Снова скомкала, получая странное наслаждение от хруста тонкого листа бумаги. И опять расправила, разложила на столе, разгладила заломы.
Черные буквы на сероватой бумаге. От нее пахнет еще типографской краской и солеными огурцами, которые, наверняка, весьма жаловал разносчик.
Кэри ненавидела его.
И человека, написавшего эту статью... всех людей, которые ее прочтут... уже читают, втайне посмеиваясь над Кэри...
...дурочка.
Наивная дурочка, вот она кто.
Кэри погладила лист и когтем проткнула, рванула, раздирая на клочья и его, и кажется, скатерть. И коготь увяз в дереве, заставив очнуться, но ненадолго.
Черно-белый дагерротип со скромной подписью: "Экипаж и первые пассажиры цепеллина "Янтарная леди"". Они стояли полукругом. Экипаж в белом, пассажиры - в черном. А между ними, точкой соприкосновения, Лэрдис. Эта женщина умудрялась выглядеть яркой даже на этой черно-белой картинке, которую Кэри медленно и методично раздирала в клочья.
Пассажиры...
...первые пассажиры, среди которых должна была быть и Кэри.
- О да, милая, конечно, ты полетишь, но позже... этот перегон небезопасен, - она заговорила сама с собой, осознав, что еще немного и вспыхнет от молчания, от ненависти. - Я не хочу тобой рисковать...
Сволочь.
Лживая вежливая сволочь.
А Кэри верила ему... просила, и когда возражал, то с возражениями соглашаясь, отступала.
Надо успокоиться. От газеты остались клочки, которые кружились в воздухе, падали на ковер, покрывая его бело-черным типографским снегом.
- Мне очень с тобой повезло... - она бросила взгляд в зеркало и раздраженно отвернулась, чтобы не видеть себя такой, встрепанной, злой, застывшей на грани обращения.
Предатель.
Он ничего ей не обещал, но...
...не плакать, пусть и на глаза наворачиваются слезы.
Бумагу в камин и...
- Леди, - дворецкий отвлек, и голос его заставил Кэри очнуться. - Вас спрашивает леди Грай. Мне сказать, что вам нездоровиться?
- Отнюдь, - Кэри вскинула голову и улыбнулась. - Со мной все хорошо... замечательно просто. Проводите леди Грай в южную гостиную. Я скоро приду.
Она не будет плакать.
И страдать тоже не станет. Если он выбрал Лэрдис, то... в конце концов, они ведь друзья и только? Встав перед зеркалом, Кэри медленно - руки вдруг сделались неподъемными - вытаскивала из волос шпильки. Прическа все одно растрепалась, а распущенные волосы ей идут...
...Брокк говорил.
Надо забыть обо всем, что он говорил.
И слезы прогнать. Не хватало еще плакать из-за такого пустяка.
Смириться. Если он выбрал Лэрдис, то... то пускай. Кэри не будет его останавливать. Она научится жить сама по себе или... она ведь свободна.
И как-нибудь сумеет свободой распорядиться.
- Ах, дорогая! - Грай поднялась навстречу и, приобняв Кэри, коснулась губами щеки. - Я так рада тебя видеть!
- И я рада, - солгала Кэри.
Видеть не хотелось никого.
А хотелось взять фарфоровое блюдце, белое, с золотой каймой, с виноградной лозой на донце, и швырнуть в стену... и следом отправить второе... третье... пока стена не треснет. Или посуда не закончится. Но Кэри точно знала: в этом доме посуды хватит не на одну истерику.
- Мне так жать! - Грай всплеснула руками. - Я прочитала и сразу поспешила к тебе!
Она за прошедший год совершенно не изменилась.
Округлое личико, яркие глаза и яркое же, пожалуй, чересчур яркое для столь раннего часа, платье. Но Грай к лицу глазет темно-вишневого колера, отделанный широким блондом. Модная шляпка с опущенными полями, больше напоминающая ведерко, завязана пышным бантом. И Грай раздраженно бант терзает, лишая шляпку красоты.
- Это ужасно! Ужасно! - голос ее звенит, заполняя пустоту гостиной и вызывая приступ мигрени. - В кои-то веки я согласна с матушкой...
Грай все-таки удается справиться со шляпкой, которая летит в кресло, туда же отправляются касторовые перчатки.
- Ничего страшного не произошло, - у Кэри получается улыбаться.
Странно как. Внутри пусто, а она улыбается.
И дергает за шнур, вызывая горничную.
Просит подать чай...
Грай ерзает.
- Жила предвечная! - она все-таки не выдерживает первой. - Как ты можешь быть настолько спокойна?
Хмурится. И тут же вспоминает о том, что от этого появляются морщины, а Грай боится морщин... и еще мышей, правда, это тайна, о которой Кэри не должна рассказывать.
- Почему бы и нет?
Пустота внутри почти не мешает. Наверное, к ней можно привыкнуть... притерпеться. А потом она зарастет, как зарастают раны.
- Матушка говорит, что Лэрдис окончательно потеряла чувство меры... - Грай касается прически, признаваясь. - Ненавижу нынешнюю моду... эти щипцы для волос. Честно говоря, у меня всякий раз возникает чувство, что стоит пошевелиться, и меня подпалят. А когда перегреют, то еще и жженым волосом воняет неимоверно...
- Не пользуйся.
Кэри вспомнила собственные эксперименты.
Пустое.
Что бы она ни делала, Брокк оставался равнодушен. Он и вправду видел лишь друга... а Кэри глупа, если рассчитывала на иное.
- Я бы не пользовалась, - со вздохом сказала Грай, ощупывая конструкцию из локонов, обильно смазанных воском. - Но матушка полагает, что я должна выглядеть модно... боится, что этот мой... передумает.
Грай снова вздохнула и понурилась.
- Тебе он совсем не нравится? - Кэри была рада сменить тему беседы. Чужие беды обсуждать проще, нежели собственные. Мелкими они кажутся, неважными.
- Да... он веселый... и подарки шлет постоянно... вчера вот корзину роз доставили. Синих, представляешь?!
...Брокк подарил мраморную, и она до сих пор стоит в вазе.
Мертвая.
Каменная. И механическое сердце, которое всего-навсего часы... просто под рукой не оказалось иного, более соответствующего случаю подарка... и надо полагать, теперь он жалеет, что отдал часы Кэри...
Вернуть она и не подумает.
- Не совсем, чтобы синих... такие темно-пепельные... красиво, - как-то Грай это неуверенно произнесла. - А еще двуколку... одноместную, чтобы я сама править могла... и кобылу... и снова цветы...
- Тебя расстраивают подарки?
Грай оттопырила мизинец, который уперла в щеку.
- Не подарки... подарки мне нравятся... почему он такой старый?
- Полковник?
- А кто еще? Жених у меня один и... я не хочу за него замуж выходить!
- Придется?
- Придется, - согласилась Грай, принимая чашку с чаем. - Договор еще когда заключили...
И отменить не выйдет, впрочем, кто ей позволит? Полковник Торнстен - удачная партия. И о помолвке писали в "Светской хронике". На дагерротипе Грай выглядела почти счастливой.
- Свадьба скоро... - она не спешила пробовать чай, держала чашку на весу, разглядывая ее, точно никогда прежде не видела вещи столь изящной. И вернув на столик, Грай сцепила пальцы под подбородком, призналась: - Я боюсь.
- Чего?
- Свадьбы и... - она густо покраснела. - И того, что... ну ты понимаешь, да? Нет, Тэри, конечно, очень милый... - Грай подалась вперед. Щеки ее полыхали, а кончик носа, напротив, побелел. - И целоваться с ним приятно... я подумала, что если жених, то целоваться можно.
Кэри рассеянно кивнула.
Если жених, то можно... а с мужем... с ее мужем неимоверно сложно жить. И был ведь поцелуй, всего один, случайный, спросонья, предназначенный вовсе не для Кэри.
Нежный. Требовательный и... чужой.
Пустота зазвенела, казалось, еще немного и она разорвется, рассыплется на куски, а вместе с ней и Кэри. А если и выдержит, то долго будет вытаскивать занозы из хрусталя.
- Но я попыталась представить его голым... - Грай теперь смотрела на собственную юбку, которую то гладила, то мяла. - И не смогла... ну, то есть смогла, но мне было жутко неудобно. А если так, то на него же смотреть придется. И это как-то неприлично... но может, если на мужа, то совсем наоборот? Как ты думаешь, прилично смотреть на голого мужа?
К счастью, ответа она не дождалась. Ей не требовались ответы, Грай хотелось выговорится, а Кэри была не против выслушать. Слушать легко, главное кивать в нужных местах и не замечать пустоту с ее трещинами.
- Мама говорит, что нужно будет потерпеть немного... что все женщины терпят... и главное, сразу забеременеть, тогда он отстанет... заведет себе любовницу.
Грай тоненько всхлипнула и разрыдалась.
- А я не хочу, чтобы он любовницу заводил! - она плакала и икала. Размазывала слезы по розовым щекам и протяжно всхлипывала. - Не хочу... он мой и...
- Твой, - Кэри шмыгнула носом.
Не будет она плакать.
Разве что немного, за компанию... а так не будет и все тут.
Нет причины.
Розу она уберет подальше... в стол, например... или в библиотеку отнесет, хотя нет, в библиотеку она сама частенько заглядывает, и всякий раз, встречая каменный цветок, будет вспоминать... в шкаф... в сейф, где хранятся украшения Кэри... или вовсе вернет хозяину.
Наверное, неприлично подарки возвращать.
- Я знаю, что он старый и... - Грай продолжала плакать, мелко судорожно вздрагивая. - И наверное, скоро умрет...
- Почему умрет? - голос Кэри дрожал.
Ей было невыносимо жаль полковника, который и вправду был немолод, и Грай - ей не пойдет траур... и себя тоже. Себя, пожалуй, жальче остальных... ее муж жив и жить будет, но не с ней.
За что он так?
Чем Лэрдис лучше? Она красива и... наверное, и вправду умна, как утверждала Грай... и фабрикой управляет... и поместьем... а Кэри только домом и умеет.
- Потому что старый... и работает много... а у него сердце слабое...
- С чего ты взяла?
Кэри всхлипнула.
Она ведь пыталась стать другом... и не только другом. Она читала книги, чтобы понимать, чем Брокк занимается, и переписывала начисто его наброски, а почерк у него был совершенно ужасный. И ко всему Брокк постоянно сокращал слова, а потом сам в этих сокращениях путался... он неплохо рисовал, но наспех, и Кэри приходилось переводить рисунки...
Она научилась обращаться с печатным шаром. И с невероятно капризным копиром, который норовил замереть на середине процесса, и тогда приходилось запускать все наново... и кляксы ставил. О, кляксы Кэри выводила, наловчившись срезать их с тонким слоем бумаги.
Слезы катились, и Кэри не пыталась остановить их.
Быть может, если она поплачет немного, то станет легче? Обида пройдет и... она должна смириться. Отпустить. Она... она ведь знает, каково это, когда силой заставляют любить.
- Он сам сказал... и что в отставку уйти хочет, но пока нельзя. Он поместье купил на побережье... там абрикосы растут... и персики... и даже зимой тепло. Он не хочет, чтобы я мерзла... он такой умный, а я...
- Что ты? - Кэри вытерла слезы рукавом.
- А я ду-у-ра...
- Почему?
- Потому что ничего не зна-а-а-ю... - голос Грай дрогнул, и она заревела с новой силой.
- Тогда и я дура... я тоже ничего не знаю... почти ничего, - в носу хлюпало, но как ни странно, становилось легче, во всяком случае желание убить кого-нибудь прошло.
Вместо этого появилось другое.
Почему бы и нет?
- Шампанское будешь? - Кэри потерла нос, который наверняка распух и покраснел.
- Буду... а нам можно?
- Нам все можно, - подумав, решила Кэри и привела весомый, как ей показалось, аргумент. - Я замужем... а ты почти... и у меня муж улетел с любовницей... а у тебя... у тебя...
- Он меня не любит... твой любил, и все равно улетел, а мой... он сволочь.
- Почему?
- Потому что не любит. Разве не понятно?
- А с чего ты взяла, что не любит?
- Если бы любил, то не стал бы любовницу заводить...
- А он...
- А я не знаю... я запуталась. Я дура и... - она опять заскулила, а из раскрасневшихся глаз градом покатились слезы. И Кэри решительно поднялась.
Все-таки без шампанского сегодня решительно не обойтись. Но шампанского в баре не нашлось, наверное, если бы Кэри приказала, его бы подали, но ей было отчего-то неудобно обращаться к прислуге с такой почти неприличной просьбой. Еще полудня нет, а она уже пить... и ведь не объяснишь, до чего на душе мерзко.
Грай подошла к бару и, оценив шеренгу из бутылок, сказала:
- Мама говорит, что красное вино улучшает цвет лица... если немного...
- Мы немного.
Красного вина тоже не было... и белого... и вообще вина.
- Виски. И коньяк.
- Коньяк, - Грай шмыгнула носом. - Его папа пьет, утверждает, что полезно для укрепления нервов.
Кэри вытащила бутылку. Ее нервы определенно нуждались в немедленном укреплении. Окинув гостиную взглядом, она вернулась к столику и поставила бутылку между высоким чайником и серебряной сахарницей.
- Чай надо вылить, - Грай перестала плакать, только всхлипывала время от времени, а подбородок ее мелко и часто вздрагивал. - Или с чаем?
- Без чая...
Чай отправился в чайник, и Кэри наполнила чашки коньяком. Грай взяла свою осторожно, словно опасаясь, что в руках чашка рассыплется.
- А ты... когда-нибудь...
- Никогда...
Запах не был неприятен, скорее необычен. И Кэри, решительно вдохнув, сделала первый глоток.
Горько! И горячо! Нёбо опалило, и она едва не выплюнула коньяк, но решительно заставила себя его проглотить. Горячий ком ухнул в желудок, и тот неприлично заворчал, напоминая, что от завтрака Кэри отказалась... и что обеда, кажется, тоже не предвидится.
Ничего не произошло.
Пустота не исчезла. И сердце саднило.
- Горький какой, - выдохнула Грай. - Я... не собиралась плакать.
- И я не собиралась.
Слезы высохли, но глаза жгло, словно в них песка насыпали.
- Я... мне просто страшно, - Грай качала чашку в ладонях. - Я... наверное, его люблю... а он меня нет. А если и да, то это ничего не значит... я видела, как твой муж на тебя смотрит и... я завидовала.
Было бы чему завидовать.
Смотрел?
Смотрел. С нежностью. И с улыбкой... у него чудесная улыбка, от которой даже морщинки на лбу разглаживаются. И Кэри касалась их, прятала, а Брокк смеялся, что он и вправду староват. Ничуть не старый. Подумаешь, пара седых волосков...
...он уходил на полигон, порой пропадая там днями, чтобы вернуться, принеся с собой аромат ветивера и льда, полосатые камни и сухари, пропахшие дымом. Он подхватывал Кэри на руки, кружил и смеялся, казалось, поцелует, но... всякий раз отпускал.
Отстранялся, когда она сама подходила слишком близко.
Сбегал.
Сбежал и, кажется, насовсем.
- А он... - Грай вытащила из ридикюля смятую газету. Не "Новости", но судя по характерному желтоватому цвету страниц, "Сплетника". - Как он мог променять тебя на эту...
Коньяк дарил тепло, и Кэри вдруг поняла, что безумно замерзла, не снаружи, но изнутри. И если не выпьет вновь, то умрет от холода.
- Помнится, она тебе нравилась, - Кэри налила коньяка в чашку, и Грай протянула свою.
- Это когда у меня жениха не было, - резонно возразила она. - А теперь есть и... я как подумаю, что он тоже...
Грай часто-часто заморгала и мизинцем подхватила слезинку.
- Мама говорит, что я должна ему соответствовать... а я не знаю, как...
- Я тоже...
...она училась играть на клавесине, пусть бы учитель и жаловался, что руки Кэри слишком неуклюжи, их не поставили вовремя и теперь она лишь впустую тратит время. Лучше заняться рисованием. А рисовать ей нравилось. Акварель и темпера, черная строгость угля. Линии, которые, сплетаясь с линиями, создают картину.
Берег, на который они выходили вместе. И Брокк помогал установить этюдник, отступал и, присев на землю, наблюдал за Кэри. Порой он вытаскивал записную книжку и принимался что-то черкать, вскакивал и, погруженный в собственные мысли, мерил шагами берег... иногда, летом, вытягивался на песке ли, на зеленой пропыленной траве и, надвинув шляпу на лицо, засыпал.
И Кэри рисовала его.
Спящим.
Задумчивым. Раздраженным, когда он, схватив себя за ухо, хмурится.
Сердитым и... счастливым?
Слишком мало. Клавесин и краски. Год, проведенный вдвоем... побережье, море и янтарь, который выносит на берег... городская ярмарка с ее засахаренными яблоками, орехами в меду - их продавали завернутыми в тонкие сухие лепешки и есть полагалось руками. Руки же становились липкими, и Брокк долго ворчал, оттирая с пальцев вересковый пьяный мед.
А потом купил ей соловья в плетеной клетке. Птиц продавали мальчишки, и еще толстых жаб, которых тут же подкармливали мухами, и Кэри удивлялась - кому они нужны. А Брокк ответил, что покупают горожанки, кладут в молоко, чтобы молоко не скисало...
...соловья они отпустили...
И оставшись до ночи, смотрели, как разжигают костры... и искры вились над огнем, а жар его опалял.
- Он и вправду живой, - сказал тогда Брокк, прижимая Кэри к себе.
- Кто?
- Огонь...
Живой. И проглотит, что сухую листву, что плетенные из соломы фигурки, связанные по парам, которые бросали человеческие девушки, и этот обычай был странен. Но Кэри тоже купила у разносчицы соломенную парочку, которую тайком бросила в огонь.
...не помог чужой заговор.
И чуда не случилось.
Желтый ком газеты Кэри расправила на коленях.
- Не читай, они там вечно вранье пишут, - обронила Грай, которая до того сидела молча, понурившись, и нюхала коньяк. - Надо было сжечь, а я... дура.
И Кэри не лучше, если совета не послушала. Но желтый лист притягивал взгляд.
Буквы-буковки-букашечки... плывут перед глазами, и зацепиться не получается. Кэри читает, упорно, морщась, хотя в гостиной светло. Слово за слово и еще несколько.
Насмешливые.
Она почти видит газетчика, который писал эту грязную статейку, и отчего-то невероятно важно доказать этому незнакомому ей, но неприятному человеку, что все ложь.
...Лэрдис из рода Черного Титана рассказала о своих отношениях с...
Ложь.
Ложь заедают или, на худой конец, запивают... коньяком к примеру.
...Недавно стало известно, что в высшем свете вот-вот вспыхнет новый скандал. Оказалось, что у Лэрдис из рода Черного титана и Мастера-Оружейника все очень серьезно. Они по-настоящему влюблены и счастливы вместе...
Счастливы вместе.
Влюблены.
...Поначалу Мастера обвиняли в том, что он, якобы, увел Лэрдис из семьи, но леди опровергла эти домыслы. По ее словам, отношения с супругом были обречены задолго до ее встречи с Брокком. "Мой муж хороший человек, он прекрасный отец. За то время, что мы были вместе, мы многому научились. Мы любили друг друга, и наш сын родился от этой любви... Но жизнь идет, наши отношения давно стали другими. И в какой-то момент я поняла, что все изменилось: мои взгляды на жизнь, мечты, планы...
Ее мечты. И ее планы.
А планам Кэри не суждено сбыться, потому что они изначально были обречены. И она закрывает ладонью лицо Лэрдис... она выглядит такой юной. Прекрасной.
...мой уход от супруга только выглядит импульсивным и необдуманным, но на самом деле это очень взвешенный и осознанный шаг. Думаю, и моя встреча с Брокком произошла не просто так. Все к ней шло. И поначалу я пыталась сопротивляться этому чувству, подчиняясь голосу долга. Я вырвала любовь из своего сердца, приняв решение за двоих. Я надеялась, что сумею забыть, но увы, чувства оказались сильней меня. И встретив Брокка вновь, я осознала, что не представляю себе жизни без него" - говорит Лэрдис.
Кэри допила коньяк и разодрала газету на мелкие клочки.
- Правильно, - сказала Грай и решительно поднесла кружку к губам. - Все-таки почему он горький такой?
- Чтобы сладким заесть можно было.
Опьянения Кэри не ощущала, только странную холодную злость.
И еще обиду.
Обиду она заела пирожным, которое оказалось слишком уж сладким.
- Мама говорит, что она себя погубила...
- Мама? - голова стала легкой-легкой.
- Лэрдис. Отправилась в полет одна... без мужа... без компаньонки... там ведь только мужчины.
- И Брокк, - почему-то Кэри сказала это вслух. Но Грай, кажется, не услышала.
- Ее теперь ни в одном приличном доме не примут... а хочешь, я тебе яду дам?
- Зачем?
- У меня есть, - Грай вытряхнула содержимое ридикюля на стол и подцепила темный фиал. - Вот... хороший, я сама делала...
- Яд?
- Бабушка научила... я вообще-то больше люблю духи составлять, хочешь, сделаю тебе? На розовом масле... и еще иланг-иланг. Каплю мускуса, даже полкапли... и пачули. Нет, розовое масло не пойдет, слишком сладкое...
- Отравишь ее, - Грай тоже потянулась за пирожным. - Или его... лучше ее, если мужа любишь. Его тебе будет жалко травить.
Определенно в ее словах имелся резон.
Нет, не будет Кэри никого травить, но это же подарок... а от подарков отказываться неприлично.
Грай же, облизав пальцы, сказала:
- Я убегу.
- Куда?
- Не знаю... куда-нибудь убегу.
- Зачем?
- Как зачем? Чтобы он за мной погнался...
- Ты про...
- Тэри, - со вздохом произнесла Грай, отправляя в рот следующее пирожное. Коньяк странно на нее подействовал, она совершенно забыла о манерах и теперь говорила с набитым ртом. - Он за мной погонится и догонит. Спасет. А затем скомпр... пром... он обязан будет на мне жениться. Вот.
- Он и так собирается на тебе жениться.
На словах остался коньячный привкус, и сами они, как и Кэри, сделались легкими, воздушными. А фиал она в рукав спрятала.
Потом придумает, что с ним делать.
- Да, - Грай мотнула головой, - но с побегом романтичней. Согласись.
Кэри подумала и согласилась, что определенно с побегом романтичней. Наверное, она все-таки опьянела, иначе почему идея Грай выглядит настолько гениальной? Почему сама Кэри до нее не додумалась?
- Тогда я тоже сбегу и... мы вдвоем сбежим. Вместе.
Грай задумалась и нахмурилась, отчего на лбу ее появилась вертикальная складка.
- Нет, - наконец, сказала она. - Вместе нельзя. Что ты будешь делать, когда Тэри нас догонит? Сбегать надо или одной, или с любовником. У тебя есть любовник?
- Нету, - вынуждена была признать Кэри.
И снова едва не расплакалась.
Надо было завести. А лучше двух... или трех... нет, на трех у нее бы времени свободного не хватило, да и запуталась бы она, вот два любовника - совсем другое дело. Один приходит по четным дням, другой - по нечетным. Кэри озвучила мысль, и Грай немедленно признала, что та диво до чего разумна.
- Главное, - она сама потянулась к бутылке, - календарь хороший купить. А то я вечно забываю, какое сегодня число...
И это тоже была хорошая идея.
Календарь у Кэри имелся, дело осталось за малым - найти любовников. Кэри плохо представляла себе, где именно они водятся... почему-то вдруг вспомнилось заведение мадам Лекшиц, и воспоминание это вызвало приступ дурноты.
Или дурнота от коньяка?
Кэри хотела встать, но обнаружила, что пол опасно шатается.
- У меня голова кружится, - пожаловалась Грай, сжимая виски ладонями. - И бухает что-то... знаешь, но по-моему коньяк и вправду помогает от расстроенных нервов. Мне вот уже не хочется плакать. А тебе?
- Не знаю, - призналась Кэри, все-таки поднявшись. Она стояла, вцепившись в спинку диванчика, снедаемая желанием немедленно сделать что-то, если не великое - на это Кэри подозревала, ее сил не хватит - то хотя бы значимое.
Но слезы и вправду закончились. И даже вид желтоватых клочков бумаги, которые прицепились и к обивке диванчика, и к ковру, и даже к льняным юбкам Кэри, не вызывал раздражения.
Лэрдис...
- И все-таки мужчины странные, - Грай попыталась встать, но рухнула в кресло.
- Странные...
Глупые.
И жестокие...
...но в жестокости обвинять несправедливо. Брокк ведь с самого начала предупредил, что Кэри... друзьями... что ж, пусть друзьями, но... если Брокк думает, что Кэри останется в Долине... что она, подобно прочим женщинам притворится, будто бы ее вовсе не трогают досужие сплетни... что о похождениях дорогого супруга она знать не знает...
Диванчик покачнулся, а шум в голове усилился, и мысль, очень-очень важная, почти гениальная мысль, исчезла, вызвав новый приступ дурноты.
- Наверное, мне пора, да? - Грай расплывалась, превращаясь в багряно-золотое пятно... - А то мама ругать станет... она и так ругать станет... знаешь почему?
- Нет.
Голос Грай доносился издалека. Каким-то он очень громким был, въедливым, и от этого голоса голова Кэри начинала гудеть. А может и сама по себе...
Не следовало пить...
...но ради нервов...
- И я не знаю, - Грай протянула руку. - Она все время ругает... и без причины.
...Грай ушла.
И Кэри добралась до спальни, и кажется, сумела высвободиться из платья, которое раздражало самим своим видом. Морская тема... полоска белая, полоска синяя... от полосок в глазах рябило, и рябь вызывала головокружение. Стоило закрыть глаза, как кровать под Кэри расползалась, покачивалась, словно и не кровать вовсе, но гондола "Янтарной леди"...
...Лэрдис пришла в желтом.
...совпадение?
...всегда любила и... если так, то что станет с Кэри?