Жила-была и живет до сих пор королева (естественно в Дании). Но когда-то она была нормальной королевой - все в ней было прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли. У нее было много друзей, которые радовались ее красоте, уважали ее таланты и привыкли считать ее для себя авторитетом.

Но однажды она увлеклась химией. Да так увлеклась, что в конце концов решила, что химия - царица наук, с помощью которой ей удалось открыть "формулу всего", что в свою очередь позволяло получать из воздуха превосходный материал для пошива одежды. Начать она решила с себя и заранее сделала замечательные выкройки - настолько замечательные, что, когда она показала их своим друзья, те тоже заранее ахнули от восторга.

Дело оставалось за малым: соорудить на основе "формулы всего" специальное устройство, на вход которого будет подаваться воздух, из которого будет производиться превосходный материал, из которого, благодаря заложенным в устройство замечательным выкройкам - ву-аля! - на свет выйдет платье, доселе невиданной красоты.

Сказано сделано. Королева выбрала в своем замке самую большую залу, чтобы в ней можно было собрать как можно больше гостей, и выбрала комнату, выходящую в залу, в которой соорудила свое замечательное устройство. Когда гости собрались, она выступила перед ними, объявив, что открытый ей материал так прекрасен, что одежду из него нельзя надевать вместе с одеждой из обычного материала, который может быть принят за новый, помешает оценить его во всей красе и даже может его повредить. Далее, войдя и закрывшись в комнате, она полностью разделась, и выбросила одежду за дверь, чтобы гости могли убедиться, что теперь она к ним выйдет исключительно в новой одежде из нового материла. И приступила к делу.

С подачей воздуха проблем не было. Но после его соединения с выкройками она ждала на выходе новое платье, но платье почему-то задерживалось. Она пождала еще и еще, но увы - платья по-прежнему не появлялось. Она не верила в Бога и даже всячески атаковала и издевалась над всеми, кто в Него верил. Но одно дело несуществующий Бог, а другое - собственный ум и его достижения. Не верить в себя она не могла из-за хромосомы, с которой ей повезло или не повезло (тут у каждого может быть свое мнение) родиться на свет.

Поэтому единственным объяснением происходящего, которому она была способна поверить было только одно: у нее что-то с глазами, которые просто не видят нового платья. Сначала это была просто догадка, пусть и гениальная. Но потом она вспомнила свои отрывочные знания из офтальмологии, и... второе "ву-аля!" было еще убедительнее первого: человеческий глаз-то способен воспринимать электромагнитное излучение только в очень узком диапазоне длин волн, от 380 до 740 нанометров. Но ведь ясен пень, что материя из воздуха - не рядовой случай и в очень узкий диапазон укладываться не обязана. Всё! Можно было открывать шампанское и подавать документы на самую высокую научную премию, доселе раздаваемую всякой непородистой мелкоте...

Вспомнив, однако, что для премии требуется какое-никакое признание, и что переполненный зал за дверями для этого самый подходящий случай, она поняла, что из комнаты надо выходить. Но то ли интуиция, то ли часть разума, сохранившаяся неохваченной ее гениальной способностью химичить, подсказывали ей, что просто-так выйти на публику в невидимой одежде более чем рискованно: вместо высшей премии можно нарваться на нечто крайне противоположное.

Она поняла, что невидимую одежду надо уметь презентовать. Поэтому снова извлекла из устройства свои выкройки и сначала как следует убедилась, что верит, что невидимое платье уже на ней, а потом, расписала каждую выкройку так красочно и подробно, как будто это была не выкройка, а часть настоящего прекрасного платья, в котором она вышла на публику.

Труд оказался нелегким, и она сама чувствовала, что к результатам могут придраться какие-нибудь неблагородные простолюдины или креационисты (верящие в гениальность не королевы, а Бога). Поэтому она постаралась все это учесть в своих виршах, написанных с учетом самых разнообразных вкусов, симпатий и уровней подготовки.

И только после этих праведных трудов, она, наконец, вышла на публику, для страховки все-таки по-возможности прикрывая виршами свое новое платье, которое невежды могли принять за наготу.

И воистину ву-аля! (Бог троицу любит). Единственный мальчик, который таки нашелся, простодушно заявив, что королева голая, был заклеймен королевой, осужден ее друзьями и освистан публикой, не пожелавшей быть заподозренной в оппозиции королеве. Единственным, кто его поддержал, был его главный идейный враг, с которым он в этом случае не мог не согласиться, не желая изменять самому себе, подобно королевской свите и челяди.

Ничего не поделаешь - такова селяви.