"...Непогребенных всех-
-я хоронила их,
Я всех оплакала,
А кто меня оплачет?..."
Анна Ахматова.
По сочному кладбищенскому дерну
Бежит дорожка красного песка
К надгробию, где под плитой наборной
Спит вечным сном , сошедшая в века
Послушница пера и музы скорбной,
Владычица сокровищ языка,
Струны пречистой лиры духоборной,
Наследница тернового венка,
Поэтам русским данных априорно,
Помазанница горем свысока
На подвиг жития на живодерне,
Владелица и вдовьего платка,
И диадемы лирики минорной,
И дружбы Блока, где печаль легка,
И нимба славы первой и бесспорной
Любимицы любого уголка
Руси простоволосой и просторной -
"Здесь спит Ахматова А.А.",-
Бледнеет немочь речи разговорной...
Я возлагаю эти три листка
Венком из рифм, мой реквием просфорный.
Примите скромный труд ученика,
Он из души немеющей исторгнут...
1
Портрет Ваш не в пыли запасника,
Хоть патиной времен слегка подернут.
Начало века, вам наверняка
Лет двадцать пять. Мир грез, любви, восторгов.
В муаре рыжем тонкая рука,
Но грусть притихла на челе фарфорном.
Предвиденьем взведенного курка,
Судьбы, Святой мадонны взгляд укорный,
С высоких скул опавшая щека,
Испанский профиль, тонкий стан обернут
Послушным бархатом, батист воротника
Чуть светится на обреченно-черном,
Но безмятежном образе... пока...
П
Итог судьбы в стихах, объемный сборник,
С наивностью безбедного ростка
Постичь ли горестную мудрость корня?
Но чем-то эта сущность так близка,
Как будто соком горьким мандрагорным...
Вот так поток, бегущий с высей горных,
Не ведает какие в нем века
Безумно странствуют бедою беспризорной,
И восходя в седые облака,
Несут к вершинам гор мирские скорби.
Из тех же сфер, с того же ледника
Грядут стихи ее - степные орды -
Это круженье в танце мотылька
Вокруг свечи, над пламенем проворным
Любви. Иль ревность из-за пустяка
Сминает в кольцах чешуи узорной
Отточенную грацию клинка,
С иронией ликерно-мухоморной,
Иль женская вселенская тоска
Взмывает ввысь стенаньем заговорным,
Стекая на капризные шелка
Соперниц, милостыней девы горней,
Иль рвется в стоны вопль, издалека
Мольбой, летевшей к паперти соборной.
И вздрагивает очередь - Угрюм-река,
И ропотом - страх поднадзорный,
Прижав к груди две пачки табака,
Крестясь осатанело, рефлекторно
Безбожности стального кулака
И неизвестности бесприговорной.
Иль боль, очнувшейся от столбняка,
О сыне, о единственном, затворном.
Сколь доля материнская горька
Сыновней болью, кровью подтопорной.
О,чаша горя! - как ты велика
Для женщин, мерой сорокаведерной,
В размер души. Так с первого глотка
Всё пьешь до дна, до бездны миротворной...
Но если женщине приидет свысока
Дар душеобнаженья стихотворный,
Из чаши горя, как из родника,
Вскипает слово - подступает горлом
Животрепещущая, страстная строка.
Опалы слёз и жемчуг рифм отборный
Сплавляет сердце до золотника
Четверостишия в душевном горне,
И жжет бумага пристальность зрачка
Молитвой, стонами, набатом, горном
И скрипом нар, и отблеском штыка,
И гулким шагом разводных дозорных,
И черной болью белого виска
О радужной свободе зазаборной...
О, тайна слова - легкость ветерка,
Дыханье звезд на зеркале озерном,
Где шепчутся метлицы тростника,
Свирельный плач со вздохами валторны,
Струна в благоговении смычка -
Наитье смысла, образ иллюзорный,
Но слово - это шифр тайника
Души, где втуне прорастают зерна,
Хранящие генетику цветка,
Живущего на горьком соке корня
Наследного тернового венка...
Здесь сам поток, бегущий к лукоморью,
Питает дух наивного ростка,
Мужающего соком непокорным
И горечью грудного молока
Российской музы, трепетной и скорбной ...
Ш
Два колокола бьют издалека.
Им вторит эхо грустью непритворной,
Один басит обрубком языка,
Другой - всей мощью треснутого горла.
-Кого хоронят ? - спрашиваю старика,-
Пустой рукав его вовнутрь подвёрнут,
Из шапки перед ним два пятака
Взывают к небу с верой чудотворной.-
В ответ - угар вина и чеснока:
-Усопла раба Божия, снотворным
Накушалась, - и здравая рука
Пошла креститься долго и упорно...