что теперь мне нужно опасаться и за свою жизнь? Весело. Пока Вадима не было, я рассмотрела, как следует запонку. Красивая и видно очень дорогая штучка. На запонке был вензель: две причудливо изогнутые и переплетенные буквы "Н" и "Р". Покопавшись в памяти, я выудила из нее только одно имя с такими инициалами - Надя Розумовская. Абсурд! Утонченная эстетка Надя никогда в жизни не носила золотых украшений. Она считала золото признаком дурного вкуса. Кроме того, Надя уже года два живет во Франции у своего нового мужа, и приезжать в ближайшее время не собирается. Значит, наши с Вадимом предположения о том, что кто-то навещает квартиру в мое отсутствие, не так уж и надуманы.
   Замок Вадим переставил очень быстро. И мы поехали на базу отдыха. По дороге он сказал мне, что, судя по всему, запонка принадлежит некому Герберту Пайеру, который бесследно исчез в нашем городе за пару месяцев до происшествия с Дитером Швертфегером. Черт возьми! Это что же? На меня пытаются повесить и Герберта Пайера.
  
  
  
   База отдыха встретила нас великолепием расцветающей природы, а Александра -великолепием накрытого стола. За всеми сюрпризами своей квартиры я и забыла о том, что голодна как волк. Слегка перекусив, я совершила прогулку по домику и осталась весьма довольна. В нем был и телевизор, и видик и даже компьютер. Единственное неудобство - биотуалет в пристройке. Холодновато, как на мой вкус. Вадим уехал, сославшись на неотложные дела. И тут Саша сказала мне, что он понравился ей еще в первый раз... Ну вот, я их ведь даже не знакомила - забыла, А они поздоровались друг с другом и по-моему даже слегка побеседовали о ком-то мне незнакомом.
   - Да? Вы, как я поняла, раньше встречались...
   - Как раз тогда, когда пропал тот австрияк, о котором я тебе рассказывала. Помнишь?
   - А, так это Вадима нанимали для расследования. Как этого австрияка звали?
   - Вроде бы Пайер, Генрих или Герберт... Что-то в этом роде... Ладно, матушка, я поехала по делам. Держи мобилку, а то здесь нет телефона. Можешь не беспокоиться о счетах. Говори сколько угодно, не экономь, Я, если ты меня приглашаешь, буду наезжать. Еда в холодильнике, постельное белье в шкафу. Книги и видеокассеты, я думаю, ты уже обнаружила. Все. Не скучай... Чуть не забыла. В конце недели делаем шашлыки, будут несколько человек. Переживешь? - Саша! Не ставь меня в неловкое положение. Я и так довольно нагло напросилась в гости. Делай все, что, считаешь нужным, а я постараюсь сильно не мешать...
  
  
  
   Александра укатила на беленькой "Субару" - подарке супруга на восьмое марта. Я стала потихоньку убирать со стола и параллельно обживать пространство. Обойдя еще раз домик, я накинула куртку, и прошлась по территории базы. Ворота базы были закрыты, и в будочке виднелась физиономия сторожа. Кроме меня по аллее, ведущей к Днепру, прогуливалась молодая женщина с девочкой лет трех. И это - все население базы. Меня это как раз здорово устраивало. Терпеть не могу толпы народа навеселе, как это обычно бывает летом в подобных заведениях. Хорошо, что пока еще весна - не время для массовых выездов в места отдыха.
   Я вернулась в домик, закрыла все замки на дверях и села в большой комнате перед телевизором. Особо в передачи я не вникала, они просто были фоном для моих размышлений о превратностях судьбы и тонкостях криминалистики. Неслабая цепочка чьих-то преступлений уже обвила мою шею и вот-вот затянется, вырывая меня из нормальной жизни. А может лишить и жизни вообще. Кто же это сделал? И за что это мне? В последние дни я вынуждена без конца копаться в своей памяти, и, кажется, уже знаю ее содержимое настолько хорошо, что могу написать подробнейшие мемуары. Я вспомнила даже, как в четвертом классе украла марки у своей одноклассницы Раи Сидоровой. Марки были то ли гватемальские, то ли аргентинские, яркие и красочные - шесть штук. Я не могла устоять .потому что на них были кошки. Экзотические породы, безобразно красивые и просто красивые. Мохнатые и голенькие, ушастые и с крохотными круглыми висячими ушками... Я рассматривала их часами целых два дня, а потом пришла к Райке и повинилась в содеянном. Подружки я тогда лишилась, зато приобрела новые знания о кошках...Мамочка, родненькая! Я совсем забыла о кошках. Бедные мои сиротки. Голодные, в чужом доме, а подлая хозяйка еще и закрыла их в кладовке. Кошки спали, сплетясь в некое подобие китайского символа Инь - Ян. Видимо, таким образом они снимали пережитый стресс. Поездка на автомобиле далась им нелегко: Чиж метался от одного окна к другому, наверное, запоминая дорогу домой, а Мону укачало так, что у нее не было сил ничему сопротивляться. Она всю дорогу лежала у меня на руках и смотрела мне прямо в глаза, словно спрашивала, за что я обрекла ее на такие муки. Я погладила бело-черный (или черно-белый?) шерстяной клубок и стала осматриваться в кладовке. Если любопытство - порок, то я - просто воплощение порока. Что может быть интереснее чужой кладовки, в которой год за годом наслаиваются пережитые события и материальные вехи этих событий в виде пыльных открыток, сломанных игрушек и надколотых чашек! Однако, в Сашиной кладовке ничего подобного не обнаружилось. Здесь стояли пластмассовые садовые столы и стулья, под стенкой громоздились стопки старых газет и журналов, картонные коробки и коробочки. Все очень аккуратно сложено, упаковано и упорядочено, будто это и не кладовка вовсе, а образцово-показательный склад. Скучновато, если не считать детского инвалидного кресла. Оно-то откуда взялось? Насколько мне известно, среди Сашиных родственников не было ребенка-инвалида. Но тут может быть множество объяснений. Саша вообще весьма сострадательная натура и вокруг нее всегда пасется несметная рать нуждающихся либо в материальной, либо в моральной поддержке. Не исключено, что самоходное креслице приготовлено в подарок больному ребенку, чьи родители не в состоянии купить своему чаду это приспособление... Я вернулась к своим кошкам, бесцеремонно сгребла их в охапку и перенесла в теплую гостиную, Выслушала укоризненные трели Чижа и довольное почавкиванье Моны, схряпавшей за милую душу пару довольно крупных сарделек из Сашиного холодильника и вновь накинула куртку. Кошек нужно вывести на улицу. Поход на природу прошел успешно, и вскоре наше семейство удобненько устроилось в гостиной. Мохнатые звери решили снова отдыхать, а я прилегла на диване, укрывшись теплым пледом... Разбудил меня стук в дверь. Памятуя о наставлениях Вадима, я сначала выглянула в окно, выходящее к крыльцу. Было темно, и кроме двух неясных силуэтов на фоне темно-серого неба я ничего разглядеть не сумела. Так и стояла, не решаясь подойти к двери, пока не услышала голос Вадима.
   - Марина, это я. Открой дверь...
  
  
  
   С Вадимом пришел "мой" адвокат Иван Сергейченко. Оба были чем-то озабочены, и как мне показалось расстроены. Пока они раздевались и рассаживались, я нажала на кнопку очень удобного чайника "Тефаль" и достала из холодильника уже приготовленные кем-то бутерброды.
   - Садитесь, добры молодцы, давайте попьем чайку, и заодно вы мне расскажете последние новости из моей криминальной жизни...
   - В общем-то, и рассказывать особенно нечего, - отозвался Иван. - Японский кроссворд какой-то! Одни покойнички и более ничего... Единственная зацепка, соседи твои были отравлены. И если исходить из классического постулата, что яд - это женское орудие убийства, то отравила их женщина. Но при этом возникает вопрос, а как она справилась с довольно накачанным Швертфегером? Значит, у нее есть сообщник. Вот и все... А почему они убили Швертфегера и, почему ты оказалась втянута в эту историю? Этого мой скудный умишко постичь не в состоянии. Ну, с соседями все более или менее ясно - они были свидетелями чего-то такого, о чем им знать не следовало, и таким образом стали потенциально опасными для преступников. Но при чем тут ты? Версия Вадика о мести кажется мне неправдоподобной... Ну, кому ты могла навредить? Подумай сама! Да еще так сильно, что в обиженном взыграли шекспировские страсти! Чепуха... - он вгрызся в бутерброд с таким остервенением, что я поняла: мне придется доставать из холодильника все, что можно съесть без предварительного приготовления.
   Вадим же, напротив, ел мало, молчал и при этом вовсе не был похож на бравого сыщика - покорителя моего сентиментального сердечка. Растерянный он какой-то был. Ну не ожидала. Рассчитывала на браваду, на то, что он будет как угодно долго сохранять хорошую мину при любом раскладе. Но как видно Вадим в покер не играет. Так и подмывало подойти к нему и материнским движением руки погладить его по голове, словно загрустивщего малыша. Он сидел неестественно прямо и отводил глаза, когда я пыталась поймать его взгляд.
   Адвокат сообщил, что связался со Скоропадом и предложил ему вызывать меня на допросы через офис детективного бюро. Скоропад, естественно, был удивлен, но согласился с таким положением дел. Затем Ваня поблагодарил меня за ужин и попрощался. Дверь за ним закрыл Вадим.
   - Ну что еще случилось? - я рискнула вызвать Вадима на разговор. Он впервые за вечер посмотрел на меня.
   - Случился еще один труп, Марина.
   - Господи, неужели убили еще кого-то из моих знакомых?
   - Если ты знакома с Гербертом Пайером, то да.
   - Это мы уже выясняли, не правда ли? Ну и что произошло с Гербертом Пайером? Наша доблестная милиция нашла, наконец, твоего подопечного?
   - Его нашел я. В очень интересном месте, дорогуша, И главное совершенно неожиданном, не хочешь принапрячь мозги, и угадать, где?
   - Даже и не подумаю. Мне и так весело живется, чтобы я вдобавок забивала себе голову австрийскими покойниками. На фига мне это нужно. Я лучше телевизор посмотрю, там про возможный конец света будут рассказывать. Все веселее, чем про убиенных слушать...
   - Труп Пайера я обнаружил в твоей кладовке в подвале. Лежал себе мирненько в ящике для картошки. Может быть, объяснишь мне, как он там оказался?
   - Вот тут ты здорово ошибаешься, Вадик. У меня нет кладовки в подвале. И не было никогда.
   - На кладовке написан номер твоей квартиры. И потом, насколько мне известно, в подвале для каждой квартиры предусмотрен чуланчик. Пайер лежит в чуланчике, закрепленном за твоей квартирой.
   - Вадик, миленький, почему ты мне не веришь. Я купила эту квартиру пять лет назад, и с тех пор даже ни разу и не вспоминала ни о каких кладовках в подвале. Честно говоря, мне она и не нужна. Разве я похожа на человека, который закладывает на зиму в подвал центнер картошки и моркошки. Короче, я кладовкой не пользовалась, возможно, кто-то из соседей ее занял. А может так и стояла пустая. Не знаю, в общем. Я-то голову себе ломаю, что такое с любимым мужчиной, не знаю, как его от мрачных мыслей отвлечь. А он в очередной раз прикидывает, как бы меня половчее в убийцы записать. Кстати, а ты в подвале что искал?
   - Я хотел провести туда подслушивающее устройство из твоей квартиры, на случай если в нее кто-то проникнет. Можно сделать так, что если вошедший в квартиру не отключит специального устройства, то все происходящее в квартире будет записано на магнитофон. Это могло освободить меня от наблюдения за твоей квартирой и дать возможность продолжать следствие по другим направлениям. Можешь себе представить, каково мне было, когда в поисках удобного тайника для магнитофона я открыл этот самый ящик...
   - Знаешь, что мне интересно, так это, почему Пайера не нашли раньше. Он ведь наверняка там не первый день лежит?
   - Судя по состоянию трупа, он там не меньше двух-трех месяцев. Запах, конечно, убийственный... Но из-за прорыва канализации неподалеку от кладовки вряд ли кто-то смог бы унюхать. Крысы не слабо поработали над лицом, если бы не запонка, я бы его не опознал. У него на рукаве рубашки такая же запонка, как ты утром нашла. Марина, я не знаю, что мне делать. Пока кроме нас с тобой никто не знает о моей находке. Если бы я вызвал милицию, ты автоматически загремела бы в следственный изолятор. Этого нельзя допустить. Я даже Ивану ничего не рассказал... Нам нужно как можно скорее размотать это дело, иначе я не могу поручиться за то, что ты останешься на свободе. А если ты попадешь в тюрьму, то там тебя заставят сознаться даже в покушении на президента, чтобы увеличить процент раскрываемости преступлений. Мне эта система хорошо знакома. В общем, магнитофон я все-таки устанавливать не стал и в придачу уничтожил по возможности следы своего пребывания в кладовке. Сделаем вид, что нам ничего не известно и отложим обнаружение тела Пайера до лучших времен. А теперь было бы неплохо узнать, пользовался ли кто-нибудь из соседей этой кладовкой. Ты не знаешь, в какой квартире хранят запасной ключ от двери в подвал?
   - Представления не имею. Я даже не знаю, что кто-то хранит запасной ключ от подвала. А разве в каждом подъезде нет своего входа в подвал? У нас вроде есть какая-то дверь внизу.
   - Она чисто декоративная, за ней кирпичная кладка, А вход один. Видела ступеньки с торца дома? Вот там и есть вход.
   - Слушай, я, знаешь, что сейчас вспомнила? Как-то в прошлом году Тамара сидела у меня и пришла одна соседка. Она просила у Тамары какой-то ключ. Тамара позвонила к себе и сказала, чтобы Темка дал - женщине ключ из прихожей. Я тогда еще удивилась, почему Тамара не дала соседке свои ключи, которые лежали на столе перед ней. Почему-то я решила, что у них одинаковые замки на квартирах и соседка, по-видимому, захлопнула дверь. Ну конечно ключ от подвала наверняка хранился у Тамары. Она, кстати, и объявления от имени ЖЭКа всегда на доске вывешивала. В общем активисткой была, хвасталась еще, что за это ей квартплату уменьшили.
   - Если это правда, то кое-что проясняется. Тамара могла дать кому-то ключ от подвала, и не исключено, что от твоей кладовой тоже. Ведь не могла же она за пять лет не заметить, что тебя не интересует часть твоей кровной недвижимости. Завтра я попробую разузнать обо всем поточнее. А теперь еще один очень важный вопрос. Ты позволишь мне переночевать здесь? Или я так обидел тебя подозрениями, что ты выставишь меня за дверь без всяких сожалений?
   - Вадим, как ты можешь? У меня каждая клеточка тела бьется в конвульсиях от страха, а ты сомневаешься в том, что я тебя оставлю здесь. Я даже просить тебя буду, чтобы ты остался. Заодно и кошек на ночь выгуляешь.
   - А вот это вряд ли. Они у меня разбегутся на все тридцать четыре стороны. Пойдем, все вместе, Заодно я посмотрю, как обстоят дела с охраной территории. Нас с Иваном никто не остановил, когда мы входили на базу. Интересно, чем же сторож занимается?
   - Чем-чем! Ворота открывает иномаркам. Забыл, как он утром выскочил из своей будки. Нет, развратили гегемона новые украинцы донельзя. Такому мордовороту природой назначено в какой-нибудь кузнице кувалдой махать, а он в ожидании пятерки у ворот иномаркам книксены делает.
   - Злая вы девушка, Марина. Вы бы порадовались за соотечественника, что он свою социальную нишу нашел, так нет, вы предпочитаете излить на него нереализованную долю сарказма, Идем уже, кошкоправительница. Зови свое стадо.
   Что меня здорово удивило в этой ночной прогулке, так это то, что во многих домиках горел свет и возле них были припаркованы разнообразные иномарки. Ни за что на свете не подумала бы, что нашим нуворишам нравится проводить свои ночи в обычных деревянных домиках на берегу днепровской затоки. Не иначе, как прячутся от киллеров. А может приезжают сюда провести время со своими непременными моделями - секретаршами? Я так думаю, что богатенькие могли бы найти что-то получше и покомфортнее для ночей любви. Но это мое мнение, которое никого не интересует. Мы медленно брели по аллейке в направлении ворот и мои совершенно домашние кошки покорно трусили рядом. Могу дать голову на отсечение, что они боялись потерять меня и осиротеть. А, может, они боялись, что я их привезла сюда специально, чтобы бросить. И видимо, поэтому мои обычно такие непослушные питомцы вели себя как дрессированные собачки. Черт возьми, мне это нравилось! Я чувствовала себя этакой мадам Куклачевой. Мне, правда, хотелось, чтобы и Вадим тоже заметил, как я дорога своим питомцам. Но Вадима не интересовали мои успехи на поприще дрессировки одомашненных представителей семейства кошачьих. Он шел рядом со мной и внимательно прислушивался ко всем звукам и присматривался ко всем деревьям, кустам и кустикам. Возле ворот мы остановились и постояли пару минут. В домике сторожа горел свет и из открытой форточки слышался голос диктора: по телевизору передавали ночной выпуск новостей.
   Ворота были закрыты на символический замок. Один из тех которыми иногда украшают почтовые ящики в подъездах пятиэтажек. Даже я при небольшом усилии смогла бы открыть его. Однако Вадима это не заинтересовало, он преспокойненько повернул назад к домику, ничуть не обеспокоившись, что мы с кошками от него отстаем. Перед самым домиком он вдруг остановился и, обернувшись так, чтобы я его видела, приложил палец к губам. Я остановилась и прислушалась. Ну, хоть бы шорох, какой! Я ничего не услышала. Но тут мой Чиж зашипел и бросился к кусту с отвратным воплем. Из-под куста выскочил противнику навстречу беспризорный "матроскин" и полетели в воздух клочья. Мона присела рядом с моей ногой и с достоинством наблюдала. Это был первый в ее жизни турнир за право обладания ей. Побеждал Чиж, он был более сильным и вообще "матроскин" явно промахнулся с весовой категорией. Вскоре полосатый забияка с позором покинул поле битвы, оставив на нем клочки серой шерсти и ликующего Чижа. Триумфаторами мы вступили в домик. Правда, Вадим чертыхнулся в адрес моих кисок, и без них мол весело. Мы были похожи на людей много лет проживших под одной крышей. Порядком друг другу поднаскучивших. Я разделась и молча стала стелить себе в маленькой спальне, Вадим включил телевизор и углубился в какой-то боевик. Легла я с книжкой, но читать не могла. Сначала я ждала, что Вадим вспомнит, что совсем рядом с ним в постели лежит молодая дама, но постепенно мысли мои сконцентрировались на подвальной находке моего детектива.
   Честно говоря, я знала о кладовке в подвале. Вернее о том, что она мне полагается, Тамара меня об этом проинформировала года три назад. Но все равно мне нечего было в ней хранить, и я предложила Тамаре использовать ее по своему усмотрению. Если моя память меня не подводит, она хотела сложить там чью-то мебель. То ли на время ремонта у хозяев, то ли на время их отъезда. Но это было три года назад. А что происходило в моей кладовке с тех пор - огромная тайна. Такая же, как и все происшествия последнего времени.
   Мона уютно свернулась рядом со мной и похрустывала, засыпая. Звуки, производимые кошкой, погрузили меня в приятную дремоту, Я пыталась не заснуть, но это оказалось мне не по силам...
  
  
  
   ...Болело горло. Голова была неподъемная. Словно тяжеленный раскаленный валун она вдавилась в подушку и мало того, что не хотела подняться, но и думать тоже была не в состоянии. Ну вот, приехала. Давненько я ангиной не болела, аж месяца четыре! Как раз теперь мне ее и не хватало для полноты ощущений!
   Вадиму достаточно было только одного взгляда, чтобы по моей перекошенной физиономии понять, насколько я расклеилась.
   - Я лежу болею, сама себя жалею, - процитировал он детский стишок. - Что нужно купить из лекарств? Я в этом мало смыслю...
   - Только лимоны, у меня аллергия на многие медикаменты. Можно еще мед. Кстати, посмотри в холодильнике, вроде бы я там видела баночку с медом, Вадим вернулся с баночкой в одной руке и с ворохом фотографий в другой.
   - Здесь что-то по-гречески. Ты поймешь? - протянул мне баночку.
   - Мед в ней, мед. Это Александра с Крита привезла. У меня тоже такая же стоит, Сашин презент... А что за фотки?
   - Да вот решил посмотреть, на холодильнике лежали. Давай-ка вместе. Снимки все были сделаны в окрестностях домика. На одних компания с удочками, на других просто отдельные моменты дачной жизни. Некоторые лица мне были знакомы, С этими людьми и я встречалась либо у Саши, либо в офисах фирм, где мне приходилось что-нибудь переводить. Но вот одна из фотографий меня очень заинтересовала: молодая светловолосая красотка и мужчина лет под пятьдесят. Мужчина был мне незнаком, скорее всего, иностранец, если судить по одежде, манере улыбаться и безукоризненной белизне и правильности зубного ряда. А вот женщину я в последнее время довольно часто вспоминала. Видела-то я ее только раз мельком в дверях бара со Швертфегером. Вадим заметил, что я задержалась на этой фотографии.
   - Кого ты узнала?
   - Узнать-то узнала, но кто эта женщина я не знаю. Она была вместе с Дитером Швертфегером в баре в тот вечер, когда я должна была с ним встретиться.
   - А мужчину ты раньше не видела?
   - Не довелось. Хотя, симпатичный европеец.
   - Австриец, если точнее. Это Герберт Пайер, чьи бренные останки покоятся у тебя в подвале... Итак, можно считать, что нам здорово повезло. Твоя Александра наверняка ее знает, если снято это здесь. Насколько я понимаю, это столик на веранде домика. Как я могу позвонить твоей подруге?
   Я дала ему пару номеров телефонов, по которым можно отловить мою бизнес леди и предупредила, что вероятность успеха практически равна нулю, поскольку ее мобильный телефон у меня. Так и вышло. Вадим обзвонил все номера с отрицательным результатом. Потом он исчез, прихватив с собой фотографию и предупредив, чтобы я никому, кроме Саши дверь не открывала. Он оставил на столике у кровати термос с горячим чаем и баночку с медом. Поцеловать себя я не позволила, бог его знает, что у меня за инфекция.
   А двое с компрессами на горле и мученическими лицами - это уж слишком в моем положении.
   Кошки, досыта накормленные Вадимом, мирно грелись в полосе солнечного света, пробившейся сквозь оконное стекло. Я полежала, полежала и провалилась в сон, содержание которого можно было объяснить только поднявшейся температурой. Во сне я играла в песочнице вместе со светловолосой незнакомкой с фотографии, при этом моя подруга по игре то появлялась, то исчезала. И я пугалась в очередной раз подняв к ней голову от песка и не обнаружив ее там, где ожидала увидеть. Тогда я решила притвориться, что смотрю на песочную горку, а сама не спускала глаз с незнакомки. И она начала вдруг меняться, то есть не сама, менялась ее одежда. Платье стало цвета мокрого песка и слилось с песком, и голову она наклонила так, чтобы кроме песочного холмика, образованного ее платьем я ничего не видела. Когда она заметила, что я смотрю на нее, она снова стала прежней, платье бирюзовое с белыми крапинками, волна золотистых волос по плечам и странная какая-то, непонятная улыбка. Славянская Джоконда. Потом откуда-то появилась пожилая тетка с ридикюлем и протянула мне конфету. Я доверчиво подошла к тетке и в тот момент, когда мои пальцы уже коснулись лакомства, светловолосая загадка выхватила ее из рук тетки и с гомерическим смехом унеслась в сторону соседнего дома, где стояла темная иномарка...
  
  
  
   Пока я, едва проснувшись, обдумывала картинку, изображенную моим лихорадящим мозгом, в очередной раз изумляясь фантасмагоричности своего подсознания, в комнату совершенно беззвучно просочился Вадим.
   - Проснулась, болезная?! - ехидно констатировал он. - А теперь лечиться! На столике рядом с кроватью стояла тарелочка с творогом, и лежал широкий бинт с упаковкой ваты. Этакий молочно-медицинский натюрморт. Я поежилась.
   - Не бойтесь, барышня, Когда я был маленький, меня лечили компрессами из творога. И представь себе, очень помогало. Мне пришлось подчиниться, хотя ощущение творога на шее было отвратительным. Вадим ухаживал за мной, как за больным ребенком. Поэтому мне и не хотелось его огорчать и брыкаться. Я снова подчинилась его настояниям и выпила стакан горячего чая с соком, по меньшей мере, целого здоровенного лимона. Напоследок мне еще пришлось подышать над кастрюлькой с заваренными листьями эвкалипта. Задыхаясь от раскаленного пара, я благодарила всевышнего за то, что Вадим не читает женских журналов. В одном из таковых я недавно вычитала "народный" способ лечения ангины, подышать на жабу. Бр-р-р-р! Я тогда точно бы окочурилась, если не от ангины, то от отвращения.
   - Тебе удалось что-нибудь узнать про блондинку? - фраза оказалась длинноватой для моего, подпорченного ангиной голоса. На слове "узнать" я пискнула и договаривать пришлось шепотом.
   - Пока ничего, - тоже шепотом ответил Вадим, - Помолчи лучше, не напрягай горло. Он погладил меня по щеке. Нежно и бережно. Так обычно гладят либо очень дорогих людей, либо совсем крошечных младенцев. Я прикрыла глаза и вновь провалилась в болезненное забытье...
  
  
  
   ... Кто-то тихо разговаривал в соседней комнате. Я открыла глаза. Было уже темно, горел слабенький ночничок. У меня на лбу лежал прохладный компресс. Не хотелось ни говорить, ни двигаться. Я лежала, прислушиваясь к своим ощущениям. Судя по всему, я уже начинала выздоравливать. И теперь мне стало стыдно, что мой хитрющий организм в очередной раз сбежал от неприятностей в болезнь. Вместо того, чтобы вместе с Вадимом разыскивать девицу с фотографии, я целый день валяюсь в постели и смотрю сумасшедшие сны. Трансформирующаяся блондинка... тетка с ридикюлем... недоставшаяся мне конфета... Как там Котька говорила? Плохо одетая женщина и держится иначе, чтобы никто не обратил на нее внимания, и не заметил ее плохой одежды. А что, если наоборот? Что если женщина плохо одевается, чтобы никто не обратил на нее внимания? Чтобы оставаться незаметной? Тогда у нее есть очень веские причины быть незаметной. Она словно прячется за невыразительной одеждой, скрывает не только свою истинную внешность, но и свои мысли. Короче говоря, дамочка с двойным дном, как чемодан контрабандиста...
   ...Как же ее звали, ту серенькую мышку из офиса? Мозг не справлялся с задачей и услужливо предлагал мне мой собственный вариант "кикимора". Потом в моей голове вертелись два слова "кикимора" и "мокик" - что-то вроде мопеда. При чем тут мопед! Надо бы почитать умные книжки типа "Как организовать свой мыслительный процесс" или еще что-нибудь в этом роде. Иначе скоро мое мышление и вовсе станет похоже на броуново движение - хаотичное метание от аналогии к ассоциации и обратно. А если все же этот "мокик" возник в мозгу не напрасно? Кикимора и мокик. Мокик и кикимора. Абракадабра какая-то! Перед глазами всплыл "магический" треугольник из слова Абракадабра, где в каждом ряду от слова отнимается последняя буква. Черт возьми, а мокик-то состоит из букв слова кикимора. Что там останется, если отнять мокик от кикиморы? Ну конечно, Ира. Ее зовут Ирой. Котька говорила еще, что видела Иру в совершенно ином виде, чем в офисе...
  
  
  
   - Наконец-то, радость моя, ты изволила проснуться. - На пороге стоял Вадим, из-за его спины высился Ваня Сергейченко. - Мы тут не знали, что делать. Саша твоя уже и с врачом приезжала. Сутки почти ты не глазки не открывала, спящая принцесса. Кошки и те соскучились по хозяйке.
   - Разве сейчас не вечер?
   - Утро, девушка, сейчас, - Вадим взглянул на часы. - Около пяти утра. Есть хочешь?
   - Пить хочется. А почему вы не спите?
   - Думаем, Марина, думаем. За вчерашний день мы накопали столько информации, что головы распухли. Твоя помощь нам тоже нужна. Ты можешь уже поучаствовать в наших дебатах? Или, нет, лучше лежи пока, выздоравливай.
   Ваня принес какой-то морс, кажется, черносмородиновый. Я его, в общем-то, терпеть не могу, но к счастью вкуса не почувствовала, так хотелось пить, пила я залпом. Морс освежил меня настолько, что мне захотелось встать. Однако, тут я столкнулась с непредвиденной слабостью ног. Они меня не слушались, предательски подгибались и после нескольких безуспешных попыток устоять на своих двоих, я вынуждена была благополучно принять положение "сидя на спине", то есть лечь. Теперь я понимаю, почему в американских больницах пациентов возят на колясках. Мне бы сейчас такая не помешала. Жаль, что в Сашиной кладовке детская коляска, я в нее не втиснусь.
   Вот когда я искренне могу посочувствовать бедным детям, которые не могут передвигаться без подобных приспособлений. Если уж мне так лихо, так каково ребенку? Особенно, когда подумаешь, что вокруг море здоровых детишек, ни на минуту не прекращающих бегать, прыгать, кувыркаться, лазать и т.п. Интересно все-таки, для кого это Александра заготовила коляску? Нужно будет у нее спросить.
  
  
  
   Всю пятницу, а это была именно пятница, я провалялась в постели. Вадим вместе с Сергейченко где-то вели свое расследование. Саша звонила пару раз и все спрашивала, не отменить ли назначенные на субботу шашлыки. Я каждый раз пыталась убедить ее, что уже вполне здорова, и завтра смогу носиться по просторам базы отдыха аки молодая кобылица. В конце концов, мы пришли к консенсусу: шашлыки состоятся, но мое участие в хозяйственных хлопотах будет сведено до минимума. Меня это вполне устраивало, так как разленилась я до непристойности, дошла до того, что кошкам оставила приоткрытую форточку, и они гуляли сами по мере надобности.
  
  
  
   К вечеру я чувствовала себя уже настолько хорошо, что начала бродить по домику, постоянно заглядывая в холодильник. Я ела все подряд, радуясь при этом, что мой непомерный аппетит можно объяснить вынужденным голоданием и потребностями выздоравливающего молодого организма. Короче, я пребывала в полной гармонии между моим врожденным обжорством и рассудком, в иное время обычно призывающим к воздержанию. Радость от выздоровления приглушила мои страхи за свою жизнь, и одновременно обострила желание жить и быть счастливой. Я с удовольствием думала о том, что скоро придет Вадим, и мы останемся с ним вдвоем. По этому поводу я даже включила электронагревательную колонку, чтобы принять душ, но не тут-то было. Вода не хотела нагреваться, а под холодной я мыться не решилась. Охваченная досадой я крутила все ручки на колонке и проклинала свою техническую бесталанность. Потом мне все это надоело. Я оделась и вышла из ванной. И тут мне показалось, что дверной замок тихонечко защелкнулся. Я поправила волосы и пошла навстречу Вадиму, искренне полагая, что это он, чтобы не тревожить больную, едва слышно проник в домик. Однако ни в прихожей, ни в иных помещениях домика я никого не обнаружила.
  
  
  
   Вернувшиеся Вадим и Иван, нашли меня в забаррикадированной маленькой спальне. Я сидела на кровати и ревела в голос, а в это же время на улице вопили кошки, потому что я закрыла форточку, лишив их возможности вернуться к заветной тарелке с едой. Относительно успокоившись, я рассказала, что произошло. Бравые сыщики прошлись по домику и не нашли никаких признаков взлома и пребывания посторонних, Иван высказал предположение, что от ветра хлопнула форточка, а я приняла этот звук за щелчок замка. Мне хотелось бы поверить в такую версию, но чем дальше я об этом думала, тем больше я укреплялась в уверенности, что хлопнул именно замок входной двери. Вадим, видя, что уговаривать меня бесполезно, пригласил меня пройти с ним еще раз по домику и посмотреть, не пропало ли чего. При этом он рассказывал мне, что кражи из домиков отдыха обычное дело, особенно в будни в дневное время, когда хозяев наверняка нет дома.
   В чем-то он был прав. Это была кража. Но кража совершенно необъяснимая на мой взгляд. Исчезла только одна вещь - детская инвалидная коляска из кладовки.
   - Так может быть Александра забрала ее, когда приезжала с врачом? - заявил Иван.
   - Все может быть. Я ведь с того, самого первого дня на базе отдыха ни разу не заходила в кладовку. Мало ли кто и когда мог забрать коляску. В конце концов, сама Саша могла дать ключ человеку, для которого эта коляска и предназначалась. Нет. Она звонила мне сегодня несколько раз и наверняка предупредила бы меня, что приедет некто за коляской. Конечно, если сама же не забрала ее раньше. Но это нам может сказать только Саша, которую, к сожалению, мы не сможем до завтрашних шашлыков ни о чем спросить. Насколько мне известно, она повезла партнеров по бизнесу на какое-то предприятие в соседнюю область и должна вернуться либо поздно ночью, либо рано утром. Все это значит, что телефонный звонок к ней домой категорически невозможен. Я и так доставила ей массу хлопот и неудобств, не хватало еще тревожить ее ночными звонками.
   За ужином, любезно приготовленным Иваном, и состоящем из огромного количества вареной картошки, не меньшего количества соленостей, кетчупов, аджик и тому подобного, я с неудовольствием констатировала, что Иван снова остается на ночь в домике. Итак, мои надежды на блаженное забытье в объятиях Вадима рухнули. Знаю я уже этих закадычных дружков, просидят всю ночь где-нибудь на кухне, изрисовывая несметную уйму бумаги разными схемами и списками. Учитывая, что после почти двух суток, проведенных в постели, я вряд ли смогу уснуть, я решила посмотреть какой-нибудь фильм из Сашиной видеотеки, все равно уж коротать ночь в одиночестве. После ужина я вежливо послонялась по кухне, пока мои рыцари убирали со стола и мыли посуду. К работам меня не допустили в связи с моей недавней болезнью, да я особо и не рвалась, потому что мыть посуду пришлось бы холодной водой. Колонка не работала. Когда кухня заблистала всеми, могущими блистать поверхностями, Вадим заботливо обнял меня за плечи и сказал:
   - Иди ложись, Марина. У нас тут хороший кусочек работы, придется посидеть...
   - Я еще не хочу спать. В гостиной у Саши много кассет, я, наверное, полежу пока на диване и посмотрю что-нибудь веселенькое.
   - Ну, нет, в гостиной довольно прохладно, а в спальне я включил обогреватель. Давай-ка я перенесу телевизор и видик в спальню, а ты пока я буду возиться, подбери себе фильм. Согласна?
   Я вздохнула и поплелась в гостиную. На стойке с видеокассетами меня ожидал очередной сюрприз. Пропало несколько кассет. В первый день я достаточно внимательно исследовала стойку, и теперь мне не составило труда понять, что же именно пропало. Не было пары кассет с одинаковыми наклейками "Личные записи".
   - Вадим! Здесь не хватает кассет! - заорала я.
   Это мое заявление заинтересовало Вадима гораздо больше, чем пропажа инвалидной коляски. К моему огромному сожалению, он не стал обсуждать со мной этот факт, а постарался поскорее умостить меня в постели перед экраном. Дождался, когда я разобралась с кнопками на пульте и на экране появился фирменный знак голливудской киностудии - рыкающий лев, поцеловал меня в щеку и, пробормотав что-то наподобие "я
   бы с огромным удовольствием остался с тобой, но...", мой детектив спешно удалился в направлении кухни. Я вздохнула и покорилась обстоятельствам. Что ж , видно, так и придется жить воспоминаниями о восхитительных моментах нашей единственной ночи. Долго переживать у меня не хватило сил, как впрочем, и смотреть невероятно тупой фильм. Выздоровление требует от больного очень много усилий и скорее всего я так устала выздоравливать, что быстро уснула, не выключив ни телевизора, ни видоплеиера.
  
  
  
   Проспала я до одиннадцати и разбудила меня Саша, шумно ворвавшись в спальню и стащив с меня одеяло.
   - Вставай, сурок! На улице настоящее лето! Семнадцать градусов тепла, кошки твои принимают солнечные ванны. Мона, кажется, уже слегка загорела... Вставай! Я побежала, сварю кофе, пока Вадим разгружает продукты.
   Легкой и бодрой походкой она удалилась. Я же начала подниматься с постели, не ощущая, увы, ни легкости, ни бодрости. Поторопилась я вчера объявить себя здоровой. Сегодня мое самочувствие было гораздо хуже, чем ожидалось. Кружилась голова, слегка першило в горле и ко всему еще и познабливало, С трудом, напяливая на себя одежду, я решила, что никому не скажу о своем недомогании. Не стоит портить людям праздник, каковым будут для приглашенных шашлыки на свежем воздухе. Тем более, что день такой хороший. А где же тапки? Я оставила их прямо перед кроватью... Под кроватью их тоже не было. Черт возьми, я точно помнила, что дошла до постели самостоятельно, сняла тапки и оставила их перед кроватью. Но тапок не было ни под кроватью, ни в спальне вообще. Может, Вадим поставил их нагреться перед тем, как я суну в них свои лапки? Эта мысль порадовала меня и вызвала теплую волну желания, плавно прокатившуюся по моему телу и заставившую меня сладко потянуться. Однако я ошибалась. Как выяснилось, Вадим не имел ни малейшего понятия, куда могли подеваться мои тапочки. Саша, не рассуждая долго, покопалась в нижнем ящике шкафа-купе и достала мне новенькую гостевую пару. Казалось бы, инцидент исчерпан, но мне было не по себе. Выпив кофе с бутербродом, я залезла с ногами на диван в гостиной, и стала приставать к Саше с расспросами о блондинке с фотографии, об инвалидной коляске и о пропавших кассетах.
   - А разве Вадим не держит тебя в курсе своего следствия? - удивилась она, - Мы с ним уже все обсудили... Я тебе коротенько расскажу, что мне известно. Ее зовут Ирина, Она бывала здесь пару раз с кем-то из приглашенных. Приятная дамочка, довольно интересный собеседник. Коляску я для нее и доставала. Она как-то пожаловалась, что нигде не может найти детскую инвалидную коляску для дочери своей знакомой. Так получилось, что я случайно увидела такую коляску на медицинской выставке и уговорила представителей фирмы ее мне продать, Потом привезла коляску сюда, рассчитывала, что Ирина появится, и я устрою ей приятный сюрприз. Но Ирина больше не появлялась. И честно говоря, я так и не смогла выяснить, с кем же она приезжала. Сама знаешь, здесь у меня бывает море всякого народа и иногда случается, что приезжают знакомые знакомых тех людей, кого я приглашала. В общем-то, все знают, что мне не жаль ни рюмки вина, ни кусочка мяса. Хотя теперь я начинаю понимать, что пора прекращать эту практику... А про коляску я забыла, завертелась как белка в колесе. Устаю, как собака, не до коляски и не до Ирины было. Кто ее забрал из кладовки, я совершенно не представляю. Опять же я многих людей спрашивала об Ирине и просила при случае передать, что у меня для нее есть это злополучное кресло. Правда, почти все заявили, что считали Ирину моей приятельницей, и ничего ней знать не знают. И с кассетами тоже как-то странно вышло. Здесь в основном были записи с разных вечеринок. Ничего особенного, пьяные физиономии и забавные происшествия. Там на одной кассете такая умора. Представь себе, жена одного крупного банкира хватила лишку и решила изобразить обнаженную русалку на ветвях. Она так живописно лежала в кроне дерева, а потом летела вниз вместе с обломившейся веткой, что это невозможно было бы не заснять. К счастью об этой записи никто не знает, не то не получить мне больше никогда в жизни ни копеечки кредита в наших банках... Вот это в принципе и все, что я смогла рассказать Вадиму. Ты довольна моими объяснениями? Если да, то гони на кухню и начинай чистить лук для маринада. Мясо нужно продержать в маринаде не меньше четырех часов, а гости начнут собираться уже часа через три. Так что не обессудь, но лук придется чистить тебе. Это для тебя, кстати, очень полезно. Фитонциды там и прочее... Лекарства ты пить не можешь, так вот и лечись подручными средствами...
  
  
  
   Я специально подсчитала, сколько этих треклятых луковиц мне пришлось почистить: тридцать две луковички величиной с голубиное яйцо. Мелкие луковицы, видите ли, более острые, чем крупные. Кроме этого я их резала кольцами, и к концу работы мне больше всего хотелось где-нибудь спрятаться, чтобы никто меня не видел с распухшим носом и красными глазами. Не помогал ни один из способов, описанных в книгах полезных советов: я обмывала нож под струёй холодной воды, смазывала его растительным маслом, прикрывала уже нарезанный лук перевернутой тарелкой и все напрасно. Ядовитые испарения разъедали мне глаза и слизистую носа, и в конечном итоге, закончив свою долю работы, я распсиховалась, и сбежала в спальню. Мои звери решили уделить мне немного внимания, и некоторое время я провела, углаживая пушистые спинки и мордочки своих питомцев. Вадим несколько раз заглядывал ко мне, но я требовала, чтобы он оставил меня в покое. Он особо и не протестовал. Саня выделила ему такой фронт работ, что он опасался не справиться с заданием до приезда приглашенных.
   И не зря опасался, как выяснилось. Вскорости примчался, откуда ни возьмись Сергейченко. Он с отрешенным взглядом пронесся мимо Саши, слегка кивнул мне и схватил за плечо Вадима, оттесняя его поглубже в кухню. При этом он что-то говорил Вадиму, быстро и возбужденно. Вадим поставил на стол бутылку вина, которую он как раз намеревался откупорить. У него хватило воспитанности извиниться перед нами с Сашей, и вскоре оба исчезли в неизвестном направлении. Я сразу же объявила, что не умею вытягивать пробки из бутылок и что это вообще мужская работа. Саня пожала плечами и спокойно парировала мой выпад:
   - Нет проблем, дождемся мужиков. Все остальное более или менее уже готово. - И отправилась подправить прическу.
   Я двинулась вслед за ней, чтобы переодеться. Нельзя же выходить к гостям в, хотя теплом и удобном, но все же халате.
  
  
  
   Облачилась в светлые джинсы и мохеровый свитер, слегка подкрасилась и вышла в гостиную. Там уже стояла Саша и разговаривала со своим мужем Юрой. Увидев меня, Юра изобразил на лице радостное удивление и раскрыл навстречу мне свои объятия:
   - А так вот где пропадает любимая подруга моей жены! То-то я думаю, почему Александра зачастила на базу!
   Ерунда это, подумалось мне, Сашка приезжала два раза, не больше. Как всегда все преувеличивает и утрирует эмоции. Я, например, на сто процентов уверена, что он меня терпеть не может, как, впрочем, и других подруг своей жены. По его мнению, подруги оказывают на Сашу плохое влияние, отвлекают ее от семьи, а еще от зарабатывания денег. И именно последний пункт был главным для Юры. Так сказать, центром Юриного мироздания, и объясняется это весьма просто. Нужно задать все лишь один вопрос: А что представляет собой Юра без денег? И соответственно ответить: А ровным счетом ничего! Внешность заурядная, умственные способности посредственные, из увлечений самое яркое - дорогие автомобили, что, согласитесь, без больших денег невозможно. Если убрать увлечение автомобилями останется пиво и как следствие - ранний, но от этого не менее округлый "пивной" животик.
   Если быть до конца откровенной, сказать, что я не люблю Сашиного мужа, будет, по меньшей мере, некорректно. По отношению к нему у меня нет сложных эмоций. Юру можно принимать, как данность или не принимать. Я его принимаю, как и все что связано с Сашей и составляет ее мир.
  
  
  
   Стали съезжаться гости. Среди них было мало знакомых мне людей. Ничего не попишешь, у богатых свои причуды, к которым смело можно отнести некоторую текучку в окружении. Гости привозили кто свеженькую осетрину для гриля, кто ящик "Кинзмараупи", Никто не приехал с пустыми руками. Вечеринка намечалась грандиозная и, судя по количеству провианта и спиртного, довольно затяжная. Было ясно, что одной субботой никто и не думал ограничиваться, значит нужно подальше спрятать все свои заботы, и проблемы, и не ломать людям кайф. Я надела на лицо дежурную улыбку и стала заводить знакомства, продолжительность большинства из которых будет равняться продолжительности данной вечеринки. К полуночи я уже озверела от съеденного, выпитого, услышанного, увиденного и общей усталости. Больше всего на свете мне хотелось оказаться в моей собственной квартире, на своем продавленном диване и чтобы кошки... Боже мой, где же мои кошки? Хороша хозяйка! Ведь знаю же, что мои бедняжки не вынесут такого столпотворения! Я бросилась на поиски зверей. В спальне их не было, в кладовке тоже. Во всех остальных помещениях, включая ванную и туалет, были люди, а значит, не было моих кошек. Проклиная свою беспечность и моля Бога, чтобы Чиж с Моной не убежали от меня навсегда, я начала удаляться от домика, потихоньку подзывая их.
   - Мона... Чижик... Кис-кис-кис...
   Так я добралась до берега Днепра. Кошек нигде не было. Я повернула направо к зарослям кустов акации. Там вроде было потише. Вся база отдыха гремела, сверкала, пела, разговаривала. Отдыхали все. Кроме моих кошек. Непривычные к такому шуму и такому скоплению людей, они скорее всего нашли укромный уголок и спрятались. Хорошо, что на улице довольно тепло, они хотя бы не мерзнут. Ага, вот они где, голубчики. Среди кустиков виднелся Монкин белый хвост. Я замедлила шаги, чтобы не спугнуть свою красавицу, и постаралась, как можно тише подобраться к кошке. Все равно придется хватать за хвост, иначе убежит с перепуга. Я затаила дыхание и, присев, схватила Монкин хвост... Мой оглушительный крик на мгновение перекрыл все остальные шумы на базе отдыха. Почти мгновенно вокруг меня образовалась толпа из подвыпиших и перепуганных людей. Я пятилась от кустов, не в силах оторвать глаз от белого пятна между двумя кустами... Кто-то догадался сбегать за фонариком и направил свет в сторону кустов, Теперь стало ясно видно белый узкий рукав и скрюченные мертвые пальцы. Люди стали доставать из карманов мобильники. Потом некто не очень пьяный и самый сообразительный предложил, чтобы звонил кто-нибудь один.
  
  
  
   Милицейский джип приехал на удивление быстро, словно стоял где-то в кустах неподалеку от базы. Меня опрашивали все от сержанта в новой форме украинской милиции до следователя в штатском. Я рассказывала все честно. Как я искала кошек, как приняла рукав белого пиджака за пышный хвост своей кошки. Те, кто меня в данный момент не опрашивал, были в зарослях акации, ярко освещенных фарами джипа и мощными лампами, принесенными вместе с удлинителями из соседних домиков. Скорая приехала почти через час после вызова. Все, впрочем, нормально. С какой стати они должны торопиться к трупу! Толпа любопытствующих примолкла, и подвинулась ближе к машине скорой помощи, когда тело стали выносить из кустов. Я даже особо и не смотрела в сторону носилок, на которые укладывали бедолагу. Я знала, кто там лежит. В данном случае вовсе не надо было быть гением криминалистики, нужно было просто быть мной, чтобы с уверенностью сказать, что убитая - это светловолосая Ирина. А из этого факта можно было сделать два очень важных для меня вывода. Первое - она не была главной фигурой в круговерти смертей вокруг меня, второе - непременно найдется какая-то улика, которая будет указывать на меня. К этому я уже привыкла. Труп Швертфегера в парке рядом с моим домом, его бумажник и вовсе у моего подъезда, визитная карточка в журнале на моем столике. И все это после того, что именно я должна была вечером с ним встретиться. Ну, ладно, Швертфегера я хоть раз видела, хоть мельком, но все же видела. Пайера я не видела никогда, если не считать фотографии, найденной Вадимом на холодильнике в Сашином домике. Но это не помешало его трупу найти свой последний приют в моей кладовке в подвале, причем он, этот самый труп, сумел каким-то образом подбросить свою запонку в шкатулку с моей косметикой. А теперь я могла предположить, что в руке таинственной блондинки зажата записка примерно такого содержания; "В моей смерти прошу винить Марину Лисину, проживающую по адресу..., паспорт серии..., в настоящее время вы можете найти ее в домике под номером..., на данной базе отдыха".
   Впоследствии выяснилось, что я была, не так и далека от истины. Неподалеку от тела были найдены тапочки, которые я безуспешно искала все утро. По всей видимости, мои тапочки ночью решили прогуляться по берегу седого Днепра и, устав, прилегли рядом с бездыханным телом красавицы Ирины. Ну не могли они отдохнуть ни в каком ином месте, единственно, рядом с трупом.
   Таинственная Ирина и после смерти дирижировала событиями моей жизни. Нас увезли почти одновременно. Ее - на временный постой в городской морг. Меня - на временное пребывание в милицию. Там я еще раз описала, как я нашла тело, потом подписала свои показания. И была отпущена, совершенно неожиданно для меня, и к большой радости Вадима, уже ожидавшего меня в прокуренном коридорчике перед кабинетом следователя, Он схватил меня и, не говоря ни слова, поволок в машину. Ехали мы не очень долго. Перед старым еще сталинским домом, Вадим сказал:
   - Хочешь, не хочешь, а придется пожить здесь. Эта квартира, может, не такая удобная, как у Вани, но здесь тебя, по крайней мере, никто не найдет.
  
  
  
   Квартира была однокомнатная, скудно обставленная мебелью, если я не ошибаюсь, пятидесятых годов. Я осмотрелась.
   - А что же будет с моими кошками? Их нужно обязательно найти. Они не умеют жить на улице...
   - Успокойся, Марина. Кошки твои у Вани, он о них позаботится. А теперь, будь добра, расскажи мне, что произошло на базе.
   Выслушав мои, уже заученные, наизусть показания, Вадим задумался. Молчание, зловеще висящее в убогой комнатенке, медленно, но очень уверенно вело меня к закипанию. Я прекрасно понимала, что сейчас мне не резон ссориться с единственным человеком на свете, который пусть и гипотетически, однако, мог меня вытянуть из кучи неприятностей и горы трупов. Но и молчать уже была не в силах.
   - Вадим, а где был ты все это время?
   - Работал...
   - Следил за кем-то?
   - Вернее будет сказать: наблюдал. - Он явно не давал втянуть себя в разговор, но я уже не могла остановиться.
   - А за кем ты наблюдал?
   - Ни за кем, а кого. Я наблюдал очередные трупы...
   - Опять мои несчастные жертвы. На этот раз, наверное, в моем холодильнике? Никак не могу понять, когда это я все успеваю... Не молчи, мне так плохо... Я уже тут подумала, а что если мне пойти и сдаться в руки правосудия. Может быть, тогда прекратятся убийства!
   - А в этом что-то есть... В любом случае, если ты окажешься в камере, у преступников не будет возможности подставить тебя в очередной раз. Да и тебе будет безопаснее за спинами доблестных стражей порядка... - Вадим вроде бы пытался шутить, но какими невеселыми были его слова. О глазах я и не говорю, усталые, покрасневшие. Впервые за время нашего знакомства, Вадим не выглядел уверенным и успешным. Мне даже показалось, что он был растерян...
   - Насколько я понимаю, произошло что-то очень серьезное. Хотя, и все предыдущее не было пустячками...
   - Мы опять на исходной позиции, Марина. Раньше хоть была надежда добраться, наконец, до блондинки Ирины и, возможно, мы имели бы уже мотивы всех убийств. Теперь мы снова на нуле. Сегодня утром были обнаружены тела матери и дочери Ирины. Отравление газом... Естественно, они не сами отравились. Обе были прикованы к постелям. Мать после инсульта, а девочка попала под машину года два назад... Кто-то открыл газ ночью, когда они спали. Одно радует - на этот раз не было никаких указаний на твою причастность к преступлению.
   - Какая же я идиотка! Конечно, Ирина, парализованная мать и дочка с переломом позвоночника...0на приходила к Тамаре... Они были знакомы. Кроме этого она работала уборщицей в офисе Франка Борциана...Я ее там видела... Но мне и в голову не могло придти, что блондинка из бара, Тамарина знакомая и уборщица из офиса один и тот же человек. Тогда я совсем ничего не понимаю... Что я ей сделала? Мы не были даже знакомы...
   - А может быть, вы все-таки сталкивались когда-нибудь? Ее фамилия Мещерякова. Она, кстати, начинала учиться на романо-германской филологии примерно в одно время с тобой. Правда проучилась недолго, вышла замуж и родила. А там уже не до учебы ей было... Потом ее муж куда-то исчез, и она какое-то время обслуживала иностранцев в гостиницах. Об этом узнала ее мать, был грандиозный скандал. Мать пригрозила, что лишит ее родительских прав. Ирина устроилась горничной за взятку и параллельно стала искать состоятельного мужа... - И даже ездила на поиски в Германию... Мне Тамара рассказывала... И как раз во время ее отсутствия дочь попала под машину, а мать разбил инсульт. Да и замуж ее в Германии не взяли.
   Можно предположить, что она мстила иностранцам за свои беды, но тогда действительно непонятно, при чем тут ты. Ну, скажем, в случае Швертфегера и Пайера тебя просто можно было подставить, направить подозрение на тебя. Так или иначе, ты была некоторым образом связана и с тем и с другим. Со Швертфегером у тебя была назначена встреча, а для Пайера Саша хотела пригласить тебя в качестве переводчицы. Однако, возле тела самой Ирины, опять же оказались твои тапочки. И сам труп почему-то оказался в непосредственной близости к тебе. Учитывая, что и немец, и австриец были довольно крупными мужчинами, кто-то должен был ей помогать. Не таскала же она их сама. Значит, теперь ее сообщник по какой-то причине продолжает настойчиво предлагать милиции тебя в качестве подозреваемой. Если бы они хотели тебя убить, то могли это сделать миллион раз. Но ни разу на твою жизнь не покушались. Я прав? Или, может быть, ты мне не все рассказываешь?
   - Все. Вадим, а почему отравили Тамару?
   - Я могу только предположить, что она обнаружила труп Пайера в твоей кладовке и начала догадываться, что с Ириной что-то нечисто. Возможно, Тамара давала ей ключ от кладовки. Ты же подвалом не пользовалась... Я не думаю, что Тамара должна была умереть только для того, чтобы ты предстала перед судом в качестве обвиняемой... С сыном тоже свои нюансы. То ли передозировка, то ли отравили. Выяснить это вряд ли удастся. Ты вообще-то знала, что он на игле?
   - Догадывалась и даже сказала как-то Тамаре, что Сережка что-то сильно похудел. Не наркотики ли? А она сказала, что он покуривает травку. И что травка не опасна, многие ее знакомые в молодости курили и наркоманами не стали. Спорить с ней было бесполезно, она всегда была уверена в том, что ее семья самая лучшая и самая правильная, а сыновья не меньше, чем земное воплощение ангелов. Прости меня. Господи. Нельзя такое об умерших говорить.
   - В нашем положении можно. Ты у нас серийный убийца, а я тебя укрываю. Есть хочешь? - внезапно Вадим перешел на бытовую тематику.
   - В четыре утра? Я вообще до двенадцати ночи только и делала, что ела и пила...
   - А я голоден, как стая волков. Сейчас поищу еду в холодильнике.
   Сглодав кусочек лежалого сыра, и запив его пивом из жестянки, Вадим предложил подремать. Завтрашний день, по его мнению, мог оказаться очень напряженным. Мы не раздеваясь, прикорнули на широкой тахте, и Вадим почти сразу же заснул. Я лежала и думала о том, что все вокруг меня настолько запуталось со смертью Ирины Мещеряковой. Если уж Вадим не знает, с какого конца теперь браться за следствие, то уж Скоропаду это тем более не под силу. Утешало меня одно обстоятельство: меня не собираются убивать, меня просто хотят посадить в тюрьму. Но почему? Хотят завладеть моей квартирой? Это смешно. Кому нужна старая "хрущовка" со смежными комнатами! Других ценностей у меня нет, и не было. Если не считать ценностями пару тоненьких колечек из низкопробного золота и моих кошек. Может кошки у меня королевских кровей, и стоят миллионы? Ага! Держите, девушка, карман пошире, а то пачки долларов не поместятся! Наследства у меня тоже в ближайшее время не предвидится, Да и какое отношение к моему вероятному наследству могла иметь Ирина Мещерякова? Действительно, ситуация! Море покойников, покинувших этот мир не по своей воле, и ни малейшего намека на мотив убийцы. Ну что же, придется положиться на опыт и способности Вадима. Ведь говорил же Скоропад, что Вадим хороший сыщик. Буду послушной клиенткой, он и так, бедолага, со мной измучился... Небо начало сереть за окном, начинался новый день... Что он мне принесет?
  
  
  
   День получился пустой и бестолковый. По крайней мере, лично для меня. Я бродила по чужой неуютной квартире в ожидании каких-либо новостей. Ждала их и смертельно боялась, что эти самые новости, принесут мне новые беды. Вечером, когда за окном уже стало смеркаться, пришел Вадим. Одного взгляда в его лицо хватило мне, чтобы понять, что мое положение по-прежнему сложное, и что домой в ближайшие дни мне не вернуться. Вадим попытался утешить меня марципановыми пирожными, однако, меня они вовсе не обрадовали. Да и марципан еще раз заставил вспомнить об отравленных соседях. Я не хотела задавать никаких вопросов. Мне было страшно услышать неутешительные ответы. Так мы и промолчали все время, пока Вадим что-то готовил к ужину. Я даже не пошла на кухню. Сидела на стуле, уставившись в старый журнал, и сдерживала слезы. Потом мы поели. Если признаться, мне было абсолютно безразлично, что жевать. И это было свидетельством того, что я впадаю в жесточайшую депрессию. Вадим пытался шутить по поводу начала нашей совместной жизни. Говорил о том, что в старости мы будем со смехом вспоминать о том, что сложившиеся обстоятельства, привели нас в романтичную старую квартирку, в которой мы и поняли, что не можем жить друг без друга. Я слушала и думала о своем, вновь и вновь перебирая в памяти имена и лица знакомых, друзей, коллег и однокашников по университету. КТО? Но ответа не было.
   Вадим обнял меня за плечи и пересадил на диван.
   - Марина, нельзя же так! Поверь мне, скоро все выяснится. Мы тут с Иваном кое-что придумали. У тебя есть заграничный паспорт?
   - Мой заграничный паспорт недействителен. Старого образца.
   - Нужно быстренько сделать новый. Имеется предложение отправить тебя куда-нибудь в Европу. Ну, скажем в Германию. Тебе ведь там будет легче, все же язык знаешь, а это немаловажно.
   - Я дала подписку о невыезде. И потом у меня нет денег на такое путешествие. Вадим, ты говоришь о каких-то совершенно нереальных вещах.
   - С подпиской как-то уладим. Скоропад не такой дубоголовый, как может показаться. Деньги тоже не проблема. Я тебя проспонсирую. В конце концов, мне тоже было бы неплохо, если бы ты на какое-то время исчезла из поля зрения преступников. Пойми, дорогая Марина, я не голливудский супергерой типа Джеймса Бонда, который одной рукой обнимает девушку, а второй набирает, не глядя, сверхсекретный код из сотни цифр и букв. Я совершенно нормальный человек. И у меня сердце замирает при одной мысли, что с тобой может что-то случиться. Мы же ничего не знаем! Возможно, что мы имеем дело с маньяком...Ну заклинило бедолагу на том, что ты должна сидеть в тюрьме, и он решил доступными ему методами помочь тебе туда переселиться.
   Предложение было довольно заманчивое. В смысле, Германия... Возможно это лучший выход из моего криминального лабиринта. Да и матримониальные проблемы там я смогу решить гораздо успешнее, чем в Киеве. На Вадима, как я понимаю, рассчитывать особо не приходится. За все это время, то есть, пока он расследует дела, творящиеся вокруг меня, он ни разу не сделал ни малейшей попытки посмотреть на меня, как на женщину. Меня это естественно обескураживало, но ничего тут не попишешь, такой расклад. Хотя, я многое бы отдала за еще одну ночь, наполненную его страстью и нежностью. Ну, а если он смотрит на меня только, как на клиентку, вокруг которой клубятся криминальные загадки, тогда мне не остается ровным счетом ничего иного, чем знакомство с женихом Вилли. Пусть и обремененным возрастом и диабетом, но зато искренне желающим быть счастливым и что немаловажно осчастливить еще и меня...
   - Я согласна. Только где я буду жить.
   - Жить будешь в городке Бад Кройцнах в моем доме. Тебе там понравится, я в этом уверен. Единственное неудобство, придется познакомиться с моей мамой. Она не живет там, но наезжает время от времени, чтобы проверить, все ли в порядке. Тебя это устроит, я надеюсь. Моя матушка человек совершенно беззлобный, ну может немного любопытный, как впрочем большинство женщин. Ты ей понравишься, в этом я уверен. Порешай с ней кроссворды и лучшей подружки для нее и желать не придется. В этом вы очень похожи. Среди тамошних немок редко попадаются эрудитки. Да, кстати, она курит те же сигареты, что и ты. Так уж вы совпадаете. Насколько я могу себе представить, она будет уговаривать тебя, выйти за меня замуж. Не обращай внимания. Это ее пунктик. Она мечтает о внуках...
   - А какой-нибудь лес есть в этом твоем Бад Кройцнахе?
   - Есть, сосновый. Устроит?
   - Вполне.
   - Значит, как я понимаю, мы в принципе, договорились. Да?
   - Я - девушка слабая и сговорчивая. Деваться, кроме как в тюремную камеру, мне некуда. Значит, я выбираю Германию.
   - Я не сомневался в том, что ты умная. Теперь остается поговорить со Скоропадом, купить тебе что-то из одежды на первое время, и быстренько в аэропорт.
   - Что, прямо сейчас? Я не готова... Да и кошек нужно кому-то отдать на это время.
   - Кошки твои нашли прекрасного временного заместителя хозяйки. Ваня их полюбил. Он уже собирается просить у тебя котят. Поедешь, видимо, завтра - послезавтра. Когда будет готов новый паспорт. А теперь, давай не будем долго засиживаться, завтра обещает быть довольно утомительным, нужно хорошенько отдохнуть и быть во всеоружии.
   Я согласно кивнула головой и поплелась принять душ. Стоя под струями теплой воды, я уже мысленно бродила по сосновому лесу в Бад Кройцнахе. Неужели, возможно будет хоть на какое-то время забыть обо всех кошмарных событиях? Верилось в это с трудом. Но по крайней мере не будет новых трупов. Хоть это радует. И по-немецки наговорюсь, наконец, досыта. Подшлифую и произношение и словарный минимум. Вода ласковыми пальцами гладила мое тело и успокаивала мысли. Я даже не заметила, как Вадим вошел в ванную, и вздрогнула от неожиданности, когда он властным жестом повернул меня к себе и стал целовать мои мокрые плечи. Завернув, словно ребенка, в махровую простыню, он принес меня в комнату и уложил в уже расстеленную постель. И вскоре я забыла обо всем в его сильных и таких нежных объятиях. Мой детектив был страстен и неутомим, пожалуй, он тоже забыл о грядущих заботах и о том, что собирался хорошенько отдохнуть...
   Солнце стояло уже довольно высоко, когда я открыла глаза. Вадима не было рядом. Я не стала разлеживаться долго, понимая что скоро мне нужно будет куда-то мчаться. И не ошиблась. Едва я выпила чашку чая, как вернулся Вадим.
   - Ты прекрасно выглядишь. Тебе к лицу любовь. - Он поцеловал меня. - Едем к Скоропаду, я договорился, что мы к нему приедем...
  
  
  
   Капитан встретил меня очень любезно и вместе с тем в его голосе и глазах крылся не очень уж тщательно скрываемый упрек. Словно я натворила что-то такое, чего он от меня и вовсе не ожидал. Еще в машине Вадим предупредил меня, чтобы я поменьше говорила. Все, что нужно, он собирался сказать сам. И при первых же его словах я лишилась дара речи. Оказывается, мы собираемся пожениться, и он хочет отправить меня в Германию познакомиться с его мамой. Мама приехать сама в Киев не может, так как у нее нелады со здоровьем. К тому же мое отсутствие поможет в расследовании. Можно будет дать в прессе дезинформацию о моем аресте и тем самым вынудить убийцу хоть как-то проявить себя. Возможно, станет наконец понятной цель преступника, поскольку она несомненно присутствует иначе нельзя объяснить, почему все убийства так или иначе предполагают мою причастность к ним. Скоропад сначала пытался возражать, напомнив нам, что я подписала обязательство никуда не выезжать из Киева. Однако Вадим довольно быстро убедил его в том, что как раз мой объезд даст возможность прекратить убийства и хоть что-то, наконец, прояснить. Капитан был вынужден признать правоту Вадима. Ему и самому хотелось, наверное, как можно скорее разделаться с расследованием, грозящим продлиться до бесконечности.
  
  
  
   Итак, мы получили высочайшее соизволение на мою поездку в Германию. Следующим шагом было посещение туристического агентства, где нам пообещали в обмен за сто долларов, что через день будет готов новый заграничный паспорт для меня. Потом мы купили мне парочку свитерков, юбок и джинсы. Все довольно дорогое, причем Вадим принимал в процессе выбора нарядов очень живое и заинтересованное участие. Я даже на какое-то мгновение подумала, что все, что он плел Скоропаду о свадьбе, правда. К сожалению очень скоро мне пришлось констатировать, что я как всегда попыталась принять желаемое за действительность. Выйдя из примерочной, я нашла Вадима возле кассы, где он весьма недвусмысленно заигрывал с молоденькой кассиршей. Мое появление его ничуть не смутило, и расплатившись, он пообещал кассирше, что непременно заглянет к ней в ближайшее время. Мое настроение сразу же упало до самой нижней отметки, но я изо всех сил сохраняла безмятежную улыбку на своем лице и одновременно следила за тем, чтобы, упаси Боже, мой голос не срывался. При этом я заметила довольно странную вещь: поведение Вадима меня обидело, но никоим образом не обеспокоило. В иное время я бы, конечно, развернулась бы и молча покинула поле битвы, оставив соперницу и неверного праздновать победу. В иное, однако не теперь. Теперь же я целиком и полностью зависела от этого бабника. И раз уж решила на него положиться, то приходится доверять ему во всем. Другого выхода не видно. Даже если я и нашла бы какую-нибудь лазейку, какой-то черный ход, или скорее выход, то вряд ли мне удалось бы далеко убежать. Как известно, ни от судьбы, ни от самой себя не убежишь. Даже от родителей мне удалось оторваться, но вот себя несу в себе ежесекундно. И что-то есть во мне такое, что привело меня в самую гущу этой убийственной, в прямом и переносном смысле, игры.
   - Марина, ау! Куда ты? - Вадим ухватил меня за локоть. Задумавшись, я было прошла мимо его машины. - Обедать будем дома.
   - Дома? - встрепенулась я. - У меня пустой холодильник. Нужно будет что-нибудь купить.
   - Извини, ты меня не так поняла. Я имел в виду наше убежище, квартиру, где мы с тобой отсиживаемся. Но в одном ты абсолютно права, еще кое-что нужно купить. Хорошую дорожную сумку, например.
   Сумку он купил просто роскошную. Я о такой и мечтать себе не позволяла.
   - Ну вот, кажется, ты готова к заграничному вояжу. Билет на самолет закажем на послезавтра. Отдохнешь, успокоишься. Я надеюсь, что все скоро закончится, и ты воссоединишься со своей кошачьей семьей...Ну, улыбнись же! У тебя что, совсем нет чемоданного настроения?
   - У меня вообще нет никакого настроения. Как подумаю обо всем, тошно становится.
   - Это ты совершенно зря. Тогда думай обо мне и о том, что у нас с тобой есть целый день до твоего...
   В кармане его плаща мелодично запищал мобильный телефон. Я насторожилась в попытке уловить суть звонка. Тщетно. Вадим почти ничего не говорил, но зато очень внимательно слушал, покусывая нижнюю губу. Такого я раньше за ним не замечала. Неужели опять что-то случилось! Я не могла дождаться того момента, когда он выключит телефон, и хоть что-то мне пояснит.
   - Так. Сейчас я отвезу тебя на квартиру, а мне нужно срочно подъехать к Ивану...
  
  
  
   - Начинай понемногу собирать вещи, - сказал он мне. - Дверь никому не открывай, к телефону не подходи. Постараюсь вернуться поскорее.
   Дверь захлопнулась. Я тоскливо обозрела ворох ярких пакетов с обновками на диване и, сбросив их на пол, прилегла. Буду спать, чтобы скорее прошло время, чтобы заглушить страх, чтобы не чувствовать себя одинокой! Вот если было можно лечь и умереть на неделю, а потом воскреснуть снова. И чтобы все плохое осталось в предыдущей жизни. Увы, так не бывает. Значит, спать...Кто-то в одной из соседних квартир забивал гвозди. Меня это даже не раздражало. Живут вокруг люди, думала я, забивают гвозди и знать не знают обо мне. Никому не интересна ни я, ни моя жизнь, если не считать милицию и, возможно, еще какого-нибудь придурка, который мне за что-то мстит... Мысли стали потихоньку уплывать. Я засыпала.
  
  
  
   Волны тревожной тоски накатывали на меня, постепенно вырастая до высоты цунами и грозили поглотить. Я лежала в темной комнате, и у меня не было ни сил, ни желания включить свет. Вадим не пришел. И ему уже осточертел хоровод трупов вокруг меня. Теперь я одна. Ничего страшного. Я и так почти всегда одна...Так я пыталась себя уговорить, только мне это не удалось. Больше всего я боялась, что и с Вадимом приключилось какое-то несчастье. Только не это! Лучше пусть он в данный момент изменяет мне со смазливой кассиршей из магазина. Не зря же он обольщал ее своей неотразимой улыбкой. Тревога за Вадима была настолько сильна, что я не смогла даже пробудить в себе ревность. Моя женская интуиция нашептывала мне совсем иное. Вадим в опасности. Что делать? Как я могу ему помочь? На эти вопросы не было ответов. Я и сделать ничего не могла и тем более уж никак не могла ему помочь...
  
  
  
   Сколько времени я лежала так, обмирая от своих мыслей и от каждого шороха, я не знаю. Может быть, всего несколько минут. Однако, эти минуты растянулись для меня в достаточно пространный отрезок времени, Я, в который уже раз, выстраивала в памяти примерные схемы происходящего. И как ни старалась вставить в них себя, у меня ничего не получалось. Я всегда оказывалась где-то сбоку от схемы, потому что ни одно мое действие не было никак связано ни с умершими людьми, ни с какими-то ни было иными обстоятельствами. Кто-то довольно настойчиво пытался связать меня с несчастными иностранцами, но при ближайшем рассмотрении оказывались видны белые нитки, которыми была шита эта черная полоса моей жизни. Ну, ладно, попробую еще раз по порядку: Швертфегер приглашает меня поужинать - я случайно опаздываю и он уходит с Ириной Мещеряковой, потом собака находит в парке его бумажник и приносит его к моему подъезду. Затем Вадим обнаруживает визитную карточку Швертфегера в журнале на моем столике. Судя по всему визитку подложили мне либо Тамара, либо Ирина, благо дверь на балкон я обычно не закрывала из-за кошек. Тут все очень просто: позвони, узнай дома ли я. Если я не подняла трубку телефона, спокойно перелазь в мою квартиру и делай, что хочешь. В случае, если я окажусь дома, в туалете, скажем, или в ванной, можно сказать, что звонили долго и решили по-соседски посмотреть не случилось ли чего со мной. Вдруг я лежу с высокой температурой или со сломанной ногой и просто не могу подойти к телефону, при этом нуждаюсь в экстренной помощи. Но такую отговорку я могла бы принять только от Тамары, поскольку с Ириной не была знакома. Из этого следует, что визитку мне подбросила Тамара. Ясно становится, что Тамара была заодно с Ириной. Однако мне не верится, что Тамара могла бы кого-нибудь убить. Я могу согласиться с тем, что она за деньги могла совершить неблаговидный поступок, но никак не убийство. Мне даже очень хотелось бы верить, что она и не знала об убийствах. Ирина вполне могла уговорить мою соседку, если сказала, что, например, подложив визитку можно устроить мне встречу с потенциальным мужем. Я, мол, найду визитку и наверняка позвоню ее владельцу, предположим, для того, чтобы высказать свое отношение по поводу несостоявшегося ужина. Нет, это ерунда. Тамара прекрасно знала, что ни при каких обстоятельствах я такого не сделаю. Значит, ее уговорили, используя иные аргументы. Все равно, я теперь уже никогда не узнаю, какие именно, стало быть нет смысла и думать об этом. Что дальше? А дальше труп Швертфегера в парке. И опять очень близко от моего дома. Словно после ужина я заманила его к себе и разделалась ним по дороге. Затем сама соседка, а вместе с ней муж и... Нет, пожалуй, о старшем сыне говорить не приходится. Он и сам без посторонней помощи мог отправиться в лучший мир. Насколько мне известно, большая часть наркоманов именно так и кончает свои дни. Впрочем, тут тоже есть свои нюансы. Очень странно, что он передозировался как раз в тот день, когда его родители были отравлены. Опять тайна, покрытая мраком.
   Затем Вадим находит останки Херберта Пайера в моем подвале, а я обнаруживаю тело Ирины Мещеряковой на базе отдыха и сразу же еще двое погибших: мать и дочь Ирины. Сердобольный преступник открыл им газ, чтобы не мучались парализованные бедняжки без кормильца по больницам и приютам. Эти преступления, кроме разве последнего, тоже по замыслу убийцы должны были привести меня на скамью подсудимых. В моей шкатулке лежала бриллиантовая запонка Пайера, а возле тела Ирины милиция нашла тапочки, в которых я ходила на базе отдыха. Во всем этом очень много непонятного. Почему я должна была сесть в тюрьму? Кому и для чего это нужно? Не проще ли было убить меня? По всей видимости я нужна живая, но обстоятельства складываются так, что однозначно обвинить меня в убийствах невозможно и продолжают гибнуть люди, хоть как-то со мной соприкасавшиеся. Наверное преступник изучал диалектику и знает, что изменение количества рано или поздно приведет к изменению качества.
   Итак, что мы имеем? Ничего, кроме констатации известных фактов. Может быть нужно проанализировать какие-то другие аспекты! Какие? Если уж профессиональные сыщики ничего не могут понять, то куда мне!
  
  
  
   Уснуть я больше не смогла. Полежав еще некоторое время, я поднялась и включила свет. На часах было без десяти три. Вадима не было. Я даже не могла позвонить Ивану Сергейченко, потому что Вадим запретил мне подходить к телефону. Оставалось только ждать и надеяться на лучшее. Думать о том, что и Вадим может оказаться жертвой преступника я не хотела, рассудив так: сыщик не может попасть в опасную ситуацию, так как он способен ее заранее предугадать. Наивно, конечно. Сыщик в первую очередь тоже человек и весьма вероятно тоже допускает ошибки. Ко всему прочему Вадим в последнее время постоянно рядом со мной. Чем не мишень для очередного убийства!
   Я вслушивалась в почти абсолютную тишину предрассветного города, надеясь уловить шум автомобильного мотора или звук шагов в подъезде. Время тянулось медленно и, чтобы не сидеть без пользы я начала складывать купленную накануне одежду в дорожную сумку. Через каждые пару минут я поднимала глаза к циферблату висящих на стене часов. Как оказалось, чем бы я не пыталась заняться, все сводилось к бесконечному поглядыванию на часы. Подсознательно я желала, чтобы скорее наступил рассвет. В моей душе теплилась надежда, что Вадим просто очень задержался и не захотел будить меня посреди ночи. Вот наступит утро и он приедет...
   Мои мысли какими-то окольными путями вновь вернулись к насущным темам. Все началось с Пайера, примерно с полгода назад. Но я впервые узнала о Пайере совсем недавно. Вскоре после исчезновения Швертфегера ко мне приехала Саша, и у нас зашел разговор о Скоропаде, которого как выяснилось Саша тоже знала. А знала по причине исчезновения Пайера. Она собиралась приглашать меня для перевода переговоров...Однако, не пригласила, потому что Пайер говорил по-русски. Получаются очень интересные вещи. Значит, преступник знал, что мне придется контактировать с Пайером. Но при этом ему не было известно, что контакт не состоялся. Иначе, что за смысл убивать человека, не имея при этом никакой возможности подставить меня. Очень занимательно...
   Поскольку спать я уже не хотела, пришлось встать и сварить кофе. Сидя за крошечным столиком на такой же крошечной кухоньке, я продолжала вентилировать в памяти события, приведшие меня в эту чужую квартиру. Ну, хорошо, с Пайером я не встречалась, но Швертфегера - то видела. Опоздала, конечно, это я признаю, однако все же пришла. Правда его уже успела перехватить Ирина Мещерякова. Интересно, каким образом? Сказала, что она - это я? Или, что я не смогла придти и она пришла вместо меня? Но тогда она должна была быть совершенно уверена, что я не появлюсь в этот момент возле столика. А это означает лишь одно, что тот, кто возил меня по окраинам, был ее сообщником. Не зря я тогда решила, что меня похитили. Какой-то элемент похищения все же наличествовал...
  
  
  
   Где же Вадим, в конце концов? Он же не может бросить меня на произвол судьбы! Что мне теперь делать? Ехать домой? О, нет! Труп Пайера в подвале, который могут обнаружить в любой момент. Хотя бы сантехники, которых соседи, наверняка, вызывают из-за запаха из подвала. Сантехники, конечно, народ совершенно занятый, но вдруг именно сегодня у них не хватит на опохмелку и они придут ремонтировать канализацию. И тогда тайна ящика для картошки будет раскрыта... Если честно, то мне хотелось проклинать все и всех, в первую очередь тех, кто поставил меня в такие условия, когда я не могу вернуться домой. Может, не будь я так напугана, я бы вернулась в родные стены, но страх перед неизвестностью заставлял меня искать убежища где угодно, только не в них. Вадим все не появлялся. Телефон молчал. Так прошло еще несколько часов. Я совершенно изнервничалась. Хотя это мое вынужденное заточение не было совсем уж бесплодным. Я не зря насиловала свою память, кое-что все-таки выплыло из ее недр. Оказывается, полгода назад меня не было дома. Почти три недели я провела в октябре прошлого года, сопровождая австрийскую парочку в ее поездке по солнечному Крыму. И как обычно, я оставляла ключи Тамаре, ну, кошек покормить, кактусы полить и почту из ящика вынуть. А когда я вернулась, Тамара сообщила, что пока меня не было кто-то взломал мой почтовый ящик. Ничего особенного я в этом происшествии не усмотрела. Довольно рядовое событие в наших многоквартирных домах. Блок почтовых ящиков устанавливают теперь на площадках между первым и вторым этажами, и частенько детки, слоняющиеся по двору без родительского присмотра, развлекаются, читая чужие письма либо закладывают таким образом начало своей коллекции почтовых марок. Да и вообще, с почтовыми ящиками все, кому не лень, делают, кто во что горазд. Я. например, не единожды находила в своем пластмассовые шприцы, окурки и даже использованные презервативы. А тут, по всей видимости кому-то срочно понадобилась газета, и человек решил добыть ее из моего почтового ящика. Ситуация вполне обыденная. Иными словами никаких особых эмоций у меня тогда по этому поводу не возникло. Теперь же я начала кое в чем сомневаться. За пять лет, прожитых мной в этом доме, мой ящик взломали только раз и то в мое отсутствие. Странно было еще и то, что замочек у меня на ящике очень хрупкий, однако его не пришлось менять после взлома, никаких проблем с ним не было до сих пор. Не знаю, может быть у меня уже бред преследования развился. Немудрено, после всего, что мне пришлось пережить, кстати. Этот проклятый взлом не давал мне покоя. Во - первых, он совпадал примерно по времени с прибытием Херберта Пайера в Киев. Во - вторых, что-то меня настораживало в этом взломе теперь, когда я уже знала, что Тамара была связана с моими, мягко говоря, недоброжелателями. Можно предположить, что в моем почтовом ящике было нечто, с чего и разгорелся весь этот сыр- бор. Конечно, соседка могла бы просто открыть ящик его родным ключом и достать интересующий ее предмет. Меня все равно не было, я ничего бы и не узнала. Хотя, если это было письмо, сообщение или денежный перевод, впоследствии выяснилось бы, что я такового не получила. И тогда отсутствие данного почтового отправления легко можно было объяснить тем, что ящик был взломан. Нет, что-то не вяжется, за последующие полгода не было никаких намеков на неполученное письмо или что-то в этом роде. Таким образом, я снова в логическом тупике. Что ж, приходится признать, что следователь из меня никакой.
  
  
  
   Время шло. Никто не появлялся, никто не звонил. Я чувствовала себя никому не нужной, брошенной на произвол судьбы. Пора что-то предпринимать. Одна я в любом случае не выпутаюсь... Придется кому-нибудь позвонить и попросить, чтобы меня приютили на ближайшее время. Потом, наверное, следовало бы связаться со Скоропадом... В нынешних обстоятельствах ничего другого не остается. Если Вадим вдруг появится? А меня уже здесь не будет, я в это время буду прятаться в другой норке. Значит, записку ему написать с указанием места постоя. Естественно, напишу я ее по-немецки, чтобы по крайней мере не каждый мог понять. Хотя, если поразмыслить это мало что даст. Мои преследователи вероятно смогут понять по-немецки, оперируют- то они с немецко-говорящими жертвами. Итак, кому звонить? Лучше всего Саше. У нее несколько квартир, загородный дом и бесконечное множество иных возможностей где-то меня спрятать. Жаль, конечно, что не попаду в Германию. Так хотелось! Но, увы! Кто-то там сверху спокойненько перечеркивает наши планы, разбивает сердца, а иногда и головы, по своему усмотрению. Время от времени, правда, этот кто-то подкидывает в виде компенсации небольшие подарки. Таким вот подарком и обещала стать для меня поездка в Германию. Но не сложилось...
   Сашин мобильный телефон не отвечал. После нескольких бесплодных попыток, я позвонила в ее главный офис. Там мне сказали, что Александры Ивановны в настоящее время нет. После того, как я себя назвала, мне любезно подсказали, что она скорее всего дома. Пару минут я сидела и уставившись на телефонный аппарат, напрягала мозги, вспоминая номер ее домашнего телефона. Я и раньше всегда путала последние две цифры, а тут пришлось с большим трудом выуживать из памяти все семь. Трубку поднял Сашин муж - Юра и сразу же заголосил:
   - Куда же ты делась! Саша с ног сбилась, тебя разыскивая. Нельзя же так! Словно в воду канула... Нашла труп, испортила людям уик-энд, а потом и вовсе исчезла...
   - Я хотела бы поговорить с Сашей...
   - Ее нет еще. Она где-то на шейпинге, потом вроде бы в сауну собиралась. Я не могу тебе помочь?
   - Наверное, можешь. Юра, мне срочно нужно куда-нибудь уехать. Я хотела попросить Сашу, чтобы она позволила мне побыть некоторое время в вашем загородном доме. Это возможно?
   - Нет проблем. Куда за тобой подъехать? Или ты сама до нас доберешься?
   - Лучше, если ты подъедешь, Юра.
   - Диктуй адрес, я сейчас же подскачу.
   - Черт возьми! Я не знаю адреса! Я в чужой квартире, где-то на Подоле.
   - Тогда диктуй номер телефона. Я пробью адрес на компьютере.
   - Я и номера не знаю...
   - Ну ты даешь, подруга! И у меня АОН не сработал... Знаешь, что мы сделаем? Перезвони мне минут через двадцать на другую квартиру. Там АОН более чувствительный. Договорились?
   - Я не знаю номера никакой другой квартиры.
   - Так записывай! - он продиктовал мне номер. - Все, я пошел туда. Жду твоего звонка!
  
  
  
   Эти двадцать минут я использовала максимально с толком: Собрала в сумку все свои пожитки и сделала бутерброд с сыром внушительных размеров. Как и всегда в критические моменты жизни в моем довольно небольшом теле проснулся чудовищный аппетит. В такие моменты меня бы на международные конкурсы по обжорству посылать! Я уж точно прославила бы нашу державу! Торопливо пережевав первый кусок бутерброда и отложив его в сторону, я направилась в ванную, вспомнила случайно, что чуть - ли не сутки в зеркало не смотрелась. Хорошо бы подкраситься...Звук поворачивающегося в замке ключа застал меня за попыткой накрасить губы кирпично-красными жирными румянами, баночку с которыми я обнаружила на полочке над умывальником. Я тихонечко притворила дверь в ванную, благословляя в душе свою лень, свет в ванной включить мне было лень, тем более из окна в нее попадало достаточно света, чтобы разглядеть в зеркале лицо и при этом не испугаться. Через узенькую щелочку я пыталась увидеть нежданного гостя. То, что это не Вадим я поняла сразу. Вадим дверь открывает обычно уверенно и довольно шумно. А этот открывал осторожно и старался при этом произвести как можно меньше звуков. Однако, видно мне было плохо, только фрагменты одежды: кусок свитера немыслимой расцветки и брюки из серого крупного вельвета. Судя по одежде, бандит, решила я и в голове моей начали возникать жуткие картины расправы надо мной... И вдруг я услышала знакомый голос.
   - Марина, где вы?
   Я выбежала из ванной и столкнулась с Иваном Сергейченко. Теперь мне стало понятно, почему в щель я могла наблюдать только фрагменты гостя. Сергейченко просто невозможно было разглядеть целиком в узенькую щелку на набольшом расстоянии, слишком уж он был большой.
   - Ну, слава Богу! Хоть вы появились... - в моем голосе прозвучала изрядная доля укоризны. - Я сижу уже целые сутки одна в чужой квартире. Мне строжайшим образом запрещено подходить к телефону и общаться с кем бы то ни было. При этом Вадим куда-то исчез, не оставив никакой весточки о себе. И что же мне делать? Звонить самой нельзя. На чужие звонки тоже нельзя отвечать. И из квартиры не выходить...
   - Все, Мариночка, успокойтесь. Вадим сбросил мне на автоответчик, что я должен сходить в турагентство забрать ваши паспорта и авиабилет. Я тут еще и пиццу по дороге прихватил. Вот паспорта, вот билет. И впридачу большой привет от Моны и Чижа. Кстати, меня скоро соседи убьют из-за ваших красавцев. Они безбожно громко мяукают сутки напролет. Наверное, им у меня не нравится или по вам очень скучают.
   За что же мы с кошками так мучаемся! - это я подумала про себя. А вслух я поинтересовалась:
   - Где Вадим? Что с ним приключилось? Почему он сам не пришел? Я же переживаю!
   - Марина, дорогая, я сам не в курсе. Я получил распоряжение и вот, выполнил его. Все остальное для меня такая же загадка, как и для вас.Очень надеюсь, что скоро он объявится и мы обо всем узнаем. Бояться за него не надо, он парень ловкий. Он способен из чего-угодно выпутаться. Не подумайте, что я вас просто успокаиваю. Это правда...
   Зазвонил телефон. Мы оба от неожиданности замерли на месте и вопросительно посмотрели друг на друга. Иван взял трубку.
   - Алло... Нет, вы ошиблись, никакой Марины тут нет... А какой номер вы набрали?... Нет, я еще раз вам говорю, никакая Марина с этого телефона звонить вам не могла...
   Я опустила голову. Ну, вот, теперь еще и объясняться придется, почему не соблюла запрет. Черт меня дернул звонить Саше! А что я должна была делать! Сидеть в этой комнатке до бесконечности и либо совсем свихнуться от страха, либо благополучно отдать концы от голода. Хорошенькая перспектива для довольно молодой женщины, которая собралась выходить замуж и рожать детей! Если бы я вынуждена была остаться в этой квартире навечно, то детишек пришлось бы заводить от домового и то только в том случае, если здесь таковой имеется... Однако, любопытно, откуда у Юры номер телефона? Я-то его сама не знаю... Может быть через АТС узнал, по моему звонку? Ой, ну, вечно я какие-то глупости делаю!
   - Марина, значит, самолет завтра утром. Теперь в свете последних событий, - он многозначительно кивнул в сторону телефонного аппарата, - вас необходимо куда-нибудь перепрятать. Жаль, конечно, что эта квартирка засветилась. А если к моей даме? Вы, надеюсь, не против. Всего одна ночь.
   Ах, Сергейченко! Если бы ты только мог себе представить, насколько мне все стало безразлично. Какая разница, где прятаться от призрачной опасности! И существует ли вообще эта опасность! Может быть мы просто перемудрили, то есть не мы, а вы с Вадимом. И мне ровным счетом ничего не угрожает, кроме, правда, отечественного правосудия, которое непременно повесит на меня все имеющиеся в активе преступления. Самое обидное это то, что я, совершенно ни в чем не повинная, должна скитаться по чужим квартирам, хотя больше всего в жизни мне хочется домой. Какое же это счастье, жить так, как жила я прежде. Все познается в сравнении, теперь я тосковала по тому, что раньше казалось мне скучным до тошноты. Спокойная, не роскошная, но и не совсем уж нищая моя прежняя жизнь, в которой все заранее известно, вплоть до кошачьего вопля рано утром, казалась мне теперь верхом блаженства. Нет, не хочу я больше! Сыта по горло!
   - Иван! Я поеду домой. Будь, что будет! Я смертельно устала от всех этих приключений... - так завершилась моя короткая, но весьма мощная по эмоциональному выбросу истерика.
   - Вот уж чего нельзя делать, так это ехать домой! Сегодня в двух газетах вышла информация о вашем задержании по подозрению в совершении ряда тяжких уголовных преступлений.
   - Ну, вот еще и ославили на весь мир! Это и знакомые от меня отвернутся, и работы мне теперь не видать...Весело!
   Иван обнял меня за плечи и прижал к своей широченной груди.
   - Нужно еще совсем немного потерпеть. Все идет по плану. А иначе иы не сможем спровоцировать преступников на то, чтобы они раскрыли свои карты. Еще немножечко потерпите. А за кошек не волнуйтесь, они у меня уже толстеть начали...
   Доверчивый я человек, да еше и сговорчивый. Иван взял мою сумку в свою огромную ручищу, и мы покинули мой временный кров для того, чтобы в скором времени поменять его на такой же чужой и временный угол.
  
  
  
   Дама сердца Сергейченко - Лена, по всей видимости, не поверила ни единому слову из того жалостливого рассказа, который преподнес ей Иван. Скорее всего, она решила, что я - потенциальная соперница. Ревнивая дамочка. Когда Иван ушел, она практически сразу перестала обращать на меня внимание. Я скромненько досидела перед телевизором до времени отхода ко сну и, отказавшись от вечернего кефира, легла на предложенный мне диван. Никакого жениха на новом месте мне не приснилось. Сон мой снова был из ряда символистских экзерсисов подсознания. Мне привиделись почтовые марки с изображениями кошек, которые вдруг ожили, повыпрыгивали из марок и начали сновать вокруг моих ног, не давая мне сделать ни шага. Потом появилась пожилая дама с огромным ридикюлем. Дама открыла его, и кошки одна за другой скылись в недрах старомодной сумки.
   Проснувшись, я не могла сообразить, где нахожусь. В последнее время я так часто меняла место своего жительства, что попросту не могла к этому привыкнуть.
  
  
  
   До самолета оставалось около четырех часов. Если отбросить два часа, которые уйдут на дорогу в аэропорт и прохождение регистрации и таможни, то около двух.
   За завтраком Лена сообщила мне, что рано утром позвонил Иван и попросил извиниться за него, он не сможет приехать в аэропорт провожать меня. Прекрасная перспектива, ничего не скажешь. Если еще никто меня во Франкфурте-на-Майне не встретит, то я и вовсе останусь одна одинешенька в чужой стране. К сожалению я не имела ни малейшего понятия, куда я должна ехать в Германии, кроме названия точки назначения - Бад Кройцнах. А адрес? Вадим забыл или не успел мне его дать. Может и не лететь никуда? Ничего подобного! Нехватало еще, чтобы пропадали билет и виза в Германию! Попробуй-ка, получи визу незамужняя дама моего возраста! Да замучаешься очереди перед консульством выстаивать! Нет, надо лететь, но на всякий случай позвоню Нине, у которой муж в Германии, и возьму, если она даст, конечно, его телефон и адрес. Чем черт не шутит, а может быть и поможет земляк чем-нибудь. Он ведь может меня прямиком к жениху Вилли переадресовать. Все это нужно хорошенько обдумать, потому что в кармане у меня пустота - ни марки, ни шиллинга, ни даже отечественной гривны. Хороша же невеста! Явилась, не запылилась побирушка из Украины! Кормите - поите ее, да еще и приступы дурного настроения терпите! Таких терпеливых и щедрых немцев не бывает в природе... Одна надежда, что Вадим вспомнит о моем бедственном положении и подскочит в аэропорт с деньгами и адресом... А что, если попросить взаймы у Лены? О, нет! На такое я не отважусь. После взглядов, которыми она меня время от времени одаривает, я не попрошу у нее даже стакана воды...
   Уже направляясь к двери с сумкой в руках, я вдруг осознала, что у меня нет денег даже на маршрутку до аэропорта.
   - Лена, у меня к вам просьба. Одолжите мне, пожалуйста, десять гривен. - Мое самолюбие не вынесло такого унижения: мало того, что пришлось ночевать в квартире человека, который тебя и видеть не хочет, так еще и деньги приходится одалживать. И я добавила. - У меня все деньги в валюте. Упустила совсем из виду, что еще на дорогу нужно...
   - Да, я забыла. Иван сказал, что у вас ни копейки при себе. Я должна вам передать от его имени... - и вынула из кармана халата стодолларовую бумажку.
   Я почувствовала, что мое лицо багровеет. Выхватив купюру из кокетливо сложенных пальчиков Лены, я выскочила за дверь, не поблагодарив и не попрощавшись. В маршрутке я с ужасом вспоминала, как ловко Елена повозила меня лицом по асфальту, и не могла успокоиться, так было стыдно. Ну и счастьице Иван себе выбрал! Голову даю на отсечение, что она специально молчала о деньгах, чтобы побольнее меня укусить. Впрочем, это, видно, закон жизни. Если мужик хороший, то жена у него стерва и наоборот. Противоположности, как известно, притягиваются. Каждый ищет в своей половине то, чего нет в нем самом. В данном конкретном случае получается, что в Иване не хватает стервозности, вот он и пытается восполнить этот "недостаток" за счет Елены, у которой это качество имеется в избытке. Слава Богу, что они еше не женаты! Сергейченко имеет неплохие шансы одуматься... Хотя, какое мне дело. Тут с собой бы разобраться, наконец.
  
  
  
   В аэропорту я поменяла оставшиеся доллары на дойчмарки. Регистрация и таможня прошли без событий. В самолете, вообще, все было выше моих самых радужных ожиданий. И только одно обстоятельство не давало мне возможности почувствовать себя нормальным человеком, летящим в Европу. Мне некуда было податься в Германии. До Нины я дозвониться не смогла, а Вадим так и не появился в аэропорту. Все же я авантюристка!
   На небольшом экране в салоне демонстрировали мелодраму, и чтобы отвлечься от невеселых раздумий, я погрузилась в пучину чужих страстей и чувств. Вполне, кстати, объяснимо, если у меня из последних в наличии имелся только страх перед неизвестностью.
  
  
  
   Время полета, как бы я не желала растянуть его, оказалось весьма коротким. Мои попутчики зашевелились и стали подтягиваться к выходу из салона. Мне торопиться было некуда. Все формальности в аэропорту много времени не заняли. Ну, шлепнули штампик о въезде в страну в мой новенький паспорт. Вежливый таможенник спросил, не везу ли я что-либо недозволенное. Да еще я заполнила декларацию о имеющихся у меня драгоценностях и деньгах. Указанная мной сумма - сто восемьдесят дойчмарок несколько удивила таможенника, и он счел необходимым предупредить, что я не имею права работать в Германии, потому что у меня туристская виза. Пришлось успокоить его, сказав, что у меня в Германии много друзей, которые ждут - не дождутся, когда я приеду и сяду им на шею. Офицер пожал плечами, видимо, изумляясь моей наивности, и сказал " Добро пожаловать".
   Я брела по роскошному холлу аэропорта, с интересом отмечая, что народа в нем совсем немного. В наших аэропортах, по крайней мере раньше, было вавилонское столпотворение. Некоторые пассажиры даже ночевали на полу по углам залов ожидания, если их рейс задерживался. А здесь, ну, от силы человек двадцать, без турок - уборщиков, которых можно было отличить от пассажиров по их оранжевой униформе.
   Выйдя из здания, я вздохнула по поводу, что у меня все не как у людей. Прилетела! Куда? К кому? Неподалеку стояла скамеечка и я решила присесть на нее и хорошенько обдумать свои дальнейшие действия. Только поставила сумку, как чья-то рука взялась за ее ручки. Неужели нельзя ставить сумки на скамейку, подумала я, но тут такой знакомый и долгожданный голос произнес:
   - Такси не желаете?
   - Вадим! - только и сумела я прошептать, еще не веря своему счастью. - Откуда ты?
   - Из Киева, ласточка, из славного града - Киева... - уже по-русски ответил Вадим. - Мы с тобой в одном самолете прилетели.
   - Я что-то не понимаю. Ты больше не занимаешься поисками преступников? Или взял кратковременный отпуск для поправки здоровья?
   - Кое в чем ты не ошиблась. Однако, все остальное мы обсудим дома. Перестань, ради Бога дуться! Ну, не мог я, понимаешь, придти к тебе и в самолете не мог подойти! Были свои причины...
   - Я способна все понять, но вот никакими причинами невозможно оправдать то, что вы с Иваном отдали меня на растерзание его пассии. - Я даже поежилась, вновь ощутив на себе ее надменно-подозрительный взгляд и торжествующее злорадство, с которым она протягивала мне сто долларов.
   - В этом, скажем откровенно, ты виновата сама. Запаниковала, начала названивать кому ни попадя, засветила свое укрытие! Знаешь, давай не будем о грустном. Ты что совсем не способна порадоваться нашей встрече? Посмотри на меня! Я, например, весь сияю от счастья!
   Да, да! Тот самый случай! Очки что ли темные надеть, чтобы не ослепнуть от этого сияния! Вадим выглядел уставшим и измученным. Единственное, что в нем светилось, это его умопомрачительно белозубая улыбка. Видно было, что последние дни оказались для него нелегкими.
   Вадим взял такси, и мы почти два часа ехали по безукоризненно гладкому автобану мимо игрушечно красивых домиков, украшенных буйным разноцветьем ампельной герани. Германия была прекрасна. У Генриха Гейне есть поэма под названием " Германия. Зимняя сказка". Я бы сказала, что и весной Германия казалась мне похожей на сказку. Вскоре вокруг стали появляться горы. Странные какие-то, все в зеленую клеточку. Выглядело все так, будто сказочный великан прилег отдохнуть, укрывшись зеленым клетчатым пледом.
   - Это виноградники, - каким-то образом Вадим уловил мое изумление и постарался найти ему такое прозаическое объяснение. - Ну что? Нравится? Здесь делают знаменитый рейнвейн. У меня дома припасено пару бутылок, попробуешь настоящего немецкого вина. Как ты? Проголодалась? Давай сделаем небольшую остановку.
   Против того, чтобы перекусить, я в принципе не могла быть против уже в силу моего врожденного хорошего аппетита, чтобы не сказать обжорства. Уже и внутренности мои начинали обмениваться друг с другом ворчливыми замечаниями по поводу своего вынужденного простоя. Мы перекусили в небольшом придорожном ресторанчике, опрятном и уютном, причем, когда мы расплатившись, уже хотели вставать из-за столика хозяин, пожилой грек, принес нам по чашке превосходного кофе " от заведения". Остальную часть пути я мирно продремала на плече Вадима, о чем вообще-то сожалею, потому что пропустила немало южно-немецких ландшафтов. Проснулась я, когда машина остановилась перед воротами. Вадим вышел и открыл их, и мы въехали в аллейку из аккуратно подстриженных акаций. Дом утопал в зарослях цветущей сирени. Я вышла из такси, вдохнула теплый ароматный воздух и поняла, что именно в таких домах должны жить люди. Не в кирпично-бетонных многоэтажных скворечниках, где из природы осталась только пыль, летящая с улицы через окна, да еще грязные мусорщики - воробьи, а в таких вот одноэтажных среди деревьев и трав. Чтобы просыпаться по утрам не от утреннего мата дворников за окнами, а от пения птиц, от аромата расцветшей сирени или акации... Еще бы и кошек моих сюда и большего бы я и не желала.
   Такси уехало и Вадим повел меня в свой дом. На маленькой террасе возле входных дверей стояла огромная корзина полная всяческих пакетов с надписью " Вилли Ютнер". Ого, совсем как мой немецкий жених, страдающий диабетом. Впрочем, мало ли тезок!
   - Что это? - спросила я, кивая на корзину.
   - Привезли из ближайшей лавочки. Я позвонил еще в аэропорту и заказал нам кое- что на ужин.
   - Мог бы и сходить со мной потом в магазин. Я хотя бы посмотрела, что и как.
   - Всему свое время. Сегодня мы отдыхаем. И потом, я обычно покупаю продукты именно у Вилли Ютнера. Они гарантированно свежие и, как он утверждает, экологически чистые. Впрочем, это не факт. И потом, эта лавка не очень близко, примерно в километре отсюда. В пригороде Файльбингерт.
   Вот влипла! Как раз из Файльбингерта и пришло письмо от Вилли Ютнера. Воистину тесен этот мир! Если натворишь глупостей где-нибудь в Киеве, то аукнуться они тебе могут и в немецком городке Бад Кройцнах, у которого, оказывается, есть пригород Файльбингерт. Придется повиниться перед Вадимом, чтобы впоследствии не возникло никаких недоразумений. Или лучше промолчать? С Вадимом ничего не ясно. Так, с какой стати, мне терять шанс остаться в так понравившейся мне, хотя бы внешне Германии!
   Смена обстановки повлияла на меня весьма положительно. Все, что мучило меня в последнее время, я отбросила в сторону, словно использованный трамвайный билет. Невозможно передать на словах, с каким удовольствием я исследовала дом Вадима, приходя в восторг то от каминного зала, то от веночка из засушенных цветов на кухонной стене. Господи! А кухня! Мечта любой нормальной женщины: большая, светлая, удобная с массой всяческой техники.
   - Извини, дорогая, посудомоечной машины у меня нет. Гости редко бывают, здесь не принято часто наносить визиты. А пару тарелок за собой я обычно мою сам.
   В иное время я приняла бы его слова за чистой воды издевательство, но только не теперь. Теперь я была благодушна, как сытая кошка на солнцепеке. Мне все так нравилось, особенно уют этого жилища, ничем не напоминающего берлогу холостяка, что я предпочла услышать только буквальный смысл сказанного. И вообще меня сейчас больше интересовало совсем другое. Я пыталась понять по мебели, по дизайну интерьера и по мелочам, служащим украшениями этого дома, каков же его хозяин. Опыта у меня в таком исследовании было мало, потому что квартиры моих киевских знакомых зачастую были похожи друг на друга, как близняшки. Объяснялось это довольно просто: во-первых, это наше еще совковое воспитание - все должно быть, как у других, по возможности не хуже, но и желательно не намного лучше, чтобы не возникало лишних вопросов типа " а откуда деньги на такое?" Во-вторых, если деньги уже были каким-то образом заработаны, то люди нанимали дизайнеров, которые в свою очередь тоже были продуктом того же самого воспитания и долго не раздумывая и не утруждая себя, переносили в квартиру интерьер из какого-нибудь журнала или копировали то, что уже кто-то сделал для другого заказчика. В доме Вадима я растерялась, в нем было множество уголков, где можно спрятаться от всех и спокойно посидеть в одиночестве, обдумать какие-то проблемы, отдохнуть от общения. На самом деле Вадим не показался мне человеком, который очень устает от общения. По всей видимости, дом обставлял не он, а его будущая подружка. Что ж, тогда мы с ней чем-то похожи. Мне все нравится...
   - Ванна готова, госпожа. Другие распоряжения будут? - Вадим стоял в дверях небольшой комнаты, в руках он держал махровый халат бирюзового цвета и махровую же простыню, видимо призванную служить мне полотенцем, - поторопитесь, девушка, пора уже приступать к приготовлению торжественного ужина на две персоны с шампанским. - И он проводил меня в ванную комнату.
   Размерами она была примерно раза в два больше, чем моя кухня и метра на два меньше, чем моя гостиная - самое большое помещение в моей киевской квартире. Облицованная бежевым кафелем, ванная сверкала морем никелированных поверхностей и стеклянных полочек. От обилия флаконов с разными шампунями, лосьонами и прочим голова моя пошла кругом, а глаза разбежались. Я надолго погрузилась в такую для меня непривычную буржуазную жизнь. Очень затрудняюсь сказать, как долго я плескалась в ароматной пене, стояла под душем, который по желанию мог стать контрастным, а потом нюхала содержимое всех флаконов подряд и втирала в свое тело масло, своим сладковато-терпким запахом пробудившее в моем сознании воспоминания о сказках тысячи и одной ночи. Моя душа растворялась в экзотическом аромате и переполнялась благодарностью к Вадиму. И в очередной раз я пыталась понять, влюблена я в него или он мне только нравится. И в очередной же раз не могла сама себе ни в чем признаться. Он мне не просто нравился, я была влюблена. И в то же время я боялась этого чувства. Пугала меня не сама любовь, а неизбежно связанная с ней боль. Боль разочарования, если Вадим вдруг окажется вовсе не таким, как я его себе представляю. Боль разлуки, если нам придется расстаться. Боль обиды, если он просто проводит со мной время, чтобы, во-первых, быть рядом с предметом своего расследования, во-вторых, же, чтобы это расследование не было чересчур обыденным и пресным. А так и работа и развлечение! Может, я и не права, может, я для него тоже кое-что значу, только вот он до сих пор мне об этом ничего не сказал. Сама я этот разговор ни за что не начну! Однажды я уже пробовала. В десятом классе... До сих пор неловко вспоминать... Во второй четверти ко мне на парту подсел один из самых привлекательных парней нашего класса. Он провожал меня из школы, дарил красивые мелочи, сделал отдельный от класса подарок на Восьмое марта. Девчонки, пуская слюнки от зависти, наперебой убеждали меня, что он в меня влюблен. Скоро я и сама в это поверила и решила, что он из-за своей излишней застенчивости не говорит мне об этом. Однажды после уроков, когда мы шли по направлению к моему дому, я предложила посидеть на скамеечке и начала назревшее объяснение. Парень сделал вид, что тоже хочет со мной встречаться, а на следующий день пересел на другую парту и избегал меня вплоть до выпускного вечера. На бал он пришел с девушкой, с которой, как оказалось, встречался уже два года. А пересел он на мою парту по совету нашего математика, потому что математик считал, что у меня можно поучиться мгновенно схватывать суть задачи...Вот он и перебрался ко мне поближе, да и знаки внимания оказывал.
   - Марина, к тебе можно? - дверь в ванную приоткрылась. У Вадима были влажные волосы и прохладные руки.
   - Ты плавал? А где? Я не заметила поблизости бассейна.
   - Я принял душ. У меня есть еще одна ванная.
   - Живут же люди! - с легкой завистью сказала я, вспоминая при этом свою единственную ванную, которую скорее всего планировали душевой кабиной, а напоследок передумали и втиснули на три с половиной квадратных метра громоздкую неудобную посудину и умывальник впридачу.
   - Ты тоже можешь так же жить, - насмешливо заметил Вадим, - по крайней мере пока не надумаешь возвращаться домой.
   - То есть я могу прожить по-человечески еще одиннадцать дней, до окончания действия визы...
   - Вы, девушка, как всегда излишне драматизируете ситуацию. Визу можно спокойно продлить по моему заявлению. Так что, если надумаешь задержаться, то только намекни.
   - Тогда ловлю на слове...
   В этот вечер со стороны нас можно было принять за супружескую пару, не один год прожившую вместе. Мы вдвоем приготовили ужин, поужинали перед телевизором. Потом отнесли посуду на кухню и разбежались. Я к телевизору досматривать детектив, а Вадим в кабинет просмотреть накопившуюся в его отсутствие почту. И как видно почты было слишком много. Я задремала на мягком удобном диване. Усталость последних дней, наконец, настигла меня. Вадим нашел меня преспокойно посапывающую, свернувшуюся в клубочек перед работающим телевизором. Он отнес меня в спальню на руках, где выяснилось, что от моей усталости не осталось и следа. Я не раздумывая ответила на его ласки... Заснули мы, когда за окнами уже было совсем светло...
   Прошла неделя. Мы наслаждались весной, природой и друг другом, и я забыла о своих проблемах. Если даже время от времени в моем мозгу и возникли какие-то мысли о неприятностях, оставшихся в Киеве, я старалась мгновенно переключиться на что-то более приятное...
   На восьмой день моего пребывания в этом чудесном и весьма гостеприимном доме Вадим с утра заявил, что пора кончать наше затворничество, и нужно нанести визит его маме, а то бедная старушка уже потеряла своего единственного сына. Слово с делом, как я успела заметить у Вадима не расходятся, и в одиннадцать мы сели в вишневый БМВ, чтобы отправиться к матушке. По дороге мы купили странные, как на мой взгляд, темно- синие герберы и коробку пирожных со взбитыми сливками.
   Фрау Эдит встретила нас прямо у ворот своего дома, из чего я сделала вывод, что ей было известно не только о нашем визите, но даже и о времени нашего приезда, она знала даже как меня зовут. Вадим оказывается еще и внимательный сын. Наверняка, еще из Киева предупредил о моем появлении.
   Мы выпили кофе с пирожными, потом порешали русские и немецкие кроссворды. Здесь мы немного разошлись с фрау Эдит во вкусах. Ей больше нравились русские, а мне - немецкие. Совместная интеллектуальная деятельность несколько сблизила нас. Я перестала думать о том, что могу ей не понравиться. А она, видимо, поняла, что я не совсем дура. Разговор пошел более непринужденный. Фрау Эдит спросила, не соскучилась ли я еще по Киеву. Я ответила очень откровенно, что рядом с ее сыном скучать не приходится.
   - И даже по кискам не скучаете?
   - По ним, конечно, очень скучаю. Жаль мне их, каково им с чужими людьми!
   - Вы знаете, я тоже обожаю кошек, но у меня в последние годы развилась аллергия на кошачью шерсть. Приходится только издалека ими любоваться. Даже выставки кошек я могу только по телевизору смотреть. Я вчера была у моей соседки, через два дома от моего. Так она завела для детей котеночка. Мне пришлось стоять у ворот, чтобы посмотреть, как этот рыжий чертенок носится по двору. И так стало обидно, что не могу его ни в руки взять, ни погладить. А знаете, давайте сходим к этой соседке! Я обещала ей книгу занести, да и вы душу с ее питомцем отведете. Ну, что? Идем?
   - Не знаю, право, неловко как-то к незнакомым людям идти. К тому же здесь, насколько мне известно, не любят незваных гостей. Немецкий менталитет отличается от славянского.
   - А она, как раз, не немка. О, она ведь тоже из Киева! Правда уже лет десять, как здесь живет. Трое ребятишек уже у них с Детлевом.
   Фрау Эдит взяла со стеллажа какую-то брошюрку, и мы двинулись в путь. Котенка во дворе не оказалось. На звонок к нам вышла невероятных размеров дама, расцеловалась с фрау Эдит и стала приглашать нас в дом. Моя спутница решительно отказалась, сославшись на кошачью шерсть и свою аллергию. Мы решили поболтать на свежем воздухе.
   - Простите мне мой старческий склероз, - при этих словах я не могла не улыбнуться, потому что фрау Эдит вряд ли кто мог дать больше сорока с небольшим, а память у нее была, дай Бог молодому! - Я забыла вас познакомить. Это Марина - подруга Вадима. Она из Киева. А это Раиса. Наша землячка...
   - Лиска, это ты?
   - Я обомлела. "Лиской" меня называли в одноклассники в младших классах школы.
   - Ты что? Совсем меня не узнаешь? Я "коза"! Вспомнила теперь?
   Вспомнить-то я вспомнила, но узнать ее было невозможно. Хрупкая черноволосая Райка Сидорова и эта огромная бабища с копной соломенных кудряшек на голове никак не хотели в моем сознании совместиться в одного человека. Но именно ту тоненькую смуглую девочку мы звали "козой". Потому что фамилия у нее была Сидорова, а раз так, то она была для нас Сидорова коза, для краткости просто "коза".
   - Ну, узнала, наконец?
   - Если бы ты не сказала свое прозвище, не узнала бы ни за что. Что с тобой стало? Ведь ты у нас, как тростиночка была. Помнишь, тренерша на гимнастике говорила: " Перестаньте жевать свои булки с изюмом! Худейте! Посмотрите на Раю Сидорову! Если похудеете до ее размеров, может быть из вас и выйдет что-то путное!"
   - Ага! А вы меня обмерили сантиметром и взвесили, а потом каждую тренировку обмеряли друг друга и никак не могли сравняться со мной...
   - Вот-вот. А теперь попробуй-ка узнай тебя!
   - Ладно, ладно! Тетя Эдит, идите с Маринкой в беседку. Я сейчас принесу туда кофе.
   Мы с фрау Эдит пошли себе потихоньку к белой ажурной беседке в глубине сада, а Райка скрылась в доме.
   - У вас не сложилось впечатление, что вы никуда не уезжали из Киева? Один мой знакомый имеет обыкновение повторять, что Европа и Америка - это две стороны одной улицы. Если развить его мысль дальше, то Киев и наш Бад Кройцнах можно сравнить с большой комнатой и, к примеру, кладовкой в одном доме. Все относительно близко. А теперь, когда уже в каждой европейской стране есть выходцы из бывшего Союза, весь мир стал нам ближе. Раньше ведь как было? Мы жили в своей огромной тщательно закрытой стране, а вокруг был еще более огромный пугающий своей незнакомостью чужой мир. После перестройки мы были похожи на детей, которых долго- долго не выпускали из детской. А детям свойственно стремление к познанию. И вот, наконец, двери детской распахнулись, мы стали расползаться по всему дому- миру. При этом, как и детям, нам было запрещено входить в некоторые комнаты- страны, мы упорно вползали в них. И теперь мы, три женщины из Киева, встретились здесь - в одной из комнат...
   Мы присели на мягкие сиденья возле небольшого круглого стола под кружевной скатертью. Все было красиво: беседка, стол, стульчики, словно на странице журнала по домоводству. Честно говоря, было удивительно, как это Райка, имея троих детей, успевает содержать свое хозяйство в безукоризненном порядке. В детстве она особой аккуратностью не отличалась. Видели бы вы ее школьные тетрадки!
   - А вот и я, - она катила пред собой сервировочный столик, уставленный всевозможными вазочками и корзиночками с кексами, конфетами, конфитюрами и т.п. Я помогла ей расставить все на столе. Райка разлила кофе по чашкам, и мы принялись вспоминать наш четвертый "Б". Дальше у нас общих воспоминаний не было, потому что мои родители получили квартиру в другом районе и перевели меня в другую школу. Так что уже пятый класс мы учились порознь. Потом мы стали говорить о Киеве. Райка не была дома уже больше пяти лет. А фрау Эдит, оказывается, ездит в Киев каждый год. Там у нее осталась уйма друзей и знакомых, что вполне естественно, все же вся жизнь прошла в Киеве. И переписывается она, по ее словам, чуть ли не с половиной населения нашего мегаполиса.
   - Вы героиня, - заявила я, - мне было бы лень писать так много писем...
   - Еще бы, - ошарашила меня Сидорова, или как там ее теперь, - ты поленилась написать мне одно единственное!
   - Здрасьте! Интересно, как это я тебе написала бы, если я только пару минут назад узнала, что ты теперь в Германии живешь?
   - А разве ты не получила мое письмо? - Райка была искренне удивлена. - Я тебе прошлой осенью написала. Встретила случайно в аэропорту во Франкфурте Надьку Розумовскую. Помнишь ее? Она летела в Париж, а я встречала свекровь из Испании... Надька рассказала мне, что ты бедствуешь, ну, я и хотела, чтобы ты приехала, погостила. Может и придумали бы что-нибудь для тебя...
   Терпеть не могу, когда подчеркивают мою бедность! Сидорова так, вообще, заелась! Я с трудом сдерживала себя, чтобы не взорваться. Очень не хотелось, чтобы уже в первый день знакомства мать Вадима увидела меня в облике разъяренной фурии.
   Положение спас, как всегда, Вадим. Он пробрался к беседке по своему обыкновению, никем не замеченный.
   - Нисколько не сомневался, что Раиса будет вас пичкать сладостями! Ей скучно одной ходить по салонам одежды для крупных женщин. Привет, Рая! Как твои девочки? Как Детлев?
   Тема разговора изменилась, и я снова расслабилась...
   - У тебя три дочки! Вот повезло! Девчонки - это же прелесть! Маленькие живые куколки!
   - Только не мои! Они у меня в Детлева пошли, настояшие сорванцы. Слава Богу, они сейчас у свекрови, не то не сидели бы мы за кофе. Пришлось бы носиться по двору и снимать кого с забора, кого с дерева...
   - Это уж точно! - улыбнулся Вадим. - Извините, дорогие дамы, но нам с Мариной уже пора ехать. У нас, как вы понимаете, есть дела, которые нужно довести до ума. Мам, ты не обижайся! Мы приедем через денек - другой... Раечка, мой привет Детлеву.
   Вадим поцеловал мать, я попрощалась с фрау Эдит и Райкой клятвенно обещая, что непременно появлюсь в ближайшее время.
   Когда мы отошли от дома моей бывшей одноклассницы, я поинтересовалась, почему вдруг такая спешка. Вадим ответил, что нужно кое-что срочно обсудить.
   - Неужели ты хотела, чтобы я при всех расспрашивал тебя о киевской катавасии? Давай не будем пугать мою матушку. Она и без того напугана моим бизнесом. Все спрашивает, когда я повзрослею и займусь чем-нибудь более спокойным и безопасным.
   - Есто что-то свеженькое? Очередной труп? Ага, я поняла. Меня в Киеве нет, но остались мои кошки. Они у меня специально выдрессированы...Воспользовавшись, что Ивана целыми днями нет дома, они до смерти искусали Елену, зашедшую проверить, не прячет ли меня Иван у себя дома...
   Вадим захохотал.
   - Знаешь, когда ты чего-нибудь боишься, ты говоришь очень смешные вещи. Не волнуйся! Все живы. Даже ненавистная тебе Елена. Кстати, ты ей понравилась. Она сказала Ване, что ты умеешь превосходно держать удар.
   - Ну, спасибо, успокоил, а то ведь я ночи не сплю из-за того, что не сумела завоевать симпатии этой ведьмы! Мне вот показалось, что она меня возненавидела лютой ненавистью с того самого момента, когда я перешагнула порог ее квартиры. Так что же ты хотел мне рассказать?
   - Пока вы с мамой общались, я позвонил Ване. И вот, что узнал. Некий господин пытался получить подтверждение того, что ты действительно находишься в следственном изоляторе. Еще он интересовался, когда будет суд. Наш общий знакомый, Игорь Скоропад, официальный следователь по твоему делу, уверил господина, что ты под арестом, и ловко устроил, чтобы за господином проследили. И дальше тебе понравится, я уверен... Выйдя из управления, наш любопытный господин отправился на встречу с хорошо тебе известным Юрой - Сашиным мужем. Прямехонько в его офис на Саксаганского. Там они поговорили о чем-то, и Юра куда-то уехал. А господин выпил пива в ближайшем баре и в конечном итоге привел наблюдателей в гостиницу "Русь". Там уже люди Скоропада выяснили, что он турист из Германии и зовут его Томас Гехт. Вот мы и добрались до вопроса. Итак, тебе приходилось встречать человека с таким именем?
   - Даже и не слышала никогда этого имени!
   - Ты не торопись, подумай, как следует. Ты же много работала с немцами...
   - Нет, не знаю никакого Томаса Гехта. У меня хорошая память. Если бы я когда-то слышала это имя, я бы вспомнила, где и когда. Очень жаль, что не смогла облегчить твою работу.
   - Ничего. У меня есть его паспортные данные и адрес. Несложно навести о нем справки.
   - А куда мы едем?
   - Мы едем в ратушу, то бишь городской совет. Я хочу подать заявление о продлении твоей визы.
   - Разве его в ратушу подавать нужно?
   - Нет, конечно. Сначала я в ратуше зарегистрирую тебя, как свою гостью, а то виза у тебя туристская, без регистрации ее не продлят. Не передумала еще погостить у меня подольше?
   - Я бы и насовсем не прочь остаться, да кошки мои совсем с ума сойдут, и Ивана с ума сведут.
   - Понятно, тебе с кошками лучше... я пошутил - пошутил! - поспешил он меня уверить, заметив, что лицо мое начинает мрачнеть. - Мы возьмем справку, что они не опасны для здешнего населения, и перевезем твоих драгоценных сюда. Как ты на это смотришь?
   - Ой, не знаю. Поймай сначала преступников, а потом уже посмотрим, что делать со мной и моими кошками.
  
  
  
   В ратуше было чисто, тихо и скучно. Вадим сделал все необходимое минут за двадцать. Секретарша бургомистра с интересом меня разглядывала, пока Вадим заполнял еще один бланк, и вдруг спросила.
   - Это вы жену себе привезли, господин Биндер?
   - Фройляйн Хильда, вы, как всегда, правы, - Вадим передал ей заполненный бланк.
   Девушка пробежала глазами по листу, проверяя правильность заполнения и соответствие указанных данных нашим паспортам.
   - О, мне уже попадалась эта русская фамилия. Наверное, она очень часто встречается? Похожа на нашу - Лессинг, не так ли, господин Биндер? - тарахтела словоохотливая Хильда.
   - Я бы не сказал, - заметил Вадим, - фамилия, как раз наоборот, не слишком распространенная. Сколько я должен за регистрацию?
   - Тридцать пять марок, пожалуйста, - Хильда трижды пересчитала сдачу и только потом отдала ее Вадиму.
   - Позвоните, пожалуйста, через два дня.
   - Фройляйн Хильда, хотелось бы получить регистрацию уже сегодня, - заявил Вадим, отсчитывая еще пятьдесят марок. - Помогите мне, пожалуйста, я очень вас прошу! Иначе моя невеста сбежит, и я останусь холостяком. И, как мне кажется, на этот раз уже навсегда...
   - Господин Биндер, вы почему-то совершенно не замечаете девушек нашего города. Чем мы хуже ваших русских подруг? Все мужчины с ума посходили по славянкам! Не могу я этого понять!
   - Вполне естественно, фройляйн Хильда, - я с невозмутимым видом вступила в разговор,- для того, чтобы это понять, нужно, как минимум, быть мужчиной...
   Секретарша распахнула свои и без того огромные белесые глаза, которые не делал более яркими и толстый слой туши на ресницах.
   - Извините, фройляйн Лисина, - шептала она, побледнев как полотно, - я не хотела вас обидеть... я не знала, что вы понимаете...
   - Не волнуйтесь, Хильда! Она не станет на вас жаловаться бургомистру. Лучше приходите ко мне вечерком, посидим, поболтаем. Может быть и вам славянка понравится.
   - Спасибо, я, конечно же, приду, господин Биндер. Я в любом случае пришла бы. Надеюсь, что смогу уже вечером принести вам справку о регистрации... Всего хорошего...
   Еще раз прошу извинить меня за мою бестактность, фройляйн... - она заглянула в бланк, - Марина. Можно мне вас так называть?
   - Конечно, можно. Мы - славянки - люди простые, - успокоила я секретаршу. - Значит, до вечера? Ждем вас.
  
  
  
   Вадим предложил заехать по дороге в магазин к Вилли Ютнеру, чтобы договориться о рыбалке, но я отказалась. На сегодня мне хватит сюрпризов, рассудила я, лучше я до вечера пролежу в шезлонге где-нибудь под деревом. Устала что-то...
   Когда мы вернулись, я так и сделала. Вадим ничего против не имел. Даже принес мне фрукты и пару журналов.
   - Отдыхай, я у меня есть кое-какие дела. Вернусь через часик, в крайнем случае, через полтора... Да, если придет Хильда, ты ее сильно не изводи, она девушка неплохая, болтливая малость, но мы все не без греха. Ведь так? Я тебе плед принес на случай, если ветерок поднимется.
   Вадим уехал. Я осталась одна на хозяйстве. Сначала думала, что не поднимусь с шезлонга ни за что на свете. Однако, моей решимости провести час в безделье хватило минут на пятнадцать. Я поднялась и пошла на кухню. Побалую-ка я Вадима, приготовлю ему манты на ужин. Кастрюли, правда, специальной нет, но попробую приспособить для варки на пару сетку из фритюрницы. Блаженствуя от того, что не нужно прилагать неимоверные усилия, чтобы провернуть через мясорубку мясо и замесить тесто, я на удивление быстро налепила полсотни азиатских пельменей. Сложила их на дощечку и спрятала в морозильник. Придет Вадим, тогда и варить начну.
   Прихватив с собой мороженое, я вернулась к шезлонгу. Увы, он был занят. В нем сидела роскошная блондинка. С сожалением я должна была констатировать, натуральная. Только у натуральных блондинок бывает такая фарфоровая, полупрозрачная кожа.
   - Кто вы? - спросила она.
   - Я - Марина.
   - Что вы здесь делаете? Где Вадим?
   - Вадим скоро приедет. Я его гостья.
   - Принесите себе стул, если хотите, - заявила незнакомка. - И прихватите мне колу из холодильника.
   Это было произнесено с такой безапелляционностью, что я взбунтовалась.
   - Не беспокойтесь! Я только хотела взять свои журналы, свежо уже здесь, я лучше, пожалуй, в гостиной устроюсь... Всего хорошего...
   Если бы можно было убивать взглядом, то я уже лежала бы сраженная наповал ненавистью, сверкнувшей в фиалковых очах белокурой красавицы. Даже идя по направлению к дому, я просто-таки спиной ощущала ее, мягко говоря, недоброжелательное ко мне отношение. Сама виновата, могла бы и повежливее себя вести!
   - Ну и дела! - Вадим придержал меня, когда я уже была на ступеньках террасы. - У нас тут оказывается гости, Марина!
   Он говорил по-русски.
   Красотка поднялась из шезлонга.
   - Невежливо говорить на иностранном языке, если кто-то из присутствующих его не понимает! Вадим, я хочу, чтобы ты помог мне перевезти вещи. Я возвращаюсь...
   - Не стоит, Карин! Я собираюсь уехать на несколько лет в Африку. А в доме останется Марина. У меня возникло подозрение, что она не захочет, чтобы ты жила в этом доме. Ее кошки терпеть не могут чужих людей. Я прав, дорогая?
   - Ты всегда прав, любимый! - я демонстративно прижалась к Вадиму.
   - Ну, я вижу, ты, наконец, нашел себе дуру, которой все в тебе нравится. Поздравляю! А обо мне ты еще не раз вспомнишь!
   Пулей вылетая из калитки, белокурая Карин чуть не сбила с ног секретаршу Хильду. Вадим помчался поддержать балансирующую на высоченных каблуках девушку. Я в душе ей очень посочувствовала и пожалела отличные туфельки. По собственному опыту знаю, что после таких батманов и пуантов на дорожке, посыпанной гравием, царапины на каблуках уже ничем не закрасить. Надо надеяться, что жалованье у нее приличное и ей не будет очень трудно купить себе новые туфли.
   Хильда принесла обещанный документ и коробку воздушных пирожных от своей мамы. Пирожные я пока отложила в сторону, сказав, что время ужинать, поэтому сладкое будем есть после моего сюрприза. Пришлось повозиться с мантами, уж очень неудобно их было варить в сетке от фритюрницы. Однако, все пятьдесят штук мы благополучно втроем съели. Хильда поначалу с некоторым недоверием рассматривала мое угощение, но попробовав, умяла не меньше полутора десятков. Вадим ел молча и посматривал на меня влюбленными глазами.
   - Я и не предполагала, что у русских такая кухня. - Хильда промокнула губы салфеткой и отставила в сторону свою тарелку.
   - Это узбекская кухня, Хильда, - сказала я. - Точнее кухня Центральной Азии. Манты готовят и узбеки, и киргизы, и казахи, которые живут в Ферганской долине. А меня научила их делать моя соседка.
   - Уж не Тамара ли? - заинтересовался Вадим.
   - Нет, не она. У моих родителей была когда-то соседка - узбечка. Тетя Карамель. Очень добрый человек. Помнится, я частенько у нее отсиживалась, когда на моих папу и маму нападал воспитательский зуд. Мы и дворовых кошек вместе с ней кормили и лечили от всяких там лишаев. Имя у нее такое интересное было - Каромат. А мы ее за глаза Карамелью звали. Хорошая была соседка. Потом она с мужем в Израиль уехала. Муж у нее - бухарский еврей. Лет двенадцать уже прошло...
   - А я думала, что Каромат это турецкое имя, - сказала Хильда.
   - Вполне может быть, что и турчанок так называют. Имя-то мусульманское, значит и у турков оно есть. - Я стала убирать со стола тарелки, а Вадим принес чашки для кофе и ликерные рюмки с пузатенькой бутылочкой Кюрасао.
   Мы пили кофе с пирожными от секретаршиной матушки и болтали. Хильда задала мне добрую сотню вопросов об Украине, о Киеве, о жизни. Ее интересовало абсолютно все. Я сразу же заключила с ней договор, что если мне продлят визу, она покажет мне достопримечательности Бад Кройцнаха. Конкретно меня интересовал домик Гете. Хильду же этот мой выбор очень удивил. Она заявила, что русские в основном по магазинам и ресторанам ходят, а домик Гете, если не считать еще нескольких средневековых замков или вернее того, что от них осталось, единственная достойная внимания достопримечательность городка.
   Засиделись мы допоздна. Хильда в общем оказалась очень милой девушкой. Она не блистала ни образованностью, ни эрудицией, однако была очень искренней и, что уж совсем необычно для немки, обладала превосходным чувством юмора. Она была мне симпатична, и я надеюсь, что взаимно. Прощаясь с нами, Хильда пригласила нас на ужин в ближайшие дни. О времени мы решили договориться позднее.
   Проводив чуть захмелевшую девушку домой, Вадим привел кухню и гостиную в первоначальный порядок. Я тем временем сидела на террасе и тщетно вглядывалась в окружающий меня ландшафт, стараясь заметить хоть одну - единственную кошку. Мне здорово не хватало пушистой спинки под ладонью. Была теплая весенняя ночь и значит самое время для кошачьих прогулок под луной.
   - О чем ты думаешь? - Вадим присел рядом и обнял меня за плечи.
   - О том, что немцы нарушают права кошек.
   - Как это?
   - Вспомни у Киплинга "Кошка, которая гуляла сама по себе".
   - Не улавливаю пока.
   - Где, черт возьми, хоть одна кошка, которая гуляет сама по себе? Я вообще в Германии кошек только по телевизору видела. У вас что, население совсем не держит кошек в домах?
   - Держит, конечно. Но именно в домах.
   - А кошки свободу любят! Это тебе известно? Вот и выходит, что в Германии нарушаются права кошек на свободу. Куда смотрят ваши общества защиты животных. Это же форменное безобразие!
   - Ну, я вижу, ты без зверья совсем свирепеешь... Я придумал! Можешь считать меня котенком и гладить меня с утра до ночи. Ночью я тоже, впрочем, не откажусь. Подходит?
   - С натяжкой. На тебе нет такой растительности, чтобы у меня создалась полная илллюзия, что я глажу кошку.
   - Зато у меня есть очень мохнатый свитер. Хочешь, я буду носить его, не снимая?
   - Жарко же будет.
   - Видишь, на какие жертвы, я ради тебя готов!
   - Как раз это меня и пугает. Я вообще теряюсь в догадках, чего это ты со мной так возишься? Клиентка я шаровая. До сих пор кроме неприятностей ты от меня ничего видел...
   - С какой стороны посмотреть. С моей, например, все выглядит гораздо привлекательней. Мало того, что я занимаюсь расследованием очень запутанного и иинтересного дела, так еще и в эпицентре этого дела находится весьма обаятельная дама... Слушай, а тебе совсем в голову не приходит, что ты мне очень нравишься?
   - К сожалению я иногда по утрам смотрюсь в зеркало. В тридцать лет, знаешь ли, люди обычно достаточно трезво оценивают свои шансы. Да и характерец у меня, не дай боже.
   - Еще одно подтверждение женской глупости! Ты меня временами очень удивляешь. Может у тебя комплекс собственной неполноценности? Как помнится, в Совке это культивировалось, чтобы генсеки казались богами...
   - Скорее у меня синдром излишне объективной самооценки. Странно, мы начали с кошек, а перешли на мои комплексы...
   - Я думаю, это верный признак того, что пора заняться твоей реабилитацией и желательно в спальне.
  
  
  
   Утром, вспоминая наши ночные забавы, я подумала, что если бы так лечили от комплексов психиатры, то закомплексованных женщин не было бы вовсе. А Вадиму следовало бы дать Нобелевскую премию за придуманную им методику. Право же, я ощущала себя любимейшей из всех когда-либо любимых и желаннейшей из желанных. Сказка, а не жизнь! Сколь угодно долго могу позволить себе нежиться в постели. Для совы, каковой я и являюсь, нет ничего лучше. Нервы спокойны. Никто никого поблизости от меня не убивает. Не надо ходить на допросы...
   Как в сущности мало мне нужно, чтобы забыть о неприятностях и сбросить с себя хандру.
   Размечталась!
   Моя судьба не индейка, но дама зловредная. Долго наслаждаться безмятежным счастьем она мне не позволила.
   В продлении визы мне отказали. Формальный предлог - у меня туристская виза. Чтобы получить гостевую, мне предлагалось выехать из Германии и уже в Украине на основании частного приглашения вновь обратиться в консульский отдел.
   У Вадима на этот счет были свои соображения и свое предложение.
   - Давай, подадим заявление на регистрацию брака.
   - И что это изменит?
   - Тебе продлят визу до регистрации - это примерно неделя, да плюс день рагистрации и еще три дня после. Всего получается десять дней. За это время, я думаю, мое расследование успешно завершится.
   У меня не было слов! По идее следовало бы оскорбиться и гордо удалиться в неизвестном направлении, навсегда уходя из жизни Вадима. Но я не стала этого делать. В очередной раз я наступила на горло собственной гордыне. Вадим ведь так много для меня значит! Но согласитесь, когда тебе предлагают замужество с одной лишь целью - только чтобы продлить время твоего пребывания в Германии - это очень обидно.
   - Мне не остается ничего кроме как согласиться, - вздохнула я. - Одно радует: в Украине немецкий брак не считается.
   - Марина, ты заблуждаешься! Акты гражданского состояния легитимны во всей Европе.
   Как будто я сама этого не знаю! Глупый, он не понял, что я дала ему возможность хоть как-то исправить ситуацию!
   - Что ж это похуже, однако, и здесь можно найти положительный момент. Для ускорения развода, видимо, придется еше раз приехать в Германию. У рас эта процедура может растянуться на долгие месяцы, если не годы.
   - Мудрая ты девушка, Марина... - взгляд Вадима обдал меня ледяным дыханием морозильной камеры. - Как раз теперь ты собираешься возвращаться в Киев? А вот мне нужно, чтобы я мог продолжить расследование именно здесь. Что делать?
   - Что тебе делать, решай сам. Лично я не собираюсь ради десяти дней отсрочки украшать свой паспорт разными там штампами!
   - Превосходно! Уговаривать тебя у меня нет ни желания, ни времени. Я сейчас уеду по делам, а ты подумай хорошенько. В конце концов, кому это больше нужно? Мне или тебе?
   - Ты имеешь в виду фиктивный брак?
   - Кто тебе сказал, что фиктивный!
   - А какой же? Можно подумать, что если бы не вынуждали обстоятельства, ты сделал бы мне предложение! Ха-ха!
   - Я понял... Ладно, поговорим вечером. Я не могу больше задерживаться, у меня назначена встреча. Успокойся и постарайся все хорошенько обдумать. Насильно брать тебя замуж я не собираюсь...
   Выходя, он так громко хлопнул дверью, что я даже вздрогнула.
  
  
  
   Оставшись одна, я пригорюнилась. В кои-то веки мне сделали предложение и то понарошку. Да и я хороша, встала в третью позицию! Чего спрашивается, взбрыкнула? Я ведь в таком положении, что и обидеться-то толком не имею возможности. Виза вот-вот закончится. Если и плюнуть на все и эффектно отбыть в родные веси, то интересно на какие шиши? На те шестьдесят долларов, которые остались от сотни, что мне сунула в Киеве Иванова крокодилица? В лучшем случае я смогу на них добраться до польской границы. А дальше? Остаться без денег в Польше - это катастрофа. Мало того, что поляки всюду нагло вымогают взятки, так еще в тому же они ненавидят нас лютой ненавистью. Словно каждый выходец из бывшего Союза несет персональную ответственность за все польские проблемы, поскольку является Марксом, Энгельсом, Лениным и Сталиным в одном лице. Нет, не хочу я домой через Польшу на перекладных добираться!
   Что же выходит? Опять я целиком и полностью во власти Вадима.
   Но, господи! При моем-то по-кошачьи свободолюбивом нраве зависеть от мужчины, в которого влюблена! И который так меня обидел!
   Уже одно понимание того, что я без него не могу и шага сделать, приводило меня в бешенство. Случись такое на украинской земле, я имею в виду, произнеси Вадим подобное приглашение к браку где-нибудь в Киеве, я бы смогла дать себе волю! Я бы просто встала и спокойно без всяких объяснений покинула бы его жизнь навсегда. Здесь же все было иначе. И обидеться - то толком невозможно...
   Вот черт! Надо было хотя бы взять телефон Райки Сидоровой! Сейчас заняла бы у нее денег и отбыла бы благополучно, чтобы не страдать так в чужой стране.
   Сильна, матушка, задним умом! Ничего не скажешь...
   Накрутила я себя здорово. И вот в состоянии взведенного курка, я начала искать выход негативной энергии. Ходила по дому, потом убирала, мыла и без того сверкающую посуду. Даже попробовала рыхлить землю вокруг розовых кустов... Более или менее успокоившись, я вернулась в дом и обнаружила, что за время своего неистовства умудрилась практически все свои вещи покидать в сумку. Сама не понимаю, как это получилось. Однако, этот факт еще больше укрепил меня в желании уехать домой. Оставалось только одно: достать денег на дорогу. У Вадима в свете последних событий я не хотела брать ни копейки, то есть ни пфеннига...
   Думай, Марина, думай! Нужно найти какой-то выход! Тебя оскорбили! Такое не прощают!
   Но если другого выхода нет, то перетерпи эту боль. Стисни зубы и перетерпи. Все равно некуда деваться.
   Зазвонил телефон. Может быть, впервые в жизни этот звук напомнил мне соловьиную трель. Есть бог на свете! Это была Райка.
   - Привет! Что не появляешься? Обещала же...
   - Райка, к меня проблемы. Мне нужна твоя помощь!
   - Удивила! У тебя вечно проблемы... Что стряслось?
   - Мне не продлевают визу. Нужно ехать домой. а у меня ни копейки. В общем, я не могу брать деньги у Вадима.
   - Не можешь или не хочешь?
   - Ты права. Не хочу. - Голос у меня противно задрожал.
   - Ясненько! Ладно, успокойся. Я сейчас за тобой приеду.
  
  
  
   Через двадцать минут я уже сидела в Райкиной машине и хлюпала носом. Мне почему-то стало так жаль себя. Особенно, когда я начала рассказывать о том, как Вадим предложил мне зарегистрировать брак.
   - Что-что? Прямо так и сказал? - переспросила Райка. - Нет, эти мужики никогда меня не перестанут удивлять! Между прочим, его матушка мне еще в прошлый раз сказала, что Вадим собирается сделать тебе предложение.
   - Да не делал он мне никакого предложения! Как ты не понимаешь? Он просто придумал, каким образом я могу здесь еще задержаться, не нарушая визового режима.
   - Перестань чепуху молоть! И успокойся... Тоже мне трагедия!
   Мы подъехали к Райкиному дому. Она въехала прямо в гараж, откуда дверь вела в дом. В коридорчик перед кухней.
   - Иди, включи чайник! - скомандовала Райка, - а я разгружу багажник.
   Я включила электрочайник и огляделась на кухне. Обстановка была в деревенском стиле. Вот уж не думала, что Райка такая эстетка! Хотя, наверняка, дизайнера нанимала. Может себе позволить, судя по посуде выставленной в открытом шкафчике. Фарфоровые чашки. Явно коллекция. Я подошла ближе.
   - Нравится? - Райка внесла огромный пакет и поставила его на стол. - Пять лет собираю...
   Она взяла в руки высокую чашку в форме полураскрывшегося тюльпана из почти прозрачного розоватого фарфора.
   - Моя гордость! Япония, прошлый век... А вот эту узнаешь? - она протянула мне пиалу с восточным кобальтовым орнаментом по белому полю.
   - Нет. А почему я должна ее узнавать? - удивилась я.
   - Ну, здрасьте, Марина! Голову даю на отсечение, что ты из нее чай пила и не один раз!
   - Это что? Из родительского дома прихватила?
   - Ох, и память у тебя короткая, Лиска. Откуда у моих родителей узбекская пиала с бухарским орнаментом! Совсем про Карамель забыла? Она же тебе, как вторая мать была!
   Конечно же, у Каромат я пила горький зеленый чай из пиалы вприкуску с белыми мучнистыми подушечками - парвардой. Забыла...
   - Откуда она у тебя?
   - Карамель подарила в прошлом году. Ой, да ты же ничего не знаешь! - это Райка увидела мои вытаращенные глаза.
   И в самом деле я не могла понять, с какой стати Каромат-апа подарила Райке пиалу. Да еще в прошлом году! С ума сойти. Она же давным -давно как в Израиле.
   За чаем Райка поведала мне историю пиалы.
   Пять лет назад Райка столкнулась с Каромат в магазине Вилли Ютнера, узнала ее и заговорила с ней. В Киеве пару раз Райка искала меня, чтобы я помогла сделать задачи по арифметике, и находила у Каромат. Взрослые люди с возрастом не сильно меняются, поэтому Райка ее и узнала. Каромат здорово обрадовалась. Оно и понятно. В чужой стране, в среди чужих людей, по-немецки не разговаривает. А тут вдруг кто-то из ее прежней жизни! Пригласила Райку в гости. Потом они стали звонить друг другу, кофе вместе пить, да о Киеве вспоминать.
   - Подожди, но ведь она с мужем в Израиль уехала! Как же она сюда попала?
   - Представь себе, ее муж умер от инфаркта. И осталась она одна- одинешенька. Родственники мужа ее терпеть не могли. Она же мусульманка - почти арабка в их понимании. Муж все, что имел, оставил ей. Так его сестры Карамель по судам затаскали. Все пытались отсудить у нее наследство. Довели ее до такого состояния, что она оставила себе только дом в Бад Кройцнахе и небольшое содержание и переехала сюда. Подальше от родных мужа. Все остальное им досталось. До сих пор, наверное, сестрички делят! Там много чего делить! Дядя Рубен, оказывается, очень богатым был... Здешний домик один в три миллиона марок оценивается...
   Вот тебе и тихий бухгалтер дядя Рубен! Все в шахматы со стариками во дворе играл. Ни в кино они с Капамелью, ни в театр не ходили. Жили очень скромно. Иногда, правда, соседка угощала меня чем-нибудь экзотическим. Но и этого она не покупала. Просто ей привозили гостинцы от дальних родственников узбеки, торговавшие урюком и кишмишом на рынках Киева.
   В моей памяти прекрасно сохранилась однокомнатная квартира подпольного миллионера дяди Рубена. Никелированная кровать с шишечками, покрытая бело-оранжевым хлопчатобумажным покрывалом. Круглый стол с четырьмя венскими стульями. Буфет с посудой, несколько полок с книгами и папками. Наибольшее впечатление на меня произвел, как помнится, абажур, сшитый из из лоскутков, ярких и необычных. Как Карамель мне потом рассказала, его нельзя было стирать, потому что это были обрезки маргиланского шелка, который страшно линяет при стирке. Несколько раз я даже помогала Карамели чистить абажур. Она готовила кашицу из бензина и зубного порошка. Я мазала абажур этой смесью, а потом, когда она высыхала, мы счищали намазанное при помощи зубных щеток. Да, еще были кошки, фарфоровые, пластмассовые и вырезанные из журналов. Карамель их любила, но дядя Рубен запрещал заводить в доме какую-либо живность.
   Карамель, вообще, была настоящей восточной женой. Тихой и покорной. Правда, с точки зрения Востока в жены она не годилась - детей у нее не было. Видно, поэтому она вышла замуж за дядю Рубена, иноверца.
   Не ожидала я, что судьба снова столкнет меня с Карамелью. И где? В Германии!
   - Хотелось бы мне на нее посмотреть.
   - Не выйдет, Лиска. Полгода назад мы ее схоронили. Умерла от рака крови. Врачи сказали, что она заболела от того, что в детстве собирала хлопок на полях, обработанных какой-то там вредной химией... Буквально месяца за два до ее смерти мы разговорились о тебе. Карамель очень расстроилась, узнав, что ты до сих пор незамужем и что жизнь у тебя трудная. Она считала, что человек, который так любит животных, достоин лучшей участи. И мы решили с ней, что я напишу тебе письмо и приглашу в гости. а уж здесь мы что-нибудь придумаем для тебя. письмо я отослала, но ты на него не ответила. И тогда мы посчитали, что тебе неинтересно наше предложение.
   - Ты уже забыла, как наша почта работает? Если ты наклеила на конверт красивую марку, то можешь быть уверена, что она красуется в кляссере у сына или внука почтальонши. А само письмо с интересом прочитано, порвано на мелкие клочья и выброшено на помойку. Жаль, конечно, что я его не получила и не встретилась с Карамелью. Хорошая была тетка! Своди меня на ее могилу, хоть цветов ей отнесу...
   - Ладно, договорились. Ну, я вижу ты вполне успокоилась. Что будешь делать? Поедешь домой или поговоришь все же с Вадимом? Это, конечно, твое дело, но я посоветовала бы еще раз все обсудить с ним. Он мужик толковый, такие на улице не валяются. Да и фрау Эдит ты понравилась. Не пори горячку! Пойми, мужики совсем не такие, как мы. Тебе могут преподнести в подарок щетку для унитаза и при этом страшно недоумевать, почему это ты разобиделась. В их представлении это было приглашение стать хозяйкой в доме, то есть совершенно четкое предложение руки и сердца. Это нам нужны цветы и коробочка с обручальным кольцом, как в американских фильмах. А им и усовершенствованной щетки для унитаза вполне достаточно, чтобы выразить свои чувства. Если примешь постулат о их примитивности, то нотом по сто раз на день будешь находить этому подтверждение... Лиска, будь проще! Нравится он тебе? Нравится! Это и невооруженным взглядом видно. Так, значит, будь умнее и хитрее! Ни один нормальный мужчина не станет предлагать регистрацию брака, даже фиктивного, ксли он на самом деле не хочет с тобой жить.
   - Ага! А браки с евреями, чтобы выехать? А фиктивные браки ради прописки в столице? Или чтобы получить квартиру побольше?
   - Ну, милая! У тебя совсем не тот вариант! Как раз тебе, а не Вадиму, нужно выехать. Это, во-первых. А, во-вторых, наверное и жилье у него получше и денег побольше, чем у тебя. И ты думаешь, что кто-то будет на тебе жениться, только ради продления визы? Нет, в четвертом классе ты была намного умнее!
   - Хватит, Райка! Ты меня уже напрочь заела своими нотациями. Пусть решит судьба! Если Вадим начнет меня здесь искать, то я покорюсь свое горемычной доле...
   - А ты записку-то ему оставила?
   Я отвела глаза.
   - С ума сошла! Он уже, наверное, весь город на уши ставит...
   Райка защелкала кнопками радиотелефона.
   - Вадим, здравствуй...У меня...Понимаешь, она только сейчас обнаружила в кармане записку, которую собиралась тебе оставить... А вещи она хотела почистить у Юргена... Нет, конечно... Но Юрген чистит за два часа... На!
   Райка протянула мне трубку.
   - Разорался! Сокровище свое потерял!
   Голос у Вадима был спокойный.
   - Через пару минут я за тобой приеду, - сказал он и отключился.
   - Ну, вот , видишь? На обиженных воду возят! - сказала Райка и сунула мне в карман пачечку стомарковых бумажек. - Это на всякий случай, учитывая твои выходки. Завтра я оформлю в магистрате приглашение для тебя на пару месяцев. Мне кажется оно пригодится. Знаю я твой характерец!
   С улицы послышался шум мотора, потом резко хлопнула дверца машины. Гостеприимная хозяйка дома схватила мою сумку и вытолкнула меня на крыльцо. Передав сумку подошедшему Вадиму, она чмокнула меня в щеку и сказала, что завтра ко мне заедет.
  
  
  
   - Ну и как же ты собиралась уехать без денег и документов? Если я не ошибаюсь, при переходе границы нужно предъявлять паспорт? Или ты просто попыталась переселиться к Раисе?
   Я молчала. Сначала Райка вычитывала, теперь Вадим. Достали!
   - Не хочешь со мной разговаривать? Тогда вспомни, что у нас есть и деловые точки соприкосновения. Я веду расследование для тебя...
   - Я все помню. У меня отличная память, Вадим. Иногда и хочется что-то забыть, да никак не получается.
   - Ну, что тут сказать? Значит, ты просто злопамятная. Марина, ты извини меня! Давай поговорим с тобой обо всем чуть позже, а? Сейчас нужно обсудить некоторые новости.
   - Надеюсь, что новости у тебя хорошие. Душа уже истосковалась по хорошим новостям. В последнее время все мне только плохие сообщают.Осыпают меня ими, как из рога изобилия,если так можно ящик Пандоры назвать...
   - Марина, перестань ребячиться! Не капризничай, пожалуйста, я тебя очень прошу.
   Вадим остановил машину возле какого-то сквера.
   - Пойдем, выпьем кока-колы. Что-то жарко сегодня.
   Мы прошли по тенистой аллейке вглубь сквера и приземлились в миникафе, точнее на его веранде.
   Девушка в белоснежном передничке поверх поношенных джинсов мгновенно поставила перед нами два высоких стакана с кока-колой. Попутно она сообщила, что еще есть мороженое. Я отказалась.
   - Можешь не экономить, заказывай все, что хочешь. Через несколько дней ты станешь довольно богатой дамой!
   - Неужели я выиграла тысячу марок по автобусному билету? Вот здорово! Смогу уехать домой за собственный счет.
   - Ты меня поражаешь приземленностью своего мышления. Где полет фантазии? Автобусный билет, тысяча марок! Бери выше. Ты - счастливая наследница некоей госпожи Каромат Яхъя, которая, кстати, последние годы прожила здесь, в Бад Кройцнахе, в прекрасном доме. Жаль, правда, что этот дом далековато от моего.
   - Шутишь?
   - Нет, вполне серьезно. Помнишь Хильда сказала, что Каромат - это турецкое имя? Меня это заинтересовало. Имя очень редкое, правда? Я попросил, чтобы Хильда припомнила, где и в связи с чем она это имя слышала. Оказывается, восемь месяцев назад она регистрировала завещание госпожи Яхъя.
   - Фамилия моей соседки Каромат - Яхъяева.
   - Значит, переделали. В европейских государствах эмигранты из Союза часто пе ределывают свои фамилии, чтобы их было легче писать и произносить. Славянские окончания не по зубам европейцам. По моим данным госпожа Яхъя родилась в Хиве, жила в Бухаре, потом в Киеве, потом эмигрировала в Израиль. И уже оттуда после смерти мужа перебралась в здешний дом. Она его получила в наследство от мужа.
   - И что других наследников кроме меня нет?
   - В том-то и дело, что завещан этот дом только тебе. Это особо оговорено в завещании. Там тебе еще и коллекция кошек полагается.
   - Неужели живых? И сколько же? Могу себе представить, как Каромат отвела, наконец, душу! Муж ей запрещал держать кошку в доме.
   - Угомонись, наконец! Я все говорю совершенно серьезно. Сама видишь, это завещение уже проливает немного света на обстановку вокруг тебя. Есть еще один чрезвычайно интересный нюанс в завещании, который меня несколько обескуражил. У тебя были когда-то проблемы с правоохранительными органами?
   - Нет, если не считать киевских встреч со Скоропадом.
   - Тогда условие, по которому ты можешь вступить в права наследования, кажется мне по меньшей мере бессмысленным.
   - Не томи! Что за условие?
   - Видишь ли, наследство ты можешь получить только в том случае, если не привлекалась в уголовной ответственности. Паранойя какая-то!
   - Никакая не паранойя. Просто ты не знаешь Каромат. Если бы знал, то тебе было бы все понятно. Она же сиротой была. Выросла у дальних родственников, которые приютили ее совсем крохой, после того, как ее отца, мать и старшего братишку убили грабители. Отец Каромат сдал в тот день коконы шелкопряда, наверное получил много денег. Вот ночью грабители и пришли за этими деньгами... Каромат не тронули, потому что ей было тогда чуть больше года. Она никак не смогла бы узнать убийц.
   - Понятно. Она пострадала от преступников. Но ты -то тут при чем?
   - Не знаю. Но если она оговорила в своем завещании это условие, то эначит это было для нее важно. И вообще, это ее право.
   - Хорошо, поехали дальше. Отдельный пункт в завещании - коллекция кошек. Не живых, не пугайся. Какие-то фарфоровые, пластмассовые, каменные и так далее. Всего около тридцати штук...
   - О, господи! Они размножились! Помню я эти страшилища!
   На мой взгляд они дествительно были безобразные.Если бы мне кто-то подарил такое сокровище, я бы выбросила этот кошмар без всякого сожаления. А теперь придется хранить, как память о доброй Карамели.
   У меня все никак не укладывалось в мозгу: родные отец и мать попрекают своей заботой, своими благодеяниями. А тут чужая по сути женщина оставляет в наследство домище в Германии. Что ж, видно придется мириться с безобразными изваяниями весьма симпатичных мне в общем зверей. Тем более, что Каромат очень ими дорожила. Особенно трепетно она стирала пыль с монстра из темносерого стекла. Я думаю, что на кошку это творение рук человеческих похоже было, как к примеру я на Джулию Робертс. То есть имеются, конечно, общие черты типа: млекопитающее, Homo sapiens, самка... У статуэтки же с настоящей кошкой была всего одна общая черта - название. А если еще вспомнить, что вместо глаз у этой с позволения сказать кошки были две зеленых стекляшки невообразимо ядовитого оттенка, то единственное, что приходит на ум - это отсутствие даже зачатков художественного вкуса у Карамели. Ладно, спрячу куда-нибудь подальше, чтобы люди не пугались...
   - Ты меня слушаешь? Ау! Значит, какой-никакой мотив преступлений вроде бы наметился. Теперь моя задача - найти те ниточки, которые связывают с ними всех живых и мертвых, кто так или иначе засветился.
   - Я тебе в этом не помощница. Кроме Тамары и Сашиного мужа я никого не знала...
   Вадим протянул через столик руку и сжал мои пальцы. По идее я должна была ледяным голосом прошипеть "Не смей ко мне прикасаться!" А я растаяла. Его прикосновение было родным, приятным и даже интимным несмотря на то, что мы сидели на террасе кафе уже не одни. Люди в Германии были настолько необременены мыслями о добывании прожиточного минимума, что запросто могли себе позволить удовольствия и покруче кока-колы.
   - Давай мириться! - на лице Вадима засветилась его неотразимая улыбка. - Ну, болван я, признаю...До меня все поздно доходит. Мариночка, сделай, будь добра, скидку на мужское врожденное скудочувствие... Поехали домой?
   Он оставил деньги прямо на столике, не дожидаясь официантки. Я была не в силах противиться его обаянию, да, впрочем, и не очень-то хотелось.
  
  
  
   В доме меня ожидало настоящее потрясение. Гостиная благоухала изысканным ароматом, исходившим от огромного букета незнакомых мне нежно-лиловых цветов. Вадим усадил меня к столу и откупорил бутылку " Шардонне". Но, когда я потянулась к бокалу, он сказал, что самый главный сюрприз он еще и не преподнес.
   - Закрой глаза, - и исчез в направлении кухни.
   Сюрпризы в моей жизни - явление далеко не безобидное и я жульничала, подсматривая из-под опущенных век.
   Мой детектив появился в гостиной с небольшой корзинкой, украшенной голубым бантом. Поставив корзинку на стол, он скомандовал:
   - Можно!
   Я осторожно приоткрыла глаза и застыла, не в силах вымолвить ни слова от умиления и восторга. В корзинке на мягком кусочке искусственного меха спал, свернувшись клубочком рыжий полосатый котенок. Такой крохотный, такой славный! Вадим знал, как меня умаслить.
   - Угодил?
   - Еще и спрашиваешь! А почему он спит? Он не болен?
   - Не думаю. Он переваривает свой обед. Этот обжора слопал дневную порцию консервов. Кстати, его зовут Ринго.
   - В честь Ринго Старра? Вот не думала, что ты поклонник битлов.
   - Какая ты недогадливая! Присмотрись к подарку.
   Мои глаза обежали корзинку раз, другой, третий, пока не наткнулись на маленькую коробочку, искусно привязанную к банту. Ну, конечно, "ринг" по- русски " кольцо "! Все как в лучших мыльных операх - цветы, обручальное кольцо и примирение...
   Вадим подал мне бокал с вином
   - Мир?
   А могло быть иначе? Котенок, маленький полосатый клубочек, сделал меня сговорчивой и податливой. Ни роскошный букет, ни кольцо с небольшим бриллиантиком без котенка не смогли бы так смягчить меня. Расчет Вадима был безупречен. Я вздохнула и кивнула головой.
   - Ты не хочешь ответить на мое предложение?
   - Если речь о кольце, то я согласна обручиться с тобой!
   - То есть, ты устанавливаешь для меня испытательный срок?
   - Можно и так сказать.
   - Слава богу, что не отказала совсем... И еще один сюрприз - Вадим вынул из барсетки мой паспорт. - Визу тебе продлена еще на две недели. Моя фирма наняла тебя в качестве переводчика для проведения следственных мероприятий с выходцами из России. Довольна?
   - Знаешь, Вадим, я не могу точно описать свои чувства по этому поводу. Как-то все сложно стало. Если раньше я шла по жизни пешком по белым и черным полосам, то теперь мне кажется, что я лечу на карусели. Раньше я огорчалась, когда черная полоса была куда шире, чем мои нервы могли безболезненно это перенести. Теперь же черные и белые полосы меняют друг друга с такой скоростью, что оба цвета слились. Получился серый... Еще утром я бы наверное обалдела бы от счастья, получив кольцо и букет вкупе с предложением руки и сердца. А сейчас... Вобщем, я согласна на обручение и ... Спасибо за визу.
   - Пожалуй, ты сама все усложняешь. Нельзя ли жить попроще?
   - Серьезные вещи нельзя воспринимать очень просто.
   В конце концов настроение у нас обоих было испорчено. И когда Вадим спросил, почему я не надеваю кольцо, я ответила, что боюсь поцарапать котенка. Оба мы расхохотались, но ночь провели порознь, в разных комнатах. Я нянчила Ринго, который несносно пищал и искал свою теплую мохнатую маму-кошку, тычась маленьким носиком в мои руки. Потом мы с ним уснули и проспали допоздна.
  
  
  
   На следующий день с утра заявилась Райка с двумя своими девчонками, третью она оставила у свекрови. По гостиной пронесся ураган. За считанные секунды резвые барышни перевернули, уронили и испачкали шоколадом все, что смогли достать. Райка сначала отлавливала то одну, то другую. Это мало помогло. Пока она делала внушение одной дочери, вторая со счастливым смехом отрывала бахрому от портьеры.
   - Все! Сил моих больше нет! - возвопила Райка. - Быстро собирайся! Мы едем в наш загородный дом. Тебе не повредит побродить под соснами. Девочки, пошли на улицу. Подождем тетю Марину у машины, не то вы разнесете весь дом.
   Она схватила своих чадушек и вытащила их на газон перед домом. Я с жалостью подумала, что трава на нем уже никогда расти не будет. Теперь мне стало понятно, почему ураганы называют женскими именами.
   - Вадим, а мне хотелось бы поехать куда-то под сосенки.
   Он к моему удивлению с радостью заявил.
   - Прекрасно! Конечно же, поезжай.
   Я закинула в полиэтиленовый пакет парочку шмоток и помчалась к Райке в надежде спасти, если не весь газон, то хотя бы то, что от него осталось.
   - Ринго не забывай кормить, - крикнула я уже с крыльца.
  
  
  
   Златовласые девицы - наследницы райкиного семейства, видимо, основательно выбесившись, довольно спокойно пережили процедуру пристегивания ремнями безопасности. Сидорова завела машину и рванула с места.
   - Заедем к Ютнеру, возьмем с собой чего - нибудь вкусненького.
   Что ж, подумала я, заодно и на жениха посмотрим.Ведь собиралась же я ехать к нему на смотрины из Киева! А здесь сам бог велел! Слава господу, что Ютнер не знает, как я выгляжу. Да, зря, конечно, я дала те объявления. Хотя, если поразмыслить, то в моей жизни всегда так. Стоит только согласиться на то, что мне не особо нравится, как сразу же возникает из ниоткуда идеальный вариант. То, по чему я давно схожу с ума. И я вынуждена делать выбор. Как только я выбираю свою заветную мечту, немедленно исчезает и она, и то, от чего я отказалась. Мой удел, таким образом, жалкая синичка в руке. На журавля я обычно даже и не рассчитываю. А тут тебе вдруг Вадим - предел дамских мечтаний. Но и Ютнер поблизости вкупе со своим диабетом - южнонемецкая разновидность пресловутой синицы.
  
  
  
   Магазин был из тех, что называются минимаркетами. Ровные ряды полок заставлены всевозможными коробками, банками, бутылками. Было еще два стола, на которых лежали завернутые в целлофан овощи и фрукты. Все идеальной чистоты, формы и размеров. Райка набрала охапку пластиковых коробок с копченостями, готовыми салатами, я - фруктов и печенья.
   За прилавком громоздилось монументальное сооружение из необъятного живота, который дополняли несоразмерно короткие ручки и ножки, все это венчалось маленькой седенькой головкой.
   - О, фрау Райза, у вас гостья из России? Добрый день.
   Ох и наметанный же глаз! Впрочем, не так уж и сложно понять, что я не местная: хожу по магазину, как по музею, ко всему приглядываюсь, этикетки читаю.
   - Здравствуйте, герр Ютнер. Вы снова один? А где же Алла?
   - Пришлось и с ней расстаться. Не везет мне с продавщицами. И эта нечиста на руку оказалась.
   - Я не понимаю, зачем вы приглашаете их так издалека. Не проще ли было взять девушку из Бад Кройцнаха?
   - Девушке из Бад Кройцнаха придется платить в пять - шесть раз больше. Этого я не могу себе позволить... Одни расходы, вот что приносит сегодня этот магазин...
   - Да, герр Ютнер, я вас понимаю. Налоги могут любой бизнес уничтожить. - с этими словами Райка протянула ему деньги.
   Иногда бывает достаточно лишь одного мельчайшего движения руки, чтобы стало явным то, что человек не хотел бы обнародовать. Так было и Вилли Ютнером. Он взял деньги, а мне показалось, что он их схватил. Огромное брюхо вдруг всколыхнулось, головка, обрамленная венчиком седых волос, склонилась над кассой. Ютнер разглаживал и без того почти новые купюры так, словно это были не деньги, а первые морщинки на лице любимой женщины. Не удивлюсь, если при этом он испытал что-то наподобие оргазма.
   Вот это да! Такой жадности я еще в жизни не видела. Ох, есть, наверное, где-то на небесах мой ангел- хранитель. Скорее всего он ленивый и нерадивый, как и я сама, судя по тому, как часто я попадаю в неприятные ситуации. Но честь и хвала ему за то, что он уберег меня от Вилли Ютнера в качестве жениха. Ну, Виктор! Ну, друг! Ну, мерзавец! Мог бы по телефону-то сказать, сиди, мол, Марина, в Киеве и не дергайся. Нет, все же хорошо сложилось: и денег не было на поездку к Ютнеру и немцы пачками гибли.
   Райка тем временем укладывала купленное в пакеты, а Вилли Ютнер пытался отсчитать сдачу. Это было трудно, почти невозможно. Похоже, что деньги тоже испытывали к нему нежные чувства. Они никак не хотели с ним расставаться. Монеты выскальзывали из его пальцев и с радостным звоном падали назад в отсек кассового аппарата. Бумажные же деньги вообще невозможно было вытащить. Там, в ящичке кассы есть такая штучка, которая прижимает купюры. Так вот эта штучка никак не хотела освободить денежки. Она прижала их насмерть и грозила сломаться, если ее и дальше будут насиловать.
   - Оставьте, герр Ютнер. Не мучайтесь. У вас может давление подняться. Если хотите, я попрошу мужа отремонтировать ваш кассовый аппарат.
   - О, фрау Райза, я буду вам очень благодарен. Заходите еще, будьте любезны. Я всегда вам рад.
   Еще бы, подумала я, сдачу не требует, бесплатные услуги по ремонту кассового аппарата предлагает.
   - Забавный старикан, - Райка снова рванула с места, как заправский спринтер со старта. - У него все время работает какая-нибудь дамочка из наших краев. И как он только этих дур находит? Они у него и в магазине и по дому вкалывают. И каждый раз все заканчивается тем, что его обокрали. Он обращается в полицию. Тут оказывается, что у очередной дамочки просрочена виза, и ее высылают из Германии по суду с пожизненным запретом въезда в шенгенскую зону.
   Она замолчала, переключая скорость и перестраиваясь в правый ряд.
   - Нет, на Аллу бы я никогда не подумала! Представляешь, доцентша из Минского университета. Интеллигентная, обходительная, по- немецки говорит, как дикторша с ЦДФ. Не знаю, что она могла там украсть И могла ли вообще. Тут до нее одна Ирка была. Оторва, а не девка. Пыталась деда шантажировать, чтобы он на ней женился. Ютнер сопротивлялся из последних сил, так Иркин дружок из немцев отделал его под грецкий орех. Месяца полтора, наверное, Ютнер отлежал. По-моему, Карамель говорила, что эта Ирка тоже из Киева. Но точно не знаю. Я с ней не общалась, уж больно она льстивая была и хитрая. Без конца Карамели плакалась, что жизнь не сложилась, что нищая, что возвращаться домой не хочет, потому что ничего хорошего ее там не ждет... В конце концов, отбыла благополучно. И слава богу! Из-за таких Ирок в Европе наших баб и считают шантажистками и вымогательницами. Вдоволь уже насмотрелись все на невест из России...
   Опять Ирина. И скорее всего та самая. Мистика какая-то. Не Бад Кройцнах. А немецкий филиал Киева. Здесь живут Райка, Вадим, жила Карамель. А теперь еще выясняется, что и красавица Ирина здесь тоже побывала. У меня, впрочем, не было ни капли сомнений, что это она.
   - Чего приуныла, подруга? - Райка вырвала меня из моих подозрений и недобрых мыслей.
   Ее девчонки мирно посапывали, убаюканные ровным гулом мотора. Машина шла плавно, что неудивительно при таком качестве автобана.
   - Долго еще?
   - Минут через десять будем на месте.
   Когда мы въехали на дорогу, по обеим сторонам которой толпились сосны, и запахло свежестью и хвоей, я заерзала на сиденье. Так захотелось нырнуть в просвет между стволами и исчезнуть среди деревьев. Давненько я по лесу не бродила.
   Райка, уловив мое нетерпение, улыбнулась.
   - Помню, помню, как на экскурсии в Святошинском лесу мы тебя всем классом искали.
   - Нашла, что вспомнить, вредина! Маленькие же совсем были. Я тогда за бабочкой с полянки сиганула. Бабочка улетела все равно, а я так испугалась - вокруг никого, что разревелась от страха. Потом еще и Клавдия Васильевна мне выписала.Обещала двойку по поведению за четверть.
   - Вот мы и дома.
   лЮЬХМЮ остановилась перед деревянным домом, выкрашенным в зеленый цвет. Вокруг простиралась очаровательная солнечная полянка.
   - Давай перенесем девчонок в детскую. Они еще часок - другой проспят. А у нас будет время, чтобы осмотреться, разложить все и приготовить что - нибудь на обед.
   Малышки и вправду спали мертвым сном. Мы с Райкой уложили их на кроватки в детской, а сами принялись за дела насущные: разобрались на кухне. Особо утруждаться не пришлось, обед был практически готов. Как - никак у Ютнера отоварились. рПЕЯЙНБШИ ЯЮКЮР выложили в тарелку, ЯСО из коробочки разбавили кипятком, Цыплят разогрели в микроволновке. При этом я подумала, что при таком уровне кухонной цивилизации можно иметь троих детей. Времени на полноценный обед ушло не больше, чем на приготовление кофе в турке. На сладкое предполагалось фисташковое мороженое. Заодно и я его попробую. Раньше не доводилось. И вообще гастрономическое изобилие небольшого немецкого городка меня обескраживало. В Киеве после совкового стандартного набора в каждом магазине я считала, что мы уже живем при полном продуктовом коммунизме - двенадцать сортов колбасы - это уже кое-что, пусть даже на вкус они не отличаются друг от друга.
   - Можешь теперь пробежаться вокруг дома. Далеко не уходи. Леса ты этого не знаешь, а вокруг километров на десять ни души.
   - А чего это вы в такую глушь забрались?
   - Иногда хочется побыть там, где не мельтешат перед глазами соседи. Что ни говори, а Германия перенаселена.
   - Заелась ты, Сидорова! Киев вспомни! Пятнадцать квартир в подъезде. Слева пьянка, справа драка, сверху с балкона помойное ведро на твое белье вывернули, а на лестничной площадке прямо перед твоей квартирой наркоманы расположились - очередную дозу усваивают. Вспомнила? Стало стыдно перед подругой? Ладно, я пошла на разведку.
   Лес был совсем не лесной. Парк какой-то. Вместо стихийных тропинок аккуратно проложенные дорожки. Муравейник в оградке из частокола. Под соснами плотно слежавшаяся хвоя. Чисто, как в палисаднике у хорошей хозяйки. Никаких признаков пребывания неорганизованных туристов - ни бутылок, ни пластиковых стаканов, ни смятых сигаретных пачек. Словно и не ходит никто в этот, с позволения сказать, лес. И я походила - походила и решила, что мне здесь скучно.
   Перед домом уже буйствовали Райкины дочурки. Обе непременно хотели играть облезлым мишкой, хотя вокруг был разложен ассортимент не бедного магазина игрушек. Они тянули тряпичного медведя каждая в свою сторону и голосили при этом не хуже самодеятельного ансамбля народной песни. Увидев меня, они бросили мишку. Я поняла, что теперь они намереваются делить меня, и быстренько ретировалась в дом под Райкину защиту.
   Райка с кем-то говорила по мобильному телефону. При моем появлении на пороге кухни она торопливо попрощалась, отложила трубку в сторону и сказала:
   - Садись, поешь.
   По голосу я поняла, что она чем-то расстроена, но расспрашивать ни о чем не стала. Если захочет, сама расскажет.
   - Я, наверное, ограничусь мороженым.
   - Как тебе окрестная природа?
   - Слишком причесанная.
   - А ты, конечно, тайгу здесь найти думала! Зря. В Европе все леса такие. Здесь даже грибы не растут.
   - Не собирают их, вот они не растут. Закон природы. Чем заниматься будем?
   - А ничем. Бездельничать будем. Девчонок выпасать, телевизор смотреть...
  
  
  
   Уже на третий день я была по горло сыта загородной жизнью. Дети меня измучили. Я должна была все время их развлекать. Пока они бодрствовали, своей матушки им было мало. Да и новый человек всегда интересней с точки зрения познания мира. Однако, еще хуже мне было по вечерам, когда две болтушки - хохотушки уже спали. По телевизору без конца шли юмористические программы, причем юмор в них был истинно немецкий, тяжеловесный и неудобоваримый. Из Райки собеседница была никакая. Повспоминали детство. А в остальном круг ее интересов замыкался на семье. Нормальная немецкая клуша. Я покопалась в макулатуре, сложенной на чердаке, набрала старых журналов с кроссвордами. За ними и коротала одинокие вечера. Вадим за это время так ни разу и не позвонил. Хорош, ничего не скажешь! Сделал предложение, обнадежил и пропал. Я поймала себя на том, что как ревнивая жена хочу, чтобы он каждый час отмечался по телефону. Н-да! Вот, оказывается, что со мной происходит, если ко мне долго хорошо относиться. Примитивная баба получается. Могла бы и учитывать, что Вадим мои же проблемы решает, а не развлекается...
  
  
  
   Неспокойно мне было. Вроде и нет повода для волнений. Киевские кошмары остались в прошлом. В Германии меня никто не ищет. Мне сделал предложение человек, который мне очень нравится. Материальная сторона жизни тоже в стадии становления - может и вправду получу Карамелино наследство. Живи и радуйся! Не получалось. Внутри сидит зернышко тревоги и, прорастая, рвет душу. Тут еще и Райка добавила. Прошлась вечером по всему дому и проверила замки на дверях и шпингалеты на окнах.
   - Рай, ты чего? Сама же говорила, что на десять верст в округе ни одной живой души.
   - Да, мало ли что! Я здесь обычно с Детлевом бываю, а с ним мне вообще ничего не страшно.
   - А я уж было решила, что в Германии, как в Багдаде - все спокойно.
   - Спокойно - то, спокойно... Но две бабы с детьми в чащобе... Упаси, господь, что случится...
   Успокоила подруга! Из таких вот моментиков и было соткано полотно моей тревоги. А если еще приплюсовать к ним мою чудовищную по своей изобретательности фантазию и умение истолковать любую ситуацию не в свою пользу, то понятно, в каком состоянии я принялась за решение кроссвордов в этот вечер. Меня основательно заклинило, память не работала, я не способна была вспомнить самые распространенные кроссвордные штампы. К тому же волей - неволей постоянно прислушивалась к звукам за окном. То мне чудились шаги, то чей-то шепот. Когда за окном все стихало, мне становилось еще тревожнее. Странное выражение " звенящая тишина " приобретало для меня совершенно определенное значение. Тишина действительно звенела, правда, трудно было понять, звенит она или все происходит в моем мозгу. Но звон был. Я сидела, боясь пошевелиться, на кровати. Мое ложе скрипело и его скрип мог заглушить шорохи, доносящиеся из леса. А они внезапно совершенно исчезли. Было впечатление, что мою голову обернули толстым слоем ваты. Стало душно. На лбу у меня выступила испарина, мысли замедлились, руки и ноги задеревенели. Больше я не могла оставаться одна. Пойду к Райке, разбужу ее... С трудом передвигая ноги, я вышла из комнаты и увидела свет в кухне. Хорошо, что Райка не спит. Все же было бы неудобно будить человека среди ночи...
   Я ускорила шаги и столкнулась с выходящей из туалета подругой.
   - И тебе не спиться? - спросила она, нисколько не удивившись моему появлению.- Я чайник поставила. Пошли, попьем чайку. Ночь сегодня какая-то дурная.
   Мы вошли в кухню и тут за окном загрохотало. Забавно было, наверное, со стороны посмотреть на нас в этот момент. Мы обе дернулись. Я от Райки, а она, наоборот, ко мне, да еще и вцепилась в мою пижаму.
   С неба обрушилась стена воды. Ливень колотил по крыше, по карнизам, по траве с таким ожесточением, словно господь решил отмыть землю от скверны, скопившейся на ней со дня сотворения мира. Вот и объяснение моих страхов, подумала я, а Райка сказала:
   - Надо же, как вшарашил! У нас тут перед ливнем или перед грозой так падает давление, что люди с ума от страха начинают сходить. По статистике наибольшее число самоубийств у нас происходит в такие вот ночи.
   - Лучше не надо об этом, Рая. На душе скверно.
   - Если из-за Вадима, то ты это зря. Все у вас будет хорошо. У меня глаз наметанный. Если бы что-то было не так, я сразу бы заметила. Но что-то в общем происходит. Вы оба не от мира сего, поэтому мне трудно понять, что именно.
   - Ссоримся часто. Характеры очень разные.
   - Не надо мне только ля-ля! Тут гораздо серьезнее, чем предсвадебные разборки голубков. Скажи, а ты в Украине ничего не натворила? Может, ты здесь отсиживаешься?
   - С ума сошла! Что я могла натворить по-твоему? Или ты до сих пор ту историю с марками помнишь?
   - Помню, конечно. Такое потрясение для меня было. Лучшая подруга, которой я доверяла больше, чем самой себе, усвистела у меня лучшие марки коллекции
   - Рая! Ну не насовсем же! Я насмотрелась досыта на кошек и вернула их тебе. Правда ведь?
   - Правда. Вернула. Только вот взяла ты их тайком, даже и не подумав, что коллекция у нас с отцом общая. Ты хоть знаешь, как меня отец отлупил за эти марки! Он не стал разбираться, просто снял ремень. А после этого я и тебя, и отца года два ненавидела. Сама подумай, каково! Разом и отца, и подругу потеряла...
   - Рая, я у тебя прощения просила. Ты даже не захотела и говорить со мной... Господи, ну детьми мы были...
   - Сама эту тему зацепила. Ладно. Что же у тебя дома, в Киеве, стряслось? И не думай даже мне лапшу на уши вешать! Чует мое сердце, что вляпалась ты не слабо. Лучше по - доброму выкладывай все начистоту, иначе начну пытать...
   Мы обе расхохотались. Это был наш общий прикол из далекого детства - игра со словами двух родственных славянских языков. По-украински "питати", а по-русски "спрашивать". Мы же, киевские дети, плавая одновременно в водах украино- и русскоязычия, частенько смешивали чистые струи этих двух мощных потоков, получая слова невиданного многозначия и экспрессивности. Мы превратили украинское "спрашивать" в русское "пытать". И Райка говорила не о пытках, мне грозящих, а о том, что если я не начну сама обо всем рассказывать, то она замучает меня вопросами. Тут даже и раздумывать не приходится. Знаю, я как Райка задает вопросы. Почище следователя гестапо будет. Она этим еще в школе славилась: Наша Клавдия Васильевна, увидев, что Райка тянет руку, мертвенно бледнела и хваталась за сердце. Мне не оставалось выбора, и я рассказала подруге о своих киевских злоключениях, не упуская самых живописных подробностей, типа трупа Пайера в подвале.
   Когда я дошла до завещания Карамели со странным условием, что наследовать я могу только в том случае, если не привлекалась к уголовной ответственности, драгоценная подруженька моего детства ахнула и всплеснула руками.
   - Извини меня, Маринка! Это я Карамели про те марки с кошками рассказала. Она здорово расстроилась. Все переживала, что на этом твой воровской опыт не закончился. Почему-то она считала, что стоит один раз украсть, а дальше все пойдет, как по накатанной дорожке. Честно, я ее потом убеждала, что ты эти марки взяла только потому, что на них были кошки... и отдала потом сама. Потому что не могла у себя чужое оставить... Вообще-то, ты меня удивила этим завещанием. Карамель собиралась оставить все местному фонду защиты животных. Вроде бы даже и оценку ее имущества авансом провели. Фонд все равно бы ее дом продавал, ему живые деньги нужны, а не недвижимость. Ой, ну и тугодумка же я! Как ты говорила фамилия немца, который пытался о тебе в милиции разузнать?
   - Не помню то ли Гехт, то ли Кнехт. Надо у Вадима спросить.
   - Вот-вот. Если Гехт, то фамилия оценщика тоже была Гехт. А у Вадима в ближайщие парочку дней мы ничего спросить не сумеем. Он в Киеве.
   - Ничего себе! И когда же это он успел? И почему я об этом ничего не знаю?
   - Не хотел, чтобы ты волновалась. Он меня специально попросил, чтобы я тебя увезла.
   - Здорово вы за моей спиной спелись!
   - Марина, не забывай, мы с ним уже семь лет знакомы. А С Детлевом моим они вообще не разлей вода. Оба заядлые рыболовы... Так что спелись мы не за твоей спиной, а гораздо раньше... У нас чайник, кстати, остыл. Нажми там на кнопку.
   Дождь ослаб, его струи уже не били по земле, а словно оглаживали ее, и она отвечала утробными всхлипами, насыщаясь животворной влагой. Странно, что Райкин загородный дом устоял на месте. Мне в какой-то момент казалось, что мы вот-вот отправимся в плаванье вместе с потоками дождевой воды прямехонько к ближайшей реке. И что самое для меня удивительное, это была не гроза. Не было ни грома, ни молний. Просто разверзлись хляби небесные. Небольшая такая репетиция всемирного потопа номер два... В доме все было спокойно. Райкины дочки даже и не проснулись. Мы почаевничали. Спать было уже некогда. С минуты на минуту на нас мог уже сорваться ураган, состоящий из двух маленьких девчонок, писка, визга, смеха, плача, летающих игрушек, бантиков и далее до бесконечности. Я пошла умылась, переоделась и приготовилась достойно встретить новый день, какие бы сюрпризы он мне ни предвещал.
   А сюрпризы были у судьбы наготове... Около восьма утра позвонил Вадим и предупредил, чтобы я ни в коем случае не возвращалась в Бад Кройцнах. Я, естественно, захотела узнать поподробнее, но Вадим решительно отложил все пояснения на потом. Он попросил, чтобы я передала трубку Райке и пару минут он молчала слушала Вадима, потом попрощалась и положила трубку на базу.
   - Сегодня к телефону не подходи, кто бы ни звонил, - сказала она. - Включим автоответчик. По-моему расследование близится к концу.
  
  
  
   Вечером мне довелось увидеть Райкиного мужа. Он был огромен рыжеволос и невероятно смешлив. Вот уж никогда бы не подумала, что немец может таким быть. Он то и дело всхохатывал по самому малейшему поводу. На его фоне Райка, растолстевшая до безобразия на качественных европейских харчах, смотрелась птичкой - невеличкой.
   Детлев мастерски жонглировал своими дочками, поочередно подкидывая их к потолку. Девчонки визжали от восторга. У меня же сердце заходилось от страха, вдруг уронит. Я время от времени поглядывала на Райку, та была олимпийски спокойна. Значит, не в первый раз такое. Вскоре она скомандовала "брейк".
   Ее рыжеволосый громила пошел принимать душ, а мы с подружкой выставили на стол из холодильника всевозможную снедь. Я боялась, что ему наши запасы на один зубок.
   Пофыркивая от удовольствия и отбиваясь от девчонок, требующих повторения аттракциона, который по полному праву можно было назвать "Полет под куполом цирка", Детлев присел за стол. Я приготовилась к шоу "Я могу съесть слона". Однако моим ожиданиям не суждено было исполниться. Этот великанище пожевал бутерброд с ветчиной и выпил небольшую чашку кофе. Шоу закончилось, так и не начавшись.
   - Может, не будем все в холодильник убирать, - предложила я Райке. - Он ведь все равно скоро захочет есть.
   - Теперь уже только утром. Он всегда мало ест. Когда мы поженились, я первое время плакала. Мне все казалось, что я так плохо готовлю, что он мою стряпню и есть не может. Потом свекровь сжалилась, успокоила меня, что он всю жизнь так. Врачи говорят, какой-то особенный метаболизм. Короче говоря, мне достался чрезвычайно выгодный мужик. Воздухом питается. Слушай, хорошо, что Детлев приехал. Он теперь девчонками займется, а мы с тобой можем отоспаться, как следует. У меня уже ноги не ходят.
   Детлев и вправду не отходил от своих буйных красоток. Когда пришла пора их укладывать, оказалось, что они наигрались досыта и больше, потому что пока он умывал на ночь старшую дочку, младшая преспокойно уснула на ковре в гостиной, прижимая к щеке папину бейсболку.
  
  
  
   Наутро Детлев снова возился с детьми. Райка отсыпалась. Я села с кроссвордами на террасе. В хвое сосен пересвистывались друг с другом какие-то местные птички. Солнце грело мягко и бережно? Пахло травой и свежестью. Чем не хрестоматийная картинка идиллического отдыха на лоне природы! Всю жизнь об этом мечтала. У моих родителей никогда не было дачи. В деревню меня никогда не вывозили - не было деревенских родственников. Дом в деревне на лето никогда не снимали - не было денег. Я завидовала своим сверстникам и одноклассником, когда осенью они окрепшие и загоревшие рассказывали о своих невероятных загородных приключениях. Моим же уделом были пионерские лагеря. Там нас строем водили в соседнюю деревню на экскурсию, кормили мороженым. И каждая такая вылазка неизменно заканчивалась помывкой в деревенской бане. Вот так совмещалось приятное с полезным. Самым ярким впечатлением от моей лагерной жизни были пионерские костры - один в начале и один в конце смены. Мы пекли после отбоя картошку и танцевали по-взрослому с мальчиками.
   Надо же, как сложилось! Мой первый нелагерный или неорганизованный в смысле массовости отдых на природе реализовался за границей. В прекрасной местности, среди милых людей. Даже буйные девчонки были в принципе прекрасными детьми. И все же! Я была здесь одна. У Райкиной семьи своя налаженная жизнь, в которую меня закинули обстоятельства. И теперь мне казалось, что из-за меня они и отдохнуть толком не могут. Явилась на их голову с ворохом своих проблем! Получается, что и сама не живу и другим мешаю. Вполне возможно, что Райка из-за меня сюда поехала, делает вид, что все нормально. Но я же видела, с каким облегчением она вздохнула, когда Детлев приехал...
   - Марина, пойдем выпьем кофе, - Детлев сразу же предложил быть на ты. - Я девочек на некоторое время озадачил. Они шишки для костра собирают. А пока есть время за тобой поухаживать.
   - А почему не здесь? - мне было лень идти в дом.
   - В доме прохладней. Я, наверное, от скандинавов произошел. Терпеть не могу, когда солнце греет.
   - Сегодня я уже разговаривал с Вадимом, - сообщил он мне на кухне. - Наказал беречь тебя, как зеницу ока. Вчера послал меня сюда, чтобы я присмотрел, как бы чего не вышло. Очень беспокоится.
   - Мне, если откровенно, непонятно, почему он так переполошился.
   - В Киеве, по его словам, полиция что-то обнаружила. Он сказал, что ты знаешь, о чем речь. Теперь, пока они окончательно во всем не разберутся, тебе лучше побыть вне зоны досягаемости.
   - Извини, Детлев, я вам с Раей весь отдых испортила... - это я говорила Детлеву, а у самой в это время все внутренности от страха оборвались. Пайера в подвале нашли, и теперь меня ищут, чтобы, наконец, посадить. Вот и насладилась отдыхом на природе!
   - Не бери в голову. Все нормально. Вадим - мой друг, а ты - Раина подруга. Странно было бы, если бы мы не хотели вам помочь... Ты уже видела дом тетушки Каромат? Нет? Тогда все ясно. Твое настроение было бы оптимистичнее, если бы ты увидела, какой дворец тебе достанется...
   - Вы про наследство?
   На кухню вышла свеженькая после долгого сна Сидорова.
   - Нет, все - таки, вы, немцы очень меркантильный народ! У нее из-за этого наследства такие неприятности! Не думаю, что ее сильно утешил бы вид какого-то дома.
   Еще не хватало, чтобы они из-за меня повздорили! К счастью мои опасения были излишними. Детлев сгробастал свою толстушку - женушку в охапку и сказал, перемежая слова звонкими поцелуями:
   - Мы не меркантильные, золотце, мы реалистичные. Неприятности пройдут, а дом останется. Правда, Марина?
   - Наверное.
   Я и в мыслях не представляла себя домовладелицей. Но, видимо, Детлев все же был прав...
   Мои радушные хозяева изо всех сил пытались отвлечь меня от моих проблем. Райка предложила сыграть в карты. Детлев с радостью ее поддержал. Он принес колоду карт и баночное пиво из холодильника. Им не пришлось долго объяснять мне правила игры под названием "Разбойники", в нечто подобное мы играли в пионерских лагерях втихую от вожатых и воспитателей. Все трое мы были людьми азартными, к тому же Райка нещадно жульничала. Мы разгорячились, покрикивали друг на друга и в пылу игры даже не услышали, как у дома остановилась машина.
   Громкий стук в дверь заставил нас чуть ли не подскочить от неожиданности.
   Детлев открыл дверь и мы удивились еще больше. В дом вошел Вадим. Он улыбался. Бросив взгляд на стол с выложенными карточными комбинациями, он обратился ко мне.
   - Надеюсь, тебе не придется продавать наследство? Сколько ты проиграла этой шулерской семейке?
   - Это ты зря, Вадим, - Детлев одобрительно дотронулся до моего плеча. - Марина нас выставила.
   - Даже, если бы и проиграла, все одно платить нечем. А наследство пока только мираж, его еще получить надо.
   Это же надо, как подскочило мое настроение! В который уж раз я должна была признать, что рядом с Вадимом я чувствую себя защищенной от всех бед.
   - Что хорошего расскажешь? - вступила в разговор Райка. - По улыбке вижу, кого - то прищучил.
   - Именно, прищучил! Но сначала кормите меня. Я два дня толком не ел. Бутерброды от Вани на ходу и все.
   - Не плачься, ни за что не поверю! Ты известный проглот! - заявила Райка. - Марина, хорошенько подумай, прежде чем выйдешь за него замуж! Он же проест все твое наследство. Заработки у него хотя и высокие, но нерегулярные, а есть он хочет постоянно.
   Тем не менее онм с Детлевом уже расставляли на столе салаты и приправы, а на плите булькала кастрюля с супом.
   Вадим вымыл руки и принялся радостно поглощать Райкины запасы продовольствия. К нему присоединился сначала Детлев, потом и мы с Райкой и девчонками. Так здорово было сидеть за столом среди улыбающихся с аппетитом жующих людей! В глубине души я всегда хотела о круглом большом столе, за которым можно было бы усадить всех друзей. Стол заставлен всякими вкусностями, мы долго- долго сидим и неспешно говорим о чем-нибудь добром и вечном. В моей жизни всегда было не так. В детстве приглашать к себе домой друзей строжайше запрещалось. Мы могли помешать моим родителям отдыхать. Потом, когда я уже жила отдельно, люди в основной своей массе обеднели и предпочитали делить трапезу с самыми близкими, даже в дни рождения. И я не была исключением, ведь если я пригласила бы, скажем, на ужин парочку друзей, то рисковала потом дней пять жить на чае с бутербродами и то, если по счастливой случайности в холодильнике завалялась пачка масла. Да, все же благополучная сытая жизнь делает людей более добрыми.
   - Похоже, Маринка, ты все- таки чувствуешь себя невестой, - голос Сидоровой вырвал меня из благодушных размышлений. - Такая задумчивая стала. Не иначе просчитываешь все минусы и плюсы замужества. Подумай, подумай! Ты у нас теперь невеста с хорошим приданым. Богатая...
   - Даже гораздо богаче, чем ты себе представить можешь, Рая...
   Я посмотрела на Вадима, ожидая увидеть ироническую улыбку на его лице. Нет, он был вполне серьезен.
   - Ну, пора уже нам обо всем узнать. Пора! Вадим, выкладывай, наконец, что ты там раскопал!
   Паузу мой детектив выдержал превосходно. Не затянул, но сумел дождаться, пока Райка нальет всем кофе. При этом он все поглядывал в мою сторону, словно ждал, что я махну стартовым флажком. Я молчала. Мне самой было удивительно, что при моем кошачьем любопытстве, я осталась, пожалуй, единственной, кто не торопил Вадима. Мне хватало только мелькнувшей надежды, что мои злоключения подошли к концу. В свое предполагаемое богатство я с самого начала не очень-то и верила. Все эти разговоры о Карамелином наследстве ласкали мой слух и оставляли равнодушным мой мозг. Я выросла в такой стране, что все, что не лежало в моем кошельке, не могло быть для меня реальным. Достаточно вспомнить, сколько оставалось у меня от декларированной государством стипендии после уплаты членских взносов в комсомол, профсоюз, общество Красного Креста и Полумесяца, общество книголюбов, общество охраны памятников истории и архитектуры, общество содействия армии и флоту, общество охраны природы, общество трезвости...
   - Готовы? - Вадим устроился в кресле, перейдя из кухни в прилегающую к ней гостиную. - Итак, предыстрия вам известна. Марина, ты наверняка рассказала Рае. Да? А Детлеву рассказал я. Ну, а теперь все по порядку. Только учтите, что некоторые подробности мне пришлось самому домыслить, поскольку не все участники событий могут о них поведать. Все эти события, сама того не предполагая, запрограммировала добрейшая госпожа Каромат Яхья, завещав Марине свой дом и коллекцию кошек. Она оговорила в завещании, что если Марина вступила в столкновение с законом, она автоматически перестает быть наследницей. Право наследование переходит при этом к городскому Фонду защиты животных. Естественно, что госпожа Каромат не удержалась и сказала о завещании своей приятельнице - управляющей этим фондом. Фрау Видмайер, женщина чрезвычайно осторожная и прагматичная, убедила Каромат Яхъя, что необходимо провести оценку дома и коллекции. Она мотивировала это тем, что ее впоследствии могут обвинить в завышении или занижении стоимости наследства, в случае если оно достанется фонду. Между прочим, она была в этом абсолютно уверена, поскольку все славяне, в ее понимании, уже рождаются закончеными преступниками. Каромат согласилась на осмотр и оценку дома и кошачьей галереи. Из Франкфурта-на-Майне приехал антиквар - оценщик, некто Визе. И что же обнаруживает среди пластмасссовых и деревянных кисок Визе? Даже и не пытайтесь угадать! Вашей фантазии не хватит! Итак, среди дешевеньких сувениров он находит кошку из темно-серого топаза с редчайшими зелеными рубинами в качестве глаз. И что самое интересное, он о таком уже где-то когда-то слышал. Источник информации он не припомнил, однако был уверен, что вещица очень дорогая. Вполне понятно, ничего об этом он хозяйке не сказал, потому что сам пока ни в чем не был уверен. Визе сфотографировал всю коллекцию и отбыл во Франкфурт, пообещав, что через неделю пришлет заключение об оценке. Вернувшись, он начинает интенсивные консультации по поводу этой топазовой статуэтки, показывая фото всем, кто мог бы пролить свет на ее истинную стоимость. И, наконец, в маленькой антикварной лавочке хозяин - старый турок продает ему книгу о раскопках вблизи от Бухары, которые проводились еще в тридцатые годы. Книга была полна плохих фотографий. Ничего даже под лупой он рассмотреть не сумел, зато в ней было превосходное описание топазовой кошки с глазами из зеленых рубинов. И он оказался прав, кошке этой и цену-то сложно было определить. Предполагалось, что кошку изготовили из серого топаза по заказу любимой жены одного из правителей Бухары. Относили находку примерно к восьмому веку нашей эры. Далее, чтобы хоть примерно установить стоимость статуэтки, Визе обращается в фирму, организующую аукционы по продаже раритетов. Таким путем о кошке узнает один из сотрудников фирмы - зто уже знакомый нам Гехт. Марина уже слышала об этом человеке.
   - Рая тоже...
   - Точно, он приезжал к Карамели. Как оценщик.
   - Да. Он сразу же почуял запах больших денег. Приехал в Бад Кройцнах и убедился, что у Каромат именно та статуэтка, которая описана в книге. Сошлось все, даже еле заметное клеймо мастера на левом ухе.
   - Ну, надо же! А я всегда считала, что это дефект литья. Всегда была уверена, что это страшилище из стекла. - Я не удержалась и высказала свое отношение к бесценному шедевру.
   - Так вот, уверившись, что имеет дело с вещью уникальной, стоимость которой может определяться суммой с шестью, а то и с семью нулями, Гехт пытается уговорить Каромат, что ее коллекция может быть интересна только частному музею сувениров, в котором есть экспозиция кошек со всего мира. То есть, в наследство такое оставлять не стоит. Но Каромат решила, что для Марины именно коллекция, а не дом будет главным подарком и памятью о ней. Да, Гехт пережил большое разочарование. Он надеялся, что Каромат согласится с его доводами, а уж из музея он сумеет забрать кошку, хотя бы в качестве гонорара за пополнение фондов. Поразмыслив, Гехт решает задержаться в Бад Кройцнахе. Он знакомится с фрау Видмайер и предлагает ей свои услуги по продаже дома и коллекции. Но тут его ждет еще большее разочарование. От фрау Видмайер он узнает, что есть еще один претендент на наследство - Марина и что живет она в Киеве...
   Вадим, как и приличествует хорошему рассказчику, прервал свое повествование, чтобы перевести дух и собраться с мыслями. Подозреваю, однако, что ему просто приятно было держать нас в напряжении. Я хоть и сама некоторым образом поучаствовала в последующем развитии событий, но все же и мне было безумно интересно, что будет дальше.
   - Как он познакомился с Ириной Мещеряковой не суть важно. По-видимому, Гехт расскажет об этом Скоропаду, который его арестовал. Но они друг с другом быстро поладили. Кстати пришлось и то, что Мещерякова из Киева. Гехт покрутился в магистрате и сумел каким-то образом выяснить фамилию и адрес Марины. Примерно в это же время Мещерякова вконец разругалась с Вилли Ютнером. Она непременно хотела, чтобы он оплатил ей дорогу домой. Вы ведь знаете Вилли, он ей ни пфеннига не дал, а когда она стала настаивать, просто заявил в полицию, что продавщица его обворовала. Гехт как-то уладил это, скорее всего дал Ютнеру денег. Мещерякова отправляется домой в Киев с заданием разузнать о Марине, как можно больше. Если подвернется возможность, то и познакомиться с ней, а еще лучше подружиться. Тогда можно будет управлять событиями. Еще очень важно было, чтобы Марина как можно дольше не знала о наследстве. В принципе так и случилось. Но это на тот случай, если Мещерякова не сможет сблизиться с Мариной. Потому что став подругой, можно просто выманить эту кошку у ничего не подозревающей Марины. Скажи честно, отдала бы ты эту статуэтку Мещеряковой?
   - Я бы ее кому угодно отдала. Она мне всегда не нравилась. Я и до сих пор не могу понять, чего с ней так носятся. Жуть какая-то зеленоглазая.
   - Значит, расчет Гехта был правильным. Мещерякова уезжает, а Гехт продолжает наведываться в Бад Кройцнах. Он хочет заполучить текст завещания, потому что слышал о каком-то условии от фрау Видмайер. В этом ему именно предусмотрительная управляющая защитой животных и помогает. Она просит Каромат на всякий случай дать ей копию завещания. Каромат, будучи женщиной простодушной, идет своей приятельнице навстречу. Для нее все, кто заботится о животных. - во-первых, хорошие люди, которым можно доверять, а, во-вторых, ее друзья.
   Узнав о довольно любопытном условии, при соблюдении которого Марина становится единственной наследницей доброй узбечки, Гехт решает, что дело уже практически выгорело. Он одно время сотрудничал с украинскими фирмами, переправляющими в Европу произведения искусства. Ему, стало быть, прекрасно известно о правовой неразберихе в странах СНГ, кроме того он знает, что украинская милиция запросто может без всякого суда и следствия арестовать человека и продержать его сколь угодно долго. Уже одно, пусть и незаконное пребывание под арестом можно представить, как уголовное преследование. Попробуй, докажи потом, что ты не бегемот. Милиция тебя арестовывала? Арестовывала. Так значит, ты - преступница. Нет. Как же нет, если ты была под арестом! Попутно Гехт узнает, что Каромат уже совсем не долго пребывать на этом свете. Ему не остается ничего иного, как взять туристическую визу и отправиться в Киев.
   А в Киеве он сталкивается с непредвиденными осложнениями. Ирина в попытке познакомиться с наследницей заводит роман с Хербертом Пайером, который частый гость у Марининой подруги Саши. Рядом с ним Мещерякова расчитывает поскорее подобраться с Марине на каком-нибудь обеде или ужине у хлебосольной бизнеследи. Пока Мещеряковой удалось познакомиться с Марининой соседкой - Тамарой и заслужить ее расположение. Но вот знакомство с самой героиней интриги - Мариной у нее не получается. Наша барышня оказалось чрезвычайно разборчивой в смысле приобретения новых знакомых. До сих пор, кстати, не верю своему счастью - мне это удалось!
   - Вадим, ну ради бога, не обо мне же речь.
   - А о ком, интересно узнать? Вокруг кого вся эта катавасия? Ладно, не буду. Не то мой рассказ затянется до ночи. На чем мы остановились? Ага. Напившись на одной из вечеринок, Мещерякова умудрилась проболтаться Пайеру о статуэтке. Пайер среагировал совершенно естественным образом, он не поверил. Но тем не менее решил проверить, что это за статуэтка такая. Каким образом пересеклись пути Гехта и Пайера пусть выясняет следствие, и что там у них произошло, мне тоже неизвестно. Однако, Пайер был убит. Одним махом Гехт избавился от нежелательного конкурента и появился первый шанс подставить Марину. Его соучастница поплакалась перед соседкой Тамарой и получила ключ от Марининого подвала, якобы она хотела временно поставить там мебель. Расчет был прост. Осень на носу. Люди закладывают в подвал запасы овощей на зиму. Скоро начнется отопительный сезон, появится трупный запах. Кто-то обратит внимание и вызовет милицию. А там все по схеме: Чья кладовая? Маринина. А то, что ключ у Тамары, так это чтобы снять с себя всякое подозрение. И кому как не Марине укокошить немца, она ведь переводчица, как раз с немцами и работает. Милиция себя размышлениями не особо утруждает. И в результате Марина арестована, наследство достается фонду. А уж с фрау Видмайер Гехту договориться ничего не стоит. Это уже мелочи. К счастью план Гехта был хоть и стройным, но не сработал. Немцу трудно было учесть, что трубы в подвалах у нас ремонтировать никто не торопится, и что запах фекалий так удачно сольется с трупным запахом, что никому и в голову не придет вызывать милицию. Жильцы дома будут на все лады ругать ЖЭК, писать жалобы во все инстанции и получать отписки. Так уж у нас заведено. Труп не обнаружили, хотя у граждан, проживающих в Маринином доме, и у милиции времени для этого было предостаточно. Нужно было действовать, Каромат Яхъя умерла и скоро уже Марина должна была вступить в права, как наследница. Уже приходили письма из магистрата Бад Кройцнаха, Марина их, правда, так и не увидела. Ловкая Мещерякова умудрялась проверять почтовый ящик и забирала письма. Выяснив у Тамары, что Марина частенько переводит переговоры для фирмы Франка Борциана, Ирина устраивается в нее уборщицей. Там оны ждет удобного момента для реализации планов Гехта. Никто в фирме и не догадывается, что она понимает немецкий.
   В целом у меня сложилось мнение, что Мещерякова в этой жизни не той профессии училась. Ей бы в театральный! Из нее вышла бы превосходная актриса. Такой дар перевоплощения!
   Ну, а тут появляется бедолага Дитер Швертфегер. Он ищет, как бы это разбогатеть в Украине на копеечной рабочей силе любой квалификации, на талантливых мозгах, которые у нас никому не нужны. Мечется по Киеву в поисках беспроигрышного вложения своих небольших денег. Он устает, ему хочется расслабиться и поговорить не об инвестициях и дивидендах, а о душе, о высоких материях, об искусстве, наконец.
   Секретарша Борциана Катя, как-то рассказывала о Марине, которая научила ее говорить по-немецки. Вот Швертфегер и просит Катю познакомить его с Мариной. Они с Катей сидят в комнате для отдыха и пьют кофе, обсуждая по-немецки, как бы поромантичнее обставить знакомство, даже и не подозревая, что серая невзрачная уборщица, вытирающая с пола якобы нечаянно разлитый кофе, прекрасно их понимает. Вот он долгожданный шанс! Вот момент, ради которого Мещерякова почти месяц прячет свою красоту под линялыми обносками!
   Она звонит Гехту с ближайшего таксофона и сообщает, что у Швертфегера назначена встреча с Мариной. Это великолепно! А самое главное, Швертфегер и Марина друг друга ни разу в жизни не видели. Вот теперь-то осечки быть не должно.
   Задолго до назначенного срока Мещерякова уже сидит в фойе гостиницы. Она видит, как Катя приводит Швертфегера, потом Катя уходит, ее присутствие более чем нежелательно, кстати, и для Швертфегера, и для Мещеряковой. Немца она будет стеснять, а Мещерякову и подавно: Катино присутствие опасно для всего предприятия. Дождавшись, когда Катя сядет в такси, Мещерякова поднимается на лифте в кафе, подходит к столику и представляется Мариной. Говорит, наверное, что ей здесь не нравится и они уходят. В дверях они сталкиваются с опоздавшей на свидание Мариной. У гостиницы наша парочка садится в машину, за рулем которой Томас Гехт. По плану они должны напоить Швертфегера и ограбить его. Тот наверняка обратился бы в милицию, чтобы хотя бы заблокировать кредитные карточки, рассказал бы о свидании с Мариной. Потом, конечно, выяснилось бы, что Марина со Швертфегером не встретилась. И сразу же возник бы вопрос, а почему посторонняя дама назвалась ее именем? Откуда она узнала об этом свидании? Катя тут вне подозрений. Значит, все происходило по Марининой наводке. И опять Марине прямая дорога к конфликту с законом. Однако, строптивый Швертфегер был абстинентом, пить он отказался. Тогда Мещерякова вспоминает, как в боевиках жертве насильно заливают спиртное прямо в глотку. Это должен сделать Гехт. Между Гехтом и Швертфегером завязывается потасовка. И Швертфегер неудачно падает. Умер он практически сразу, при таких переломах шейных позвонков люди долго не мучаются. Сначала оба, Мещерякова и Гехт , перепуганы случившимся. Эта смерть в их планы не входила. Потом же решают, что все, что ни делается, к лучшему. Они чистят карманы Швертфегера, оставляя при этом бумажник с записной книжкой и визитными карточками. В записной книжке есть номер Марининого телефона, а визитных карточках и говорить излишне. Благодаря им труп быстро опознают. Они вывозят Швертфегера в парк неподалеку от дома Марины и сбрасывают там в яму. Следствие неизбежно должно связать Марину и труп в стройную версию, в которой Марине отведена роль, если не убийцы, то по крайней мере соучастницы убийства. Тут еще на помощь пришел и слепой случай в виде бродячей собаки. Она притащила бумажник Швертфегера к подъезду Марины, там ее время от времени подкармливала сердобольная старушка с первого этажа. И почти сразу же бумажник нашли мальчишки, которые в надежде на вознаграждение отнесли его в милицию. Швертфегеру повезло больше, чем Пайеру. Ему не судилось сгнивать в ящике для картошки. Труп Швертфегера уже скоро обнаружили дворники. Правда, расчет преступников снова дал сбой. Марину не опознали ни официанты, ни работники гостиницы. Более того, официант, обслуживавший в тот вечер столик Швертфегера, хорошо запомнил красавицу Мещерякову и помог составить фоторобот. Жаль, это мало помогло милиции. Хотя капитан Скоропад не единожды наведывался в фирму, где работала Ирина, он ее не узнал. Слишком уж отличалась красавица с фоторобота от наприметной тихой уборщицы.
   Итак, несмотря на то, что Марина и была среди подозреваемых, у милиции не было достаточно оснований для ее ареста. Настроение у охотников за наследством было на нулевой отметке, но их и без того подавленное состояние ухудшили проблемы с Тамарой. Соседка Марины, видимо, была женщина не промах, она потребовала деньги за молчание. Короче говоря, начала шантажировать Мещерякову. Можно предположить, что она наведалась в подвал и обнаружила там тело Пайера, кроме того ей было известно и о письмах, которые Мещерякова забирала из почтового ящика Марины. Сумму она запросила немалую и подкрепила свои требования угрозой, что пойдет в милицию. Договориться с Тамарой оказалось невозможным, она успела распланировать, на что потратит шальные деньги. А на счету у Гехта с соучастницей уже были два убийства, терять было особо нечего и они пошли по проторенной дорожке. Красотка Мещерякова принесла затребованную сумму, а заодно и бутылку водки, чтобы обмыть сделку. На десерт сообщники предусмотрели марципановые конфеты, несколько дополнив их начинку - цианидом, как установили эксперты. Угостив Тамуру и ее мужа смертоносным лакомством, Мещерякова спокойненько забрала деньги и покинула их дом. Учтите, это только моя собственная реконструкция событий, поскольку их участники хранят и впредь будут хранить гробовое молчание.
   - Вадим, а нельзя ли без юмора. Говоришь о покойниках и шутки у тебя, прямо скажем, замогильные. - В любом случае мне было жаль Тамару, как часть своей прежней беззаботной с сегодняшней точки зрения жизни.
   - Хорошо, жалостливая ты душа. Тебя-то вот никто жалеть не хотел. Кстати, парочку фантиков от миндальных конфеток Мещерякова не поленилась подбросить тебе в кухонный шкафчик. Я их нашел.
   - То есть, Гехт и Ирина все же расчитывали, что Маринку будут подозревать и проведут обыск у нее?
   - Естественно. Правда, они в очередной раз не учли, что украинская милиция очень редко обыскивает квартиры, если речь не идет о больших деньгах, наркотиках или произведениях искусства. Так что их задумка с визиткой Швертфегера, с фантиками от конфет, с запонкой Пайера не сработала. Марина была по-прежнему на свободе, да к тому же и не появлялась у себя дома. Тут они забегали. И не нашли. В конце концов Мещерякова вспомнила о домике, арендуемом Сашей на базе отдыха, и на всякий случай они решили его проверить. Надежды было мало. Домики в основном снимают на лето, а была весна. Рановато было для отдыха на берегу Днепра.
   Представляю, как они обрадовались, когда их невероятное предположение оправдалось! На этот раз убивать они никого не собирались. Просто хотели подстроить кражу, чтобы подозрение пало на Марину. Но, осмотрев домик, они поняли, что воровать здесь нечего. В домике не было ничего столь значительного, что в глазах Саши перевесило бы ее дружбу с Мариной. Гехт заикнулся было о том, что можно придумать что-нибудь насчет самой Саши. Но тут Мещерякова встала на дыбы, все же она не была закоренелой мерзавкой. При осмотре домика она увидела детскую инвалидную коляску и сразу поняла, что это для ее дочери Саша ее достала. Между Мещеряковой и Гехтом состоялся крупный разговор, в котором красавица, как я могу предположить, в запале ссоры заявила, что ей уже все надоело. Марина словно заколдованная, ее не только не арестовали, но судя по всему и даже не подозревают. Гехт, мол, ничего толком не может ни придумать, ни реализовать. На него нет никакой надежды. Иными словами, она очень жалеет, что связалась с таким недотепой. Ей об этом уже и мать говорила. Даже советовала пойти в милицию и покаяться. Этими словами Мещерякова подписала приговор себе и своим родным. Гехту совсем не светило оказаться на скамье подсудимых, особенно, если посчитать в скольких смертях он уже виновен. Он успокоил Мещерякову, пообещав придумать на этот раз что-нибудь не особо криминальное. Потом он послал ее договориться со сторожем, чтобы она за небольшую плату смогла переночевать в одном из пустующих домиков. Он уверил, что ей нужно побыть на базу на случай, если Марину задумают перевезти в новое убежище. Красавица смогла уломать сторожа за десять баксов дать ей на сутки ключ от домика, сказав, что хочет пошпионить за неверным мужем.
   Поздним вечером Гехт вывел Ирину на прогулку по берегу Днепра и там задушил ее же собственным шарфиком. Неизвестно, почему он не бросил тело в Днепр. Скорее всего, подумал, а вдруг этот труп сработает. По крайней мере возле тела Мещеряковой в кустах сирени были найдены тапочки, в которых Марина ходила по домику. И еще одна нерешенная загадка: как он их взял из домика? Это мне пока неясно.
   Затем Гехт направился на квартиру к Мещеряковой и там открыл на кухне все краны на газовой плите, еще слава богу, что не додумался открыть и кран духовки. Тогда жертв могло бы быть гораздо больше, потому что взорвалась бы не только одна квартира. Я искренне надеюсь, что несчастные девочка и старуха не очень мучились. Хочу верить, что они просто не проснулись, умерев во сне.
   На следующую ночь Марина в поисках своих драгоценных кошек наткнулась на труп красавицы Мещеряковой в зарослях на берегу Днепра. Теперь у Гехта были развязаны руки. Преступное сотрудничество с Мещеряковой мало того, что оказалось неэффективным, так еще и стало прямой угрозой его свободе и благополучию. Он избавился от лишних свидетелей своих неблаговидных, мягко говоря, поступков и лдновременно перед ним забрезжила надежда, что, возможно, уже труп Мещеряковой станет тем самым последним происшествием, которое заставит милицию арестовать Марину. Оставалось только ждать того момента, когда ни о чем не подозревающую наследницу поволокут в камеру предварительного заключения. Топазовая кошка готовилась приобрести нового хозяина, так, по крайней мере, он считал. Ждать долго не пришлось. Через два дня в разделах криминальной хроники нескольких столичных газет появилась коротенькая информация о задержании некоей Марины Лисиной, подозреваемой в причастности к преступлениям, совершенным против граждан иностранных государств. Гехт возликовал, оставалась сама малость: получить документальное подтверждение ареста Марины. Такую справку в домоуправлении не выдают и он отправился в отдел внутренних дел, представившись там другом Швертфегера. Оттуда его уже повели оперативники.
   - Вот-вот, наконец, добрались до интересующего меня момента. Так при чем же здесь Сашин муж? Гехт же отправился из милиции прямиком к нему в офис. - Этот вопрос на самом деле меня давно мучил. Все же Саша - моя подруга.
   - Представь себе, абсолютно ни при чем. Просто Гехт заблаговременно с ним познакомился на автозаправке, решив на всякий пожарный случай быть поближе к твоей подруге. Во-первых, у нее могла быть свежая информация о тебе. А, во-вторых, он предложил Юре открыть торговлю подержаными автомобилями из Германии. Своего рода попытка застраховать себя на случай нежелательных расспросов по поводу цели его столь длительного пребывания в Украине. Юра был призван подтвердить, что целью визита Томаса Гехта в страну является не более чем автомобильный бизнес. Кроме того Гехт покрутился в антикварных магазинчиках и приобрел кое-что из раритетов. Эти его приобретения и стали формальным поводом для задержания его в Бориспольском аэропорту при таможенном досмотре. Он ведь уже решил, что с наследницей вопрос решен и остается только терпеливо ждать, пока фрау Видмайер не начнет распродавать имущество Каромат.
   Итак, его арестовали. А дальше уже дело техники. Скоропад в этом настоящий виртуоз. Он топтался - топтался на старте, а потом вдруг такой спурт сделал, что только держись. Раз, и он уже на финише. Конечно, у него были неоспоримые преимущества передо мной - всего лишь частным детективом к тому же не отечественным, а из Германии. Он имел доступ ко всем документам и заключениям экспертов, в любой момент мог сделать официальный запрос в любую инстанцию. Тем более на квартире у Мещеряковой ему посчастливилось найти конверт от письма, посланного Марине юристом магистрата Бад Кройцнаха. Уже через пару дней Скоропад знал о завещании Каромат Яхъя. Гехта он отслеживал по моей подсказке, и снова же информацию о нем получил гораздо быстрее меня. Обо всем остальном, включая топазовую кошку, рассказал сам Гехт. Вот и вся история о том, как злые люди хотели посадить за решетку ни в чем не повинную Марину. Ты о чем задумалась, Марина?
   Я вздрогнула от неожиданного вопроса.
   - О своих осиротевших кошках. Боюсь, что они уже забудут меня за это время.
   - Маринка, поехали в Бад Кройцнах. Мы покажем тебе твой дворец. Заодно и драгоценную кошку увидим.
   - Не увидите. Вся коллекция в сейфе магистрата. Ее поместили туда по просьбе тетушки Каромат, когда она заверяла свое завещание.
   - Не переживай, Райка. Еще увидишь это сокровище. А вобще-то, там и смотреть не на что. Обычная серая стекляшка, а морда, как у крокодила. Тот, кто ее делал, наверное, никогда в жизни не видел кошку.
   - Зато очень дорогая. - Вступил в наш разговор Детлев.
   - Ну, разве что для историков. Я это страшилище еще в детстве на дух не переносила... И вот что, я сегодня никуда не поеду. Сегодня я хочу шампанского и хочу, чтобы меня поздравляли. Но не с наследством. А с тем, что этот кошмар кончился, что я не за решеткой и могу опять спокойно жить.
   Вадим понимающе подмигнул мне.
   - Что-то в этом роде я предполагал. Шампанское в машине. Пойду принесу.
  
  
  
   Господи, как я была счастлива. Вокруг меня милейшие люди, хорошие друзья. Вадим нежен и предупредителен. И лишь одно омрачало мою ликующую душу: мои зверьки не со мной. Надеюсь, что теперь уже очень скоро я заберу их сюда. Пусть поживут в нормальных человеческих условиях. В моей киевской квартире и кошкам тесно, не то что мне. И дело им найдется, будут воспитывать Ринго, учить его всяким кошачьим премудростям...
   Я посмотрела на улыбающегося Вадима, что-то объясняющего Детлеву.
   - Вадим, не мог бы ты принести из комнаты мою сумочку.
   Когда он вернулся с моей сумкой в руке, все с любопытством на меня смотрели. Я достала из сумки коробочку и попросила, протянув ее Вадиму: - Надень мне, пожалуйста, кольцо, если ты не передумал. Где я еще найду мужчину, который согласится терпеть меня и моих кошек...
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"