В Городище я стал своим человеком, хотя по городищенским меркам и требованиям это было не так легко. Здесь в цене и почете только свои, доморощенные. В Доме культуры выступал с лекциями на разные темы. Тщательно готовился. Ну а в драмколлективе вышел в "признанные артисты". Руководитель наш любил готовить с нами объемные пьесы, классику. Играл я в пьесе Тренева "Любовь Яровая" главную роль - поручика Ярового. Роль Любы сыграла наша учительница Лидия Филипповна Шатковская. Спектакль этот - лирический и героический - очень волновал зрителей. В школе же вслед мне на переменах раздавалось: "Поручике Яровой!!!" Школьники ведь тоже смотрели спектакли. Поставили пьесы Корнейчука "Платон Кречет", "Макар Дубрава". В первой я играл самого Платона, врача-хирурга. Шатковская играла роль матери Платона. В "Макаре Дубраве" играл роль шахтера-стахановца. Роли хорошо получались. Театральное воодушевление мое я перенес и в школу. Организовал школьный драмкружок. Подготовили и поставили детские повести: "Красный галстук" С. Михалкова, "Снежок" Любимовой. Позже втянул в это дело и свою будущую жену Тамару. Она сыграла роль в пьесе Горького "Васса Железнова" на клубной сцене в Городище.
В школе поменялось руководство. К нам назначили нового директора Марка Никифоровича Ладыжинского. Приехал он со своей дочерью - учительницей Тамарой Марковной. Работа пошла по-другому. Новый директор нам доверял. Правда, в руководстве был слабее прежнего. Не было в нем нашенского огонька. Вскоре он умер. Но успел побывать у нас с Тамарой на бракосочетании, которое случилось в ноябре 1950 года.
Место директорское заняла его дочка. Для меня работа по руководству школой усилилась намного. Набросила она на меня работу с шефами, работу родительского комитета, связь с заводом. Правда, это доверие меня вдохновляло. Школа наша, хотя и поселкова, стала на виду у города. Моя профессиональная деятельность и многочисленные общественные поручения сделали меня в городском педагогическом сообществе известным.
И вот однажды зав. ГОРОНО приглашает явиться к ней. И сказала примерно так: "Хватит тебе, Георгий Михайлович, быть на вторых ролях у Ладыжинской, назначаем тебя директором школы ?5". Отказываться у меня не было даже мысли: работу руководителя школы я знал уже не понаслышке. При Ладыженской прошел хорошую практику, немножко завидовал тем, кто был во главе школы, хотел попробовать потянуть эту лямку, трудную, но почетную.
В декабре 1959 года я принял школу номер 5. Работа запущена. Школа - восьмилетка. Учителя незнакомые. Но самое страшное - это хозяйство школы. Здание одноэтажное. Печное отопление. (Помню, пришел в первый раз познакомиться со школой и угорел.) Дрова, уголь, на зиму полностью не завезены. Топят торфом. Вонь. Удушье. Буфетик ютится под лестницей на чердак. Даже водогрейной колонки нет. В классах холодно.
Первым делом для связи со школьным коллективом учащихся наладил еженедельные, тематические и плановые линейки. Привились сразу. Готовили мы их тщательно, маленький актовых зальчик оформили, оборудовали. Все, как надо: занавес, сцена-эстрада, портрет посередине, легко убирающийся во время концерта.
Пошел к учителям на уроки. Учителя разные, но работать с ними можно. За подсказки, советы хватаются сразу. Очень помогал мне завхоз Изотов Алексей Лаврентьевич - фронтовик-сталинградец. После тяжелого ранения ему ампутировали руку, но и с одной рукой он ухитрялся делать мелкие ремонты.
Собрали родителей. Переизбрали родительский комитет. Стал он сильным, работоспособным. Провели с родителями несколько воскресников. Прочинили кровлю, к весне привели в порядок школьный двор, расширили буфет, поставили в нем перегородки, перебрали многие оконные рамы, благоустроили территорию. Появились кружки, привлекались к их руководству опытные учителя, знающие родители. Стали выпускать стенную газету "Луч". Юных корреспондентов готовил сам. Газеты потом стала победителем всесоюзного конкурса школьных стенгазет.
Но сверлила постоянно мысль подвести центральное отопление. Ведь в каждой классной комнате стояли страшные кирпичные печи. Трудно отапливать школу. Делать это надо ночью. Много золы, сажи, пыли. А топливом... забивали весь сарайчик.
Шефами школы было УНР-156. Строители-сантехники. Управляющий - Герой Социалистического труда Миловидов, известный в области строитель. Потолковали, понравились друг другу. Одобрил мои планы, мою затею, обещал помогать. И действительно стал помогать. Председатель Горисполкома Евгений Яковлевич Евдокимов сразу же оценил мои потуги, одобрил мое желание преобразить школу. Поехал я в Москву. Там подготовили техническую документацию по переоборудованию печного отопления под газовое. В Навлю с завхозом ездили за водогрейными отопительными котлами, радиаторами.
Организовали воскресник по подготовке места для монтажа отопительного оборудования. Это был грандиозный труд. Пришли родители, ученики-семиклассники, учителя. Разобрали в классных комнатах печки. Кирпич переносили из классов в коридор, а потом уже его передавали через окна во двор, потому что под классными окнами был маленький пришкольный участок, на котором бывшая партизанка, учитель биологии Елена Васильевна Ильюхина, творила чудеса с урожаями, с цветами.
После воскресника поехал к шефу Миловидову в Новый Городок. Попросил, чтобы после воскресника и после других ремонтных работ со двора вывезли мусор, битый кирпич, щебень. Герой Труда, всегда такой доброжелательный уж не знаю почему принял меня холодно, недовольно. Отказал. Наследующий день - Исполком Горсовета. Перед заседанием я побывал у председателя Евдокимова и рассказал ему о своем горе.
Рассматривался вопрос о подготовке школ к новому учебному году. Евдокимов всегда ставил этот вопрос перед окончанием учебного года, весной. И вот Евдокимов выступает. Упер свой взгляд в Миловидова и говорит: "Карташова, закрой уши". (Кроме зав. ГОРОНО Карташовой женщин на заседании не было). И к Миловидову: "Какой ... тебе присвоил Героя? Ты с маленькой школой не можешь справиться, шеф хреновый!" потом к заму: "Дай ему двенадцатую школу в подшефные. Пусть он там в четырех этажах повозится". В перерыве подошел ко мне обиженный Миловидов и только сказал: "Ну и хохол ты!".
Настроение мое совсем упало. Ну, думаю, все. Теперь не договоримся. Ночью не спал. Утром потащился в школу. Без настроения. Подхожу и еще издали слышу какой-то шум. Рычание моторов. Поднял глаза и... над моей школой пыль столбом. Прибежал и вижу картину: работает в школьном дворе шефская техника, грузят щебень, мусор на грузовики, увозят. Рабочие-шефы убирают, чистят двор и роют траншеи для труб. Через какое-то время оборудовали котельную, завезли котлы. И дальше помогали.
Запомнился день начала отопительного сезона. Все в школе радовались, ребята ладони к батареям прикладывали - проверяли, как греет.
Но родилась новая идея: построить настоящую среднюю школу, десятилетку. Опять заботы. Хождения по инстанциям. Добился решения. Отвели место на Ново-Советской улице. Надо было сносить жилые дома. Особенно обиделись на меня хозяева одного дома: четыре комнаты, огромный подвал. И мне было жаль, но что сделаешь? Иначе не получалось. Строительство, слава Богу, не затянулось. К следующему учебному году школа была построена. Средняя школа ?19. Сразу же в нее пришли ученики из других школ. Это школы ?? 17, 42, 13. Новый совершенно коллектив, новые учителя. Надо было перестраивать весь комплекс воспитательной работы, менять учебный режим. В штаты утвердили двух заместителей, организатора внеклассной и внешкольной работы. Приходилось осваивать и обустраивать новое хозяйственное оборудование, новые помещения: спортивный зал, актовый зал, столовую, пионерскую комнату.
В коридорах установили питьевые краны. С этими кранами произошла вот какая история: они вдруг стали взрываться. Попросил комсомольцев провести расследование. Оказалось: в конце переменки шалуны-изобретатели промокательной спрессованной бумагой забивали трубки для питья. Только начинается урок и вдруг переполох: технички поднимают тревогу. Из кранов струя бьет с огромной силой в потолок. Выявили баловников, приструнили Постепенно школа поднялась, расправила плечи. И уже через небольшое время были у нас прекрасные выпуски.
В 1976 году мне исполнилось 50 лет. Положено мне было, как инвалиду Отечественной войны пройти перекомиссию. (В 1946 году я был уволен из армии по инвалидности после контузии, полученной при подрыве польсткими националистами танка, в котором я был стрелком-пулеметчиком). В заключении врачи написали слова, которые стали для меня через тридцать лет приговором: 'нетрудоспособен'. Может быть, и обошлось бы, но тут комиссия приехала в Брянскую область из министерства образование. Обнаружили. Приняли меры. И с большим сожалением зав. ГОРОНО Вера Яковлевна Карташова сообщила мне о том, что вынуждена перевести меня на преподавательскую работу - учителем. Да и то, как она сказала, 'по возможности'. То есть, чтобы не перетруждался. Предложили мне выбору несколько школ. Мой друг по работе Михаил Соломонович Либеров пригласил к себе в школу номер 11. Он хорошо знал мой стиль работы, мы с ним всегда как директора школ были в творческом соревновании.
Такой мой отец принял девятнадцатую школу. (Так это здание выглядит сегодня).
![[]](/img/k/karman_w_g/35/shk19star.jpg)
![[]](/img/k/karman_w_g/35/shkola19.jpg)
![[]](/img/k/karman_w_g/35/shk19now1.jpg)