Наталия Карамышева

Ясное дело, поначалу-то все перетрухнули. Паника вышла почище той, которую устроил чокнутый этот, Уэллес, со своей радиопередачей про высадку марсиан. Во всех тогда перекорежило!.. От страха, грят, едва пара миллионов придурков не спятила, психушки трещали! А в этот раз страна чуть не целиком рехнулась. Кто в церковь - грехи замаливать, кто дома побросал, в леса ринулся, а кто и за дедовым винчестером в сарай полез.

Только таких, что за оружие схватились, мало было, больше тряслись все да имя божье всуе поминали. И шикарное же времечко настало! Любой дом открыт, заходи и бери, что душа желает. Ладно, чего уж там - попользовались... Даже скучно под конец стало: ни тебе пострелять, ни тебе с фараонами в догонялки поиграть; копы-то не храбрее других оказались.

А эти - как их, и не упомню... везде разом появились. Одну такую хреновину сам видел, над нашим кварталом висела. Вроде половинки тыквы, обрезанной стороной кверху, да здоровая - не меньше, чем "Эмпайр стэйт". По "ти-ви" потом болтали, ничто их и не берет вроде - ни зенитки, ни ракеты. Показывали даже: летит снаряд, подлетает к ним - ффу! - и нет его. Как растворился. А вокруг каждой хреновины - такие же, но поменьше, как рой мух навозных вьются. Вот они-то на землю и опускались.

Три дня нам талдычили: враги, дескать, пришельцы, завоеватели, ату их! А чего "ату", спрашивается? Пришельцы, как выяснилось, вполне приличными ребятами оказались, даром что рожи синие. Когда их боссу дали выступить, он полчаса квакал: люди, грит, братья (Смех, да? Нашел братьев, медуза), поможем, поддержим, расскажем, подарим...

И ведь не соврал, синюха, подарили! Эти их маленькие тыквы прям как разъездные лавочки Санта-Клауса, на каждой площади опустились. Сперва-то наши остерегались, а потом, как раскусили, что синюхи барахло бесплатно раздают!.. Такое творилось - хватали, что попало, давили друг друга. Моя Линда крепилась-крепилась - не нужны, грит, ей подачки синемордых. А как все подружки вырядились в тряпки новомодные - не утерпела. Гляжу, щеголяет. Брось, грю, Линда, чего тебе не хватает? Такой крик подняла, плюнул я. Сам, правда, не позарился. Брезговал.

У Майка-Плаксы с дружками потеха вышла. Решили они синюх потрясти, грузовики ночью к конторе подогнали, двери пинками настежь, пушки наставили, орут: "Лапы вверх!" А им, как родным, обрадовались! Склады открыли, бери - не хочу. Парни и рты разинули, и пушки опустили. Синюхи сами им оба грузовика доверху набили, да еще приезжать приглашали. Плакса, грят, так ошалел, что на прощанье "спасибо" сказал, чего уже лет двадцать пять не делал...

Словом, все довольны были. Ну, не все, конечно - кое-кто синюх посланцами дьявола называл, а вещички их сатанинскими кознями. Да кто слушал-то?

Были и другие, и среди них наш местный док Престон. Эти насчет ада не орали, а пытались докопаться, с чего это синюхи такие добрые? С чего это они всю Землю облагодетельствовать собрались, да почему с нашей страны начали? И меня док вразумить пытался.

-Попомните мои слова, Алан, - грит, - боком нам выйдут все эти подношения. Не знаю, зачем они все это делают, но что-то здесь не так.

-Брось, док, - грю, - ну че тебе не по нутру? Сам в гости идешь, небось, так и хозяину чего прихватишь, и жене цветочков, и детишкам по конфете? А эти синие ко всей стране нашей в гости заявились, вот и припасли на всех.

А док опять свое.

-Мне это напоминает, - бубнит, - меновую торговлю с туземцами. Им везли бусы, зеркальца - короче, дешевые побрякушки, - а забирали золотой песок и слоновую кость.

Вот тут я макушку чесать начал, да. Кто их там знает, сенаторов наших? Что они синюхам за ихние вшивые шмотки сплавляют? Да и цену, небось, настоящую никому не скажут, себе карманы набивают... Так я доку и сказал, а он лоб хмурит и снова за свое.

-Не думаю, - грит, - чтобы так просто было. Я ведь для примера туземцев привел. В действительности может быть гораздо страшнее...

Тут и мне словно кипятком задницу обварило. А ну, как кое-кто продает синюхам землю нашу да города, или того хуже - нас? Потолковали мы с парнями и решили держать ухо востро.

Ждали-ждали, подвоху вроде нет. Парни меня на смех поднимать начали, я уж отругиваться замучался - да только настал момент, когда опустели синюховские лавочки. Вернулись пришельцы в свои тыквы, газетчики их еще челноками окрестили, и все разом взлетели. Ни одного не осталось. Втянули их в себя большие хреновины - и висят себе, точно дожидаются чего. Помню, шумели на нашей улице недовольные - очень уж понравилась им дармовая пожива. А наутро...

Линда моя во сне закричала, да так, словно ее душит кто. Я глаза протер, гляжу - шея у нее раздулась, лицо покраснело - и глаза выкатываются. И сообразить-то ничего не успел, а Линда уж и хрипеть перестала. Натянул я штаны кое-как, и на улицу - док по соседству жил. Вижу, на мостовых люди вповалку, и у всех шеи распухшие. Кто дышит, а кто и нет. Мне бы сообразить, что к чему, а я перешагиваю через них - потом разберусь, думаю. У самого подъезда наткнулся я на Престона - сидит, бедняга, на ступеньках, задыхается. Тут до меня дошло.

-Что за хрень, док? - ору. - Чума, что ль, какая?

А он манит меня пальцем... Нагнулся я, ворот ему разодрал.

-Помнишь, я говорил... - шепчет док, а у самого губы уже лиловые, - туземцы... Но не побрякушки... Одеяла... шерстяные... из больниц...

-Какие, к свиньям собачьим, одеяла? Чего ты там бормочешь, док?

-Когда-то... зараженные... у индейцев иммунитета к кори не было... земли освобождались...

-Да ты че, док?..

-Библия, Алан... Каждому по делам его...