Дёмина Карина : другие произведения.

Глава 18. Перемены

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Глава 18. Перемены

   Кейсо появился в лагере на другой день после поединка. Бросив поводья мальчишке, он подождал, пока подадут лесенку, и лишь затем спешился. Кейсо вновь притворялся толстым и бессильным, неспособным даже на то, чтобы отыскать дорогу к нужному шатру.
   Кейсо дул на озябшие пальцы и хлопал себя по щекам, чтобы к ним кровь приливала. Он вздыхал и брюзжал, жалуясь на осень, погоду, дожди и дороги, которые развезло.
   И Янгхаар привычно кивал, думая о своем.
   Он не убил Олли Ину, но теперь не знал, что с ним дальше делать. И совет, которые столь щедро раздавал Кейсо, пригодился бы. Вот только рассказать о поединке не получилось. Янгар начинал, но останавливался, понимая, что не в силах объяснить, почему поступил именно так.
   - Взрослеешь, - Кейсо, избавившись от необъятной кожаной куртки, на которую по его уверениям, ушла кожа трех матерых кабанов, позволил мальчишке стянуть сапоги.
   Подали войлочные тапочки, нагретые изнутри кирпичами.
   И теплый байковый халат.
   - Что ж... - с кряхтением и стонами Кейсо прилег на шкуры и погладил живот, который, как показалось Янгару, с прошлого раза стал еще больше. - Не убил - это хорошо... В смерти нет смысла.
   Он принял чашу с горячим молоком, в которое сам добавил меду, едва ли не больше, чем молока. И поставив на живот, обнял ее ладонями. Грелся.
   Кейсо и вправду не любил холода, хотя приходилось ему и босиком по снегу ходить, и спать в этом самом снегу, зарывшись в сугроб с головой. Он повел ладонью над чашей, собирая крохи тепла, и сказал:
   - Будь готов, что тебя не поймут. Для некоторых бесчестье - страшнее смерти.
   Ничего не может быть страшнее смерти.
   Но чтобы понять, нужно умереть или даже умирать, раз за разом, доходить до края и возвращаться.
   - Присядь.
   Янгхаар сел, скрестив ноги.
   Есть не хотелось.
   Пить тоже.
   - Ты похудел, мальчик мой, - заметил Кейсо и все подбородки его поджались, выражая негодование. - Хватит уже. Забудь.
   - Не могу.
   - Нельзя изменить прошлое.
   - Я знаю.
   - И нельзя вечно горевать по тому, что было утрачено.
   - Я не горюю, - Янгхаар нахмурился: разговор был неприятен. Но Кейсо лишь головой покачал. Пальцы его пробежались по всем подбородкам и коснулись мышиного хвостика бороды.
   - Что ж... - сомкнулись щелочки-глаза. - Ты не горюешь. Ты лишь перебираешь всех рыжеволосых девушек, пытаясь найти ту, которая заменит твою жену. Не отворачивайся, мальчик. Все говорят об этой твоей... странности.
   Что странного в том, что Янгар желает быть счастливым?
   У других ведь как-то получается.
   - Янгу, - голос Кейсо был мягок, как тополиный пух. - Оставь ее. И дай себе остыть. Не пытайся оседлать судьбу, не выйдет.
   Но ведь выходило.
   Там, за краем моря.
   За песками Великой пустыни.
   На арене, раз за разом. И позже, когда полилась на дорогие подушки алая кровь Хазмата. Он до последнего за плетью тянулся, надеясь, что ручной зверь отступит.
   И потом тоже, когда гнали, травили, пустив по следу шакальи сотни Айро-паши. Небывалое дело: раб поднял руку на господина. И разве тогда не была судьба Янгара в том, чтобы повиснуть на кресте?
   На той же арене распяли бы. Подняли бы высоко, так, чтобы звери, которых выпустят, могли добраться лишь до ног. И зрители - а собралось бы много - орали б от восторга, подбадривая львов.
   Или пантер.
   Или гиен с мощными их челюстями...
   ...у Айро-паши знатный зверинец.
   Но и тогда Янгар оседлал судьбу. И заставил ее измениться. Так почему сейчас не выйдет?
   Кейсо, прочитав ответ в глазах, лишь головой покачал: мол, снова не сумел объяснить очевидного. Порой Янгар и вправду не понимал друга.
   - Кёниг недоволен, - Кейсо, решив оставить болезненную тему, вернулся к новостям и остывшему молоку, которое он пил неторопливо, каждый глоток раскатывая на языке, словно не молоко смаковал, но дорогое редкое вино.
   В Оленьем городе Кейсо пробыл три недели.
   - Чем?
   Кёниг... Вилхо трижды отправлял послания, которые были пространны и смутны.
   Он называл Янгара дорогим другом. И просил проявить благоразумие, правда, не говорил, в чем же оно должно заключаться. Он сочувствовал потерям и удивлялся коварству старых родов, уверяя, будто бы не станет чинить препятствий законной мести... и вновь о благоразумии писал.
   - Тем, что ваша война затянулась, - опустевшая чаша нашла прибежище на столике, а из рукава Кейсо появилась золотая цепь, звенья которой перемежались крупными бусинами солнечного камня. Цепь была длинна, ее хватило, чтобы дважды обернуться вокруг запястья Кейсо и почти исчезнуть в складках плоти. - И тем, что пока она идет, казна Вилхо не получает золото. Забыли о море корабли Ину, и не отдают положенной доли кёнигу. Твои аккаи не ходят в набеги... не идет торговля... не снят урожай...
   Кейсо трогал бусины, перечисляя убытки, которые терпит корона.
   - Кёниг желает, чтобы ты остановился.
   - А Ерхо?
   - И он тоже. Вы вдоволь померились силой, так он мне сказал.
   Трусливый жадный человек, по недомыслию поставленный богами над другими людьми. И золото ему важнее чести. И сумей Янгар десять лет тому правду разглядеть, разве принес бы клятву?
   В ту первую встречу Вилхо Кольцедаритель восседал на троне. Он показался огромным, каким не может быть человек обычный. Одежды его ослепляли сиянием драгоценных камней, а лицо и руки Вилхо покрывала золотая краска.
   ...в ту первую встречу Янгар едва не отступил.
   ...сердце вдруг остановилось.
   ...холодный пот потек по плечам. Руки и те задрожали, чего с Янгаром никогда прежде не случалось. Тогда он вытер мокрые ладони о штаны и, задавив саму тень страха, совершенно беспричинного, заставил себя ступить на алую дорожку.
   - Кто ты? - спросил Вилхо и голос его, отраженный стенами зала, оглушил Янгара.
   Перед этим человеком, да и человеком ли вовсе - огромным и оглушающе великолепным гляделся кёниг - хотелось упасть на колени.
   ...иначе золотой великан уничтожит Янгара.
   Но Янгар устоял и сквозь сцепленные зубы ответил:
   - Я тот, кто желает служить тебе.
   И десять лет прошло.
   Узнал Янгу, что стоит трон на особом возвышении, а тронные одежды кёнига шьют длинными, чтобы казалось, будто выше кёниг обычного человека. Что специальные зеркала спрятаны в нишах, и направляют они свет на Вилхо. Отсюда и сияние, чудесным образом кёнига окутывающее. Что под золотой краской скрывается лицо самое обыкновенное - чересчур толстого нездорового человека. И голос у него тонкий, почти женский. И что громким его делают латунные трубы, особым образом спрятанные в подлокотниках трона и стенах.
   Десять лет...
   ...ушел непонятный страх, пусть бы каждый раз на пороге тронной залы сердце неприятно дергалось, а руки сами собой в кулаки сжимались.
   ...и уважения не появилось.
   ...но клятва все еще держала, хоть бы и не раз, не два думал Янгар, что трон Оленьего города заслуживает иного кёнига.
   - Нет, - Кейсо умел угадывать мысли друга. - Не смей. Ты в одной войне увяз. И две точно не потянешь.
   Это Янгхаар и без него понимал. Как понимал и то, что ему, быть может, и позволят сместить кёнига - многим не по нраву Вилхо Кольцедаритель - вот только трон Янгару не отдадут. Объединятся великие рода, защищая корону от недостойного.
   И раздавят Янгара.
   Да и не пойдет Янгхаар Каапо против собственного слова.
   Он сам принес клятву. И сдержит ее, что бы ни случилось.
   - Вот и ладно, - Кейсо погладил цепь, впившуюся в кожу. - Но меня волнует иное, малыш. Кёниг трусоват и недоволен. А недовольство его могут обратить против тебя же. Я слышал, что появились в Оленьем городе дети Ину.
   - Кто?
   - Талли Ину... - помедлив, Кейсо добавил: - И Пиркко Ину.
   - В городе безопасно.
   Троих сыновей потерял Ерхо. И правильно, что пожелает он защитить четвертого.
   - Не в безопасности дело, мальчик мой. Они пришли к кёнигу просить за отца. И если просить станет Пиркко, то кёниг, быть может, и послушает...
   Кейсо зачерпнул горсть орешков, но есть не стал, высыпал в чашу по одному.
   - И что? - Янгхаар не понимал причин беспокойства. - Ты же сам говорил, что кёниг желает прекратить войну. И какая разница...
   - Большая. Порой женщина красотой и словом может добиться большего, чем мужчины силой и сталью. Ину тебя ненавидят. И если Пиркко сумеет добраться до сердца кёнига... малыш, с этим врагом ты не справишься.
   - Почему? - Янгхаар даже обидеться не сумел.
   Враг?
   Глупость враждовать с женщиной.
   - Слишком наивен, - со вздохом сказал Кейсо.
   Он замолчал, думая о своем. Молчал и Янгар, пытаясь понять, чем же сумеет повредить ему Пиркко-птичка. Сердце кёнига?
   Оно такое же жирное и ленивое, как сам Вилхо.
   И в этом сердце время от времени рождаются чувства к женщинам, которых при дворе множество. Но чувства эти слабы и длятся недолго.
   Вилхо чересчур любит себя, чтобы любить еще кого-то.
  
   Олли лежал на циновке, подтянув колени к груди. Он больше не плакал, но лишь дышал судорожно. Вздымались и опадали бока, словно у загнанной лошади. И нить слюны сползала по щеке. Пальцы вцепились в ременную петлю ошейника. А взгляд и вовсе был безумен.
   Присев рядом с врагом, Янгар коснулся коротких волос и сказал:
   - Ты зря отказываешься от еды.
   Олли словно не услышал. Только дыхание замедлилось.
   - Если ты не будешь есть, то умрешь.
   - И что? - голос Олли был слаб.
   - Ничего. Но тогда ты не сможешь убить меня.
   Янгар сел и вытащил из-за пояса флягу. Прижав ее к губам Олли, он заставил сделать глоток. Крепкая перцовая настойка обожгла рот, и Олли закашлялся.
   - Ты думаешь, что лишился всего, - фляга легла в руку Олли, и пальцы сжались, проминая металл.
   - Разве нет?
   Он все же повернулся.
   Мутный взгляд. Больной.
   - Просто у тебя слишком много всего было, - Янгар подпер подбородок кулаком.
   - А у тебя?
   Олли встал на четвереньки и потряс головой, точно надеясь избавиться от пут сна.
   - У меня... у меня когда-то не было ничего, кроме жизни и ошейника. Железного, - Янгар провел рукой по шее. Порой ему казалось, что на ней остался след. Он ведь долго не сходил - красная намозоленная полоса, которая людям знающим сама за себя говорила.
   - Ты раб, - с непонятным удовлетворением произнес сын Ину.
   - Был. Но однажды я перерезал хозяину горло... не смотри так. Он был сволочью и заслужил. Жаль, что умер медленно.
   ...в своих снах, тех, которые появлялись до побега, Янгар убивал хозяина медленно. И тот, захлебываясь кровью, скулил. И вымаливал пощаду.
   Хорошие были сны. Яркие.
   После них и жизнь становилась веселей.
   - Ты проклят, - Олли сел. - Раб, убивший хозяина.
   - Проклят. Еще до этого. Наверное, даже с рождения, если такая судьба, только... какая разница? Я живу.
   Вцепившись руками в короткие волосы, Олли дернул их.
   - Что будет со мной? - спросил он.
   - Не знаю. Мне ты не нужен.
   Олли ждал.
   И решение было очевидно.
   - Отправишься домой. Твой отец...
   - Не простит мне того позора, который я навлек на семью, - Олли вскочил, покачнулся и тут же сел.
   Он не знал, как вести себя. А Янгар не собирался подсказывать. Да и позора особого он не видел.
   - Твоя вина только в том, что ты оказался слабее.
   - Я позволил взять себя в плен. А затем позволил надеть это, - сунув палец под ошейник, Олли дернул. - Отец предпочел бы видеть меня мертвым, чем... таким.
   Он опустил голову и добавил:
   - Он сделает то, что должен был сделать ты.
   - Убьет сына? - в это Янгар не готов был поверить.
   - Не сына, но раба, которого не должно было быть. И... если ты хочешь спросить, то да, я боюсь его гнева.
   Видя, что Янгар молчит, Олли продолжил.
   - Для моего отца честь рода - не пустой звук. Он скорее позволит умереть всем нам, чем...
   - Породнится с таким, как я.
   - И это тоже.
   - По-моему, - Янгар поднялся. - Нет никакой чести в том, чтобы убивать своих детей.
   - Ты не понимаешь.
   - Конечно, я не понимаю. Куда мне. - за пологом шатра шел дождь, один из тех, осенних, долгих, которые наводили тоску, выматывали душу и порождали странные мысли. В них не оставалось места для войны, зато был овраг, полный осклизлых отяжелевших листьев и скрытая под ними могила.
   Найти бы.
   Овраг недалеко... а в сундуке Янгара лежат сапожки из красной мягкой кожи и каблуки посеребренные, со звонкими подковками.
   Спросить про могилу?
   Кейсо вновь глянет с жалостью и отговаривать будет...
   ...но ведь овраг недалеко.
   А Олли Ину остался.
   Он был рабом, но относились к нему, как к гостю. И Кейсо взял за обыкновение пропадать в синем шатре, проводя с Олли многие часы. Это было похоже на предательство и несказанно злило Янгара, до огненных мошек перед глазами, до бешенства, подступающего к горлу и желания убить.
   Пожалуй, хорошая битва помогла бы избавиться от ярости, но осенние ливни приглушили пламя вражды. Отступил Тридуба к Лисьему логу, уводя остатки своих людей. Янгар же, вместо того, чтобы двинуться по следу, ждал.
   Чего?
   Он сам не знал.
   Война эта вдруг показалась пустой, лишенной всякого смысла. И медлил Янгар. И все чаще, пытаясь сбежать от самого себя, он уходил в лес.
   К оврагу, ныне заполненному гнилыми листьями.
   Водой.
   И памятью.
   Он пытался найти могилу, однако не преуспел. Почти переломив себя готов был задать вопрос Кейсо, но заглянул в глаза и промолчал. Да и так ли важно, где лежит тело, если душа уже давным-давно пересекла порог? И надо было отпустить ее, но...
   ...в овраге Янгару становилось легче.
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"