Кэри помнила, как ступила в холл, с трудом удерживая ставшую вдруг неподъемной сеть портала. Она слышала натужный хруст контура, готового в любой момент схлопнуться. Энергия, вливаемая в него, вытекала сквозь многочисленные прорехи, трещали узлы и медленно разъезжались связки.
Кэри пыталась править их, но стоило коснуться, и связки рассыпались.
Рвалось пространство.
И плескало пламенем под ноги.
- Проклятье!
Кэри добавила пару слов покрепче, из тех, которые слышала в заведении мадам Лекшиц, и натянутая струна жилы не вынесла грубости, разорвалась, опалив отдачей. По ушам, тонким звуком, нервным звуком, словно плетью, и от удара Кэри согнулась, зажав уши ладонями, ощущая, как ползет по шее что-то мокрое...
Кровь?
Кровь, лаковая, красная, смешанная с живым железом... перчатки испачкались... и подол слегка обгорел... а в голове снова шум, но не такой, который появлялся от коньяка... и Кэри сглатывает, сглатывает вязкую слюну, но не справляется.
Ее выворачивает прямо на паркет, и она, прижав руки к животу, пытается унять тошноту.
Спазм за спазмом.
И тело корежит давно позабытой болью. Плавятся кости, выворачиваются, растягиваются мышцы, и платье вдруг становится тесным, неудобным.
Разъезжаются лапы по паркету, когти оставляют на дереве глубокие царапины, и Кэри трясет головой, пытаясь избавиться от шляпки. Широкая скользкая лента зажимает уши, и бант давит на горло. Она пятится, стараясь не наступить на собственный хвост, который как назло оказался еще более длинным, чем Кэри помнила... и обрывки платья зацепились за спинной гребень.
Жила предвечная...
Кэри изогнулась и, ухватившись за ткань, рванула. Раздался треск, показавшийся ей оглушительным, и платье окончательно погибла.
А дальше что?
Она села, привыкая к новому такому непривычному неудобному телу. Щелкал хвост, пересчитывая половицы. Чесались зубы и десны, Кэри испытывала огромное желание что-либо сгрызть, к примеру балясины лестницы... или ковер... она даже принюхалась, убеждая себя, что ковер пыльный и внимания ее недостоин.
- Леди! - Фредерик выплыл навстречу и в кои-то веки утратил прежний невозмутимый вид. Впрочем, удивление длилось недолго. - Прошу прощения, но нас не предупреждали... Мастер появится...
Появится.
Кэри зарычала, чувствуя, как шерсть на загривке встает дыбом, и стальные иглы расправляются. Хвост же застучал по паркету сильней... Надо успокоиться.... Подняться наверх... к себе... а уже там Кэри как-нибудь да вернет человеческий облик, благо, эхо потревоженной жилы стихало.
- Леди, я могу чем-то помочь?
Покачав головой, Кэри поднялась.
...в Каменном логе все было намного проще. Там пели жилы, и ветер кружил золотые искры, которые, оседая на шкуру, не жалили - ласкали. Вилась под лапами огненная поземка, шептала о том, что рада видеть Кэри. Звала за собой.
Поиграть.
Поймать белую бабочку пепла... они плясали в воздухе странным подобием снега.
Или заглянуть в мутное зеркало лавы, которая опалит жаром, но не причинит вреда. Подобраться к разлому, над которым вот-вот распустится пламенная хризантема. Кэри ведь помнит, сколь прекрасна она была. Узкий витой стебель, жгут, на конце которого набухала капля, темно-красная, она меняла цвет, становясь больше, раскрывая узкие лепестки один за другим...
Хвост раздраженно метнулся и задел ножки столика, едва столик не опрокинув.
Первый шаг и скрип половиц... Сверр говорил, что у нее неправильный облик, слишком тяжелый, слишком мужской... и Кэри изогнулась, коснувшись носом собственного бока.
Все по-прежнему.
Плотная треугольная чешуя черепицей льдяно-белого, какого-то неестественно чистого цвета, острые иглы на гребне. И полупрозрачные когти, что застревают в паркете.
Как с такими когтями еще и бегать?
Шаг.
И постоять, привыкая к себе. Снова шаг... под внимательным обеспокоенным взглядом Фредерика... от него приятно пахнет свежей выпечкой... и корицей, а на обшлагах домашней куртки он принес аромат ванили... и под курткой прячет фляжку, правда не с коньяком, со сладким дамским ликером...
Фредерик не попятился, но склонил голову, позволяя себя обнюхать.
Седые волосы... он старый, он давно сторожит этот дом и, верно, помнит Брокка еще ребенком... и отца его... и деда...
...кухарка?
Новая повариха, нанятая в прошлом году перед самым отъездом. Невысокая плотно сбитая женщина в миткалевом платье ярко-зеленого цвета, и в красной косынке. Узел она завязывала сбоку, из-под косынки выбивались светлые пряди волос...
У нее были отменные рекомендации. И готовила она замечательно... ее взяли, потому как Кэри думала, что уезжает ненадолго. Месяц или два... а целый год прошел.
- Леди? - Фредерик ждал распоряжений.
Все-таки он и кухарка... а почему бы и нет? Брокк рассказывал о нем... обо всех обитателях старого городского дома. Фредерик уже несколько лет, как овдовел, а сын его вырос... и наверное, ему одиноко.
Всем время от времени бывает одиноко.
И Кэри села, с удивлением обнаружив, что смотрит на человеку сверху вниз.
- Позвольте сказать, леди, - с поклоном произнес Фредерик, - что вы прекрасны.
Ложь.
Женщина не должна быть такой... женщине вовсе не следует демонстрировать животную сторону натуры кому бы то ни было.
- Пожалуй, мне следует распорядиться о завтраке?
Кэри кивнула. Теперь она ощущала голод, лютый, совершенно неприличный голод.
- Вы подниметесь к себе?
Снова кивок.
Попытается. Лестница, прежде казавшаяся надежной, ныне выглядела довольно-таки хрупко. И ступеньки узкие... и Фредерик понял.
- Она выдерживала Мастера, который, поверьте, был несколько крупнее...
Брокк?
Ее Мастер, который... не стоило вспоминать, потому как шея сама пригнулась, уши прижались к голове и из глотки вырвалось совершенно неприличное рычание.
Предал.
Оскорбил.
И взял с собой другую... будь Кэри мужчиной, она бы вызвала эту другую на поединок...
Как он мог поступить так? Кэри спросит. Она ведь явилась, чтобы спросить. Она заслуживает разговора, потому что... просто заслуживает.
И если он скажет, что любит Лэрдис...
...хвост с силой ударил по балясине, и та захрустела.
Нет, Кэри не станет удерживать. Она... она найдет способ быть счастливой без него.
Первая ступенька оказалась высокой и устойчивой. Кэри подняла левую лапу, и когти, пробив ковровое покрытие, увязли в дереве. Перенеся вес, Кэри поставила рядом правую... ничего страшного в лестнице нет, на двух ногах передвигаться немного проще, но четыре - много устойчивей.
Она и про себя считала.
Раз... два... и три, и четыре...
Главное, чтобы хвост перила не переломал. Он дергался то вправо, то влево, а с ним дергалась и Кэри. К середине лестницы она достаточно освоилась, чтобы уже не задумываться, куда ставить лапы.
Но все-таки человеком быть проще.
В ее комнату через открытые окна заглядывала осень. И характерные запахи нежилого помещения растворялись во влажном холодном воздухе. Осень принесла ароматы прелой листвы, дождя и утреннего снега, остатки которого таяли на подоконнике.
Все почти так, как Кэри помнит.
Широкая постель, прикрытая габардиновым покрывалом. Башня из подушек под кружевной накидкой, новой, еще сохранившей едва ощутимый запах кухни... накидки крахмалили, и нынешняя выглядела жесткой. Стопка белья, наверняка, не успели сменить, на краю постели. И запах лаванды, вызывающий приступ ярости.
Успокоиться.
Это не Лэрдис, но лишь мешочки с лавандой, которыми экономка перекладывает белье, дабы защитить и от моли, и от затхлости...
Не Лэрдис... Лэрдис не появится в этом доме, который Кэри полагает своим.
А если... быть может, поэтому Брокк и не захотел ее взять? Чтобы не мешала, ни на борту "Янтарной леди", ни позже.
Ничего.
У Кэри собственный дом имеется, наверняка, за прошедший год он постарел сильней, чем за все предыдущие... и после смерти Сверра Кэри не навещала особняк, он же оскорбленный предательством хозяев, скинул позолоту, впустив на порог пыль, темноту и сонмы призраков из ее памяти.
Ей будет страшно вернуться туда, но...
Она справится. Что бы ни произошло, Кэри справится.
Она встала посреди комнаты - ковер свернули и, натянув чехол из небеленого полотна, убрали к стене - вздохнула. В Каменном логе человеческий облик возвращался сам собой, а здесь... Сверр говорил, что все просто, следует лишь расслабиться и...
Мир покачнулся и поплыл. Он плавился и плавил Кэри, лепил ее наново, и снова было больно, но нынешняя боль отличалась от прежней. Глухая и ноющая, сводящая челюсти судорогой, чтобы ни звука не вырвалось. И руки дрожат, упираясь в пол... руки, уже руки пусть и с полупрозрачными полукружьями когтей, которые держатся до последнего, но все-таки исчезают.
И чешуя на ладонях становится каплями живого железа.
Уходит под кожу.
А кожа, белая, тонкая, покрывается холодной сыпью.
Волосы рассыпаются, прикрывая ее наготу. И Кэри сидит, теперь пытаясь совладать уже с человеческим телом, которое теперь кажется слишком хрупким, ненадежным.
Неустойчивым.
Мир утратил запахи, но прибавил красок.
Вот только если она и дальше будет на полу сидеть, то замерзнет, простудится и хороша будет с покрасневшими глазами и распухшим сопливым носом.
Кэри встала и, собрав волосы, закрутила жгутом. Закрыла окна. Открыла гардероб, с неудовольствием отметив, что он почти пуст, да и оставленные платья давно уже вышли из моды, и сей факт не останется незамеченным.
Что ж, она еще успевает заглянуть к Ворту.
"Янтарная леди" причалит лишь завтра... и Кэри встретит ее. Она повернулась к зеркалу и, отбросив длинную белую прядь с лица, улыбнулась.
Улыбка вышла мрачной.
Встретит. И потребует объяснений. А дальше... дальше что-нибудь да сложится. Или наоборот. Но хватит с нее игр и притворства.
К ночи распогодилось. Небо гляделось черным, парчовым, затканным серебряными искрами звезд. Бляха-луна повисла на шпиле причальной мачты, стальная игла которой торчала посреди поля.
Ветром тянуло с реки. И сама она, свинцово-тяжелая, прогнувшаяся под обузой наспех построенного причала, была близка. Жалась к берегу баржа, увешанная бумажными фонариками, наряженная лентами и оттого казавшаяся Кэри игрушечной. Она глядела на реку, на корабль, на экипажи, которые оставляли в отдалении, на оркестр и людей, собравшихся на городской окраине встречать цепеллин. И люди в свою очередь рассматривали Кэри, верно, узнавали, шептались, обсуждая последние новости, благо, "Сплетник" не уставал ими радовать.
Прочь мысли о газетных вымыслах... а все вымысел, иначе быть не может.
И забыть о людях.
О случайных, смутно знакомых лицах, о тех, кто держится рядом, но все одно в стороне, словно Кэри чумная...
Вернуться бы в экипаж, согреться над печью, но экипажам вменялось держаться за пограничными столбами, дабы не создавать сутолоки. И пожарные четверки, единственные, кому позволили пересечь черту, внушали мысли о том, что полет и вправду небезопасен...
Холодно.
И жутко, от темноты, от толпы, которая виделась Кэри одним уродливым существом, способным в порыве гнева подмять и ее, лишая воли, разума.
Протяжный голос трубы, сорвавшийся на визг, не привносит успокоения. Оркестранты собираются у костра, люди-мотыльки в бледной тонкой форме, в белых плащах, точно сложенных припорошенных снегом крыльях.
...не стоит думать о плохом.
И спрятать под шубку цветы... с цветами Кэри чувствует себя вовсе глупо. Кому они нужны?
Кому нужна она сама?
- Леди Кэри? - он вынырнул из темноты, человек в тяжелом драповом пальто, воротник которого был поднят, скрывая в тени лицо. И клетчатый шерстяной шарф укутывал шею. Меховая шапка полувоенного образца сидело низко, на самых бровях, и из-под нее поблескивали темные глаза. - Позволите несколько вопросов?
- Не имею чести быть представленной, - Кэри не нравился человек, а он отмахнулся, точно сказала она сущую глупость.
- Что вы собираетесь делать?
Руки он прятал в рукавах пальто, и кожа побелела от холода, и человек тер ладони, рождая мерзкий шелестящий звук...
...как те жуки, что скреблись в жестянке.
- Не понимаю вашего вопроса.
Кэри оглянулась, убеждаясь, что нет поблизости никого, кто избавил бы ее от неприятного господина.
- Лэрдис, - человек выдохнул облачко пара, от него разило мятой и еще дешевым ромом. - Как вы относитесь к слухам о романе вашего супруга и Лэрдис?
- Меня учили не обращать внимания на досужие сплетни.
Человек кивнул и шмыгнул носом.
- Следовательно, вы не верите?
- Не верю, - Кэри погладила цветы, спрятанные под шубой.
Не верить. Встретить "Янтарную леди" и Брокка, который, наверняка, удивится, увидев Кэри здесь. И рассердится из-за портала, будет выговаривать долго, занудно, дергая себя за волосы, а потом обнимет. И нынешняя обида, горько-кислая, как утренний кофе, растает.
Но Кэри все равно задаст неудобный вопрос.
Чтобы быть уверенной.
- Ладно, - как-то спокойно согласился человек, но не ушел. Он стоял рядом, поглядывая то на небо, то на Кэри, которой под этим взглядом становилось неуютно. И она пыталась найти новое место, но пробираться сквозь толпу было тяжело, да и человек не отставал. Он упрямо брел за ней, распихивая зрителей локтями, останавливался так, чтобы Кэри его видела, и шмыгал носом, как-то очень громко, раздражающе. И вновь задирал голову, тогда над шарфом, в вороте пальто, показывалась белесая шея. Человек был болен, и время от времени заходился сухим лающим кашлем, от которого подолгу не способен был избавиться. И Кэри не выдержала.
- Послушайте, - она сама подошла к нему, - Что вам от меня надо?
- Ничего.
- Вы меня преследуете!
- Ничуть, - он вытер нос рукой. - Если хотите пожаловаться полисмену, то дело ваше...
Кэри думала о полиции, но... что она скажет? Что незнакомый человек увязался за ней? Он и вправду не делает ничего плохого, а остальное - игра воображения.
У дам с воображением зачастую нелады.
- О... идет... по расписанию, - с некоторым удивлением в голосе произнес он и, достав из кармана пальто часы, старые, с отломанной крышкой, постучал по циферблату. - Признаться, и не рассчитывал...
Кэри посмотрела вверх.
Черная тень медленно плыла по заснеженному полю. "Янтарная леди" двигалась неторопливо, и в желтом лунном свете обшивка ее отливала серебром.
- Вот это дура! - присвистнул человек, убирая часы. - Идемте, леди, вам, думаю, следует быть в первых рядах.
И подхватив Кэри под локоть, он бодро двинулся сквозь толпу. Он умудрялся проскальзывать между людьми, и тащил за собой Кэри, не обращая внимания на вялое ее сопротивление.
- Если уж вы решили мужа встречать...
Он не договорил и, остановившись у границы - врытые в землю столбики с натянутой между ними красной лентой. Слабое препятствие, но за лентой протянулась цепь полицейских.
Вновь взвыла труба, грохнул барабан, стряхивая ледяное оцепенение. И медные тарелки ударили по нервам дребезжащим звуком.
Человек же, дернув ближайшего констебля за рукав, указал на Кэри.
- У леди муж прибывает... Мастер-Оружейник.
И констебль, поклонившись, отступил, признавая за Кэри право оказаться по ту сторону границы. Здесь тоже царила суета, но некая упорядоченная, размеренная. Военный оркестр проверял инструменты, рокотали моторы пожарных установок. От причальной вышки расползалась по земле пуповина толстого каната. Кэри и странный ее сопровождающий остановились у красной дорожки, вдоль которой расставляли бронзовые стойки с факелами. Пламя кренилось, оседало под порывами ветра, и служители спешили защитить его стеклянными колпаками.
"Янтарная леди" замерла.
Она была огромна и в то же время удивительно изящна, вытянутая, с заостренным носом, веретенообразным телом, которое заканчивалось острыми плавниками хвостового оперения.
- Жуть какая, - пробормотал человек, наклоняясь. Он дышал на руки, пытаясь согреть их, и приплясывал. Кэри заметила, что обувь его была тонкой и изрядно поношенной, впрочем, как и пальто. - Сам бы не видел, не поверил бы... как оно только держится?
- Блау-газ, - Кэри поплотней запахнула полы шубки. - Это газ, по плотности сравнимый с воздухом, но куда более теплоемкий. И менее взрывоопасный, чем водород. Брокк сначала думал водород использовать, но при протечке возникала опасность взрыва. Водород соединялся с кислородом и получался гремучий газ...
"Янтарная леди" неторопливо разворачивалась, спускаясь ниже. Доносился слабый гул моторов, выкачивающих газ в резервные баллоны. Мелко дрожала, бликуя в лунном свете, обшивка, но формы не меняла, лишь четче проступали под тканью широкие ребра остова.
- А вы хорошо осведомлены, - заметил человек, щурясь.
- Газ нагревается, наполняет баллоны... дирижабль идет вверх. Газ остывает и... все просто.
На словах.
Есть сложнейший механизм тепловой установки, тонкие патрубки, оплетающие двигатели, потому как их тепло не должно пропадать втуне. И полдюжины кристаллов средней мощности, поддерживающих тепло... есть паровая печь, что обогревает гондолу. И керосиновый двигатель Инголфа, приводящий в движение массивные хвостовые винты.
Есть каркас прочный и легкий.
И тончайший шелк, поверх которого развернулась еще более тонкая пленка силы... и руны энергетических контуров вспыхивают, отражая лунный свет. Есть полевой оптограф, совмещенный с системой управления, и сама она, одновременно простая в использовании, но в то же время сложная, гондола с каютами и грузовым отсеком...
Беззвучно развернулись гайдтропы, повисли на ветру, словно тонкие нити осенней паутины, и причальная команда спешно бросилась ловить.
Уже недолго.
Сердце стучало оглушительно, и Кэри, позабыв про все обиды, а заодно и про странного человека, который все еще держался рядом, шагнула на ковровую дорожку.
Натянулись канаты, привязывая "Янтарную леди" к мачте.
Уже недолго.
Она знала, что недолго, но показалось - вечность. И снег начался, белый, легкий, он плясал в воздухе, касался раскаленного стекла и таял. Снежинки оседали на черном драпе и воротник пальто заиндевел. Они же путались в длинном ворсе шубки Кэри и заметали дорожку.
Играл оркестр.
И аэронавты спускались на землю. Кэри заставляла себя стоять, пусть бы ей хотелось подхватив юбки броситься навстречу, но...
На них смотрят.
На белые кители команды... Брокк говорил, что форма будет утверждена.
На темные одежды пассажиров... один... и два... и пятеро уже. Брокка среди них нет. Кэри не в силах разглядеть лиц, но Брокка среди них нет. Он спустится последним, оттягивая расставание с воздушным кораблем.
И Лэрдис не видно... никого в платье...
- Ближе? - угадав ее желание, человек подал руку, и Кэри оперлась.
Ближе.
У самой ее смелости не хватит. Она вдруг теряется на поле, освещенном факелами, заполненном людьми, в шелесте огня и громе оркестровых труб. И дорожка - матерчатая тропа, каждый шаг по которой дается с трудом.
Ближе... еще ближе.
У причальной мачты распускаются белые шары газовых фонарей. И свет их, отраженный стальной обшивкой, слепит. Кэри моргает часто, трет глаза, но спохватывается, что жест этот полудетский нелеп.
Идет.
И отстраняется, пропуская людей, которые, вновь ступив на землю, все равно покачиваются... от них пахнет ромом... и виски... и еще ванилью.
- ...все-таки дилижанс - надежней как-то... - обрывки фраз, чужие голоса заставляют попятиться, но сопровождающий Кэри не позволяет ей сбежать.
Капитан раскланивается, они были представлены друг другу, и Кэри останавливается ненадолго, чтобы ответить ему вежливым поклоном.
И дальше...
К подножию мачты, обледеневшей, пусть лед и тает, покрывая сталь россыпью капель.
Брокк спускался не последним - предпоследним. И спрыгнув на землю, он подал руку спутнику... спутнице.
Мужской наряд ей был к лицу. Темные гетры. Зауженный в талии китель темно-винного яркого оттенка, украшенный крупными золотыми пуговицами. Ветер играет с шелковым шарфом, и вытягивает из-под шляпки золотые локоны Лэрдис...
- Интер-р-ресненько... - услышала Кэри, - вы по-прежнему не верите слухам?
Она не знала, что ответить.
Она не хотела отвечать, не хотела быть здесь. Видеть их вдвоем и... все равно смотрела.
Ее рука в его ладони. И пальцы мягко обхватывают ее.
Шаг.
Лэрдис покачнулась, но упасть ей Брокк не позволил. Удержал. Наклонился, спрашивая что-то... слов не разобрать, и Кэри счастлива, что не способна услышать... сердце и без того вот-вот разорвется.
Больно.
Она не представляла, что может быть настолько больно... даже Сверр не способен был причинить подобной боли.
Лэрдис улыбается.
- Мне жаль, - как-то виновато произнес человек, хотя его вины в происходящем точно не было.
А их заметили, пусть и не сразу. Вздрогнула Лэрдис, вцепившись в руку Брокка, точно опасаясь, что эта рука вдруг исчезнет. А сам он...
- Извини, - Кэри нашла в себе силы улыбнуться. - Мне подумалось, что ты рад будешь меня видеть.
Он ничего не говорил. Хорошо. Иначе она бы сорвалась.
И накричала.
А прилюдные скандалы - пошлость невероятнейшая...
...или хуже, в глотку вцепиться. Ей, той, которая держится позади Брокка, с трудом скрывая улыбку. Смешно? Что ж, пускай. Но до истерики Кэри не унизится.
- Это тебе...
Несчастные цикламены измялись, и лепестки падают на землю, а Кэри поспешно отступает. Она не будет лишней... глупо было надеяться... не стоило сюда приходить и... объяснение?
Какие еще нужны объяснения?
Стоит ли притворяться, что Кэри ничего не поняла.
- Кэри...
- Я... - она пятилась, думая лишь об одном - не споткнуться. Это было бы вовсе глупо... споткнуться и упасть на глазах у всех. - Я рада, что полет прошел хорошо... я действительно рада...