- За это ты будешь наказан! - сказала мать и сгребла перепачканную одежду Гюстава в охапку. Гюстав сидел на кровати в одних трусах, и маленькое его тельце еще вздрагивало от рыданий. - А за то, что ты теперь ревешь как девчонка, в самый раз ходить в платье! Резким движением открыв ящик комода она достала старенькое платье и бросила в сына.
***
- Сколько он уже сидит в комнате? - спросил Буссе и взял Инге за плечи. Инге стояла у плиты и жарика фрикадельки. - Два часа. У меня уже вся душа изболелась. Пусть выходит - скажи ему. А? Буссе развернулся и пошел за сыном. Через мгновение ока вбежал обратно: - Его нет! А окно открыто! Сорвав передник и сдвинув сковороду, бросив дочери "мы сейчас вернемся", Инге и Буссе выбежали на улицу. Дверь ударилась о внешнюю стену дома и медленно, с отвратительным скрипом потянулась обратно. Девочка, чей нос едва доставал края стола, только молча посмотрела им в след, и ее маленькие деревянные человечки продолжили свой путь по его краю. Вдоль фасада дома и налево - за угол - на улицу, вперед до пустыря по правой стороне, где обычно играют мальчишки - там спросить. Детские голоса были слышны уже издалека. Запыхавшись подбежали они к пустырю, вдоль задней стороны которого стояли рядком, стена к стене, четыре покосившихся домика. Мальчишки гоняли мяч и Гюстав среди них. В платье. В мелкий горошек. Ниже колен. - Инге! Что у тебя дома нет мыла? Не можешь постирать сыновьям штанов? Уах-ха-ха-ха! - визжала соседка из крайнего дома. - Да у нее их столько, что она уж и не разберет кто парни, а кто девки! - вторила другая. Инге схватила Гюстава за руку и повела домой. После бега еще стучало в ушах и отдавался эхом смех соседок. - Больше никаких глупых наказаний. Больше никогда, - сказал Буссе тихо сквозь зубы. - Кого мы наказали? .... Себя.