Карлик Сергей Григорьевич. : другие произведения.

Цифровик

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Я хотел это написать еще шесть лет назад, когда очень сильно любил одну девушку. Я ее любил, а она меня нет. И, поскольку она была моделью, и так уж совпало, что товарищ мой тогда увлекался фотографией, в голове у меня появился некий план. Но девушке данная идея не понравились и, чтобы она не нервничала, я отказался тогда от мысли дописывать данное произведение, тем более, что оно пугало меня своими размерами. А сейчас я подумал, что жалко все-таки будет, если идея пропадет,или если ее украдут.
  Меня зовут Сергей.
  Образование среднее, рост средний, способности средние.
  Но когда меня не станет, в узком кругу посвященных будет много вопросов, так что я пишу свою историю для тех, кому это будет важно.
  Раз в минуту комната освещается яркой вспышкой.
  Каждый раз, при вспышке, вокруг меня все исчезает, и я вижу круглый коридор с пятном света в конце. Вдоль стен коридора я вижу фигуры в очень странных одеждах. Одна из них находиться очень близко ко мне и, кажется, поворачивается в мою сторону. В ее руке зажат посох. Или коса.
  **
  Как я познакомился с моим цифровиком? Наверное, начать надо с этого момента, потому что моя история невозможна была бы без него. Это произошло средь бела дня.
   - Вы хотели купить фотоаппарат? Да? - Вынырнул из толпы идущих мимо меня людей и одной рукой упёрся мне в грудь. Где-то внутри меня звякнул тревожный звоночек и сразу затих. Парень был ниже меня ростом, бегающие серые глаза, одет в чёрное, волосы на голове тоже неестественно-чёрного цвета. А кожа наоборот какого-то белого, хотя лето. Да что там, даже зимой таких бледных не бывает. - Вы ведь хотите? - В руке он сжимал фотоаппарат неизвестной мне модели. Агрегат в его руках уже тогда поразил меня своими размерами, труба объектива была в половину моей руки.
   - Ну, хочу. - Действительно, минуты три назад я отошёл от витрины, на которой были выложены цифровики. Я провёл перед ней довольно много времени, но так ни на что и не решился. Мне нужна была мыльница, обычная такая, в карман помещается. Чуть лучше, чем обычный мобильный телефон.
   - Возьмите мой! - Он сунул мне прямо под нос свой прибор объективом вперёд..
   - А это что такое у него сверху?
   - Это вспышка.
   - Такая большая?
   - Чем больше, тем лучше, - вполне серьёзно сказал он. И опять просительно-заискивающе попросил. - Возьмите.
   - Что за фирма то? Документы есть? - Господи, да какие на фиг документы, о чём я? - И что у него вообще внутри?
   - Матрица два миллиарда мегапикселей, ю-эс-би, зум стодвадцатикратный, памяти двести террабайт, меню на русском, там всё просто. Самозахват цели. Ещё цифровой зум есть, - он выжидающе посмотрел на меня.
   - Парень, у меня дома винчестер на сто шестьдесят, так он весит больше твоего аппарата, и флешек таких по моему ещё нету на двести терра... гигабайт. Ты чего такое гонишь? В Ашане у самого дорогого двенадцать мегапикселей.
   - А у этого больше! - С отчаянием в голосе сказал парень. - Возьмите. Отдам недорого.
  Чёрт! Я смотрел на то, что он мне протягивал, и во мне боролось сразу несколько чувств. Звоночек опасности тихо позвякивал где-то вдалеке, рядом возбужденно отстукивало чувство любопытства, 'при-клю-че-ние-е-при-клю-че-ни-е', жалость стребовала предложить парню мелочь и послать его на три буквы. Уставшие от хождении по супермаркету, ноги, тоже требовали заканчивать, и двигать до дому.
   - Сколько?
   - Сколько дадите.
  Ну, точно наркоман.
   - Тысячу.
   - Идёт!
  Дальше произошло то, чего я никак не ожидал. Парень сделал шаг назад и...
  Вспышка!
  На мгновение мир стал серым, люди вокруг меня замерли, чьи-то руки повесили мне на шею широкий ремень, который ощутимо напряг мне спину, и голос сказал мне в ухо.
   - Он видит все варианты.
  В следующее мгновение я всё так же мешал людям с пустыми и полными тележками перемещаться по территории супермаркета. Но теперь я делал это один.
  Дома я был уже через пятнадцать минут. Нелепый девайс здорово осложнял мне жизнь, стуча по труди при каждом шаге, но руки у меня были заняты сумками.
  В квартире я освободил руки, сел в кресло, врубил комп и начал разбираться с цифровиком.
  Спереди был здоровенный объектив, которым я пока не знал, как пользоваться. Сзади был громадный, дюйма на четыре, экран и куча кнопочек. Снизу под экраном торчал выступ, при ближайшем рассмотрении он оказался чехлом, который скрывал вилку зарядного устройства. Как интересно! То есть имеем в наличии аккумулятор. А где флешка на двести террабайт? Так же сбоку оказалась раскладная панель, которая разложилась в некое крыло из фотоэлементов, понятно, зарядка от света. С этой штукой фотоаппарат стал похож на большое насекомое.
  Вход на ю-эс-би я нашёл, а вот на всё остальное... Не было никаких признаков на то, что до всего остального можно добраться. С неким холодком в душе я с изумлением обнаружил, что нет никаких больше крышечек, задвижек или винтиков. Цельно-пластиковый корпус, у которого над объективом, рядом с окошечком гордо красовалось несколько иероглифов.
  Ладно.
  Меню на русском.
  Настройки, эффекты помощь. Ладно. Потом почитаем.
  Я воткнул в него кабель и попробовал посмотреть что внутри. В руки мне попало что-то необычное. Тысяча рублей не деньги за такой девайс.
  Объём диска оказался и впрямь на двести террабайт. Обалдеть! И занят был только одной фотографией. Я щёлкнул на нее, чтобы посмотреть, и холодный душ ударил по мне из всех щелей мироздания.
  Это был я. И не я одновременно. На чёрно-белой фотография стоял один-одинёшенек в вестибюле Ашана и ухмылялся как кретин, которого только что разыграли и он понял, что нужно смеяться, но не знает над чем. Правая рука, в которой и в помине не наблюдалось никакой сумки протягивала прямо мне в экран тысячерублевую купюру. Купюра и лицо были отдельно друг от друга, на этой фотке они выделялись своей чёткостью, как будто кто-то снял две фотографии, а потом объединил их в одну. Блин, я не помнил, как я давал ему деньги.
  От всего этого веяло чем-то нереальным.
  Фотку я скопировал в документы, а с фотика её стёр.
  'Вы уверены, что хотите удалить файл?'
  Ещё бы я не был уверен.
  Ближе к вечеру я взял фотоаппарат с собой и отправился в гости. Собственно там, куда я пошёл, меня не планировали на вечер, но надо было что-то делать, с кем то поделиться радостью приобретения.
  Возле моего подъезда на траве газона развалилась стая местных барбосов. Они нормально так, ничего не подозревая, грелись в лучах нежаркого уже предвечернего солнца. Что делает человек, у которого в руках новый фотоаппарат? Точно! Снимает всё подряд. Почему не собак?
  Но стоило мне направить на них объектив, как случилось странное. Они вдруг разом все проснулись, и вскочили. Я, чертыхаясь, присел на корточки, чтобы в экран вошли только собаки и газон. Объектив вдруг дёрнулся у меня в руках и с тихим жужжанием выдвинулся вперёд, хотя я вроде ничего такого не делал для этого.
  Вспышка.
  Какие-то тени метнулись на экране, после чего он стал непроницаемо чёрным. Ещё через секунду все прошло, но к этому времени ни на экране, ни на газоне никаких собак не было. Я даже не понял, снял я что-нибудь или нет. Псы разбежались, поджав хвосты. Животные боятся фотоаппарата? Взял на заметку.
  Когда людям нечем заняться, они ходят друг к другу в гости. Трепятся про политику, гоняют чаи. Это не значит что они такие уж друзья. Это значит, что им делать не фига!
  Василий мой цифровик осмотрел со всех сторон, важно изрёк 'китайская хрень'.
  После чего мы вдруг стали обсуждать перспективы сдачи сибирской земли в аренду Китаю. Умнее темы не придумать.
  Тем временем пришёл сын Василия, Паша и принёс клетку с хомячком, которого они купили не далее чем вчера. Ну, я так посмотрел, покивал, похвалил. И маленький пятилетний человечек довольный унёс своего монстра назад к себе в комнату. Но потом вернулся.
   - Дядя Серёжа, а снимите мне хомячка.
   - Зачем тебе, Пашик?
   - А мы много фотографий сделаем, а потом вы мне календарик из них подарите.
   - Календарик, это дорого, Пашик. Но сфоткать можно.
  Я показал ему куда смотреть, а именно в экран, и на что нажимать, а именно на кнопку. Нормально так. Вообще то у фотоаппаратов аналоговых есть окошечко, в которое нужно смотреть когда снимаешь, у меня под это дело даже была резиновая окантовка. Но ведь это же цифровик! Смотрят все на экранчик.
  Мы так и сидели, трепясь теперь уже про футбол, который я вообще никогда не смотрю, когда в коридоре отразился всполох. Потом ещё один, и ещё.
  Через пару минут Паша вернулся с моим фотоаппаратом и серьёзно так сказал.
   - Знаете, дядя Серёжа, а хомяк умер. На календарь не хватит.
  Я почему-то даже и не удивился. Но мы с Василием, конечно, пошли посмотреть. Ибо тема 'просто уснул' не прокатывала, ребёнок выглядел огорчённым и подавленным.
  Зверёк оказался не просто мёртвым, а как будто высушенным. Если бы я пять минут назад не видел, как это рыжее чудо деловито снуёт по клетке, то ни за чтобы не поверил, что мумифицированное нечто на подстилке было живо совсем недавно.
  Посиделки мы свернули. Мне было не по себе.
  Пришёл домой, воткнул кабель в комп и сел просматривать фотки.
  Первую фотографию я рассматривал очень долго. Потому что то, что было на ней, абсолютно не укладывалось в моём сознании.
  Где -то далеко внизу осталась плоскость газона, четыре собаки оттолкнулись от неё и полетели вперёд. Пасти оскалены, ровные ряды белых, блестящих зубов, в едином порыве они оттолкнулись от земли, чтобы разобраться со своим обидчиком. Чем дольше я смотрел в экран монитора, тем сильнее мне казалось, что сейчас картинка оживет, и они таки доберутся до меня. У Стивена Кинга был всего один пес, а здесь была стая.
  Но ведь на самом деле они разбежались в разные стороны!
  На трёх других был хомяк. Пышущий здоровьем, довольный собой и своей клеткой. Правда, куда-то делись прутья переднего плана, как будто их убрали в фотошопе. А так вполне даже ничего. Даже не так. Очень даже чего. Потому что глядя на эти фотографии я подумал, что ведь и вправду их можно было бы в календарь какой-нибудь. Сидя в центре экрана, блестя бусинками черных глаз, держа в лапах кусочек морковки, хомяк выглядел потрясающе. Реклама хомячьей жизни. Всем грызунам на заметку, у нас всё клёво.
  Сейчас я сижу перед монитором, как и тогда, и забиваю двумя пальцами свою историю в сетевой дневник. В назидание потомкам. Чтобы они были в курсе. До тех пор пока солнце не взорвётся. И ещё восемь минут после этого.
  А этот монстр лежит на полке и смотрит на меня. Прямо ощущаю, как смотрит. Нука парень, момент истины.
  Вспышка.
  **
  Как я попал в клуб 'Ночные люди'? Ну, наверное, надо сначала понять, как я вообще попал в этот бизнес. Работает человек. Меняет лифты в домах. Получает за это неплохие деньги. Потом вдруг раз. Бросает все и ходит в клубы, снимает ночную жизнь.
  Ну, во-первых, я был недоволен своей жизнью в последнее время. Это раньше на замену лифта давалось полтора месяца, и два человека трахались снимая один, фанерный и, ставая второй, металлический, сиречь антивандальный. При этом они пили горькую, бегали по бабам в данном подъезде, и работать конкретно начинали только в последние три дня. Перезнакомившись со всем подъездом.
  Теперь же лифт менялись бригадой, и не в подъезде, а во всём доме, и на каждый лифт по две недели максимум. А почему? А потому что в бригаде русский один я. И москвич тоже. Не, я не против приезжих. Даже если они все друг другу родственники, не пьют, разговаривают у тебя за спиной на своём языке и заставляют тебя пахать так, как ты никогда раньше не пахал. Они же тоже пашут. И денег тебе дают нехило.
  Но они чужие. А нынче москвича хрен заманишь на такую грязную работу.
  А у меня в руках было нечто странное.
  Некоторое время я бегал по Подмосковью и снимал.
  Ну ка... какой красивый цветок.
  Жужание объектива. Вспышка.
  Симпатичная лошадка.
  Жужжание объектива. Вспышка.
  Солнце между перистыми белыми облаками.
  Тихий щелчок.
  Ну, хоть на солнце он не пытался мигать совей пыхалкой.
  Через некоторое время мы приспособились. Я перестал удивляться тому, что этот агрегат при съемке живет в моих руках своей, одной ему понятно жизнью, разобрался немного с кнопочным управлением и настройками экрана.
  Дальше больше. Чем занимается человек, у которого есть время, деньги и нет личной жизни?
  Правильно. Ищет личную жизнь. В интернете.
  Есть такой ресурс, 'дамочка'. Всё как у взрослых там было. Свои форумы, свои места встреч. Вот с них всё и началось, наверное. С мест, где те, кто решил, что одиночество отдаёт бессмыслием.
  Логика простая. Можно конечно знакомится везде, но удобнее всего там, где собираются такие же как ты.
  Не знаю, кто первый додумался. Но идея лежала на поверхности. Снять клуб, поставить на входе пару красивых и узнаваемых пользовательниц Дамки и устраивать пати. Все желающие - просим на вход.
  И народ пошёл. Хотя...
  Лично я пошёл в первую очередь потому, что договорился с одной девушкой встретиться в этом клубе. Она даже дала мне свой мобильный. Ну и мой номер взяла.
  Я надел белый костюм, на палец нацепил печатку, повесил на грудь свой фотоаппарат и в таком виде вился в клуб. Кажется, он назывался 'Блек анд вайт'. Это неважно.
  Заплатив символическую сумму я зашел в клуб и дожидаясь, когда во внутреннем кармане завибрирует, стал обходить по этажам.
  На первом ди-джей разогревал публику миксами из современной русской попсы. Публика сидела на диванчиках вдоль стен, в основном девочки лет семнадцати, и о чём-то переговаривалась. О чём можно шептаться при таком громком звуке?
  На втором был ресторан. Народ занял часть столиков, но многие пустовали. В углу на большом экране шла реклама какого-то порнофильма, на неё никто не обращал внимания.
  На третьем уже другой ди-джей ставил что-то мне незнакомое, но сильно заводное, публика причём колбасилась вовсю. В небольшой выемке между колоннами поставили кровать, и на ней под музыку переминалась очаровательно раздетая девушка.
  Некоторое время я смотрел на неё, потом спросил у охранника, где туалет. Он показал пальцем, и я двинул по направлению к неприметной двери, которая оказалась заперта. Ждать пришлось долго, я уже хотел спросить у секьюрити, где другие мужские комнаты, когда она вдруг резко распахнулась,и мне навстречу вывалилось несколько чем-то возбуждённых молодых людей мужского пола, которые тут же растворились в толпе танцующих.
  Сортир оказался нереально большим и ярко освещённым. Для одного писсуара места было явно слишком много. Я сделал свои дела и вытащил телефон.
  Чтобы узнать, что подруга спит, и что я зря её разбудил. Ну, мне такое отношение тогда было в новинку. Я как то привык, что любое действие вполне логично имеет продолжение. Нельзя сказать, что ты будешь во столько то, а потом не прийти. В этом нет никакого смысла.
  Ну что же. Из сортира я вышел с фотоаппаратом наизготовку.
  Ну ка люди, покажите мне радость.
  Вспышка.
  Покажите мне Энергию
  Вспышка.
  Улыбнись мне детка.
  Вспышка.
  Вокруг столба, воткнутого прямо в койку, крутилась девочка в костюме школьницы семидесятых годов.
  Подними для меня юбку, девочка.
  Вспышка.
  Сними этот дурацкий передник.
  Вспышка.
  Улыбнись мне!
  Вспышка.
  Покажи мне радость.
  Вспышка.
  Блин, детка, зачем тебе этот лифчик?
  Вспышка.
  Дома я оказался под утро и завалился спать. Абсолютно трезвый.
  Ближе к середине проснулся и решил посмотреть, что там у меня получилось.
  Да-а-а. Судя по фотографиям, это был другой клуб. Меня там не было. Иначе я бы не смог пропустить ди-джея. С его окурком в углу рта, чёрными провалами вместо глаз и неестественно длинными пальцами, у которых он сжимал неестественно блестящие диски.
  В синеватом отсвете улыбки четырёх девушек за столом отливали сталью и казались слишком белыми, в их фигурах было что-то хищное, отталкивающее. Охранник на входе, тот, что скорчил нереальную рожу, когда я направил на него объектив. Почему то на фотографии его мощная фигура обзавелась ангельским выражением лица и нимбом вокруг головы. Приглядевшись, я понял, что просто макушкой он загородил светильник.
  Танцпол. Площадка для танцев, которая вся была где-то внизу. А над ней зависли танцующие. Все сколько их было застряли в воздухе над ней. Сантиметров десять их отделяло от пола, но все они были в воздухе, за исключением официантки, несущей кому то коктейль. Официантки, у которой было мечтательное выражение лица и закрытые глаза.
  Да чтоб я сдох!
  Я взял в руки фотоаппарат. Он был тёплый на ощупь. Когда я нажал на кнопку, он жалобно пискнул, экранчик загорелся, показав мне мои голые колени, и тут же погас.
   - Кто ты? - спросил я его, вытаскивая из его недр шнур и втыкая вилкой в розетку.
  Он лежал на столе создавая абсолютно чужеродную моей квартире конструкцию. На фоне розовой цветочной стены лежала чёрная угловатая хрень. И молчала. Фотоаппараты не научились пока разговаривать.
  Наверное, ему было чего мне рассказать.
  Меня угораздило отправить фотки в администрацию "Дамочки", сайт знакомств просил присылать фото с вечеринок. Реакция на это превзошла все мои ожидания. Мне написали письмо, в котором очень вежливо и корректно попросили прийти на встречу с уважаемыми людьми в офис, адрес прилагается, захватив с собой оригиналы фотографий. И фотоаппарат.
  Так что середина следующей субботы порадовала меня растворимым кофе и компанией мрачных мужиков лет сорока, которые рассматривали мои фотографии на листах формата А-4 и о чём -то переговаривались. А я тупо сидел и знай кофе пил.
  После четвёртой чашки, когда жидкость естественным путём запросилась обратно, у них дело дошло до моей скромной персоны.
   - Так значит просто сходили в клуб и снимали просто так? - Спросил меня толстый, очкастый мужик передавая фотку с парящими над землёй людьми с танцпола худому белобрысому парню лет двадцати. Этот жирдяй потом стал моим работодателем. Не помню его имени, хотя целый год он мне платил зарплату.
   - И в какой версии фотошопа предпочитаете работать? - Спросил белобрысый, передавая эту фотографию невысокому плотному мужику с окладистой чёрной бородой. Этот юноша , как потом оказалось, нашёл мою фотостраничку и был так поражён, что настоял перед начальством на тесном общении со мной. Не помню его имени тоже.
   - И чем снимали? - Добавил бородач, роняя листок на журнальный столик. - Тот аккуратно прикрыл голую грудь девушки, которая держала лифчик в руках, обняв ногами шест. Всё бы ничего, только лифчик она на сняла обняв шест где-то под потолком, что в принципе было невозможно...кажется... Но фотография показывала именно это. Законы физики отрицались начисто.
   - Снимал от нечего делать. Фотошопом не пользуюсь. Снимал вот этим.
  Бородач снял с меня фотоаппрат. Внимательно его осмотрел.
   - Врёшь ведь.
   - Не вру. Вы можете хоть сейчас скачать прямо с него. Весь материал ещё там.
  Они все дружно усмехнулись и переглянулись.
   - Где у тебя разъём под монопод? - Бородатый ощупывал мой девайс и только что на зуб его не пробовал. - И не говори, что китайский, китайцы до такого не додумаются.
  Чего-то он, значит, углядел в этой машинке оригинальное, раз так сказал.
   - Я не знаю, что такое монопод, - ответил я честно.
  Белобрысый с толстяком грохнули, а бородач вернул мне фотик со словами
   - Мутный ты какой-то мужик. Странный. - А звали бородача Гариком. - А матрица какая?
   - Вроде как на два миллиарда.
  Они опять грохнули. Я почувствовал себя остряком в компании подвыпивших слесарей.
   - Тем не менее. - Со значением в голосе сказал белобрысый. - Снега почти нет. - Он рассматривал теперь одну из фотографий через лупу. - Так что похоже на правду.
   - Не бывает таких матриц - С сомнением в голосе сказал очкастый, толстые стёкла очков скрывали его глаза от меня. - Разве что на космических аппаратах.
   - Снега нет. - Повторил белобрысый. - Вообще никаких шумов.
  В общем, меня решили попробовать. Так и сказали 'попробуем'. Гарик сказал: 'Угощаю', и мы пошли с ним в кабак, где он,ничему не удивляясь, долго отвечал на мои вопросы.
   - Шумы, это когда при увеличении фотографии на сто процентов видишь цветные точки, которые не в тему с основным изображением. Называется это шум, или снег. Это эффект от паразитного заряда на матрице, возникает, когда заряд с одной ячейки переползает в процессе на соседнюю.
   - Светофильтров у тебя нету. Съёмных объективов нету. Конечно, нужны. Ведь бывает клубная съёмка, а бывает ресторанная.
   - На вечеринке могут быть знаменитые люди. Так вот платят хорошо за те снимки, на которых они смотрят в кадр. Так что лови момент.
   - Между прочим, на выступлениях артистов с животными в клубах запрещают использовать вспышку. Да и некоторые артисты того же требуют. Певцы там, танцоры.
   - Охранник рожу корчил? Так охранников вообще запрещено снимать. По шее за это можно получить!
  Куда-то вглубь чёрной бороды литрами уходило пиво. Я тупил, пытаясь вникнуть во все то, что он мне с таким серьёзным видом говорил. Для меня это все было как будто игра. Что-то новое, о чём думаешь, что оно рядом, но не для тебя.
   - Короче. В субботу будет пати в клубе 'Ночные люди'. Вход по приглашениям. Своё смотри не потеряй.
  Картонка с визиткой легла передо мной на стол.
  Мои пропуска в ад. Или в рай. Кому как.
  Верните всё назад.
  Щелчок.
  Дайте мне возможность всё исправить.
  Щелчок.
  **
  Вот я сейчас смотрю на него и забиваю двумя пальцами на винчестер свои последние месяцы жизни. А он смотрит.
  Ну парень....Ещё разок с задержкой в 10 секунд.
  Сделай мне улыбку счастливого человека.
  Вспышка.
  Пока глаза возвращаются в нормальное состояние, я думаю, о чём писать дальше. Наверное, о следующих съёмках.
  Ну, в общем, я пришёл вечером куда надо. Поднялся по широкой каменной лестнице. Охранник, которого, наверное, специально выращивали для работы в этом клубе, такой он был весь громадный, взял приглашение у меня из рук и открыл передо мной дверь.
  Прежде чем шагнуть внутрь я оглянулся на пустой тёмный двор. Иномарки стояли рядами на стоянке, вокруг ни души. За открытой дверью тусклая лампочка освещала лестницу ведущую вниз.
   - Что? - спросил я охранника. - Клуб находится в подвале?
   - Подземелье. - Невыразимо грустным голосом ответил он мне. - Вы проходите, пожалуйста.
   - А можно я вас сфотографирую?
  Он отрицательно покачал головой и махнул рукой, заставляя меня двигаться.
  Лестница вниз была гораздо длиннее лестницы вверх. Пока я по ней спускался, меня посетили мысли об эскалаторе. В том плане, что ведь потом кому-то по пьяной лавочке надо будет выбираться назад.
  На дне пропасти меня встретила металлическая дверь, которая открылась, едва я хотел в неё постучать. И меня чуть не сбило с ног волной звуков. Длинная рука схватила меня и втащила внутрь рывком, после чего дверь за мной захлопнулась, и я почувствовал себя как в мышь перед кошкой. Точнее как гном перед троллем, ибо размером и конфигурацией новый персонаж был точь-в-точь как тролль из первой серии 'Властелина колец'. Молотка не хватало.
   - Если спросишь меня, где моя кувалда, такого пинка дам, одолеешь путь обратно без лишних усилий! - Сразу предупредил он меня.
  Господи, ну и охрана в этом клубе!
   - Раздеваться будешь?
   - Э-э-э... - Начал я, и меня тут же вытряхнули из моей куртки.
   - На! - В руку мне вложили номерок.
  Офигевший вконец от такого обслуживания и обращения я сделал шаг в коридор и через пару секунд оказался в реальном этаком подземелье.
  Сталактиты свисали сверху...свет бил из отверстий снизу, в полу, узкие белые лучи выхватывали из темноты ноги танцующих. На небольшом постаменте в центре бесился под музыку накаченный парень. Звуки, заводящие людей на танцполе, рвали его как будто на части.
  Охренеть!
  Нечто невысокое бородатое и в шлеме материализовалось рядом со мной. Гарик! Сейчас он был нереально похож на гнома.
   - Здорово, конкурент. Фильтры взял?
  Светофильры что ли? Я отрицательно покачал головой. Музыка гремела так, что напрягать глотку не хотелось абсолютно.
   - Ну и зря! Давай двинем к бару, там чуть потише.
  Мы пошли в обход. И пока шли, нам попалось на встречу столько необычных персонажей, что первым делом я у бара проорал свои вопрос.
   - А чего это вокруг так мало нормальных людей?
   - Тематическая вечеринка! В линейку не играл? Сегодня в клубе что-то вроде карнавала по этой игре.
  Мимо нас протопала пара бородатых гномов. Чёрные кольчуги, шлемы, топоры на плечах.
  Ребятки, гляньте в кадр!
  Вспышка.
  Топоры они неспешно положили на кучу других девайсов, лежащую в углу, и тут же запрыгали, вписавшись в ближайший круг танцующих.
  Пиво нам подал бармен. Весь в чёрном под чёрным же плащом. С красным подбоем. Белое, явно гримированное, лицо.
  Вампир?
  Вспышка.
  Моя попытка расплатиться была пресечена Гариком.
   - Бесплатно! Мы как артисты. Нас поят и кормят бесплатно!
  Я отхлебнул пива и мы с Гариком пошли в народ.
  Не сговариваясь, действовали по одной и той же тактике. Сначала Гарик выхватывал колоритных персонажей, через пару секунд я тоже делал фотографию.
  Эльфа целуется с орком? Зелёная рука на её белом платье.
  Вспышка.
  Два орка с дубинами наперевес что-то втирают волшебнику с посохом. Длинная белая борода развевается от порывов воздуха, который провоцируется танцующими.
  Вспышка.
  Накаченный парень с безумным выражением лица бьётся под музыку на постаменте. Ему явно мало места на нём. Он должен заводить публику, но скорее публика заводит его
  Вспышка.
  В центр круга выскочили два парня. В руках у них цепи с горящими шарами на концах.
  Они заметались, раскручивая горящие пои, и вдруг превратились в ритмично раскачивающийся огненный кокон.
  Вспышка.
  Часа через два мне это все надоело. Я уже сделал около трёх сотен снимков и на них гарантированно были все участники вечеринки.
   - Я, наверное, домой. - Проорал я в ухо Гарику.
  Он недоумевающее посмотрел на меня и жестом поманил за собой, мы вернулись к бару, где он по хозяйски зашёл за барную стойку и вытащил откуда-то снизу ноутбук и шнур.
   - Давай сюда свой фотик.
  Я, не снимая, дал ему фотоаппарат разъёмами вперёд, и он тут же воткнул в него кабель.
   - Посмотрим, как ты умеешь без фотошопа. И без светофильтвов. В курсе, что тут полно ультрафиолетовых ламп?
   Мне было по фиг, я дождался, когда информация скопируется и двинул на выход. Проходя по длинному коридору, я увидел невысокую девочку с большими белыми крыльями за спиной. Из одежды на ней была ещё только юбка и белые туфельки. То есть грудь не была прикрыта ничем.
  Девушка внимательно рассматривала фотографии на стенде, я подошёл сзади и всмотрелся в матовые треугольнички за стеклом.
  На них маленькая девочка в костюме школьницы лихо взлетала вверх по столбу, вокруг бесновалась толпа.
   - Правда смешно выглядит?
  Я, если честно, не видел в фотках ничего смешного.
   - Ну как же! - Протянула она капризно. Я думала, что я смешная.
  Щелчок.
  Я хотел сказать ей, что я совсем недавно снял её лучше. Вместо этого я растерянно проблеял.
   - Привет. А меня Сергей зовут. Я видел, как ты это танцевала в клубе 'Черное и белое'
  Теперь мы стояли лицом друг к другу, она, абсолютно не стесняясь, смотрела прямо мне в глаза. И это здорово мешало мне смотреть на её сиськи. Зато, судя по ощущениям, объектив фотоаппарата упирался прямо в ложбинку между ними.
   - Ага! Видел, значит. А это случайно не ты меня там сфотографировал? Где я вся такая летящая под потолком. Под твои фотографии выделили отдельный стенд.
   - Я об этом ничего не знаю. - Честно ответил я.
   - Да? - А сколько тебе заплатили за эту работу?
   - Нисколько. - Я почувствовал, что краснею. - И за сегодняшнее тоже. Я как бы начинающий.
   - Начинающий? Ну, знаешь! Как ты меня ещё не снимал никто! А ну пошли, выпьем.
   - Э-э-э. - Вообще-то я дьявольски хотел спать, но меня волокли уже обратно к бару, где гномоподобный Гарик встретил меня всё понимающим взглядом. По его кивку у нас появилось два бокала пива.
  Теперь её грудь оказалась в пределах моего близорукого взгляда, и я опустил глаза к полу, чтобы как-то не смущать девушку.
  - Я привыкла, что на меня все пялятся, - заявила она мне, болтая ногой в белой туфельке. - Так что не смущайся. Я стриптизёрша, думаю потому что у меня ярко выраженная склонность к эксбиционизму.
  Щелчок.
   - Между прочим, как тебе мои новые туфли?
   - Симпатичные.
   - Как раз мой размер. Кстати, меня Риша зовут.
   - Очень приятно.
   - Так вот по поводу туфель. Сижу я, значит в интернете¸ в "дамке", и общаюсь с одним мужиком.
  Ну и он у меня спрашивает, какой у меня размер ноги. В процессе выясняется, что он, значит, любит женскую обувь. То есть ты прикинь, не женщин, а именно обувь саму как таковую. То есть заходит такой чел в магазин обуви и у него счастья целые штаны. Ну и была у него любимая пара обуви. То есть он её себе купил и типа живёт с ней. А потом она ему надоела. Новую говорит, хочу. А старую хочет пристроить. Кинул мне фотку. Ну, вроде ничего так. Ну и мы встретились, он мне их передал в красивой такой коробочке.
   - Э-э-э. И как?
   - Ну как. - Она покачала ногой.
  Щелчок.
   - Мой размер. Использую по назначению, глупостями с ними никакими не занимаюсь.
  *
  Через пару дней я был в том же клубе. Но теперь я там был днём, хотя на такой глубине это без разницы, вошёл свободно, и было тихо и темно как в склепе. Свет горел только у барной стойки, за которой уже привычно немного для меня, заседали серьёзные мужики с фотографиями в руках. Отдельно одиноко сидел Гарик.
   - Здравствуйте, Сергей.
  Очень худой и высокий мужчина с короткой белой бородкой выложил передо мной два снимка.
   - Как вы думаете, какой ваш?
  Чего ж тут думать то? На одном был нормальный белый парень, блики света отражались на его плечах, мокрых от пота. Вспышка застала его в момент движения. Это был тот, что в самом начале прыгал на высоком постаменте. На втором снимке был он же. Но...В синеватом свете мышцы отливали сталью. Нереальные белые зрачки. Соски на груди получились несколько размытыми и выглядели увеличенными. Я поймал его в тот момент, когда он повернулся ко мне. Грудная клетка получилась нереально широкой.
  Пальцем я показал на второй снимок.
   - Точно, это ваш снимок. У меня вопрос. Как вы это сняли и зачем.
   - Снял, как получилось. - Твёрдо ответил я. - И я не знаю, как у меня это получается.
   - Знаешь, что сказал парень этот, когда увидел эти снимки? - В разговор включился второй мужчина, в котором я с удивлением узнал бармена-вампира. Сейчас без белого грима он выглядел лет на пятьдесят. - Сказал, что он себе такие зрачки сделает. Линзы. И соски проколет. А это вот моя фотография. - На стол легла очередная картинка формата А-четыре.
  С неё на меня взглянул вампир. Самый настоящий. Синевато-серая кожа. Жёлтые глаза, чёрный подбитый красным плащ. Бокал в руке. В бокале было что-то красное. В бутылках за спиной все жидкости были красными или чёрными. Оборудование бара вышло смазанным и каким-то полупрозрачным. Это касалось и рюмок висящих на упорах донышками вверх, и ламп, и вентилятора. Даже кассовый аппарат был каким то смазанным. Зато вампир из всего этого выделялся своей чёткостью.
   - Вампир в баре-призраке. Так меня не снимал ещё никто. Не знаю, как ты это сделал, но такое у меня в первый раз.
  - В общем, - сказал третий, - мы, наверное будем рады, если вы иногда, нечасто, будете снимать местные вечеринки. По сто баксов за вечер.
  И мы с Гариком двинули на выход.
  Когда вышли на улицу он предложил подвезти до метро. У метро, до которого ехать было пять минут, он сказал 'погоди' и некоторое время курил, стряхивая пепел за окошко. Потом достал папку, вытащил из неё фотографию и положил мне на колени. Я её уже видел на мониторе и поэтому не стал спрашивать чего и зачем. Это была моя фотка. Нереально красивая девушка, с прозрачно-белой кожей и крыльями за спиной смотрела на меня оценивающим взглядом, прикрывая рукой голую грудь. В другой руке она держала кружку с каким-то странным пенным зелёным напитком. В этой фотографии было что-то лишнее, неправильное. Девушка на ней была какая то отстранённая, холодная. Казалось, что с фотографии она смотрит как бы сверху вниз. Снежная королева, да и только.
   Я почему то думал, что Гарик сейчас толкнёт речь о конкуренции, заработке, продажности женщин. Но вместо этого он сказал.
   - Ты что-то записывал. Я видел. Телефон?
   - Нет. Аську.
   - А! - Он почему-то сказал это своё 'а', так, что я там явно услышал облегчение. - Ну, тогда знаешь что. Общайся с ней поменьше. Будет давать телефон - не бери. Будет звать на встречу - не ходи. Ну и вообще, будь осторожнее.
   - Почему.
   - Потому. - Он постучал пальцем по фотографии. - Плевать она на тебя хотела.
  Блин! Почему я его не послушался?
  Слышь ты. Объектив другой реальности. Ну, давай ещё раз. Я знаю, что двух одинаковых ты сделать не сможешь.
  Вспышка.
  **
  И началась у меня очень интересная жизнь.
  Если кто думает, что все в жизни клубных фотографов просто, то сильно ошибается. Работа ночная, тяжёлая. За ночь делаешь до пятисот фотографий, потом приносишь всё это добро домой и там уже должен теоретически обработать, отфотошопить и потом по почте штук двести отправить работодателю.
  Я делал проще, вместо фотошопа использовал джимп, а использовал я его мало. Потому что с моим фотоаппаратом никакой фотошоп не нужен был. Я просто отбирал штук сто-двести самых адекватных изображений и отсылал по почте. После чего заваливался спать.
  К необычному привыкаешь так же легко, как и к хорошему. Обыденность она и есть обыденность.
  Моя первая же свадебная съёмка стала последней. Ничего удивительного, на моих фотках всё действо выглядело так, будто на свадьбу собрались исключительно родственнички семейки Адамс.
  Тоже самое случилось с корпоративом какой-то крупной фирмы. На фотографиях всё было слишком. Слишком пьяные, слишком вульгарные и слишком раскрепощённые люди. Они сидели за слишком большими и слишком роскошными столами. Это было не то, что нужно. Совсем не то.
  Но вот клубы...
  Там я был востребован каждую ночь. Мало того, некоторые люди доплачивали мне за дополнительную съемку их, любимых.
  Я направлял на них объектив и фотоаппарат оживал в моих руках.
  Покажите мне радость.
  Вспышка.
  Дайте мне гламур.
  Вспышка.
  Покажите красивую жизнь.
  Вспышка.
  Неожиданно у меня стало много денег. Я просто не мог их потратить. Не успевал.
  Меня кормили и поили. Я смутно знал в лицо всех коммерческих и арт-директоров всех ночных клубов Москвы.
  Иногда я не мог понять, зачем меня позвали. Заходишь в клуб по списку, а там танцпол пустой. И либо наркоманят все, либо разврат, а иногда и то и другое. Всё по закоулкам и диванчикам. И чего снимать?
  И тогда я снимал просто клуб. С диванами, сценой, коридоры-туалеты. Получались абсолютно инфернальные фотки, которые потом можно было увидеть и на сайтах данных клубов и на стендах внутри этих заведений. Приходите к нам, у нас альтернативная реальность.
  В узких кругах я стал довольно известен.
  В очень узких.
  Как и Гарик. Моё альтер эго. Моя честь и моя совесть. Мой верный кореш. Я очень быстро просек, что он парень адекватный, кроме того он был довольно открыт со мной, а его фотографии были как бы альтернативой моим. Я стал требовать от всех, чтоб его приглашали вместе со мной.
  И его звали. Если он приходил со мной, то снимал все что угодно, только не то, что снимаю я. Как результат его фотографии тоже брали. Но не всегда. А вот за съёмку платили каждый раз.
  Он парень был ответственный. Поэтому дома и перебирал и фотошопил. И конечно ему приходилось тяжело. Да что там, клубы практически убивали его. Однажды он мне так и сказал.
   - Моя работа меня убивает.
   - Меня, кажется, тоже
  Но у меня дело было не в работе.
  **
  Чёрт возьми. И ведь ничего не исправишь.
  Риша. Красивая девочка, которая снесла мне крышу. Вообще звали ее Рита. Рита Аринина. Но ей нравилось, когда ее называют Ришей. Все и называли.
  Нет. Она ни в чём не виновата. Она просто красивая девочка. Обвинять её в том, что она нравится мужчинам, это тоже самое, что жаловаться на то, что ёлка колючая.
  Обвинять её в том, что я не в её вкусе, это тоже фигня полная.
  Но Гарик был прав.
  Сначала мы очень мило общались по аське. Месяца эдак три.
  Я узнал, что она когда-то была безумно влюблена в одного чела, но он оказался голубым. Тем не менее, она с ним сохранила дружеские отношения.
  Потом она случайно как бы в расстроенных чувствах пригласила одного парня в дом отдыха. И по ее словам практически изнасиловала.
   'Он так сопротивлялся, это был ужас просто какой-то'
  Потом она утром увидела, КАК она на неё смотрит утром, он думал, что она спит. И тогда вынудила-таки его признаться ей в любви.
  Мне всё это было фиолетово, так же как и россказни о некоем олигархе от которого она ушла, потому что он все время был уверен в том, что она любит его деньги, а не его.
  Про какого-то нереального парня, с седьмым данном по айкидо.
  Елки зеленые, иногда хотелось спросить, а где они теперь, все эти мужики?
  Про какого-то ещё парня, который иногда поражал её необычайно мудрыми мыслями. И еще про кого-то...и еще...
  Мне всё это было до лампочки.
  Если и были у меня какие-то вопросы - я держал их при себе. До поры до времени. У неё своя жизнь, у меня своя. И не фиг.
  Как-то мы сидели с Гариком у него на квартире и потихоньку выпивали.
   - Слушай, Гарик, ты Ришу помнишь?
   - Я её знаю довольно давно. - Очень серьезно ответил он мне. - Я её снимал как-то. Фотосессия в лесу.
   - Ну, вот смотри. Вот у неё высшее и аспирантура. А она зарабатывает стриптизом. Я это ещё могу понять, но почему она не продвигается больше никуда, не врубаюсь.
   - Ну, ты же с ней не живёшь. Может она куда надо продвигается, просто тебе не говорит. А вообще есть женщины, власть которых велика, просто потому что они красивы. Но это временно, потом они меняют своё оружие на деньги или еще что-то. Денег она зарабатывает больше стриптизом. А повзрослеет - пойдёт преподавать. Правильно? Пока что она в лучшем положении, чем ты.
   - Ну-у.- Если честно я плохо себе представлял девочку у шеста в роли препода. - Вообще да. Своя квартира и машина. А вот ещё. Она же купила себе квартиру. А теперь вроде как встречается уже два года с одним и тем же парнем. У него своя квартира. Не могу понять, почему они не живут вместе. Не съедутся. Ну, или там не сдадут одну квартиру.
   - Ну, во-первых, что значит сдадут. Они ж на свои квартиры заработали сами. Может им психологически тяжело кому-то что-то сдавать. Потом, у каждого свои представления о счастье. Знаешь, есть такие девушки, они просто не могут жить без вот этих вот ночных клубов, лёгких денег и прочего. Ты серьёзно думаешь, что такого человека, как Риша, можно затолкать в квартиру, заставить рожать детей, стирать пелёнки и прочая-прочая? Ты её в клубе видел? Пару раз то точно! Это ж как она должна влюбиться, чтобы бросить всё это и вернуться туда, где все начиналось. Она ж не стандартная девушка. Она сама по себе величина. Может не суперзвезда, но точно не лохушка с завода.
  Да. У Гарика было правильно представление о жизни.
  **
  Все бы обошлось, если бы не работа.
  Как-то раз меня позвали снимать. Не клуб. Рекламу будущего клуба.
  Это была не просто свалка. Это была свалка списанных автомобилей. По словам владельца данного заведения машины сюда свозились исключительно криминальные. В смысле после конкретных аварий. В которых погибли люди, и после которых тачки восстановлению не подлежали.
  Риша в окружении этого металлолома выглядела так же естественно, как улыбающийся голый Билл Клинтон в окружении чеченских боевиков.
  Собственно, идея была ясна. На фоне всего этого безобразия девочка выглядела не просто красивой, она выделялась как свехновая на беззвездном небе. Осталось только заставить её позировать и улыбаться.
   - Боже мой! Что случилось с этой машиной?
  Заднее сиденье вжато в рули, мухи роятся над уцелевшим передним стеклом. Чтобы там не случилось, живым отсюда никто не выбрался.
   - Ой! У меня точно такая же машина.
  Крайслер. О том, что это именно он я прочёл на уцелевшем бампере. Кто-то очень сильный смял машину посередине, а потом сложил пополам.
   - Почему тут какие-то потёки?
   - Потому что резали автогеном! - Не выдержал хозяин будущего клуба. - Что это за впечатлительная девчонка? Вы снимать будете или нет?
  Он был прав, мы уже битый час бродили вокруг разбитых и покорёженных иномарок. Где-то вдалеке работал пресс, в полукилометре располагалась свалка для машин попроще.
   - Ришт, присядь на капот этой машины, она почти целая.
  Ну да. Не считая десятка пулевых отверстий, снятых колёс и срезанной автогеном крышки багажника.
   - Он грязный. Я испачкаюсь.
  Ага. Очень важно для девушки, на которой практически ничего нет. Вот этот набор ниточек одеждой назвать лично у меня язык не повернётся.
   - Ришик, ты же хочешь быть знаменитой. - Начал я её уламывать. - Фотки будут классные.
  Она села на эту груду металлолома и улыбнулась своей фирменной улыбкой.
   Вспышка.
  Чёрт, показалось, что рядом с ней на мгновение появилась пара каких-то странных теней.
   - Теперь садись вот на это сидение. Хотя погоди, я газетку подстелю.
   - Серёг, ты чего, дурак? Она же СГОРЕЛА! Я сейчас буду как трубочист.
   - Меня это не волнует. Сажу потом смоем, ты просто присядь.
  Вспышка.
  На мгновение мне показалось, что машина абсолютн6о цела, а рядом с Ришей сидит маленький ребёнок. Но нет. Деу Матиз был похож на танк после боевых действий. Он выдержал как минимум пять прямых попаданий прежде чем загорелся. Эту мысль я озвучил.
   - На самом деле,- объяснил нам владелец свалки, - это дырки от строительных лесов. Машина ехала во время грозы по улице, а ветер снёс леса, и вот эти железные палки, падая с большой высоты, проткнули машину насквозь. Ну и тех, кто был внутри.
   - Господи. Какой ужас. - Риша поспешно вылезла из машины. - Слушайте, а вам нормально здесь? У меня от этого места мурашки по коже.
   - А у меня волосы на спине шевелятся , - вполне серьёзно так заявил владелец свалки,- но ты, детка, не торопись, потому что потом будет хуже. Ты ещё не видела будущее помещение клуба.
   - Блин! У меня на ноге ржавчина, - будничным голосом сказала Риша,- в ответ прискакала её агентша и попрыскала из баллона краской телесного цвета, убрав ржавый развод.
   Где-то около часу мы работали молча. Я водил нашу модель за руку и ставил её лицом к авто, спиной, заставлял садиться на корточки, занимать неестественные позы, смотреть на солнце, смотреть в объектив, смотреть на меня.
  Действовал я холодно-расчётливо. Буквально своими руками лепил каждый раз статую, позу в которой Риша замирала на пару мгновений, с ослепительной улыбкой на лице.
  Внутри меня при этом бушевали ураганы. Каждый раз, когда я прикасался к ней, сердце вдруг переходило в режим краш-теста. Разгоняло кровь так, что у меня в висках стучало и блики появлялись в глазах в такт ударам. Я даже пару раз поймал себя на мысли, что останься мы с ней вдвоём и у меня же просто не встанет от волнения.
  Не знаю, что там чувствовала моя девочка, но с каждым мгновением она становилась всё мрачнее и мрачнее.
  С каждой вспышкой.
  А я смотрел на нее и понимал, что я хочу видеть ее рядом с собой вечно. Что душу за это отдам, наверное.
  Потом она потеряла сознание...
  **
  Это была какая-то странная жизнь.
  Знаете, как в полусне.
  Я возвращался под утро и засыпал. В этот момент нормальные люди выходили на работу.
  Если выдавался свободный день, то он посвящался общению с малознакомыми людьми, которые заключали со мной контракты на съемки, меняли мне мебель в квартире, продавали мне продукты, лечили мне зубы.
  Я не запоминал имен. У меня не появилось каких-то обычных человеческих предпочтений, не завелось новых друзей-товарищей.
  Вся квартира потихонечку превращалась в фотовыставку, посвященную одному человеку. Она смотрела на меня отовсюду. С шестов, с кресел, с барных стоек, из чужих мужских объятий. Голая и в одежде, с улыбкой и без, с макияжем, без макияжа, в маске. Рыжая, черная, блондинка, лысая.
  Наваждение.
  Я иногда думаю, мы могли бы выбраться из всего этого нормальным путём? Сколько бы нам ещё удавалось бы балансировать на грани?
  Но случилось страшное, Гарик не пришёл на очередную сессию, я отщёлкал очередное заведение с высокими шестами, вокруг которых как птицы летали девушки, теряя по ходу дела одежду, пришёл домой под утро и первым делом позвонил ему.
   - Привет, - голос в трубке выдавал мне Гарика с головой. - У меня фотик увели.
   - Как увели? Когда?
   - Вчера, точнее позавчера. Свадьбу снимал у друга. Расслабился и просрал.
   - Поэтому не пришёл?
   - Поэтому не пришёл.
  Первым дело я заглянул в ящик стола, куда я скидывал свои наличные. Там набралось на пятьдесят тысяч, по моим прикидкам должно было хватить на новую трубу, я Гариков агрегат воспринимал только так. У него была маленький фотоаппарат и объектив сантиметров пятьдесят если не больше.
  Я выполнил свою работу, то есть выбрал несколько десятков в фотографий, на которых все комнаты и коридоры имели красноватый отсвет, а девочки на шестых превратились в нереально сексуальных фурий, и отослал по нужному адресу. Потом лёг спать. А во второй половине дня завалился к Гарику с кучей денег в карманах.
   - Пошли, купим тебе новый агрегат.
   - У меня сейчас нету денег.
   - У меня есть.
   - Я лучше кредит в баке возьму.
  Гарик был не в настроении. Чёрная борода была встрёпана, глаза красные. От него разило перегаром, но ни одной бутылки я не видел.
   - Чем тебе не нравятся мои деньги? Давай я тебе куплю, заодно ты мне ещё что-то расскажешь про фотографирование.
   - Про фотографирование, - передразнил он меня. - У ты вражина, конкурент. Да ты без своего китайского друга никто. А учить тебя бесполезно чему то. Бестолочь.
  Знаете, на правду не обижаются.
  Короче, уговорил я его, и мы долго искали в интернете и нашли какой-то нереальный девайс. В процессе выяснилось, что у меня не хватает наличных, и я пошёл снимать деньги с карточки. Некоторые клиенты платили мне через банк, причём я, по своему раздолбайству, не следил за этим, поэтому для меня было приятной неожиданностью узнать, что я миллионер. Рублёвый, но все таки!
  Мы поехали с сумкой наличных в какую-то контору на край города, и купили все, что нам было нужно. Влетело это нам тысяч в триста. Я пытался уверить Гарика. Что у него теперь почти такой же цифровик, как и у меня. Он только мрачно хмурил брови, но вроде стал отходить.
  С машинками на груди отправились в кабак обмывать. Гарик заявил мне, что такую покупку надо обмыть обязательно.
  Я не знаю, сколько мы выпили, но очнулся я глубокой ночью. Меня везли в магазинной телеге. Из 'Ашана'. Почему из Ашана, я не знал, но был уверен. На груди у меня болтались оба фотоаппарата.
   - Гарик, - язык мне не повиновался. Получилось что-то вроде 'гайк'
   - Молчи лучше. - Голос за моей спиной был на удивление трезвым.
   - Где мы, - я заворочался, пытаясь перевернуться.
   - На Мкаде.
   - А как мы тут оказались?
   - Сам не знаю. Честно. Я толкаю тебя уже минут десять, наверное. Ты места узнаёшь?
   - Да! Вон там Алтуфьевское шоссе. До моего дома рукой подать. - Я махнул рукой и обнаружил, что у меня на каждом пальце по перстню. - Ой. Откуда это?
   - Не знаю. Ничего не знаю. Кстати вылезай, мне тебя не удержать.
  Действительно, спуск с Мкада был очень крутой.
   - Давай съедем, - предложил я. Цепляйся сзади и поехали.
   - Дурак что ли? Тут ни тормозов, ни руля. Потом ты посмотри, что вообще вокруг.
   - А что вокруг? - Я зачем то схватился за фотоаппарат, но у меня его тут же вырвали из рук и кинули обратно на живот.
   - Ещё раз попробуешь что-нибудь снять, голову оторву. - Предупредил голос Гарика из-за спины.
   - А чё это? - удивился я. Смотри какая перспектива. Ни одной машины.
   - С моего снимай. Свой не трогая.
   Я взялся за толстую трубу, которую кто-то назвал фотоаппаратом и щёлкнул девственно пустой спуск на шоссе.
   - Короче поехали.
   - Короче вылезай. Не дури.
   - Нет поехали!
   - На хер. Хуже уже не будет.
  И мы начали разгон. Ветер ударил в лицо, я что-то заорал. Телега подо мной опасно раскачивалась и скрипела.
  Мы уже спустились, когда нас догнала машина с синими проблесковыми маячками наверху. Машина была какая-то необычная, но мне в этот момент было по фигу. Она была нереально большая и древняя. Некоторое время ехала вровень с нами, потом переднее стекол опустилось, на меня взглянуло худое бледное лицо и невероятно большими и красными глазами.
  Я помахал этому челу и, направив на него раструб Гариковской обновки, щёлкнул на кнопочку.
  Вспышка.
   Машина вильнула и стала прижимать нас к обочине. Через секунду мы с Гариком покатились по газону. Трава оказалась на нём необычно густой и высокой.
   - Давно не стриженный газон. - Сказал я, ощупывая фотоаппараты.
   Они вышли из машины. Шестеро высоких парней с бледными лицами. Они были в длинных до земли плащах и сжимали в руках какие-то странные палки.
  Метрах в пяти между ними и мной вяло шевелился Гарик. Увидев, во что он одет, я захохотал на всю улицу.
   - Гарик, это что за блестящий халат на тебе.
   Но Гарику было видимо не до смеха. Он поднялся сначала на четвереньки, потом встал на ноги и оказался лицом к лицу с шестёркой наших оппонетов. И ту же заорал.
   - Серёга. Снимай!
   Они все шестеро бросились на него. Гарик был схвачен, поднят в воздух, а потом один из нападавших что-то сказал и тот, что держал Гарика за плечи, наклонился к его бороде и , кажется, попытался укусить. Мой друг задёргался и заорал теперь уже так, что мне вдруг стало не до смеха.
   - Снимай. Серёга. Христа ради!
  Фотоаппарат как будто сам прыгнул мне в руки, экранчик высветил странную картинку, как будто несколько муравьёв держат золотистый кокон. А потом я нажал на кнопку и странная синяя вспышка положила конец нашим приключениям.
  Рядом завыла сирена, по шоссе поехало сразу много автомобилей. Запах бензина ударил мне в ноздри.
  Гарик, одетый в странную золотистую хламиду, подошёл ко мне. Его губы что-то говорили, но я не слышал его слов за гулом машин.
  А потом я вырубился.
  **
  Сколько я себя помню, пить никогда не умел. Поэтому я предпочитаю скорее не пить, чем пить, однако с этой клубной жизнью у меня, конечно, стали случаться срывы.
  Мелодия будильника разбудила меня почти трезвого и в собственной кровати, но вот некое тело, лежащее рядом со мной, никак не подходило под определение знакомого. Мелкие прыщики на спине, светлая шевелюра, Гарика это не напоминало ничем. Кстати куда делся Гарик, я тоже не помнил, зато его фотоаппарат лежал на прикроватной тумбочке прямо рядом с моим цифровиком.
  А где Гарик? Где мой верный кореш?
  Чтобы найти мобильник, пришлось позвонить на него с домашнего. Он оказался под кроватью, завернутый в носовой платок.
  Неплохо я отметил покупку нового девайса для своего друга! В носке обнаружилась еще и кучка золотых печаток.
  Трубу он взял со второго звонка и тут же проорал в неё:
   - Всё! Я с тобой больше не пью! И вообще я больше не пью! Ты понял?
   - Понял. - Ответил я, пытаясь вспомнить, как я попал домой. - Твой фотик у меня.
   - Отлично! - Вечером ко мне, и свой захвати! Ты свои фотографии смотрел уже?
   - Нет. - За моей спиной на кровати зашевелилось .
   - Вот и чудненько. Посмотри, только не свои, а мои. Сильно удивишься.
   - Угу. - Я тупо пытался вспомнить, что вчера было, но последнее, что у меня осталось в голове - это вспышка, после которой куда-то пропали люди из большой чёрной машины, а мы с Гариком оказались с тележкой из супермаркета на проезжей части Алтуфьевского шоссе. И, кажется, мы поймали машину. Что было дальше?
   - Чего угу? Не тормози!
   - Отбой, - сказал я в трубку, - приеду часа через три.
  Теперь надо было разобраться с девушкой в койке. Она сидела вся встрёпанная в центре кровати и внимательно смотрела на меня.
   - Добрый день, - осторожно проблеял я.
  Её сиськи иначе как выменем назвать было трудно, живот складками, волосы в разные стороны, когда-то видимо было каре. Страшна, как смертный грех. Боженька, милый боженька, я ведь предохранялся, дай мне знак, что предохранялся.
   - Не помнишь ничего? Да? - Поинтересовалась она хриплым низким голосом.
   - Да. Не помню. Не помню ничего совсем. Даже как тебя зовут.
   - Светой. - Она продолжала внимательно следить за мной. Как я вытаскиваю из Гариковского фотоаппарата карту памяти, как включаю свой комп, и как напрямую подключаю свой фотоаппарат к системному блоку. - Ну ты вчера и отжёг!
   - Поподробнее плиз.
   - Вы, с твоим другом ввалились вчера в клуб...
   - Какой?
  - Белый носорог. Так вот вы ввалились, причём ты практически спал на ходу, а твой бородатый товарищ орал на весь клуб, что его покусали монстры и что ему нужна помощь. Весь в крови и одежда вся в клочья. Да и одет он был черти во что. И сразу стало понятно, что вы, какие то шишки, потому что в скорую звонил и в аптеку бегал сам Кузькин.
   - Кто такой Кузькин? - Я тем временем вывел на экран две развертки с фотографиями, со стороны казалось, что снимали одно и тоже с разных ракурсов. Пока фотография величиной с марку, на ней ничего не видно. Зато если развернуть на весь экран...
   - Директор и владелец клуба вообще-то. Он мало того, что притащил врача. Он еще и священника зачем-то приволок. Так батюшка два часа колдовал над твоим другом. Вы что? Правда такие таланты?
   - Да, родились с искрой и умрём такими же, - ответил я ей я и уставился на экран. - А что, мы сюда втроём приехали?
   - Нет, почему. Вдвоём.
   - Твои фотографии на обоих фотоаппратах.
   - А ты значит, вообще ничего не помнишь? Ты ж тут полночи вместо того чтобы меня трахать прыгал вокруг без трусов с двумя агрегатами в руках. Всё фотографировал, то с одного, то с другого.
   - Я уже вижу. - Я на самом деле видел. - Знаешь что, вызови себе такси и давай домой.
   - Как? - В голосе за моей спиной я услышал и раздражение, и бешенство и разочарование. Весь спектр. - Ты вот прям так вот меня выгоняешь?
   - Если хочешь кушать, в холодильнике, наверное, есть еда. Главное сейчас меня не отвлекай. -
  Я даже не стал оглядываться на шлёпание босых ног за моей спиной, мне не хотелось смотреть, кого я притащил к себе домой. Всё моё внимание было поглощено сравнительным анализом последних фотографий. Но на изумлённый вздох за своей спиной я оглянулся.
  Серые глаза на выкате, рот изумлённо приоткрыт показывая желтоватые зубы.
   - Это я? - Голос её вдруг стал очень высоким, казалось, что она сейчас сорвётся на визг. - Это ты снял так меня? Этого же не может быть.
  Может. Абсолютно инфернальная фотка. На ней девушка сидела, закутавшись в одеяло на фоне открытого настежь окна. Луна прямо за её головой создавала ощущение нимба, лицо было, как будто освещено изнутри и имело выражение смирения и терпения. После этого я конкретно занялся серьёзной задачей по выдворению посторонних лиц из квартиры.
  Это было не так просто. Она хотела есть и приготовила себе завтрак, а заодно и мне. Потом она решила, что мне нужна генеральная уборка, насилу отговорил. Я записал её рабочие, домашние и мобильные телефоны, записал адрес и аську, причём она убедилась, что все это я сохранил у себя в компе. Мне пытались погладить рубашки. Причем все это было при непрекращающихся попытках заставить меня показать остальные фотки. Но я решил, что если я ей покажу ещё парочку, то она останется у меня тут жить, а этого мне уж точно не хотелось. Я вообще не понимал, как эта корова попала ко мне домой. Это была именно корова. Громадная задница, большие сиськи и тупое выражение прыщавого лица. Атас! Только такую я и мог снять в пьяном угаре. Видимо по пьяной лавочке у меня резко поменялись приоритеты.
  Свои фотографии я послал Гарику по почте, а его флешку с фотоаппратом я принёс ему лично уже ближе к вечеру.
  Когда мне открыли дверь, то первое что я услышал было:
   - Господи, Серёга! Сам ангел спустился к тебе, чтобы ты его трахнул!
  В ответ я с горестным видом протянул ему его трубу. И через пять минут он угорал, глядя в экран монитора.
   - Серёга. Это та тёлка, с которой ты ушел из клуба. Офигеть! Ты ей вдул? Нет, серьёзно, ты смог? У тебя встало на такую?
  Потом мы пили кофе с коньяком на кухне.
   - Повезло тебе. - Гарик лопал яичницу с помидорами и оценивающе глядел на меня.
   - В смысле.
   - Знаешь, как у меня на самом деле увели фотоаппарат?
   - Как?
   - Да вот как ты, по пьяной лавочке домой курву какую-то привёл.
   - Тоже в клубе познакомился?
   - Да нет, на сайте знакомств. Она уже удалила свой профайл. И сменила телефон. Давала объявление, что, мол, хочет побыть любительской моделью. Я ей предложил в стиле ню посниматься. Ну, мы встретились, поболтали, потом я её отвез на природу, там поснимались, потом ко мне домой приехали вечером уже. Так пока я в душе был, она мне форматнула комп, взяла фотик и ноги. Причем девушка профи, все мои объективы и светофильтры и даже карты памяти с собой забрала. Ну и по мелочи, пару колец золотых. Цепочку серебряную. Вот так!
   - Обалдеть. В милицию заявлял?
   - Не-а. Всё равно не найдут.
   - Слушай. А как я с ней познакомился?
   - Да никак вообще. Просто после того как нас в клубе отмыли и подлатали силами скорой помощи и местной аптечки, ты решил ехать домой. А этой тёлке ты просто сказал: 'Ты едешь со мной!', взял за руку и увёл.
   - Круто, - я рассматривал пластырь на его шее, он прогладывал неестественно белым из-под бороды. - Подлатали, говоришь? А где мы успели покалечиться, я только когда подругу выпроводил, только тогда обнаружил, что на мне синяки какие то.
   - Ну, ты даёшь! Как выбирали фотоаппарат, помнишь?
   - Ну да!
  Гриша сел в кресло и пригладил бороду.
  - Короче, - начал он, - сначала мы долго выбирали мне камеру
  - Ну, это я помню.
  - Потом взяли уже под нее объектив. Вот он, дуло длиннее, чем у твоего. Мы поехали в какую-то специализированную оптовую компанию прямо к ним на склад. По дороге ты снял кучу денег наличными с карточки. Знаешь, я против регулярных контрактов был раньше, фрилансером удобнее вроде, но, судя по тебе, я был неправ. Потом я сказал, что это надо обмыть и мы просто пошли в кабак какой-то, в 'Ашане' рядом, вообще первый попавшийся. Далеко не уходили. Ну, выпили, я немного пива, ты немного шампанского. Побухтели про планы на будущее, ты еще спрашивал, почему у меня есть фотостудия, а у тебя нет и как это сделать. А потом, после третьего или четвертного бокала ты сказал, что снимаешь меня на память. Ну и снял.
  И вот как пыхнула вспышка и началась чертовщина. Для начала ты сказал, в том духе, что ну его на фиг этот кабак, пошли в другой.
  - Это я помню, а вот дальше как отрезало.
  - Ты хлебал шампань из горла и вел меня на выход, по дороге ты залез в ювелирный, сказал, что всегда мечтал о печатке и скупил там штук десять колец. Я еле вытащил тебя оттуда, ты собрался Рише купить золотую сбрую, на которую у тебя денег точно не было. В общем, мы вышли из магазина этого, прошли десять метров, а потом ты остановился перед лестницей какой-то и заявил, а пошли на второй этаж. Лестница широченная и покрыта красным ковром.
  - А в алтуфьевском 'Ашане' есть второй этаж?
  - Ну, для покупателей точно нет, но дело в том, что тут я начал стремительно трезветь. Потому как вдруг понял, что на дворе уже стемнело, хотя лето вроде, а у меня часы показывают семь вечера. Во-вторых, в Ашане никого не было внизу, зато наверху явно что-то было. Оттуда неслась музыка, причем знакомая, только слова были другие, я припев запомнил. Остались только мы на растерзание, парочка лихих и непростых ребят.
  - Простых и неплохих, - поправил я его.
  - Ты не понял. Лихих и непростых. Дальше вообще интересно. Там был громадный зал, много круглых столиков и вдалеке на сцене наяривала рок-группа какая-то. Два вокалиста. Но все, абсолютно все обернулись на нас. И рядом с нами тут же материализовался хмырь какой-то с тростью и громко чего-то запричитал, помахал на нас этой палкой и твой фотоаппарат у тебя в руках вдруг практически ожил, прям как трансформер какой, задвигал объективом в разные стороны. Чел тут же поспешно куда-то свалил. Ты затребовал официанта и он появился. Видел когда-нибудь официанта с клыками и руками, на которых три пальца вместо пяти?
   - Ну мало ли. Инвалид.
   - Непохоже. Тебе было по фиг, ты заявил, что тут классно и сел за первый попавшийся свободный столик с табличкой, на которой было написано, что столик занят. Табличку убрали, нам подали два стакана какой-то бормотухи. Мол, за счет заведения. И ты сходу ее употребил. И вот ту я совсем протрезвел. Я не успел сфотографировать результат, тебе бы понравилось.
   - Я что, начал отжигать.
   - Ну как сказать. У тебя волосы на голове вдруг выпрямились, а глаза засветились зеленым. Зеленоглазый одуванчик. Ты улыбнулся мне поистине безумной улыбкой, взял цифровик и пошел к сцене. Вроде ничего особенного, только вот народ начал разбегаться. Не весь. Некоторый. И сваливали они как-то по-странному. Двое просто в плащи завернулись и вышли, еще один явно выпрыгнул в окно и, я так понял, улетел. А я себя ощущал абсолютно трезвым и очень хотел в туалет. Ну, я тебе вслед посмотрел и спросил у соседнего столика, мол, где тут тубзик. Чел, у которого я спросил, улыбнулся мне и показал рукой направление. Ты ведь никогда не видел улыбки человека, у которого не один ряд зубов, а несколько, и причем они острые и не такие как у нас с тобой, не в один ровный ряд, а круглые, иглы , а не зубы. Я еще подумал, что жевать то ими не выйдет, а потом посмотрел на его руку, а там натуральные когти на пальцах. Но я еще надеялся, что все обойдется, и отправился в туалет. Нормальный туалет вроде, только он был как бы один на всех, и навстречу мне вышла девушка и с зубами, которые ей в рот не помещались и с перепончатыми ушами. Она на меня ноль внимания, а я то вылупился, и провожаю ее взглядом. Так ты прикинь, она вдруг разворачивается и так с непониманием смотрит на меня, мол чего тебе. И уши расправила.
  - Гриша, ты гонишь.
  - Спокойно, дай дорасскажу. Нормальный сортир, стою отливаю, тут вдруг раз сзади появляется чел в форме почти что офицера СС и говорит, что он из полиции и просит предъявить документы. Я делаю свои дела, показываю паспорт и он у меня тут же спрашивает удостоверение журналиста. Ну, я говорю, что у меня нету, он смотри на меня как на идиота и предлагает вернуться в зал и типа, там проблема какая-то с тобой. Ну, мы вернулись. В зале никого, на сцене смущенные музыканты, ты лежишь ничком у сцены в обнимку с фотоаппаратом. Этот твой агрегат реально крылья выпустил, шевелился у тебя в руках. И над тобой второй полицейский. Они кивают на твою бандуру и спрашивают меня, не опасен ли ты. А тебя можно было хоть на части резать, ты бы не проснулся. Я говорю, что да как же ты можешь быть опасен. Ну, они тебя тогда подволокли к столику ближайшему, и мы сели обсуждать ситуацию. Надо сказать, что ни оба были порядком на взводе.
  - Пьяные что ли?
  - Испуганные. Тому, что над тобой стоял было страшно просто до усрачки, а мой был поспокойнее. Он сигаретку закурил и спрашивает, а как вы сюда попали. Я ему объясняю, как могу. Он головой покивал и задвинул тему, что сегодня ночь бессмертных, и хотя закон одинаков для всех, но правят-то нами бессмертные, и коль уже все они в эту ночь покинули замки, то мешать им, конечно, не следовало, и неприятности теперь будут у всех. Я киваю так головой, будто понимаю о чем он, а сам на тебя смотрю. А он мне между тем и говорит, что легенда есть о некой механической цивилизации, которую победили бессмертные в другой вселенной, но которая оставила о себе напоминания, и что он готов поклясться, что сейчас у моего друга, то есть у тебя, такой артефакт в руках. И показывает на твою игрушку. Потому говорит, вас, то есть нас, на куски не порвали, что в руках у нас явно что-то более древнее, чем те самые бессмертные, и потому, подводит он вою мысль, вам, то есть нам, нужно делать ноги.
  И ты знаешь, это была верная мысль. Они взяли тебя под руки и мы погнали на выход. Там они меня спрашивают, где машина, я говорю, мол, нету, а они тогда говорят, грузи его в тележку и вези. Я спрашиваю, куда, Они в ответ, куда хочешь, только подальше отсюда. Ну, я реально беру за 10 рублей телегу, поднимаю тебя, и ты одним махом облевываешь меня с верху до низу. Пока я там исходил грязными ругательствами тот, что над тобой стоял, сбегал внутрь, расхерачил из пистолета витрину, ну это он так говорит, и притащил мне оттуда некий комплект белья и золотистый халат. Я спрашиваю, мол, может, на своей машине подкинете? Тут, тот, что поиспуганнней, как взбеленился. Сразу, говорит, видно, что не местные. Сейчас такая ночь, что человеческие законы не властны над нами. Нынче правит нечисть, а они на посту, и уйти не смогут, да и вообще, они как бы тоже жить котят. И понял я, что нужно реально сваливать и побыстрее. Погрузил я тебя в телегу и бегом. И прикинь, на улице ни одной машины. И вот я везу тебя и понимаю, что что-то не так. Местность вроде та, а вроде не та. И тогда я начал снимать все подряд. Помнишь, как мы катились с МКАДа, там справа психушка вроде стоит, я там справу брал и церковь. Так вот не было там ничего такого, а была громадная скала, а на ней замок. Он исчез в тот момент, когда меня схватили эти, что нашу телегу обогнали, а ты сфотографировал меня. Я готов поклясться, что в тот момент, когда ты нажимал на кнопку, чьи-то клыки вцепились мне в ляжку, причем крепко так. Но не успели прокусить джинсы. А другой клыками поцарапал мне шею.
   - Офигеть.
   - Ты дальше слушай. Ты сфотографировал меня и отрубился. Я, значит, ловлю такси, это было нетрудно в таком балахоне, сажусь в него, мы кладем тебя на заднее сидение и мы мчим в клуб.
   - Белый носорог.
   - О. Ты это помнишь.
   - Не, тетка рассказала.
   - Хорошо. Слушай. Мы вваливаемся в клуб, и я понимаю, что я чувствую себя как-то очень странно. Ощущение, что вот если кусок мяса не сожру срочно, то умру на фиг. У них там ванна с джакузи, я загрузил тебя туда. Сам залез и Кузькин, кореш мой давний, погнал кого-то за врачами и за священником.
   - Эта подруга, - я кивнул на экран монитора, - сказал, что он сам побежал.
   - Может и сам. У нас с тобой вид был абсолютно безумный. Там, конечно, всякое видели, но, к с частью, все всё восприняли серьезно. Сначала примчались врачи и попытались откачать тебя. Но ты был абсолютно невменяем. Пускал пузыри, мычал. Я думал ты такой останешься до конца жизни. Абсолютно безумная хрень. Потом привели батюшку и он начал откачивать меня. Посадил меня в джакузи и давай крестить воду и чего-то там читать. Он читает, а у меня судороги по всему телу от его молитв, но я молчу и терплю. А ты на полу валяешься и пузыри пускаешь. Потом вдруг у меня резко отпустило и я сказал, что все прошло. Так оно и было. Жажда мяса пропала, появилось желание выпить. Я, значит, попросил налить и вышел к Кузьмину, пообщаться на тему, что делать с тобой. Мы с ним, значит, обсуждаем, спустились на первый этаж, я вызываю такси, приезжает машина, и я собираюсь идти за тобой. И вдруг мимо меня резва так проходишь ты, уже одетый в новую одежду, которую нам привезли, с двумя фотоаппаратами на груди, подходишь к этой девахе, заявляешь ей, что она тебе нужна, хватаешь руку и уводишь на улицу. Садишься в такси, которое я вызвал нам обоим, и отчаливаешь.
   - Охренеть!
  *
  Пустая квартира встретила молчанием. Только где-то за стеной тихо вещал телевизор. Я устало уселся на кровать, не выпуская из рук фотоаппарат. Гарик закрыл за нами дверь и начал чем-то громыхать на кухне. Я так устал, что мне даже было неинтересно, чем у меня доме занимается человек, который здесь никогда не жил.
  Через пару минут он появился на пороге комнаты.
   - Там у тебя есть пельмени и скотч. Пельмени я могу сварить, а скотча хочу налить.
   - Есть не хочу. Скотча на двоих сделай, только мне на самое дно.
   - Ага!
  Виски я выпил, не чувствуя вкуса. Гарик посмотрел на меня понимающим взглядом и предложил принести в комнату всю бутылку.
   - Не надо, все равно не поможет.
   - Да ладно тебе, чего ты мучаешься? В чём проблема то?
   - Зачем она это делает?
  Бородач сел рядом со мной на кровать, стакан он держал двумя руками.
   - Ну, во-первых, она знает, что она тебе нравится, а значит, тебе можно доверять. Я очень хорошо запомнил твои глаза, когда ты в первый раз её увидел.
   - Говорят от любви до ненависти один шаг.
   - Он бывает очень долгим. А из тебя надо выжать все до последней капли.
   - Думаешь, она догадывается?
   - Ну она ж не клиническая дура, хоть и красивая баба. Кто ты без своего цифровика? В лучшем случае средней руки фотограф, в худшем - монтажник лифтов. А кто она? Да никто. В лучшем случае дипломированный специалист, психолог. Знаешь сколько сейчас психологов? Это ж дешевое образование, экономисты, психологи, юристы. Все что нужно для такого обучения, это книги, помещения и преподаватель. А в худшем - стриптизёрша. И она предпочитает худший вариант. Не так ли? Но ты, именно ты, делаешь её дорогой, высокооплачиваемой фотомоделью. - Он залпом выпил виски. - Ух! Хорошая штука. У вас такой тандем получился. Это, во-вторых. Хоть раз было так, чтобы твои снимки не брали?
  - Не было. - Я сам поразился, как тускло и безжизненно прозвучал мой голос.
   -Ну а чего ты тогда жалуешься? 'Зачем она это делает?' Вот за этим. К тому же сам ты ей платишь той же монетой, как у тебя какое предложение по рекламе - так сразу её зовёшь.
  - Да я не об этом ведь.
   - А о чём?
   - Она ж не просто со мной там встречается по работе. Она, например, рассказывает мне про своих мужиков. Знаешь, что она сейчас с женатым встречается?
   - Ну, так она давно с ним, тоже мне новость. Любовь, как известно, зла. Кого выберет нормальный мужик? Проверенную жену, которая точно не сиськами по ночам трясёт неизвестно где, а зарабатывает с помощью головы, или стриптизёршу, которую надо ждать по ночам и трястись от волнения. Так что там у нее без перспектив. А ты вроде как друг, на тебя можно свалить негатив, потому что ты отнесёшься с сочувствием. Тебя при этом жалеть совсем необязательно.
   - Она меня тут на фильм 'Секс в большом городе 2' звала.
   - Надо было идти. Там до фига баб трахают наверняка, теток красивый секс возбуждает, как и мужиков.
   - Она еще и Веру, свою подругу тащила. Прям обязательно втроем.
   - Ну, значит, нравишься ты ее подруге. Слушай, вот честно, От всего этого несет какой-то упоротостью. Я понимаю, что ты мучаешься, о вот помочь тут тебе никто не сможет. Выпей со мной, а.
   - Ты заметил, что она стала в последнее время хуже выглядеть?
   - Только слепой не увидит, не говори мне, что это связано с цифровиком.
  Я встал, отложил фотоаппарат и прошёл к столу, из-под кипы бумаги выудил два снимка и передал Гарику. Он некоторое время рассматривал их, сравнивая.
   - А почему только одно дерево?
   - Наверное, потому, что я снимал именно это дерево.
   - Красиво. Хочешь сказать, что сначала ты щелкнул дерево, и оно было зелёное, а потом листва покраснела?
   - Да. А потом ещё и облетела. В компьютере есть. Показать?
   - Не. Не надо. Верю. Хочешь сказать, что твой фотоаппарат может убивать? Парень, да по тебе все спецслужбы мира плачут.
   - Он это делает не сразу. Я сделал около ста снимков подряд ради заметного эффекта.
   - Хочешь сказать, что он старит объекты, которые снимает?
   - Скорее вытягивает из них энергию. А снимает он не их.
   - Это как это?
   - А вот так. Смотри, - я взял с стола папку и выложил две фотографии на диван. - Я снимал одно и тоже место с обычного фотоаппарата и со своего. Видишь разницу?
   - На твоем краски ярче.
   - На моем слева нет двух бутылок, хотя, на самом деле, они есть. Он снимает другую реальность, совсем другую, а при этом заряжается от этой. То есть он как паразит, он привязан к моей реальности, а берет свет, ракурс, задержку и прочее откуда-то из другого места.
   - А почему именно твоей реальности? Почему не моей, например.
   - Ну, он же все время со мной. Понимаешь? Я так подозреваю, что наши приключения тогда в Ашане связаны с тем, что я напился и он, вместо того, чтобы брать кусочки реальности со стороны просто взял и подключил нас к другой параллельной вселенной. Подстроился к моему ментальному состоянию.
   - Ну брат, - Гарик отхлебнул виски, - опасная у тебя штуковина. Пить тебе нельзя, наркота тоже не твой путь. Так что ты запихни фотик в шкаф, налей себе выпить, бахнем и на боковую, я тебя спать уложу, чтобы ты чего не выкинул чего из-за этой стервы, уж больно фигово ты выглядишь. А потом такси себе вызову.
   - Гарик, ты не понимаешь, да?
   - Чего именно.
   - Я чувствую себя как в ловушке. Впечатление, что мир вокруг меня какой-то не такой. У меня год прошел во сне. Каждое утро я просыпаюсь и думаю о ней. И каждое утро, первое, во что утыкается мой взгляд, это цифровик. Он все время рядом. Я чувствую себя откровенно больным, реально крыша едет. Независимо от того, чем я занимаюсь, что делаю, рано или поздно я упираюсь в необходимость пообщаться в Ришей. И вот ты понимаешь, не было бы этого фотоаппарата, и не было бы этих встреч. Я бы не слышал никаких историй про мужиков, которые ее трахают, или которых она трахает, или которые не хотят ее трахать.
   - Это чего, весь год она тебе при каждой встрече такое парит?
   - Да практически.
   - Никакого разнообразия, да? - Гарик вдруг громко расхохотался.
   - Ничего смешного.
   - Ах-ха-ха. Она ж не просто психолог, она аспирантуру закончила, в курсе да?
   - Да, она говорила. Красный диплом, вроде.
   - Ах-ха-ха. - Гарик утер выступившую слезу. - Вот такой вот хреновый психолог. Это жесть. Просто жесть. Я не знаю чем тебе помочь. Прикинь, я тут снимал ее для заставки телепередачи, она мне потом звонит и спрашивает, какого хрена в кадре две минуты только ее сиськи, а я ей в ответ, что, мол, надо было вместо сисек, красный диплом ее что ли?
  Мне было не смешно.
   - У меня крыша едет. Я реально уверен, что исполняю не свое предназначение. Ощущение, что мне надо в психушку лечь.
   - Могу устроить. А чего, давай. Деньги у тебя есть на любое лечение. А я знаю одно заведение с нужным уклоном.
  *
  Это скорее был санаторий. Психушку я себе представлял по-другому. Даже с учётом того, что это была просто частная лечебница, и очень дорогая, все равно до лечебницы не догоняла. Небольшой санаторный корпус на отшибе, лес кругом. Во дворе стояла целая автовыставка броских иномарок, скорой не наблюдалось вообще.
  Гарик аккуратно въехал во двор, подождал когда вылезу, открыл мне багажник, не вылезая из машины, убедился, что я сумку забрал и багажник захлопнул и тут же вырулил на выезд. В окошко он мне показал руками, мол, держись, я за тебя болею, потом сделал ручкой, как будто я на вокзале с ним прощаюсь и сделал ноги.
  А я, значит, пошёл сдаваться местному корпусу пси. На рецепшене сидела тётка лет сорока, при виде меня она расплылась в улыбке так, будто сам президент я вился к ним на поправку головы.
   - Ой! Сергей Матвеевич, а мы вас с самого утра ждём.
   - Да ладно вам.
   - Да, да, очень-очень ждём. Вы прямо сейчас идите в 27-й кабинет, вас там уже ждут. Вашего лечащего врача зовут Павел Рабинович, но вы можете звать его просто Паша.
   - А вы не хотите меня оформить? Дать мне ключи от номера?
   - Сначала вы должны поговорить с лечащим врачом. - В голосе у женщины вдруг прорезались металлические нотки.
   - А если я хочу сначала заселиться?
   - Видите ли, - вкрадчиво начала она мне объяснять, - наши номера оформлены по разному ,и имеют разный режим существования. Где-то вам еду в номер принесут, а где-то надо будет ходить в столовую. Так же больница имеет несколько дачных домиков на отшибе. Вы явно не из тех, кого надо будет запирать в замкнутом пространстве, но я вам рекомендую сначала поговорить с вашим лечащим врачом, потому что сначала мы определяем болезнь, а потом место проживания пациента, потому что места проживания - зависит от избранного лечения. Вы меня понимаете? - Голос у неё был мягкий, обволакивающий и одновременно как будто прошитый стальными полосками, неотвратимость в каждой фразе. Я почувствовал себя программируемым роботом и решил не спорить.
   За дверью 27-ого меня ожидал молодой человек, явно младше меня. Ноги он закинул на стол и даже и не подумал их скинуть, когда я вошёл.
   - Вы что ли Паша?
   - Я! А вы Сергей?
   - Точно!
   - Ну, проходите. Располагайтесь.
  Я подошёл поближе. Из-за дорогих ботинок было не видно, но теперь я разглядел, что в руках у Паши тоненькая папочка, он читал какие-то листки в ней.
  Когда я сел в невероятно удобное кресло перед его столом, он скинул ноги, отложил папочку и приподнявшись протянул мне руку для пожатия.
   - Устраивайтесь поудобнее.
  Да куда уж удобнее!
   - Какое интересное кресло, с выемками под ноги. Это чтоб удерживать наиболее буйных?
   - Ну что вы! - не садясь он протянул руку и нажал на кнопку в подлокотнике моего кресла, у меня за спиной некие твердые пальцы стали разминать и постукивать спину, спускаясь от затылка к пояснице.
   - Массажное кресло?
   - Оно самое.
   - Слушайте, а тётка на рецепшене тоже врач-психиатр?
   - Тоже. У нас тут даже санитары с высшим медицинским.
  Ноги тихонько сжали и отпустили, сжали и отпустили. Я почувствовал, что готов остаться здесь жить. В этом кресле. И ни лечение мне не нужно, ни фотосъёмки.
   - А я тут вашу жалобы читаю. Итак, вы боитесь снимать, странно, учитывая, что вы этим зарабатываете.
   - Я не боюсь снимать вообще, я боюсь снимать определённым фотоаппратом.
   - И вы наверняка привезли его с собой?
  Я нехотя наклонился, расстегнул сумку и выложил агрегат на стол.
  Паша аккуратно взял его в руки, покрутил, озадаченно хмыкнул и вернул на стол со словами.
   - Никогда таких не видел. Что за марка?
   - Понятия не имею, я его купил с рук на улице.
   - Купили с рук? И боитесь снимать? Именно им?
   - Точно!
   - А почему бы вам не купить себе тогда другой?
   - Пробовал. Когда снимаю другими, фотки тоже другие. Не то. А этот снимает так, что каждая фотография стоит денег.
   - Так. И что вы ждёте от нас? Я вижу фобию перед конкретным фотоаппаратом, то есть вы не боитесь снимать вообще, вы боитесь снимать им. Так?
   - Так.
   - Ну что ж. Дело ясное, что дело тёмное, - он открыл папочку, достал из стола несколько листочков и взял в руки ручку. - Давайте рассказывайте, с чего такие страхи.
   - А это что? Моё дело такое? - я кивнул на папочку.
   - Да. Буквально через пару дней, когда вы сдадите все анализы, оно станет гораздо толще. А пока давайте разберёмся с вашими страхами. Итак.
   И я начал рассказывать под мягкое гудение кресла. Про Ришу, про то, как я её снимаю. Он некоторое время писал, хмыкал, качал головой, потом вытащил откуда-то снизу журнал, развернул его и показал мне фотографию Риши, я даже вспомнил, где я её снимал, на показе какого-то дизайнера, который ваял одежду из металлических колец. Риша в платье-кольчуге смотрелась как богиня.
  - Да, это моя фотография.
   Паша журнал сложил, и мы поехали дальше по пунктам. Про съёмки, про Гарика, про фотографии каменной стены, про мои ощущения, что кто-то за мной наблюдает, когда я отдыхаю.
  Управились за два часа.
   - Н-да. Читается как фантастический рассказ. - Он сложил стопку листочков и скрепил их степлером. - Знаете, чем отличается фантастика от реальности?
   - Чем?
   - По-дороге. - Он поднялся и приглашающее подал мне руку. - Сумку оставьте здесь. Потом заберете. Сейчас в столовую, а потом я вас до номера провожу. Жить будете с нами в основном здании, вы же не против?
   - Нет. Не против. А у меня в номере будет такое же кресло?
   - Не такое же, попроще. Но да, будет.
  Мы вышли из кабинета, и он тут же устремился одному известным ему маршрутом, мне после кресла его спринтерский забег был непривычен, пришлось приложить усилия, чтоб поспевать за этим белым халатом.
   - Так вот. - Даже не оглядываясь, иду я за ним или нет, продолжил Паша. - В книгах, если что-то необычное происходит, то, как правило, сразу и спецслужбы об этом узнают, и криминалитет. В жизни все иначе. У вас происходит что-то странное, но оно выбивает вас из колеи и у вас появляются фобии. А при этом спецслужбам на вас плевать. Никто не лезет в окно с пистолетом, никто не шантажирует, никто не зовёт вас в тайгу или в пустыню на раскопки. И никто не приходит к вам, чтобы рассказать, что происходит. Вы согласны?
   - Ну, почти. - Буркнул я ему в спину.
  Мы вошли в небольшой зальчик, и Паша тут же устремился к накрытому на две персоны столику. В центре стояла табличка 'ТОЛЬКО ДЛЯ ВРАПЧЕЙ', но я решил, что это всё фигня, потому что в зальчике все равно никого кроме нас не было. Впрочем, рядом тут же материализовался официант, который выдал нам по листочку с меню.
   - Значит так. - Паша мельком взглянул в листочек и отложил. - Вы берите, что хотите, готовят у нас нормально, чуть получше, чем в обычном общепите, у вас никаких ограничений.
   - А у кого-то есть ограничения?
   - Есть. Вот, например у Дамира Шарифовича. - Паша махнул рукой на дверь
  В столовую вошли двое, первый был мужчина восточной внешности, невысокого роста, коротко стриженый, лет сорока с хвостиком. У него были глаза загнанного зверя. Второй был славянской внешности, крепыш лет двадцати пяти.
  Дамир сел за стол и официант ему тут же принёс громадную лохань, тарелкой это было назвать трудно, каких-то варёно-тушёных овощей. Крепыш же с интересом начал рассматривать листочек.
   - Э-э-э - я вдруг засмущался. А можно пару нескромных вопросов задать?
   - Конечно можно, - вы, наверное, хотите спросить с чем тут люди лежат и что например у этих двоих?
   - Ну да.- Я наугад ткнул в меню и буквально тут же мне принесли гороховый суп, котлеты с картошкой и салат. Паша выбрал борщ.
  Помещение было маленькое 'эти двое' приступили к еде, не обращая на нас никакого внимания, но я готов был поклясться, что вольно или невольно, они услышат часть нашего разговора.
   - Я вам диагнозы назвать не смогу по этическим причинам, но расскажу про проблемы. Дамир, является моим пациентом, так же как и вы. Так вот, однажды он понял, что толстеет, и решил следить за своим весом. Всё бы хорошо, но у него это превратилось в манию. Он купил весы домой, и начал взвешивался дома. До еды, после еды, до туалета, после туалета. Ну и так далее. Потом, - молодой человек умудрялся кушать и говорить одновременно, тарелки перед ним стремительно пустели, - он купил себе весы на работу. Потом купил третьи и начал таскать их с собой в чемодане. А потом он пришёл к нам.
   - Вы, наверное, первым делом отобрали у него весы.
  - Разумеется. И стали лечить.
   - Гипнозом? Таблетками?
   - Нет. Ограничили в еде и заставили заниматься спортом. По нашим прикидкам он должен был за две недели спросить столько, что проблема с весом просто сойдёт на нет. Ну, немножко аутотренинга тоже было.
   - А сосед?
   - Соседа зовут Иваном. Он не мой пациент. Этого мы лечим от трудоголизма и переутомления на этой почве. Пришлось отобрать у него ноутбук, два мобильных телефона и вырубить в номере телевизор. Так он теперь пробился по спорту, составляет Дамиру компанию во время тренировок.
   - Жесть! А кто в основном у вас тут лечится?
   - Трудно сказать. Нет основного направления. Во время бандитского передела в основном лежали с травмами головы. Во время дефолта с нервными срывами. Сейчас в основном трудоголики приезжают, чтоб мы их принудительно заставили отдохнуть. Как то так. Ваш случай своего рода уникальность. Потому что в основном как-то все приземлено у людей всё. А вы с чем-то необычным пришли.
   -Ясно. - Я обвёл взглядом стены столовой. - Какая интересная керамическая плитка. Зелёные листочки, завитушки.
   - Это оригинальная плитка прошлого века. Тут все практически без реставрации, само здание конечно ремонтировалось, доводилось до уровня двадцать первого века, но плитка, отделка и даже некоторая мебель остались от девятнадцатого.
   - А что тут раньше было?
  - Вы не поверите! Тут всегда была психушка. В девятнадцатом веке, точнее в 1873 году некий Афанасий Петрович Давыдко, миллионер и меценат, решил устроить богоугодное заведение. Место выбрал неслучайно, тут в те времена была редкая глушь, неподалёку располагался монастырь. Люди тогда были более напуганы, чем сейчас, так что больницы строились зачастую неподалёку от монастырей. Недаром говорят, 'сестра милосердия', ну или 'брат милосердия'. Афанасий Петрович помогал им деньгами, а они ему посильной помощью, которую оказывали с редким, но нынешним временам, послушанием и смирением. Сегодня попробуй нашим санитарам не дай отпуска, оплачиваемого летом! Скандал будет. А эти без отпусков и практически задаром. Да ещё молились о здоровье больных.
   - Он, наверное, тоже врач был?
   - Нет. Он был похож на врача, в холле с внутренней стороны, прямо над дверью, его портрет висит, я вам потом покажу. Он был похож на врача, а на самом деле, сдаётся мне, был психологом-самоучкой и изучал больных с целью найти среди них что-то необычное. Тогда времена были такие, что людям видимо мало было одного бога, и они хотели верить во что-то ещё. Эра Григориев Распутиных. В эту больницу на поклон к больным зачастую приходили крестьяне из далёких от этого места населённых пунктов за советом и с просьбами. Так Давыдко, по преданиям встречам не препятствовал, сидел рядышком и все записывал. Вопросы, ответы, реакции людей. Сын его потом в том же духе продолжал. Хотя сын вообще не понимал, зачем ему все это, до отца ему было далеко, а потом революция случилась. Монастырь разогнали, больницу сделали ведомственной. От монастыря сейчас только фундамент остался, местные по хозяйствам стены на кирпичи растащили.
   - Афанасия Петровича небось раскулачили?
   - Нет. Сын его уехал за границу, незадолго до своей смерти приезжал сюда, я даже его видел, крепкий такой старик. А основатель лечебницы пропал в тысяча восемьсот девяносто седьмом. Нашел себе некоего молодого человека, утверждавшего, что умеет врата на небеса отворять. Чего уж он там умел на самом деле не очень понятно, но как-то раз ушли они вдвоём в лес и сгинули. Искали с собаками, прочёсывали все леса в округе, ничего не нашли. Пропали без вести. Правда все больные в клинике утверждали потом, что он никуда не пропал, живёт с ними в божьем доме и за всеми следит. Ну, поскольку утверждали это исключительно больные, а из врачей и медбратьев никто его так с тех пор ни разу и не увидел, то решили все ж, что и впрямь пропал без вести.
   - То есть больниц обзавелась своим призраком?
   - Что-то в этом роде. Местные мужики, да и монахи, верили, что Афанасий Петрович может быть жив. В местной церквушке его отпели, но по негласному сговору никогда и никто не ставил свечку за упокой этого человека. Тела нету, вдруг жив ещё.
  *
  Вечером я решил прогуляться по окрестностям. Для себя я уже решил, что это не психушка, а просто санаторий для людей с испорченными нервами.
  Гордо повесил на грудь фотоаппарат и, спустившись по лестнице, вышел в тепло летней ночи.
  Цифровик, моё проклятие и мой поводырь в другие слои нашей реальности, болтался на моей груди, слегка притягивая к земле. Наверное, только это не давало мне оттолкнуться от земли и взлететь к звёздному небу. Воздух был насыщен кислородом и пах полевыми цветами. Я понятия не имел, из чего складывается такой лесной запах, но был уверен, что это цветы.
  Выйдя за ворота санатория я, под неодобрительным взглядом охранника, тихонько насвистывая углубился в лес.
  Сначала я шёл по асфальтовой дорожке, а потом свернул на довольно широкую и утоптанную тропинку. По ней я брёл довольно долго, не боясь заблудиться, ибо она была прямая как стрела, без дополнительных ответвлений.
  Пару раз я примеривался видоискателем на тропинку, но нажать на пуск не решался. Мне почему-то казалось, что если я это сделаю, но баланс между умиротворяющим спокойствием этого леса и моим состоянием отдыхающего душой приезжего будет нарушен. Либо лес отреагирует, либо со мной что-то случится.
  Потом я наткнулся на что-то тёмное угловатое в тени деревьев. Свет луны сюда проникал плохо, поэтому я, только подойдя совсем близко, понял, что это деревянный стол с двумя скамейками, кто-то поставил в лесу эту самодельную мебель для приезжих. При свете дня наверняка рядом можно было бы найти место для костра и кое-какой неубранный мусор.
  Я присел на скамеечку, положил фотоаппарат на стол и прикрыв глаза прислушался с звукам вокруг меня.
  Где-то очень далеко пролаяла собака, ветер шевелил листву, создавая эдакий шелестящий шум. Мелькнула мысль о комарах, но они видимо редко встречали живность в этих местах. Никакого намёка на них не было.
  А ведь хорошо! Действительно хорошо! Никого нету, никаких клубов, никаких моделей. Никакой работы.
  Так бы здесь и остался.
  Мерный шум чьих-то шагов приближался ко мне из чащи леса. Точно из чащи, я помнил, в какой стороне тропинка. Глаза решил не открывать, плевать кто там. Не бандит же.
  Кто-то сел на скамейку напротив меня, судя по звукам достал коробок и щелкнул спичкой о край коробка. Сквозь веки красноватый огонёк добрался до моих зрачков.
  Он сидело напротив меня, нас разделял стол и ярко светящая лампа на нём. В стеклянной колбе ярко горел белый шар света величиной с голубиное яйцо.
   - Керосиновая лампа? - спросил я.
   - Да, она самая, - миролюбиво ответил собеседник.
  Он выглядел несколько странно. На нём было что-то вроде светло-серого плаща. Строгая чеховская бородка. В руке он держал нечто круглое, на длинной ручке, поблёскивающее при свете лампы. Когда он эту штуку поднёс к носу и посмотрел на неё сквозь меня, я понял, что это монокль.
   - Монокль, - подтвердил он мои слова. - Стараюсь не отходить от образа.
   - Образа?
   - Да. Образа сельского врача. Ещё есть трость и длинное клетчатое пальто. Впрочем, это неважно.
  И впрямь, у каждого свои тараканы. Мне было откровенно по фиг. Этот мужик мог быть террористом, артистом, кем угодно. Кого вы ждете встретить ночью в глухом лесу. Никого. Вот и он был никем.
   - Давайте знакомиться, - он протянул мне через стол руку. На кружевном рукаве рубашки из-под серой тени плаща мелькнули запонки. - Афанасий.
   - Сергей Матвеевич.
   - Психотерапевт.
   - Фотограф.
   - Какими судьбами в наших краях?
   - Да вот, решил немного подправить нервы.
   - Именно нервы или душу? С нервами люди идут к невропатологу.
  Большая темная бабочка прилетела откуда-то из чащи и стала наворачивать круги вокруг лампы. Некоторое время мы наблюдали за ней.
   - Нервы. Ну и душу по возможности.
   - А что у вас с душой?
  Я даже задумался Действительно, я же не душевнобольной, не помешанный.
  - Не знаю. Вроде нормальный, но у меня фобия.
   - То есть?
   - Видите фотоаппрат? Вот этот? - Я слегка приподнял свой цифровик и он тут же выдвинул с тихим гудением объектив. - Как живой.
   - Живой? А можно посмотреть?
   - Конечно! - я скинул с себя ремень и толкнул фотоаппарат в врачу на другой конец стола.
   - Как интересно, - чёрный корпус матово поблёскивал при свете керосинки. - А где тут пуск?
   - Там кнопка сверху, но вы лучше не нажимайте.
   - А то что?
   - Чёрт его знает. Всякое может случиться. Вполне возможно, что если вы меня сфотографируете, что лес за моей спиной станет другим, весь мир изменится, и я уже не могу вернуться домой.
  Некоторое время он, не мигая, смотрел на меня, бабочка наворачивала круги вокруг лампы.
   - А куда денется этот мир? - Он сделал широкий жест рукой, обводя окружающий нас лес. - Куда денетесь вы?
   - Наверное, останусь в фотоаппарате. Уйду через объектив внутрь.
  Честно говоря, я как сказал, так сразу почувствовал себя идиотом.
   - Ну, хорошо, - он толкнул мне фотоаппарат обратно через стол. - Давайте так. Я не знаю, что это за штук такая, я никогда таких не видел, даже не представляю себе, где тут плёнка вставляется...
   - Он не плёночный, это же цифровик! - перебил я его. Он досадливо махнул рукой.
   - Это неважно. Я не знаю, на каком принципе он работает. Но понимаю другое. Вы боитесь снимать, но при этом не расстаётесь с ним. Даже ночью по лесу ходите, а он у вас на шее висит. Правильно? Если вы боитесь им снимать, то почему же вы от него не избавитесь и не купите себе другой.
   - Не могу. На других не получается как на этом.
   - Почему?
   - Не знаю. Это особенный фотоаппарат. Я вам это говорю вполне серьёзно. Если я буду снимать другими, то придётся отказаться от профессии фотографа.
   - Ага! - он чуть подался вперёд. - То есть эта вещь вас кормит.
   - Точно, - я похлопал по фотоаппарату рукой, и он подмигнул мне красной лампочкой. - Кормит. И делает это хорошо.
   - А до этого вы снимали другими такими же штуками?
   - Да нет. Вот как с ним познакомился, так и начал снимать.
   - А до этого кем работали?
   - Лифты в домах устанавливал.
   - То есть вы обычный пролетарий?
   - Ну, да.
   - Хорошо. У нас дилемма, с одной стороны вы хотите, чтобы жизнь была спокойной и размеренной как раньше, с другой стороны то, чем вы занимаетесь, устраивает вас настолько, что вы готовы рисковать своей спокойной жизнью ради временных хороших результатов от сотрудничества с этим вашим цифровиком. Правильно?
   - Результаты не такие уж и временные. На самом деле любая фотография с этого девайса, даже случайная, это выстрел в десятку.
   - Людям нравится, ваши фотографии?
   - Ну, не совсем. Фотографии им нравятся не всегда, но зато они всегда необычные.
   - Так вот... - и врач задумался.
  Он замер, прикрыв глаза, монокль положил на стол и теперь барабанил еле слышно по дереву стола. Потом рука взяла монокль, поднесла к левому глазу, и врач внимательно посмотрел через него на мой фотоаппарат.
   - Как вам такое предложение, я у вас его забираю, и вы больше никогда его не увидите.
  - Нет, Афанасий Семёнович, это абсолютно неприемлемо. Лучше сделайте так, чтобы я не боялся им снимать.
   - Хм. Видите ли, Сергей Матвеевич. Вам абсолютно неопасно для самого себя снимать этим фотоаппаратом. И вы это знаете. Ведь ваши проблемы они, скорее морального свойства, а себя вы им не фотографируете. Правильно?
   - Ну, было пару раз.
   - Ага. Было пару раз. Но ведь ничего не случилось.
   - Ну, собственно ничего особенного, - рассказывать сидя в тёмном лесу, при свете керосинки про окраину Москвы с замками и странными машинами не хотелось.
   - Так вот. Я что хочу сказать. Есть такая рыба в океане - прилипала. Знаете такую?
   - Она клеится к акулам и потом питается объедками с её стола.
  - Совершенно верно. Представьте себе теперь, что вы акула, а ваш фотоаппарат - это та самая прилипала. Только в отличии от акулы, которая охотится по своей воле, вы охотитесь по причине внешнего управления. Вы не можете не охотиться, потому что иначе вы станете обычной рыбой. А акулой вы стали, потому что вашей рыбе-прилипале нужны объедки. Что-то, что никому не нужно, кроме жертв и самой рыбы. Вы меня понимаете?
   - Если честно, не очень.
   - Пока у вас не было фотоаппарата, вы жили обычной жизнью. Но стоило вам его получить в руки, и жизнь ваша стала ярче, интереснее и вообще она стала совсем другой. Это судьба. Понимаете? Это не лечится на уровне подсознания. И на уровне сознания тоже. Я не верю, что тут может помочь врач. Тут, наверное, даже церковь не поможет, потому что если бы у вас были проблемы с душой, вы бы не мучились из-за того, что у вас в руках что-то, от чего у других людей неприятности.
   - С чего вы взяли, что у других людей неприятности?
   - Это просто. Вы говорите, что у вас все хорошо, но хотите избавиться от причины вашего успеха. Значит то, что вы имеете, приносит вам душевные муки, но не потому, что именно вам плохо.
   - А что же мне тогда делать?
   - Ничего. - Он грустно улыбнулся мне с другого края стола, и на мгновение мне показалось, что стол стал гораздо шире, как будто мы сидим на двух сторонах широкого деревянного настила. Причём ощущение было такое, будто это поле - такое место для переговоров между двумя воюющими сторонами. Ни много ни мало. - Ничего делать не надо. Быть акулой - это теперь ваша судьба. Это ваш путь, иначе бы вас не выбрали. Понимаете?
   - Как-то не совсем.
   - Это ничего. Завтра поймёте. А пока сфотографируйте меня.
   - Зачем?
   - Иначе вам не поверят, - он грустно улыбнулся мне. - Ваша судьба быть акулой, моя - быть врачом. Щёлкните меня, фотографию потом передадите кому-нибудь из врачей больницы, я приду и заберу.
   Прилетела ещё одна большая чёрная бабочка и закружилась вокруг лампы, потом ещё одна. Потом сразу несколько. Они закружились вокруг лампы и яркий шарик в ней вдруг начал меркнуть.
  И тогда, уже понимая, что происходит опять что-то странное, я взял фотоаппарат, посмотрел через видоискатель на эту странную грустную улыбку и нажал на кнопку.
  ВСПЫШКА!
  Вокруг щебетали птицы, ветер лениво шевелил ветви деревьев, солнце ярко освещало грубо сбитый стол и две скамейки. Неподалёку стоял старый ржавый мангал, в траве под кусом лежала пластиковая бутылка из-под пепси.
  Фотоаппарат был у меня в руках, я деловито залез в настройки. Грустная загадочная улыбка никуда не делать. Она была тут, в фотоаппарате.
  *
  В санаторий я вернулся как раз к завтраку, в дверях меня встретил озабоченный Паша, окинув меня грозным взглядом, он, тем не менее, ничего не сказал, вместо этого приглашающее махнул рукой и мы пошли в столовую.
  Ели молча. Изредка на меня кидали оценивающий взгляд, который потом перемещался на фотоаппарат, который я старательно повесил на спинку стула объективом вниз.
  Я ел спокойно, размеренно. Ощущение у меня были странные, я, почему то чувствовал себя выспавшимся, но осознавал, что ещё пара часов сна не помешает.
  Паша терпеливо дождался, пока я доем и только после этого спросил.
   - Спать хотите?
   - Да чёрт его знает, вроде не смертельно, но хочу.
   - Обычная ситуация, учитывая то, что вы к нам из города приехали. У нас тут обычно все первые три-четыре дня спят беспробудно. Но сначала прошу ко мне в кабинет.
  До его кабинета мы долетели со спринтерской скоростью. Как только дверь закрылась он тут же сел за стол, кивнул мне на кресло, а сам деловито достал из ящика стола ноут.
   - Сергей Дмитриевич, вы всю ночь в лесу провели?
   - Да, получается, что так. Ушёл в лес, сел там на скамеечке и заснул.
   - И проспали до утра. Бывает. Я вообще-то забеспокоился. Полночи искал в сети инфу про вас и смотрел ваши фотографии. Знаете, они действительно очень необычные, все причём. Вот эти штучки вам ни о чём не говорят?
  С этими словами он вытащил из кармана и бросил на стол черные чётки и такой же чёрный крест на серебряной цепочке.
   - Ну, - я несколько удивленный резким переходом взял в руки чётки, на ощупь они оказались очень тёплыми. - Четки, значки какие-то полустёртые.
   - Тёплые?
   - Ну да. Вроде как. А из чего они?
   - Я сначала думал что из плутония. Но они недостаточно радиоактивные для такого материала. На химанализ мы их не отдавали.
   - Почему?
   - Потому что страшно отдавать такую штуку в чужие руки. Вы не сфотографируете их?
   - Да можно.
  Мой лечащий врач кивнул, не отрывая взгляда от монитора.
   - А знаете, я беспокоился о вас. Посмотрел ваши работы и пошёл к вам в номер утром, а вас нет. Охранник сказал, что вы ушли в лес и заснули за столом, который мы для любителей шашлыков поставили. Он за вами потом прогулялся, убедился, что вы спите и никому ничего не сказал. Будет ему втык. Правильно? А то я утром прихожу, а вас нет.
   - Думаете, со мной могло что-то случиться?
   - Нет. У нас места глухие, а тропка ведёт в заброшенный пионерский лагерь. Ни грабителей, ни чего подобного им тут нет. Так что все путём. Тем не менее, больного человека оставлять одного в лесу это как-то... Нехорошо.
  Я взял своего мучителя в руки, навёл на стол, где аккуратно разложили крест и чётки и щелкнул. Раздался странный треск, на мгновение все вокруг как будто неуловимо поменяло оттенки своих цветов. Я ещё раз нажал на пуск, также треснуло в воздухе, как будто электрическим разрядом.
  Паша отвлёкся от ноута и посмотрел на меня ошарашенным взглядом.
   - Что это сейчас было?
   - Не знаю, но для моей работы - обычное дело. А что?
   - Ничего. - Он зачем-то оглянулся себе за спину. - Ладно. Фотографии получились?
   - Да. - На видоискателе крест и чётки выглядели как-то неправильно.
   - Давайте взглянем, - Паша вытащил из кармана шнур юэсби и протянул мне. - Очень интересно.
  Я послушно воткнул конец шнура в разъём.
   - Опа. - Мой лечащий врач уставился в монитор. Некоторое время он смотрел в него немигающим взглядом, потом развернул его и толкнул ноут ко мне.
  На фотографиях крест и чётки выглядели не абсолютно чёрными, они были покрыты красными точками. Кроме того они висели в воздухе, ни клетчатой скатерти, ни ноутбука, ни ручки с пепельницей, ничего этого на экране не было. Крест и чётки. Я, неловко тыкая пальцами, начал увеличивать изображение. Терпеливо тыкал в крестик до тех пор, пока одна из красных точек не превратилась в пару красных глаз. Выведенные во весь экран глаза блестели красным и как будто наблюдали за мной с другой стороны экрана. Я развернул ноут и толкнул его обратно.
   - Можете быть уверены, что это не фотошоп.
   - Да. Я не сомневаюсь в том, что вы говорите правду, - он поспешно схватил чётки с крестом и сбросил их в ящик стола. - Пойдемте, прогуляемся.
  Мы вышли из кабинета, потом спустились в холл обошли корпус и двинулись по асфальтированной дорожке куда-то мимо красиво постриженных кустиков. Мой лечащий врач шёл рядом, косился на фотоаппарат в моих руках и молчал. Я бездумно рассекал по прямым дорожкам, взгляд иногда выхватывал где-то вдалеке фрагменты высокого забора, который отделял стриженную и ухоженную территорию от дикого лесного массива.
  Наконец мой эскулап душ все-таки собрался с духом и произнёс.
   - Знаете, жалко, что вы фотограф, а не писатель.
   - Почему?
   - У нас работа такая, - он поморщился, - специфическая. Знаете, к нам приходит куча народу с безумными идеями, но иногда самое безумное решение оказывается реальным. Так вот когда я посмотрел ваши фотографии, то подумал, а что если вы и впрямь стали жертвой чего-то необычного? И тогда я достал из сейфа чётки.
   - А откуда они у вас?
   - О-о. Это долгая история. - Рабинович пнул ногой камешек и тот улетел в траву. - Они у меня от отца, а у отца от деда. Дело в том, что тут всегда была клиника для душевнобольных, только раньше сюда и впрямь возили больных. Только родители у этих несчастных были не простые. Как правило, это были люди, имя которых лучше было не называть. Времена тогда были такие, тяжёлые. Дело было ещё при Сталине. Кстати, вы не поверите, но монастырь тогда еще существовал. Так вот монахи сюда приходили и молились над больными, изгоняли из них бесов. Никто им в этом странном занятии не мешал. Это, несмотря на то, что по всей стране боролись с религией, насаждая атеизм.
   - Люди здесь занимались экзорцизмом?
   - Ну да. У нас даже видеозаписи были. Отобрали как-то спецслужбы. Сказали , что на время, а забрали навсегда. Так вот по поводу чёток. Как-то в начале пятидесятых сюда привезли женщину, которая теряла сознание сразу, как только с неё снимали крест и отбирали чётки. С этими двумя предметами она не расставалась никогда. Её привезли в смирительной рубашке, хотя она была без сознания. А чётки и крест в отдельной коробке, и сдали под расписку моему деду, он тут был чем-то вроде хозяйственника. Принимал грузы, отправлял письма, считал полотенца, мыло, бумагу туалетную. Так вот странное явление было замечено, когда крест и чётки клали женщине на грудь - она приходила в себя.
   - Она была молодая?
   - Нет. Годилась нам с вами в матери. Бездетная. Тётя какого-то там офицера НКВД. Или СМЕРША, не помню, кто тогда орудовал. Сами понимаете, постоянное ношение креста бросало тень на этого парня. Но дело в том, что она не просто носила крест и чётки. Она молилась, но на незнакомом языке, говоря, что молитвы ей диктуют чётки. Она носила крест, но не входила ни в одну церковь, говоря, что у неё ДРУГАЯ религия. С этими чётками и молитвами вообще странная история. Если они были на ней, то во время её молитв на ней расстёгивались наручники, замки сами собой открывались. А с крестом в руках, по словам деда, можно было видеть в темноте.
   - Вы всё это проверили?
  - Конечно!
   - И как?
   - С чётками в руках я слышу чёй-то шёпот, а с крестом вижу в темноте. И даже глаза я видел через микроскоп, только через увеличение они каменные, а у вас как будто живые на фотографиях. И ещё. Когда у меня в руках крест я легко отличаю больного от здорового. И знаю, когда человек врёт.
  Обалдеть! Я вдруг поймал себя на мысли, что мне сейчас мой лечащий врач рассказывает какую-то абсолютно бредовую историю, и я в неё верю!
   - Слушайте, а ничего так, что вы меня должны лечить от фобий, а вместо этого рассказываете мне какую-то жуткую историю? Чего потом с этой женщиной случилось?
   - Умерла. Это была очень странная смерть. А может не смерть. Здание строилось ещё при царе, из натурального камня, стены тут очень толстые, полы деревянные, кровати железные. К нам пришёл монах из монастыря. Для местного персонала все монахи были на одно лицо, одежды чёрные, рясы, бороды у всех до пупа. Он опросил дать ему крест и чётки и проводить к больной.
  Но дед мой тогда уехал в город, а эти странные штуки хранились у него в сейфе вместе с кольцами-цепочками других пациентов. Ключи он забрал с собой.
  Монах этому не сильно огорчился, попросил проводить к пациентке. А та, замечу, была без сознания, и в смирительной рубашке.
   - Её постоянно держали в смирительной рубашке?
   - Ну, знаете. Это сейчас мы только буйных так держим, а тогда рубашка надевалась на всякого кто думал возмущаться чем либо. А эта женщина, стоило ей получить в руки свои цацки, начинала кричать и возмущаться тем, что с ней делают. Положение осложнялось тем, что ни покормить её, ни выгулять без этих штук нельзя было, она же без них не приходила с сознание.
  Так вот когда монах попросил оставить его с пациенткой наедине санитары так и сделали. Это были простые деревенские мужики, без образования и без каких-то задних мыслей в головах. Их попросили - они вышли. Дверь захлопнулась и тут же за ней начали кричать. Впоследствии санитары не смогли объяснить, кто кричал, мужчина или женщина. Сказали только , что это было очень страшно, ужас они почувствовали буквально на физическом уровне. Испугались настолько, что боялись подойти к двери, за которой творилось что-то странное. Когда крики смолкли, они всё-таки выбили дверь и вошли в комнату. Помещение было наполнено дымом и пропитано запахом палёного мяса. Пол был обуглен, железная кровать оплавлена.
   - А женщина?
   - В комнате никого не было. Ни монаха, ни пациентки. Даже костей не осталось. Даже пепла. Причём все произошло очень быстро, а крики слышали только эти два санитара.
   Некоторое время мы молча шли, бездумно глядя на цветочные клумбы. Потом в поле зрения появилась деревянная скамейка, на которую Паша с видимым удовольствием присел.
   - Я это все к чему вам рассказываю. Есть вещи от которых можно вылечить, а есть такие, от которых нельзя. Ваша болезнь, Сергей, находится внутри вас, но вылечить мы её не сможем. Предлагаю вам просто пожить у нас недельку, отдохнуть от городской жизни и возвращаться к обычному течению жизни.
   - Думаете, мой фотоаппарат такой же, как эти ваши чётки?
   - Да нет. Просто этот фотоаппарат, это часть вашей жизни. Он может быть необычным, волшебным, мистическим, а может быть чем-то абсолютно обычным. Может быть, он на самом деле такой, а может быть, его таким делает ваша вера. Но главное не в том, что из себя представляет он, а то, какое место он занимает в вашей жизни. Представьте себе, что вы не гениальный фотограф, а обычный человек.
   - Чего ж тут представлять? Я и есть обычный человек.
   Паша повернулся ко мне, некоторое время, не мигая, смотрел на меня, а потом медленно, проникновенно, таким голосом убеждают маленьких детей вести себя хорошо, сказал.
   - К обычным людям не попадают в руки необычные фотоаппараты. Я тут работаю уже пять лет и за это время хорошо уяснил, что обычных людей в принципе нету. Всё люди - необычные, каждый по-своему. И если вам в руки попало что-то необычное, и вы не можете от него избавиться, значит это ваша неотъемлемая часть. Я не могу вас вылечить от вашего цифровика, потому что я не могу вылечить ваш цифровик.
  *
  Девочке было девятнадцать лет, звали Катей, она работала в дизайнерской конторе какой-то и ничего не знала обо мне как о фотографе.
  Мы сидели в кафе, это было уже наше третье свидание, и я наслаждался общением с ней.
  Нет, я точно ее не любил. Так...увлечение... Да и она вроде как не сгорала от страсти.
  Самое главное - с ней было о чем поговорить. Мне, здоровому мужику, который был младше ее матери всего на несколько лет, было с ней интересно. Мне было легко.
   - Ой, - щебетала она, - мне сейчас родственники сказали, что если я в институт не буду поступать, то они на меня квартиру не перепишут. Но у меня есть квартира, да и крестная уже переписала, они не знают, что у меня все уже есть.
   - Ну, учиться то все равно надо, тем более, если есть возможность.
   - Да надо, просто уже и так как бы есть у меня успехи. Думаю вот в колледж, дизайнером. Просто пока не очень понимаю, как я работу буду совмещать с учебой.
  Я одобрительно кивал головой и улыбался. Инфантильный старый придурок.
  Вот 19 лет. Может внятно подать мысль, может интересно разговаривать. Почему с ней именно так, а с Ришей иначе? Ну почему?
   - Слушай, а мы уже три часа сидим, ты в курсе.
   - Блин. Да я не смотрел на часы, мне торопиться некуда.
   - А мне то завтра на работу.
  Ну да. Логично.
   - Такси вызвать тебе?
   - Совсем глупый? Я сейчас маме позвоню, и поехали к тебе.
  Вот так. Буднично. Просто. Лаконично. Без всякой сраной убогой романтики. Без ведер цветов, без стенаний у подъезда, без всякой хрени.
  Дома она у меня довольно быстро разобралась, что к чему, на лежащий в кресле агрегат покосилась с уважением и, слава богу, не попросила ее снять. Некоторое время постояла у портрета Риши и посмотрела на меня потом странным взглядом, который я никак не мог оценить. А ничего не знаю, сама напросилась, так бы может и убрал бы Ну, если б знал заранее о визите. Потом долго стояла у панорамной фотографии Гарика.
   - Слушай. А ведь я знаю это место, это ж на кольцевой только там нет таких замков. Фотомонтаж? Тоже ты снимал.
   - Скажем так, у нас с товарищем была возможность кое-что снять когда-то.
   - Не поняла.
   - Это не моя фотография. И это как бы коллаж. - Соврал я.
   - Ничего себе. А я готова поклясться, что это реальная фотография. А что за птицы большие в левом углу?
   - Да черт его знает. Мне это подарили.
   - Ладно. Время позднее. Я в душ и давай уже баиньки.
  Баиньки получились не сразу. Человек, у которого не было секса больше года способен иногда на чудеса, которые удивляют его самого. Но тут мне повезло с партнершей, когда устала быть снизу, то просто сменила позу и это почему- то было настолько естественно, что я поразился тому, как легко, непринужденно и спокойно у нее это получилось.
  Ночью я лежал рядом с ней, прислушивался к ее ровному дыханию и думал, что вот как-то странно же получается. Вот Риша, ну взрослая же баба. С красным дипломом психолога. А поговорить с ней не о чем почему- то. Секс? Ну, она может много рассказывать мне о сексе с другими. Только что позы не описывала? Проблемы? Ну, я уж сбился со счета, сколько раз Риша мне в аську или в телефон излагала свои проблемы. То нужно срочно записать с телевизора как она выступает на конкурсе стриптизерш, то научить ее делать скиншоты, то найти ей модель на новый интернет-проект. Наверняка она и других мужиков напрягала, но вот рядом со мной девочка лежит, своих проблем тоже хватает, и говорит о них, а вот решать их не предлагает почему-то. Да и вообще как-то посамостоятельней. Хоть и не психолог, хоть и без денег.
  Блин!
  Я обнял теплое безвольное тело, и Катюша доверчиво во сне прижалась ко мне.
  Прости меня детка. Прости меня, пожалуйста. За то, что я не люблю тебя.
  *
  Ночь была темной и очень теплой. Незнакомые мне птицы странно кричали в ветвях деревьев, где-то внизу шумел океан. Гостиница с этой позиции выглядела как некая волшебная деревенька из сказки. Красивые разноцветные домики, синенький, красиво подсвеченный прудик с мостиками через него, центральная площадь и даже здание городской ратуши, а на самом деле столовой.
  Сзади раздался хруст веток, нарушающий идилию. Что-то большое ломилось через джунгли.
   - Блин, ну вот как ты это делаешь?
   - Что именно, Гарик?
   - Серега, не издевайся. Я тут полдня ходил и присматривался, как бы ракурс удобный выбрать, всю округу облазил, нашел идеальное место. Ты под зонтиком все это время лежал, я прихожу - ты тут.
   - Все путем. Реально, просто искал место повыше.
   - Ты репеллентом намазался?
   - Не-а. Меня почему-то не кусают. Я невкусный.
  - Ты уже снимал?
   - Не. Сидел, рефлексировал.
   - Чего? Тетку сюда хочешь?
   - Хочу.
  Гриша завозился рядом устраиваясь поудобнее, с собой у него была тренога и он с довольным видом ее установил как раз за камнем, на котором я лежал.
   - Да, свой самовар был бы в тему, даже, несмотря на работу. Ты Ришу не звал.
   - Звал. Она мне в ответ, давай я с Верой и ты с нами. В Турцию. Я у нее еще спросил как дела, она мне в ответ - я теперь блондинка. Три месяца с человеком не общался и все новости.
   - А эту как её, Катю.
   - В лес ее. Она меня послала, узнала, что я в Индию один еду.
   - Хех. Крут ты с тетками. Работать будем?
  Работа заключалась в съемке отелей. Вот уже вторую неделю мы занимались тем, что снимали отели, Гарик для своего агентства, я для своего. С утра до вечера мы ходили по гостиницам и снимали номера, входные двери центральных выходов, аквапарки, всякого рода жральни, бани-сауны и прочую хрень. Если попадался крупный отель и мы в нем зависали надолго, то я тупо шел на пляж днем и там вырубался. Вечером Гарик отправлялся на боковую, а я начинал вести ночной образ жизни, в котором мне иногда мешали только пьяные сограждане. Я так привык к ночным съемам клубов показов и прочего, что и в Индии решил снимать по возможности вечером.
  '- Ребята, вы чего такие бледные, вы же в отпуске были?
  - А в барах солнце по ночам не светит'.
  - Давай я первый.
  - Ну.
  Цифровик ожил у меня в руках, труба объектива удлинилась, в корпусе под пальцами обнаружились новые углы.
  Вспышка.
  Птицы разом смолкли. Где-то вдалеке завыл незнакомый мне зверь.
  Вспышка.
  Залаяли разом собаки где-то неподалеку.
  Вспышка.
  Где-то заплакал ребенок.
  Я молча встал.
  Гарик все понял и, глядя в видоискатель, защелкал быстро-быстро, смещая объектив влево. Он как будто из пулемета расстреливал территорию отеля.
  - Сколько снимков?
  - Штук 50. Еще буду сидеть потом с фотошопом. Убирать наших алкашей из бассейна и из-под столиков. Это из твоей одной фотки можно сделать сто других за счет увеличения. Из моего материала так не получиться. Кстати, видел твою последнюю сессию с Ришей для 'Гаранта', серьезный журнал и съемка удачная. Какая у нее загадочная улыбка на всех фотографиях.
   - Это не улыбка, это гримаса.
   За кадром осталось, как у нее кровь носом шла после каждого моего снимка. Вообще идея была в новой линии офисной одежды, в которой женщина будет очень-очень секси.
   - Это у вас точно вышло. В комментах на сайте, небось, не успевали стирать 'спасибо подрочил'.
   - Думаю, теперь такое случиться нескоро.
   - Чего так.
   - Я их всех на хрен послал. Это невозможно уже. Каждый раз после съемок Ришу чуть ли не под руки выводят, а в последний раз так на скорой увезли.
   - Да? - За моей спиной со стуком сложилась тренога. - Знаешь, 'Гарант', это не то чтобы серьезный журнал, но создали серьезные люди. С репутацией специфической. Не думал никогда, что твои таланты могут использовать люди для зарабатывания денег в области, которая до этого им была недоступна. 'Гарант' башляет, а ты их послал?
   - А ты бы не послал?
   - Да ты понимаешь, я их как-то сразу на три буквы, просто потому что общался с некоторыми из этих людей по клубам. Ты смотри, если там у тебя контракт, они с тебя с живого уже не слезут.
   - Завтра прилетим в Москву, и подумаю я. Пока что мы в Индии.
  *
  Я сидел у себя в квартире, посередине комнаты и не мог вспомнить, как я сюда попал.
  Руки и ноги были крепко примотаны чем-то к стулу. Не дернуться, разве что набок завалиться. Назад не получиться, спинку стула подпирал кто-то очень большой.
  Фотоаппарат лежал на другом стуле, объективом к окну. У окна стоял молодой парень в строгом костюме, еще один стоял у двери, а в метре от меня прохаживался пожилой человек в светлом костюме-тройке. Парни были очень плотного телосложения, видно было - рельсой не перебить, дедушка же создавал впечатление личности давно и сильно больной целой кучей хроничеких болячек
   - Очнулся. - Прохрипели за моей спиной.
   - Вот и славно, сейчас табуретку принесу с кухни.
  Седой сходил за табуреткой и сел на нее передо мой, нас разделял только стул с фотоаппаратом.
   - Мил человек, мы к тебе по делу, начал он, ты если понимаешь - то кивай. Слышишь меня? Видишь?
  Я попытался сказать в ответ 'да' и обнаружил, что рот мой наглухо заклеен липкой лентой. Так что я два раза кивнул.
   - Вот и чудненько. Давай так, ты не так давно отказался работать на неких уважаемых людей, а именно, снимать одну очень интересную девушку, которая без тебя не такая интересная. Как-то так. Я верно излагаю?
  Кивок.
  - Мы давно тебя пасем, сначала хотели кинуть тебя на бабки, да ты не сказать, чтоб очень общительный, деньги есть, а бабу, бизнес не заводишь. Без понтов ты кент. Один на льдине. - Он достал из кармана пачку сигарет, мордоворот у окна заученным движением щелкнул зажигалкой. - Потом мы попытались стырить твою шарманку . И вот тут мы поняли, что имеем дело с чем-то необычным. Вне тебя зверушка не живет. Ты понимаешь, о чем я?
  Я отрицательно замотал головой. Я вообще не был в курсе того, что у меня кто-то пытался украсть фотоаппарат.
   - Смотри как интересно. Берет наш чел фотоаппарат у тебя из квартиры, а потом раз и сумка легкая. Или берет кто-то твой фотоаппарат, щелкает одно фото и исчезает вместе с прибором в неизвестном направлении. Без вести пропадает прямо у меня на глазах. У тебя нос не заложен? - Он внезапно выпустил дым мне прямо в лицо.
  Отрицательное мотание головой.
   - Хорошо, а то был тут у нас один, мы сначала не поняли что с ним, а потом трахею ему пробили, чтобы он дышать мог. Ты ж не нуждаешься в такой помощи?
  Опять отрицательно.
   - Сидишь, глаза выпучил... Слушай, мил человек. Как бы это тебе помягче сказать. Наняли нас заинтересованные люди. Тетка эта, которая так тебе нравится, не пуч глаза, понятно ж все всем, она как бы деньги приносит многим. Она лицо брендов, все дела. И как бы она не выглядела, плохо или хорошо, у тебя она всегда идеально, фотошоп отдыхает. И вот наняли нас люди, чтобы убедить тебя работать с ними дальше. И вот ты понимаешь, какая штука, ты то меня не знаешь, а я за тобой год наблюдаю и понял я, что связываться с тобой просто опасно, пока у тебя в руках эта фиговина. Я ее боюсь гораздо больше, чем ты меня, поверь мне на слово. А тут приходят ко мне уважаемые люди, и просят тебя заставить работать на них и получать у них зарплату. Они не просят меня заставить тебя вернуть им деньги, которые ты у них уже взял. Они просят, чтобы ты остался с ними. В другое время я бы тебя заставил за спасибо работать, но времена и обстоятельств не на нашей стороне. Так что я попросил за тебя столько денег, чтоб точно они отказались, а они, прикинь, не отказались. И заплатили. Так вот, мил человек, предлагаю я тебе сделку, которую братва мне не простит, и которую мир никогда не видывал. Тащите.
  Тот, что стоял у двери выскочил в коридор и вернулся с небольшим кейсом, чемоданчик открыли и положили рядом с цифровиком.
  - Смотри как много баблосиков. Ты их не стоишь точно, твоя работа стоит. И вот смотри, как я рассуждаю. Конечно, можно с тобой что-то сделать, вон сзади Вага стоит, он весит сто пятьдесят и любит не девочек, а мальчиков. Понимаешь? Можно поокунать тебя в ванную, можно ноги тебе сломать, зубы без наркоза выдернуть. Можно много чего. Да только вот ты должен работать, а мы должны жить спокойно. А мы ж тебя развяжем и ты, козлина такая, в руки фотик свой возьмешь. Не томи нас, друже, кивни, что работать будешь и дуру эту снимать.
  *
  Больница вип, это все равно больница.
  Даже если палата похожа на номер пятизвездочной гостиницы, даже если этот номер завален цветами.
  Риша лежала завернутая в простыни. Исхудавшая, потускневшая, неузнаваемая.
   - Можешь радоваться, я с ног валюсь, и никто не знает, что со мной.
   - И чему я должен радоваться?
  Мы помолчали. Я аккуратно прошел между корзинами с цветами и сел на стул. А я без букета. И плевать.
   - Чего звала?
   - Помнишь, ты сказал, что каждое мое свидание с тобой - это разочарование.
   - Ну да.
   - Чем я тебя так огорчала?
   - А чем ты меня радовала? В лучшем случае ты притаскивала свою подругу и я реально не знал, что с вами двумя делать. Нет, я, конечно, нравлюсь Вере, но я то шел на свидание с тобой. В худшем мы с тобой встречались тет-а-тет, и ты мне начинала рассказывать про очередного своего любовника. То есть вот весь год каждое свидание - твои очередные переживания по поводу нового любовника. То там какой-то голубой, то там какой-то женатый, то там какой-то олигарх. У тебя в голове и между ног все время был другой мужик на этом свидании. С тобой в принципе не о чем было поговорить. Понимаешь? 'Маугли' Киплинга я освоил самостоятельно в шесть лет. Он мне неинтересен. Ты его помянула на трех наших встречах, когда я пытался за тобой ухаживать.
  Тело под покрывалом с хрустом сменило позу.
   - А девочки тогда в кафе приняли тебя за моего мужа. Перед Новым годом встречались, помнишь.
   - М? А ты не рассказала потом этим девушкам, что свидания с тобой я ждал четыре месяца, что ты мне на этом свидании рассказывала, как тебя разочаровывает, что у женатого мужика, который тебя трахает, член прям в машине на тебя встает. Не? Не рассказала, что я тебе рассказал про слет фотографов, на котором я, кстати, получил все возможные призы и премии, в дом отдыха, и ты тут же напросилась со мной. Но когда я пояснил тебе, что ты мне нравишься как женщина, а нам придется жить вместе, тут же сказала, что как мужчина я тебя не интересую. Ну, вот реально, Риша, вот ты бы мужика позвала б отдыхать в Турцию, а он бы тебе при этом сказал, что как женщина ты его не интересуешь. Вот какая твоя была бы реакция?
  Моя тирада была прервана кашлем. Я подождал, когда он пройдет.
   - Я тебя звала тогда, в Серебряный бор, помнишь? А ты не поехал.
   - Риша, блин, смог был, помнишь. У меня почки отказывали, я сидел в офисе, с черными кругами под глазами, пухлой рожей и ждал важного клиента. Я не мог сорваться к тебе, чтобы в очередной раз послушать очередную историю про какого чувака, пихающего в тебя свой член. Это уже было выше моих сил. А ты даже не поинтересовалась вообще что я, как я, сразу показала себя во всей красе, втоптала меня в грязь, мол с самого начала знала, что я дерьмо. Я даже не знал, как реагировать на такое.
  Мы помолчали и я мысленно взмолился, чтобы хоть раз в жизни она меня поняла. Но не, не судьба.
   - Просто ты меня не любишь, - прохрипело существо под покрывалом и посмотрело на меня мутными синими кристаллами глаз.
   - Риша. Я целый год, целый сраный год моей никчемной жизни засыпал и просыпался с мыслью о тебе. За время нашего знакомства восемь раз выкидывал тебя из аськи, ты восемь раз зачем то ломилась обратно. Тебе все время что-то от меня было нужно, и я каждый раз тебе помогал. У тебя, мать твою, красный диплом психолога, ну неужели ты ни разу не пыталась посмотреть на то, как это все выглядит со стороны. Ты сама как-то сказала, что ничего кроме хорошего от меня не видела, а что я, лично я, видел от тебя кроме вот такого вот мерзкого отношения. Ты даже из аськи входила по-английски, не попрощавшись. И причем я уверен, уверен на сто процентов, что я не один такой. Тебе не было ни разу страшно, что вот все это к тебе когда-нибудь вернется?
  Повисла гнетущая тишина.
   - Послезавтра будет показ мод в Олимпийсом.
   - Ты выступать не сможешь.
   - Не смогу. Но я там буду. Я лицо новой линии одежды у 'Гаранта'.
   - И чего?
   - В конце будет групповая фотография.
   - И ты хочешь в ней быть?
   - Я не хочу. Я обязана в ней быть, это фотография на первую обложку подарочного календаря.
   - А ты не боишься умереть?
   - Типа твоя бандура убивает. Твой жирный бородатый друг рассказал мне про твою паранойю. Он тут реально на коленях стоял. Меня эти сказки не впечатлили. Там всего одно фото нужно, щелкнешь пару раз и все.
  *
  С этой штукой в руках я боялся не то что сто грамм, а даже и двадцать принять.
  Остальная фотобратия и журналисты отрывались, как могли. Ходили по гримерным, фотографировали, брали интервью. Пару раз ко мне пытались подвалить с вопросами о Рише, но я вежливо отправлял их к некоему Натану, про которого ничего не знал кроме того, что он ее продюсер.
  Не, ну а что. Я ничего не знаю.
  Иногда ко мне подходили девушки и просили их сфотографировать.
  Да нет проблем.
  Вспышка!
  Девушка в ярко-желтом платье, с огненными крыльями за спиной. На мгновение показалось, что она совсем без одежды, а платье - это хищный цветок.
   - А можно вот меня?
  Да ради бога.
  Вспышка.
  На мгновения показалось, что девушка горит ярко белым пламенем. Господи, что ж я потом увижу на мониторе.
  Все забегали.
  Ко мне подошел неприметный мужичек и сообщил.
   - Сейчас красоток на подиум выведут, всех сразу. Щелкни их на фоне лейбла сразу, как только наше лицо новой линии вывезут.
   - Вывезут?
   - А ты не видел? Она на инвалидке рассекает.
   - Нет, пойду, посмотрю.
  Они вывели всех девушек и начали рассаживать и расставлять их.
  Самые яркие девушки и самые красивые наряды в середку, что попрактичнее и пооднотонней - по краям. Народ был уже уставший, так что никто особо не ссорился. Показ давно закончился, зрители уже были дома и нам всем хотелось разойтись по домам. Наконец вроде всех расставили, целая армия фотографов выстроилась напротив и тут появилась Риша.
  Ярко-красное платье только подчеркивало ее худобу, ее выступившие скулы. Она с трудом пересела в кресло-трон и попыталась занять позу подчеркивающую ее сексуальность. Где-то уже защелкали. Засверкали вспышки.
  Я поднял объектив.
  И вдруг все вокруг преобразилось. Нечто странное сидело напротив меня на троне, окруженное яркой толпой приспешников. Были среди них и великие воины, и маги, и просто хорошие бойцы. И я взглянул через прицел на свою цель и понял, что теперь это точно конец. И мне потом не отмазаться. Не отмыться. Я не смогу сделать вид, что этого не было, даже если никто меня не упрекнет.
  И я нажал на курок.
  Сейчас прямо рядом с фотоаппаратом, который делает кадр за кадром, на стене висит этот чертов календарь.
  О, как они прекрасны, эти богини, сошедшие с небес. Как идеальны их фигуры, как ярки их наряды, как откровенны их улыбки. Длинные ноги, упругие груди, пышные волосы. Тела созданные для секса, наряды, за которые не жалко отдать состояние.
  А в середине сидит ОНА. Королева.
  Самая желанная, самая красивая, самая притягательная.
  Мертвое тело, которое упало с трона, не имело никакого отношения к этой совершенной женщине. Ссохшиеся кисти рук, скрюченные пальцы, выражение обреченности на лице. Седина, проступающая у корней.
  Я сел рядом с этими останками какой-то посторонней, незнакомой мне женщины и заплакал.
  Рядом кто-то протяжно закричал.
  *
  Гарик смотрел на меня, и я прямо физически ощущал, как я ему не нравлюсь.
  Плевать.
   - Что теперь будешь делать?
   - Да вот думаю. Просто избавиться от него нереально. Надо было отдать призраку.
   - Призраку?
   - В психушке мне явился некий Афанасий Петрович, я потом я его фотографию увидел в холле. Основатель той больницы, пропал в конце позапрошлого века в лесу. Так вот, предлагал забрать. А я не отдал.
   - Можно разбить.
   - Кидал из окна. Эта штука материализуется на столе через секунду. Пытался бить молотком - не попадаю. Оставлял сегодня его в парке, он ждал меня дома.
   - Продать?
   Я выпрямился и посмотрел на Гарика.
  - Это штука ломает чужие жизни. Это опасная хрень. Я его купил, значит можно продать. Но...не хочу.
   - И что теперь думаешь делать? Я прямо смотрю на тебя и вижу, что ты что-то замыслил.
   - Эта штука привязана намертво ко мне. А заряжается она от цели. Не может быть так, что если я умру, то и он останется без зарядки и без хозяина?
   - Э! Э! Хорош, ты чего задумал то?
   - У него есть вилка, я не говорил тебе, но я его практически не заряжал в последнее время от электросети. Может, это я виноват, что так все произошло.
   - Ты придурок. Ты мне скажи, что ты задумал?
   - Иди домой Гарик.
   - Ты мне скажи, что ты тут придумал себе еще.
   - Да ничего я не придумал. Я не буду вешаться, стреляться, топиться или вскрывать себе вены.
   - Мне по фиг. Давай я останусь у тебя.
   - Вот точно ты сейчас будешь лишний.
   - Ты прямо сейчас будешь что-то делать.
   - Да. - Я вытащил ноутбук, включил его. - Буду писать мемуары.
   - Может, просто ляжешь спать?
   - Нет. Мне нужно переосмыслить, что произошло. Пока я буду долбить по клаве, ты будешь лишний. Извини, но тебе пора домой.
   *
  Это был поединок меня против меня.
  Мне нужно было успеть написать, прежде чем случиться...Что?
  Вспышка.
  Цифровик исправно пыхал мне в левый глаз раз в пять минут.
  Вспышка.
  Сначала на клавиатуру посыпались волосы.
  Потом пошла носом кровь. Я разорвал файл и накрыл клавиатуру ноутбука, чтобы не залить.
  Вспышка.
  Сердце стало биться с перебоями, потом каждый удар сердца стал отдаваться болью в левом глазу.
  Потом я начал видеть коридор.
  Вспышка.
  Вспышка.
  Они заметили меня, стражники коридора. Почему то я уверен, что стражники. Но я могу ошибаться.
  Вспышка.
  Мне кажется, что фотоаппарат увеличился в размерах. А может я стал меньше?
  Вспышка.
  Фигура с косой делает шаг мне навстречу.
  Вспышка.
  Вспышка.
  Она не замахивается косой. Она откидывает капюшон, и я вижу, что это женщина.
  Вспышка. Вспышка. Вспышка.
  И она протягивает мне руку.
  Нужно встать и сделать шаг вперед в тот момент, когда она будет рядом.
  Вспышка.
  Но я не могу. Нет сил.
  Вспышка.
  Но нужно попытаться.
  Вспышка.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"