Рано утром, совсем еще на рассвете, Петька выбрался из грязной вонючей канавы и с трудом придав своему телу вертикальное положение, немного пошатнувшись, тут же пожалел о том, что покинул свое укромное убежище. Ржавый гвоздь похмелья прочно засел в его голове. Похмелье! Худшее что он знал о себе и об этом Мире в целом.
- Надо идти! В голове стучало, сердце бешено колотилось. Посетившее на секунду чувство неловкости за мокрые штаны сразу затмила дикая жажда, желудок выворачивало наизнанку...
- Надо идти! Остановка смерти подобна... - Петр, по своему многолетнему опыту хорошо знал, что если в течении тридцати-сорока минут он не опохмелится... Всё, хана! Пиши пропало!
Не то что бы он боялся смерти, просто ему очень хотелось выпить, а мертвые не пьют, как водится... И он поплелся, медленно переставляя ноги, стараясь не упасть, борясь с чудовищным сушняком и законным отвращением к самому себе... Оглядывая знакомые дома по правой и левой стороне улицы, собрав последние силы в кулак, он все же размышлял: - Тут не дадут... И тут не дадут! Тут еще червонец должен с прошлого покоса-, уже виднелся конец улицы и с каждым двором надежды заполучить заветную купюру или хоть глоток самогонки, таяли как апрельский снег... - А вот и ведьмин дом... - Петька сплюнул и погрозил кулаком в сторону богатых ворот...
Много судачили на деревне про этот нехороший дом, тайком, негромко, как-бы шушукаясь. Да что там говорить, побаивались деревенские хаживать мимо, даже старушки ускоряли шаг, крестясь и охая, а припозднившиеся пастухи и вовсе давали крюка через соседнюю улицу. Поговаривали, что видели, как хозяйка, обернувшись свиньёй, долго гоняла по улице соседских гусей, а потом вдруг превратилась в столб чёрного дыма и улетела. На другой же день гуси пали от неизвестной болезни. Трудно судить. Может сначала гуси издохли, а потом местные жители добавили в свою скучную, унылую жизнь красочного антуража. И ведь не трудно же, коль козел отпущения уже назначен... Никто уже и не помнил, как давно это началось, но только дом на селе погорит, или чья-то корова ногу сломает... а уж сколько телят мертворожденных списали на Лариониху, тем и числа нет...
Справедливости ради, надо заметить, что были и такие, кто утверждал, что старуха лечит и весьма неплохо...
- А мне что! Я бы и с ведьмой выпил! - Он понял, что выкрикнул это слишком громко и испугался... Маленькая калитка в воротах тихонько скрипнула и отворилась. В небольшом проеме Петруха увидел хозяина дома. Грузный, краснощекий мужчина в широких штанах, он явно не собирался ни прогонять нежданного гостя ни спускать на него собак... Напротив, посмотрев на бедолагу как-то по-доброму, он произнес: - Петр Никодимович, ты чего тут шумишь? Заходи, коли пришёл...
- Никодимович! - Петька уже лет тридцать не слышал как звучит его отчество, оно показалось ему таким забытым, таким чужим... Всё Петька, да Петруха-алкаш... он и не помнил когда его называли как то иначе... - Ведьмин муж!, - пронеслось в Петькиной голове.
Переминаясь с ноги на ногу, Пётр пытался принять единственно правильное для себя решение и переборов животный страх он все же вошел. Демьян, так звали хозяина этого дома, запер за ним калитку на щеколду и гостеприимно провел на летнюю веранду. Петька аж присвистнул, как тут было богато...
- Сейчас, погодь, - засуетился Демьян, - что-нибудь на стол принесу. Где-то далеко запели петухи.
- Хорошее утро! - Улыбнулся Петька, - то-то мне вчерася изюм снился, вот тебе и к богатому столу...
Сосед вынес на стол большую запотевшую бутыль самогона, видно только что из погреба, поставил нехитрые закуски, вынул из кармана пару мутных стаканов и поставил на стол один против себя, другой поближе к гостю, как бы подтверждая что не собирается расставлять приоритетов. Петька громко сглотнул, он хотел спросить нового друга, чего он собственно встал в такую рань, но произнес чётко, уверенно - Наливай!
Петька пил всерьёз. Рюмку за рюмкой - как будто кто-то хочет отнять у него стакан. Он выпивал столько, что любой другой давно упал бы на четвереньки. Ему, бедолаге, казалось, что с каждым новым глотком его рассудок становился все более ясным. Петруху потянуло "на поговорить"...
- Вот, Демьян, а вот если правы психопаты, что инопланетяне с доисторических времен живут среди нас, то, вне всякого сомнения это и есть трезвенники. - После следующего глотка, он четко разглядел радужные изразцы, выстилающие дорогу в волшебную страну. Настроение его сменилось на лирическое и понеслось...
- А скажи Демьян, вот любовь, она что?
- Ммммм... - Сосед не мог похвастать глубоким словарным запасом.
- А я вот считаю, что любовь есть! Возьмем, к примеру, Глотиху... Ну знаешь Анну Глотову? - Петька расплылся в улыбке и придвинул пустой стакан к бутылке, что по всей видимости означало - пора бы и наливать... - Анька, она хорошая! Чего бы такую и не полюбить! А как думаешь, Анька, она бы меня полюбила?- Петька мечтательно закатил глаза. - А скажи-ка мне Демьян, вот ты, -он ткнул собеседника пальцем в грудь, - ты, свою жену любишь? - Он игриво, словно они оба знают какую-то тайну, подмигнул соседу. Демьян подал Петьке наполненный стакан и откуда-то из складок своих безразмерных штанов достал пару молодых зеленых огурчиков. Петруха выпил одним глотком и захрустел сочным огурцом...
- Слышь, Демьян! А правду говорят, что твоя жена ведьма?
Мужик выпучил глаза и заерзал толстым задом по лавке: - Ты это, не говори, чего не понимаешь...
Некоторое время они сидели молча и вдруг Демьян добавил:- А не знаешь... Так и помалкивай... - Он поднял вверх указательный палец будто наущал... Молчи! Здоровее будешь...
На Петьку вдруг навалилась хандра, он потерял нить беседы, помнил только, что-то о здоровье... - Да! Друг, здоровье у меня плохое, можно сказать хреновое здоровье! - Петька перешел на крик, - пропил я своё здоровье! - Он вдруг обнял нового друга и горько заплакал, заплакал, как плачут все алкаши после третьей бутылки, беспричинно и безнадежно...
- Ну! Ну! -Демьян потряс его за плечи и глядя прямо в глаза спросил: - А хочешь я тебя вылечу?
Этот простой короткий вопрос поставил Петруху в тупик: - Скажешь тоже! Вылечишь! Никто меня уже не вылечит, только может смертушка когда придет, тогда и вылечит, от всего сразу исцелит...
- Ну а коли вылечу? Что тогда?
Петруха словно что-то уразумел, но принял новые правила игры: - А вылечи! -он снова подвинул стакан к вожделенной емкости. - Лады!
Демьян поднялся и пошел по узкой огородной тропинке.
- Эй! Ты куда? -Заволновался гость.
- Так баньку надо бы истопить, без баньки тут никак, - только теперь Петруха разглядел, там, в конце огорода аккуратное светлое строение с длинной трубой на крыше.
- Баньку значит, ладно согласен на баньку, -он смерил глазом уровень алкоголя в бутыли и убедившись, что на после бани есть, успокоился...
Баня была чудо как хороша, чистая, ароматная, обшитая изнутри деревянным брусом, ясное дело... богатеи!
- Жарковато, - подумал Петруха, немного стесняясь, он бросил в угол свою грязную одежду и взгромоздился на верхний полок. На другом - ровно напротив, уже восседал хозяин бани. Петька закрыл глаза и с наслажденьем вдыхал сосновый аромат.
- Эх! Хороший ты Демьян че... -Петька больно прикусил язык и вытаращил глаза. - Вот чёрт!!!
А точнее и сказать было нельзя. Напротив себя он ясно видел... чёрта. Демьян с красными светящимися глазами, дико скаля свинячью морду, ритмично постукивал длинным, вроде коровьего, хвостом по нижней лавке... Тощие косматые ноги были вытянуты до самых дверей и были не меньше трех метров в длину, настоящие копыта упирались в самый порожек.
- Ну? Чего увидел то? -Демьян порылся в складках своего необъятного живота и вытащил оттуда пригоршню зеленых пупырчатых огурчиков. Дружелюбно протянув овощи парализованному от страха Петьке, он добавил: - Закусывать надо!
Петруха заорал что есть мочи, спрыгнул с полка и в два прыжка был уже за порогом треклятой бани. Не оглядываясь, в чем мать родила, он пересек огород и как заправский атлет, перемахнув через высокий забор, что есть мочи пустился бежать по улице... Напуганные криками соседи мигом повысовывали свои любопытные носы из своих калиток. А Петька, голый, все бежал и бежал пока в боку что-то не кольнуло, и он упал в густые заросли чертополоха. Он долго лежал там тихонько всхлипывая, толи от боли, толи от жалости к себе, а может он продолжал кричать, только из надсаженной глотки вырывались лишь булькающие и хлюпающие звуки, непохожие ни на что, разве только, так говорили в нём страх и отчаяние...
Уж не знаю, правдива ли эта история или нет, только говорят Петька с тех пор остепенился, подлатал свою старую хибару на краю села и даже разбил вполне себе сносный огородик, где и выращивает для себя фрукты да овощи. Вот только огурцы он почему-то никогда не сажает, вроде говорят аллергия у него какая-то...