С печи слышался заливистый храп. Баба-яга досадливо поморщила нос и сменила асану. Кощей, думалось ей, специально ужрался, чтобы остаться. Надо было всучить его на поруки Горынычу, тот бы бессмертного дистрофика до дома и подбросил. Но нет, сыграла в Яге глупая бабья жалость. Сколько раз, казалось, зарекалась: себя жалеть надо, себя. Знала ведь, что Кощей, когда все разойдутся, искать ласки полезет. Сам с ног валится, но, поди ж ка, ухажер! Тьфу! Теперь вот терпи. Домогательства терпи, храп этот, перегар на всю избу да похмелье Кощеево. Проснется, гад, и стонать примется: рассольчику, мол, иначе как есть помру. Помрет он, Бессмертный. Было уж, касатик, проходили.
Зарекалась Яга у себя в избе нечисть собирать, да и на старуху найдется проруха. Был повод, и повод грустный, трагичный. Поминали Лешего, ушедшего накануне. Старик покинул бренный мир из-за слабого сердца, к которому все принимал очень близко, а особо - людское отношение. Очень лесовик переживал, что боятся его селяне до чертиков, детишек им пугают. Чем не устроил? Не обижал никого, грибников домой выводил, медведей от деревень отгонял, а вместо благодарности - облава. С собаками в лес пошли и предрассудками, как на зверя. От обиды жгучей хватил Лешего удар. Ведь Леший и не Леший был, а профессор экспериментальной истории, и Яга, которая отвечала в экспедиционной команде за медицину, спасти не смогла. Инфаркт травами не залечишь.
- Истерзали, ироды, - между чарками давился давеча Кощей слезами. Бессмертный раскис. И где ж тот жесткий и, временами, бессердечный руководитель этнографической экспедиции? Наверное, остался в будущем, в просторной и светлой аудитории Института непечатной истории, суеверному руководству которого не давал покоя сказочный фольклор. Терзаясь им хронически, начальственная воля отсылала сотрудников вглубь тысячелетий целыми партиями.
- Какой человек был! Человечище! Гуманист! А они? Нелюди! Быдло темное! А Русалку, помните? Русалку-то нашу! В клеть, да на солнце! Мешала она им, понимаешь! Чему в омутах мешать? Кому? Нырять не давала? Каким идиотом быть нужно, чтобы в омут с головой? Им не понять, что миссия у русалки важная: дураков отпугивать, дабы не лезли куда попало! У девки от унижений крыша набекрень. Что мне с ней делать?! Что я мужу ее по возвращению скажу?! Извини, мол, не доглядел! Не знал, что психика у твоей супружницы слаба.
Нечисть кивала, да горькую под монолог Кощеев пила. Потом Горыныч, молча опрокинув в себя еще одну чарку, встал и вышел. Вернулся на закате, пропахший гарью. Спалил мститель турбореактивный пару деревень, чтоб, значит, знали, как лесовиков уничтожать. Попер герой на дикарей с напалмом. Ему бы выговор строгий, но Кощей за подвиги летные Горыныча в маковку поцеловал да полну чарку поднес. Свою фирменную, с грибными ингредиентами. Кощей ведь до командировки на Русь химиком был.
После той чарки поплыл Горыныч, сопли размазал, и признался, что в ярости необузданной не только избы пожог, но и самолетик казенный загубил. Зацепил, говорит, крылом за сосну, и на поле пшеничное рухнул. Хорошо, катапультироваться успел. Технику, конечно, уничтожил, чтобы, не приведи Господь, следов не осталось, а потом долго в лесу плутал, все запасной ангар сыскать не мог, и подсказать дорогу некому - Лешего ведь не стало.
- Это война на выживание! - рычал пьяный Горыныч. Кащей на его плече пускал слюну. Кикимора, рыдая, кивала, а потом хлопнула по столу ладошкой, да песню тоскливую затянула. Что-то блюзовое, на разрыв, с тоской смертной. Слушала Яга, смотрела, да головой сокрушенно качала. Ситуация выходила из-под контроля. Безвозвратные потери в личном составе этнографической экспедиции росли, и компенсировать их Институт непечатной истории не мог. Далеко был Институт - в далеком будущем, и связи с ним никакой. Не придумали еще, как сквозь временной континуум коммуникации протянуть. К счастью, контракт скоро заканчивается, и на Русь прибудет новая экспедиция. Пусть разгребают, а с Яги хватит. Она продлевать договор с Институтом не собиралась. Хватит, думалось ей, глупостей с изысканиями. Не Яга она никакая, а Яна, иногда Яночка, а для близких - Януля. Страшно на Руси, а она все же молодая женщина, хоть и скрывается порой под безобразной личиной противной старухи. Ей жить нужно, замуж выйти, детей нарожать. Не бабье дело с селянами да богатырями тягаться.
Яга забросила ножку за голову и закрыла глаза, пытаясь очистить сознание от негативных мыслей, но безуспешно. Храп Кащея мешал сосредоточиться. Яга вздохнула, распутала конечности и тихо вышла в сени, где провела ручкой по запылившейся ступе с антигравом и спустила лестницу. На ночь Яна всегда поднимала избу на "куриные ножки" - так она про себя выдвижные опоры называла. Над землей ей спалось спокойней.
Светало, и в лесу пели невидимые птахи. В воздухе пахло свежестью и цветами. Яга улыбнулась и еле заметной тропкой вышла через перелесок к мелкой и тихой безымянной речке, скинула с себя тряпье вместе с дряблой личиной старушечьей, и перед тем, как зайти в воду, полюбовалась отражением. Стройная, красивая, хоть сей же час под венец, и, поди ж ты, - Яга! Засмеявшись мыслям, она забежала в воду, поднимая брызги и распугивая юрких мальков.
Водные процедуры были эффективней йоги. Голова стала ясной, тело налилось энергией. Поплавав в тихой заводи, Яна вышла на берег и присела на камушек, расчесывая волосы.
- Здравствуй, красна девица!
Яна вскрикнула от неожиданности и обернулась. У воды стоял рослый парень в кольчуге. Он улыбался в русую бороду. Недалеко мирно пощипывал травку гнедой скакун. Яна мысленно отругала себя за беспечность. Не визжала бы в воде, услышала б топот копыт. Воин переступил с ноги на ногу.
- Не бойся меня, красавица. Не обижу.
- А я и не боюсь, - сказала Яна. - Пуганая. Чего тебе, добрый молодец?
- Иван я.
- Дурак?
- Почему сразу дурак?
- Потому что глазеешь. Совсем стыд потерял. Отвернись, окаянный, мне одеться надо.
- А если не отвернусь?
- Креста на тебе нет.
- Ладно, - сказал Иван и нехотя развернулся спиной. Яна накинула на себя бабкино тряпье, но обращаться в старуху не стала. То, с каким восхищением смотрел на нее Иван, ей льстило. Она поправила юбку, собрала волосы и спросила:
- Кому ты в лесу удаль собрался показывать, экстремал?
- Не понял, - Иван едва повернул голову, но встать лицом к Яге не решался.
- Еще бы, - хмыкнула Яга. - Можешь развернуться, я оделась.
Воин выполнил команду не без удовольствия. Яга поймала себя на мысли, что переживает давно забытые ощущения. Она смущалась и чувствовала, как вспыхнули ее щеки. Иван и впрямь выглядел удалым молодцом. Открытый прямой взгляд, статный и сильный мужчина. Немного простоват, судя по всему, но кто без изъяна? В далеком будущем парень пользовался бы большим успехом, и Яга непременно не упустила б возможности сходить с ним на свидание. А сейчас... Чертово средневековье!
- Не надобно меня, - смутился Иван. - Ты меня уже приворожила.
- Не торопись с выводами, удалец, - сказала Яга. - Ты меня в первый раз видишь. Да и я тебя - тоже.
- А мне и этого достаточно, Марья, - выдохнул воин и, шагнув к Яне, схватил ее за руку. - Коль свободно сердечко твое, будь мне суженой. А ежели не свободно, сестрицей милою.
- Больно скор ты! - Яна нахмурилась и вырвала руку. - Прощай. Мне пора!
- Позволь, хоть провожу тебя!
- И думать не смей!
- Вот так картина маслом! - Кощей не был бы Кощеем, если бы не появился в самый неудобный момент. Сидел, поди, в камышах, подглядывал, да подслушивал. Яна в досаде закусила губку.
Кощей закашлялся. Зеленоватый цвет одутловатой с похмелья физиономии только добавлял ему антуража. Нечисть, как есть. Отталкивающая, несколько жалкая, но от этого не менее пугающая.
- Это что за рататуй? Что за любовь с первого взгляда?
- Ты что за чудо-юдо? - молодец потянул из ножен меч.
- Ты мечишко-то убери, мальчик, - Кощей злобно сверкнул глазами. Взревновал Бессмертный и скрывать того не думал. - В жабу превращу, моргнуть не успеешь.
Иван побагровел и, обнажив меч, занес над Кощеем. Яна взвизгнула, не понимая, за кого ей страшно больше. Удалец собой хорош, но ей не пара, а Кощей хоть и противный, но свой. Однако испугаться по-настоящему Яна не успела. Меч опустился и со звоном отскочил, не причинив Кощею видимого вреда - Бессмертный был игроком предусмотрительным и загодя активировал силовую защиту. Добрый молодец уронил челюсть, но упасть низко она не успела, встретившись с кулаком противника. Иван рухнул оземь. С классическим апперкотом воин доселе знаком не был.
- Щенок, - процедил Кощей, вытащил из-за спины меч и занес над поверженным противником. - Молись, покуда я тебе кишки не выпустил. Исход твой, супостат, печален!
- Пощади, - взмолился Иван, и одного слова его оказалось достаточно, чтобы глаза Яны потухли. Воин не вызывал боле у ней ничего, кроме брезгливости и разочарования. Нет ничего отвратительней испуганного мужчины.
- Отстань от него, Кощей, - сказала она. - Не бери греха.
- Скажи спасибо даме, Ваня, - прошипел Кощей. - Что глазками моргаешь? Дуй отсюда, пока не сожрал, а то от духа твоего в носу свербит!
- Б-благодарствую! - Иван вскочил на коня и галопом помчался в лес. Он не оглядывался.
В избу Яна возвращалась под конвоем Кощея. Тот распекал ее за беспечность и грозил написать по возвращению в институт разгромную докладную. Яна молчала, думая о своем. Там, в будущем, ей казалось, что мужчины измельчали и виновата в этом цивилизация, уравнявшая оба пола не только в правах, но и в изнеженности. А настоящую отвагу, как оказалось, и в прошлом не часто встретишь.
Тягучие мысли тянулись патокой, как пасмурный день. Погода за окном избы испортилась. Небо затянуло серыми низкими тучами и, казалось, что тяжелая от влаги пелена вот-вот зацепит верхушки сосен. Кощей ушел, обещав вернуться ближе к ночи. Он собирался забрать Ягу в свои чертоги, утверждая, что находиться одной ей боле небезопасно. Яна послушно кивнула и закрыла за ним дверь. Потом прилетел Горыныч. Змий каялся в уничтожении деревень и искал утешения. Яга напоила его успокаивающим отваром и отослала к Кикиморе, которая, попутно, работала в экспедиции штатным психологом. Змий мог бы и сам догадаться к ней слетать, но, наверное, просто хотел выговориться. К Кикиморе Горыныч так и не заявился.
Яна открыла календарь и зачеркнула крестиком еще один день. До возвращения домой оставалась неделя, но ей представлялось, что на Руси ей суждено провести вечность. И все бы ничего, как бы не опостылевшая компания коллег, лучших из которых забрало себе мрачное средневековье. И как оно ей когда-то могло нравится?
- Марья! Марья!
Яна осторожно отодвинула занавеску. Под окном избы стоял давешний удалец, трусливо сбежавший от Кощея. Принесла нелегкая! Нашел ведь... Яна нацепила старушечью образину и выглянула в окно.
- Чую, чую, русским духом пахнет!- прокаркала она. - Кого нелегкая принесла?
Иван под окном даже съежился немного. Не ожидал красавец, что вместо любавы Яга выглянет. Но вида бравого удалец не потерял, и даже нахрапистости прибавил.
- Я не к тебе, старая карга! - крикнул он.
- Фи, как грубо, - сказала Яга. - А че приперси?
- Ты, бабка, сначала молодца напои, накорми, а уж потом спрашивай! - Иван подбоченился.
- Мож еще что, сердешный? Ты уж сразу весь райдер озвучь, чтобы сюрпризом что не стало.
- Непонятны мне речи твои, Яга! - Иван тряхнул кудрями. "Дубина", - подумала Яна, но сама улыбнулась.
- Да ты не обращай внимания, милай. Стара совсем. Заговариваться стала.
- Ладно, бабуля, буду честен с тобой! - решился Иван. - За суженой пришел. За Марьей-кудесницей!
- Нет у меня Марьи, - притворно вздохнула Яна. - Кощей забрал!
- Что же мне делать? - опустил голову Иван.
- Смерть Кощееву искать, дуралей, - съязвила Яга. - В яйце. А яйцо то в ларце. Сказок не слыхал?
- Так то ж сказки. А настоящий Кощей, поди, бессмертный.
- Ну и возвращайся домой без Марьи, - отрезала Яга. - И матьчасть подучи по смертушке Кощеевой. А сюда приходить не смей, и дорогу забудь! Разгулялись тут добры молодцы, покоя старухе не дают. Совсем страх потеряли!
Яна спряталась за занавеску, откуда наблюдала за тем, как Иван, понурив голову, взял под уздцы коня верного, да поплелся в лес. Ей даже стало горе-ухажера немного жалко, но она быстро отогнала от себя эти мысли. Прав был Кощей. Не достоин ее Иван. Дурак ведь, хоть и не признается.
Кощей - легок на помине - нарисовался на пороге избы с букетом полевых цветов. И непонятно было, то ли он их Яне хочет подарить, то ли возложить к столу - за долгие чудесные вечера. Душой Бессмертный был радостен, но похмельным челом - в печали, всем видом показывая, что забирает Ягу не по прихоти своей, а исключительно по служебной необходимости. Играл он отвратительно, и Яне думалось, что из театра такого бы метлами погнали, а потом бы и сцену святой водой окропили - чтоб никогда не возвращался. Для вида она пофыркала, но быстро покидала в рюкзак нужные вещички и активировала в избе электронный замок. Проникнуть в жилище теперь можно было лишь по кодовой фразе.
- По щучьему веленью, - сказала Яна избе, ломая сказочные стереотипы. Изба качнулась, поднялась высоко на опорах, и закрыла намертво ставни и дверь. Взломать ее мог только лазерный резак, каковым на Руси еще не обзавелись.
Послышался свист. У бабьей избушки приземлился Горыныч.
- Карета подана, господа пассажиры. Употреблять спиртные напитки на борту можно и нужно, но только купленные в нашем дьюти фри.
- Хохмач напалмовый, - съязвил Кощей. - Что у тебя, кроме спирта, есть?
- Мед, - заулыбался Горыныч.
- Никак пасеку спалил, окаянный? - спросила Яна.
- Никак нет, многоуважаемая Яга, - ответствовал Змий. - Нашел. У деревеньки, над которой пролетал, и нашел. Честное слово - ящером клянусь.
- Мародер, - сказал Яна.
- Старушенция! - парировал Горыныч.
- Хватит вам, - простонал Кощей. - У меня голова трещит. Давай, Горыныч, медовуху.
- Пить меньше надо, - напомнила Яна.
- Или похмеляться правильно, - не согласился с ней Горыныч и подмигнул Кощею. Раз, мол, я Змий, то чем не искуситель?
- Тьфу на вас, - сказал Кощей и приложился к протянутому Змием бутылю. Искушение опохмельем было ему не по силам. - Отчаливаем.
В полете Горыныч беззлобно переругивался с Ягой, и им было весело, а Кощей, все еще бледненький с перепоя, зверел. Он плевался и ругался матом - много, искренне, сочно, многоэтажно. Яна даже заслушалась. Не став историком, Кощей нашел бы себя в филологии, уж больно хорошо излагал подлец свои мысли. Но по мере наполнения бессмертного организма нектаром и он повеселел, и к чертогам на старую закваску прибыл в прекрасном расположении духа.
- А не испить ли нам кофею в тесной компании? - подмигнул он.
- Если от крепкого, не откажусь, - сказал Горыныч. - Чтоб градус был не меньше сорока.
- Мальчики уходят в запой? - спросила Яна.
Горыныч картинно приложил руку к груди.
- Я, конечно, огнедышаший, но трубы и у меня горят. С утра за штурвалом - без допинга и излечения. Смилуйся, бабулька. У нас форс-мажор.
- Бог с вами, касатики, - сказала она.
- Компанию составишь? - вопросил Горыныч.
- Кикиморе своей предложи, - Яна помахала мужчинам ручкой и, закрывшись в выделенной комнате, прилегла на кровать, где незаметно провалилась в сон. Привиделось ей, будто чертоги Кощеевы осадили войска, и вел их давешний удалец. Только вместо глаз у Ивана горели злобно огнем два угля. Под ударами палиц пал Кощей, лучники сбили Горыныча, и он сгорел, ударившись оземь. По бранному полю бегала со страшным воем Кикимора, которую преследовали пехотинцы в шишаках.
Разбудил Яну шум. По чертогам топали ноги, слышался рокот Горыныча, повизгивания Кикиморы, и еще чей-то жалобный стон. Яна сразу и не поняла, что стонет Кощей. Она вскочила, и в следующий миг в дверь забарабанили.
Горыныч поддерживал Кощея. У Бессмертного закатывались глаза и подкашивались ноги, под которые на пол капала алая кровь.
- В медотсек тащи, - скомандовала Яна, чувствуя, как екнуло в груди. - Что случилось?
- Кощей спьяну защиту включить забыл, и дурень этот его насквозь проткнул, - затараторил Горыныч. - Я как увидел это, огнем паразита пугнул, и Кощея в чертоги потащил.
- Кто проткнул, когда? - вскрикнула Яна.
- Да ухажер твой, - встряла Кикимора. - Иван, ети его в кольчугу. Не знаю как, но он нашел чертоги и Кощея на бой вызвал.
- Почему вы мне ничего не сообщили?!
- Кощей сам хотел с ним разобраться, - сказал Горыныч.
- Дурак! - Яна содрала с Кощея рубаху. По ее щекам катились слезы. - Великовозрастный дурак! В Бессмертного сыграть захотелось?
- Я по-мужски вышел поговорить, - просипел Кощей.
- Доволен беседой? - распалялась Яна.
- Не истери, Яга, - встряла Кикимора. - Кровь останови, а потом за мораль примешься.
Но потом читать мораль Яне уже не хотелось. Рана была серьезной. Меч молодецкий задел внутренние органы, Кощей потерял много крови и сознание. Яна жалела, что была ненастоящей Бабой Ягой и магией не владела. Как было бы чудесно поворожить, и поставить Кощея на ноги в мгновенье ока. Но в чудеса Яна не верила, пока, много часов спустя, хозяин чертогов не открыл глаза.
- Яна? - удивился он. Голос у него был тихий и слабый. - Ты что здесь делаешь?
- За тебя переживаю, - улыбнулась она. Кощей захлопал глазами, помолчал немного, думая о чем-то, потом вздохнул еле слышно и сказал:
- Упертым твой Ваня оказался! Ты о таком мужике мечтала, да?
- Нет, - покачала головой Яна. - Мне хотелось найти мужчину.
- Нашла? - спросил он. Яна кивнула и нежно погладила его по небритой щеке.