Аннотация: Автор напоминает, что, несмотря на некую нестабильность обстановки, все герои останутся живы. И да, основной файл обновляться больше не будет.
Глава 38. Свадьба
Этой ночью не спалось обоим. Оден лежал на животе, причем поперек кровати вытянулся и локти расставил. И когда мне надоело притворяться спящей, я просто села и спросила:
- О чем думаешь?
- Обо всем понемногу.
- Плохие мысли или так?
- Скорее так, - он повернулся ко мне. - Может, мне уйти?
- Зачем?
Я не хочу, чтобы он уходил.
- Тебе следует отдохнуть, а я мешаю.
- Ну... - я прижала ладони к его спине. - У меня тоже мысли... всякие.
- Поделишься?
- А ты своими?
Молчит, собака упрямая, но руки не стряхивает. И я, закрыв глаза, пытаюсь увидеть его подушечками пальцев. Наверное, руки мои грубы, но знакомое тело вдруг становится незнакомым. Тем интересней. Я иду от шеи.
Влажноватая кожа. Мягкая... пахнет... не знаю, у меня отвратительный нюх, но вкус ее хорошо известен.
- Что ты делаешь?
- Тебя изучаю. Плохо?
Тяжи мышц... бугры и впадины... линия позвоночника... жесткий остов ребер. И если прижать ладонь, то сердце слышно. И еще как легкие работают. И вообще слушать его почти так же интересно, как пробовать.
А шрамов не осталось. Ну почти...
Донести эту ценную мысль до Одена я не успела, поскольку он просто-напросто стряхнул меня.
- Невеста должна быть скромна и целомудренна, - прошептали мне на ухо.
- Ужас какой. А жених?
- И жених...
То есть мне сейчас очень целомудренно целуют шею... и уже не шею...
Оден отстраняется.
- Разве я к тебе прикасаюсь?
Не прикасается, но... пальцы скользят над кожей, близко, настолько близко, что я ощущаю их тепло. Или это мое, которое тянется за ними.
- Видишь, здесь не прикасаюсь... - рука замирает над грудью. - И здесь тоже...
...медленно опускается к животу.
- И нигде... никак... - Оден наклоняется. И его дыхание ласкает меня. - Радость моя...
- Твоя, - сейчас я согласна на все... или почти.
И тихий смех ответом.
Но даже потом сон не приходит, чему я рада. Мне страшно упускать хотя бы минуту этой ночи, которая все длится и длится. Оден первым нарушает молчание.
- Ты еще не моя, но завтра станешь.
Звучит не то угрозой, не то предупреждением. Неужели он до сих пор опасается, что я сбегу? Мы связаны, а даже если нет, то...
- Я не обещаю, что стану именно тем мужем, о котором ты мечтала. Я точно не буду читать стихи, петь баллады. И объяснения в любви - это тоже не мое. Но я буду заботиться о тебе так, как умею.
- Знаю.
Его забота - это больше, чем стихи, баллады и признания вместе взятые. Да и не представляю я, о каком муже мечтала, да и мечтала ли...
- Сегодня я разговаривал с Виттаром. Он, конечно, упрямый, всегда таким был, но мне кажется, что мы друг друга поняли. И если завтра что-то пойдет не так, Виттар за тобой присмотрит.
Спасибо, вот без этого я как раз обошлась бы.
От его братца меня дрожь пробирала.
Впрочем, волноваться не о чем: если Одена не станет, то не станет и меня.
- Он вовсе не такой грозный, каким хочет казаться. Когда я пропал, на него многое свалилось. Виттару пришлось доказывать, что он способен управиться с делами рода. Еще и война... и службу вынужден был оставить. Это очень тяжело - пытаться оправдать чужие надежды.
- Ты его любишь?
- Конечно. Он мой брат. И надеюсь, со временем вы станете иначе относиться друг к другу.
На это я особо не рассчитывала бы, но... я постараюсь. Ради Одена.
- Эйо... ты же помнишь, о чем мы говорили? Ты сделаешь все, как я просил?
- Да.
Завтра. Вернее, уже сегодня, поскольку тьма отступает, и значит, скоро рассвет.
Мы ждем его вместе.
И когда на белом подоконнике появляется след солнечной лапы, меня охватывает внезапный страх. Я хватаюсь за Одена, а он, обняв меня, гладит, успокаивает, шепчет:
- Все будет хорошо, радость моя...
Как хочется верить.
Но чувство близкой невосполнимой утраты мешает.
- Я здесь. Рядом. И буду рядом, что бы ни случилось.
Знаю.
Спасибо.
Шесть утра.
Часы на каминной полке отстают. Они слишком стары, чтобы поспевать за временем, и минутная стрелка движется рывками. Оден слышит хруст шестеренок и натужный скрип пружин, скрытый за позолоченным панцирем.
Он и сам себе кажется столь же старым, как эти часы.
Полседьмого. И вежливый стук в дверь.
Еще бы минуту... или две. Но Эйо вскакивает.
Ей пора.
Его невеста, девочка из серебра и вереска с капелькой хмельного меда на губах.
За дверью - голоса, и надо бы вставать, но Оден перекатывается на нагретое ею место.
Без четверти семь. И дел слишком много, чтобы и дальше разглядывать измятые простыни.
Ванна. Легкий завтрак, который Оден ест поспешно, стараясь не думать о том, что происходит в соседней комнате.
Начало восьмого. И стрелка замирает, прилипнув к циферблату, она вздрагивает, лишь когда Оден стучит по выпуклому стеклу, за которым спрятались золоченые цифры. Раздается протяжный стон, и часы, пустившись галопом, вдруг прибавляют целый час.
У них свои странности.
Суета в доме достигла апогея.
Да и сам дом преобразился.
Зеркала. Драпировки. Ковры из роз и фрезий.
Цветы доставили накануне в тонкостенных картонных ящиках, перевязанных синими лентами. Сегодня прибыли устрицы на льду, живые лобстеры... вино... сыры...
Поместье наполняли люди, и управляющий, заламывая руки, метался, пытаясь уследить за всем. Не получалось.
Плохо.
Слишком много людей. Поставщики. Помощники. Черная обслуга. Лакеи, половина из которых вовсе не похожа на лакеев: военную выправку не скроешь, как и ревнивые взгляды. Гвардия никогда не жаловала Разведку, и не выйдет ли так, что конторы будут следить друг за другом куда более рьяно, нежели за периметром?
Узоры, как на том платье, которое... Оден встряхивает головой, отгоняя неуместное воспоминание. Та беззаконная деревенская свадьба не имела ничего общего с нынешней. И цветы - просто цветы. На свадьбах принято, чтобы цветов было много, говорят, невестам это нравится.
- Я нанял лучшего распорядителя, - Виттар озирается с явным удивлением. - Чтобы все было правильно...
Значит, так и надо.
Клетки с белыми голубями.
Каменные чаши на длинных ножках.
Арки, увитые гирляндами из тех же роз и фрезий. И бутоньерки в одинаковых, форменных почти костюмах ранних гостей: разведка выбрала фрезии, а гвардия - розы.
Очаровательное цветочное противостояние.
И спокойнее от обилия охраны не становится.
- Мне жаль, что я пропустил твою свадьбу, - Оден не отказал себе в удовольствии раскланяться с "гостем", который излишне старательно не обращал внимания на хозяев дома.
До лужайки пятьдесят шагов. По прямой, которую прочертит красная ковровая дорожка.
Обзор хороший.
Слева и справа - газон. Деревья редки. Кустарника, в котором можно было бы укрыться, нет.
- Да... не было свадьбы, - показалось, что Виттар вдруг смутился. - Наверное, надо бы... как-то даже и не думал. Без свадьбы ведь не то? Для женщины важно, чтобы по правилам. И красиво. Платье там... гости... музыка...
- Мысли вслух?
- Что-то вроде.
- Надеюсь, ты собираешься тащить сюда жену?
- Она спит, - Виттар смутился еще больше. Выходит, не рассказал правды. А может и правильно, к чему лишний раз нервировать беременную женщину? Будет еще время нормально познакомиться.
Лужайка. Гостевые скамьи.
Беседка или скорее крыша на шести увитых розами столбах. Позолота. Флагштоки, где уже закреплены знамена домов. И алые, расшитые бисером ленты. Связки колокольчиков.
...скрипки, колокольчики, птицы...
...запахов тоже много.
...и суеты достаточно, чтобы стая успела подойти на расстояние удара.
- Я не думал, что ты когда-нибудь женишься... так, - Виттар поднял выпавший из цветочного плетения бутон.
- Как?
Молчание. Цветок в руке. Срезанный стебель. И лепестки уже начали желтеть.
- Я мог бы жениться раньше, - Оден почему-то не мог отвести взгляд от этого увядающего цветка. - После смерти отца Король предлагал и весьма настойчиво.
- Почему ты отказался?
- Не знаю. Глупость, но... просто представил, что меня свяжут с кем-то, кому я безразличен. И в свою очередь эта женщина будет безразлична мне. Мы исполним долг перед родом, произведем наследника, если получится... возможно - двух. Потом я окончательно перестану ей докучать вниманием, а она точно не станет требовать от меня верности. Оба научимся жить, не замечая друг друга. У меня появится любовница. У нее - любовник...
- Ты говоришь...
- Правду, Виттар. В лучшем случае мы стали бы друзьями. В худшем - возненавидели бы друг друга. Оглянись. Ты же столько пробыл при дворе, неужели не видел?
Видел, только не давал труда примерить к себе. Его беспокойный упрямый брат всегда верил, что уж он-то - особенный. А может, так оно и было, ведь та девушка, его супруга, смотрела на Виттара с нежностью.
Виттар и сам не понимал, насколько ему повезло.
- Я осознал, что не хочу вот так. Отдавал себе отчет, что когда-нибудь мне придется, но позволил отсрочку.
- И теперь ты счастлив?
- Безусловно.
- Но почему она?
- Наверное... наверное, рядом с ней я научился быть живым.
Ветер перебирал нити, и звон золотых колокольчиков заглушал голоса далекие и близкие.
- Тебе пора, - Виттар спрятал бутон в карман домашней куртки. - Нехорошо, если гостям ждать придется.
На старых часах стрелки сошлись на десятке.
И чем ближе был назначенный час, тем сильнее становилось беспокойство. С ним и холодная ванна не справилась. Напротив, теперь Оден расхаживал по комнате, то и дело останавливаясь перед запертой дверью. Достаточно нажать на ручку.
Толкнуть.
Выгнать горничных и кто там еще остался...
...забрать Эйо.
Уйти.
Детское желание. Глупое. Но справится с ним сложно.
Половина одиннадцатого. Камердинер подал костюм, попытался помочь, но Оден только отмахнулся: сам справится.
- Гости?
- Прибывают.
И оцепление поставлено, контур наверняка проведен. Но все равно неспокойно. А еще Оден разучился галстук завязывать.
- Позволите? - камердинер с легкостью одолел узел и, вооружившись щеткой, принялся стряхивать с кителя несуществующие пылинки. - Вы выглядите великолепно.
Оден отвык от формы. Он даже не был уверен, имеет ли право носить ее.
Наверное, имеет.
Темно-синяя шерсть. Серебро галунов. И планки наград, которыми некогда гордился. Алая орденская лента. Перевязь клинка.
- Не этот, - взвесив в руке парадную шпагу, Оден отложил ее.
В оружейной нашелся палаш по руке, и пусть бы выглядел неуместно, но тяжесть его хоть сколько-то да успокаивала.
Жила молчала.
Четверть двенадцатого.
Суета, унявшаяся сама собой. И то же красно-белое цветочное море. Почетный эскорт из друзей жениха, хотя Оден никому не отправлял белых перчаток. Что ж, оставалось надеяться, что и невесту не оставят без внимания.
Алая дорожка. Собственные шаги не слышны, да и вовсе тишина стоит, свадьбам несвойственная. За Оденом наблюдают, как наблюдают и за домом, садом... внешним периметром.
...нельзя учесть всего, особенно, если дело имеешь с бешеным. И если вожак знает о ловушке, то... что он предпримет? Что предпринял бы Оден?
Мысль-рыбина срывается с крючка.
Беседка.
И вместо Короля встречает Виттар.
- Я райгрэ, - произносит он шепотом. - Имею право.
Он выдерживает взгляд и протягивает футляр из черного бархата.
- В вас нет живого железа.
А следовательно, нет необходимости в присутствии Короля.
Оден снова забылся.
Сам виноват.
- Это его подарок.
Лицензия и два браслета из королевской стали. Замена, которая заставляет остро ощущать собственную неполноценность. Но хотя бы не кольца, которыми люди обменивались.
- Передай мою искреннюю благодарность.
- Обязательно.
Ветер коснулся золотых колокольчиков и на мелодичный перезвон их отозвались скрипки.
Церемония началась.
- Оден, - Виттар сжал руку. - Пожалуйста, не лезь в драку. Будь рядом с невестой. Просто будь рядом с невестой.
Конечно.
У него была невеста. Самая прекрасная девушка в мире.
Тору мутило с самого утра.
Она знала, что тошнота при беременности явление обыкновенное, и надобно перетерпеть. Терпела. Пыталась. Уговаривала, что нынешний день никак не подходит для болезни, ведь невозможно остаться в постели и свадьбу пропустить.
- Глупости, - Виттар придерживался иного мнения. - Тебе надо отдохнуть, а свадьба... там хватит гостей.
Как-то странно он произнес это. И лицом потемнел.
- Но твой брат...
- Переживет. И поймет. Завтра тебе станет легче, тогда и поздравишь. А теперь ложись, отдыхай...
Он сам отнес Тору в постель. И шторы прикрыл, чтобы солнечный свет не мешал ей. И присев рядом, взял за руку.
- Завтра будет день и все переменится... - Виттар гладил пальцы, явно думая о чем-то своем. - Ты проснешься к завтраку... или проспишь завтрак.
При мысли о завтраке рот наполнился кисловатой слюной.
- Если захочешь, вдвоем... или вчетвером. Тебе будут рады больше, чем мне. Я вообще неуживчивый.
- Ты хороший.
- По-моему, только ты так думаешь. Закрывай глаза...
- А ты...
- Я вернусь. Знаешь, я все-таки поступил вопреки голосу разума, но при этом спокоен. Наверное, потом, позже, буду жалеть, что момент упустил, но... с сожалением я как-нибудь управлюсь. А Оден больше, чем кто-либо заслужил жить так, как ему хочется.
Его голос убаюкивал, и Тора поддалась искушению. Будет вечер. Ночь. И утро. Тошнота пройдет. Уже почти прошла.
...Виттар рассказывал о завтрашней прогулке в саду. О том, что день будет непременно солнечным, ясным, и такой нельзя не использовать. А можно садом не ограничиваться, но заложить коляску... или две... надо привыкать к странной его семье.
Альвы - тоже люди...
...и может, у Торы получится повлиять на девчонку. Где это видано, чтобы леди в штанах расхаживала? На месте ее братца Виттар давным-давно за розги взялся бы. А тот потворствует... он интересный парень, и Крайт к нему просится поработать. Виттар еще не решил, конечно, но решит... эти двое на одном языке говорят. И Крайту полезно будет пожить своим умом... ну почти своим, потому как совсем без присмотра его оставлять нельзя.
- Спи, мой найденыш, - он наклонился, но не поцеловал, лишь волосы убрал с подушки. - Спи. Завтра будет нашим...
Она и вправду заснула, а проснувшись, обнаружила, что комната пуста. Тошнота отступила, и головокружение тоже. Тора чувствовала себя почти хорошо, во всяком случае, достаточно хорошо, чтобы встать с постели.
Сумрачно. Сколько она проспала? По ощущениям - вечность, но на самом деле вряд ли дольше нескольких часов. И раздвинув шторы, Тора зажмурилась от яркого солнца.
К горлу подкатил тугой ком, и Тора, зажав руками рот, заставила себя дышать часто и быстро. Надо вернуться в постель... сейчас она соберется с силами и...
...еще минутку постоит.
...или две.
Присядет вот... сидя всяко легче.
И кресло так удобно стоит, у окна. Скинув подушки на пол, Тора забралась в кресло с ногами. Она просто посмотрит...
...о свадьбе Торы "Светская хроника" упомянула.
...и кто-то прислал цветы, а еще - открытки и поздравления, впрочем, тогда Торе было как раз не до поздравлений. А сейчас вдруг стало грустно.
Мама о своей свадьбе часто рассказывала.
О том, что отец долго добивался согласия у райгрэ, а добившись, боялся, что тот в последний миг передумает. И страхом ведомый, купил специальное разрешение, позволявшее пожениться сразу.
Он подарил маме то самое ожерелье, которое осталось у Торы.
...мама его любила.
...и отца тоже, даже когда им случалось ссориться, все равно любила. А он - ее, и мириться первым приходил. Садился у ее ног и сидел, разбирал нити в ее корзинке для рукоделия. Мама же ворчала, что без помощи обойдется...
...тогда Тора не задумывалась, каким будет ее собственный супруг: мама говорила, что еще успеется, что некуда спешить. А свадьбы куклам все девочки устраивают.
И Тора улыбнулась, вспомнив, как рисовала на фарфоровой руке завитки обручального браслета, а изысканное платье малиновым вареньем выкрасила, чтобы как настоящее. Его так и не удалось отстирать...
...ее подвенечным нарядом стал чей-то плащ, залитый кровью Виттара.
...и уже Король вывел узор из живого железа, сплетая жилы.
...чем не игра?
Странные мысли, беспокойные.
И словно шепчет кто-то, что этой игрой не стоит увлекаться, что Торхилд оказалась в этой комнате вовсе неслучайно. Прежде тошноты она не испытывала. И сонливости такой. Да и вовсе была здорова.
А вдруг именно сегодня...
...и Виттар еще так уговаривал остаться в постели.
...что-то должно было произойти.
...или уже произошло? И ответ очевиден: он стыдится своей жены.
- Нет, - сказала Тора вслух, желая заглушить мерзкий шепот. - Он очень добр со мной.
...потому что Тора беременна. И он вовсе не желает причинить вред ребенку. А когда тот появится на свет...
- Тебя нет. Не существует. И все - ложь...
...но разве ложь, что Тора сейчас одна и в доме? Заперта? Это ведь легко проверить. И Тора, встав, решительно подошла к двери. Та была открыта, только за порогом двое гвардейцев стояли.
- Леди, вам что-то нужно? - под их взглядами становится неуютно, и Тора отступает.
Ей нужно понять, что происходит.
- Вам дурно? Позвать врача?
- Н-нет.
- Послать за горничной?
- Нет... я просто... извините.
- Леди, вам лучше вернуться в постель, - мягко говорят ей.
И Тора возвращается. Не в постель - к креслу.
Выходит, ее действительно заперли. Гостей множество. И про свадьбу Виттара они слышали. И про то, что была она вынужденной: на таких, как Торхилд, женятся исключительно по крайней необходимости. Но жену вовсе не обязательно показывать людям.
Лучше бы он правду сказал, было бы не так обидно.
Тора зажмурилась, унимая слезы. И ноготки бессильно царапнули по живому железу, не причиняя вреда. Этот рисунок, в отличие от чернильного, стереть не получится.
Ничего. Торхилд справится.
Как-нибудь.
Она ведь справлялась раньше, и на этот раз выйдет... из чувства противоречия, Тора перебралась на подоконник. Мир за стеклом был полон солнца и цветов. Она видела и аллею, украшенную арками, и беседку, и гостей, которых и вправду много собралось.
Далекие. Маленькие.
Не люди - игрушки.
И куколка-невеста в алом наряде... ее с трудом получается разглядеть, пусть бы Тора приникла к самому стеклу. Самой смешно стало от такого любопытства.
...вот только стекло почему-то вибрирует, мелко и часто.
Тора отстранилась и, прижав к гладкой поверхности пальцы, закрыла глаза. Нет, ей не показалось.
Дрожь усиливалась.
И этот звук... тонкий... раздражающий. На грани слышимости. Он нарастал, вытесняя прочие звуки. Когда по окну с хрустом поползла трещина, Тора спрыгнула на пол.
Она отступала, не спуская взгляда с этой трещины, что, ветвясь, делила прозрачное полотно на части. И Тора пятилась, пятилась... коснулась ручки как раз в тот миг, когда стекло с громким хлопком лопнуло.
Глаза закрыть Тора успела.
- Что про... - дверь распахнулась, и Тору подхватили.
Подняли.
Передали кому-то.
- Леди, держитесь крепче...
Она не могла отнять рук от лица. Между пальцами текло.
- ...ничего не бойтесь... портал...
- ...контур не стабилен.
- ...пробивай.
- ...контур не стабилен! Закрываем... покинуть зону...
Грохот оглушал. Тора слышала знакомые хлопки, и треск, скрежет. И когда все же решилась открыть глаза, то увидела черный мундир охранника. И еще колонну, которая медленно рассыпалась на куски. Она вдруг поняла, что сам дом, старый, надежный дом рушится.
Охрана выбила двери. И в лицо пахнуло жаром.
В воздухе кружились искры.
А Тора вспомнила, где слышала прежде этот утробный рокот, что доносился из-под земли: в Каменном логе. Так звучали молодые жилы, прорываясь к поверхности.
- Жила...
Кто-то закричал.
И кажется, еще заплакал. Возможно, что сама земля - ей было так жарко. И цветы сгорали, превращаясь в пепел. Тора хотела вырваться, но ее не отпустили.
С протяжным стоном сползала крыша, и стена осела на ребрах колонн. Сыпались камни, подымая тучи не то еще пыли, не то уже пепла. Жила же рвалась на свободу.
- Отпустите... - Торе нужно было найти мужа.
Но ее не услышали. И не выпустили.
Гвардеец бежал, нес ее прочь, не понимая, что спастись все равно не выйдет. Если жила прорвется, то не важно, как далеко он убежит. А Тора должна увидеть Виттара.