Сказ про то, как Борис Александрович за Знанием ходил.
Солнце долго думало, встать или взойти. Неожиданно показалось, что можно не торопясь решить эту проблему и найти нужное решение. То решение, которое действительно хочется. Или захотелось, чтобы показалось? Ведь время для размышления не ограниченно. Повод, чтобы остановиться и задуматься, наверное, существует всегда. Ну?!.. И что бы этим не воспользоваться? Ведь порой приходят моменты, когда очень хочется разобраться. Зачем? Почему? Как? Это, может быть и нормально. Так считает Человек. Но!.. Это Солнце! Следует ли подчиниться Законам Вселенной, или пойти по пути человеческого сомнения? Очень интересная ситуация! Как же ее разрешить? Всё развеялось, когда прозвучал голос:
- Взойти!
Сомнения исчезли! Проблемы улетучились, наступила ясность и ответственность за происходящее. Все должно идти так, как положено. А как положено?.. И этот маленький цветной энергетический остаток затухающей мысли сомнения, мелькнувший, пробежавший радугой по каналам передачи информации, запечатлелся пастельным мазком на стенках того хранилища Знаний, над которым не властно ни Время, ни Пространство. Затаился он в ожидании развития событий, когда сможет внести свой нежный скромный мерцающий вклад в будущие востребованные размышления. Но! Другая мысль засветилась яркой искристой нитью исполнения своих служебных обязанностей. Ответственность! И ничего не осталось! Ни сомнений, ни проблем! Встали, и пошли. Правильно? Может быть... Кто знает, по каким законам текут наши (а особенно интересно как текут не наши) мысли? Но, прочь сомнения!
Солнце взошло!!!
Взойти то оно взошло, но с опозданием на одну миллионную долю секунды. Вроде бы мелочь. Что для Вселенной одна миллионная доля человеческой секунды? Ничего! Даже не мгновение! Но, птицы, летящие по своим делам, стали брать чуть-чуть левее. Не намного. Всего лишь на несколько долей метра. Но, подлетая к своему любимому озеру, с недоумением садились на берег, хоть рассчитывали сесть на его водную гладь. Косяки рыб, стремящиеся к местам продления рода, стали брать чуть-чуть правее. И с таким же недоумением делали поправки на вхождение в устье реки, которое, как им казалось, они очень хорошо знают. Громадный кит, огибая знакомый айсберг, долго в задумчивости смотрел на вибрирующий и не подчиняющейся уговорам животной разумности хвост. Он недоумевал, как они (вместе с хвостом) могли промахнуться и удариться об это, до боли знакомое и абсолютно, на его взгляд бесполезное, плавающее состояние воды?
Петух в деревне проспал. Проспал всего лишь секунду. Долго соображал об этой необычной причине но, плюнул, взлетел на забор и закукарекал. Бабка проснулась и побежала доить корову. Корова уже мычала, время дойки задержалось на полчаса. Пока встали, пока покряхтели. И петух ли в этом виноват? В человеческом, инертном мире это отставание на одну миллионную долю секунды Светила стало обретать временную задержку уже на несколько десятков минут. Вселенная изменилась! Родился другой мир. Течение времени потекло по другому руслу. По другому фарватеру. Человек эти изменения пока не почувствовал. Ну, немного проспал. С кем не бывает? Другое состояние реальности никто не заметил. Или почти никто. Мне кажется (а я в это очень верю), что кто-то, все-таки заметил. По-другому, как бы быть не должно. Было бы очень не интересно. Ведь, кто-то что-то когда-то где-то когда-нибудь, ну хоть немного, но замечает. И не только замечает. Но, и пытается что-то сделать. Может быть сознательно, может быть не осознанно. Это стремление существует всегда.
Вот об этом и поговорим.
Жил был царь. И были у него дети. И было царство и дворец. Да все у него было. Обычный царь. От других царей его отличало необычная любознательность. Все его интересовало. Почему так, почему не так. А если вот эдак? И не только вопросы и ответы его мучили, но и любил он экспериментировать. Построит что-нибудь, да и проверит, работает или нет. И не всегда это что-то у него работало. Но, иногда и работало ко всеобщему недоумению. Народ к этим причудам царским относился рассудительно, придерживаясь принципа "чем бы правитель ни тешился, лишь бы поборы не увеличивал". А эксперименты эти давали повод для размышлений. И собирался народ вечерами возле домов своих и обсуждал увиденное. И рядил, и судачил, и спорил до хрипоты. Бывало в жарких спорах чуть до драк дело не доходило, заработает али нет построенное. И жизнь в этом царстве была интересная.
Как-то прослышал царь, что в тридевятом государстве паровой котел изобрели. Да не просто изобрели, а поставили котел на телегу, и она поехала без лошадей. Долго не мог он в это поверить. Но людская молва заставила. Да заморские послы это подтверждали. И загорелся царь великим желанием тоже самое сотворить. Но как? И решил он тайный совет собрать из своих главных мудрецов. Сказано - сделано. Вот и собрались они как-то вечером в дальней царской бане, а чтоб никто не догадался, зачем собрались, водки с собой взяли. Охране строжайший указ был. Всех сорок пролетающих стрелами сражать нещадно. Ибо всем известно, как сороки новости на хвосте переносят. И стали они думу думать.
-- Так вот, -- молвил царь, поддав пару, -- собрал вас я. Давайте решать, как такое и нам сотворить возможно?
-- Дело это сложное, для нас новое - начал не торопясь, почесывая бороду, первый мудрец. - Необходимо все продумать, взвесить и покумекать.
-- Ты болтовней не занимайся - перебил его другой мудрец - это и так ясно. Надо что-то дельное предложить. А то ты как воду в ступе толчешь и пытаешься лить ее на мельницу мыслей наших недругов.
-- Не шуми, как самовар - закипятился первый - если знаешь что дельное - скажи. А так просто болтать все умеют.
-- Подождите ругаться, - вмешался третий, - так дело не решишь. А то, гоняете воздух, как два ветродуя.
- Смотрите, что вы сейчас сказали! - воскликнул другой мудрец. - Ведь паровой котел так и работает. Вода нагревается, и вылетающий пар дует, как горячий ветер и вращает ну, скажем, крылья мельницы!
- Во! Квашеную капусту открыл - возмутился первый. - Это мы и без тебя знаем. А вот почему телега едет? А?!
- Стойте, братцы - воскликнул еще один мудрец. - А если пар из самовара на колеса направить! Ведь они, как крылья у мельницы и завращаться смогут!
- Точно! И телега поедет! Надобно только большущий самовар сделать и покрепче привязать его к телеге, а то улетит как тот монах с колокольни.
- Какой монах? - спросил царь.
- Да, батюшка, в соседнем государстве один монах крылья себе сделал из дерева и тряпок. Решил полетать, яко птица.
- Ну?
- Ну и сиганул с колокольни.
- И что?
- Да разбился, вот и все! Человек ведь летать не может!
- Но птицы же летают, - тихо сказал новый, недавно назначенный царем, молодой мудрец. Он сидел с краю и молча, слушал предыдущие разговоры. Как новенький, он еще стеснялся спорить со своими старшими товарищами.
- Птицы не люди! Человек летать может только в мечтах своих да во сне. По другому - нет! У него просто крылья отсутствуют!
Все засмеялись. Выпили по чарке, крякнули, занюхали черняшкой, закусили капустой и продолжили беседу.
- Значится так, - подвел итог царь. - Привязываем самовар к телеге, раскочегариваем его и ... подождите, а как пар на колеса направить?
- Надобно пар по медной трубочке на спицы колеса сопроводить. А спицы сделать, как у мельницы крылья. Вот оно и завращается.
- Точно! - воскликнул кто-то. - А чтоб эффекту больше было, можно на два колеса пар направить. Быстрее поедет.
- Да что там на два! На все четыре!
- И сварятся все, кто в телеге сидеть будет - тихо сказал молодой.
Все задумались. Получалось как-то не складно. Не хотелось погибать просто так. Ведь им самим эту конструкцию проверять придется. Таков царский указ. Ничего не поделаешь.
- А ничего не сварятся! - воскликнул первый. - Мы четырех ветродуев поставим на каждое колесо. Вот они-то пар и будут отгонять.
- Такую телегу с самоваром, с бочками с водой, с дровами, с четырьмя ветродуями, да еще и с возницей и табун лошадей с места не сдвинет - заметил молодой.
Все затихли.
- Да, - задумчиво произнес царь. - Идея хорошая. Но что-то мы не додумали. А ведь у тех, в тридевятом, телега катится. И, говорят, двоих везет. И ветродуев никаких нет. Эх! Знаний нам не хватает. Где бы их взять?..
- К Бабе Яге идти надобно - очень тихо сказал молодой мудрец.
Все онемели. Наступила мертвая тишина. Такая тишина, что стало отчетливо слышно, как в предбаннике в дубовой кадке со студеной водой не торопясь, охлаждалась водка.
А дело было вот в чем.
По старинным преданиям в лесу, что находится за ближайшим холмом, есть поляна. В самом центре леса и очень красивая поляна. Так вот, на этой поляне якобы стоит избушка на курьих ножках, в которой и проживает Баба Яга. К людям она относится с пониманием и чем может, тем и помогает. И народ за это относится к ней с уважением, и испокон веку ищет эту избушку, но не все ее находят. Хотя старики сказывали, а им их прадеды говорили, что кому-то удавалось встретиться с Бабой Ягой. Но только по-разному эти встречи для человека обходились. Кто-то со страху дара речи лишался. А кто-то, сказывали, большими знаниями обладать начинал. Всё ему становилось ясно и понятно. И добра людям он много делал. Народ этого не забыл. Сказания складывал. А правда это была или вымысел народный сие неведомо никому.
Пауза затянулась. Всем казалось, что это может и выход из сложившейся ситуации, но очень необычный и опасный. Первым нарушил молчание царь.
- Однако, - сказал он - необычный поворот дела. Об этих историях я наслышан. Но нам надо действовать не наобум. А как? И что мы знаем, дабы вопрос этот мог быть решен?
Слово взял молодой мудрец.
- Я изучил все доступные мне сказания, и вот к какому выводу я пришел. Баба Яга с людьми, в известных мне случаях, встречалась строго в определенное время. Это всегда было в первый день осени. В другое время встречи с ней не зафиксированы. Сейчас как раз приближается этот день. Второе. Знания получали только те, кто смел был и имел большое желание получить эти знания. Так сказать - благородную цель. И главное. Сам этот человек должен быть не отягощен наличием каких либо знаний. То есть - ничего не знать. Вот при таких условиях мы можем надеяться на благополучный исход дела.
- Понятно, - захихикал первый мудрец - Ивана-дурака найтить надобно.
- Я так не сказал - возразил молодой - подобная трактовка условий может привести к печальным результатам. А Иван-дурак это из сказок. Мы с вами люди серьезные и в сказки не верим. Давайте применим нашу мудрость и склоним головы перед тем решением, которое примет наш царь-батюшка.
- "Далеко пойдет" - подумал про молодого мудреца царь, а вслух сказал - Какие будут предложения?
Все внутри напряглись. Ведь царь на любого из них мог указать. А это было страшно. Неожиданно слово взял самый старый и почтенный мудрец.
- Царь-батюшка, - прошамкал он - сдалось мне, что в твоем государстве есть только один человек, достойный этого поручения. Смелый, решительный, не раз в битве доказавший преданность царю. Да и речей особо мудреных никто от него не слышал. Это ратник твой, Борис Александрович.
Мудрецы затаили дыхание. Царь думу думал. Время шло. Напряжение стало таким, что все чуть не закричали, когда у кого-то отвалился от тела банный лист и, кружась с диким свистом, спикировал на дубовый пол. Показалось, раздался грохот, и баня затряслась. Наконец-то царь изрек:
- Эй! Охрана! А ну позвать мне ратника!
Все дружно с облегчением выдохнули. Как бы про себя выдохнули, но лучина вдруг погасла.
- Во! - прошептал первый мудрец - знамение Божье!
Все молча, перекрестились. Царь встал и вышел в предбанник. Остальные гурьбой последовали за ним. После парилки было легко и как-то весело. Хотелось шутить и смеяться.
- А знаете, - сказал первый мудрец, окатывая себя холодной водой. - Васька-конюх давеча говорить начал.
- Да ну!? - удивились все. - И что он сказал?
Это была известная история про Ваську-конюха. Года три тому назад, наслушавшись сказок, решил он пойти к Бабе Яге за знаниями про лошадей, дабы стать главным конюхом. Три дня он пропадал где-то, а когда пришел, то говорить ничего не мог. Только трясся весь, да пСтом холодным обливался. И никакая баня его согреть не могла. А тут вдруг заговорил.
- И что бает он? - спросил царь.
- Да пока разобрать трудно. Зубы стучат громче, чем голос его. Думаем, что со временем расшифруем эти стуки. Мой писец все старательно записывает.
Дверь в баню распахнулась, и вошел ратник. Белокурый, высокий, статный богатырь. Про таких говорят - косая сажень в плече. Имя его было Борис Александрович. Поклонился он царю.
- Зачем звал, царь-батюшка.
- Садись, ратник. Дело есть. Поручение ответственное. Только тебе доверить хочу. И выполнить надобно и назад вернуться. Пойдешь к Бабе Яге за Знанием и принесешь его мне.
- А почто я? Наверняка есть более достойные и мудрые головы? Я-то не знаю где искать эти Знания, да и что это такое?
- Ты не раз доказывал мне свою преданность и храбрость в битвах с басурманами. Люб ты мне. Как сына тебя провожаю. А по сему, слушай царский указ!
Все вскочили, лихорадочно успевая прикрыться простынями, дабы наготой своей не испоганить музыку царского указа.
- Повелеваю тебе, ратник, пойти в лес, найти поляну, встретиться с Бабой Ягой, взять у нее Знания и принести их мне. За это милость от меня великую вскорости дождешься. Вопросы есть?
- Никак нет!
- Вольно! Ступай соколик. И без Знаний, мой тебе добрый отцовский совет, лучше не возвращайся.
Поклонился ратник и вышел. А все, уже по настоящему облегченно радостные, помчались к дубовой бочке, чтобы спасти содержимое ее, дабы оно в усмерть не замерзло.
Долго ли шел Борис Александрович, коротко ли нам не ведомо. Только прошел весь лес и вышел на большую поляну, покрытую мягкой шелковистой травой. Поляна была удивительно круглая и необычайно красивая. В центре поляны рос подсолнух. Но какой-то странный подсолнух. Небольшой, весь желтый и цветком своим не на солнце смотрел, а прямо вверх, в небо. И никакой избушки на курьих ножках вокруг не было. Задумался Борис Александрович. Куда дальше-то идти? Вроде бы все приметы совпадают, а избы нет. Закручиниваться начал было наш герой, как вдруг большая тень проследовала по поляне и обернулась висячим предметом аккурат прямо над подсолнухом. Предмет этот был похож то ли на миску глиняную, то ли на чугунок перевернутый, поди пойми. Только снизу у него неожиданно вылезли три ноги, и предмет этот медленно опустился на землю.
- "Занятно, - подумал Борис Александрович, - ведь у курей две ноги, а здесь три. Ошибочка вышла. Да и на ступу с помелом предмет этот не похож, но летает. Чудно! Ну, да ладно. Пусть будет избушкой на трех ножках. Хорошо хоть это появилось".
Подошел Борис Александрович к избушке. Оглядел ее. А она вся гладенькая. Ни окон, ни дверей, ни трубы печной не видно. Обошел он вокруг. Ни трещинки, ни щелочки не заметил. Опять задумался. Неожиданно вспомнил старинное заклинание. Подбоченился, да и гаркнул:
- Избушка, избушка. Повернись ко мне передом, а к лесу задом.
Что-то зашуршало, щёлкнуло и перед ним образовалось очертание двери, а снизу выдвинулось крыльцо необычное. Все замерло. Послышался мягкий вибрирующий звук, дверь поднялась куда-то вверх и на крыльцо вышла девица, красы неописуемой.
От неожиданности этой плюхнулся Борис Александрович на поляну и оперся руками, чтоб совсем не упасть. Девица была не просто красива, а фантастически красива. Стройный стан, окутанный серебристым сарафаном, напоминал молодую березку, реагирующую на ласковые прикосновения теплого игривого ветерка. Большие миндалевидные черные глаза смотрели на него с радостной нежностью. Прямой, с небольшой элегантной горбинкой носик. Изящный изгиб алых губ, был слегка обозначен чарующей улыбкой, от которой затряслись все косточки внутри богатыря и захотели выскочить наружу и побежать по полянке, хохоча и подпрыгивая. Шелковистые черные волосы с необъяснимой грацией ниспадали на изумительные плечи. А грудь... (на этом закончим описание красы-девицы, дабы время у читателя не отнимать).
- Зачем пожаловал, Борис Александрович? - спросила дева.
От звука ее глубокого бархатного голоса волны неописуемого восторга, зародившись в груди богатыря, попытались распространиться по всему телу, дабы сжечь все, что не соответствовало гармонии красоты. Никогда Борис Александрович подобного не испытывал. Но, закаленный в боях воин, в отчаянном рывке усилий попытался взять себя в руки. С седьмой попытки, как ему показалось, это удалось. Равновесие восстановилось. Он, покачиваясь, поднялся, отряхнулся, кашлянул, поклонился в пояс и обратился к девице.
- Здравствуй, девица-краса. Направил меня царь-батюшка к хозяйке твоей, Бабе Яге, с поручением. Не могла ли ты меня к ней проводить?
- К Бабе Яге? - спросила девица и неожиданно засмеялась.
От этого звука хрустально-родникового смеха, как почудилось ратнику, запрыгали в восторге облака, солнышко пустилось в пляс, и птицы хором радостно защебетали на три голоса в терцию с примесью квинты. Но ратник и на этот раз выдержал. А девица говорит:
- Ну, так я и есть Баба Яга. Зачем пришел?
От этой неожиданности остолбенел наш герой, и словно тьма поглощать его стала. Потерял дар речи, и начал ощущать, как последние искры разума, суетясь и толкаясь, пытаются покинуть его. И впервые в жизни своей он понял, что сделать ничего уже с ними не может. Счет пошел на секунды. Вот первая искорка мысли подошла к краю обрыва разума и задумалась, куда ей прыгнуть, вправо или влево. Остальные, толкаясь сзади, орали ей: "Да какая, мол, разница, верх, низ, право, лево. Главное быстрее разбежаться. Не тяни время! Нас все равно никто уже не держит. Ох, и гульнем, сестрички!". Ну, полный кавардак. И в этот последний миг своего разумного бытия услышал Борис Александрович чарующий голос:
- Заходи в дом, богатырь. Чаем угощу. Поговорим с тобой. Я рада тебя видеть.
И как пелена спала с нашего героя. Тьма развеялась. Разочарованные от утерянной свободы мысли разбрелись по своим местам. Силы вернулись. Звон в ушах исчез. Зрение восстановилось. Правая нога перестала чесаться.
- Борис Александрович, меня зовут Ядвига Борисовна. Заходи, гостем моим будешь. Прошу.
И Борис Александрович, покачиваясь, поднялся на крыльцо.
Вошли они в горницу. Странная была эта горница. Вся светлая, словно из серебра сотворенная. И огонечками разноцветными переливающаяся. Ни свечей, ни лучин не было, а как днем все разглядеть можно. Стол стоял посредине, скатёрочкой расписной накрытый да два табурета о трех ногах. А на противоположной стене окно. Только необычное какое-то. Черное всё и как-то непонятно мерцающее. И ничего сквозь него видно не было. Яко в колодец смотришься. Ядвига Борисовна подошла к шкафчику, достала чашки, печенье, вазочку с вареньем и какой-то странный маленький смешной самоварчик. Налила чаю и села напротив.
- Ну, рассказывай, с чем пожаловал?
Хлебнул, Борис Александрович чайку, да и поведал все. И про телегу с самоваром, и про царя-батюшку, и про то, что Знания ему доставить велено. Иначе - не сносить ему головы.
- Телега, говоришь, с самоваром? А сам ты как думаешь?
- Не знаю я, Ядвига Борисовна. Дело шибко мудреное. Может быть оно и верное. Только сдается мне, что не так это быть должно.
- А как?
- А вот этого я в толк не возьму. Может действительно нужно особое Знание, чтобы задачу эту решить можно было. Но я понять не могу, что же это такое - Знание? И как его взять возможно?
- Да..., - улыбнулась Ядвига Борисовна, и взгляд ее стал каким-то нежно-ласковым. - Скажи мне, а ты вопросы задаешь?
- А как же! Сколько сабель да овса надобно, чтоб басурмана задавить с первого захода?
- Да я не об этих вопросах - засмеялась Ядвига Борисовна. - О других. Вот ты самому себе задаешь вопросы?
- Есть такое. Бывало, ночью в поле выйдешь, глянешь на небо чёрное, а там, мать честная, красотища! Звёзды серебряные, да разные, да мерцают, да в картинки занятные складываются, да влекут и зовут куда-то. Почто так? А солнышко золотое вставать начнёт, так вообще дух захватывает от буйства красок небесных. И ни один рисовальщик это на своем холсте отразить не может. А соловушка как запоёт, как зальётся, так мороз по коже от счастья бегать и прыгать начинает. И почему ни один балалаечник так сыграть не может? Вот никак это разумению моему не поддается.
Под конец речи своей воодушевился Борис Александрович, словно воочию увидел и звёзды, и рассвет. И соловья услышал. Даже от возбуждения руками размахивать стал. Ядвига Борисовна смотрела на него с восхищением. И все мысли его, которые ещё недавно убежать хотели, окружили и с восторгом смотрели на ту маленькую, ранее неприметную, мыслюшечку, которая всю жизнь скромная и невидимая среди них где-то пряталась, а тут вдруг засияла, заискрилась, заполонила мягким светом своим все закуточки разумности, и от этого тепло и радостно всем стало.
Ядвига Борисовна с нежностью взяла за руку Бориса Александровича, но сказать ничего не успела. Окно вдруг засветилось и образовалось в нем чудище невиданное. Синее какое-то, взлохмаченное и ажно о четырех глазах. И завопило оно мерзким голосом:
- Ядвига Борисовна! Вспышка на Солнце. Идёт магнитная буря. Изменился, почему-то, временной фактор. Необходимо ввести поправку в полторы наносекунды во все навигационные системы. Полное программное обеспечение я вам уже выслал.
- Спасибо, Дима. Я его уже получила - ответила Ядвига Борисовна и встала. Чудище исчезло.
У Бориса Александровича чуть зубы не застучали от неожиданности. Но, закалённый в боях воин, смело спросил.
- А что это было?
- Это Димка, наш программист.
- А почему у него четыре глаза?
- Да нет. Это у него очки такие - засмеялась Ядвига Борисовна и подошла к какому-то шкафчику. Выдвинула полочку, усеянную косточками. И задумалась.
- Так это человек?! - с удивлением и надеждой спросил Борис Александрович.
- Нет. Это наш аспирант - размышляя о чем-то, ответила Ядвига Борисовна.
- Понятно.
Хотя на самом деле ничего понятного для Бориса Александровича не было. Но он всё принял на веру и решил, что не его это дело, а значит, пусть все будет, как есть.
Ядвига Борисовна повернулась. Взгляд ее был чем-то озабочен.
- Борис Александрович! Я тебе всё поясню, когда ты вернешься. Сейчас тебе надо идти. Пойдёшь в сторону заката солнца. Дойдёшь до Высокой горы. На её вершине бьёт Источник. Это Источник Знаний. Наберешь мне водицы из него и принесёшь. Вот тогда и поговорим. Но, сам эту водицу ни в коем случае не пей! Всё понял? А теперь иди.
Она повернулась к полочке и быстро застучала по костяшкам.
- "Вот, оказывается, как она на косточках играет", - подумал Борис Александрович и вышел.
Гора была высокая, покрытая зарослями кустов и деревьев. Не спеша, поднимаясь вверх, Борис Александрович рассуждал: "Аспирант, программист, Димка. Ну, Димка, положим, имя этого чудилы. А аспирант значится кличка или должность? Нет, не так, стало быть. Должность у него - программист. Это как наш рудокоп или звонарь. А аспирант это звание такое. Типа нашего купца или опричника. А может наоборот? Поди - разбери. И что это такое - очки? Глаза запасные что ли? Чудно".
Кустарник поредел, деревьев стало меньше. Начали попадаться пустые бутылки, обертки бумажные и еще какой-то мусор. Уклон кончился, и Борис Александрович вышел на поляну, в центре которой бил родник.
Водица из родника, радостно журча, сбегала по противоположному склону, соединялась с другими родниками и уже речушкой, огибая стоящую у подножья горы деревню, уносила свои воды куда-то вдаль. Над деревней висел какой-то странный большой и угловатый предмет. Было видно, что этот предмет привязан к несущейся телеге. Верхом на предмете сидел человек. Не успел Борис Александрович эту картину как следует рассмотреть. Раздался высокий и какой-то приторно заискивающий голос.
- Здравствуй, Борис Александрович! Давно тебя жду. Зачем пожаловал?
Борис Александрович оглянулся. Возле Источника стоял здоровенный, совершенно лысый и какой-то оплывший мешкообразный детина. Маленькие, близко посаженные глазки, сверлили его как-то по недоброму. В правой руке он держал большущий портфель, набитый бумагой, и периодически ласково его поглаживал.
- Здравствуй, мил человек! Кто будешь и как звать величать тебя? - с поклоном ответил Борис Александрович.
- Я - Стоящий у Истока! Так сказать, хранитель водицы. Тебя поджидаю. Поди из источника зачерпнуть хочешь? Так бери, сколько унесешь! Только одна проблемка есть. Инструкция по применению водицы требуется. А у тебя ее нет. Посему, опасное дело сотворить можешь. Скрючит тебя от избытка знаний и что тогда?
- Что же мне делать?
- Купить у нас инструкцию. Деньги у тебя есть?
- Нет - растеряно ответил Борис Александрович.
- Ха-ха-ха - засмеялся Стоящий у Истока. - Странные вы людишки. Идете за Знаниями, а денег нет. Чудеса! Ну, да ладно. Любую проблему решить можно. Пойдем, родненький, я тебя познакомлю с Великим Учёным. Он на все вопросы ответить может.
- А он что, все знает? - спросил Борис Александрович.
- Конечно. На то он и Великий Учёный, чтобы все знать!
Они пересекли поляну, и подошли к скособоченной хижине. Из хижины раздавалась непонятная музыка и пьяные выкрики. Видно народ там что-то праздновал.
- Подожди меня здесь - дал указание Стоящий у Истока, и скрылся за дверью хижины.
Веселье сразу смолкло. Послышалось какое-то шептание. Потом шуршание. Что-то завозилось, упало, чертыхнулось и зачавкало. Борис Александрович с интересом ожидал, что дальше будет. Дверь открылась, и на пороге появились Стоящий у Истока и какой-то щупленький заморыш с четырьмя глазами.
- "Батюшки, аспирант" - поразился Борис Александрович.
Когда они подошли ближе, он понял, что ошибся. Это был другой человек. Большие очки как-то уж очень неуклюже сидели на его носу. Великий Ученый, покачиваясь, приблизился к нашему герою, поправил очки и, дыхнув смесью самогонного перегара с чесноком, изрек.
- Значит, это ты за Знанием пришел? Прекрасно! Мне как раз работник нужен. Какие у тебя вопросы? Я - все знаю! На любой вопрос ответить могу.
Он качнулся, но устоял. Икнул и опять поправил очки. Вытянул указательный палец и назидательно продолжил.
- Не веришь? Задавай! Но! Запомни одно мое правило. Если я тебе отдаю Знания, то у меня их становится меньше. А уменьшать свое богатство за просто так я не намерен. За мой убыток и за свою прибыль ты платить должен. Понял?
- Чего же не понять? Ответь тогда мне, что это за предмет над деревней летает, кто на нем сидит и почему он к телеге привязан?
- Ха-ха-ха. Хи-хи-хи - загоготали Великий Учёный и Стоящий у Истока. - Это не вопрос, требующий Знаний. Отвечу тебе совершенно бесплатно.
Он опять поднял палец.
- Оцени это! А над деревней воздушный змей висит. Сидит на нем кузнец Аким, который его и сделал. А к телеге привязан, чтобы ветром не унесло.
- Значит, кузнец летать может?
- Ах! Хо-хо-хо - закатилась парочка. - Запомни! Человек летать не может! Как бы он не пытался. Не дано это ему! А на воздушном змее посидеть - так это любой дурак сделает. Ума большого не надо.
Обхохотавшись, Великий Учёный продолжил.
- Значит так! Раз денег у тебя нет - отработаешь. Договор заключим - и он кивнул на портфель, который радостно обнимал Стоящий у Истока. - У меня уже три тома написано, что ты сделать должен. Когда выполнишь всё, дам тебе инструкцию, как Знаниями пользоваться надобно. Но, что бы у меня повод и желание для этого были, ты должен внести оргвзнос. Оргвзнос - это деньги. Пойди в деревню, заработай деньги и принеси их мне. Можно вместе с едой. И побыстрей! А пока ты ходишь, я четвертый том твоих отработок писать начну. Иди. Мне уже с тобой разговаривать некогда. У меня заморские ученые сидят! Конференция у нас. Великие проблемы решаем. Пошли, Стоящий у Истока.
- Надо же так, - спускаясь с горы, удивлялся Борис Александрович, - никогда не слыхивал, что пьянка конференцией называется.
Подходя к деревне, Борис Александрович заметил кузницу, стоящую на околице. Возле распахнутой двери сидел богатырского сложения черноволосый кузнец в кожаном фартуке. Поглаживая кучерявую бороду, кузнец смотрел на приближающегося ратника.
- Здравствуй, Аким-кузнец - приветствовал поклоном сидящего Борис Александрович.
- Будь здоров, ратник! С чем пожаловал.
- Вот, направил меня к тебе Великий Учёный. Сказал, что поможешь мне денег заработать на оргвзнос.
- Ага. Значит, и ты попался на их удочку. И чем эти два обалдуя сегодня занимаются? Поди пьянствуют?
- Да. Конференция у них по самогону. А удочка здесь при чем?
Борис Александрович сел рядом с кузнецом. Спокойствие кузнеца и исходящая от него какая-то внутренняя сила передались ратнику. Казалось, что они много-много лет знают друг друга. Словно два родных брата.
- Не ты первый, кого они за деньгами посылают. Два здоровых бугая, а работать не хотят. Все своими знаниями кичатся. Хоть и дури у них выше крыши, а все же люди. Наши деревенские их подкармливают потихоньку. Не пропадать же им. Так они свои навыки в конструкцию самогонного аппарата вложили. Вот и изучают действие самогона на "вегетативную систему разумных существ с целью сохранения истинных знаний", вроде правильно я их выражение запомнил.
- Как же мне Инструкцию получить?
- А кто тебя к Источнику направил?
- Ядвига Борисовна.
- Вот! С этого и надо было начинать. - Аким оживился и улыбнулся. - Знаком я с Ядвигой Борисовной. Она просто так не направит. Просила она тебя Инструкцию принести?
- Нет. Просто набрать и принести водицы.
- Ну, так что же ты? Источник превращается в реку. Вон она река, иди и набирай сколько хочешь водицы. И никакой Инструкции не надобно.
Кузнец, прищурив лукаво один глаз, внимательно смотрел на растерянного Бориса Александровича. Только сейчас понял ратник, как закабалить его хотели на вершине горы. Спасибо Акиму, что всё объяснил. Помолчав, спросил Борис Александрович:
- А это ты на змее летал?
- Я.
- Все говорят, что человек летать не может. А ты что скажешь?
- Хм, - усмехнулся кузнец. - Говорят те, кто не верит, и пробовать не пытается.
Бросил на ратника испытывающий взгляд.
- Подсобить мне сможешь, Борис Александрович? Нужен мне помощник для дела одного. Ну, раз согласен, пойдем, я тебе кое-что покажу.
Они зашли в кузницу. Аким подошел к стене и откинул занавеску. За занавеской стояли сложенные крылья. Размером выше человеческого роста. Они поблескивали, словно из металла были сделаны. Исходила от них какая-то удивительная гармония красоты, силы и мощности.
- Вот, смотри. Три года мастерил. Сплав металлический особой прочности изобрести пришлось. Они очень лёгкие. Каждое перышко отдельно ковал. Конструкцию птичьего пера использовал. Нравится?
Борис Александрович с восторгом смотрел на крылья. Такой красоты и изящества он ещё не видел. Казалось, что какой-то гигантский лебедь пошел купаться на реку, а крылья оставил, чтоб их не замочить. Великолепие сотворенного руками человеческими просто завораживало. И не верилось, что эта красота предназначена, не любоваться ей, а человеку в небо взлететь.
- Пойдём на реку. Испытать их хочу. Ты мне поможешь.
Аким стоял у обрыва. Солнце клонилось к закату. В его лучах, расправленные крылья представляли какое-то сказочное зрелище. Поглазеть на это сбежалось пол деревни. Вот Аким замахал крылами. Подошел к краю, подпрыгнул и ... камнем рухнул вниз. Все охнули и побежали к, лежащему на берегу реки, Акиму. Первым подбежал Борис Александрович. Аким ничком лежал на земле и вздрагивал, словно плакал. Рядом лежали крылья. Его подняли и унесли в избу. Положили на кровать. Пока его несли, Аким не проронил ни звука. Только с тоской смотрел в темнеющее небо. Когда все удалились, Борис Александрович присел на край кровати. Жена Акима, Анисья, принесла отвар в кружке. Они помогли Акиму сесть и выпить отвар.
- Говорила я тебе, не дури! - ворчала заботливо жена, - Хорошо хоть кости все целы, ушибся только. А мог ведь и шею сломать. Эх! Наказание ты моё. Ну, ничего, обойдётся, думаю. Знахарь сказывал, что через недельку ходить начнёшь. Отдыхай, милый.
И пошла доить корову, а Борис Александрович остался в избе. Аким лежал, мрачно уставившись в потолок. Обоим было как-то горько.
- Ведь всё продумал - тихо, как бы жалуясь, проговорил Аким. - Но, видно что-то не учёл. Ты как думаешь?
- Отдохнуть тебе надо. Сил набраться. Опосля и разобраться, что к чему - горестно проговорил Борис Александрович.
На него случившееся произвело огромное впечатление. Почему-то он поверил, что Аким полетит. Ну, не могло быть по-другому! И сидя у его изголовья, недоумевал, как же он так сильно был в этом убеждён?! И, почему-то, гнал от себя эту мерзкую мысль, которую все ему внушали, что человек, мол, летать не может. Не хотел он в это верить. Что-то внутри него этому сильно возражало. И что-то внутри его изменилось. Но что - он не понимал. Какие-то ощущения стали немного другими.
Аким был мрачен. Чтоб хоть как-то отвлечь его, Борис Александрович предложил.
- Давай я тебе про паровую телегу расскажу?
- Нет! Про технику не надо. Расскажи, лучше, что ты маленький делать любил.
- Ну, когда мальцом был, очень рыбу удить любил. Встанешь ни свет, ни заря, да и на реку. А там туман ещё. Ни зги не видать. Рыба в воде плещется, играет. В камышах шуршит живность всякая. Тишина.... Удочку забросишь, а поплавка не видно. Толи клюет, то ли нет. Только по дерготне удилища и догадываешься о поклёвке. А когда солнышко пригреет, туман подниматься и рассеиваться начинает. Вот и поплавок видать стало. А он, вдруг, раз и под воду...
- Стой! - закричал вдруг Аким. Да так, что Борис Александрович от неожиданности на пол упал. - Повтори, что ты сказал.
- Да только клевать начало... - поднимаясь, проговорил растеряно ратник.
- Нет, до этого.
- Поплавок видать стало...
- Что ты про туман сказал!?
- Солнышко пригрело - туман рассеялся.
- Вот! Вот в чем дело, дурак я стоеросовый! Солнце воздух нагревает, и он вверх подниматься начинает. А это дополнительная подъёмная сила! Усекаешь? А гуси как с озера взлетают? Они же разбегаются и при этом крылами махать начинают. Набирают скорость и взлетают. Вот как надо! А я, дурень, просто с обрыва прыгнул. И по делом мне! Лететь надо! Завтра по утру и надо лететь!!!
От возбуждения Аким сел на кровать, забыв про болячки, и размахивать руками стал, словно в полёт собрался. Глаза его горели. Борода дыбом встала. Это возбуждение передалось и Борису Александровичу. Он будь-то увидел, как гуси взлетают. Словно сам в небо подниматься стал.
- Да погодь ты, надо ещё синяки да шишки залечить. Опосля и крылами махать.
- Невозможно это! Я верю в полет! Вся деревня верит. Ядвига Борисовна ждёт этого! Не можем мы не сотворить оного, когда ясность полная присутствует.
Аким попытался встать с кровати, но не смог. Он пылающим взором уставился на Бориса Александровича, стоящего посреди избы, и сказал, как отрезал:
- Ты полетишь!
От неожиданности ратник сел на пол и тупо уставился на Акима. Холодные пальцы ужаса стали давить на горло. Вымолвить слово не смог. Даже дышать трудно стало. Разумные мысли в голове, словно инеем ледяным покрываться стали. По спине не то что мурашки побежали, а словно табун диких лошадей плясовую вдарил с гиканьем и свистом. Друзья, молча, смотрели друг на друга.
- Да! Ты! - как совершенно решенное дело, воскликнул Аким. - Сложного ничего нет. Я тебе всё расскажу.
- Не-не могу я - заикаясь, пытался возразить Борис Александрович - не умею. Не знаю ничего! Да и ведь человек летать... - но, вдруг, осекся под пылающим гневным взглядом Акима.
- Ты мне эти глупости говорить брось! Когда я с обрыва летел, то понял, что не так надобно было делать. А сейчас вообще всё ясно стало. Риска почти никакого нет. Не боги горшки обжигают! Только разбежаться правильно требуется. Скажем так, с саженей сорока начать али с пятидесяти.
Борис Александрович неожиданно успокоился. А что, действительно, обычное дело, взял и полетел. Крылами только махать надобно.
- Это почто с сорока? - спокойно и делово возразил он Акиму. - Да за сорок али пятьдесят саженей я выдохнусь весь. С двадцати надобно. Гуси саженей пятнадцать, двадцать бегут. Не более.
- Сравнил! Да гусь насколько меньше тебя будет?! Ему и этого хватает. А тебе, бугаю, и пятидесяти может не хватить. Да с двадцати ты скорость не наберешь и как я с обрыва шмякнешься!
- Это как бежать!..
Они заспорили. И бегал Борис Александрович по избе, махая руками и подпрыгивая, показывая как взлетать надобно. Порешили, что с тридцати трёх саженей самый раз будет. А крылья крепить к телу надобно по-другому. Потом подняли ещё одну проблему, а затем следующую.
И ругались, и доказывали друг другу. С таким азартом и жаром спорили, что ничего вокруг себя не замечали. Как не заметили обливающуюся слезами жену Акима. Стоящую, прижавшись к стенке, и зажавши рот двумя руками, чтоб от горя не закричать, не заголосить. И что же это мужики такие непоседливые? Один весь в шишаках и ссадинах, с перевязанной головой. Мало ему? Чудом жив остался! Так второй туда же башку свою засунуть намеревается. Когда же это кончится? Что же им надобно? Когда же они образумятся? Да и образумятся ли?..
Перед самым восходом солнца вся деревня и стар, и млад собралась возле обрыва. Даже домашние животные пришли. Всем было интересно, чем всё кончится. Борис Александрович, собранный и деловой, с пристегнутыми крыльями, стоял готовый к полету. Рядом на табурете сидел Аким, заботливо поддерживаемый обречено вздыхающей женой и давал последние наставления.
- Ты, главное, не торопись. Крылами в такт шагам махать надобно. С каждым разом всё сильнее. А от обрыва отталкиваться будешь, так что есть мочи махать требуется. С ритма не сбейся.
Всё это они за ночь проговорили, но Аким в сотый раз это повторял. Видно было, как он волновался, словно сам лететь должен был. Борис Александрович волнения не испытывал. Такое состояние у него было, как перед битвой с басурманами. Всё определено, подготовлено. А чем всё кончится - битва покажет. И уповать возможно только на силу свою, да на везение.
Первые лучи солнца зажгли лазурное небо. Туман над рекой стал редеть и подниматься. Подул легкий ветерок.
- Пора! - с волнением в голосе сказал Аким, - и ветерок кстати. Ну, с Богом, давай!
Борис Александрович расправил крылья, взмахнул несколько раз. Все затаили дыхание. Он замахал крыльями и, подпрыгивая, побежал к обрыву. Его бег стал приобретать какой-то ритм. Машущие в такт шагам крылья, создавали впечатление удивительной, сверхъестественной гармонии. Словно человек с ними родился. С каждым взмахом это впечатление усиливалось. Стала чувствоваться мощь и величие этого необычного тандема. Вот уже край обрыва. Борис Александрович оттолкнулся и... стал медленно падать.
Отчаянные взмахи крыльями немного замедлили падение. Но оно продолжалось. Вот берег реки пересечён. Пологая траектория падения оканчивалась прямо посредине потока. Вся деревня вскрикнула и замерла. Очевидность развязки с ужасающей неотвратимостью стала холодить тело Бориса Александровича. Инстинктивно взмахи крыльев участились. В них были вложены все имеющиеся силы. Но их становилось всё меньше и меньше. Поверхность воды приближалась.
- Врёшь... - хрипел Борис Александрович. - Не возьмешь... Эх-х-х...
От напряжения кровавая пелена стала затуманивать глаза. Судорога пыталась коварно схватить и раздавить напрягшиеся в неимоверном усилии мышцы. Искры онемевших мыслей столпились у обрыва разума. Обнявшись и трясясь от страха, они понимали, что всё, ничего уже не сделать. С крыльями не выплывешь. И только одна маленькая неприметная ранее мыслюшечка, неожиданно опять возникшая из туманности разума, вспыхнула неимоверно ярким серебристо голубым ослепительным светом. Этот внутренний свет распространился по всему телу, достиг каждой клеточки, каждой молекулы, каждой той малой частицы, которые и составляют основу человеческого тела. И каждая частица, молекула и даже атомы отдали свой последний резерв жизненной силы этому свету. А он, собрав эту силищу, закрутился в ослепительном спиральном вихре и выплеснул эту неимоверную энергию в тот импульс воли, веры, стремления, который, наверно, и является запредельной основой Человека.
- А-а-а... - в этот крик, вырвавшийся из груди Бориса Александровича, как у родившегося младенца, было вложено всё. Это не был крик страха или отчаянья. Больше он походил на крик взлетающей раненой птицы. Казалось, что какое-то новое существо отчаянно борется за свою жизнь.
Взмахи крыльев стали больше и мощнее. Ритм их изменился. Раз. Раз. Раз! Падение стало замедляться. Ну!.. Вся деревня в едином внутреннем порыве откликнулась этому ритму. И этот отклик, как одно целое с нашим героем, слился, закружился, завертелся в фантастической, неслыханной симфонии. Раз. Раз. Раз! И медленно, очень медленно, тяжело, неуклюже, почти касаясь воды, Борис Александрович стал подниматься.
Раз. Раз. Раз! Ещё выше. Ещё! Уже река осталась позади. Ну, и ...
Борис Александрович летел!
Встречный поток воздуха, ровные шуршащие взмахи крыльев поднимали его всё выше и выше. Кровавая пелена в глазах стала исчезать. Он огляделся. Где-то внизу простирался лес. Вверху светило ласковое Солнце. И вокруг - необъятная ширь. Неизведанное ранее ощущение охватило Бориса Александровича. Восторг, свобода, манящая дымка горизонта и что-то ещё не осознанное складывалось в неизведанную до селе музыку полёта.
Прилетели ласточки. Окружили ратника. Одна ласточка полетела перед ним, как бы показывая путь. Вот она оглянулась и посмотрела в глаза Борису Александровичу. И, вдруг, он понял этот взгляд. Словно кто-то до боли родной ему что-то нежно и ласково говорил. Ласточка перестала махать крыльями, подставив их встречному воздушному потоку. Борис Александрович сделал то же самое. Он начал парить. Это позволило перевести дух и немного придти в себя. Ласточка немного опустила левое крыло и приподняла правое. Наш герой сделал то же. Он стал разворачиваться в сторону деревни.
- Я понял - прокричал Борис Александрович - Спасибо, родная!
Ласточка опять взглянула на него, что-то прощебетала в ответ и улетела. За ней умчалась вся стайка.
Деревня ликовала. Все кричали, обнимались, целовались. Женщины утирали слёзы. Всеобщий восторг разделяли домашние животные и птицы. Какой-то старый гусак долго смотрел на парящего Бориса Александровича и неожиданно загоготал, захлопал крыльями и побежал к обрыву. Все с хохотом помчались за ним. И только хозяйка успела схватить его на самом краю. Прижала к себе, ласково приговаривая:
- Ну, куда ты, старый? Какие полёты? Разобьёшься.
А гусь вырывался, кричал, хлопал крыльями. И вытянув шею, с невыразимой тоской в глазах смотрел туда, в небо. Он готов был разбиться, но хотя бы ещё раз подняться ввысь и почувствовать себя вольной птицей.
На вершине Высокой горы что-то блеснуло. Приглядевшись, Борис Александрович узнал стоящих там людей: Великого Учёного в очках и Стоящего у Истока с портфелем. Он направил свой полёт в сторону горы.
- Посмотри, какие птицы у нас летать стали - показывая пальцем на приближающегося ратника, сказал Стоящий у Истока.
- Эка невидаль, - ответил Великий Учёный. - Сейчас как раз осенняя миграция пернатых. Вот она и подалась на юг. Я их много повидал.
- Что-то не шибко она похожа на пернатую, где у неё перья? - возразил Стоящий у Истока, разглядывая кружащего над ними Бориса Александровича.
- Эй! Привет, конференция! Это я, Борис Александрович. Вам летающий работник ещё нужен? - прокричал сверху ратник.
- Да и чирикает она как-то странно.
- Это редкий заморский вид. В наших краях не встречается. Почти доисторическое существо - суетливо ответил Великий Учёный. - Пойдём. Я тебе о них много чего расскажу. Не забудь, нам сейчас надо опох... открывать утреннее пленарное заседание. Все уже заждались.
И они, засеменив и покачиваясь, поддерживая друг друга, направились к хижине.
- Куда вы? - прокричал сверху Борис Александрович. - Давайте поговорим или вам не интересно?
Но обитатели горы, не оглядываясь, только суетливо ускорили свой шаг.
- Ну и дураки! - крикнул в след ратник и полетел обратно.
Подойдя к хижине, Великий Учёный задержался на пороге. Посмотрел боязливо в сторону далеко уже улетевшего Бориса Александровича, почему-то поёжился и выкрикнул:
- Сам дурак! - заскочил в хижину и быстро захлопнул за собой дверь.
Друзья сидели у порога кузницы. Обоим было грустно. Пришло время прощаться. Аким уже передвигался самостоятельно. Полёт Бориса Александровича придал ему дополнительные силы, и он быстро шел на поправку. Только еле заметная прядь седых волос в бороде напоминала о пережитых волнениях.
- Вот, держи - Аким протянул ратнику листок бумаги. - Передашь Ядвиге Борисовне. Это рецепт моего сплава. Она просила. А на словах сообщи, что конструкцию крыльев я усовершенствую. Есть у меня идейки.