- "Жалко" это просто слово. А тут словами не опишешь.
Это как будто тебе выжгли внутри все внутренности вместе с тем местом, где у тебя живут чувства. И осталось только то место, которое отвечает за рождение боли. А остальные чувства?... - их нет. Просто нет.
Тебе не хочется есть, пить. Ты не можешь разговаривать, мыслить. Ты не можешь дать людям любовь, потому что тебе нечем ее дать.
Вот так сидишь на стуле, лежишь ли на диване и смотришь в потолок, и внутри только боль. В каждой клетке твоего тела кричит боль.
Тело твое парализовано, а душа бегает по огромному дому с множеством этажей и комнат, и в каждой комнате боль. Нестерпимая боль. Она бежит к новой двери, открывает ее, попадает в новою комнату. Кружится, раскинув руки и глядя в кровавый потолок. Через мгновение боль снова обрушивается на нее. Дальше - новая дверь и новая комната. И так без конца. И нет покоя твоей душе.
Честно говоря, видится только одно простое средство, как заставить эту боль замолчать.
- Как? - Тоня заглядывает Ольге в глаза.
- Убить себя.
- Ой, мамочки! Что ты такое говоришь!
- Ты просила, я рассказала, - Ольга пожимает плечами.
- А какой он был? Красивый? - Тоня не унимается.
- Очень. Высокий, широкоплечий и очень симпатичный. На него обращали внимания все девушки. И он обращал на женщин внимания. Это было, кстати, очень нелегко. Когда мы куда-то ходили вместе, он оборачивался на всех симпатичных девушек. И я очень ревновала. А еще он любил говорить, что никогда не спал с девственницей. Говорил, что надо обязательно попробовать. А я слушала, и у меня сердце кровью обливалось, как можно так говорить, когда мы уже вместе, и обещали любить друг друга до конца наших дней.
Но он первый перестал любить меня, но не хотел себе в этом признаться, потому что он был хороший человек. Он думал, что совестью можно заменить любовь.
- А потом?
- А потом все пошло наперекосяк...
Потом он заболел. Она не знала об этом и была с ним.
Потом она узнала о болезни, но даже не пришла к нему в больницу.
Через несколько месяцев после его смерти я двигала мебель и мыла полы. В спальне на полу возле зеркала валялось много волос. Ее жестких, толстых, выкрашенных в белый цвет волос. Они были на тряпке и на моих ладонях.
- Фу...
- Вот тебе и "фу"...
- А где она сейчас?
- Не знаю, и знать не хочу.
- А я его не помню... Совсем не помню... Я даже не знаю, что надо чувствовать к отцу. Мне, кажется, я сейчас заплачу.
- Ну, вот тебе на! Сама же просила рассказать. Прекрати.
- Не буду. Но мне себя жалко.
- Везет тебе. Я этого чувства почти не знаю. Но не будем развивать эту тему.