Аннотация: Автор подозревает, что крепко разочарует читателей, но таки, чтобы двигаться вперед, нужно решить проблемы, оставшиеся в прошлом. Следующую главу обещаю мирной и семейной даже
Глава 34. Точка отсчета
Действия профессионалов можно предсказать, но мир полон любителей...
О проблемах стратегического планирования.
Меррон не думала бежать. Ну не то, чтобы совсем уж не думала, скорее осознавала, что несмотря на видимое отсутствие охраны и тонкий шелк шатра - куда ему до каменных стен прежней ее камеры - попытки побега обречены на провал.
Интереса ради она откинула кисейный полог и убедилась, что до отвращения верно оценила обстановку. В трех шагах от входа, на плоском камне расположился сторож. И был он не человеком. Вернее, когда-то, наверное, был, но давно.
Существо повернуло голову к Меррон и уставилось стеклянным немигающим взглядом. Стоило сделать шаг, даже не шаг, крошечный шажок, как его губа задралась, обнажая ровные треугольные зубы.
- Я не буду убегать. Мне просто интересно. Я прежде не встречала таких, как ты.
Меррон села у входа в шатер и демонстративно положила руки на колени.
- У тебя есть имя?
Оно отвернулось.
- Греешься? Тоже солнце любишь?
Глупо надеяться приручить чужую тварь, но Меррон должна была делать хоть что-то.
Дар вернется... когда?
И сумеет ли?
А если все-таки вернется, то каким? Точно не тем, кем прежде был. Меррон и с ним-то не понимала, как себя вести, теперь и вовсе все стало невероятно сложно.
- Хорошо тебе, - сказала она. - Мозгов своих нет, а чужими не больно думать.
Ее стражу нравилось солнце. Он растянулся на камне, не лежал, но скорее нависал, неестественно изогнув спину, опираясь на ладони и какие-то слишком длинные ступни. Полусогнутые ноги не касались поверхности валуна, а локти выступали вперед, едва не смыкаясь над головой.
- Поверьте, думать карто умеют, - Харшал похлопал по бедру, и существо, соскользнув с камня, поспешило к хозяину. Двигалось оно иначе, чем люди, но быстро. - Просто их мысли направлены исключительно на исполнение приказа.
Харшал разглядывал Меррон откровенно, оценивающе, так, что ей тотчас захотелось спрятаться в шатре, но она заставила себя сидеть.
- Вы не боитесь? - поинтересовался маг.
Боится, до икоты просто боится.
- Большинству людей карто внушают если не страх, то глубочайшее отвращение, которое сложно перебороть. Рабы, приставленные ухаживать за ними, весьма часто сбегают. И это несмотря на то, что убежать никому еще не удалось.
- Бегать я не стану.
Существо сидело, глядя на хозяина снизу вверх, с восторгом, обожанием почти.
- Это разумно. Карто, конечно, сдерживают свои инстинкты, но порой... не хотелось, чтобы они вас повредили.
Они? Значит, кроме этого есть и другие? У да, конечно, есть... где-нибудь за шатром прячутся. Или не прячутся, но растворились в этом странном зыбком воздухе, пропитанном сандаловой вонью. Меррон помнит, как шатер возник словно бы из ниоткуда. А твари, поди, поменьше шатра будут, и скрыть их легче.
- Хотите рассмотреть его поближе?
...издевается?
- С удовольствием.
Толстяк щелкнул пальцами, свистнул и указал на Меррон.
- Сообразительны. Исполнительны. Покорны. Пожалуй, единственный существенный их недостаток - недолговечность. Три-четыре года жизни и все... а найти подходящий материал для изготовления качественного карто не так и просто.
- Мне казалось, с трупами проблем нет.
Существо приближалось медленно, позволяя оценить себя, и в плавных его движениях виделась скрытая угроза. Оно остановилось на расстоянии вытянутой руки, настолько близко, что Меррон ощутила знакомый запах формалина, исходивший от кожи. И серы. И трав, но каких именно - разобрать сложно.
- О, милая дева, при чем здесь трупы? - Харшал развел руками, позволяя просторным рукавам своего одеяния соскользнуть. Обнажившиеся предплечья были заключены в проволочные каркасы, опутаны тончайшими трубками, по которым циркулировала желтоватая жидкость. Трубки пробивали кожу и вырастали из нее. - Трупы - не самый лучший материал для подобного рода экспериментов. Обратите внимание, сколь совершенен он...
...на утопленника похож, но все же менее отвратителен, нежели его хозяин.
- ...мы придаем слабому и несовершенному телу подвижность. Его приходится разбирать, растягивать суставы, разрывать те никчемные связки, которыми одарила нас природа, заменяя иными, более прочными. Усиливать мышцы. Перекраивать легкие. Заменять кровь на золотую лимфу, что дает жизнь любым сотворенным созданиям. Мы вытаскиваем внутренности, ведь карто не нужны пищевод, желудок, кишечник, неудобная печень, почки... они несовершенны. Мы заменяем их иными структурами, куда более эффективными. Обратите внимание на голову.
Существо потянулось и наклонилось, почти положив голову на колени Меррон, демонстрируя потемневшую пластину, прикрученную к кости четырьмя болтами.
- Мозг - весьма сложный инструмент, но мы умеем изменять его. Карто не способны испытывать страх или сомнения, они не ведают душевных терзаний, не способны затаить обиду, разозлиться... мы лишили их эмоций, зато дали иные возможности. Руку.
Карто вцепился в запястье и дернул так, что Меррон зашипела от боли. Темный коготь вспорол кожу, и на длинный узкий язык упали несколько капель крови. Тварь зажмурилась.
- Он запомнит ваш вкус, и запах, и саму вашу суть, которая в крови прописана, - заметил маг, улыбаясь благодушно. - И если все-таки тебе вздумается бежать, найдет.
Холодные скользкие пальцы разжались.
- С мужскими особями работать не так интересно. А вот женские... женщины куда выносливей мужчин. И полезнее. Ты не представляешь, насколько удивительными возможностями тебя одарила природа. Только женщина способна дать истинную жизнь. Какую... другой вопрос.
...не мертвец, значит... значит, они берут живых людей и делают вот это?
- Вы пытаетесь меня напугать?
Уж лучше умереть, чем превратиться вот в это. Или в нечто подобное.
У Меррон в сапоге есть нож. До сердца не добьет, клинок коротковат, но если вскрыть горло... сонную артерию... пусть пьют и догоняют на том свете.
- Конечно, милая дева, я пытаюсь тебя напугать, - Харшал одернул рукава. А насколько сам он живой? - И если в тебе есть хоть капля разума, ты будешь бояться.
- Зачем?
- Затем, чтобы твой страх удержал твоего друга от глупостей. А если страха будет мало, то... да, ты правильно угадала. Карто делают из живых людей и до самого последнего момента эти люди остаются в сознании. Не потому, что нам нравится издеваться над разумными существами...
...а ему нравится. Лично ему, толстому, но уже совершенно недружелюбному Харшалу-как-его-там, мастеру, эмиссару и чужаку, что разглядывал Меррон с интересом, но не тем, который она выдержала бы.
Как-нибудь, но выдержала бы.
- ...но боль привязывает. В какой-то момент она превращается в удовольствие, их же ненависть становится любовью. Не выходи из шатра. Одежду и еду тебе принесут. Будь добра, прояви благоразумие.
Он ушел, а карто остался.
Сидел, уставившись на Меррон, смотрел и улыбался.
Благоразумие, значит...
...бояться.
...и ждать, когда же Харшал решит, что страха недостаточно.
Завтра? Послезавтра? Дня через три-четыре? Или его терпения хватит недели на две?
Дар вернется. Он ведь обещал. И значит, сдержит слово. Надо просто не думать о плохом.
Не получалось.
Ей и вправду принесли еду - жирную кашу из белой мягкой крупы, которая не имела вкуса, сухие лепешки с острой чесночной посыпкой и свежий сок. Меррон заставила себя есть, отчасти потому, что карто, устроившись на ковре, следил за ней и, вероятно, заупрямься, накормил бы силой. Отчасти потому, что упрямиться было глупо. Если с ней захотят что-то сделать, то сделают без ядов и магических зелий.
- Все, я поела. Спасибо большое, - Меррон вспомнила, что тетушка учила быть вежливой с людьми, вне зависимости от их положения. Но карто не был человеком.
Он забрал посуду и исчез, чтобы вернуться со свертком.
- Это я не надену!
Карто заворчал.
- Я не ношу такое!
Покачнулся, точно потерял вдруг равновесие, но вдруг оказался рядом. Настолько рядом, что Меррон затошнило. Поднявшись на ноги, карто подцепил рубашку скрюченным пальцем и дернул.
Он и вправду разумен.
Демонстрирует силу.
Проводит твердым когтем по шее, и намек этот не понять невозможно.
- Я... я все поняла. Отойди. И отвернись, пожалуйста.
Отошел, но не отвернулся.
Одежда... это же ерунда. Замерзнуть она не замерзнет. От голода умереть тоже не дадут. И значит, в какой-то мере жизнь удалась. А что в широченных штанах из тонкой ткани и маечке, которая едва-едва грудь прикрывает, Меррон неуютно, так это мелочи.
Она кое-как завернулась в длинное полотнище густого лилового оттенка.
А туфли без задников, но с закрученными носами, и вовсе хороши. Конечно, в таких только по шатру и гулять, но Меррон дальше и не надо.
- Доволен?
Определенно был доволен, оскалился и язык в ноздрю засунул, небось, одобрение выражая. Но главное, что из шатра убрался вместе со старой одеждой. Хорошо, что нож Меррон переложила под подушки. Карто не заметил? Вряд ли, скорее не придал значения.
Меррон легла и, подтянув ноги к груди, обняла колени.
Не стоит думать о том, что может случиться... а о чем тогда? О чем-нибудь приятном.
О доме, например.
...какой у протектора может быть дом? Не тот, в котором ей было бы уютно. Меррон представляла себе обыкновенный, небольшой, но чтобы сад и яблони, и растреклятые розы, до которых у нее вечно руки не доходили, и чтобы в саду беседка стояла, белая... летом в беседке самое то - чай пить, с медом, орехами и пряниками.
Чушь какая.
Что она о протекторах знает? Ничего. Но вряд ли они станут чаи в беседках распивать. Да и сама она не годится на роль жены. Нужна леди, а Меррон... из нее не получится. Вообще, если разобраться, она давным-давно мертва и похоронена. Не лучше ли для Дара будет не возвращаться? В мире множество женщин. Красивых. Умных. Чтобы манеры и характер, как в тетиной книге написано - чтобы прелесть ума, тонкий склад души и несомненное глубокое уважение к супругу. Еще, кажется, про добродетельность упоминалась вместе с благовоспитанностью. А Меррон вести себя не умеет. И вечно злится без причины.
Она уснула, прикусив ладонь, чтобы не разреветься от жалости к себе...
Сон не принес облегчения. Стало хуже.
И день тянулся неимоверно долго.
Следующий за ним - еще дольше...
...и потом тоже.
Меррон устала отмечать дни, завязывая узелки на шелковой веревке. Каждый новый пугал тем, что вот сегодня Харшал поймет, что за ней не вернутся.
Что тогда?
И нож, который Меррон носила с собой, уже не скрывая - в нынешнем ее наряде было сложно что-то скрыть - подсказывал выход. Больно не будет... будет, но не настолько, чтобы не выдержать. Все лучше, чем нежитью становиться.
Вот только решимости не хватало.
Когда узелков стало много - Меррон не желала считать их, на лагерь напали...
Ее разбудил шорох. Спала Меррон чутко, иррационально надеясь, что, если вдруг за ней придут, то успеет ударить себя ножом.
Шелковый полог пробила стрела с огненным хвостом, она уткнулась в подушку, и подушка вспыхнула. Рассыпались искры, оставляя ожоги на белом ковре. И тонкие плети пламени поползли по стенам шатра.
Снаружи доносились крики, вой, лязг какой-то и вовсе непонятный грохот. Горели повозки и самый дальний из шатров, тот, в котором Харшал больше всего времени проводил. Мелькали тени, лошадей, людей и нелюдей. Стрелы полосовали ночь. Что-то хрустело... ломалось...
...Харшал разозлится.
И примет решение. А значит, нет смысла ждать. Если добраться до лошади... а на лошади - до границы... если хоть немного повезет...
Немного: она добралась до коновязи. Навес пылал. Визжали ошалевшие лошади, на спины которых сыпались искры и горящая солома.
- Ну надо же, какая встреча!
Этот голос Меррон узнала бы из многих.
- А ты изменился...
Обернуться не позволили. Ударили сзади. Больно.
И темно.
Только слышно, как хрипят, силясь вырваться, кони... а потом совсем уже ничего не слышно.
Дядя сразу все понял, наверное, он давно ждал, с той самой встречи в Городе, которая случилась после свадьбы. И теперь испытывал не страх, хотя ему было чего бояться, но несказанное облегчение.
Отпустив сиделку, Кайя прикрыл дверь.
Вот и что ему делать?
- Мне бы следовало воспользоваться случаем и красиво помереть, - Магнус с трудом подтянулся и сел, опираясь на пуховые подушки.
Он стар. Изможден.
И на него не получается злиться. Ненавидеть. Таить злобу.
- Ты достаточно здоров? - Кайя неуютно. Он не хочет быть здесь, и не может отделаться от мысли о том, что снова оставил Изольду.
Если вернуться к ней... отложить разговор на день. Или два. Все равно ничего не изменишь.
Трусость.
- Смотря для чего. Чтобы не помереть - пожалуй. Чтобы жить... спрашивай. Врать не стану. Не потому, что ты узнаешь. Просто не стану. Только сядь. Не могу, когда ты так маячишь.
Кайя подчинился. Табурет сиделки под его весом заскрипел, но выдержал. Что до вопросов, то ему важен один:
- Почему?
Дядя думал минуту или две. Наверняка, он имел готовый ответ, он ведь уже отвечал на вопрос, пусть в собственных мыслях, оправдываясь или отрицая, доказывая, что имел право поступать так, как считал нужным, что не желал зла и...
- Они предложили ее вернуть. Посредник вышел на меня еще в Городе...
Магнус закашлялся. Ему тяжело сидеть: раны не настолько затянулись, чтобы не причинять боли, но ведь не ляжет. Гордость и глупость - почти синонимы.
- Он показал мне запись... сказал, что Хаот усовершенствовал технологию. Полная реконструкция. Полное соответствие. Я не знаю, где они взяли образец, но... это была она. Ты вряд ли ее помнишь, хотя... Изольда на нее похожа. И Аннет. Не замечал?
- Нет.
Руки Магнуса покрыты шрамами, свежими, розовыми, чем-то напоминающими жирных червей, что присосались к коже, и старыми.
- Похожа... у нашей линии устойчивые предпочтения. И тем больнее видеть. Со временем легче не становится. Каждый день как проклятие... когда спишь, еще ничего. А проснулся и сразу понимаешь, что ее нет. Навсегда нет. Безвозвратно.
Пожалуй, Кайя понимал его. Почти. У него оставалась надежда, тонкая, с волос, но все же. А вот чтобы безвозвратно... темнота слишком близко, чтобы о таком думать.
- И как ни странно, но спасение одно - сойти с ума. Я убивал и был почти счастлив. Чем больше крови, тем... легче. А ты позвал меня. Сказал, что я нужен. Нужен! Тебе следовало посадить меня на цепь. И запереть в том подвале. Я все ждал, когда же ты сообразишь, а ты... ты верил мне. В итоге вот что получилось.
- Чего от тебя хотели?
- Чтобы я уехал из Города. Ненадолго. Всего пара недель... благо, предлог подходящий. Пушки, заговор мастеров, призрачная надежда поймать Кормака... а там и задержаться можно. У меня ведь случались срывы. И случай подходящий. Дознание. Нервы. Кровь... на мраморе кровь. Белый пол и лужа, которая начала подсыхать. Сверху пленочка, плотная такая, достаточно плотная, чтобы муху выдержать. Их много быть должно было, но ползла только одна. Я ее вижу каждую ночь. Эту лужу и эту муху. Я знаю, что мне надо смотреть дальше, но не могу.
Возможно, темнота - не самый худший из кошмаров.
- Лужа расползается, сначала медленно, но чем больше она, тем быстрее движется. И в конце концов, весь мир тонет в крови.
- Ты мог рассказать.
А Кайя мог спросить. Но о некоторых вещах спрашивать не принято.
- Наверное, следовало. Но мне казалось, что я сильнее. Я справляюсь. Я почти нормален. Все сумасшедшие так говорят.
Но однажды появился кто-то, кто предложил все починить, не прошлое, но настоящее.
Шанс.
- Не будь олухом, - жестко сказал Магнус. - Не ищи мне оправданий. Я пошел на сделку с Хаотом. Я не знал, что именно они готовят, но подозревал, что вы не справитесь. Не вашего уровня противник. И все равно согласился. Я уехал. Я скрыл информацию, которая все меняла и давала вам хоть какой-то шанс. Я разрушил твою семью.
Да. Наверное.
Но и награду не получил, иначе не лежал бы здесь.
- Они тебя обманули?
- Нет. Не они. Я сам себя обманул. Она и вправду была... почти такой же. Внешность. Голос. Запах. Вот только... подделка. Посредник пытался выяснить, что не так. Он гарантировал полное сходство. А я не мог объяснить. Просто знал - подделка. Ложь. Издевка и...
- Ты ее убил?
- Да.
Но исправлять что-либо было поздно. И выдуманный срыв стал реальным.
Кайя открыл окно и, опершись на широкий подоконник, втянул воздух. Ему нравилось, что он вновь способен различать запахи и цвета, чувствовать кожей ветер, тепло и шершавую занозистую поверхность оконной рамы. Неровности стекла.
Все и сразу.
- Если в тебе осталась хоть капля мозгов, ты воспользуешься случаем, - голос Магнуса мешал сосредоточиться. Там, снаружи, доносились голоса. И звонкие удары молота по наковальне. Меч? Плуг? Подкова? Дым кузниц пахнет иначе, чем тот, что идет от пекарни.
Разве не чудесно, что Кайя дано различать их?
- Меня покромсало так, что никто не удивится...
- Если я захочу тебя убить, я не буду прятаться за обстоятельствами, - Кайя потрогал жесткий лист плюща. Зеленые плети обвивали башню, устремляясь к самой крыше.
- Болван.
- Какой есть.
Он ведь желает смерти. Из-за совести. Из-за сна, который возвращается раз за разом. И потому, что просто устал жить. Магнус воспримет приговор с облегчением.
Милосердие?
Кому оно нужно.
- Это был и мой просчет, - на раскрытую ладонь села птица, серая невзрачная камышовка, она вертела головой, царапала пальцы острыми коготками, трясла крыльями, но не смела улетать. Кайя позвал ее и держит. С птицей просто. Люди - дело другое. Их не удержать силой воли. - Мне нравилось думать, что с тобой все в порядке настолько, насколько это возможно. Ты был мне нужен. Я тебя использовал, не особо представляя, чего тебе это стоит. Ты же слишком меня оберегал и молчал.
А что было бы, если бы Магнус отказался?
Сумел бы он переиграть Кормака? Вытащить Тиссу? Поймать Тень, пока охота за ней имела смысл? Предотвратить самоубийство Макферсона? Сохранить равновесие в Совете?
Остановить снайпера.
И не позволить Хаоту войти в Башню?
Пожалуй, даже система не дала бы однозначного прогноза.
- Не так давно посредник пытался связаться со мной снова, - Магнус болезненно скривился. - Я не стал с ним разговаривать.
Поэтому они вышли на Урфина.
Жаль, что письмо запоздало. Знай Кайя то, что знает сейчас, Урфин не ходил бы под меткой, а у дяди появился шанс разобраться со своей совестью.
- Ты останешься здесь, - Кайя неприятно говорить то, что сказать придется. - О твоей... ошибке знаю я. Урфин.
- Изольда?
Скрыть не получится. Кайя хотел бы, не ради Магнуса, но...
- Ясно.
- Для всех остальных - ты сильно пострадал при взрыве. Настолько сильно, что я опасаюсь за твой разум. Ты не покинешь пределов этой комнаты до тех пор, пока я не позволю. А когда позволю, отправишься туда, куда будет сказано. Твои приказы не будут исполняться. И... дядя, я надеюсь, что ты не попытаешься сбежать.
Развел руками. Это согласие?
- Если что-то будет нужно - проси. Гайяр исполнит любую просьбу.
- Ненавидишь меня?
- Хотел бы, - Кайя может позволить себе честность, это просто, как отпустить несчастную птаху. - Было бы проще. Я... помню ее. И тебя тоже. Как ты нас из лесу забрал. Приехал и забрал, несмотря на то, что отец не терпел вмешательства. Ты единственный мог ему перечить. Или как с лодкой управляться учил. Нырять. И чтобы на глубину. Как Урфину сопли кровавые вытирал после наших с ним занятий... и как со мной нянчился. Как я могу тебя ненавидеть?
- Ты неисправим.
- Наверное. Лучше... - Кайя почти позволил себе отступить. К чему продолжать разговор, который, скорее всего, не имеет смысла. Прошлое мертво во всех его проявлениях, а через пару дней решится, выживет ли будущее. - Лучше расскажи мне, почему мой отец был... таким, как был. Он меня ненавидел, и в то же время у него получилось не убить.
- Нет, - скрюченные пальцы Магнуса коснулись щеки. - В нем никогда не было ненависти к тебе. Во всяком случае, когда Арвин еще отдавал отчет в том, что происходит. Он пытался научить тебя защищаться. Кайя, ты... ты был...
- Не таким.
- Таким. Но мягким, понимаешь? Ты всегда и во всем искал компромисс. Уступал, где только можно было уступить. И где нельзя, тоже, пытаясь найти какое-то равновесие в обстоятельствах. Тем, кого ты любишь, ты готов простить и спустить все.
В этом мире не так много людей, которых Кайя любит.
Дядя его предал.
Изу предал он.
Урфину молчаливо позволил ввязаться в авантюру с почти гарантированно смертельным исходом.
Дочь его никогда не видела, и Кайя не представляет, как завоевать ее любовь. А сын видел совсем не то, что следовало бы показать ребенку, и вряд ли когда-нибудь сможет забыть увиденное.
- Доброта - это хорошо. И умение прощать - тоже. Для человека, но не для правителя. Арвин боялся, что не ты будешь управлять протекторатом. Тобой будут. И не Совет.
- Взять хотя бы Урфина. Ты никогда не умел его остановить, принимая все, что он делал, как должное.
- Надо было по зубам?
А ведь так и получилось в конечном итоге.
- Надо было научиться его сдерживать. Любым способом. Ты почти позволил ему превратиться в чудовище. Он хороший мальчик. И возможно, сам бы справился. А возможно, рано или поздно уверился бы в собственной безнаказанности.
Все верно.
И мерзко до тошноты, до знакомой дерущей боли в горле, которая остается от сорванных связок. До дрожи в коленях и слабости.
...Кайя? Что ты делаешь? Не надо. Пожалуйста.
...я должен.
Это тоже болезнь, от которой пора бы избавиться. Дойти до дна и вернуться назад.
- Ты дал ему свободу. Титул. Деньги. Власть. Ты закрывал глаза на шалости, не замечая, что раз за разом он позволяет себе чуть больше. И чем все закончилось?
Чумой на острове Фарнер.
И если бы Кайя не вынудили соблюдать закон, то...
- Ты знал про блок?
- Нет. Я ушел почти сразу после Фризии.
Верно. Сходится. Тогда кто посоветовал его создать? Кормак? Или отец сам додумался? Естественное развитие безумной идеи. Закон защитит Кайя. И закон защитит от Кайя. Великолепно в теории.
- При мне Арвин просто пытался выбить тебя из равновесия. Разозлить.
Выбивал, это точно.
Дурь. Слабость. Что там еще в списке было? Действительно, без ненависти. Деловито. С точным расчетом, от которого до сих пор вкус крови во рту стоит. Как портовую собаку, которую для травли готовят, избивая до тех пор, пока собака не утратит остатки разума.
Зато и страха в ней не останется.
Ничего, кроме ярости и желания рвать. Разве от этого хоть кому-то стало бы легче?
Лучше бы отец и вправду ненавидел. Было бы честнее.
- Почему он не позволил ей родить ребенка? Почему все вообще получилось так... как получилось.
Кто виноват? Кайя подозревал, что все и никто конкретно, как оно обычно бывает. И все-таки жаль, что у него не было брата, такого, который оправдал бы надежды отца. Глядишь, Кайя оставили бы в покое.
- Да сядь ты, наконец! - не выдержал дядя. - Я могу сказать лишь то, что знаю и думаю. Насколько оно правде соответствует - другой вопрос. Ты знаешь, что у нас с твоим отцом большая разница, что нормально. Твоя бабушка, моя мама, была уже немолода и... Она так и не оправилась после родов, жила, но это была жизнь на грани. Высокая цена за ребенка. И от Арвина с почти рождения стали требовать быть лучшим. Всегда и во всем. У него получалось. Я понимаю, что вряд ли ты поверишь, но у него были и ум, и характер, и воля.
Которых Кайя ко всеобщему огорчению не унаследовал.
- ...и болезненное честолюбие. Он каждую минуту доказывал, что достоин места и положения. Дед им гордился. Это я мог себе позволить быть паршивой овцой и тратить время по пустякам. А на нем с рождения висело ярмо долга. Возможно, проживи папа чуть дольше, все бы сладилось иначе. Но он не стал рисковать, ушел сразу за мамой. Арвину же досталась страна.
Наверное, из всего этого получилась бы интересная сказка, о том, как все жили долго и счастливо. В сказках ведь только так.
- Он многое хотел изменить, - Магнус закрыл глаза. Вспоминает? Кайя хотел бы заглянуть в эти воспоминания, увидеть отца другим. Зачем? Он не знал. - Аннет было четырнадцать, когда они встретились. Ее подарили. В то время как раз пошла мода на подобные... подарки. Девушки. Юноши. Из питомника. Здоровые. Красивые. Правильно воспитанные. Никто не знает, где и когда встретит пару. Какой она будет.
Единственно возможной. Это же просто. Как не понять?
- Арвин надеялся на кого-то равного себе. Достойного.
А получил рабыню с правильным воспитанием. Злая шутка? Или все-таки Ллойд прав в том, что сам смысл пары - в дополнении и переменах. Чего же тогда не хватало отцу?
- Арвин оказался просто не готов принять ее. И поступил, как ему казалось, разумно. Он оставил Аннет при себе, но...
-...женился на моей матери.
Добровольно. Без Хаота, договора и угрозы.
- Именно. Неглупая женщина знатного рода с хорошими связями, устойчивым положением в обществе. Подходящая фигура на роль первой леди.
И роль эту мать играла до последней минуты с профессиональным почти артистизмом, не позволяя себе ни на волос отступить от сценария.
- Аннет не возражала. Да и как мог возразить ребенок, который точно знал, где его место? Она радовалась уже тому, что может быть рядом с Арвином. Пожалуй, несмотря ни на что, это было хорошее время для всех.
Но ничто хорошее не длится вечность, это Кайя хорошо усвоил.
- Однажды твоя мать объявила о том, что ждет ребенка. Признаться, новость была... неожиданной. Не обижайся, но я искренне полагал, что их брак - исключительно формальность. И решил, что это - очередной рациональный план, который позволит узаконить ребенка Аннет. Так иногда поступали... дама объявляет себя беременной. Удаляется куда-нибудь в сельскую тишь, вкушать дары природы, а через некоторое время возвращается с ребенком. Но я недооценил Арвина. Не знаю, что им двигало: глупость, расчет или чувство долга. Все сразу? Спрашивал, но ответили, что меня это не касается. Главное, что роды проходили в присутствии твоего отца и шести членов Совета. Это исключало всякую возможность подмены ребенка.
Старый обычай. Знакомый.
- Тогда же было решено, что появление бастарда недопустимо.
И к леди Аннет приставили доктора, который следил за ее состоянием, ежедневно напоминая о том, что следует принять лекарство.
- Верно, - дядя разодрал-таки щеку до крови, словно мало ему было шрамов. - Арвину говорили, что он совершает ошибку. Пытались давить. Но к этому времени его уверенность в себе превратилась... скажем так, Арвин не мог допустить и мысли о том, что просчитался.
- Даже после Фризии?
Магнус не сразу ответил. Разжал скрюченные пальцы, посмотрел на них, вытер о подушку...
- После Фризии меня не стало. Но кое-что знаю от других людей. Арвин пошел на уступки. Протекторам. Системе. Аннет. Себе самому. Он, полагаю, воспользовался предлогом необходимости, чтобы получить то, чего сам хотел. Вот только беременность закончилась неудачно.
Кайя не помнил этого.
Или ему только кажется? Если хорошо покопаться в памяти, то...
...внезапная передышка. Отец словно забыл о самом существовании Кайя.
...а мать вдруг вспомнила. Он должен был сопровождать ее повсюду, а визитов и встреч стало неожиданно много. И все они были какие-то неправильные, словно за словами, которые произносились, скрывался особый тайный смысл.
...учителей перестало волновать, что Кайя не проявляет достаточного усердия.
- Она едва не стоила Аннет жизни. И нет, это не было попыткой убить, скорее... или она слишком долго пила травы. Или нервы сказались - девочка выросла и стала воспринимать мир и свое в нем положение иначе. Или Арвин уже начал меняться... выкидыш на позднем сроке.
...тишина, оглушающая, напряженная, которая вдруг воцарилась в Замке. Кайя слышал ее, скрытую за словами, случайно пойманными взглядами и шелестом юбок.
Черная ткань на зеркалах.
И мать, которая впервые пила и отнюдь не вино. Кайя никогда больше не видел ее такой, веселой, безумной почти и напуганной. Она не отпускала его до поздней ночи, ничего не говорила, просто пила, смотрела и улыбалась.
Теперь понятно: она праздновала победу.
- Арвин больше не желал рисковать. И все стало, как прежде.