Игла сломалась в патефоне,
Пластинки треснул тонкий диск,
Остался отзвук на перроне
От всей мелодии лишь писк.

Не слышно марша Мендельсона,
А только слышен стук колёс
И паровоз гудел с клаксона
И машинист рычал как пёс.

Рычал на всех гостей встречавших,
На тех, которых и привёз
И те и эти были наши,
Бывает же такой курьёз.

Ну наши все, свои все в доску,
Рубахи парни всей страны,
Под поезд кто-т подставил ножку
И кто-то дёрнул стоп-краны. 

И кто-то дёрнул за верёвку,
А может даже за шнурок,
Угля, ещё подбросив в топку
И под шумок спустил курок.

Упала крыша навесная,
Упали стены с потолком,
Вокзала станция "Лесная"
Где парни двигались толчком.

И воцарился ночной ужас -
Синдрома Броуна - хаос,
Щипала кожу зимы стужа,
Щипала до корней волос.

Ещё щипали всем карманы,
Ещё щипали щипачей,
Мне жаль, что тексты эти странны,
Без поэтических речей.

Но всё равно продолжу дальше,
Писать, приходит, что на ум,
Кричали наши, всё здесь наше,
Главарь у наших был Наум.

Наум, что в детстве пас баранов,
Не помню, может лошадей,
На первый взгляд всё это странно,
Мечтал Наум пасти людей.

Наум рос где-то под свердловском,
В одной безграмотной семье,
В хлеву, скажу я честно скотском,
Нуждался он в другом жилье.

Наум нуждался и в карьере -
В разрезе угольном страны,
Нуждался он и в крайней мере,
По крайней мере, на штаны.

Наум был близок к парт ячейкам,
Держал их всех в своих руках
И рельсы двигал он по стрелкам,
Когда катался в поездах.

Но это в школе, дальше юность
И юность с горем пополам,
Не в детстве судят за виновность,
А к зрелым судят уж годам.

А что же зрелость, то ж карьера,
Потом ресурсы всей страны,
Отклонена другая мера,
Вокзал разрушен без войны.

Сломалось всё, опоры, балки,
Сошёл и с рельсов паровоз,
Как говорится, ёлки-палки,
Трагикомический курьёз.
25.12.05.