Впереди были выборы. Их уже дважды откладывали, ссылаясь на чрезвычайное положение. Но все сроки проходят, да и заграница стала напоминать об обещании Временного правительства и Временного президента уйти в отставку и дать народу самому выбрать себе руководителей. А с народом, как всегда, были проблемы. Другого народа просто не было. А этот, имеющийся, слишком уж был зол. Зол не вообще и в целом, а конкретно -- на именно это правительство и этого президента. Пофамильно и поименно. Конкретная злость -- самая плохая. И пусть предвыборная борьба уже шла, пусть в списках уже были все члены правительства и сам президент, но ждать, что народ проголосует за них, было нельзя. Со всем административным ресурсом, с полицией безопасности, с тайными агентами, с тюрьмами, которые так и не были закрыты после последней революции.
Кстати, а никто ведь и не обещал их закрыть. Специально потом прошерстили, прочесали все выступления, письменные и устные. Так про тюрьмы и правда ничего не было -- ни словечка. Хватало и других тем. Поэтому тюрьмы существовали. Были наполнены и даже переполнены. И этому были объяснения: злобные враги революции пытались вернуть себе власть, чтобы снова угнетать трудящихся и грабить страну.
А оппозиция, кстати, регулярно понимала вопрос о тюрьмах и нарушении прав человека в них. Интересно, если вот дать им власть, а в тюрьмы посадить сегодняшних -- небось, сразу забыли бы и о правах и о человеках?
- Как думаешь, - спросил президент своего министра безопасности, сидящего с ним в роскошном лимузине, несущемся из-за города в административный комплекс. - Нас с тобой посадят или превентивно расстреляют?
- Тьфу, - злобно плюнул на пол министр. - Шуточки у тебя, господин президент!
Когда-то давно, в веселой и бесшабашной юности, они учились на одном курсе технологического института. Правда, факультеты были разные, но встречались, общались, посещали кружки, участвовали, как тогда писали в характеристиках, в общественной жизни учебного заведения. Поэтому, когда переворот удался, снова оказались рядом. Только технарь стал президентом, а юрист -- министром безопасности. И неплохим министром, кстати. Информация всякая, раскрытие покушений, открытые суды, публичные казни -- это все он. Его именем в трущобах пугали мелкую шпану. И еще детей. Вот, мол, придет и заберет.
И приходили. И забирали. Родителей забирали.
А дети отправлялись в детские дома. Детей в тюрьмы за грехи родителей не помещали.
- Ну, хорошо. Давай тогда повторим еще раз.
Министр вздохнул и скучно перечислил:
- Во время обычного движения в административный комплекс президентского кортежа продажная оппозиция, опираясь на поддержку из-за рубежа, совершает нападение на машину президента. Будет взрыв, много мелких осколков, дыма и шума. Потом стрельба. Большой шум, о котором тут же в Интернете раззвонят. Захваченные на месте преступления террористы быстро во всем признаются. Силы безопасности начнут аресты. Следующим у нас будет два варианта: или мы всех, кого надо, успеем посадить и расколоть до выборов -- с показательной казнью, кого следует, с очевидными признаниями на телекамеры... Или в связи с этим нападением и угрозой вторжения будет продлено чрезвычайное положение.
- Вот этого бы не хотелось -- опять продлять, - поморщился президент. - И так нас со всех сторон клюют за "чрезвычайку".
- Понятное дело, что не хочется. Просто, если вдруг не успеем.
- А надо успеть. Надо...
Впереди сверкнуло и гулко хлопнуло. Автомобиль резко остановился, чуть не бросив лидеров нации на пол. Что-то еще рвалось и загоралось, раздалась плотная стрельба.
- Не то место, - удивленно сказал министр.
И тут стекло с его стороны разорвала автоматная очередь. Одна пуля попала в плечо, другая задела лоб, по которому потекла кровь. Президент толкнул дверцу и вывалился на улицу -- прямо в бой. Но стрельба уже прекращалась, а у автомобиля стоял навытяжку безопасник в черном с автоматом в руках.
- Ну-ка, дай-ка, - президент потянул автомат к себе, а когда охранник не сразу выпустил его из рук, гнусно выругался.
- Все приходится самому делать. Все -- самому. Нет надежных людей. Нет верных...
Он дернул затвор, выкинув на черный асфальт блеснувший золотом патрон, просунул ствол в салон автомобиля и нажал на спусковой крючок. Весь магазин высадил одной длинной очередью. Сунул автомат обратно в руки охранника и встретил руганью подбежавших в погонах и немалых чинах:
- Ну, и кто у меня тут из вас новый министр безопасности? Ты? Какой ты, нахрен, министр, если я твою работу тут делаю? Что? Не успел? Надо, блин, успевать! Иначе -- вон, как со старым будет. Налетят эти гребанные террористы -- и все. Понял -- нет? Что? Аресты, говорю, начались? Тупой, что ли? Бегом! И машину мне быстро новую. На работу мне надо ехать, страной, млин, руководить. Вечером ко мне на доклад. Понял -- нет? Иди давай, исполняй. Как договорились. Министр, тоже, мать твою...
Ему было очень жалко однокурсника, обидно от этой жалости, но одновременно и понятно, что с таким подручным выборы совсем никак не выиграть. Даже с приписками. Очень тот уже примелькался, замазался. Надоел всем.
Новый автомобиль осторожно крутился между возникшими сразу на перекрестках блокпостами, продвигаясь к центру.
А этот ведь говорил, что не то, мол, место. Вот же умора. И еще -- министр, так его, безопасности назывался. А сам ничего не организовал...
Это были последние мысли Временного президента республики. Колеса лимузина дошли до "того места", и взрыв произошел прямо под передним сиденьем. Автомобиль подкинуло в воздух, где он красиво, как в замедленной схемке, перевернулся вверх вскрытым взрывом дном, а потом ярко вспыхнул и тут же взорвался. Перекрестный автоматный и пулеметный огонь покончил с президентской охраной.
В срочных телевизионных новостях показывали незаметного ранее какого-то совершенно серого министра информации, который, вроде, ни в чем крупном замешан не был. Ну, только если не считать мелочей, наподобие дележки средств, что были выделены на создание закрытой информационной сети. Министр скорбным голосом зачитал заявление Временного правительства о смерти от рук кровавой оппозиции Временного президента и министра безопасности, а с ними и всей их охраны. Сказал, глядя прямо в глазок телекамеры, что уже арестованы организаторы и заказчики, и есть ряд признаний, и что след явственно тянется далеко за рубеж, и весь мир узнает...
Ему, министру информации, тоже было горько и обидно. Он закончил тот же технологический, и даже дружил в студенческие времена с погибшими лидерами. Давно это было. Эх, прошла молодость.
И напоследок он строго заявил, что выборы пройдут в установленное законом время. Нас, сказал он строго, с пути демократии и либерализма не свернуть никакими провокациями. Народ, сказал он, выберет самых достойных. На выборы будут приглашены представители мировой общественности. А Временное правительство готово уйти в отставку сразу после выборов.
- Ну, а что, - говорили в народе. - Этот-то, вроде, нормальный самый из всех. За свободу и демократию, вроде. И деловой такой.
В длинных бюллетенях для голосования фамилия министра оказалась первой. Так уж получилось. Чистая случайность. Бывает.