Толстая книга в темно-зеленом сафьяновом переплете с металлическими уголками лежала на белом, как туман в зимнее морозное утро, столе. Мозолистая ладонь левой руки придерживала страницы, а указательный палец правой следовал за буквами, согласно неспешному чтению - проговариванию вслух:
Так совершены небо и земля и все воинство их.
И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмый от всех дел Своих, которые делал.
И благословил Бог седьмой день, и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал.
Он, имя которого не называем, со вздохом закрыл книжку, привычно провел пальцем по золотому обрезу, взвесил в руке, улыбнулся задумчиво:
- Хорошо ведь написали... Красиво... Вот только не поняли они, какое это удовольствие - творить миры! И день седьмой не для отдыха - чего там отдыхать-то, когда все в радость - а для осознания мною заповедан. Чтобы сесть и подумать мог каждый из них: ёшкин кот, чего ж это я такого натворил?