Тоненькая девичья фигурка в драном платье, толпа людей, окруживших ее, жадно смотрящих... Площадь, мощеная камнем, ярмарка, бродячие артисты и маленькая танцовщица среди них. Темные волосы развеваются, смуглые руки вскинуты над головой, глаза закрыты, босые ноги скользят по камню. Хищно раздутые ноздри, сжатые губы, напряженное лицо... Девушка танцует для себя, ее собственная музыка звучит где-то внутри нее, и она слушает ее, вслушивается, пытается движениями тела заставить всех остальных услышать то же, что и она, а старый скрипач лишь подстраивается под ее танец.
Толпа, по большей части крестьяне, никогда не уезжавшие из своей деревни дальше чем на ярмарку, не могут оторвать от нее глаз. Плавные, перетекающие движения завораживают. Вот женщина, полная, с сильными руками и ногами, настоящая дочь земли, смотрит, по щеке ползет слеза. Ей этот танец напоминает молодость, когда ее руки были такими же тонкими, а движения легкими. Тогда она была самой красивой девушкой в деревне, парни ходили за ней табуном, а она лишь надсмехалась над ними, гордая. Ей был нужен богатый, красивый, а таких тогда рядом не было. Родители только качали головой - потомственные крестьяне, они не верили, что дочь сумеет стать другой, но не неволили, позволили самой выбирать. Довыбиралась - влюбилась в проезжего, остановившегося в доме отца на ночлег, он показался ей именно таким, какого она ждала. Уехала утром вместе с ним, а он оказался таким же, как ее отец. Постепенно и она превратилась в такую же, как ее мать - крестьянку, вся жизнь которой заключена в выращивании еды. Тело забыло легкость, пригнулось к земле, и в мыслях теперь не было той шальной молодой свободы. Она не жалела, смирившись, забыв о мечтах. А вот девочка напомнила, и теперь у нее в глазах не танец бродячей танцовщицы, а она сама в молодости.
Старик, такой же бродяга, как и артисты на площади, немощный, с трудом переставляющий ноги. Смотрит, и глаза горят, а голова иногда резко откидывается в такт движениям. Он тоже вспомнил молодость, ту же свободу, крылья за спиной. Он не захотел оставаться с дома, не захотел гнуть спину на полях. Он хорошо пел и играл на губной гармони, решил - прокормит себя, и ушел. Сильный, ладный, он кормил себя не столько тем, что играл и пел, сколько наймом на тяжелую физическую работу. Нашел женщину, такую же свободную в душе, как и он, они бродили вместе, не останавливаясь подолгу нигде. Немного работали по дороге, на себя хватало. Они были счастливы. А потом... Потом на очередной работе его придавило упавшим деревом, раздробило ногу и руку сильно поранило. Больше так ходить и работать он не мог. Она тут же ушла, ей свобода была дороже. А он стал бродить в одиночестве по дорогам, выпрашивая на еду в городах, распевая дребезжащим голосом песни свой молодости. Изредка попадал он на ярмарки, где вот такая девочка с еще не обломанными крыльями напоминала ему его самого, и он смотрел, жадно, впитывая всем телом, видя в ней свою любовь, свою свободу. Потом, после танца, навалится реальность, тяжелая, почти невыносимая, и он опять пойдет по дорогам искать ту, что сможет помочь ему забыться.
Рядом стоит пара, молодые, но уже измученные жизнью люди. Оба родом из больших семей, вечный призрак голода, постоянные тревоги и заботы. Они погрузились во все эти проблемы с головой, а танец вдруг повеял на них чем-то новым, незнакомым... Ветром, дующим за много дней пути отсюда, песком, забивающим все поры, иссушающим солнцем, проливными многодневными ливнями, убивающими неосторожных путников. Они попали в другой мир, в котором их заботы просто не существовали, и от этого они абсолютно в этом мире не ориентировались. Ощущение полной беспомощности, растерянности отразилось на их лицах. Они стояли рядом, но не вместе, и потому и в чужом мире потерялись поодиночке. Потом они вернутся в свой мир, привычный, пусть и жестокий, и возможность опереться друг на друга в суждениях неожиданно окажется очень важным для них. И наверно, им станет немного легче жить.
Все быстрее музыка в ушах танцовщицы, все стремительнее движения, не потерявшие плавности и текучести. Все труднее выделить глазом часть тела, пряди волос образовали вокруг смазавшегося лица вихрь, танец воспринимается как живое существо, сильное, красивое.
Чуть поодаль стоит один из немногих зрителей-богачей. Невысокий полный человек смотрит на танцовщицу со слабой добродушной улыбкой. Она напоминает ему его дочь, веселую, жизнерадостную девочку примерно того же возраста. Он представляет себе, как дочь выбежит его встречать с радостным криком, как повиснет на шее, как зальется смехом... Как они потом будут ужинать, и его малышка расскажет ему о своем дне. И как он потом долго будет сидеть у ее кроватки и смотреть на спящую дочь. Он настолько ушел в свои грезы, что не замечает, насколько смуглая, худая танцовщица со следами бродячей полуголодной жизни на теле отличается от его дочери, которую всю жизнь холили и лелеяли.
Еще один необычный зритель. Неброская одежда, неприметная внешность, но что-то в его поведении говорит о его привычке быть хозяином. Руки сжаты в кулаки, глаза горят, по скулам ходят желваки - он вспоминает женщину, единственную, которую не смог заставить стать своей. Она тоже была танцовщицей, ходила с бродячими артистами, заразилась какой-то пакостью, казалось, дунь - упадет. Но в ней было достаточно силы, чтобы раз за разом повторять ему "нет": сначала на его предложения, потом на угрозы, потом на мучения. Он видел, как она умерла, непокорившаяся, и последними умерли глаза, ярко горевшие на иссушенном лице. Эти глаза снятся ему до сих пор. А теперь движения девчонки напомнили ему пленительный танец той далекой теперь женщины, и он скрежещет зубами, заново переживая отказ.
Так много людей вокруг, так много чувств, воспоминаний, так много искаженных лиц... И все эти чувства играют на струнах чуткой души танцовщицы, несущей в себе образа тысяч виденных ею ранее людей. Женщина, вспомнившая себя молодой, добавляет в общее звучание легкость, быстроту, старик, ищущий свою любовь в чужой - исступленность, молодая пара - мятущиеся, прерывистые тона, любящий отец - мягкость, а покоритель, наоборот, жесткость. Столько различных, подчас противоположных чувств заставляют девушку двигаться все быстрее и быстрее в желании удовлетворить потребности всех... Заставить вспомнить - всех. И заставить себя запомнить их. Придет время, и она также, как эти люди сейчас, будет смотреть на молоденькую девчонку, быстрыми и легкими движениями вздымающую глубоко запрятанную память, и вспоминать, вспоминать. Вспоминать свой танец. Вспоминать этих людей. Все эти люди теперь бессмертны - в ее душе.