Тормир по прозвищу Большой молот, смотрел на Кейрена сверху вниз. Он медленно повел головой, и мышцы на шее вздулись, а узкая полоска галстука впилась в кожу. Лицо Тормира наливалось краснотой, брови как-то неторопливо, словно само подобное движение было для них внове, сходились над переносицей. Широкая, бычья, она делила дядино лицо на две половины, на правой проступало живое железо, левая же держалась.
- Забудь, - сказал Тормир. Он привстал, опираясь на широко расставленные руки, и под ладонями его прогнулись и картонные папки с листами бумаги, и даже, казалось, сама столешница. - Выброси это из своей дурной головы.
- Я не прав?
У Кейрена хватило выдержки смотреть в глаза.
Вызов? Отнюдь, он дяде не соперник, но .это - единственный способ доказать свою правоту.
- Ты... - дядя дернул головой, - ты мальчишка...
- Я уже слышал это.
...от отца, который словами не ограничился. Его подзатыльник Кейрен еще стерпел.
- Слышал он! - дядя поднялся. - Слышал, да не слушал! Вот что ты творишь?
Он упер палец в грудь Кейрена, точно собирался проткнуть.
- А что я творю?
- От рода он откажется, - от дядиной затрещины Кейрен увернулся и зарычал, предупреждая. Хватит с него. - Мать довел... у нее сердце слабое, а ты...
- Дядя, мы оба знаем, что сердце моей матушки вполне себе здорово, как и она сама.
- Щенок.
...матушка разрыдалась, а смотреть на слезы ее было невыносимо. И Кейрен сбежал. От отца, который пригрозил запереть и запер же в его собственной комнате, от матери, вдруг вспомнившей о сердце и потребовавшей врача, от самого дома, что стал вдруг чужим.
Через окно сбежал, спустившись по узорчатой решетке, по фризу, который выступал из кладки, по самой этой кладке, выщербленной, знакомой в своих изъянах.
- Чего ради? - дядя остановился и сунул пальцы под жилет. Темно-синий, с золотой дорожкой, тот был скроен в попытке облагородить грузную фигуру Тормира, но оттого смотрелся нелепо. - Ради потаскушки, которую ты подобрал?
- Не ваше дело.
- Жила в жопе кипит? На подвиги потянуло? - Тормир раскачивался, перенося немалый вес с ноги на ногу, и половицы скрипели.
- Это мое право.
- Твое право - служить во благо рода.
- Я служу, - и взгляд дядин тяжелеет, тянет отвернуться, отступить, признав за ним право на власть, но Кейрен держится.
- Гоняясь за призраками?
- И скажите, что я не прав!
Молчит. Сопит. Дышит так, что ткань жилета трещит, того и гляди по шву разойдется. И пуговицы натягиваются до предела.
- Освальд Шеффолк был казнен, - Кейрен смотрел в дядины глаза. - А место его занял Войтех Гришвиц, сын аптекаря. И не только его. Он - подземный король, а если у него выйдет то, что задумал, то и надземный. Его надо задержать.
- Да неужели? - дядя оскалился. - И на каком основании?
- Таннис...
- Про потаскуху свою забудь. Из нее свидетель, как из меня балерина.
- Но...
- Помолчи, - сказано это было иным, деловитым тоном, который означал, что вступительная часть с попыткой возвращения Кейрена в лоно семьи, закончена. - Во-первых, ты не уверен, захочет ли твоя девица свидетельствовать против своего дружка. Не уверен ведь?
Кейрен молчал.
- Вот! - дядя ткнул его пальцем в лоб. - Во-вторых, кто она? Шлюшка из Нижнего города, с которой ты весело проводил время. И это не великая тайна. Знаешь, что скажут? Ты велел ей клеветать на Шеффолка. Или Шеффолк, при котором она ныне обретается, девицу обидел, и она мстит. А ты, дурак этакий, помогаешь.
Палец дядя убрать не спешил, он давил, заставляя Кейрена откинуть голову, вжимаясь затылком в кожу кресла.
- Меж тем, герцогиня Ульне, полагаю, поклянется на этой их священной книге, что парень - ее дорогой сын... и кому поверят?
- Она солжет.
- Доказать ты этого не сможешь.
Здесь дядя прав, но его правота еще не означает, что Кейрен должен отступить.
- Обыскать Шеффолк-холл, как ты этого желаешь? А на каком основании, дор-р-рогой племянничек? Представляешь, какой разразится скандал, если мы туда сунемся?
Палец дядя убрал.
- Шеффолк держит людей в кулаке.
- И этим кулаком вот-вот выбьет нам зубы.
- Твои фантазии...
- Это не фантазии!
- Не ори на старших!
- Но я же прав! Дядя, ты же понимаешь, что я прав!
- Прав? - дядя приподнял бровь. - Давай-ка посмотрим, что у нас есть. Твоя любовница сбежала от тебя к Шеффолку. Молодой. Состоятельный, куда более состоятельный, чем ты, племянничек. И тебе настолько обидно, что эта обида заставляет тебя обвинять Шеффолка во всех грехах.
- Но хотя бы проверить...
- И напороться на проблемы с людьми? - Тормир вернулся в кресло, упал без сил и потер забритые виски. - Да и что ты там хочешь обнаружить? Склад бомб? Или чистосердечное признание в ящике письменного стола? Забудь, Кейрен.
- Но...
- Вон пошел. И радуйся, что я тебя не уволил, как того твой отец требует.
Кейрен поднялся.
- Пороли тебя мало! - бросил дядя в спину.
Безумие.
Его слушают, но не слышат.
Глупец? Мальчишка? Щенок? И дама-секретарь сочувственно качает головой.
- Мне очень жаль, - произносит она одними губами, мило краснея.
Ей и вправду жаль, старой деве с ее четырьмя полосатыми кошками, портреты которых она прячет меж казенных бумаг. В ящике ее стола, чересчур грубого и массивного на придирчивый ее взгляд, скрываются конфеты и сентиментальные романы, в которых любовь всегда побеждает, а возлюбленные воссоединяются, дабы жить вместе долго и счастливо.
Долго...
...и счастливо.
Счастье выветривалось из квартиры, уходило со сквозняками, зимним ветром, вьюгой, которой ознаменовалась вся зимняя неделя. И на сей раз некому было сплести рождественский венок.
Вывесить его за дверь.
И разостлать темную материю на подоконнике для поминальных свечей. Их Таннис помогала делать. Она смазывала формы жирным салом и грела на водяной бане воск... раскатывала тонкие его пласты по столу, пыхтя от натуги и страха, что вот-вот все испортит. Аккуратно, по-детски закусив губу, укладывала промасленную нить фитиля...
- А я могу и для своих свечу сделать? - она загибала край осторожно, боясь прорвать тонкий быстро остывающий пласт. - Или для людей не годится?
- Не знаю, - честно ответил Кейрен. - Но попробуй. Вдруг да...
...ее родителей забрало истинное пламя.
...жила к жиле, огонь к огню. И ячневая каша на пороге дома для суматошных птиц.
Краски, которые по обычаю смешивают руками, и собственные пальцы Кейрена оставляют на воске разводы, их сложно назвать узорами. Но ему нравится.
...матушка расписывала свечи кистями. Обычай - еще не повод создать неидеальную вещь...
...краска плохо смывается, а Кейрен, не подумав об этом, рисовал и на коже Таннис, и всю неделю она злилась... и смеялась... и все равно злилась.
Странное счастье.
Надолго его не сохранить. И Кейрен улыбкой отвечает даме-секретарю.
- Вы не могли бы мне помочь? - он точно знает, что у нее имеются бланки за дядиной подписью. - Оформить разрешение в нулевой архив...
И дама мнется.
Краснеет. Бледнеет. Касается ониксовых пуговиц и, глубоко вздохнув, кивает.
...в ее романах несчастным влюбленным всегда помогают. Хоть какая-то от романов польза. Бланк Кейрен прячет в рукаве.
- Вы мой ангел.
И дама смущенно отводит взгляд... дядя ее не тронет, не так и просто найти достойного секретаря, а за остальное... Кейрен извинится, но потом.
Он выходил из управления быстрым шагом, чувствуя на себе взгляды, что любопытные, что насмешливые... за эту выходку дядя его уволит.
И многие будут рады.
За что его не любят, Кейрен так и не понял, но с этой нелюбовью смирился, как мирился со скрипучей дверью, заедающим, несмотря на все усилия слесаря, замком и зимней непогодой.
Особый архив, скромно именованный нулевым, располагался в старой ратуше. Кейрен хотел было взять экипаж, но вдруг вспомнил, что в кошельке у него едва ли полсотни фунтов наберется, и пара шиллингов мелочью, которую он прежде не считал.
До зарплаты - три недели.
И будет ли она вовсе... дядя ясно велел прекратить копать, но Кейрен останавливаться не собирался. Подняв воротник пальто, он решительно зашагал по тротуару.
Смеркалось. Впрочем, в преддверии Перелома дни становились коротки, темны. Солнце пряталось, а когда выглядывало, то было небольшим, с горошину. Оно утратило и свет, и яркость, превратившись в белую залысину на ворсистой ткани туч.
Снег падал, кажется, давно, цеплялся за двускатные крыши, соскальзывал и задерживался на навесах. Навесы эти прогибались, время от времени снег шумно сползал, случалось, что и под ноги. Он мешался с водой и грязью, собирался в выбоинах тротуара черными лужами, от которых расползались ручьи. Воняло сыростью.
Навозом.
И мохноногая лошадка, запряженная в утепленный зимний возок, месила грязь, поглядывая на Кейрена лиловым глазом.
Ботинки промокли. И штаны тоже. Брючины облепили ноги, и при каждом шаге отставали от кожи, чтобы вновь беззвучно прилипнуть к ней. Холодный порывистый ветер продувал и тонкую кашемировую ткань пальто, и серый Кейренов пиджак, и тонкую рубашку.
А до архива оставалось два квартала.
И десяток ступеней, сделанных со старомодной солидностью, но ныне грубых. Вдоль нижней разлеглась черная лужа, на которой покачивалось белое крошево снега. И щеголоватый экипаж, влетевший между Кейреном и ступенькой, поднял тучи брызг.
- Аккуратней!
Кучер сделал вид, что не услышал.
Старая ратуша стояла у берега, и некогда она возвышалась над окрестными домишками, выделяясь среди них и цветом - сложенная из песчаника, ратуша имела вызывающе светлый окрас - и тремя этажами, и узкими пузатыми балкончиками, под которыми раскинули крылья химеры. Они и ныне взирали на редких посетителей с высокомерным презрением.
Кейрен толкнул тугую дверь, сделанную словно бы нарочно, дабы отвадить просителей, и оказался в узком полукруглом холле.
...казенный запах, крепкий, пропитавший и серые неровные стены, и затертый до проплешин пол, пусть бы и многажды подновлявшийся лаком, и мебель той особой породы, что характерна исключительно для присутственных мест.
Вонь слежавшихся бумаг, уже тронутых тленом, запах мышей, давным-давно облюбовавших и бумаги, и солидные шкафы, в коих эти бумаги хранили, сырой штукатурки, чернил... их, сколь Кейрен знал, доставляли в огромных стеклянных бутылях, которые принимал лично старший архивариус, а после делил, отмеряя чернила древней стеклянною рюмкой на две унции.
Архивариус был на месте. Он восседал за конторкой, окруженный свитой из четырех огромных, в потолок, шкафов с гладкими дверцами на тяжелых петлях. Петли сияли медью, а вот ручки были зелены, равно как и замки. Меж шкафами ютилась деревянная скамья для просителей, каковым удалось-таки приникнуть в святая святых нулевого архива. И ныне на скамье, вытянувшись во всю немалую свою длину, дремал кот.
- Дело герцогини Шеффолк... - архивариус ущипнул кисточку.
Кисточка свисала с края четырехугольной парчовой шапочки, а шапочка возвышалась на округлой, какой-то идеальной в этой округлости, голове человека.
Выдвинув верхний ящик, он достал из него солидную тетрадь в зеленом переплете и казенного вида чернильницу. А перо извлек из-под широкой, поношенной мантии. Мистер Дессер всегда свято блюл инструкции, сколь бы нелепы они ни были. И ныне он медленно, раздражающе медленно перелистывал страницы тетради, то и дело отвлекаясь на муху, что сонно кружила над столом, на разлохмаченное гусиное перо, кое по виду являлось ровесником архивариуса, на тетрадь и записи, сделанные недолжным образом, на разрешение... его мистер Дессер разглядывал особенно тщательно, то и дело хмыкая, морща изящный женский носик.
Подозревал неладное?
Наконец, раскрыв тетрадь на пустой странице, он подвинул ее к себе, переставил чернильницу по левую руку и медленно, аккуратно, буква за буквой, принялся вносить данные с разрешения.
Кейрен стоял.
С ботинок его натекла изрядная лужа, которую, впрочем, впитал лысоватый ковер. Он прикрывал не менее лысый, пусть и тщательнейшим образом выскобленный, пол, доходя до самых ножек шкафов.
- А могу я... - Кейрен поежился.
В кабинете было прохладно, и промокшие ноги сводило судорогой.
- Нет, - не отрывая взгляда от тетради, заявил мистер Диссер. - Не можете. Вас проводят и выдадут бумаги согласно вашему запросу... ознакомьтесь с правилами поведения в архиве.
Ознакомиться, пробежав взглядом по череде запретов. Расписаться в том, что ознакомлен... и в соседней графе... и еще в графах трех или четырех. Кейрен ставил подпись, а руки дрожали.
...этак он околеет до того, как вытащит Таннис.
Нулевой архив располагался в сухом, прохладном подвале, и смотрительница его, солидных размеров дама, чем-то неуловимо похожая на мистера Диссера, куталась в пуховую шаль. На Кейрена она взирала раздраженно, видимо, он нарушил привычный порядок и уютную пустоту места.
Зал для работы.
И пяток столов, одинаково заброшенных и пыльных. Дама наскоро смахнула пыль войлочной тряпкой и велела:
- Садитесь.
...снова шкафы старой казенной породы, с плотно сомкнутыми дверцами из бука, с ячейками, в которых хранятся карточки каталога, с тяжелыми ящиками для улик, с бездонной сокровищницей серых папок. Такую бросили перед Кейреном.
- Мы закрываемся в шесть, - предупредила девица, ткнув толстым пальцем в часы.
Два часа... почти два.
И тонкая папка, от которой несет все той же книжной пылью и жуками. Тонкие завязки запутались, и с узлом пришлось провозиться несколько минут.
Плесень черной сыпью измарала разбухшие страницы. И Кейрен гладил их, вчитываясь в сухие, явно подправленные фразы полицейского отчета.
Пустое дело.
Незавершенное.
Заявление герцогини. Свидетельство ее компаньонки и подруги... дагерротип. Герцогиня по-своему красива, сухое резковатое лицо с острым подбородком и высокими скулами. Породистое.
И тут же - Тадеуш Рузельски, эмигрант и библиотекарь, попавший в Шеффолк-холл по приглашению графини. Дальний родственник, похоже, настолько дальний, что на родовом древе Шеффолков для него не нашлось места. Но хорош. Женщинам такие нравятся. Высокий блондин с открытым простоватым с виду лицом. На пожелтевшем дагерротипе, с которого и работал полицейский художник, новоявленный герцог Шеффолк улыбался.
...ушел и не вернулся.
Куда ушел?
Свадьба накануне. Прием и список гостей. Протоколы допросов, впрочем, вряд ли это можно было назвать допросами. Кто рискнет расстраивать людей столь важных...
...взвесь вежливых фраз, за которыми читается легкое недоумение. Как женщина столь умная могла связаться с личностью неподходящей?
...не ровня.
...определенно не ровня, но влюбленные слепнут, а герцогиня, вероятно, ко всему и оглохла, если не слышит, что говорят о ее избраннике.
...кто говорит? Помилуйте, какая разница. Вы же не полагаете, что занятые люди будут запоминать всякие глупые слухи... нет, он определенно чужак из тех, знакомство с которыми опасно для неопытных девиц. И конечно, герцогиня уже далеко не в девичьем возрасте, пожалуй, ее никто не осудил бы за связь, но зачем же рисковать, выходя замуж? И удивительно, что исчезла не она.
- Удивительно, - Кейрен отложил очередной лист и потер виски.
Он больше не испытывал холода, но лишь хмельной диковатый азарт охотника, ставшего на след.
...вы понимаете, насколько щепетильная это тема? Нет, достоверно ничего не известно, но слухи на пустом месте не пойдут... этот Тадеуш явно неспроста заявился в Шеффолк-холл. Родственник? Конечно, все знают, как герцогиня благоволит к родне, взять хотя бы эту странную девицу, ее компаньонку. Нелепейшее существо, но в отличие от нее Тадеуш опасен. Ему нужно было состояние бедняжки, а уж там... конечно, не на следующий день после свадьбы, через месяц, а то и через год, но с ней произошел бы несчастный случай, тут и гадать нечего.
...он был милым юношей, таким восторженным, светлым. И явно чувствовал себя неудобно. Все-таки женился на герцогине. А она столь холодна. И говорят, нет, вы не подумайте, что это достоверно известно, но все странно, откуда у нее взялись деньги? Так вот, говорят, ее кузен давным-давно встал на скользкую дорожку, если вы понимаете, о чем речь... какой кузен? Ах, разве вы не слышали эту историю? Конечно, все было давно и забыто, старый Шеффолк вычеркнул дочь из завещания, а про сына ее и знать не хотел, но...
...кузен леди Ульне? Впервые слышу. И какое отношение он имеет к делу? Куда подевался Тадеуш? Помилуйте, это вы у меня спрашиваете? Мне казалось, что это - работа полиции, выяснить, куда он подевался. Крайне скользкий тип, не знаю, что герцогиня в нем нашла. Хотя нет, вру, знаю. Смазливую физиономию и умение плести словеса. А может, и в койке он хорош был. Что? Да не знаю я, предполагаю. Или вы и вправду верите, что она в первую брачную ночь забеременела? Увидите, ребенок еще семимесячным родится...
...исчезновение это вполне закономерно. Он сбежал, ограбив бедняжку... почему после свадьбы? Так естественно, он знал, что Ульне постесняется признаваться в ограблении, побоится скандала. Что, утверждает, будто ничего не взяли? Вот видите...
Бумаги и люди, за ними скрывшиеся.
Чужие истории. Версии. Домыслы. И факты, которых ничтожно мало. Время, отведенное Кейрену, истекает. Не стоит рассчитывать на то, что ему позволят вернуться, и тяжеловесная тень архивной дамы то и дело появляется в дверях, проверяя, на месте ли Кейрен, и видом своим демонстрируя, что пора бы завершать изыскания.
Не пора.
Есть еще четверть часа.
Перечитать. Уложить в гудящей голове. Разобрать на фразы...
...кузен, который есть, но в то же время нет.
...матушка откажется отвечать на вопросы, да и вовсе не следует появляться дома, так оно будет спокойней.
...дядя, если что и знает, то замолчит. Он сочувствует матери, а Кейрена полагает заигравшимся мальчишкой. И прав отчасти, во всяком случае в том, что касается доказательств. Нет их и не будет.
Тадеуш...
...чужак, появившийся из-за Перевала. Городок Иштен, интересно, существует ли он... если передать запрос по оптографу, то...
Зачем?
Вряд ли новоявленный герцог вернулся домой, но... передать. Запрос и описание, причем сегодня же, пока Кейрен еще следователь. И подавать запрос надо не из управления.
- Мы закрываемся, - не терпящим возражений тоном заявила архивная дама. И шаль ее распахнулась на внушительной груди, тряпичные крылья престарелой нимфы.
Папку пришлось вернуть.
Кейрен успел прочесть трижды, перебирая словесный сор в поисках крупиц того, что хотя бы с натяжкой можно было бы назвать достоверной информацией.
Итак, прибыл из-за Перевала... и чем вызван переезд? Не один, но с сестрой, о которой больше никто не упомянул, словно бы судьба этой девушки никого не волновала. А может и вправду не волновала?
Кейрен и имени ее не узнал.
Итак, прибыл и наведался в Шеффолк-холл. Роман и свадьба спустя полгода, достаточно скоропалительная с учетом положения герцогини, но принимая во внимание беременность...
...на улице стемнело и ветер поднялся, порывистый, резкий, он выдул остатки тепла. До квартиры - пять кварталов, а еще заглянуть в девятое отделение. Расположенное на самой окраине города, оно отличалось особой полусонной атмосферой и полным равнодушием ко всем переменам, происходящим вовне. И Кейрен, в очередной раз сопоставив содержимое кошелька с грядущей самостоятельной жизнью, которая начиналась как-то не слишком весело, решился. Лучше уж он на кэб потратится, чем на врача.
...и все-таки, странно.
Герцог Тадеуш Шеффолк исчез, но личные вещи остались, их скудный перечень присутствовал в папке. Три рубашки, две батистовые, одна - сатиновая с латкой, наличие которой любезно отметили. Ботинки кожаные, чиненные. Три пары брюк разной степени изношенности. Пиджак черный. Плащ.
Саквояж с двойным дном.
Тайник был пуст, но что в нем находилось?
Что-то очень небольшое... бумаги? Скользко. Тадеуш Шеффолк мог вовсе не знать о наличии тайника, если саквояж приобрел у старьевщика. И все-таки... что за бумаги?
Кейрен потер виски.
...и почему никто не видел молодого герцога выходящим из дома?
Не потому ли, что он его не покидал?
А в квартире Кейрена ждали. Незваный гость убрал грязную посуду, стряхнул со скатерти крошки и позавчерашний хлеб отправил в мусорное ведро. Он разжег камин и, устроившись в любимом кресле Кейрена, читал любовный роман. Читал он с явным интересом, порой задумчиво потирая высокий лоб и цокая языком.
- Удивительное это дело, женские фантазии, - сказал гость, закрывая книгу. Впрочем, он оставил меж страниц палец и признался. - Любопытно, знаете ли, чем дело закончится.
- Свадьбой, - Кейрен снял пальто.
- Да?
- Все сентиментальные романы заканчиваются свадьбой главных героев.
- Какое упущение, - оскалился гость, палец не убирая, - как по мне, со свадьбы следовало бы начинать. Вы замерзли? Я позволил себе несколько похозяйничать.
- Я заметил.
- Злитесь? Зря. Нельзя же жить в таком свинарнике, который вы здесь устроили. Привыкли, что убираете не вы, а убирают за вами?
- Привык, - легко согласился Кейрен, сдирая разбухшие ботинки. Он прошел в комнату, оставляя на ковре влажные пятна.
...Таннис бы разозлилась, и за мокрые ноги, и за грязный ковер.
- Что ж, если вы и вправду настроены, как говорят, на самостоятельное существование, - полковник Торнстен и не подумал уступить место у камина, - придется привычки менять.
- Вы здесь за этим?
- Поговорить о привычках и убраться? Отнюдь. И без того, знаете ли, хватает дел. А книжку я прихвачу с вашего позволения, уж больно занимательная история. Представляете, он - разбойник, но благородный... вот сколько я на своем веку разбойников повстречал, ни одного благородного. Все больше шваль попадается, а этот... - он раскрыл книженцию и носом провел по странице, точно читал по запаху. - Он весьма достойный юноша, оказавшийся в затруднительных обстоятельствах. Его родовое имение пришло в упадок, а родители девушки, в которую он влюблен, отказали, что в общем-то понятно. Кому хочется отдавать дочь за нищего?
Под насмешливым взглядом полковника Кейрен стянул брюки и носки, пиджак, который обычно бросал на стул, отправил в шкаф, к платьям Таннис...
- И вот этот ну очень благородный персонаж, - Торнстен перелистнул страницу, - решил, что дела надо поправить, для чего, собственно говоря, и вышел на большую дорогу. Конечно, странноватый выбор. Мог бы торговлей заняться... или дело свое открыть.
- Кому интересно читать про финансиста? Разбойник - дело другое... благородное.
От холода мышцы сводило судорогой, Кейрена потрясывало, и зубы стучали, казалось, оглушающе, но полковник Торнстен словно и не замечал. Он раскачивался, упираясь ногами в каминную решетку, и послушное пламя растекалось по углям, не смея рычать на гостя.
- Полагаете? Вы бы оделись, право слово, а то простынете... ваша матушка расстроится. Она и так, знаете ли, в великом душевном волнении пребывает.
- Прекратите!
- Что?
- Все это, - Кейрен махнул рукой, понимая, что не способен сейчас объяснять что-либо. Он вытащил толстый, на лебяжьем пуху, халат Таннис. - Зачем вы пришли?
- Поговорить.
Халат сохранил ее запах, мягкий, успокаивающий.
- Я вас слушаю.
Полковник со вздохом поднялся и, указав на кресло, велел:
- Садитесь. А то ж и вправду околеете от избытка благородства. Вы чай предпочитаете или кофе?
- Все равно.
- Чай, - решил он. - Так вот, сей юноша изрядно преуспел в делах разбойных. Как вы догадываетесь, грабил он исключительно недостойных личностей...
Бодрый голос полковника доносился с кухни, Кейрен же упал в кресло и потянулся к огню. Жар оглушал, и кожа плавилась в рыжем зыбком свете. Она отходила, одаряя Кейрена знакомой болью. Сотни игл пронизывали мышцы, раздирая. И Кейрен терпел.
- И конечно же, он спасает героиню от навязанного ей опекуном жестокого супруга. Тот избил бедняжку сразу после венчания. Как по мне, это недопустимо... наши законы вообще никак не защищают женщин от насилия. Хотя, полагаю, это скоро изменится.
- Почему?
Зубы еще клацали, но боль отступала, сменяясь хмельным теплом.
В кровать бы.
И забыться сном, до завтрашнего дня, а там как-нибудь снова на улицу, в Управление, по стынущему следу Шеффолка.
- Потому что Ее Величество - крайне решительная особа. Пейте, - полковник сунул кружку, над которой поднимался пар. - Чай с коньяком - чудесное средство, чтобы согреться. И еще рекомендую ванну, но позже, когда я уйду.
- А вы все-таки уйдете? - уточнил Кейрен, кружку принимая. Он грел о нее руки и пар вдыхал. - Признаться, я уж подумал, что вы решили здесь обжиться.
- Шутить изволите? Значит, не все так и плохо. Это я, с вашего позволения, и передам леди Сольвейг.
- А если я не позволю?
- Все равно передам. Кейрен, сейчас вы ведете себя, простите, как этот самый благородный разбойник. С одним лишь отличием, - полковник Торнстен подвинул танкетку к огню и сел, широко расставив прямые ноги. - Он - персонаж литературный, ему глупость простительна. А вот вам, Кейрен, она может аукнуться.
Чай с коньяком? Скорее уж коньяк с чаем, обжигающий и терпкий, от такого дыхание перехватывает, но Кейрен все равно дышит.
- Тоже предлагаете отступить?
- Тоже? - приподнял бровь полковник. - Ах да, ваш дядя... он, конечно, персоналия специфическая, однако не обделен ни умом, ни опытом, ни нюхом. И я бы настоятельно рекомендовал вам к любезному Тормиру прислушаться. Но подозреваю, что рекомендации мои пропадут втуне. Верно?
Кейрен промолчал.
- Верно, - сделал собственный вывод полковник. - За сим рассказывайте.
- Что?
- Все. Вы ведь не просто так потребовали дело герцогини Шеффолк. Кстати, я хорошо его помню. Первая неудача в моей карьере...
- Вашей?
- Моей, Кейрен, моей, - полковник потер колено. - Премерзкое дельце. И очень... интересная дама, эта леди Ульне. Из тех, кого называют железными людьми. Слышали подобное выражение?
Кейрен кивнул и сделал глоток.
Отказаться?
Гость, быть может, с отказом согласится и даже покинет квартиру, прихватив с собой несчастный любовный роман вместе с благородным разбойником. Но дальше-то что?
- Так вот, ваш дядя был весьма красноречив, пересказывая эти ваши... бредовые идеи.
Пауза.
И пламя, норовящее выбраться на ковер.
- И вы полагаете...
- Живое воображение в нашей работе ценно. Как и умение добывать доказательства, с которыми, полагаю, у вас негусто.
- Увы.
- Но я допускаю, Кейрен, именно, допускаю, - подчеркнул полковник, - что вы можете оказаться правы. И в этом случае многое обретает смысл.
- Бомбы...
- Взрывы и хаос, который воцарится после. Жила утопит город в огне, укроет пеплом. Божья кара. Знак. Вы не представляете, как важны для власти правильные знаки и красивые символы. Один король ушел, появится другой, законный. И черный принц подтвердит его право.
- Разве он...
- Кристаллов было несколько. Один отдали людям, - полковник раскачивался, постукивая книгой по колену. - Жадные существа, не понимавшие истинной ценности алмаза... им он казался алмазом, но не суть, важно другое. Еще один позволил жиле прижиться на этих землях. А третий взломал скалы, выпуская пламя в том историческом сражении... вы ведь не слишком-то любили историю, Кейрен?
- К сожалению.
- Ничего, наверстаете, - это прозвучало так, что Кейрен поежился. - Так вот, мы о власти говорили. Несколько составляющих. Сила, которая есть у Шеффолка, он хозяин крысиных стай, а их в городе великое множество... и за городом. В последние дни преступность невероятным образом снизилось. Шлюхи и те сбежали, что само по себе удивительно.
Кейрен молчал.
- Вторая составляющая - деньги. Родство с фон Литтером и такая своевременная смерть старика принесла Шеффолкам немалые капиталы, а главное - паи в судоходных компаниях, шахтах, фабриках, заводах... четверть этой страны уже принадлежит ему. Итак, он богат, силен, но этого недостаточно. Нужен символ, который докажет формальное право, создаст легенду.
- Черный принц?
- Именно. Черный принц и родословная Шеффолков. И вот здесь мы подходим к очень любопытной теме... у нашей соломенной вдовы имеется, вернее, имелся кузен, сын ее родной тетки, которая некогда совершила превеликую глупость, сбежала из дому. И вот этот кузен одно время с нами сотрудничал.
Полковник подбросил книгу в руке и, поймав, постучал по обложке.
- Разбойник, правда, без тени благородства... кстати, еще одно интереснейшее совпадение. Войтех Гришвиц, который так не дает вам спокойно существовать, некогда переселился в дом, где доживала свои дни тетушка герцогини Шеффолк...
- Я прав.
- Вы, возможно, правы, - согласился полковник Торнстен, - однако ваша правота или неправота ничего не значит.
Он вскинул руку, жестом обрывая возражения.
- Я без тебя знаю, что его надо остановить. А чтобы начать действовать, нужны доказательства. Веские доказательства, а не... фантазии бывшего следователя.
- Уже бывшего?
- Ваш дядюшка разозлился. Полагаю, он думает, что действует вам во благо.
Полковник замолчал, давая время переварить новость.
Бывший. Странно.
Вчера Кейрен лишился семьи, пусть по собственному почину. Сегодня - работы. И что осталось? Почти ничего. Квартирка, женский халат с призраком чужого запаха, остывающий чай и коньячная горечь.
- Кстати, я всецело поддержал это решение, - полковник погладил растрепанную книжицу. - Оно в некоторой степени развязывает вам руки.
- То есть?
- Одно дело, если в Шеффолк-холл сунется следователь, почитай полномочный представитель Его Величества... скандал. И совсем другое, когда там появится молодой влюбленный идиот в попытке спасти даму сердца...
- Считаете меня идиотом?
- Все влюбленные - в большей или меньшей степени идиоты, вне зависимости от возраста. Что до вашей... девушки, - он выразительно хмыкнул. - То полагаю, она способна рассказать много... интересного. Если, конечно, захочет говорить.
Полковник поднялся и сунул книгу в карман пиджака.